Текст книги "In the Woods (СИ)"

Автор книги: Надежда Нестерова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Нестерова Надежда Александровна
In the Woods

In The Woods

An awful noise

Filled the air.

I heard a scream in the woods somewhere (c).

-1-

Они

Когда утром они вошли в номер, чтобы согласно ее вчерашнему заказу принести ей завтрак, они сразу поняли, что что-то не так. Белые лилии, которые они вчера ставили в вазу, лежали на полу, рядом валялась разбитая бутылка шампанского. На ней было столь белоснежное платье, что по цвету оно практически сливалось с простынями, на которых она лежала. Вначале они даже и не поняли, что произошло, но когда приблизились к постели и увидели окровавленное тело юной гостьи отеля, из груди которой торчал нож, они завизжали от страха.

– Ой-ой-ой, мамочки, да что ж это такое происходит, Галочка? – запричитала старшая горничная, прижимая руки к сердцу. Молодая горничная побледнела как полотно от страха и ничего не могла вымолвить.

– Да как же это такое случилось? Средь бела дня и в нашем отеле убили гостью? – продолжала задавать риторические вопросы старшая горничная, – Нужно немедленно об этом доложить Андрееву, пойдем скорее.

Молодая попятилась, задела столик на колесиках, отчего зазвенела стоящая на нем посуда. Девушка закрыла уши и пронзительно завизжала.

– Успокойся, не визжи, это просто посуда звякнула. Пойдем.

Они вышли из номера и спустились вниз, к кабинету управляющего отелем. Андреев, полный, даже немного грузный мужчина, лет пятидесяти сидел за столом и пил кофе, заедая его сухариками. Похоже, он даже не подозревал, что готовит ему сегодняшний день.

– Что стряслось, почему вы вошли без стука? – спросил он, подозрительно косясь на вошедших горничных.

– Евгений Васильевич, там такое... – пробормотала старшая.

– Что такое? – Андреев отпил еще глоток кофе.

– Там у нас в номере гостью убили.

– Что? – управляющий чуть ли не подскочил с кресла, – Давай говори по порядку.

– Мы с Галиной сегодня пошли относить завтрак в номер по вчерашнему заказу, как гостья и просила, к десяти утра. Постучались, она не отвечает, постучались еще, молчит. Я тогда своим ключом открыла, заходим в номер, а она там лежит на кровати, а в груди у нее нож, и платье на ней белое все в крови. А еще у нее волосы такие светлые, а лицо такое бледное, будто из мрамора выточено. Лежит она точно ангел. Ох, мамочки, что ж это делается, Евгений Васильевич?

Младшая горничная от шока не могла вымолвить ни слова, она стояла чуть в стороне и еле слышно всхлипывала.

– Успокойся, Лариса, номер-то какой? – спросил Андреев.

– Трехсот девятнадцатый.

Андреев запустил на компьютере систему бронирования, в которой были занесены фамилии всех проживающих в отеле. Спустя пару минут он нашел нужный номер.

– Натали Вестерблум. О Господи, это конец. Натали Вестерблум средь бела дня убили в нашем отеле. Да ее отец Ханс Вестерблум нас в порошок сотрет и закроет нашу лавочку. Я уже вижу заголовки газет: 'Юную Натали Вестерблум зарезали в фешенебельном отеле 'Атлантик'. Господи, что за кошмар, и за что мне все это? – управляющий схватился за голову, – Ладно, пойдемте в номер, посмотрим, что там происходит.

– Можно я не пойду? – чуть слышно спросила молодая горничная, – Мне страшно, Евгений Васильевич.

– Не ходи, – милостиво разрешил Андреев.

Вдвоем со старшей горничной они вышли из кабинета в холл, поднялись на лифте на шестой этаж и дошли до нужного номера. Дверь была незаперта, очевидно, от страха горничные забыли закрыть ее на ключ. Андреев первым вошел в злополучный номер. Юная девушка в белом платье недвижно лежала на постели. Было ощущение, что она словно спит, до того безмятежно было выражение ее лица, только слегка растерянно и отрешенно.

– Евгений Васильевич, да кто же это такое злодейство-то удумал? Кому ж она понадобилась, эта Натали Вестерблум? – продолжала причитать горничная.

