Текст книги "Тридцать один день(СИ)"

Автор книги: Н-ко Лиса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

История психолога и её клиента (лёгкий налёт мистики прилагается).

Лиса Н-Ко

Лиса Н-Ко

Тридцать один день

Г лава 1

Я опаздываю. Сердце заполошно колотится. Тук-тук. Жарко в этом чертовом пуховике. Как на зло, на светофоре загорелся красный. Черт! А ведь мне еще потом на работу ехать. Наконец-то загорается зеленый. Перебегая дорогу, пытаюсь сориентироваться. Высокие здания, казалось, нависают над дорогой, попутно заслоняя собой небо. Красный кирпич и серая дорога, с непрекращающимся потоком людей и машин.

Нужное мне здание ничем не отличалось от своих братьев: такая же многоэтажка из красного кирпича. Клон.

Поднимаюсь на третий этаж. О, вот и нужная квартира. Нажимаю на звонок. Раздается душераздирающий хрип-стон питуха на последнем издыхании. Ничего не скажешь, классный звонок. У нас в школе похожий. Через пару мгновений дверь открывается.

– Здравствуйте, – в свой тон я вложила всю вежливость, на которую только была способна, – я Нина, психолог. Меня Леся просила зайти.

Мужчина в дверях нахмурился. В уголках его глаз мелькнуло что-то тревожное. Между бровей залегла отнюдь не радостная складка. Это логично, меня же не просто так сюда пригласили.

– Здравствуйте, проходите, – мужчина широко распахнул дверь.

Войдя, я начала снимать пуховик. Довольно большой коридор был ярко освещен множеством лампочек. Всё вокруг было зеленым. Зеленый пол, зеленый потолок и стены – всё. Никаких узоров. Безупречно чистый цвет.

– Давайте ваше пальто, – мужчина спрятал его в зеленый же шкаф,– я Виктор Иванович, дядя Миши. Леся говорила, что вы довольно опытны в таких..., – он замялся, видимо пытаясь найти подходящее слово, глаза лихорадочно заметались по комнате,– ...случаях.

– Случаях,– я не смогла сдержаться и повторила это странное слово. Оно так ужасно не вписывалось в эту ситуацию. Да и Леся изрядно мне польстила. Ну, надо же – опытная. Я решила не разочаровывать мужчину раньше времени, – смотря, что вы под этим подразумеваете.

– Пойдемте.

Взгляд человека иногда может сказать больше чем его слова. Особенно когда человек вымотан и не имеет сил контролировать свою мимику. Сколько отчаяния.... М-да, если всё так серьёзно, то на работу я сегодня вряд ли попаду. Хотя за эту консультацию мне обещали сумму большую, чем моя месячная зарплата. Так что оно явно того стоит.

Виктор Иванович проводил меня в просторную комнату с огромными окнами. В ней всё было бежевым.... Пол покрывал ковер с мягким ворсом. Прямо напротив окон стоял диван и три кресла. Стены закрывали стеллажи с книгами.

– Миша, к нам гости,– я не узнала голос Виктора Ивановича. Таким голосом должно быть увещевают паству матерые проповедники. Само спокойствие.

Встав из кресла, к нам направился парень, видимо тот самый Миша. Короткие русые волосы. Выразительные серые глаза. Картину портил не пропорционально большой нос. Спортивная фигура. Одет довольно небрежно: старый растянутый у ворота свитер грязно-коричневого цвета и линялые джинсы. Быстрая нервная походка. Выражение его лица, поза – всё излучает агрессию и раздражение.

– Кто это?!!– не сказал, прорычал.

Я на миг вздрогнула. Будто стоишь возле бешеной собаки. Не дожидаясь, когда он бросится на своего дядю, я вклинилась между ними:

– Здравствуйте, – я попыталась дружелюбно улыбнуться, – меня зовут Нина.

Он посмотрел на меня с таким холодом, что в пору бы вшиваться подобру-поздорову. Я пыталась выглядеть уверенно.... Но тяжело хорохориться перед противником, когда ты на голову его ниже. Неловкая пауза. Я судорожно пытаюсь придумать, что сказать. А я ведь пока ехала сюда продумывала эту беседу до мелочей. Черт, почему они говорят не по тексту!

Он заговорил так же резко, как и в первый раз:

– Что вам от меня нужно? Дядя, принеси чая!– его голос звенел напряжением.

