Текст книги "Киска"
Автор книги: Н. Младенцев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
– Какими купюрами?
– Четыре, нет... пять стольников и два полташа.
– Пять по сто рублей и две по пятьдесят?
– Да.
Андрей вопросительно посмотрел на парня. Тот утвердительно кивнул и сказал:
– Все сходится.
Андрей испытующе посмотрел на Алису и спросил:
– Ты все назвала?..
– Все, – сказала Алиса и опустила глаза. Не могла же она сказать Андрею про свою тайну.
– Тогда, Дима, дневник не ее.
– Какой дневник? – нерешительно произнесла Алиса.
– Алиса, я же тебя просил назвать все предметы, которые у тебя пропали. Был дневник?
– Был...
– Рассказывай.
Алиса описала, как выглядел дневник и что было на первой странице...
– Теперь все? – спросил Андрей. – Или еще что-нибудь "забыла"?
– Теперь – все! – твердо сказала Алиса.
– Тогда одевайся и пойдем с нами. Не торопись. Мы подождем.
Алиса вернулась к Художнице, оделась и перед тем, как уйти, замявшись, сказала:
– Спасибо. У вас очень хорошая дочка...
– И ты нам с Настюшей тоже понравилась. Ты приезжая?
– Нет. Просто я бываю здесь только по утрам...
– Из-за?.. – намекнула Художница.
– Да, – смущенно ответила Алиса, предполагая, что женщина намекает на ее нескладную фигуру.
– Напрасно! – возразила та. – Тебе ведь тринадцать?
– Да...
– Для своих лет ты выглядишь гораздо интереснее многих своих сверстниц. А если хочешь окончательно избавиться от своего комплекса неполноценности, приходи в модельное агентство "Золушка".
Алиса, склонив голову набок, скептически улыбнулась, давая понять, что такого рода агентства не для таких, как она. Да и родители ей не смогут выдавать таких денег, чтобы ежемесячно оплачивать "модельные" счета. Разве что тетя Лора расщедрится?
– Придешь? – спросила мама Настюши.
– Нет... До свидания.
– Счастливо!
Андрей и Дима привели Алису в офис фирмы "Летучий голландец". Впервые оказавшись в отделанном под европейский дизайн помещении, Алиса почувствовала себя неуютно. Все здесь для нее было холодным и чужим. "Как здесь работает Андрей? – удивилась она. – Нет ни одного кусочка дерева. Сплошной пластик и металл. И цветы – все искусственные. И Дима тоже какой-то искусственный. Когда говорит, у него движется только рот. А глаза – точно мертвые..."
– Садись, – предложил Андрей, указав ей на кресло.
Алиса села и почувствовала, как кресло будто опустилось вниз. Она изменила слегка положение тела, кресло на этот раз, наоборот, чуть-чуть поднялось вверх. Алиса стала незаметно, упираясь о подлокотники, приподниматься, и кресло стало подниматься тоже. Оно будто дышало, реагируя на вес Алисы. Андрей подошел к шкафу, и дверцы сами разошлись в разные стороны. Зажегся ровный матовый свет. Андрей достал вещи Алисы и ее сумку.
– Проверь, все ли на месте.
Заглянув в сумку, Алиса увидела дневник, и у нее посветлело на душе.
– Все цело.
– Забирай.
– Мне надо написать что-нибудь?
– В книгу "жалоб и предложений"?
– Я – вправду. Написать, что ничего не пропало, например...
– Ты же не в милиции. Это там – опись имущества, протокол и прочее. Для нас главное, чтобы на нашей территории был порядок.
– А разве и пляж – ваша территория?!
– Официально пока нет. Но будет. Так что мы возвращаем тебе твое "богатство" и приносим извинения за этот инцидент.
Алиса встала с дышащего кресла, сложила в сумку одежду.
– Спасибо вам.
– Идем. Я тебя немного провожу.
Алиса повернулась к Диме:
– До свидания!
– Всего.
И опять ни один мускул не дрогнул на его лице. Андрей и Алиса вышли из офиса. Шагая вдоль берега к выходу, Алиса увидела внизу у причала убогого вида забугорный катер. Он был какой-то странной конструкции: высокая, длинная мачта без парусов торчала посередине куцего, тупоносого, как бульдожья морда, корпуса. Рядом с мачтой находилась капитанская кабина, из которой вниз вела винтовая лестница. Через стекла кают-компании, находившейся под капитанской кабиной, был виден стоящий посередине прямоугольный стол в окружении диванчиков, обтянутых гобеленом. Алиса даже и предположить не могла, что однажды она окажется в утробе этого так неприятно поразившего ее судна.