– Ты что, Лариса, газет не читаешь? Ее отец, Ханс Вестерблум, миллионер и один из самых влиятельных людей в нашем городе. Ее муж Виктор Янтарев, наследник нефтяной империи. Эта девчонка могла понадобиться кому угодно, кто хотел насолить либо Вестерблуму, либо Янтареву. Это очевидно. Только расхлебывать теперь это все нам с тобой. Вестерблум обнаружили зверски убитой в номере отеля, а это значит, что безопасность наших гостей на нуле, это раз, и либо отец, либо муж этой девчонки нас в порошок сотрут, это два. Это конец всему, Лариса.

Лариса испуганно зажала рот ладонью и чуть ли не заголосила:

– Евгений Васииильич...

– Надо полицию вызывать. Пусть они разбираются, может, по горячим следам и найдут кого.

Полиция приехала спустя полчаса. Здание отеля оцепили на тот случай, если убийца по-прежнему находился там. После того, как из тела жертвы вынули окровавленный нож, орудие убийства, а само тело вынесли из номера, предварительно установив, что смерть наступила около десяти часов назад, то есть ночью, следователь, уже немолодой, но хорошо сложенный, поджарый мужчина, окруженный группой помощников, принялся обследовать номер на предмет улик.

– Я посмотрю, что здесь, может, зацепки какие найду, – обратился следователь к Андрееву, – А Вы пока свяжитесь с мужем убитой, как его, Янтаревым.

Евгений Васильевич слегка затравленно кивнул и вышел из номера. От одной мысли о том, что придется звонить Виктору Янтареву его бросало в дрожь. Он, конечно же, читал светскую хронику и был в курсе, что молодой предприниматель, сын нефтяного гиганта Ярослава Янтарева, не далее как прошлым летом справил свадьбу с юной Натали Вестерблум, единственной дочерью миллионера-немца, который уже более двадцати лет жил в России, Ханса Вестерблума. Объединение двух самых могущественных семей в городе означало существенное приумножение капиталов обеих. Насколько знал Андреев, Янтарев и Вестерблум готовили мощнейшее слияние корпораций, которое сулило им выход на новый уровень не только в нашем городе, но и по всей области. И вот теперь такая трагедия: молодая жена Янтарева и единственная дочка Вестерблума, можно сказать, средь бела дня убита в своем номере пятизвездочного отеля 'Атлантик'. Нет, они этого ему не простят. По всей видимости, 'Алтантик' сейчас доживает свои последние дни, да какие дни, можно сказать, последние часы.

Андреев заперся в своем кабинете. Признаться, он опасался звонить Янтареву, не имея на руках никаких результатов следствия. Он предпочел подождать, пока хоть что-то станет известно. Прождав около часа, Андреев решил сам отправиться к следователю. Он постучался в злополучный номер, и через минуту следователь слегка приоткрыл дверь.

– Что Вы хотели? – спросил он.

– Хотел узнать, удалось ли Вам что-нибудь выяснить.

– Да, и немало интересного, проходите, – жестом следователь пригласил его в номер. Андреев несмело вошел.

– Мы просмотрели звонки и смс-сообщения, сделанные с номера Вестерблум. Похоже, что незадолго до смерти, вчерашним вечером она переписывалась с неким Борисом. Сообщения были в основном от ее имени, и содержание сводилось к тому, что Наталья просила, чтобы Борис заехал к ней в номер, также она писала ему в смс адрес отеля. Почти все ее сообщения остались без ответа, кроме последнего. Около 11 вечера пришло ответное смс с одним единственным словом от Бориса: 'Подъезжаю'. Кроме того, в ящике стола мы обнаружили письмо, написанное рукой Натальи. Вы можете взглянуть, если хотите, – следователь протянул ему лист бумаги, аккуратно положенный в прозрачный файл.

