Текст книги "In the Woods (СИ)"

Автор книги: Надежда Нестерова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Я... Я не хотела пугать тебя, не хотела впутывать тебя в это.

– Кто он такой? Как его зовут? Мои люди выследят его, и я обещаю, он тебя больше не потревожит.

– Его зовут Борис, но не стоит... Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Этого уже достаточно, – по ее щекам снова потекли слезы.

– Что значит, ты не хочешь? Что значит этого достаточно? Какой-то шоферюга угрожает моей жене, а ты хочешь, чтобы я оставил это безнаказанным? – Виктор чувствовал себя сейчас готовым разбомбить полгорода, только если бы это принесло спокойствие его любимой Натали.

– Я прошу тебя, не стоит. Он просто бедный мальчишка, который влюбился в меня. Его не стоит за это наказывать.

– Но он угрожает тебе!

– Я прошу тебя, – как-то беспомощно-плаксиво произнесла она.

– Тогда к чему ты вообще мне теперь все это снова рассказываешь? Что ты тогда от меня хочешь, черт возьми? – в бешенстве заорал Виктор и схватил ее за плечи, – Каких действий ты от меня ожидаешь?!

– Я прошу тебя... – тихо сказала она, – Давай просто оставим все как есть. Если он снова побеспокоит меня, я дам тебе знать.

– Натали, – он попытался взять себя в руки, – Ты же знаешь, как я люблю тебя. Я теперь просто не смогу выкинуть эту мысль о тебе и о нем из головы.

Натали встала на цыпочки и обвила его шею руками:

– Я зря тебе обо всем этом рассказала. Давай забудем обо всем этом и сделаем вид, что ничего и не произошло.

Но так считать у него уже не очень-то получалось. Хотя с того вечера она ни разу не обмолвилась об этом чокнутом Борисе, Виктор приставил к ней охранников, которые почти всегда ездили с ней за исключением тех дней, когда она требовала уединения и уезжала из дома на пару дней. Желание найти обнаглевшего шоферюгу не покидало его, но он обещал жене не трогать его. И хотя внешне Виктор старался вести себя как ни в чем не бывало и не показывать ни своей ревности, ни своей обеспокоенности, мысль об этом Борисе ни на минуту не покидала Янтарева. Он как будто незримой тенью встал между ними, даже когда Виктор ложился спать и привычно обнимал Натали, в его ушах звенели ее слова 'ну между нами была легкая интрижка'. Легкая интрижка в его воображении разрасталась в целый роман. Он припоминал в мельчайших подробностей свои отношения с Натали до свадьбы, то что она не любила его, это было ясно, и с этим он смирился, его огромной любви с избытком хватало на двоих. Но теперь червь сомнения словно глодал его душу, и он мучился в бесконечных предположениях и догадках: что было между ними на самом деле? Что позволяло этому Борису так бесстрашно угрожать жене влиятельного бизнесмена и дочке богатейшего магната? На все попытки дальнейших расспросов она замыкалась и не реагировала. Что бы он дальше ни делал, и как бы ни старался выкинуть неприятнейший эпизод из памяти, наглая физиономия шоферюги в кепке вставала перед его мысленным взором каждую ночь: 'Хм, знакомые все лица', 'Ну между нами была легкая интрижка'. Спокойствия для Виктора никогда не было в этом браке с Натали, избалованная, слегка нервная и взвинченная, слишком закрытая, со множеством непонятных ему тайн, милая девочка, которую ему было не приручить, он знал это и понимал, на что шел. Но похоже что теперь, с того разговора апрельским вечером под тенью искривленных деревьев у дома, спокойствие покинуло его уже навсегда.

-5-

Она

Она слишком хорошо знала себя и слишком хорошо знала его, чтобы понимать, что их связь обречена, и что он ее не любит. Да, в глубине души она знала это. Но самой себе не могла в этом признаться, просто не могла допустить. Слишком сильно было в ней желание получить свое, и ради этого она была готова на все. Любовь к Борису стала ее безумной идеей, она росла и разрасталась в ее теле, словно лианой обвивая ее, постепенно лишая ее кислорода. Но она цеплялась за нее из последних сил, словно в ней и заключался единственный и последний смысл ее жизни. Вот почему она шла сейчас на встречу с ним, он сказал ей, что это их последняя встреча, что он больше не будет работать у ее отца. Но она не верила ему. Она надела нежно розовое длинное платье, в нем она была чудо как хороша, похожа на сказочную принцессу, и она знала об этом. Она надеялась поразить его.