– Зря смотришь на этого красавца, – усмехнулся Андрей, – чтобы попасть на него, нужны доллары.
– Я бы и за рубли не согласилась.
Андрей подвел Алису к полукруглой площадке, окруженной балюстрадой, и показал на стоявшие около другого причала пластмассовые весельные лодки.
– Хочешь, покатаю?
– Нет.
Ей, конечно же, очень хотелось покататься. Но не с Андреем, который сейчас стоял рядом. Окружавшие искусственные строения будто заковывали его душу в холодный панцирь. Он вроде бы и улыбался, но совершенно не так, как на пляже, когда они все вместе строили "Веселого".
– Я пойду.
– До завтра.
– Завтра я уезжаю.
– После обеда. Я помню.
– Я решила уехать утром.
– Тогда я позвоню твоей маме по телефону и все ей объясню. Кстати, ты мне еще не дала свой номер телефона.
– Ей все объяснит отец.
Андрей помолчал, потом, глядя на Алису, задумчиво произнес:
– Значит, ты решила оставить за мной один должок...
– Я не понимаю. Вещи ты мне вернул. Спасибо. Что еще?
– Завтра у тебя день рождения. Получается, что я не смогу тебе ничего подарить?
– Ты разве должен дарить?
– Да.
– Почему?!
– Я так устроен.
– Это Дима так устроен, а ты ведь совсем другой! Ты – живой! Ты мне ничего не должен!
– Утром я испортил тебе настроение, расстроил тебя. А теперь я хочу исправить свою ошибку. Что же тут непонятного?
– Извини. Но я все равно ничего не понимаю! Не понимаю, почему мне родители твердят чуть ли не каждый день: "Ты должна!" Как будто я и родилась только для того, чтобы быть все время у кого-нибудь в долгу! Дома – должна! В школе – должна! А теперь еще и перед тобой должна! Должна принять от тебя подарок?! Может быть, когда я стану такой же старой и понятливой, как вы, я тоже буду делать всех других людей должниками. Но сейчас я не хочу! И не буду!
Алиса быстро, не оглядываясь, пошла к выходу. Андрей остался около балюстрады.
Всю дорогу до самого дома Алиса мысленно продолжала спорить с Андреем, доказывать ему, что он не прав. Но войдя во двор, она вдруг увидела одноклассника Антона, сидевшего на скамейке возле ее подъезда. Алиса круто повернула обратно и пошла к троллейбусной остановке.
"Этот-то откуда взялся?! – возмутилась она. – Интересно, почему он меня не догоняет? Не узнал, наверное! И куда мне теперь идти? Опять к тете Лоре? Не хочется. А если махнуть к Таньке в деревню? На одну ночь? А завтра утром – домой? До обеда успею приехать. И сразу – в спортлагерь!"
Алиса знала, что родители, если начать у них отпрашиваться к Таньке, никуда ее не отпустят. Можно было бы попробовать тетю Лору перетянуть на свою сторону. Но тетушка, наверное, побоится брать на себя ответственность. Остаются два варианта: болтаться по улицам до тех пор, пока очкарик не слиняет от подъезда, или... поехать на автовокзал и махнуть к Таньке. Ведь из Танькиной деревни можно позвонить по телефону домой, предупредить, чтобы предки не волновались.
Алиса села в первый подъехавший троллейбус, даже не посмотрев, какой на нем номер. Внутри у нее все дрожало, как в детской погремушке. До сегодняшнего дня она даже и подумать не могла о том, чтобы уехать из дому на целую ночь. Да и сейчас Алиса не была уверена, что решится на столь отчаянный поступок.
К Алисе подошла кондукторша и с неприязнью в голосе спросила:
– Проездной?
– Нет.
– Тогда выходи!
– Зачем?
Алиса стала доставать из сумки кошелек, но кондукторша уже вошла в раж.
– Ты поговори мне еще, сопля! Нацепила на себя шмотье заграничное и думаешь, что никто тебе уже не указ? Вася, тормози! Тут малолетку высадить надо!