Андреев пробежал глазами письмо, написанное мелким убористым почерком:

'Борис, мука моя, печаль моя, любовь моя. Я знаю, что ты меня доконаешь. Я знаю, что мне не скрыться от тебя. Ты преследуешь меня наяву и в кошмарах. Куда бы я ни бежала, ты все равно находишь меня. Поверь мне, я любила тебя, да, но это было так давно, а сейчас все это потеряло значение. Ты же знаешь, что теперь я замужем, и наши встречи с тобою невозможны. Я знаю, что ты до сих пор любишь меня и, возможно, не можешь меня простить. Но нам пора заканчивать эту историю, она ни к чему хорошему не приведет. Если мой муж узнает, что ты преследуешь меня, он убьет тебя. Прошу тебя, пусть эта наша встреча станет последней. Я сделаю то, что ты хочешь, просто оставь меня, пожалуйста, в по...'

На этом письмо странным образом обрывалось. Андреев пристально посмотрел на следователя:

– Что все это значит?

– Пока не знаю, но у меня есть все основания полагать, что у Натальи Вестерблум был любовник. Вы дозвонились Янтареву?

– Нет, – смущенно пробормотал Андреев.

– Так, идите же, звоните. Необходимо немедленно переговорить с ним.

– Да. Хорошо, – Андреев коротко кивнул и направился к выходу из номера.

– Подождите, – вдруг сказал следователь, – Знаете, что еще странно?

– И что же?

– На руках у Вестерблум были белые длинные шелковые перчатки до локтей. Такие часто носят на свадьбу. К чему бы ей надевать их вечером в своем номере?

-2-

Вы

Виктор Янтарев, глава корпорации 'Media-establishement' и по совместительству наследник нефтяной империи своего отца Ярослава Янтарева, худой и слегка осунувшийся молодой человек с черными взъерошенными волосами, сидел в кресле в следственном кабинете. Он нервно постукивал по столу костяшками своих длинных как у пианиста пальцев, пристально смотря на следователя, ожидая, что тот начнет беседу первым.

– Виктор Ярославович, Вы позволите задать мне Вам пару вопросов? – наконец спросил следователь.

– Нет, не позволю. Послушайте Вы, о каких сейчас вопросах вообще может идти речь? Мою жену зарезали словно овечку в Вашем отеле, а Вы хотите задавать мне вопросы? Послушайте, Вы, да я закрою сейчас этот Ваш треклятый отель и эту Вашу конторку к чертям собачьим! Если Вы в двадцать четыре часа мне не найдете виновного, я Вам обещаю, что Вы можете распрощаться со своим уютненьким местечком. У Вас под носом в центре города убили молодую женщину, а Вы сидите сложа руки? Где была Ваша охрана? Где была Ваша полиция, когда ее убивали? – Виктор что есть силы стукнул кулаком по столу.

– Послушайте, Виктор Ярославович, давайте-ка Вы успокоитесь и перестанете пороть горячку. Я понимаю, что смерть жены стала для Вас большим потрясениям. Мы должны вместе приложить усилия, чтобы найти и наказать виновных в этом ужасном злодеянии. И Вы должны нам в этом помочь, – вкрадчиво сказал следователь.

– Нет, это Вы меня послушайте! Прекратите разговаривать со мной как с ребенком! Я не нуждаюсь в Вашем утешении и не желаю отвечать на Ваши глупые вопросы. Мне нужны результаты, а не все это переливание из пустого в порожнее. Я уже сказал, что прикрою к чертям всю Вашу лавочку. Какие у Вас есть зацепки? Это я должен задавать Вам сейчас вопросы, а не Вы мне! – продолжал орать Янтарев, – Вы просто ни черта не понимаете. Вы не знаете, как я ее любил. Вы не представляете, что это значит, потерять самое дорогое, что у тебя есть в жизни, – и тут неожиданно он закрыл лицо руками и приглушенно зарыдал.

Следователь поднялся с места, взял стакан из шкафа, налил воды, и поставил ее перед Виктором. Тот благодарно выпил пару глотков, затем достал из кармана пачку сигарет, поднес одну ко рту, щелкнул зажигалкой. Следователь также молча поставил перед ним пепельницу. Сделав пару затяжек, Янтарев наконец заговорил, на сей раз голос его был спокоен и тверд:

– Простите, я немного сорвался, – и снова помолчав, продолжил, – Задавайте Ваши вопросы.