Виктор Иванович сразу же унесся куда-то, предположительно на кухню. Миша же резко пронесся мимо меня и сел в ближайшее кресло. Его взгляд больше ничего не выражал. Он молча пялился в окно. Я внутренне сжалась от непонятного чувства между страхом и растерянностью. Взяв себя в руки, как можно тише проследовала за ним и села в кресло напротив.

– Миша, я пришла поговорить с тобой...

– Думаешь, ты первая?– довольно резко оборвал он меня.

В Мишином голосе легко можно было уловить малейшие изменения в его настроении. Сейчас он говорит устало. М-да.... То он злой, то – высокомерен, то – жутко уставший. Хоть понятно теперь за что такие деньги платят.

– Нет, – как можно ровнее ответила я.

Хотя никаких признаков бурных душевных страданий на его лице я не заметила, но это еще ничего не значит:

– Как ты себя чувствуешь? Ты хорошо спишь?

– Да, хорошо, – ответ прозвучал напряжённо, чем следовало. Руки нервно сжимают-разжимают подлокотники кресла. Ну, ничего проверю правдивость его ответа у Виктора Ивановича.

– А у меня в последнее время сон не очень,– такая удочка вряд ли сработает, но попробовать стоит.

– Психи снятся?– из какого террариума он сбежал?

– Нет, – он явно считает себя нормальным, а меня – дурой,– мне снятся сны, в которых я тону. Все из-за страха: я не умею плавать. А ты чего-нибудь боишься?

– Да. Глупых вопросов.

– Мне говорили, что ты уже около четырех месяцев не выходил на улицу...

– А зачем? У меня для этого есть дядя,– в это время он повернулся в сторону дверного проёма. – А вот и он!

Миша резко вскочил с места. Выхватил поднос из рук Виктора Ивановича, сказав ему что-то напоследок. Затем поставил поднос на низкий пластиковый подоконник. Он протянул мне чашку. В его движениях чувствовалось волнение. Я приняла чашку. Густо-зеленая матовая поверхность покрыта тонкими золотыми узорами. Он внимательно следит за мной.

Взяв чашку, он сел на свое прежнее место.

– Чем ты тут занимаешься целый день?

– По-разному..., – сказано это было с таким видом, будто он живет не взаперти на третьем этаже, а, по меньшей мере, в парке развлечений,– иногда я читаю, иногда смотрю телевизор...

– Тебе не одиноко здесь? Наверное, не очень весело сидеть одному дома...

– Нет, меня всё устраивает.

Вдруг Миша переменился в лице. Поджал губы и сощурил глаза. Вскочив с кресла, он направился к книжной полке. Я тоже поднялась. Поставила чашку с даже не надпитым чаем. Поведение Миши меня сильно встревожило. Я подошла к нему, он судорожно схватился за стеллаж.

– Что случилось?– к счастью мой голос не дрогнул.

Он покачал головой. Как безвольная кукла. Вдруг поднял глаза и уставился на меня в упор. Меня будто молнией пронзило, такими жуткими показались мне они. А затем, Миша со всем возможным гневом, заорал:

– Убирайтесь!!! Сколько можно меня мучить?

Я испугано отпрянула от парня. Его лицо исказила гримаса ярости. Он схватил стеллаж с книгами и опрокинул его на пол. Еле успела отклониться! Вот черт, он по-прежнему смотрит на меня. Я попятилась к выходу. Сердце от ужаса заколотилось где-то на уровне горла. Он идет ко мне. Мысли покинули мою голову. Я просто ощущала страх. Именно он заставил меня бежать к двери. Чтобы уйти от опасности. Скрыться. Увы. Входная дверь была заперта.

Сейчас в коридоре не горела ни одна лампочка. Миша уже здесь. Я повернулась к нему лицом. Он стоял посреди коридора. Уж точно не этого я ожидала, когда пришла в этот дом.

Он подходил всё ближе. Дверная ручка уперлась мне в спину. Холодная металлическая. Я выставила вперед руки:

– Ч-что случилось?– повторила я свой недавний вопрос. На сей раз, он звучал менее уверенно. Почти умоляюще.

Он, не мои попытки поговорить внимания на мои руки, подходил ближе. В голове вакуум и ... я не могу пошевелиться.... По щеках потекли горячие струйки слез.