Алиса протянула кондукторше пятьдесят рублей. Та профессиональным жестом кассирши из супермаркета вырвала у Алисы деньги и, оторвав билет, стала отсчитывать сдачу. Считала она долго, потому что старалась отыскать такую мелочь, чтобы самой крупной монетой была десятикопеечная. Мелочь уже не умещалась на ладони, и кондукторша, достав из кондукторской сумки пакет из-под молока, ссыпала в него монеты. Закончив считать, она протянула пакет Алисе и приказала:
– Раскрой кошелек!
– В него не поместится.
– Тогда сделаем так!
Кондукторша опрокинула пакет с мелочью над сумкой Алисы, и монеты медным дождем посыпались вниз. Туда же она бросила и билет.
– А теперь извинитесь, – сказала Алиса спокойным голосом.
Кондукторша так и впилась глазами в Алисино лицо. Пальцы у нее шевелились. Чувствовалось, что если бы Алиса попалась ей в темном переулке, то кондукторша поговорила бы с ней по-другому. Презрительно скривив губы, она пробормотала:
– Очки бы сняла, когда с людьми разговариваешь...
– Извинитесь немедленно! – сказал побагровевший от гнева пожилой мужчина, сидевший у окна.
Кондукторша поначалу опешила от неожиданности. Но, взяв себя в руки, перешла в контрнаступление:
– Ты что, не видишь, кого защищаешь? Да такая через тебя, больного, перешагнет, а то еще и ноги об тебя вытрет!
Пожилой поднялся с места и пошел к водительской кабине. Отодвинув в сторону дверь, он спросил у водителя:
– Как ее фамилия?
Что водитель ответил, не было слышно. Только после этого ответа пожилой достал из кармана пиджака какое-то удостоверение и показал его водителю. Тот взял в руки микрофон и объявил:
– Машина следует в парк!
Кондукторша заволновалась:
– Почему в парк, Вася?
Водитель по микрофону ответил:
– Увольняют тебя, Даша!
С кондукторшей произошла разительная перемена. Из матерой и наглой она превратилась в блеющую овечку:
– Как же так, граждане? Ведь план-то делать надо? Вот и приходится строгость применять. Ведь весь день на ногах... Бывает и перегнешь палку.
Кондукторша подошла к Алисе:
– Девочка, прости ты меня, дуру старую. Ведь до пенсии мне не дали на родном заводе доработать. Тридцать пять лет отбухала, а потом – под зад коленкой, по сокращению штатов! Вот и пришлось в "овчарки" пойти. Ведь за день-то мне столько гадостей наговорят, что бывает не выдержишь, ну и сорвешь на ком-нибудь зло! Ты-то как раз под горячую руку и попала.
Алиса сидела молча, никак не реагируя на слезливый монолог "овчарки".
– Давай-ка я тебе мелочь-то обратно на крупные поменяю. Не хочешь? А прощаешь меня или нет?
– Прощаю.
– Вот и ладно, дай тебе Бог здоровья! Гражданин, слышь, простила она меня.
– Она простила, – сказал пожилой, – а я нет.
– А что вам-то я сделала? Кажись, не обозвала никак?
– Лучше бы обозвала! Мне перед этой девочкой стыдно, что мы с тобой одного возраста. Ведь по нас с тобой судят обо всем нашем поколении!
– Но должна же она понимать и наш возраст уважать.
– Как уважать?
– Помягче быть...
– Ничего она не должна.
– Так это, значит, мы перед ними теперь на коленках должны ползать?..
– Никто ни перед кем не должен ползать. Ни в каком возрасте. Ты вот сейчас стелешься перед этой девочкой, а в душе ее ненавидишь. Ведь так? И не зыркай на меня глазами. Тебе это уже не поможет.
– Ладно... Помитинговал? Отвел душу, старый хрыч? Теперь слушай меня! Никогда не было и не будет по-вашему! Ни по-твоему, ни по ее! Сильный всегда прав. Поэтому слабый всегда будет ползать на коленях перед сильным. Ты – перед государством, которое платит тебе нищенское пособие вместо пенсии. Хотя ты и горбатился на него всю свою жизнь. Ты посмотри, во что ты одет! Твоему пиджаку – лет тридцать! А почему? Потому что ты еле-еле сводишь концы с концами, экономя на еде, а значит, и на своем здоровье.
Кондукторша перевела дух, набрала побольше воздуха в легкие и прорычала, указывая пальцем на Алису:
– А теперь посмотри на нее! Да любая из ее шмоток стоит пяти твоих пенсий! Думаешь, она их заработала? Черта с два! Ползает на брюхе перед своими родителями, которые ползают перед своим хозяином, который ползает перед рэкетирами, и так далее. Думаешь, почему она очки нацепила? "Нечаянно" наткнулась на ботинок родителя, ползая у него под ногами! И будет ползать, чтобы не ходить в засаленной одежонке, как у тебя! Так было и так будет!