– Что Вы можете сказать о вчерашнем дне? А конкретно о поведении Вашей жены.

– Ничего не могу сказать. День как день. Мы провели его дома. А к вечеру Натали сказала, что поедет в 'Атлантик' с ночевкой. Она иногда ездила в отель по своим делам. Ей было нужно порой отдыхать от дома. Я в эти ее дела не лез. У нее была своя личная жизнь, ну пространство свое что ли, я не лез туда, все, что было ей важно, было для меня святым, вот и все, – сухо проговорил Виктор.

– Хорошо. В котором часу Наталья уехала из дома?

– Натали уехала около семи.

– Она звонила Вам, когда добралась до отеля?

– Нет, не звонила. Ее отлучки были для нас неприкосновенными, она просила не беспокоить ее по пустякам.

– Интересно... То есть Вы даже не волновались, добралась ли Ваша жена до отеля в безопасности?

– Послушайте, что это за странные намеки? Я не звонил Натали, это была наша договоренность, что я не должен беспокоить ее, когда ей нужно побыть одной. Такое иногда случалось. Это наше с ней дело, а не Ваше. Я позвонил ее водителю, и он подтвердил, что все в порядке.

– Хорошо. Я правильно понимаю, что вчерашним вечером Вы больше с женой не общались?

Янтарев загасил сигарету и яростно раздавил ее в пепельнице.

– Правильно понимаете. А какое это имеет значение?

– В нашем деле все имеет значение, Виктор Ярославович. Вы не заметили чего-нибудь странного в поведении жены перед отъездом?

– Нет, не заметил. Все было как обычно, говорю же. Обычный день, ничего особенного, – все также сухо проговорил Янтарев.

– Хорошо. В таком случае, скажите-ка мне, Виктор Ярославович, что Вы знаете о связях Вашей жены с неким человеком по имени Борис?

– Что? Каких связях? Вы на что тут намекайте мне сейчас? – Янтарев резким движением оттолкнул от себя пепельницу, так что та слегка откатилась по столу.

– Я ни на что не намекаю, я просто спрашиваю у Вас, говорит ли Вам что-то имя Борис.

– Борис... – Виктор нахмурил брови, – Насколько я помню, так звали бывшего шоферюгу Натали. Он катал ее когда-то по ее делам, ну может, год назад. Потом мы сменили шофера. Какое это все имеет значение?

– Дело в том, что судя по смс-сообщениям Наталья вчера весь вечер писала некоему Борису, и судя по всему он приезжал в отель незадолго до ее смерти. А затем в ящике стола мы обнаружили вот это, – следователь протянул ему найденный лист бумаги в файле.

Виктор быстро пробежал его глазами и странно побледнел.

– Теперь мне все ясно, – неожиданно спокойно сказал он, и бросив лист на стол, порывисто встал с кресла.

– Может, поделитесь со мной своими заключениями? – вопросительно посмотрел на него следователь.

– Этот Борис – он сумасшедший, маньяк, он уже давно преследовал мою жену. Безответная любовь, понимаете. Она всерьез опасалась его. А я даже и предположить не мог, что он способен на такое. Какой же я дурак.

– То есть, Вы, Виктор Ярославович, подозреваете этого Бориса в убийстве Вашей жены?

– Я не подозреваю, я теперь в этом уверен, – воскликнул Янтарев, – И я этого просто так не оставлю, поеду и придушу лично этого помешанного.

– Подождите, не торопитесь со скоропалительными выводами, – попытался успокоить его следователь, – Будет проведено следствие, допрошены свидетели, найдены улики. Давайте пока никого не будем обвинять голословно. Успокойтесь, я понимаю, Вы сейчас очень расстроены, но, пожалуйста, прошу Вас, возьмите себя в руки.

– Расстроен? Расстроен, говорите Вы?! – Виктор принялся возбужденно ходить по кабинету, – Да для меня вся моя жизнь просто-напросто потеряла смысл, а Вы говорите, расстроен. Вы что хотите, чтобы я сидел сложа руки, пока убийца моей жены разгуливает на свободе? Да я придушу его лично за то, что он сотворил.

