Текст книги "В поисках мистики (СИ)"

Автор книги: Н. Аббре

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 14

Тарас ехал на дачу без единой мысли, он даже не знал, как открыть ее ворота, поэтому попросил таксиста поставить машину рядом с забором, и с крыши перемахнул через забор. Дача была пуста. Он здесь и остался. Тарас медленно обходил дачу. В помещении охранника он обнаружил вязанку ключей, которую бросила Лада. Ему оставалось найти двери к этим ключам. Больше всего его интересовала столовая, и ее запасы. Поскольку народ сбежал с дачи внезапно, то продукты в наличии имелись. Тарас открывал все двери, открыл музей. Он не ожидал увидеть дощечки, привезенные им самим из тайги. Но они замечательно

украшали мебельный гарнитур, и так слились с основной массой дерева, что переход был практически не заметен.

Ему вообще понравилось сидеть в музее, к которому он приложил свои руки, ничего мистического он здесь не наблюдал. Одно плохо, поговорить было не с кем, и еще ему очень надоело скрываться. Он нашел способ, как открывать ворота дачи. Он включил телевизор и долго не открывал глаз от экрана, где показывали, как делают пластические операции. Он нашел деньги на пластическую операцию! Осталось продать мебель из музея, и на эти деньги изменить свою внешность! Он не стал много думать по этому поводу, а позвонил прямо в медицинский центр и предложил оплату антикварной мебелью. Там посмеялись, но нашелся хирург, который согласился сделать операцию за необычную плату, и даже сам приехал на дачу за мебелью и пациентом.

Тарас закрыл все двери, а ключи взял с собой, на всякий случай. В больнице он познакомился с отцветающим хоккеистом, того качественно ударили клюшкой по лицу, когда он не надел маску на тренировке, в результате был вынужден делать пластическую операцию. Этот же хоккеист был готов приобрести гарнитур мебели с мистическим уклоном. Тарас ему все уши прожужжал о новом комплекте мебели, который пока находится в работе. Покупателя он нашел, и после выписки, с новой внешностью попросил хоккеиста замолвить за него слово, в результате он получил новый паспорт. По его версии, его избили, ограбили, но он клялся и божился, что назвал свои личные данные при получении нового документа.

Итак, он стал другим человеком, голос у него еще в тайге изменился, а теперь он был неузнаваем, даже для себя. Что делать дальше Тарас не придумал, и поэтому вернулся на дачу. Дня три он отдыхал, на четвертый день он услышал, что к даче подъехала машина. В открытые ворота зашли Галина и Григорий Иванович.

Тарас наблюдал за ними сквозь шторы из комнаты последнего этажа, сожалея, что не уехал с дачи раньше. Григорий Иванович решил продать очередной, музейный гарнитур, у него появилась мысль по обновлению фирмы. Он открыл дверь в музей, а там – пусто, хотя ему привиделось виденье: Самсон сидит на своих подогнутых ногах посередине пустой комнаты. Во второе мгновение он увидел, пустую комнату, две другие комнаты тоже были пусты. Остались висеть вишневые шторы.

– Галина, ты, что-нибудь понимаешь? Куда могла исчезнуть вся мебель?

– Ты меня спрашиваешь? Мне откуда знать, спроси у Виктора Ивановича, – ответила она, вспоминая о том, что тут было раньше.

– Виктор Иванович говорил, что, когда он уезжал с дачи, мистическая мебель была на месте, а Инна и Лада из-за нее теряли сознание, а дачу они оставили закрытой.

Для Григория Ивановича остался открытым вопрос: куда делась мебель? Она так дорого стоила! Он стал бегать по этажам, в надежде увидеть сбежавшую мебель, чем сильно напугал Тараса, однако ему повезло – они не встретились. Григорий Иванович весь потный от пробежки, понял одно, что искать нечего, а мебель элементарно украли. Он позвонил в антикварный магазин, ему ответили, что директор в командировке, а они ничего о мебельных гарнитурах не знают, у них в магазине стоят в продаже отдельные предметы антикварной мебели начала прошлого столетия. Галина и Григорий Иванович покинули дачу.