Он назначил встречу в парке Сан Берри, недалеко от ее дома. Она пришла заранее и ждала его у входа в парк. Он задерживался, и она заметно нервничала. Беспокойно смотрела то на вывеску 'Добро пожаловать в Сан Берри', то на миниатюрные часики на золотой цепочке, сверяясь со временем. Как она сейчас выглядит? Наследница богатейшего состояния, красавица и модница, без которой не обходилось обложки ни одного журнала, Натали Вестерблум ждет сейчас, нервничая и краснея как школьница на вручении аттестатов, своего шофера. Казалось, что позолоченные стрелки специально двигаются так медленно. Наконец машина со знакомыми номерами остановилась перед воротами парка, и оттуда вышел он.

– Привет, – как-то несмело поздоровался он.

Не ответив, она взяла его за руку и повела в парк.

– Зачем ты хотела встретиться? Я тебе уже давно сказал, что не могу сделать то, что ты хочешь.

– Я скучала. Ты врешь мне.

Борис устало вздохнул. Опять она начинала свои любимые игры: она наивная простушка, он коварный соблазнитель. Значит сегодня она выбрала эти роли. Обычно она играла в угрозы и запугивания, но он не слишком-то на это поддавался.

– Пойдем в лес. Хочу тебе сказать кое-что.

Парк Сан Берри, многолюдный и солнечный, переходил в лес, прохладный и свежий, в нем не было ни палаток, ни кафешек, которыми кишел парк, только многовековые дубы и озерца с утками. Большинство посетителей предпочитало останавливаться в парке, но Натали почему-то больше нравился лес. Она всегда искала одиночества и спокойствия, и этого в избытке было в лесу. Они и раньше бывали там неоднократно.

Борис пожал плечами, достал сигарету, закурил и молча последовал за ней. За всю дорогу они не произнесли ни слова. Так словно бы они все их берегли для дальнейшего объяснения в лесу. Борис не знал, что она хотела ему сказать, да ему было и не слишком интересно. Он страшно от всего устал и хотел уже поскорее куда-нибудь уехать. Вчера он написал заявление на увольнение и отдал его Хансу Вестерблуму. Больше с этими людьми его ничего не связывало. Одна лишь Натали не желала этого понимать.

Наконец они вступили в часть, занятую лесом. Людей здесь почти не было, стояла приятная тишина по сравнению с привычным гулом Сан Берри, которую лишь изредка нарушал шелест деревьев на ветру. Натали устроилась на ближайшей скамейке, Борис присел рядом, вытащив из пачки новую сигарету. Она взяла его за руку.

– Что сказать хотела? – сидит рядом с ней, держит ее руку в своей, а в действительности как будто бы в тысяче миль от нее, и голос такой холодный и чужой.

– Женись на мне. Это не шутка. Ты же все знаешь, – говорит, словно отрезает, словно кромсает фразы ножом, а потом виснут долгие паузы, которые он должен как-то заполнить.

– Наталья, ты несешь бред.

Никому не позволено называть ее 'Натальей', только ему, и это их маленький секрет. Он продолжает, как ни в чем не бывало:

– Я давно уже говорил тебе, что не люблю тебя, и не могу на тебе жениться. И дело даже не в том, что у нас разные социальные статусы, что ты дочка Вестерблума. Нет, дело в твоем характере, который не вынесет ни один нормальный человек. Я просто сойду с ума, если буду слушать изо дня в день твои истории про знаки судьбы и печати смерти. Я не могу быть с тобой, и я не давал тебе никаких надежд, тебе не в чем упрекнуть меня.

Она вскакивает со скамейки и встает перед ним, глядя в глаза, будто надеясь, что так убедит его.

– Все, что ты говоришь, неважно. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. И ты должен быть со мной. Вот и все.