Все пассажиры троллейбуса молчали, потому что так или иначе, а кондукторша говорила и о них тоже. Внешне каждый из них вел себя так, будто к нему это не имеет никакого отношения, но возразить им ей по существу было нечего.
– А теперь я, "овчарка", докажу вам, что я права! Вася, останови машину. Останови, говорю!
Троллейбус остановился. Пассажиры обеспокоенно завозились, глядя на разбушевавшуюся кондукторшу.
– Открывай двери!
Двери троллейбуса открылись, и кондукторша зычным голосом протрубила:
– Выходите все! Троллейбус идет в парк! Выходите!
Те, кто торопился, вышли сразу. Те, кто поверил в силу кондукторши, тоже. Остались любопытные, то есть те, кто решил узнать, чем же закончится этот поединок между пожилым и "овчаркой". Они ждали, когда пожилой покажет свое магическое удостоверение кондукторше. И он показал:
– Видишь? Поняла, что теперь тебя ждет?
Кондукторша выхватила из рук пожилого удостоверение и засунула его в свою сумку.
– Поняла, что оно у тебя фальшивое и купил ты его за червонец на рынке!
– Верни документ!
– Вася, снимай штанги!
Вася вышел из кабины и сказал:
– Сама снимай.
Выйдя из троллейбуса, он закурил и стал с безучастным видом разглядывать рекламный щит у дороги. Кондукторша взяла в кабине резиновые перчатки, вышла из салона и, потянув за веревки, сняла дуги. Зацепив их за кронштейны, веревку закинула на крышу.
Двигатель у троллейбуса перестал гудеть, и в салоне наступила тишина. И в этом раунде кондукторша тоже оказалась в выигрыше. Любопытные стали выходить, и в троллейбусе остались только двое: пожилой и Алиса. Кондукторша, засунув руки в карманы куртки, прохаживалась вдоль парапета, отделяющего проезжую часть от пешеходной. Пожилой подошел к Алисе и спросил:
– Ты можешь подождать, пока я схожу позвонить?
– Да.
Пожилой ушел. А кондукторша, поднявшись в салон, достала удостоверение, развернула его и показала Алисе:
– Читай... А теперь посмотри на печать. Знаешь, почему она смазана? Потому что к Министерству внутренних дел она никакого отношения не имеет. Подобных липовых удостоверений в трамвайно-троллейбусном управлении уже пачки! Так что можешь ждать своего липового опера, пока снег не выпадет.
Проезжавший мимо троллейбус, обогнув стоявший, притормозил. Открылась передняя дверь, выглянул водитель и спросил:
– Помощь нужна?
– Нет.
– А чего стоишь?
– Дашка права качает!
– Ну, Вась, ты даешь!
– Я-то тут при чем?
Приостановившийся на минуту троллейбус поехал дальше. Кондукторша вышла из салона и вернула на место дуги. Мотор загудел.
– Поехали, Вася.
– Девчонка же сидит!
– Может быть, у нее времени до пуза, а у нас с тобой график.
– Какой там к черту график! Выбились уже!
– Видишь, деточка, мужчина нервничает. Стой на тротуаре и жди своего фальшивого мента сколько хочешь. Выходи.
– Нет.
– Вася, поехали! За билет она заплатила, пусть катается.
– Я тебе что – мальчик? "Вася, стой! Вася, поехали!" Дождемся капитана, а там видно будет...
– Ну-ну, жди.
Кондукторша села на переднее одиночное сиденье и отвернулась к окну.
"Может быть, – засомневалась Алиса, – зря я это все устроила? Молчали же другие в тряпочку! А пожилой прошел мимо уличного телефона. Откуда же он тогда собирается звонить? Неужели она права? И он так и не вернется?.."
Казалось, что прошло уже очень много времени. Водитель, докуривая третью сигарету, уже стоял одной ногой на подножке передней двери, видимо собираясь уезжать. Но вот за троллейбусом, визжа тормозами, резко затормозила машина. Из "Волги" вышел тучный мужчина. Водитель поспешил к нему навстречу.
– Где она? – спросил тучный.
– В салоне.
Тучный подошел к открытым задним дверям и гаркнул на весь салон:
– Выходи!