– На данный момент у нас нет никаких доказательств, чтобы предъявить этому Борису обвинение в убийстве, кроме Ваших слов. Будет проводиться расследование... – продолжил следователь.

– На кой черт мне нужны Ваши доказательства? Это чертово письмо и смс Натали, о которых Вы говорите, этого вполне достаточно. Этот помешанный шоферюга просто не мог смириться с тем, что Натали бросила его. Все ясно как дважды два.

Следователь хотел было что-то возразить, но Виктор подошел прямо к его столу и уперся кулаками о столешницу. Волосы его были всклокочены, изо рта шла пена, руки дрожали, а глаза налились кровью. Если кто и выглядел сейчас помешанным, то это он сам.

– Послушайте, Вы любили кого-нибудь больше своей жизни? Любили?! А потом теряли? Вот и не указываете мне, что делать. Я поеду и сотру его в порошок. А если Вы будете мне препятствовать, я и Вас сотру в порошок, и весь Ваш следственный комитет разнесу к чертовой матери. И всех, кто виновен в том, что Натали больше нет. Вы знаете, что я это могу.

– Виктор Ярославович, я прошу прощения, но судя по Вашему неадекватному поведению и поспешным бездоказательным обвинениям, у меня есть все основания подозревать и Вас в убийстве жены из ревности и попытке свалить вину на другого человека. Кто знает, может, Вы просто на ходу придумали всю эту историю с шофером – задумчиво проговорил следователь.

Виктор хотел было что-то сказать, но не смог, лишь открыв рот в беззвучной реплике. Вдруг со всей силы он грохнул кулаком по столу, а затем поспешно отошел от стола и направился к выходу из кабинета. Уже открыв дверь наполовину, он на минуту обернулся и посмотрел на следователя:

– Да Вы просто чокнутый идиот.

-3-

Мы

– Николай Ярославович, мы очень рады, что Вы согласились сотрудничать со следствием, и мы были бы Вам крайне признательны, если бы Вы смогли ответить на пару наших вопросов.

– Да конечно, без проблем, – худощавый Янтарев-младший сидел напротив следователя в том самом кресле, где пару часов назад сидел его брат. Николай был личностью весьма своеобразной: весь в черном, что делало его еще более худым, в причудливой старомодной черной шляпе с широкими полями, глаза слегка подведены, на запястьях татуировки и браслеты, одно ухо проколото. Следователь точно не знал, к какому стилю принадлежали люди такого типа, однако сам Николай называл себя 'темным романтиком'. До убийства Натальи Вестерблум Янтарев-младший был самой популярной медиа-персоной среди богатого семейства Янтаревых-Вестерблум. Чуть ли не в каждой газете считали своим долгом каждую неделю сообщать своим читателям о том, где был недавно замечен Николай. Чаще всего это были статьи, в которых указывалось на его злоупотребление наркотиками или на то, как он снова устроил пьяный дебош в одном из местных клубов. Личность, конечно, мало подходящая для допроса, но выбор у следователя был небольшим: Ханс Вестерблум был убит горем и пока отказался отвечать на вопросы, Янтареву-старшему было не до допросов ('Ищите убийцу, разбирайтесь сами, мне не до ваших глупостей'), Виктор, по всей видимости отправившийся на поиски таинственного Бориса, был больше недоступен. Зато Николай, ничем особенно не занятый, кроме создания имиджа для собственной персоны, с радостью согласился разбавить свои тусовочно-наркоманские будни разговором со следователем.

– Николай Ярославович, скажите, как давно Ваш брат познакомился с Натальей Вестерблум?

– Нуу, где-то года два назад. Они познакомились на приеме, устроенном моим папашей. Я, знаете ли, в подобном никогда не участвовал, мне это попросту неинтересно, все эти лживые светские рауты. А вот дочка Вестерблума к нам прикатила, хотя обычно тоже подобные вечера ей не очень-то нравились. Тогда-то брат с ней познакомился. Ну и сказал мне сразу, что влюбился. Что типа нашел девушку своей мечты, и вся такая чушь.

– Так-так, а когда они поженились?

