Текст книги "Черная Салли"

Автор книги: Н. Кальма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

ХАРПЕРС-ФЕРРИ ПРОБУЖДАЕТСЯ

Это было очень неприятное пробуждение. Сначала раздалось несколько выстрелов, потом часто и резко забили на церковной колокольне в набат. Где-то на путях запищал паровозик. Захлопали открывающиеся ставни, изо всех окон высовывались бледные, испуганные лица:

– Боже праведный! Что случилось?

Толком никто ничего не мог сказать. День только еще занимался. Дождя уже не было, но небо напоминало плохо выстиранную простыню. С черепичных крыш капало. На взмыленной лошади проскакал шериф. Отстреливаясь от кого-то невидимого, пробежал взвод городской милиции – люди были в грязи; один волочил ногу, кепи у него съехало на затылок, в руках он держал окровавленный платок. Увидев раненого, женщины завизжали и принялись захлопывать ставни и запирать засовами двери. Потянуло гарью. Рябой аптекарь спорил с бакалейщиком о том, где горит. Бакалейщик был убежден, что горит мучной склад, аптекарь утверждал, что подожжено здание железнодорожной станции.

На площади, между ратушей и гостиницей под вывеской «Мирная козуля», маленький кривоногий мэр собирал добровольцев. Мэр был бледен, нижняя челюсть у него заметно дрожала, он то и дело подтягивал брюки, сползавшие ему на сапоги: второпях мэр позабыл о подтяжках.

– Спокойствие, джентльмены, спокойствие, – повторял он ежеминутно, – я уже послал в Вашингтон за помощью.

Добровольцы, большей частью сыновья местных плантаторов, роптали:

– Зачем нам солдаты? Мы и сами управимся с этими грязными конокрадами.

Из рядов выскочил здоровенный детина в вязаном свитере.

– Чего мы здесь стоим? Чего мы дожидаемся, джентльмены? – завопил он, потрясая ружьем. – Все знают, что мэр у нас баба. Бродяги захватили наших отцов и братьев, а мы распустили нюни! Эй, кто со мной, выходи! Влепим им полсотни зарядов, так от них только мокрое место останется…

Это был Вил Смайлс, сын богатейшего в округе плантатора. Ночью люди Брауна с помощью смайловских негров взяли сонного Смайлса-отца прямо с постели, и теперь он вместе с другими заложниками сидел в арсенале.

– Помилуйте, джентльмены, это опытнейшие противники! – Мэр в ужасе замахал руками. – Наша доблестная милиция обстреляла их, но они ответили сокрушительным огнем. Поверьте мне, мистер Смайлс, тактика выжидания всегда ведет к победе.

– Черт бы тебя побрал с твоей тактикой! – пробормотал сквозь зубы Вил. – Джентльмены, кто со мной? Я жду.

Несколько человек вышли из рядов и присоединились к Вилу. Все это были его собутыльники, будившие и пугавшие по ночам, весь Харперс-Ферри своими пьяными выходками. Остальные добровольцы продолжали нерешительно топтаться на месте.

В этот момент через площадь мимо отряда быстрым шагом прошел высокий мускулистый человек в кожаном фартуке. Он шел, ни на кого не глядя и, видимо, торопясь.

Мэр, спотыкаясь на своих кривых ногах, подскочил к нему и ухватил его за рукав:

– Боже мой! Кого я вижу? Кузнец Кроссон! Живой и невредимый! Кроссон, неужели вам удалось вырваться из рук этих злодеев?!

– Да, да, сэр, как видите, – торопливо отвечал кузнец, – только не задерживайте меня, сэр, я бегу к себе в кузницу за инструментом. Я дал этим джентльменам честное слово, что не позже чем через час подкую их мулов.

– Этим джентльменам? Вы называете разбойников джентльменами? – Мэр отступил. – Кроссон, вы не в своем уме!

– Ей-богу, сэр, это неплохие ребята. – Кузнец понизил голос: – Они взяли меня по ошибке, но я на них не в обиде: они обращались со мной, как с самим президентом, не будь я Кроссон. Пятьдесят лет живу на свете, а еще не видел такого уважительного обращения с рабочим человеком. Командир их, как узнал, что я кузнец, извинился, что меня зря потревожили, пожал мне руку и говорит…

Мэр прервал его:

– Я арестую вас, Кроссон, арестую вас как изменника, продавшегося негодяям аболиционистам!… Эй, стража, сюда!