Кондукторша обернулась и не спеша пошла к нему.
– Ну? Быстрее!
– Не нукай, не запряг.
За "Волгой" остановилась еще одна машина. Из нее вышли пожилой и милиционер с полковничьими звездами на погонах. Тучный поспешил к ним.
– Товарищ полковник, она у нас уже не работает! Приказ я подписал с сегодняшнего дня.
– Тогда пусть поработает у нас. Суток пятнадцать.
– Но ей надо бы деньги сдать. Отчитаться, так сказать...
– Ну, когда сдаст, привезете ее к нам.
– Слушаюсь! Пошли, Сазонова!
– Доверчивый ты, Круглов. Ты хоть документы-то у полковника проверь! Может, тоже фальшивые, как у этого?
Кондукторша развернула удостоверение пожилого, но начальник, даже не взглянув на него, прошипел:
– У тебя все фальшивые! Верни удостоверение!
Кондукторша шла к "Волге", уверенно отчитывая своего шефа:
– Вот, Круглов, если бы ты смотрел "Дорожный патруль", то знал бы, что и фальшивые генералы бывают!
– Иди, иди! А ты, Вася, езжай к диспетчерской, нового кондуктора возьмешь!
К Алисе подошел пожилой и сказал:
– Молодец! Дождалась, доказала "овчарке", что ты не пресмыкающееся.
– Спасибо вам, что помогли мне это сделать.
– Я лишь помог тебе посмотреть на себя со стороны. Как в зеркало. Понравилась ты себе?
– Да.
– Тогда уже с сегодняшнего дня у тебя назад дороги нет. Верно?
– Да.
– Тогда только вперед! Ты куда ехала?
– На автовокзал.
– Нам тоже в том направлении. Подбросить тебя?
– Пожалуйста!
Через два часа Алиса сошла с междугородного автобуса, остановившегося ровно посередине деревни Кукушкино. Автобус поехал дальше, а местные жители, торговавшие сушеной и вяленой рыбой, стали наперебой предлагать Алисе свой товар.
– Ты посмотри, какой отлив! Ведь чистое золото!
– Иди сюда! Попробуй! Пальчики оближешь!
– Если приятное хочешь родственникам сделать, к которым приехала, купи у меня! Чувствуешь, какой аромат? А упаковка какая? Все стерильно! А хочешь, еще и в пакет уложу, если в руках стесняешься нести?
Последний довод оказался решающим, и Алиса купила у бойкой женщины рыбу. Прежде чем идти к Танькиному дому, Алиса зашла на почту и заказала разговор с городом.
– Кого позвать? – спросила телефонистка.
– Бориса Николаевича.
– Жди.
Ожидая вызова, Алиса пыталась спланировать предстоящий разговор. Но предугадать реакцию отца никак не могла и решила, что будет действовать по обстановке.
– Берсенева!
– Я, – ответила Алиса.
– Иди в кабину!.. Говорите.
– Пап?
– Алиса, ты?
– Да. Я в Кукушкино.
– В каком Кукушкино?
– К Таньке приехала. В гости.
– Какой Таньке?!
– Подружке моей, из сорок третьей квартиры.
– Так ты сейчас у нее?
– Нет. На почте.
– Объясни толком, где ты сейчас находишься!
– Я – в деревне Кукушкино. Приехала сюда на автобусе повидать Таньку, подружку мою из нашего дома. Она приезжает сюда каждую неделю на выходные, помогать на огороде.
– Послушай, сегодня не первое апреля и перестань меня разыгрывать!
– Я не разыгрываю...
Наконец, видимо, до отца дошло, что соединяла-то их телефонистка. Наступила пауза. Потом издалека послышался голос матери: "Пусть немедленно едет домой!.." Потом голос отца: "Подожди!.." Снова установилась тишина. Потом раздались всхлипывания.
– Слышишь? – спросил в трубку отец.
– Слышу... – ответила Алиса.
– И что?..
– Завтра днем вернусь.
Наступила такая тишина, что в трубке было слышно, как отец нервно теребит усы. Алиса вдруг поняла, что совершенно не может предугадать реакцию отца: он бросит трубку, начнет орать или передаст трубку матери, а она уж пустит в ход все мыслимые и немыслимые доводы, вплоть до "скорой помощи", лишь бы вернуть малолетнюю дочь домой. Ведь Алисе тринадцать будет только завтра. Хотя и в двадцать мама постарается держать дочь на коротком поводке.