– Ну получается, спустя год после знакомства. Знаете, там была какая-то страаанная истооория, – Николай как-то жеманно растягивал слова, словно смакуя их, – вроде как Виктору она сразу понравилась, а вот она вела себя как-то странно, я так понял, что ему пришлось потратить немало нервишек, чтобы затащить ее под венец, а потом в свою постель, – он коротко хихикнул, словно поняв, что слегка взболтнул лишнего.

Следователь сделал вид, что не услышал последних слов, и как ни в чем не бывало продолжил:

– Хорошо, Николай Ярославович, скажите, когда Ваш брат и Наталья Вестерблум поженились, то как протекала их семейная жизнь? Были ли они счастливы? Не ссорились ли?

– Ну в целом, вроде хорошо, – задумчиво протянул Янтарев, – В целом мы были рады, что такая девушка как Натали (ее все звали Натали, а не Натальей по ее просьбе) теперь в нашей семье. Отец был рад приумножению наших капиталов, благодаря слиянию с Вестерблумами, я от того, что она слегка разбавила скуку, в которой мы жили, а Виктор, ну тот был просто счастлив, что женился на девушке своей мечты.

– Хорошо, понятно, однако, может быть, Вы вспомните какие-нибудь подробности их семейной жизни? Нам были бы интересны любые детали, не сочтите это праздным любопытством, но в таком деле важны даже мелочи.

– Детали... Ну если говорить прямо в деталях, то порой Натали вела себя немного странно, даже мне не всегда были понятны ее мотивы. Знаете, создавалось такое впечатление, что она слишком избалована, ну с одной стороны, это и понятно, единственная дочка миллионера Вестерблума, но с другой, порой ее выходки как будто бы испытывали моего брата на прочность. Например, она могла ни с того ни с сего внезапно исчезнуть из дома, не отвечать на звонки, никто не был в курсе, где она может быть, даже ее отец. Виктор с ума сходил, поднимал на уши своих людей, пытаясь ее разыскать, но она как сквозь землю проваливалась. А потом дня через три объявлялась как ни в чем не бывало, никак не объясняя свои исчезновения ('мне просто надо было немного отдохнуть и побыть одной'). После третьего ее такого исчезновения они с Виктором договорились, что она хотя бы заранее будет ставить его в известность, что ей необходимо побыть в одиночестве, он снимал для нее номер в пятизвездочном отеле, чтобы ее никто не беспокоил. А один раз она меня здорово напугала, – Николай задумчиво покрутил кольцо на среднем пальце, – Я зашел к ней в комнату, она сидит у зеркала, губы накрашены черной помадой, словно гуталином, но помада слегка растеклась, так что выглядит она словно какой-нибудь Пьеро. Я спросил у нее, зачем она так накрасилась, тем более, что ни праздника, ни маскарада никакого сегодня не предвиделось. Она обернулась от зеркала, взяла меня за руку, слегка улыбнулась, так что губы ее растянулись в какой-то уродливой ухмылке: 'Знаешь, Николай, есть такие люди, на которых с самого рождения лежит печать смерти. Куда бы они ни шли, что бы они ни делали, смерть преследует их, прячется в запахе свежескошенной травы, в ворохе одежды в шкафу или в букете белых лилий, подстерегает и ждет их малейшей оплошности. И даже, когда им кажется, что у них все хорошо, и ничто не омрачает их жизни, она просто затаивается на время, чтобы потом обрушиться в полную мощность. Так вот, Николай, я просто пытаюсь стереть эту печать', – и она провела ладонью по губам, размазав черную помаду по щекам, как-то странно улыбнувшись. Знаете, мне в тот момент стало как-то жутковато.

– Интересно, – задумчиво протянул следователь, – Расскажите мне еще, пожалуйста, поподробнее об отношениях Виктора и Натали? Как Вы можете их охарактеризовать?

– Хорошие отношения, такие как и должны быть между мужем и женой. Мы все были дружной семьей, мне так кажется. Виктор ее очень любил и исполнял любую прихоть. А она часто устраивала истерики без повода. Например, однажды она выкинула из окна букет свежих красных роз, который Виктор сам срезал для нее в саду. Кричала, чтобы он ей больше никогда их не дарил. Что она любит только белые лилии. Ее желание было исполнено. Теперь каждое утро в ее комнате на подоконнике ее ждали новые лилии, правда запах от них был столь резким и тяжелым, что я, например, лишний раз туда старался не заходить, не каждому такое понравится. Но тут, Вы знаете, дети знаменитостей часто бывают со странностями...