Вил Смайлс со своими людьми проворно подскочили к кузнецу.

– Вот попал! – Кроссон растерянно развел руками. – Что называется, из огня да в полымя.

Мистер Уорден, сэр, что же теперь будет? Ведь я же дал честное слово!

– Возьмите этого человека. Он изменил своей присяге, – не слушая, сказал мэр Смайлсу.

Кузнец все еще не верил. Вдруг он закричал во все горло:

– Эй, ребята, меня арестовали, так вы уж там управляйтесь сами! Там, в литейной, есть горн, так вы…

Смайлс зажал ему рот:

– Молчи, продажная душа! Аболиционист проклятый!

Кузнец с презрением поглядел на свою стражу:

– Мистеру Смайлсу повезло: я арестован – стало быть, теперь за мою работу мне можно и не платить.

Смайлс заметно смутился. Но тут вмешался мэр:

– Кроссон, отвечайте на мои вопросы. Вы были в крепости противника. Сколько у него людей?

Кроссон, прищурившись, поглядел на мэра.

– Сколько людей? Не знаю, – отвечал он, – я был заперт в караульном помещении вместе с другими пленными. Но, – тут он усмехнулся, – судя по шуму и выстрелам, там целый полк.

– Целый полк? – Мэр побледнел. – И… и много оружия?

– Оружия, сами знаете, – целый арсенал. Я видел во дворе даже пушки.

– Пушки?! А… а кто командует бунтовщиками?

– Ими всеми, и неграми и белыми, командует Браун, – с готовностью отвечал кузнец. – Знаете, Браун из Осоатоми… так вот, тот самый.

– Браун Осоатомский?! – Мэр содрогнулся.

– Браун Осоатомский! – как эхо, повторили Смайлс и его друзья.

Имя это пролетело по рядам добровольцев, как молния. О, все отлично знали, кто такой Браун Осоатомский! Они давно охотились за Брауном. Это был их злейший враг, сильный и непримиримый. Он появлялся то в Канзасе, то в Миссури, то в Мэриленде – и всюду пылали дома жестоких рабовладельцев, всюду освобожденные негры благословляли своего защитника, а плантаторы обещали новые тысячи долларов за голову старого Брауна.

И вот теперь он здесь, в Ферри. Кривоногий мэр чуть не лишился чувств от страха.

– Праведный боже! Браун здесь, у нас! Мы пропали. Он спалит весь город…

Вил Смайлс обратился к кузнецу:

– Эй ты, мастеровщина, отвечай мне, только не ври. Ты сидел с заложниками, – как Браун обращается с моим отцом?

– Вежливо, не то что вы со мной, – отвечал Кроссон. – Да там, кроме вашего папаши, еще собрано человек тридцать. Отборнейшее общество. Молодой Вашингтон, Кошачий Паркер…

По рядам добровольцев прошел гул изумления:

– Кошачий Паркер? Как же его захватили?

– А там есть один мулат, красавец парень, – охотно рассказывал кузнец, – он взял парочку своих негров да под утро и приволок Паркера прямо из дому вместе с его черным котом… Паркер до сих пор сидит как столб, в себя прийти не может… Что и говорить, молодцы ребята!…

– Убрать арестанта! – резко приказал мэр. – Немедленно сдайте его шерифу.

Кузнеца увели. Но было уже поздно: слова его произвели свое действие. Часть добровольцев потихоньку выбралась из рядов и разбежалась по домам, под надежную охрану засовов.

В СТЕНАХ АРСЕНАЛА

– До чего же мне хочется подстрелить вон ту образину в вязаном свитере! – сказал, тщательно прицеливаясь, Гоу. – Это он привел сюда всю эту банду.

Он выстрелил и досадливо поморщился:

– Промазал! Хитрая бестия: увидел перед собой дуло и мигом смылся.

– Дайте я его подцеплю, мистер Гоу, – азартно сказал Джим Бэнбоу, стоявший у того же окна. – Я его знаю: это известный здешний рабовладелец.

Выстрелы гулко отдавались в каменном помещении. Перестрелка становилась все горячей. Стекла были выбиты, но даже холодный воздух не мог разогнать запаха пороха.