– Вы уже уходите?– внезапно послышался голос Виктора Ивановича. Миша резко развернулся. Он, как ни в чем не бывало, пошел обратно в бежевую комнату. Закрыл за собой дверь. – Давайте проведу.

Ко мне подошел Виктор Иванович. Сердце больно билось о ребра. Украдкой вытерла слезы. Хорошо, что не красилась .

Загорелся свет. Мужчина извлек из шкафа мой пуховик,... а я всё так же стояла, прижавшись к двери. Виктор Иванович был явно удивлен моим поведением:

– Нина, извините, с вами все в порядке?

– Да,– я быстро кивнула, одеваясь.

Мы вышли с квартиры. Только здесь, на лестничной клетке, я наконец-то смогла выдохнуть. Здесь меня терзал лишь один вопрос. Неужели Виктор Иванович не слышал того, что произошло в бежевой комнате? Не слышал крика своего племянника? Грохота стеллажа?

– Вы ведь слышали?

Мужчина с недоумением посмотрел на меня.

– О чем вы Нина?

– Где вы были, когда я разговаривала с вашим племянником?

– Я сидел на кухне, разговаривал по телефону,– даже глазом не моргнув, выдал он.

– И вы не слышали ничего странного?

– Нет, в этой квартире звукоизоляция будь здоров. Да и к тому же, – немного смущенно признался мужчина, – я на уши становлюсь слаб.

Я смерила Виктора Ивановича спокойным взглядом. Похоже, он говорит правду. Стал бы он вмешиваться вообще, если бы знал обо всем изначально? Вряд ли.

– С вашим племянником это происходит уже четыре месяца. Почему вы не обратитесь за помощью в больницу?

– Я... я не могу.

Виктор Иванович выглядел довольно хорошо, моложаво, хотя подозреваю, что ему слегка за шестьдесят. В русых волосах седина была почти незаметной. Крепко сложенный он напоминал мне рыцаря. Правильные черты лица вполне к этому располагали. Сейчас, когда мы оказались за пределами квартиры, он перестал сутулиться и хмуриться. М-да, много же крови с него племянничек выпил. Хотя если у него каждый день, как этот, то я не удивлена.

– Что вы считаете причиной того, что происходит с вашим племянником?

– Авария, – выдохнул он, – потеря управления. Машина вспыхнула, как свечка. Его отец погиб на месте. Мать и старшая сестра – в реанимации.

Мы вышли из подъезда. Некоторое время он молчал, будто в задумчивости.

– Мне кажется, он их видит. Когда-то разговариваю я с ним, всё нормально. Тут вдруг он бледнеет и за спину мне смотрит. Я обернулся – никого. А он начал кричать. Никак не мог его успокоить. Я сперва испугался, а потом... привык.

– Часто с ним такое происходит?

– Почти каждый день.

На улице безраздельно царила противная морось. На моем зеленом пуховике появились отвратительные, будто масляные, черные пятна. Из-за мороси приходится щурить глаз. Людей на улице почти не видать. Да и гулять по такой погоде не очень тянет.

– Я каких уже только специалистов к нему не вызывал...

– Психиатра пробовали?– прозвучало жёстче, чем я думала, но главное – суть.

– Да.

Слишком лаконичный ответ для такого сложного вопроса. Виктор Иванович смотрел вперед невидящим взглядом. Таким, как Миша в окно. По телу от такого сравнения пошли мурашки. Он напугал меня гораздо сильнее, чем я думала. Ну же, перестань об этом думать.... Нужно раскрутить Виктора Ивановича на более подробный рассказ о визите психиатра к его племяннику:

– И что же он сказал?

Мужчина запнулся, но всё же ответил:

– Он порекомендовал госпитализировать его.

– И вы отказались?

– Да.

– А диагноз?

– Сказал, что нужно будет провести дополнительную диагностику,– видимо вспоминая что-то малоприятное, Виктор Иванович, нахмурился.– Мой племянник – не сумасшедший. Просто... у него сейчас непростой период в жизни.

– Я понимаю.... У меня к вам еще один вопрос. Как давно он не спит?

Пауза затянулась. Я обернулась мужчине. Он отвел взгляд:

– Как давно он не спит?

– Это третий день, – голос звучал приглушенно.