В ее мире все очень просто. Избалованная девочка, к ногам которой отец готов бросить все. Она привыкла, что ей все легко достается, и она просто не может понять, что он не очередная ее игрушка.

– Я не вижу смысла в этой встрече, я тебе уже говорил, что не могу быть с тобой. Я больше не буду работать у вас, я уезжаю, не ищи меня, – он докурил и бросил сигарету.

– Ты не можешь бросить меня, Борис, – она снова садится на скамейку и берет обе его руки в свои, – Иначе я что-нибудь сделаю, ты меня знаешь. Я расскажу отцу, что у нас была связь, он заставит тебя на мне жениться. Я способна на все что угодно, чтобы заполучить тебя. Ты просто не можешь уйти от меня, любимый, – неожиданно она разражается в рыданиях, – Борис, я прошу тебя, не бросай меня.

– Наталья, я тебе уже все объяснил, – Борис сохранял ледяное спокойствие. Странно, другим людям было обычно достаточно одного ее слова или даже одного ее взгляда, чтобы выполнить любое ее требование. Ей даже не требовалось их уговаривать. Разве кто-то посмел бы возразить или отказать дочке Ханса Вестерблума? Один Борис не вписывался в эту схему, на него не действовали ее приемчики. Возможно, этим он ее и привлекал? – Мы не сможем быть вместе, Наталья. Это все, что я могу сказать тебе.

Борис встает со скамейки, разворачивается и медленно идет к выходу из леса. Она остается одна. Она и хотела бы бежать за ним, но ноги не слушаются. Она в растерянности остается сидеть на скамейке. Минуту отчаяния сменяет хладнокровие, она берет себя в руки. Она так просто не сдастся, иначе она бы не была дочкой Вестерблума. Упорство у нее в крови от отца. Борис просто не знает, на что она способна. Они все ее недооценивают. Они не знают, что если она чего-то хочет, то она найдет средство заполучить это любой ценой. Она готова на все, если надо даже на смерть. Она ее не боится, ведь она с самого детства знает, что ей не суждено дожить до старости. Но это крайняя мера, а пока она попробует заполучить Бориса шантажом. И для этого ей кое-что нужно. Вернее, не кое-что, а кое-кто. Она неожиданно вспоминает о Викторе Янтареве, ее давнишнем поклоннике. Прекрасная партия, как говорил ее отец. Вот теперь-то он ей и понадобится. Она никогда не думает о чувствах других, все они всего лишь фигурки в ее шахматной партии. Похоже, настало время вывести эту пешку в королевы.

Она отыскала в телефонной книжке нужный ей номер. После второго гудка в трубке раздался слегка изумленный голос Виктора:

– Натали?

– Алло! Виктор?! Ты меня слушаешь? – она говорит сбивчиво и быстро.

– Да, конечно, Натали, что-то случилось? – похоже, он немного встревожился.

– Случилось. Ты можешь сейчас приехать?

– Конечно. Где ты?

– В лесу.

– В каком лесу?

– Я в Сан Берри. Найди меня. Я тебя жду, – она всхлипнула и резко положила трубку. Тут же раздался звонок, очевидно Виктор хотел узнать больше подробностей о ее местонахождении, но этого она говорить не хотела. Пусть справится хотя бы с этим простым заданием. И она безжалостно оторвала рукав от своего платья, а затем рванула подол. Затем, подумав, что этого недостаточно для жертвы изнасилования, ладонью размазала красную помаду по губам и посмотрелась в карманное зеркальце. Она была похожа на клоуна, что ж, это даже хорошо. Чем испуганнее и беспомощнее она выглядит, чем лучше. Теперь ей оставалось только ждать. Она встала со скамейки и присела, прислонившись спиной к дереву.

Виктор не замедлил явиться. Он отыскал ее спустя полчаса после звонка. Впрочем она и не сомневалась.

– Натали! – он устремился к ней навстречу, едва заметив ее сидящую у дерева, – Натали, что с тобой случилось?

В ответ она беспомощно всхлипнула.

– Скажи же мне!

– Ничего... – пролепетала она, – Ничего не случилось. Прости меня, я зря тебя потревожила.

– Что значит ничего не случилось? У тебя порвано платье и размазана помада. Кто это сделал?