Тарас подумал, что с дачи надо уезжать, да так, чтобы собака след не взяла. Он взял перец и насыпал его везде, где мог. Все запасы перца распылил по земле. Последнее время он стал часто вспоминать Галину, запала она ему в душу, зря так глупо расстались, он хотел к ней вернуться в новом облике. Он позвонил домой, но Инессы Евгеньевны дома не оказалось, он позвонил ей на работу, ему ответили, что она уехала по делам.

Что делать? Он поехал на квартиру матери, в ее новую квартиру. Он всегда знал, где у нее есть деньги, сейфы или их подобие. Ключ от квартиры у него был. На новом месте его никто не знал, и сам из себя он был весь новый, так что он спокойно вошел в квартиру Инессы Евгеньевны. Осталось найти деньги, но денег у нее не было! Он все обыскал, вспоминал все ее привычки – пусто. Тогда он подумал, а вдруг она свою машину дома оставила? Он взял ключи от ракушки, машина стояла на месте. Доверенность на машину матери у него была, но он водил из рук вон плохо, поэтому чаще перемещался на чужом и общественном транспорте. Выхода не было, пришлось брать документы и пищу на кухне. Выехал он на машине из ракушки, да сразу же врезался в столб. Вылез из машины, благо было раннее утро, и явных свидетелей его неудачи не нашлось. Тарас вернулся в квартиру матери и лег спать.

Утром Тарас позвонил другу Родьке, тот и голос-то его не узнал. Тогда Тарас решил проверить свою внешность на друге, а если он узнает, то хотя бы не предаст. Он сказал Родьке, что хочет поговорить о производстве антикварной мебели, себя назвал представителем крупной фирмы. Они встретились. Родька друга не узнал. И Тарас решил все так, и оставить, не называя себя нового. Внешний вид прошел проверку на легальность, оставалось еще раз поискать деньги. Тарас нашел деньги в квартире матери, да и те лежали в квитанциях на оплату коммунальных услуг двух квартир. Вот эти деньги он и взял с собой.

В купе поезда Тарас оказался вместе с Эллой. Он знал, что она жена Виктора Ивановича. Этот самый Виктор Иванович обвинил ее в краже мебели с дачи, она рассердилась, собрала вещи и поехала к матери. Тараса она вообще не узнала. Они сидели и играли в карты.

Возраст у них был почти одинаковый, она назвала свое имя:

– Элла.

– Тарас, – назвал себя Тарас своим именем.

От Эллы он услышал все виды ругательства в адрес братьев, и если бы она знала, кто такой он на самом деле, то он стал бы ее другом. Они волею судьбы стали единомышленниками! Тарас решил прилипнуть к женщине, как ракушка, ведь ехать ему на самом деле было некуда.

Итак, двое оказались вдвоем в замкнутом пространстве, оба обозленные на свои вторые половины, оба разведенные, оба свободные. У нее была плоская бутылка коньяка, а в сумке лежали продукты: курица, яйца, колбаса, помидоры, огурцы, хлеб. Все было просто замечательно, любовь под коньяк пошла, как по маслу. Они так сроднились, что Элла пригласила Тараса к себе в родительский дом, но для этого им надо было выйти на пару остановок раньше, с чем он решительно согласился, мол, какая разница, где отдыхать, коль он едет на юг дикарем, да еще осенью! Внешность у него после пластической операция стала актерская, он был такой писаный красавец, что Элла ради него была на все согласна, особенно на любовь.

Галину обрадовал звонок знаменитого хоккеиста, он сказал, что готов купить комплект мистической мебели, она ответила, что мебель готова, как только появится мистическая рассада, останется ее высадить на мебель. Хоккеист издал победный клич.

Удрученным оставался Григорий Иванович, его дела в городе не шли, ему не везло, он не богател, а становился все беднее. Общение с Галиной его не радовало,

поскольку денег она ему не приносила. Он уже был готов продать дачу, хоть и обещал брату Виктору Ивановичу ее не продавать. Оставалось продать квартиру и

уехать на Малахит, где у него дела шли лучше, чем в столице. Он покинул столицу и уехал на Малахит.