Мы уже пришли к остановке. Я опоздала на работу, но всё равно собиралась съездить туда. Работа в школе была достаточно интересной, особенно с младшими классами. Сегодня, к примеру, я должна провести анкетирование среди третьих классов. А после уроков обещала заглянуть Наташа. Девочка собралась поступать на психолога, поэтому время от времени приходит с вопросами по практике.

– Вы ему поможете?– голос Виктора Ивановича был робок и просителен. Мне было стыдно, что передо мной так унижаются.

Миша. Для себя я еще ничего не решила.... С одной стороны он меня ужасно напугал. С другой – я обещала Лесе. При разговоре Миша вел себя почти нормально. Почти. Хотя как бы вы вели себя, если бы к вам приходили незнакомые люди и задавали дурацкие однообразные вопросы? Вы хорошо спите? Что вас тревожит? Гадко. После такого допроса действительно чувствуешь себя психом. Нужно прийти к нему, как минимум, еще один раз...

– Я постараюсь....

Как раз вовремя, подъехала моя маршрутка – уродливая желтая хрюшка, замызганная со всех сторон грязью.... М-да.

– До свидания, Виктор Иванович!

– До свидания,– мрачно буркнул мужчина, скрываясь в ближайшем магазине.

Маршрутка была полупуста. Я воспользовалась возможностью и вольготно села на ближайшее место. Закрыла глаза. Раз, два, три.... Вдох, выдох. Мысленно я всё время возвращалась к тому моменту, когда Миша стоял передо мной в коридоре. Прямо перед тем моментом, когда Виктор Иванович окликнул его. Тогда лицо этого парня выглядело таким измученным и уставшим. На нем не было прежней ярости, лишь недомогание. И всё равно оно меня пугало....

В школе всё прошло быстро и гладко. Анкетирование провела. Тренинг тоже. Наташа завалила меня вопросами о влиянии воспитания на мировоззрение человека. Как же, мечтает провести эксперимент над младшей сестрой. Тема эта была у меня не самой любимой, но что-то я всё-таки смогла объяснить. Хотя теперь всё это казалось мне легкой и приятной возней по сравнению с разговором с Мишей.

Собираясь домой, я ожидала визита Леси. Всё-таки это по её просьбе я назначила сеанс брату её подруги. Похоже той самой погибшей в автокатастрофе.

Кто-то воровато поскребся в дверь. Кто бы сомневался.

– Ну и свинью же ты мне подложила с этим своим знакомым!

– А что не так?– с самым невозмутимым видом поинтересовалась она.– Должна же я какую-то выгоду поиметь с того, что моя подруга психолог.

Вот уж действительно, смех, как звон колокольчиков. Леся всегда была веселой, если не сказать беззаботной. Высокая стройная брюнетка везде привлекала внимание. Она всегда была, чем-то вроде моего антагониста. Шумная – тихая. Высокая – низкая. Брюнетка – русая. Сейчас она сидела на столе улыбалась, а в следующий миг нахмурилась:

– Всё настолько запущено?

– Да. Мне кажется, что там только зацепи и такая дрянь полезет....

Я опять вспомнила его измучанное лицо:

– Он меня сегодня чуть ли не до икоты напугал.... Его к хорошему психиатру надо, а не к начинающему психологу. Думаю, зря я в это ввязалась.

– И какой же ты ему диагноз дашь?– голос Леси был безупречно ровен, но вот её губы подрагивали, выдавая волнение.

– Не знаю. Придётся дополнительную литературу по психиатрии листать. Хотя толку.... Даже если я её всю перечитаю, то вряд ли там будет описано, как помочь. У него и галлюцинации, и бессонница, и черт его знает что еще....

– Ладно,– подруга встала со стола, подхватывая свою сумочку, – просто дай ему шанс. Я знала его до этого происшествия. Исключительный дар: и рисовал, и пел, и танцевал, и отцу по работе помогал. Одним словом – талант. Он оправится. Нужно только время и хороший психолог.

– Да уж.... Где б его только нам взять?

Посмеявшись, Леся сделала общеизвестный знак ручкой и ушла. У неё там своя терапия. Новый парень, любовь, всё такое....

Я тоже не стала задерживаться, взяла сумочку и пошла домой.

Дом, мой милый дом. Снимая пуховик, я наслаждалась запахом чайного дерева. Именно этот аромат ассоциировался у меня с домом и чистотой. Наверно поэтому из эфирных масел, только это всегда было дома. Поставлю-ка сейчас аром лампу, суп подогрею. Вчерашний, правда. М-да. Когда живешь один, нет смысла готовить каждый день и это – прекрасно.