Правительственный арсенал Харперс-Ферри представлял собой ряд зданий, окруженных со всех сторон высокой каменной стеной. Когда-то арсенал служил не только для хранения оружия, но и для изготовления его. К главному складу примыкала старая литейная,, где некогда лили пушки. Там еще до сих пор оставались плавильная печь, ковши, разные инструменты для формовки, а также металлические и деревянные модели пушек.

В складе хранились запасы ручного оружия, военные повозки и несколько чугунных, бронзовых и стальных орудий для сухопутной артиллерии и флота.

Браун сам обшарил весь склад сверху донизу, по нашел только немного ружейных патронов; картечи и ядер не было. Поэтому даже та маленькая пушка, которую заметил во дворе кузнец, не Могла быть пущена в дело. Убедившись, что боевых припасов в арсенале нет, Джон Браун переменился в лице. Это был удар, которого он не ожидал.

Вообще дело становилось серьезнее, чем он предполагал вначале. Правда, арсенал удалось взять без единого выстрела, заложники тоже не оказали никакого сопротивления; но как уйти бойцам и вывезти оружие? Жители Харперс-Ферри оправились от утренней растерянности и вызвали отряд чарльстоунской милиции. Стрелки там были неважные, и люди Брауна сравнительно легко справились с ними, но вслед за милицией явился отряд местной плантаторской молодежи. Они со всех сторон оцепили арсенал, и теперь было невозможно вывезти приготовленные подводы с оружием. Две убитые лошади лежали во, дворе, у крепких дубовых ворот. Оглобли нагруженных подвод поднялись вверх, как руки, умоляющие о помощи. Небо было объято заревом: горело подожженное кем-то здание станции. Молодцы Вила Смайлса бесновались снаружи, проклиная аболиционистов, грозя поджечь весь арсенал.

Рядом с главным складом был пожарный сарай. Почти все бойцы Брауна собрались в этом помещении: здесь были самые толстые стены и самые маленькие, похожие на бойницы окна.

В дымном сумраке с трудом можно было различить сваленные посреди сарая брандспойты, ручные пожарные насосы, тачки с крюками и веревками, трубы и прочие предметы гордости добровольной дружины города Харперс-Ферри.

Двумя самыми большими пожарными машинами капитан Браун распорядился забаррикадировать на всякий случай ворота, выходившие на улицу. Люди устроились в оконных нишах и наполнили магазины патронами. Затворы щелкали непрерывно. У бойцов были напряженные лица. Приходилось дорожить патронами, но все же капитан приказал открыть усиленный огонь: надо было создать впечатление, что бойцов не меньше сотни. Между тем противник сыпал пулями, как градом. Большинство пуль отскакивало от толстых стен, но некоторые все же находили своих жертв. Кук, судорожно сжав и без того маленький рот, перевязывал себе обрывком рубахи окровавленную левую руку.

Двое белых из группы Бэнбоу лежали у задней стены сарая. Один из них был тот самый молодой часовой в форменной каскетке, которого Джим захватил на Потомакском мосту. Аболиционисты рассказали ему, за что они сражаются.

– Дайте и мне ружье, – сказал тогда юноша, которого звали Берни: – я белый, меня не продают. Но плантаторы отнимают нашу землю. Того и гляди, сделают нас всех рабами. Я – за то, чтобы бить плантаторов.

Джим дал ему ружье, и Берни принялся спокойно и методически пристреливаться. Меткость его удивила даже очень хорошо стрелявших брауновцев. Берни «снял» трех или четырех наиболее беснующихся врагов, но шальная пуля пробила окно и вонзилась ему в грудь.

– Вот черт, не везет, – сказал он спокойно.

Оуэн, понимавший немного в медицине, перевязал рану Берни. Он заставил Оливера помогать ему, но Оливер нервничал: ему хотелось драться, а не перевязывать раненых.

Немного погодя из строя выбыли еще два негра, в том числе Иосия. Его уложили в углу инжирного сарая; чтобы раненому было мягче лежать, капитан подложил под него свой плащ и теперь расхаживал в одной легкой куртке. Через плечо у него висела блестящая сабля, отобранная у одного из заложников.