– Виктор... – она набрала воздух в легкие, словно не решаясь сказать, – это мой водитель. Он преследовал меня. Сегодня отец уволил его, но он как взбесился, как только узнал об этом. Он предложил мне встретиться, здесь в Сан-Берри, потом мы пошли в лес. И тут он сказал, что это я виновата, ну и он пытался... Но ничего не произошло, он потом ушел. Просто он очень напугал меня. Прости меня.

– Кто он такой? Как его зовут? Скажи мне, и я разберусь с ним. Я не допущу, чтобы кто-то угрожал тебе, ты знаешь, как я дорожу тобой, – он взял ее за руки. Точно также как она брала за руки Бориса час назад. Нет, она не сможет так поступить. Слишком она любит его.

– Нет, Виктор, не стоит... Этот человек влюблен в меня. Его можно даже понять. Безответная любовь. Да и он ничего не сделал, просто он был вне себя, не контролировал себя. Это я сама виновата. Возможно, я давала ему ложные надежды, – она вздохнула и неожиданно разрыдалась, уткнувшись Виктору в плечо, – Боже мой, Виктор, я так запуталась. Я просто заблудилась в себе. Заблудилась также как в этом лесу. Просто мы все заблудились в темном лесу.

Она помолчала.

– Прости меня, что отвлекла тебя своими глупостями.

Он крепче прижал ее к себе:

– Это вовсе не глупости, Натали. Все, что касается тебя, для меня очень важно. Я найду этого человека, и он ответит за все, только если ты этого хочешь.

– Нет, нет, не стоит, – она сама не на шутку испугалась, представив, что жизнь Бориса окажется в опасности, – Все это лишнее.

– Я на многое готов ради тебя, Натали. Ты это знаешь. Я не раз говорил тебе об этом, – повисла неловкая пауза, а потом он продолжил, – Я надеюсь, что у меня есть хотя бы какой-то шанс... Выходи за меня.

Она была готова к чему угодно, только не к тому. Впрочем, может быть, все складывалось как нельзя лучше?

-6-

Ты

'Ты – самое дорогое для меня в мире, ты, пожалуй, единственное, зачем я живу', – так говорил он ей. Тамара несмело улыбалась словам брата. Она знала, что он ее любит. С тех пор как умерли их родители, Борис заменил ей и отца, и мать, она стала для него самым важным человеком. Пожалуй, тоже самое она могла бы сказать и о нем. В последнее время он был как будто сам не свой. Нервный и задерганный. Тамара знала, что это наверняка из-за Натали Вестерблум. Она с самого начала чувствовала, что ничего хорошего из того, что брат устроился на работу к этим богачам, не выйдет. А уж тем более она встревожилась, когда Борис связался с этой звездой глянцевых журналов, Натали. Она будто выпивала из него все соки, день за днем Борис становился все мрачнее, весь словно осунулся. Но не ей было его судить. Она привыкла безоговорочно ему во всем доверять, и раз таково было его решение, она и не думала лезть в его жизнь. Но теперь все обернулось иначе. Вчера, когда они прочли в газете о том, что Натали при загадочных обстоятельствах нашли зарезанной в номере фешенебельного 'Атлантика', Борис стал как сам не свой. 'Нам нужно немедленно уезжать, пока не стало слишком поздно', – этим утром сказал он ей. 'Почему ты так этого боишься?'. 'Натали не оставит нас в покое. Уж если она за что-то взялась, она не отступится. Я был в ночь ее убийства в отеле. Наверняка есть записи с видеокамер. У полиции будут все основания подозревать меня'. 'Но ты же не виноват?'. 'Пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем. Просто собирай вещи. Мы уезжаем. Нужно уезжать как можно скорее, пока не стало поздно. Я люблю тебя, Тамара. И единственное, что я хочу, чтобы ты была счастлива, в этом заключается мой долг перед нашими родителями'. И Тамара ни о чем не спрашивала. Она всегда верила брату и считала его правым во всем.

Но, к сожалению, это 'поздно' настало. Часа в три дня, когда Тамара уже паковала чемоданы, раздался яростный стук в дверь. Она подбежала и посмотрела в глазок. У дверей стоял какой-то мужчина и со всей силы колошматил кулаком. Тамара открыла дверь:

– Что Вам нужно?