Инесса Евгеньевна жила одна под спудом собственной психологической бездны, которая ей подсказала, что пора бы съездить к Галине и осыпать ее и внука деньгами и подарками. Они вновь подружились и вдвоем по очереди гуляли с малышом, которого вскоре взяли в детский сад. Галина окончательно вышла на работу, заменив Инессу Евгеньевну в ретро бизнесе, и стала набирать удивительную зрелую красоту. Ее мягкие и нежные черты лица, обрамленные каскадом пышных волос, привлекали внимание людей. Но в кои-то веки у нее никого не было. Она смотрела на себя в зеркало и не находила малейшего изъяна, кроме одного: некому на нее было смотреть. Мужчины ходили по улице, оглядывались на Галину, но не подходили. На работе она ловила тягучие, мужские взгляды, но никто не приглашал ее на романтические свидания. Не подавал признаков жизни и Тарас. Григорий Иванович уехал, ни разу не позвонив.

Галина расцветала дивным цветком, но никто не пытался ее сорвать. Она ходила на работу, водила ребенка в детский сад. Она приводила в порядок квартиру, себя и ребенка с ощущением, что вокруг нее общественный вакуум бездны. Вероятно, она была слишком хороша! Или ее боялись из-за Тараса, слухи тоже имеют ноги. Иногда Галине хотелось уехать туда, где ее никто не знает, и начать все сначала. Была мысль вернуться на Малахит, но она быстро исчезла.

Опять пусто.

Летали желтые листья, когда Галина заметила необыкновенно красивого мужчину, его черты лица были столь утонченные, что казались неправдоподобными. Волосы были безукоризненно уложены в прическу, и казались великолепным париком. Он периодически стал попадаться на ее пути. Как-то мужчина подошел к Галине и заговорил, тембр его голоса показался знакомым, но небольшой хрип в его басе, был абсолютно неизвестен. В нем было нечто родное, и в то же время он был чужой. Ребенок улыбался ему радостно и открыто, однажды он выдавил из себя "папа", мужчина вздрогнул, но в ответ улыбнулся. Где он жил, что делал, Галина не знала, просто он периодически появлялся рядом с ней и ее сыном.

Галина не выдержала первая и спросила:

– Простите, как вас зовут? Мы так часто встречаемся, и так мало общаемся!

– Вы меня заметили?

– Разве вас можно не заметить? Сын уже папой вас назвал, а я имени вашего не знаю!

– А как ваше имя, прекрасная молодая, мама?

– Галина.

– Галина? А сына как зовут?

– Женя.

– Понятно, сегодня мы много наговорили. Пока! – и он ушел быстрым, знакомым шагом.

Галина посмотрела ему вслед и подумала, что если бы не видела его лица, то решила бы, что это идет сам Тарас. Он шел и думал, что как все глупо у них получается! Родная жена смотрит ему в лицо и чуть не спрашивает, как его зовут. От Эллы он быстро уехал, ничего у них дальше поезда не пошло.

Ему очень надоело вынужденное раздвоение личности, он и к матери не заезжал, жил в вечном страхе на даче. Вот, набрался храбрости, стал к жене подходить. До чего она красивая! А ему что дальше делать? Он не знал, знал одно, что пора работать.

Диплом его остался в техническом колледже Абрикосовки. Куда идти? Он так задумался, что на дачной дороге налетел на медленно движущуюся машину.

Из автомобиля выскочила яркая женщина:

– Я вас не ударила? Господи, как вы красивы! Мужчина, я вас возьму к себе на работу!

– А я разве просил?

– Да вы пешком идете при такой божественной внешности! Пойдете работать в ночной клуб? Вы просто созданы для музыкального клуба. Произнесите пару строк.

Он проговорил известное стихотворение.

– Отлично, могу хоть сейчас отвезти вас на место работы! Кстати, меня зовут Эльвира. Вам придется мышцы подкачать, а так у вас с внешностью все хорошо. Вы здесь рядом живете? Впрочем, вас довезут. Садитесь в автомобиль.