Лицо Джона Брауна – серьезное, просветленное – выражало энергию и какую-то радостную решимость. Запах пороха, шум выстрелов пробудили в нем старый боевой дух: ноздри его раздувались, свинцовая грива свисала на лоб. Он нетерпеливо мял бороду и шагал от одного бойца к другому, выглядывая в окна и ежеминутно рискуя быть подстреленным.

Капитан, что вы делаете?! Капитан, поберегите себя! – восклицали то Джим, то Гоу. – Вас убьют, капитан!

– Не волнуйтесь, друзья мои: пули не трогают тех, кто бьется за правое дело, – говорил, усмехаясь, Браун.

Бойцы переводили взгляд на своих раненых и вздыхали, но капитана ничто не могло переубедить.

– Нам недолго осталось ждать. Набат поднял негров на всех окрестных плантациях. Они примут к нам, и мы вместе ударим на врага, – беспрестанно твердил капитан.

ПРИСТ ИЗМЕНЯЕТ

Не обращая внимания на пули, летавшие вокруг его головы, Джон Браун пересек двор и направился к караульному помещению. Сейчас в маленьком домике находились заложники, взятые накануне ночью людьми капитана. Сюда выстрелы долетали глуше. Наполеон стоял на карауле у двери. Увидев капитана, глухой осклабился:

– Я рад! Боялся за капитана. Отойти нельзя. Ничего не известно. С девочкой благополучно. Белые джентльмены сердятся. Хотят обедать.

Джон Браун вошел в караулку и огляделся. На скамьях и стульях сидело и лежало самое пестрое общество, какое ему когда-либо приходилось видеть. Цилиндры и крахмальные воротнички помещались рядом с халатами и ночными колпаками, охотничьи сапоги перемешивались с домашними шлепанцами. Были тут люди в длинных ночных рубахах, с лысинами, повязанными теплой фланелью, и люди в синих вечерних фраках, с золотыми цепочками, выглядывающими из-под жилетов. Все это ворчало, брюзжало, ругалось и поминутно приставало к глухому человеку с разными требованиями и жалобами.

При входе Джона Брауна сразу наступила тишина. Все головы повернулись к нему. Один только голос из темного угла продолжал злобно настаивать:

– Я тебе говорю, отдай кота, черномазая! Он мой, как ты смеешь его брать! Прист, сию минуту иди ко мне. Я тебе что говорю!…

Капитан всмотрелся в темноту. В углу на скамейке сидела с серьезным, нахмуренным лицом Салли. На ее коленях свернулся клубком и громко мурлыкал большой черный кот. Кот блаженно щурил сверкающие зеленые глаза и подставлял спину под гладящую его маленькую ручку. А перед Салли стоял грузный человек с лиловым обвислым носом и, весь искривившись, глядел на кота.

– Подлое животное, неужели и ты изменило мне?

Странно выглядел Кошачий Паркер, лишенный всеx своих украшений. Пустые кобуры из-под револьверов болтались у него на поясе; на портупее висели одни только ножны из-под сабли: Джим Бэнбоу позаботился о том, чтобы снять со своего бывшего хозяина все его оружие.

Увидев Брауна, Салли вскочила и бросилась к нему:

– Дедушка Джон! Что папа? Здоров?

При этом кот скатился с ее колен, но ничуть на это не обиделся.

– Здоров, детка. – Капитан погладил Салли ни голове. – Все в порядке, скоро мы снова будем все вместе. – Он обратился к пленикам: – Джентльмены, я слышал, у вас есть претензии. Изложите их мне.

Внезапно в комнате поднялся невообразимый шум. Цилиндры и фланелевые колпаки, халаты и фраки – все это подступило к капитану, кричало и размахивало кулаками.

– Обедать! – рычали цилиндры и колпаки. – Черт возьми, дайте нам пообедать!

Что вы с нами делаете?! – вторили им халаты и фраки. – Как вы смеете держать нас в этой конуре?!

– Ваши аболиционисты, сэр, просто бандиты. Если вы хотите уморить нас голодом, скажите нам это прямо! – завизжал старикашка в вязаных шелковых кальсонах, с абсолютно голой головой.

На него зашикали:

– Тсс… мистер Смайлс, вы погубите нас всех…

Капитан поднял руку. Наступила тишина.

– Мне очень жаль, джентльмены, – сказал он спокойно, – но тут ничего не поделаешь. Мои люди не ели целые сутки.