Ничего не ответив, мужчина оттолкнул ее в сторону и влетел в квартиру. Он пробежал на кухню, оттуда в комнату Тамары, мимоходом заметив чемоданы, а затем и в комнату Бориса. Никого там не найдя, он вернулся в прихожую, где стояла ошеломленная девушка.

– Где он? А ну отвечай! – набросился он на нее.

– Кого Вы ищите? Что Вам от нас нужно?

– Отвечай, где убийца!

– Какой убийца? Вы просто бредите! – Тамара ничего не понимала.

– Ты знаешь, о ком я, не притворяйся. Где Борис Кустодиев? – продолжал орать мужчина.

Тамара побледнела. Значит за ним пришли. Значит его разыскивают. Ей нужно было что-то придумать.

– Я... Я не знаю никакого Бориса, – запинаясь, проговорила она.

– Врешь! Все ты знаешь! Ты кто ему? Очередная малолетняя любовница? Покрываешь его, значит? А не стоит! Не стоит, – угрожающе сказал он.

– Повторяю, Вы, должно быть, ошиблись. Я не знаю никакого Бориса. Я живу одна, – Тамара старалась сохранять спокойствие.

Мужчина схватил ее за руки и затряс:

– Врешь! То-то чемоданы упаковала заранее, бежать собралась. А не получится сбежать. Твой любовничек – убийца, вот что ты должна знать, уж не знаю, что он там тебе наплел, что ты его покрываешь. Но имей ввиду, что пойдешь с ним вместе по статье за укрывательство. Убийца Натали не останется безнаказанным, это я тебе обещаю.

Тамара безуспешно пыталась высвободиться из его цепких объятий, одновременно обдумывая его странные слова. Несомненным было лишь то, что его приход как-то связан со смертью юной Вестерблум. Борис был прав. Пока она пыталась лихорадочно сообразить, что же ей теперь делать, дверь снова открылась, и на пороге появился брат. Увидев, что происходит, он не потерял самообладания, а лишь спокойно и как будто бы устало произнес:

– Здравствуй, Виктор. Знал, что ты придешь. Готов поговорить, только сначала отпусти, пожалуйста, сначала мою сестру.

-7-

Я

– Меня зовут Борис Кустодиев, мне 26 лет, и я хочу просто рассказать тебе всю правду. Я начну сначала. Я проработал у Ханса Вестерблума полгода. Там же я и познакомился с Натальей. Ханс назначил меня личным водителем своей дочки. До поры до времени все было хорошо, и наши отношения были исключительно деловыми. Но потом она привязалась ко мне, стала делиться со мной своими секретами. Ее истории сначала казались мне забавными, а затем стали пугать. Они не казались мне нормальными для двадцатилетней девушки. Она вечно говорила какими-то загадками. Во-первых, она рассказала мне про свою мать, которую она потеряла, когда ей было семь. По официальной версии газет Мария Вестерблум скончалась от воспаления легких, перешедшего в тяжелую стадию. Злые языки болтали, что в ее смерти виноват ее муж, якобы подозревавший ее в измене. Наталья почему-то склонялась к их версии. Она была твердо убеждена в том, что ее отец убил ее мать. Когда она говорила мне об этом, ее глаза загорались каким-то лихорадочным пугающим блеском: 'Борис, мой отец убил мать. Рано или поздно он погубит и меня. Мне осталось недолго, и я знаю это. Ты знаешь, что есть такие люди, на которых с самого рождения лежит печать смерти? Так вот я из таких людей. Я ношу эту печать с детства, и я не доживу до зрелых лет'. Я пытался переубедить ее и твердил ей, что она слишком впечатлительна, что все это бред. Иногда она как будто бы успокаивалась, но ненадолго. Мало того, похоже она верила в некую связь между собой и матерью, иначе мне никак не объяснить ее поведения. Однажды она сидела на качелях за домом и с кем-то разговаривала, я слышал лишь обрывки фраз: 'Мамочка, мне еще столько всего нужно тебе рассказать. Но об этом как-нибудь в другой раз. Я не хочу, чтобы ты слишком утомлялась'. Я спросил у нее, с кем она разговаривает. Она ничуть не смущаясь сказала, что с матерью. Я подумал, что такое бывает, иногда люди разговаривают со своими умершими близкими, и им от этого становится легче. Но мать Натальи умерла в ее детстве, неужели ей до сих пор столь тяжело? Будто прочитав мои мысли, она сказала: 'Между нашим миром и другим миром существует очень прочная связь. Жаль, что не все ее видят. Лично я все вижу. Никто никуда не уйдет после смерти, все просто попадут в иной мир. Вот и все'. Она что спятила? Да, конечно, многие из нас верят в загробные миры, но она говорила столь спокойно и уверенно, словно сама там побывала. 'Ты веришь в призраков и прочую чепуху?' – спросил я. 'Призраков нет. Никто никуда уходит. Я уже сказала тебе. Смерть – это просто иная форма жизни. Никаких призраков нет. Есть просто иной мир'. Я промолчал тогда, просто не зная, что ей на это ответить.