Тарас сел в автомобиль яркой женщины с мыслью, что не зря он сделал себе новое лицо, и решил к Галине на глаза часто не показываться, раз намечается у него новая жизнь, а жена вполне его может узнать, с ней до любви не дойдешь…

После отъезда Эллы, Виктор Иванович погрузился одиночество, которое он не выносил, поскольку любил тщательный уход за своей персоной. Лада, после того как потеряла на даче сознание, вместе с сознанием потеряла к нему интерес. Виктор Иванович заскучал, и, не выдержав одиночества, позвонил Элле. Она женщина удивительная, прощать Виктора Ивановича всегда была готова. Приехала она быстро, да еще завела его рассказом, о том, что в поезде ехала с мужчиной удивительной красоты. Он ей ответил, что в поезде все красивые. Она вздохнула и согласилась с выводом своего почти единственного мужчины.

В знак примирения они решили посетить дачу. Листья желтые кружились, призывая подготовить загородные дома к зиме. Не было больше музея, но дача была! Их дача! Виктор Иванович заметил, что дачей пользуются без их согласия. Элла обошла владения, нашла полный беспорядок на кухне, и весьма свежий беспорядок. Им стало немного жутко. Какой-то конек горбунок пользовался их дачей! Надо было его выследить. Они спрятали автомобиль за домом, взяли из него свои вещи и пошли в холл последнего этажа. Им повезло, через час ворота разошлись по рельсам в разные стороны, во двор въехала великолепная иномарка, из нее вышли яркая, красивая женщина, и необыкновенный по своей красоте мужчина. Женщина посмотрела на главное здание дачного ансамбля, махнула головой, села в иномарку и выехала за ворота. Мужчина махнул ей рукой и пошел на кухню. Ворота закрылись.

Хозяева вышли к гостю.

– Здравствуйте, вы вероятно хозяева этой дачи? – сказал мужчина красивым голосом с небольшой хрипотой.

– А вы кто? – спросил Виктор Иванович.

– Живу здесь, пока никому не мешал.

– Для бомжа вы слишком красивы и хорошо одеты.

– Одели меня для работы.

– Так вы еще и работаете? Тогда платите нам за аренду дачи!

– Договорились, сколько? Если можно заплачу не сейчас, а через пару недель.

– Тогда с процентами.

– Согласен.

Виктор Иванович назвав цену за проживание на даче. Тарас согласился.

Элла узнала своего попутчика в поезде, но промолчала.

Супруги уехали.

Новый комплект антикварной мебели получился великолепным. В нем была мощь, красота, витиеватость, томное свечение мистики сквозь великолепную резьбу. Само дерево давило своим качеством, красотой отделки и чем-то далеким, из прошлых веков. Цена у мебельного монстра с мистическим уклоном была соответствующая, но покупателя это не напрягало. Известный хоккеист купил совместное творчество многих людей. Все были довольны, что очередная работа подошла к логическому и финансовому концу.

Галина дала определение мистической антикварной мебели знаменитому хоккеисту:

– мебель, способная вызывать вдохновение, полеты фантазии у тех, кто живет среди нее, возвышающая душу человека до невиданных высот, стимулирующая его к любви…

Заслушаться можно. Трудно было после продажи очередного шедевра, Галина оставалось перед бездной, в которой ничего не было. Ей нужна была изюминка для создания очередного шедевра.

И надо же было такому случиться, что известный хоккеист купил квартиру у Григория Ивановича и именно в нее привез новехонький антиквариат восемнадцатого века! Хоккеист закончил свою спортивную карьеру, разъехался с семьей и решил уединиться один в антиквариате. Антикварную мебель привезли в соседний подъезд. Галина, как идейный создатель мебельного шедевра, глаз не могла оторвать от шкафов.

Хоккеист заметил красоту женщины, и повышенное ее внимание к его мебели, спросил:

– Хороша мебель?

– Лучше не бывает.

– О, это мне один человек посоветовал ее у вас купить.

Галина посмотрела на него с таким удивлением, что его в пору было прикрыть ресницами.

– Почему вы так удивились?

– Мне показалось, что я вас знаю.

– Так я известный человек, вот на пенсию вышел.

Галина промолчала и повезла санки в парк, думая, что этот незнакомый красавец очень похож на Тараса.