Всхлипывания постепенно стали переходить в рыдания, а отец молчал. "Может быть, – вдруг подумала Алиса, – он ждет, что я опомнюсь и сама пообещаю вернуться домой уже сегодня?.." Алисе было жалко мать... да и отца тоже. "Но должны же они, – начинала она нервничать, когда-нибудь... Опять это дурацкое слово "должны" вылезло! Сейчас наверняка и отец его скажет: "Должна же ты, Алиса..." Как долго он молчит! Ну хоть бы что-нибудь уже сказал!"
– Алиса... Мне за тобой приехать или ты сама доберешься до города?
– Я... сама...
Угрожающего тона в голосе отца не было, но понять, что он имеет в виду, было сложно. Слова отца можно было расценить двояко: их можно было понять как "немедленно приезжай"; а можно было предположить и то, что речь идет о завтрашнем дне. Чтобы не мучиться неизвестностью, Алиса пошутила:
– Я выеду завтра с первыми петухами, вернее – с первой лошадью.
– Ты уже знаешь расписание движения автобуса?
– Нет. Я еще даже к Таньке не заходила, стала сразу же вам звонить.
– Ну... будь там поосторожнее...
– Спасибо, папа...
Алиса, выскочив из помещения почты, полетела к Танькиному дому, словно птица, выпущенная из клетки. По дороге она успела заглянуть в местный "бутик" и купила в нем подарки: Таньке и себе – на день рождения!
Танькин дом стоял справа от автомагистрали. Отворив заскрипевшую калитку, Алиса услышала за высокими воротами заливистый собачий лай. "Клево будет, – подумала она, – если я адрес перепутала. Ничего, они тут все друг друга знают, подскажут в случае чего, где дом Колосовых. Но самый крутой прикол будет, если Танька живет не в Кукушкино, а, например, в Погремушкино или в Петрушкино. Что-то никто не идет. Может быть, в окно постучать?"
Но вот одна половина ворот приоткрылась, и в проем просунулись две головы: Танькина и собачья.
– Вам кого? – удивленно спросила Танька, не узнавая Алису.
Алиса постаралась продлить удовольствие и максимально хриплым голосом, на который только была способна, ответила:
– Папаньку твоего!
– А... его нет.
– Тогда... маманьку!
– Они на речке. Вечером только будут.
– Тогда – бабаньку!
– А у нас ее нет...
– Тогда тебя!
– А у нас собака очень злая!
Танька была на два года младше Алисы. Да к тому же еще и хрупкая и невысокая, как Дюймовочка. Алиса почувствовала, что голос у нее подсел и долго разговаривать в таком регистре она вряд ли сможет. Но как, каким эффектным приемом закончить этот розыгрыш, тоже не знала. Так и стояли они, глядя друг на друга: Алиса – у калитки палисадника, а Танька – за воротами. Собака смотрела то на хозяйку, то на гостью и ждала команды. Первой не выдержала Танька и сердито спросила:
– Что вам надо?
– В "Кул Гёл" писала?
– Писала, – упавшим голосом сказала Танька.
– Адрес свой указывала?
– Указывала... – совсем растерялась она.
– Вот я и приехала с тобой дружить! Встречай!
– А ведь папы с мамой нет дома!
– Ты че, в натуре? Я к тебе из Сибири ехала на облом, что ли?
– Я... сейчас...
Танька оттащила во двор собаку, затем закрыла ворота, и наступила тишина. Потоптавшись около калитки, Алиса присела на скамейку у забора.
"Чего она там так Долго? – удивлялась Алиса. Может быть, к родителям со страху удрала через огород?" Посмотрев на окна, Алиса заметила, что в одном из них слегка пошевелилась занавеска. Решение, как действовать дальше, пришло мгновенно. Алиса встала, потянулась и пошла в сторону автобусной остановки. Женщина, продавшая ей рыбу, спросила:
– Родственники еще за рыбкой послали?
– Дома их не оказалось.
– Это кого же?
– Колосовых.
– А... они до позднего вечера на речке бывают. А Таньки-то разве дома нет?
– Наверное. Я стучала. Собака только тявкает – и все.
– Да какая это собака! Для забавы только. Придется тебе ждать. Хочешь, со мной посиди. Торговать научу!
– Мне бы переодеться тут где-нибудь. А то у вас жарко, как на юге!
– Колька! – громко крикнула женщина, – Колька, черт!