А это ее имя? Она упрямо отказывалась называть себя 'Натальей' и придумала себе новое имя – 'Натали'. По ее мнению, оно звучало гораздо лучше. Мало-помалу она всех приучила так себя называть. Но я отказывался играть в ее игры и по-прежнему называл ее Натальей. Мне это дозволялось. Для меня она вообще делала исключения из многих своих правил, можно сказать, что я находился у нее на особом счету. Еще она ужасно любила всякие гадания, и пару раз я заставал ее в комнате всматривающейся в глубину зеркал при свете длинных белых свечей. Я не знаю, что она ожидала там увидеть, но она страшно не любила, когда ей мешали. Она всегда требовала, чтобы у нее в комнате были свежесрезанные розы. Один раз я увидел ее на скамейке в саду, в черном платье, лицо закрыто вуалью, рядом с ней лежат красные розы, и шипами одной из них она что-то вырезает у себя на руке. Я еле ее остановил. Я сказал ей, чтобы она прекратила так делать, что это опасно. Она странно несмело улыбалась. 'Значит ты беспокоишься за меня?' 'Пусть и так'. 'Хорошо, я больше не стану'. Помолчала и продолжила: 'Больше никаких роз. Все это бред. Я сделаю так, как ты скажешь'. Смахнула букет со скамьи и открыла лицо, будто бы показывая, что между нами больше нет тайн. Но самым странным были ее исчезновения. Пару раз в месяц она требовала куда-нибудь себя отвезти, но никому не говорить, куда. Даже ее отцу. Она отсутствовала дня два-три. Ее отец сходил с ума, но я хранил ее тайну. Должно быть, это было для нее важно. А может быть, это просто была некая игра? Вроде попробуй найди меня. Затем она звонила мне и называла адрес, откуда нужно ее забрать. После третьей такой вылазки она пригласила меня с собой, и мы оказались в одном из фешенебельных отелей города. 'Я доверяю тебе. Научи меня быть такой, как ты'.

Между нами возникла связь. Для меня это почти ничего не значило. Я не знал, зачем я во все это ввязался. Возможно мне льстило, что я тайно встречаюсь с дочкой Ханса Вестерблума. Но для нее это было чем-то большим. Она страшно привязалась ко мне. Все чаще мы с ней куда-то ездили, и теперь не по магазинам, как раньше, а уезжали куда-нибудь за город, либо гуляли в Сан Берри. Наша интрижка длилась месяца три. Однажды мы с ней снова были в одном из отелей, и тогда-то она сказала мне, что любит меня и хочет, чтобы я стал ее мужем. Должно быть, она ждала, что я сделаю ей предложение. Но я молчал. Я сказал ей, что она должна стать нормальной, обычной женщиной, что я не смогу жить с женщиной, которая разговаривает с призраками, может среди ночи уйти гулять в одиночестве, порезать себе руки шипами или вообще внезапно исчезнуть. Она устроила истерику. Она разбила зеркала, вытащила ящики комодов, искромсала постельное белье в дорогущем номере отеля. Она убеждала меня в том, что она нормальная, а псих здесь я – нищий шоферюга, не желающий жениться на богатой принцессе. Я пытался успокоить ее, но ничего не помогало. Тогда я ушел и оставил ее там одну. Ей все сошло с рук. Папаша оплатил нанесенный отелю ущерб. Она никак не объяснила ему своего поведения. Просто не считала нужным. По-моему, она в принципе не считала нужным что-либо объяснять или искать оправдания своим выходкам. Для нее все это было в порядке вещей.