Григорий Иванович после того, как Лада и Инна на даче потеряли сознания в антикварной комнате, понял одно, что он их любит! Он так за них испугался, после их возвращения с дачи, что пошел на то, на что никогда не шел: он согласился соединить квартиру Лады и свою в единое целое. Но Лада не согласилась, объяснив свое несогласие тем, что Инна скоро вырастет и ей нужна будет отдельная квартира. Поговорив, они не пришли к одному решению и оставили все, как есть. Уяснив, что ничего у них в отношениях не меняется, Григорий Иванович пошел к Галине, но ее он увидел в компании со знаменитым хоккеистом. Судя по всему, с ней у него не могло ничего получиться, и хоккеист занял место Тараса или Самсона, кто их разберет?

На следующий день Григорий Иванович пошел в антикварный магазин, а куда еще деваться производителю нового антиквариата? Он застал Галину, с телефонной трубкой у уха, судя по всему, она громко говорила с абонентом из другого города. Похоже, это Родька вешал ей лапшу на уши.

Галина, положив трубку, спросила:

– Григорий Иванович, а кто ажур для мебели будет делать?

– Я не умею.

– Учись, найди, заставь, тебя, что учить?!

Мужчина посмотрел на властную женщину и понял, что сегодня не его день.

Глава 15

Родька, находясь в поисках мистической рассады в Абрикосовке, познакомился с Эллой. Она, смеясь, выяснила у Родиона, что он невинный, как младенец, и так же со смехом предложила снять, хоть на одну ночь самый дорогой номер отеля. Он не стал возражать, посчитал что-то в уме и снял Малахитовый номер на сутки. Стоил он! Когда Родька увидел знакомую Малахитовую мебель и понял, что за это отдал целое состояние по своим меркам, он заскулил, как раненный зверь. Сапожник купил свои сапоги, но Элле об этом он ничего не сказал. А она сказала, что придет к нему на пару часов вечером. Родька в душе весь перевернулся: из-за двух часов отдать столько денег! Снять на сутки! Он взял себя в руки и заказал в номер романтический ужин, за этот ужин он бы полмесяца ел! Он все же побрился, постригся в местной парикмахерской и понял, что утром надо уносить ноги из отеля, пока у него есть деньги на дорогу. Потом он решил, что это будет его дебют в любви, а он стоит денег!

Элла явилась в девять часов вечера в черно – белом платье, в черно – белых босоножках на шпильках. В руках у нее ничего не было. Волосы у нее были уложены в длинные спиральки и сверху схвачены черно – белой заколкой.

– Вот это номер! Класс! Хоть посмотрю, за что люди деньги платят! – Она присела на Малахитовый стул, закинула ногу на ногу, нижняя часть платья упала вниз, верхняя осталась где-то по центру ног, и ноги, во всей своей красе предстали перед Родькой, – отлично, мальчик, но мои два часа для тебя обойдутся…

Родька готов был зажать уши, чтобы не слышать новой денежной цифры, но он ее услышал, в голове появилась мысль: собрать остатки денег, отдать этой всеядной женщине и больше ее никогда не видеть! Но, нет, он решил с детством распрощаться, и сегодня, поэтому достал деньги и отдал Элле. Ужин уже стоял на столе в столовой: шампанское в серебряном ведре, второе на тарелках под колпаками, фрукты в многоярусной вазе. Родька Эллу уже не хотел, он ничего не хотел, у него отшибло все желанья, он не привык много тратить денег, он считал финансовые потери и не смотрел на красивую женщину. Элла открыла окно, выглянула на улицу, и стала смотреть на море.

А у Родьки появилось желанье скинуть ее подальше, чтобы никогда больше не видеть, это жадное по его меркам создание. Любви в его душе не было, а было, вселенское негодование от своей непролазной бедности, можно сказать нищеты, правильно она его определила при знакомстве. Он посмотрел на славянский шкаф, вспомнил его на свалке, потом в шалаше у бомжей, улыбнулся шкафу, и. И ничего не произошло, шкаф стал богатым, респектабельным и шутить не хотел. Родька посмотрел на Малахитовые часы, но те гордо двигали Малахитовые стрелки и не реагировали на Родьку.