Из дома, напротив которого она сидела, разговаривая с Алисой, вышел парнишка лет четырнадцати и ответил:
– Ну, чего?..
– Помоги-ка иностранке переодеться!
– Как помочь-то? – поинтересовался Колька.
– Какой! Открой ей сени. Переоденется – закроешь! Иди...
Алиса пошла к дому. Колька галантно распахнул перед ней входную дверь, и Алиса вошла в застекленный коридор.
– А ты и вправду иностранка?
– Да.
– А почему у тебя акцента нет?
– Есть, но только когда волнуюсь.
– А ты из какой страны?
– Я, вообще-то, переодеться пришла.
– Переодевайся.
– Так ты выйди!
– Еще чего! Иностранки в фильмах при мужчинах запросто переодеваются!
– Так то при мужчинах!
– Ты что – на грубость нарываешься?!
– Ладно, Колька, выйди, пожалуйста, я тебя очень прошу...
– Сразу бы так! А то... мужчины какие-то...
Колька вышел. Алиса быстро переоделась и уложила "отпадные" вещи в сумку. Выйдя из коридора, она улыбнулась и сказала:
– Спасибо!
– Ого! – воскликнул Колька. – Ты, наверное, француженка?!
– Почему ты так решил? – томным голосом спросила Алиса.
– Такой поцелуй под правым глазом можно только от Эйфелевой башни заполучить!
– На каникулы приехал?
– А что, заметно?
– Юмор у тебя не пейзанский.
– Так Пизанская башня в Италии, а не здесь, маде-му-у-у-азель!
– Так я и говорю: "пейзане" в переводе с французского "крестьяне", а ты, наверное, даже не знаешь, как на корову седло надевать!
– Зато я знаю и смогу тебя научить, как быка за кольцо в носу дергать. Хочешь?
– Лучше я тебя научу по минному полю ходить, где только что стадо коров прошло! Пока, итальянец!
– О ревуар, парижанка!
Торговка, увидев под глазом Алисы синяк, ахнула:
– Ох, Колька! Иди-ка сюда, балбесина!
– Ну, чего?..
Женщина, показывая на глаз Алисы, спросила:
– Ты дверь сеней в какую сторону открывал?!
– А что? И незаметно почти совсем!
– Помог называется!
– Как говорят у них в Нотр-Дам де Пари, "се ля ви", тетя Дуся!
– Вот выучили вас на свою голову! Сплошной Интернет в голове! А ты чего улыбаешься? Врезала бы ему в ответ как следует!
– Она и врезала! – не дал Алисе ответить Колька. – Только почти и незаметно совсем!
– У тебя все "почти"! Куда хоть врезала-то, племянничек?
– Сказать? – спросил Колька у Алисы.
– Не надо. Спасибо вам.
– Еще приходи! Рыбка-то как? Ах, да, ты ведь еще и не пробовала!
– До свидания.
– Скучно будет – к нам приходи!
– Ладно!
"Сколько вокруг людей хороших, – радостно подумала Алиса. – И о папе я думала хуже, чем он есть. Приеду завтра – извинюсь". Алиса подошла к знакомой уже калитке, открыла ее и прошла по выложенным на земле каменным плитам к дому. Постучала в окно. Притаившаяся Танька не откликалась. Но вот край занавески дрогнул и пополз в сторону. За стеклом появилось вытянувшееся от удивления лицо Таньки. Вытаращив глаза, она смотрела на Алису, как на привидение, пришедшее ночью с кладбища, чтобы навестить родственников.
– Я это, я! – успокоила подружку Алиса.
Танька торопливо открыла дрожащими руками окно и спросила:
– Что ты натворила?!
– Почему "натворила"?
– Тебя же из дома выгнали!
– Разве?
– Наверное! Раз ты сюда приехала!
– Не "сюда", а к тебе. Это во-первых...
– А это... отец, да?!
– Где?
– Ну, под глазом!
– Нет. Это – синяк А отец у меня – классный парень! Ну, ты мне рада или нет?
– Рада, конечно! Все так неожиданно. День сюрпризов прямо!
– Это уж точно...
– Сейчас я ворота открою! А хочешь, прямо в окошко влезай.
– Конечно, хочу!
– Минуту, я только цветы уберу!
Когда Алиса оказалась внутри дома, Танька, любимая и самая-самая преданная подружка, раскинула руки в стороны и закричала:
– Киска!!!
– Танюська!!!