Он секунду подумал.

– Могу предложить вам виски. Хорошее, крепкое виски. Это все, что у нас имеется. Угодно вам? Эй, Наполеон!

Глухой часовой появился в дверях.

– Принеси этим джентльменам виски. Те фляги, которые нам дала с собой моя жена.

Наполеон собирался что-то возразить.

– Я сказал: ты принесешь виски, – возвысил голос капитан и подмигнул Наполеону. – Три фляги оставишь для раненых, остальные – сюда.

Наполеон недовольно фыркнул, но не посмел ослушаться и поспешно вышел. Паркер подошел к Брауну:

– Сэр, прикажите этой черномазой отдать мне кота. Негры предали меня, я ваш пленник, но кот – мой, и я требую, чтобы мне его вернули.

Салли прижалась к капитану.

– Пускай, пускай берет, – горячо зашептала она, – он злой, дедушка, он все ругается…

Джон Браун нахмурился.

– Животные наделены чудесным разумом, мистер Паркер, – произнес он отрывисто, – предоставим самому коту выбрать себе хозяина. Зовите его, Паркер. Если он пойдет к вам – значит, он действительно ваш.

И он положил руку на плечо Салли. Девочка испуганно косилась на Паркера. Присутствующие с любопытством прислушивались к этому разговору. Черный кот уселся посреди пола, поглядывая на всех изумрудными глазами, как будто понимал, о чем идет речь. Паркер в отчаянии всплеснул руками:

– Ах, если б у меня был кусок мяса! Прист так любит мясо, он тогда пошел бы ко мне на руки…

Старик в вязаных кальсонах захихикал и полез в карман своего халата:

– Мистер Паркер, только для вас… Последний кусочек… Случайно захватил из дому сэндвич…

Браун поднял брови. Это был тот самый старик, который только что кричал о голодной смерти. Паркер жадно схватил протянутый кусок мяса.

– Прист, гляди сюда, что я тебе дам… Вот вкусно-то!

Он зачмокал губами, но кот равнодушно повел глазом и не шевельнулся.

– На, подлый кот, на!

Прист встал и не торопясь понюхал мясо. Паркер протянул было руки, но кот шмыгнул мимо и быстро вскочил на плечо Салли.

– Вот видите… – начал Браун, но вдруг замолчал.

Паркер плакал: большие мутные слезы катились по его дряблым щекам, по лиловому носу. Он издавал какие-то хлюпающие звуки и бессвязно причитал:

О-о-о-о… Все меня предали… все, все, даже мои животные…

Эту сцену прервал вбежавший Наполеон. Негр посерел от волнения. В руках и под мышкой у него были зажаты фляги с виски.

– Бойцы зовут вас. Тревога!

Джон Браун торопливо шагнул к дверям. На пороге он обернулся:

– Джентльмены, прошу вас выпить виски за победу справедливости!

И Салли услышала, как он пробормотал:

– Ну, теперь за этих я спокоен. Виски их живо свалит с ног.

СИНИЕ МУНДИРЫ

– Они хотят обойти нас с фланга, – сказал сверху наблюдавший в слуховое окно Оуэн, – я вижу, как они передвигаются цепью мимо здания банка.

– Плохо дело, ребята, – заметил Гоу, вставляя новый патрон, – им ничего не стоит взорвать нас на воздух вместе со всем арсеналом.

Начинало смеркаться. Бойцы устали и были голодны. В пожарном сарае становилось темно, Холод проникал в разбитые окна. Снаружи наступила тишина. Казалось, враг чего-то выжидает, к чему-то готовится. Бойцы предпочли бы выстрелы: тишина действовала им на нервы.

– Я не понимаю, чего медлит капитан, – раздраженно заговорил Кук. – Нужно решаться на что-нибудь, иначе из нас сделают котлеты.

– Вы же знаете, отец уверен, что к нам придут на помощь. Он верит, что с минуты на минуту сюда явится большой отряд восставших невольников, – отозвался Оуэн, – он верит…

Но ему не пришлось договорить. За его плечами стоял отец. Джон Браун наклонился к уху Оуэна.

– Ты был прав, Оуэн, – прошептал он хрипло. – Мы попали в ловушку. Нет ни картечи, ядер, патронов хватит ненадолго. Теперь нужно подумать о людях.