– Элла, садитесь к столу, – выдавил Родька из себя первую любезность.

Она села за стол, подняла металлический колпак с тарелки, и стала медленно перебирать столовые приборы.

Он открыл неумело шампанское, налил его в фужеры.

Она пить отказалась:

– Прости, но я шампанское не пью.

Он опять на нее рассердился, пока еще мысленно, и залпом выпил свой фужер.

Она съела виноградинку и подошла к нему, обхватила его сзади двумя руками.

Он сквозь злость не ощущал радость от ее прикосновения, и просто ел, жевал.

Она поцеловала его в щеку.

Он непроизвольно дернулся всем телом.

– Что ты ко мне пристаешь?! – закричал Родька, неожиданно для себя, и для нее.

Она оттолкнула его от себя.

Он лег лицом на тарелку.

Она вышла из номера, бросив деньги в комнату через свое плечо. Купюры взлетели и упали.

Он вздохнул облегченно, собрал деньги, сунул их в карман, и решил никогда сюда больше не приезжать. Оставаться в Малахитовом номере ему не хотелось, у него и так был его маленький номер.

Родька вышел на улицу, пошел к морю, вспоминая, где встретил Эллу, и пошел дальше по берегу, ограниченному скалами с дух сторон. Он дошел до скалы и стал смотреть на море. К берегу подплыла обычная шлюпка, в ней сидела обычная девушка, с небольшим хвостиком светлых волос.

Она затащила шлюпку на песок, и подошла к Родьке:

– Парень, ты чего такой скучный, словно пристукнутый, смотри: звезды, море, скалы, – и она раскрыла руки всему свету.

– Девочка, а ты, почему вечером и одна? Не страшно?

– А, что, тут кто-то есть? Я не вижу! Ты – не считаешься. Ты – галлюцинация собственной бездны, тебя – нет!

– Не обижай! Я вот он, весь здесь. Я – нормальный, можешь потрогать.

– Правда, что ли? – она, коснулась его руки. – Ты, смотри, человек, – потом поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

– У вас здесь принято в щеку целовать? Девушки подходят и целуют!

– Ты такой белый и пушистый, тебя и целуют, как игрушку.

– Мне много лет, я взрослый!

– Да, а по тебе не скажешь! – она тряхнула хвостиком и пошла к отелю.

Он оторвался от скалы и пошел за ней следом.

Она остановилась, запрыгала на одной ножке, сказала, что острый камень уколол подошву.

Он стал искать острый камень, который уколол ее подошву ног.

Она, воспользовавшись моментом, залезла ему на плечи:

– Если ты взрослый, вези меня до отеля, у меня там дело есть, – она крепко ухватилась руками, за его подбородок.

– Что ж вы бабы такие наглые! – крикнул он. – Как бы мне отсюда скорей уехать!

– На мне поедешь? – спросила девушка, и необыкновенно проворно оказалась лежа на песке.

– Я понял, ты из цирка шапито! Лазишь по мне туда – сюда! Лягу рядом и никуда не пойду, чтобы тебя на себе не тащить!

Он лег на песок и стал смотреть на море.

Она легла на него и стала смотреть в небо.

– Ты ведь не хочешь, чтобы я простудилась, лежа на песке? На тебе теплее.

От возмущения Родька молчал.

Она перевернулась на нем, и поцеловала в губы:

– Ух, ты, вкусный какой! Можно я еще поцелую не в щеку? – и она впилась в его губы своими губами.

Он осознал, что ему ее наглость – нравится, и денег она не просила, он ответил на ее поцелуй неумело, но чувственно.

– Ты, смотри! А ты еще и целуешься! – воскликнула девушка, – ну, все, пошутили и пошли, – она встала.

– Требую продолжения поцелуев! – крикнул дурашливо Родька.

– Ты, чего? Того? Мне некогда, – и она бегом побежала к боковому входу в гостиницу.

Он побрел в свой маленький номер. Через десять минут к нему постучали.

На пороге стояла – Элла:

– Простите, так нехорошо получилось…

– Ничего, все нормально, – и он закрыл перед ее лицом дверь.