Тоже раскинув руки, Алиса бросилась ей навстречу. Они обнялись так, будто не виделись целый год, хотя с момента расставания прошло всего полтора дня. У Таньки на глазах выступили слезы. Алиса тоже заморгала ресницами. Перебивая друг друга, они торопились узнать самые главные новости друг о дружке.
– Ну как ты тут? – спросила Алиса.
– Да что я! Тружусь как пчелка! Ты-то как?
– Я привезла тебе целый мешок новостей! И про подарки, кстати, тоже не забыла!
– Подожди о подарках! Сядь, не то упадешь! Вот я сегодня получила подарочек так подарочек! Закачаешься!
– Ну, ну! Покажи!
– Да лучше бы мне век его не видеть! Помнишь, я тебе говорила, что в "Кул Гёл" хочу написать, а ты мне не советовала?!
– Ну?
– Так я все-таки написала! В рубрику "Место встречи"!
– И что же ты там написала?
– Что мне уже почти одиннадцать, что ищу фанов Витаса, хочу переписываться. Думала тебе сюрприз сделать, когда хоть одно письмо получу. А вышло, что сюрприз сделала себе!
– Так где же этот сюрприз?
Танька испуганно посмотрела на окно и показала пальцем в сторону остановки.
– Там... в стороне почты!
– Ты че, Тань? Говорящее письмо, что ли, пришло?
– Хуже! Оно еще и ходящее!
– Как это?!
– Киска, закрой окно, пожалуйста, вдруг оно... за подоконником?
– Да говори ты толком, гуманоид, что ли, какой?
– Говорю тебе – хуже! Закрой окно!
Алиса торопливо закрыла окно. Танька прислушалась, потом на цыпочках подошла к занавеске крайнего окна и стала прищурившись осматривать пространство перед домом. Она то поднималась на цыпочки, то приседала, стараясь рассмотреть, что делается под окном.
– Так, может быть, на кухню, пойдем? – предложила Алиса.
– Что ты! Здесь надежнее... Как здорово, что ты приехала! Тебя, наверное, Бог мне в помощь послал! Вдвоем не так страшно...
– Ну, ты чего-то уж совсем!
– Посидела бы ты тут на моем месте! Посмотрела бы я на тебя.
– Что-то и мне страшно становится...
– Вот! Ты всего несколько минут здесь, а я уже целый час трясусь у окна!
– Я поняла! Наверное, твое письмо с кем-то перепутали! Помнишь, девчонка одна в "Кул" написала, что мечтает встретиться с маньяком. Вот маньяк адрес и перепутал. Такое с маньяками бывает! Они очень часто путают адреса! Приезжают совсем не туда, куда их звали.
Глядя на увеличивающиеся от ужаса Танькины глаза, Алиса не удержалась и прыснула со смеху. Танька укоризненно посмотрела на подругу и, покачав головой, сказала:
– Смейся, смейся! Как бы потом плакать не пришлось.
Было очень трудно удержаться от смеха, слушая взрослый, серьезный тон, с которым Танька произнесла последнюю фразу. Но Алиса сдержалась и попросила подружку:
– Извини! Я больше не буду тебя перебивать и смеяться тоже. Говори.
– Ну вот, ты меня со своим маньяком сбила!..
– Ты что-то про "ходящее" стала говорить...
– Ты же обещала не перебивать!
– Все. Молчу.
– Она приехала из Сибири...
Танька испытующе посмотрела на Алису, ожидая вопросов, но та сидела как истукан.
– Крутая! Отважная! И наверняка нарк. Как прикатилась, так сразу меня доставать стала! Про предков вкручивать. И прикид у нее такой! Полный отпад! Я круче не видела! Зацепила она меня. По адресу, говорит, приехала! И зачем я тебя тогда не послушала! Теперь она где-то по деревне копает. Сегодня ночью я точно спать не буду! А тебе она не встречалась?
Алиса показала жестами, что дала слово молчать. Танька, укоризненно посмотрев, спросила:
– Прикалываешься? Да говори же, видела ты ее или нет?
– Видела.
– Так я и знала! Да и на чем она обратно-то уедет? Автобуса в сторону города не было! А ты где ее видела?!
– Сюда в автобусе вместе ехали.
– Ну и как она тебе?!
– По-моему, она прямо с зоны к тебе явилась.
– С зоны?!
– А ты что, татушек ее не видела?
– Нет!
– У нее ведь живого места на теле нет! Вся в наколках! А на шее, вот здесь...