Еще бы, – про себя усмехнулся следователь, глядя худого зататуированного всего в черном 'темного романтика', сына крупного нефтепромышленника Янтарева. Живой пример таких странностей сидел перед ним.

– Хорошо, Николай Ярославович, последний вопрос. Вам говорит о чем-нибудь имя Борис? Это бывший водитель Натали Вестерблум.

– Борис? – Николай слегка наморщил лоб, будто пытаясь что-то вспомнить, – Пожалуй, нет, ничего не говорит. Никогда не слышал в нашем доме про какого-либо Бориса.

– Интересно, – протянул следователь, – Я прошу прощения, у меня еще один вопрос. Вы знаете, где находился в ночь убийства Натали Ваш брат?

– Виктор? Ну как где, дома, конечно, где ему еще быть по ночам, – удивился Янтарев.

– То есть, Вы можете подтвердить что в ночь убийства Натали Вестерблум Ваш брат Виктор Янтарев находился дома? – неожиданно строго спросил следователь.

Николай очевидно растерялся. Немного подумав, он настороженно произнес:

– Ну подтвердить я не могу. Я же не слежу за ним. Но думаю, что он был дома. Где ему еще было быть?

– А вот именно это и предстоит установить следствию. Я благодарю Вас за помощь, Николай Ярославович, – следователь протянул ему руку, словно говоря, что допрос окончен.

– 4 -

Он

– Виктор, порой меня так утомляют эти приемы у твоего отца. Ты же знаешь, я не очень-то люблю все эти официозные мероприятия, все эти постные лица олигархов, с которыми приходится беседовать, я всего этого вдоволь насмотрелась у отца, – Натали Вестерблум, одетая в элегантное вечернее платье по случаю официального приема у Янтаревых, сидела в оранжерее на плетеном кресле напротив Виктора и неспешно потягивала мартини, – Я бы лучше с удовольствием провела это время дома рядом с тобой.

Виктор подошел к ней и ласково сжал руку:

– Потерпи еще немного, мой ангелочек, нам неприлично уходить так сразу. Я сейчас снова присоединюсь к гостям, а ты можешь пока посидеть здесь среди цветов. Только не затеряйся среди них, ты ведь самая прекрасная из всех.

Виктор отошел, и Натали ненадолго осталась одна. Она чувствовала понемногу закипающее раздражение, ей уже не терпелось вернуться домой и оказаться одной в своей комнате. Виктор вернулся лишь спустя полчаса, вид у него был какой-то подозрительно веселый.

– Я ужасно соскучился, – он потянулся, чтобы приобнять ее.

Натали резко отшатнулась от него, словно ее ударило током.

– Ты что пил? – сердито спросила она.

– Ну, выпил пару бокалов с деловыми партнерами.

– И как мы теперь поедем домой? Ты же не сможешь вести машину. Ты хоть о ком-нибудь думаешь кроме себя?

– Конечно, я всегда думаю о тебе, Натали. Как ты только можешь обвинять меня в подобном? Мы возьмем такси, это не проблема.

– Какое такси? Не нужно никакого такси. Я сама поведу машину, я училась, – Натали решительно встала, будто уже порываясь сесть за руль.

– У тебя для этого слишком мало опыта. Мы возьмем такси, и дело с концом, – Виктор сказал это таким тоном, что Натали поняла, что возражать бесполезно.

Такси подъехало оперативно, минут через пятнадцать Виктору уже позвонил диспетчер, и объявил, что машина ждет их у выхода из дома. Они сели на заднее сидение, Натали зачем-то опустила вуаль на лицо, словно не хотела, чтобы ее видели. Всю дорогу они сидели молча, что было несколько странным, обычно таксисты довольны разговорчивы, но этот не произнес за всю дорогу ни слова. Спидометр тихо отсчитывал пройденные километры. Натали сидела, поджав губы, в вечернем свете города сетчатая тень от ее вуали падала на ее обнаженные колени. Она все еще была немного обижена на мужа. Ей казалось несправедливым, что он выпил, и они вынуждены возвращаться домой на чужой машине. Ей казалось, что это как-то умоляет ее достоинство.