Через минуту к нему вновь постучали.

Он сделал недовольное лицо и распахнул дверь настежь.

На пороге стояла девушка с хвостиком:

– О, я вас нашла! Можно я к вам зайду на минутку, руки помою и уйду.

– Хоть вся мойтесь.

Она пошла в ванную комнату.

Шум воды его убаюкал, он прикрыл глаза, лежа на спине, на одноместной постели. Он задремал, а проснулся от того что, на нем кто-то переворачивался.

– Ой, как неудобно на вас спать!

Услышал он женский голос.

Он окончательно проснулся, а светлый хвостик волос гладил его лицо.

Она на нем лежала.

Он резко дернулся в сторону.

Она оказалась рядом с ним.

Он лежал на боку и держал ее за талию, чтобы она не упала, потом через себя перекинул ее ближе к стене.

– Я вам мячик? Что вы меня пасуете? – спросил удивленный голос.

– Какая же ты наглая!

– Я не наглая, я бедная.

До него что-то стало доходить.

– Циркачка, у меня за сутки оплачен номер, иди за мной. Сможешь в него незаметно проникнуть?

– Без проблем, сотрудники гостиницы меня не видят, я им примелькалась, ты не думай, я не такая, я тут работаю, а проще говоря: я мусор выношу.

– Ладно, идем.

Они пришли в Малахитовый номер.

Она тут же допила и доела все, что было на столе.

Огромная, Малахитовая кровать стояла по центру спальни.

Он предложил ей лечь на эту кровать, а о себе сказал, что ляжет на диване.

Она легла на роскошное лежбище и уснула, почти мгновенно.

Он стоял и смотрел на нее, потом лег на диван, не раскрывая его, и уснул.

Он проснулся от свежего потока воздуха.

Она стояла у раскрытого окна и смотрела на море.

Он замерз, и медленно потянул на себя одеяло.

Она заметила его движение и легла на него сверху.

Он нисколько не удивился.

Уверенный поцелуй скрепил их временный союз.

В дверь постучали.

Раздался голос Эллы:

– Родя, открой дверь, я к тебе пройду, тебя нет в своем номере, значит ты здесь.

– Чего ей тут надо? – зашептала девушка с хвостиком, – скажи, что ты занят.

– Я ей просто не отвечу, – прошептал Родька.

Элла постояла у дверей и ушла.

– Вот ты какой! По тебе женщины сохнут! – сказала девушка, и сбросила одеяло на пол, потом потянула его на Малахитовое лежбище.

Он пошел за ней на огромную, Малахитовую постель.

Малахиты слабо мерцали на спинках кровати.

Он лег.

Она стала крутиться вокруг него, как волчок, потом положила свой хвостик волос на его грудь и притихла.

Он стал медленно гладить ее руками, зарываясь, все глубже под ее одежду.

– У меня еще никого не было, – прошептала девушка с хвостиком.

– И у меня никого не было, – прошептал Родька.

Они были первыми, и проснулись в обед. Родьке пора было уезжать домой. Они перешли в маленький номер

Он собрал вещи.

Она поцеловала его в щеку на прощание и сказала:

– Оставь свой адрес, а то ребенок получится, а его отец об этом не узнает.

Он важно достал свою визитку и отдал девушке.

Она выпорхнула из комнаты, потом вернулась и сказала в приоткрытую дверь:

– Меня Раиса зовут.

– А меня Родион.

Она тут же закрыла дверь с той стороны.

Он услышал ее шаги по коридору, вскоре они затихли.

Галина сидела и думала, что делать дальше? Для комплекта мебели известному хоккеисту она использовала неприкосновенный запас мистики. Родька вернулся из командировки влюбленным котом без мистических предметов. От Тараса информация не поступала. У Григория Ивановича был почти готов очередной комплект, а у нее за душой было пусто. Кстати, о душах? А, где эти души водятся? В бездне. Правильно, но туда нельзя. Мистика должна быть живой. Тогда, где могут быть предметы старины на поверхности земли? Если с юга Родька приехал пустой и влюбленный, то надо послать его на север, где людей ходит мало, где что-нибудь залежалось на чердаках старых домов.