От супа поднимался ароматный пар. Да, не зря я полпачки приправы в него засыпала. Похлебав горяченького, я решила расслабить свой мозг. По телевизору как раз обещали новый сериал запустить. Что еще надо для счастья? Я блаженно вытянулась в кресле... и заснула.

Г лава 2

Утро настало для меня внезапно. Я просто поняла, что я не сплю и мне нужно ехать на другой конец города. К Мише или Михаилу. Что так, что эдак звучит ужасно. Я на шесть лет младше его и как к нему обращаться с трудом представляла. Сегодня у меня выходной и могу пообщаться с ним подольше.

Одевшись, я выбежала из дома очень вовремя. Как раз подъехала нужная маршрутка. Через полчаса я уже стояла на пороге той самой квартиры. Меня встретил еще более хмурый, чем вчера Виктор Иванович.

– Доброе утро, – я торопливо сняла пуховик,– как дела? Он спал?

– Здравствуйте. Дела – так себе. Миша и вчера не спал. Сегодня он отказался завтракать....

– Где он?

– В гостиной.

Я пошла по уже знакомому пути в бежевую комнату. Миша не спит уже четыре дня и сегодня отказался есть. Скорее всего, сейчас он на приделе и ... раздражен сильнее, чем вчера.

Как только я пересекла порог комнаты, Миша вскочил с места. Медленно подошел ко мне. Нестерпимо хотелось убежать и спрятаться.... Но что он подумает обо мне, если я сбегу? У меня нет права на такую ошибку:

– Доброе утро! Как спалось?– я улыбалась самой солнечной своей улыбкой. Внутри бушевала буря, но я искренне надеялась, что этого не заметно.

– Ты пришла... опять.

Таким тоном только некрологи читать. Еще и лицо соответствует: брови нахмурены, губы сжаты. Отвернувшись, Миша направился в свой излюбленный уголок. Я тронула его за рукав свитера. Он сделал вид, что не заметил этой вольности, но всё же повернулся ко мне лицом:

– Ты вчера не ударился? Когда стеллаж опрокинул?

Миша напряженно смотрел на меня, казалось, что он даже не дышит.

– Почему ты молчишь?

Сегодня было отчетливо видно синяки под его глазами. Сейчас он был абсолютно спокоен и отстраненный. Взгляд в никуда. Ноль на массу.

– Извини, я не хотел пугать тебя вчера.

– Ты помнишь, что тебя разозлило? Почему ты кричал на меня?

– Я не помню этого.

– Ты не помнишь только то, что было вчера или вообще?

– Вообще.

Интересно, он действительно не помнит, что провоцирует его на такое поведение, или притворяется? Стеллаж стоял на своем законном месте, и, казалось, даже книги стояли так же, как вчера.

– Ты не спишь уже четыре дня. Тебя что-то тревожит?

– Ничего,– всё тот же холодный тон,– со мной все в порядке.

– Не похоже. Ты завтракал?

– Нет.

– Почему?

– Не хочу.

Понятно. Непрошибаемый. Ладно, главное, что бы он говорил. Если он будет молчать, то доверия он ко мне точно не станет испытывать.

– Ты любишь цветы?– первый вопрос, который пришел мне в голову. Ну да я мастер поддержать беседу....

– Цветы,– он задумался. Его глаза на миг посветлели, а уголки губ потянулись вверх. – Нет, не люблю.

– Но ты ведь только что улыбался, когда думал о них.

Игнорируя меня, Миша уставился в окно.

– Ты держишь меня слишком далеко от себя. Едва ли ты помнишь, как меня зовут....

– Нина.

– О, Ты помнишь,– нужно любыми силами создать контакт. Пусть это будет пустая болтовня, но он будет говорить со мной.– Ужасная сегодня погода, правда? Я все ноги промочила, пока добралась до вас.

– Я люблю дождь.

Его безразличный, временами холодный тон говорил больше слов. Он устал и хочет спать. Только силой воли он держит себя в сознании. Миша хочет только одного – отдохнуть, но он слишком боится.

– Давай ты поспишь. Я могу приглядеть за тобой,– эта глупость вырвалась так быстро, что я сперва даже не поняла его ответа.

– Хорошо.