Но с того дня, похоже, я стал ее навязчивой идеей. Она была убеждена в том, что именно я подходящий для нее человек и должен стать ее мужем. 'Я люблю тебя', – как заведенная повторяла она. 'Признайся, ты это делаешь, чтобы насолить отцу? Ты же ненавидишь его за то, что он якобы убил твою мать? Хочешь отомстить ему и найти себе неподходящую партию? Ты просто психованная дурочка, Наталья'. Она убеждала меня, что это не так, но я не слишком-то ей верил.

Хорошо, я решил дать ей шанс. Я решил отнестись к ней беспристрастно. Возможно ей и вправду следовало помочь. Я сказал ей, что готов попробовать. Я пока не могу на ней жениться, нам нужно получше узнать друг друга, я предложил ей общаться как друзья, и она вроде бы согласилась. Мне казалось, что дела пошли на лад. Она пыталась вести себя как действительно любящая девушка, а не как капризная и избалованная истеричка. Я уже даже готов был поверить тому, что у этих отношений есть будущее. Пока однажды я не зашел к ней в комнату и не увидел, как она сжигает свечей мою фотографию. Шторы были занавешены, в комнате пахло чем-то паленым. Она сидела вся в дыму, и судя по горстке пепла перед ней, я понял, что это не первая моя фотография, которую она сжигает. 'Что ты такое творишь?' – заорал я, задувая свечи и включая свет. 'Делаю приворот' – она усмехнулась, а потом странно расхохоталась. 'Я хочу, чтобы ты был только моим. Ты готов поклясться мне в верности?' – она вытащила откуда-то из ящика нож и провела по своей ладони. 'Я клянусь тебе на своей крови, что я буду только твоей. Готов ли и ты поклясться мне?' – она протянула мне нож. В ответ я швырнул нож на пол. 'Ты просто ненормальная!' – заорал я, – 'Я надеялся, что ты прекратила заниматься всем этим бредом, но нет. Я не смогу быть с тобой, Наталья, я обычный человек. Меня не привлекают все эти мистические ритуалы и клятвы на крови'. И я ушел.

Я надеялся, что на этом все закончится. Но она вбила себе в голову, что я ее судьба. Она не отходила от меня ни на шаг. Я стал ее какой-то болезненной страстью. Как-то она даже узнала, где я живу, и пришла ко мне домой. Когда я снова сказал ей, что не смогу быть с ней, она принялась бить посуду, чем жутко напугала мою сестру. Я пытался успокоить ее, а она в истерике билась в моих объятиях. 'Мне нагадали тебя. Мне обещали тебя. Ты мой, ты только мой. И я не отступлюсь'.

Я на минуту прервался и закурил. Все эти воспоминания словно оживали передо мной сейчас. Немного помолчав, я продолжил:

– Поверь мне, я просто не знал, что мне делать. Я не мог связать свою жизнь с такой девушкой. Она была слишком странной и непостижимой для меня. Все эти ее гадания, загробные миры, печати смерти, болезненность и истеричность, я просто не мог всего этого выдержать. Возможно, я и должен был ей как-то помочь, но если честно, я не очень представлял как. Я даже немного боялся ее, по-крайней мере, после той истории с приворотом. Я решил, что не буду больше работать у Вестерблума и таким образом не буду больше видеться с ней. Я уволился и устроился водителем такси. Я сказал ей, что между нами все кончено. Вначале она не желала с этим мириться, но потом быстренько вышла замуж за тебя. Я даже порадовался за нее, что наконец-то она нашла человека, который ее действительно любит. Но мое спокойствие оказалось недолгим. Не прошло и месяца после свадьбы, как она позвонила мне и сказала, что хочет встретиться и что-то обсудить. Я приехал в отель, один из тех отелей, где она порой скрывалась от отца в периоды своих исчезновений. Я не знал, зачем она меня позвала. Поговорить о прошлом? Но какое это теперь имело значение, когда она уже замужем. Оказалось, что она так и не успокоилась. Она снова твердила мне о своей неземной любви, и что по ее картам выходило, что я был обещан ей. Одно мое слово, и она уйдет и от мужа, и от отца. Ей никто не нужен, кроме меня. Так она говорила. Я сказал ей, чтобы она выкинула все эти глупости из головы, я ей не пара и никогда не смогу быть с ней. На этом мы расстались. Пока однажды случайно не встретились, когда вы вызвали такси, и я оказался за рулем той злосчастной машины. Пожалуй, с этого все и завертелось по-прежнему кругу. Узнав меня, она попросила тебя выйти. И едва ты захлопнул дверцу машины, как она как безумная схватила меня за руки и зашептала, что эта встреча неслучайна, что ничего случайного не бывает, это определенно знак, что мы снова должны быть вместе. Она умоляла меня дать ей еще один шанс и снова встретиться. Я не знал, что делать. Я пытался образумить ее, что там у машины стоит и ждет ее муж. Но, по-моему, ей было все равно. Ей было абсолютно плевать наверно на всех людей, кроме меня. Она никогда даже не брала в расчет их чувства. Для нее имела значение только она сама и ее желания. Она перегнулась через кресло и поцеловала меня. 'Мы встретимся вновь'. Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. Я пожал плечами. 'Я тебе позвоню'.

И мы встретились. Произошло это в тот роковой вечер ее смерти. Не прошло и пары недель после этой случайной поездки в такси, как она позвонила и сказала, что будет ждать меня сегодня вечером в 'Атлантике'. Сказала, что это будет нашей последней встречей, и если я по-прежнему откажусь быть с ней, она перестанет мне докучать. Я не слишком-то верил ей, но согласился приехать. До сих пор не знаю зачем. Вечером она прислала мне смс: 'Борис, жду в номере 319. Пожалуйста, приезжай'. И я приехал, как и обещал. Она встретила меня в ослепительно белом платье, волосы аккуратно причесаны, губы накрашены светло-розовым блеском. На столе в хрустальной вазе стоял букет лилий, это были ее любимые цветы, и она всегда требовала их ставить, чуть поодаль на тарелке дыня, в ведерке со льдом – бутылка шампанского. Похоже, что она ждала меня. Шампанское было уже открыто. Пока она разливала его по бокалам, она дала мне нож и попросила разрезать дыню. Затем протянула один бокал мне.

– За что пьем? – спросил я.

– За нас, – ответила она и улыбнулась. Наши бокалы звякнули, соприкоснувшись стеклами. Я чуть отпил из своего.

– Что за повод для шампанского? – снова спросил я.

– Прекрасный повод. Я согласна выйти за тебя замуж. Я уже и платье подобрала. Как тебе? – она покрутилась передо мной, будто демонстрируя его.

Я не поверил своим ушам. Поставил свой бокал на стол и внимательно посмотрел на нее, я еще надеялся, что она шутит.

– Что за фарс ты затеяла?

– Это вовсе и не фарс. Мы с тобой скоро поженимся, потому что предназначены друг другу судьбой, – она подошла ко мне, обняла за шею, встала на цыпочки и потянулась, чтобы поцеловать. Я слегка оттолкнул ее.

– Мы с тобой никак не можем пожениться, потому что ты уже замужем.

– Это вовсе не имеет никакого значения, – она снова беспечно улыбнулась, едва не расхохотавшись.

Это уже просто переходило всякие границы разумного. Я чувствовал, как во мне закипает злоба. Не помня себя, я смахнул рукой со стола вазу с лилиями, и те упали на пол, вода разлилась.

– Прекрати, прекрати, Наталья. Я уже не раз говорил тебе и я больше не могу это обсуждать. Я не люблю тебя, и мы не поженимся. Если мы и будем вместе, то в каком-то одном из твоих призрачных миров, в которые ты веришь. Но уж точно не в этом. И не к чему было все это устраивать, цветы, шампанское, дыня. У нас нет никакого праздника. И не будет.