Он жестом подозвал к себе бойцов.

– Необходимо прорваться к мосту и немедленно бежать в горы, – сказал он. – Мы окружены со всех сторон. По-видимому, негры восстаеут и придут к нам позже, когда мы будем в горах.

Он перевел дух.

– Возьмем с собой только самое необходимое оружие. В живых остался один мул. Мы построимся так, чтобы повозку с оружием поставить в середину. Бэнбоу, вам поручается авангард. Я и Оливер пойдем с правого крыла. Кука, Иосию и прочих раненых, а также девочку поместим центр. Заложников придется оставить здесь. Входить в переговоры о них бесполезно. Нас решили уничтожить любой ценой.

Он прислушался. На улице беспорядочно и восторженно галдели.

Оливер выглянул из окна:

– Опять беснуются. Повернулись к вашингтонской дороге и что-то орут…

К вашингтонской дороге? – переспросил Бэнбоу. – Уж не ждут ли они подкрепления? Ведь были же сведения о том, что федеральные войска в сорока милях отсюда…

Оуэн направился наверх, на свой наблюдательный пост. Остальные тем временем выкатили из пожарного сарая во двор повозку и побросали в нee ружья, револьверы, пачки патронов – все, что можно было увезти на одной лошади. Запрягли уцелевшего Рыжего. Мул дрожал и косился горячим глазом на ворота. Бэнбоу сбегал в караулку и привел Салли и Наполеона. Перед уходом глухой и девочка позаботились о том, чтобы хорошенько запереть пленников: иначе те могли бы воспользоваться моментом и напасть с тыла.

– Капитан, оружие погружено, – доложил Бэнбоу.

– По местам! – скомандовал Браун. – Ружья на изготовку. Без команды не стрелять! Откройте ворота!

Оливер и Гоу откатили в сторону пожарные машины, загораживающие ворота, и отодвинули железный засов. У всех бойцов были напряженные лица: все понимали серьезность минуты. Раненые старались стоять без посторонней помощи. Салли наморщила лоб и крепко ухватилась за куртку Наполеона. Глаза ее не отрываясь следили за отцом, стоявшим впереди, рядом с Гоу. Лицо мулата было озабоченно. Он держал палец на спуске ружья, плечи его были подняты… Скрипя на петлях, распахнулись ворота арсенала, и сразу навстречу бойцам завыли, зарычали бешеные голоса молодцов Вила Смайлса:

– Вот они! Бей их!

– Попались, голубчики!

– Долой аболиционистов! Бей негров!

– Подпустите их на сто ярдов! – скомандовал ясный голос Брауна. – Пли!

Почти одновременно с обеих сторон раздался залп. Тихая зеленая уличка наполнилась дымом, лязгом, стонами. Бился в оглоблях и вставал на дыбы раненый Рыжий. Повозка с оружием опрокинулась, и на мостовую посыпались ружья и револьверы. Все перемешалось. Краснолицые парни с выпученными глазами ревели во всю мочь:

– Долой аболиционистов! Долой!

Пошли в ход штыки и сабли. Дерущиеся сошлись лицом к лицу; они скользили и падали среди разбросанного оружия, кровавых луж, поваленных заборов. Бойцы Брауна оттеснили своих противников в дальний конец улицы, к стене городского сада.

– Они бегут! – закричал вдруг Оливер. – Друзья, путь свободен!

Подняв высоко над головой ружье, он ринулся вперед. На минуту перед бойцами мелькнуло его тонкое юношеское тело. Но грянул одинокий выстрел, и Оливер, беспорядочно взмахнув руками, упал ничком. Бойцы на минуту смешались. Джон Браун мгновенно подскочил к сыну и подхватил его на руки:

– Мальчик мой!

Но предаваться отчаянию было не время, и капитан крикнул бойцам:

– Не останавливаться! Я сам понесу его!

Он легко взвалил на плечи безжизненное тело Оливера.

– Вперед, друзья! Пробьемся к мосту! Гонцы устремились вслед за бегущими в беспорядке смайлсовцами. Мост был уже совсем близко, уже слышно было, как шумит река. Еще несколько шагов – и маленький отряд спасен. Но в это мгновение впереди произошла какая-то заминка. Бойцы услыхали восторженный рев врагов, и сейчас же из-за поворота показались синие мундиры солдат.