Миша встал с кресла и направился к выходу с комнаты. Он застыл на пороге, дожидаясь меня. Моя вечная проблема – слова проходят через язык быстрее, чем через мозг.

Я последовала за ним. Вскоре мы стояли посреди спальни. Вся она была отделана в красной цветовой гамме. Огромная кровать занимала добрую половину комнаты. На прикроватных тумбочках стояли какие-то пузырьки, скорее всего с лекарствами. М-да. Миша внимательно следил за мной. И я пыталась не подать виду, что комната поразила меня своей вульгарностью и безвкусицей. Кроме того, в ней не было ни одного кресла или стула. Это обстоятельство заставило меня озаботиться вопросом: где я буду сидеть? Тем временем Миша уже начал устраиваться на кровати. Он стянул с себя свитер и укрылся красным шерстяным одеялом, расслабленно вытянулся.

Я посмотрела на этого лишенного такой важной малости, как сон, человека. Подошла поближе. Круги под его глазами. Странно вчера их вообще не было заметно.

Ну, где же тут присесть? Мне что у подножия кровати сидеть? Миша привстал в кровати:

– Сюда.

Он подвинулся в центр кровати, оставляя место с краю. Ну что ж, грех не воспользоваться таким предложением. Наверняка кровать мягче, чем пол. Я села на край красного монстра. Вскоре послышалось мирное сопение Миши. Дыхание его было ровным и спокойным. Дождавшись пока он заснет более глубоким сном, я достала телефон. Хоть почитаю, пока мой друг спит. Первая попавшаяся книга оказалась детективным романом. Без зазрений совести, я полностью погрузилась в мир коварных душегубов и благородных следователей.

Время летело незаметно. Взглянув на часы, я с удивлением отметила, что Миша спит уже восемь часов. Я дочитала книгу, но батарея на телефон безнадежно села. Вскоре, совсем заскучав, я приняла решение сбегать в гостиную и взять там какую-нибудь книгу.

Только я встала с кровати, Миша открыл глаза. Посмотрев на меня, он начал тереть лицо руками. Почувствовав себя немного виноватой, я поинтересовалась, как ему спалось.

– Хорошо.

– Что тебе снилось?

– Лес.

– И всё?

– Да.

Почему-то диалоги у нас упорно не клеились. Миша встал с кровати и начал натягивать свитер.

– Холодно, – сказал он и отвернулся.

– Может ты еще немного поспал бы?– он удивленно взглянул на меня и покачал головой.

Вспомнив, что он сегодня ничего не ел, я спросила, не хочет ли он пообедать.

– Да, я голоден.

Я вышла из комнаты, намереваясь найти Виктора Ивановича и попросить его приготовить обед. К моему удивлению, его нигде не было. И куда же он делся? М-да, понятно. Похоже, обед организовать придется мне. Найдя кухню, я не удивилась, она была обставлена в синих тонах. В холодильнике стояли кастрюли с уже приготовленными блюдами. Это весьма радовало. Я просто поставила все это изобилие разогреваться.

Присев на выкрашенный в ярко-синий цвет деревянный стул, я сложила руки на стол и оперлась на них лбом. Сегодня всё шло более-менее гладко. Приступов не было. Миша поспал и сейчас поест. Сразу минус две проблемы. Но я никак не могу наладить между нами контакт, хоть я и пытаюсь. Он мне не доверяет. Я его понимаю, мы знакомы всего два дня. Ждать от него чего-то большего было бы глупо....

Мои мысли прервал заветное бульканье в кастрюлях. Выключив газ, я решила позвать Мишу.... Звать никого не пришлось. Он стоял на пороге кухни, опершись плечом о косяк. Постаравшись сохранить хладнокровие, я спросила, что он будет есть.

– Я суп буду,– голос его звучал более бодро, чем накануне. Он бесшумно скользнул за стол.

Поставив перед ним тарелку с овощным супом, я начала метаться по кухне, ища ложки. Миша внимательно следил за моими поисками, но не вмешивался. Наконец он встал, прошел к одному из шкафчиков и нашел-таки ложки. А ведь я там даже не смотрела!

Миша сел есть и я бы с радостью к нему присоединилась, но... мне кусок в горло не лез. Я взяла одну из цветастых чашек на кухонном столике и набрала себе воды.

– Это моя чашка!– от этого рыка я чуть ее не выронила.