Родька, услышав новое задание, пришел в отчаянье, ему так нужна Раиса, а ему говорят:

– Брысь, на север. Ищи ветра в поле трехсотлетней выдержки.

А, что делать? Надо ехать, хоть щепу привезти, главное, чтобы натурально древнюю.

Стал он изучать историю северных городов, да запутался, и вновь позвонил Галине:

– Галина, помоги! Скажи, где у нас на севере города, которым более трехсот лет, чтобы от них можно было нащипать мистики?

– И это правильный вопрос. Родя, кстати, где твой друг Тарас?

– Ты, чего? У тебя крыша поехала? Хотя, знаешь, ко мне приходил один мужик, говорил явную глупость, на лицо чужой, а по спине Тарас.

– Так и я, видела этого мужика – Тараса, а потом он исчез!

– Вот это да! Он, что медаль? С одной стороны неизвестный, а с другой – Тарас!

– Ладно, а ты знаешь, как его найти? – спросила Галина.

– Представления не имею. Лучше найди северный город и скажи, как туда проехать, и что там искать.

– Начни с древнего Новгорода. На городище постоянно идут раскопки, не найдешь предмет обихода, так от стены древних домов всегда можно отщипнуть лучину, не те, что снаружи, они каменные, а те, что в земле разрыты. Храмы там тоже каменные, но в них есть деревянные предметы, не первой исторической важности.

Поехал Родион в северный, древний Новгород, то ли покорять, то ли ущемлять, это уж как получиться. Город, как город, а ворота у одного храма такие огромные, да кованные. Колокола гигантские и все на месте, еще и звонят. Но такие большие предметы оказывают мистическое влияние на огромное число людей. Вон, сколько автобусов со всего мира в город приезжает! А сколько среди них зарубежных туристов? Почти половина. И все они ходят по городу в поисках древности, визуальной или карманной. Попал Родька на одну экскурсию за город, он думал, что там древность есть, а там был выстроен деревянный город, стилизованный под старые дома, а бревна новехонькие, и отщипнуть нечего. Внутри домов была собрана утварь, но тоже видно, что она – новая. Горько стало Родьке, опять задание не выполнил, решил опят поискать в ближнем лесу. Пошел Родька в лес. В лесу старушку встретил, махонькую, сухонькую, с курносым носом, с седыми волосами, заплетенными в тоненькие косички, и вокруг головы напутанные. В руках она несла корзину с грибами.

От корзинки Родька глаз оторвать не мог.

– Бабуля, сколько лет твоей корзинке?

– Родимый ты мой, если бы знала, так сказала, она мне от бабки досталась, много у меня других корзинок было, да все состарились, а этой – хоть бы что!

– Продай корзинку, я тебе заплачу, сотню новых корзин купишь, еще внукам останется.

– Так почитай, жалко ее.

– Слушай, бабуля, твои внуки грибы собирают в лесу?

– Ты, что, касатик, они в городе каменном живут, шампиньоны в магазинах покупают.

– А я о чем! Продай корзинку, бабуля!

– Так я тебе новую корзинку продам, зачем тебе это старье!

– Мне эта корзина нужна! Меня за ней послали. Хожу я тут по лесам, ищу тебя.

– Правда что – ли меня ищешь? – лукаво спросила старушка.

– Тебя, ищу, с корзинкой.

– Фу, ты как привязался! Не крещенный ты парень, был бы ты крещенный, никогда не стал бы из рук корзинку выпрашивать.

– Сколько хочешь денег за свою корзинку? Ведь я мог бы у тебя из рук ее вырвать, но я с тобой переговоры веду, можно сказать на государственном уровне!

– Вот треклятый, почини мне забор да крышу, тогда отдам тебе корзину.

– Ты, бабуля не промах, идем, покажи свою хибару.

Бабуля повернула в другую сторону. Покрутила его вокруг елей да сосен, он вообще потерял ориентир, откуда пришел и куда идет. Пришли они к избушке, старой, не в пример музейным. Треть избы занимала огромная печь.

– Бабуля, зачем тебе печь такая огромная?