Наконец они подъехали к дому, шофер остановил машину и впервые за всю поездку обернулся к своим пассажирам и сказал:

– С Вас две тысячи.

Едва увидев его, Натали странно побледнела, словно увидела привидение. Шофер как будто бы тоже был удивлен тем, что она здесь, и с легкой усмешкой сказал:

– Хм, знакомые все лица.

Один Виктор похоже не понимал, что происходит. Он молча расплатился и открыл дверцу машины для Натали.

– Виктор, прости, ты можешь оставить меня с водителем наедине? Мне нужно ему кое-что сказать, – вдруг спросила Натали.

– В смысле? Что значит наедине? Ты знаешь этого человека? О чем тебе с ним говорить?

– Виктор, я прошу тебя.

– Хорошо, – он неожиданно легко согласился и закрыл дверцу машины обратно. Он решил подождать жену у ворот дома. Ее не было минут десять. Он просто не представлял, о чем так долго она может говорить с каким-то незнакомым шофером, и зачем ей все это нужно. Но у них было заведено негласное правило: Натали нельзя было запрещать делать то, что она хочет. Таково было ее условие, когда она согласилась выйти за него. Она слишком устала от контроля отца и не могла бы позволить еще и мужу постоянно контролировать ее.

Когда она наконец вышла из машины, она была еще более бледна чем обычно, волосы сбились, она лихорадочно оправляла платье.

– Что с тобой? Кто этот человек? О чем ты с ним говорила?

Она подошла к нему и прижалась к его груди. Странным и немного пугающим было ее молчание. Он слегка отстранил ее от себя, ее лицо было все в слезах.

– Что с тобой? Да что с тобой такое? – в каком-то паническом ужасе спросил Виктор.

Сумерки сгущались, и тусклый свет луны едва пробивался сквозь плотную пелену облаков. Деревья, окружавшие дом, приобрели какие-то зловещие очертания. Внутри Виктора только нарастал страх, от того что он не понимал, что происходит. Она наконец заговорила, ее голос постоянно сбивался:

– Этот человек, он маньяк.

– Что? Что он тебе сделал?

– Пока ничего. Но скоро сделает. От него нельзя ждать добра. Он просто преследует меня. Я в этом убедилась. Он не случайно здесь оказался, – ее уже трясло, и Виктор безуспешно пытался ее успокоить.

– Он не тронет тебя, пока ты со мной. Кто он такой? Ты его знаешь? О чем ты с ним разговаривала?

Она снова замолчала. Виктор прижал ее к себе в безуспешной попытке успокоить.

– Да скажи же ты мне! – не выдержав, он сорвался на крик.

– Помнишь, незадолго до нашей свадьбы я рассказывала тебе про одного человека, который преследовал меня? Того, кто работал у нас водителем. Он влюбился в меня, ну между нами была легкая интрижка, ничего серьезного, я сразу сказала ему, что он мне не ровня, и у нас нет будущего. Но он этого не понимал. Я попросила отца уволить его, я больше не могла ездить с ним, он не оставлял меня в покое. Но на этом все не закончилось, один раз я выходила из магазина, и он поджидал меня там, другой – он подкараулил меня у дверей парикмахерской. Я говорила ему, что я замужем, и чтобы он забыл меня, но он очень упрям. Он сказал, что если я не досталась ему, то не достанусь никому. Он сказал, что мне от него все равно не скрыться. И вот теперь он снова вернулся, чтобы преследовать меня. Как он оказался в этом такси? Когда я его увидела, у меня словно земля из-под ног ушла. А сейчас, когда ты вышел, я говорила ему, чтобы он прекратил следить за мной, но он сказал, что это только начало... Любимый, мне так страшно... – и она снова прижалась к нему.

– Почему же ты раньше мне ничего не говорила? Тогда, до свадьбы, я думал, что это лишь твои домыслы, и он уже давно не докучает тебе, – Виктор чувствовал, как в нем закипает злость.