Быстро поставила чашку на её прежнее место. Зря я расслабилась! Миша прожигал во мне дыры. Сделав вид, что ничего не произошло, я стала над плитой. Садиться рядом с ним мне упорно не хотелось. Он ел очень медленно. А где это Виктор Иванович?

Внезапно цокот ложки прекратился. Я не хотела оборачиваться, но пришлось. Миша сидел, отставив от себя тарелку, и смотрел на меня.

– Добавки?– предположила я.

Он покачал головой и вышел из кухни. Я выдохнула. Своим молчаливым наблюдением он пугал меня даже больше чем рыком. Убирая со стола, я заметила ... кровь? На столе. Уродливая багровая лужа. Что это?

Из кухни я не выбежала, вылетела! Вот еще чего не хватало! Он себя сейчас искромсает, а я виновата буду – недосмотрела. Без труда найдя ванную, я успела как раз вовремя. Миша делал еще один надрез. Раковина была заляпана кровью. Черт!

– Эй! Что ты творишь?– я подскочила к нему так резко, что сама от себя не ожидала такой смелости.

Миша даже не посмотрел в мою сторону. Просто с силой оттолкнул от себя. Этот жест был не очень удачным, так как в итоге я отлетела к стене. Гребаный кафель. Боль ослепила. Вся картинка поплыла....

Следующим, что я увидела, был красный потолок. Вопреки всем канонам, я понимала, где нахожусь. Почему-то это понимание меня совсем не радовало. Я попыталась встать, но фокус не удался. Перед глазами опять всё стало мутно. Опять откинулась на подушку. Во рту противный привкус крови.

– Ты очнулась,– меня, как холодной водой окатило.

Миша. Суицидные наклонности, да? Сидит, как ни в чем небывало. Я опять попыталась вскочить... и опять опустилась на подушки. Мне не хотелось лишней минуты находиться в этом доме. Я решила опробовать новую тактику: медленно, по чуть-чуть подниматься. Этот способ оказался более действенным, чем предыдущий. Я села в кровати. Миша сидел рядом и смотрел на меня, не мигая. Глупость этой ситуации заключалась в том, что я с ним говорить не собиралась. Он же, похоже, ждал, что я скажу ему что-то.

Я начала медленно слезать с кровати. Миша всё так же наблюдал за моими действиями. Меня одновременно и бесил, и пугал его пристальный ничего, не выражающий взгляд. Мир раскачивался из стороны в сторону. До остановки я вряд ли дойду. Ну, ничего раскошелюсь, вызову такси. Ноги плохо слушались. Я уже вышла в коридор, когда меня догнал Миша:

– Куда ты?

– Домой.

Я достала из шкафа пуховик. В коридоре опять не горел свет. Одевшись, я пошла к выходу. Теперь я абсолютно точно уверилась, что больше сюда не вернусь. Но видимо судьба решила замутить со мной шутку юмора: двери были закрыты.

Надо найти Виктора Иванович. Я прошлась по всему дому, но нигде его не нашла. Миша сидел в бежевой комнате и смотрел в окно. Почему-то меня это дико разозлило. Он не обращает на меня внимания? Ок.

– Миша, где Виктор Иванович?

Он по-прежнему пялится в окно. Что там можно так пристально высматривать? Там же уже ничего не видно. Я стала прямо перед ним, закрывая обзор. Миша медленно поднял на меня взгляд. Более чем уверенна, он понял не только то, о чем я спросила, но и причину такого интереса. В его глазах вспыхнула злость. Вскочил с кресла, чуть не свалив меня с ног. Ухватив меня за плечи, он развернул меня лицом к окну:

– Смотри....

Миша сжимал мои плечи с ужасной силой. Мне казалось, что вот-вот послышится заветный хруст. Я попыталась вырваться, но в отместку он стиснул меня еще сильнее:

– Мне больно! Отпусти!

– Куда ты всё время хочешь уйти? Смотри. Ты же видишь, правда?

Боль была невыносимой. Перед глазами замелькали круги:

– Отпусти, пожалуйста,– я еле сдерживала рыдания.

Он резко разжал руки. Я осела на пол. Это было похоже на глоток воздуха после ныряния на дно омута. Миша опустился на корточки рядом со мной, он протянул ко мне руку. Этого я не выдержала:

– Не прикасайся ко мне, – мой голос с визга перешел на шепот,– выпусти меня отсюда. Где, черт подери, твой дядя?

– Я не знаю где он.

– Выпусти меня отсюда,– повторила я.

– Не могу. Останься со мной.

– Не приближайся. Где ключи от входных дверей?

– У дяди.

– А запасные? Где запасные ключи?

Паника. Она застилала мне глаза более плотной пеленою, чем даже боль. Я не могла думать о чем-то другом, кроме как скорее выбраться отсюда. Мысли разметались. Выбраться. Вернутся домой. Скорее.

– Нет запасных ключей.

– Что?

Меня начало потряхивать. От постоянного страха, от боли или усталости – неважно. Я исчерпала себя.

– Хватит лгать! Где ключи?

– Их нет!

Миша вышел с гостиной. Я застряла здесь. Чудно! Почему бы и нет!

Я прижалась спиной к ножке кресла. Голова раскалывается. Руки саднят и скорее всего, останутся синяки. Я смертельно устала и хочу домой. Что мне делать? Что? Безысходность. Глаза слипаются. И я не могу противиться усталости....

Жарко. Нечем дышать. Спина затекла, мне ужасно неудобно. Я попыталась сменить позу. Руки обожгло болью. Я вскрикнула. Всё же смогла перевернуться на бок, стянула с себя одеяло. Хочу пить. Я встала с... кровати? Очень темно. Ничего не вижу. Похоже, окна зашторены. Голова кружится. Так, это спальня. Я с трудом нашла дверь. На полу валяется мой пуховик и сапожки.

В коридоре прохладно и... хорошо. Теперь надо найти кухню. А, вот она! Я включила свет. Всё те же синие тона. Поморгав чтобы привыкнуть к освещению, я подошла к шкафчику с посудой.

– Чашки в соседнем шкафчике.

Я вздрогнула. Миша сел за стол.

– Я хочу чая.

– Так сделай,– в тон ему ответила я.

Он замолчал, но всё же остался сидеть на месте. Я повернулась к нему. Миша сверлил меня взглядом. Если сразу по пробуждению память тщательно прятала от меня подробности сегодняшнего вечера, то сейчас она развернула их передо мной персидским ковром.

– Я не собираюсь делать тебе чай.

– Но я же не оставил тебя спать на полу.

Я взяла наконец-то себе чашку и набрала воды. Утолив жажду, я села за стол.

– Я хочу чая.

Миша выглядел вымотано. Волосы всклокочены. Глаза покрасневшие. Нет, мне не было его жалко. Я просто понимала, что сейчас выгляжу примерно так же. Вздохнула и... поставила чайник. Он не виноват, что всё так получилось. Хотя, нет. Виноват, ужасно виноват. Но я спала не на полу. Чайник закипел.

– Какая чашка?

– Крайняя фиолетовая.

Заварив чай, я поставила его перед Мишей. Он обнял руками чашку. Сейчас на нем была майка, и мне отчетливо было видно множество шрамов не его руках. И свежие отметины. Заметив мое внимание, он спрятал руки под стол. Я отвела взгляд.

– Где сейчас может быть твой дядя?

– Понятия не имею, – лгать он умел – это факт.

За окном было черным-черно. Казалось эта кухня – единственный уголок света среди бесконечной темноты. Хорошо, что у меня нет кота. Никто не ждет меня и не волнуется из-за моего отсутствия.

– Такое раньше случалось?

– Нет. Не помню.

Я пошла в гостиную. Устроившись в кресле, я уставилась в окно. Темно, ничего не видно. Всё одно и то же. Надеюсь, Виктор Иванович скоро объявится. Мне страшно оставаться здесь. Плечи саднят. Нужно сходит в ванную, оценить масштаб катастрофы.

Ванная. Оранжевый кафель и огромное зеркало. Я сняла свитер и сразу же увидела ИХ. Огромные сливового цвета синяки, браслетами сомкнулись на моих плечах. Черт! Как же больно. Прикоснуться невозможно. И что мне с этим делать? Нужно их чем-нибудь помазать. Где у них аптечка?

Не найдя в ванной ничего, кроме пластыря, я решила спросить Мишу где у него аптечка. Всё-таки это его квартира. В гостиной я его не обнаружила, на кухне тоже. Остается спальня. Когда я вошла, он лежал посреди кровати, заложив руки за голову (поза мечтателя?).