Текст книги "Критическая разница"

Автор книги: Мюррей Лейнстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

III

– Если вы хотите пройтись, то сейчас самое время, – неуклюже предложил Мэси. Он подождал, пока Рики натянет непомерно тяжелый комбинезон: это были громадные высокие башмаки с подошвами в дюйм толщиной, переходящие в многослойные штаны, затем надутый воздухом верхний чехол с капюшоном и перчатками, составляющими одно целое с рукавами. – Никто не ходит на прогулку ночью, – сказала она, когда они вошли в холодную камеру. – Я хожу, – ответил он. – Хочу поискать кое-что. Наружная дверь отворилась. Мэси подал девушке руку, так как ступеньки и пешеходные дорожки больше не обогревались и были покрыты тонким слоем пушистого инея. Ледяные горы слабо светились. Строгие линии колонии четко выделялись на замерзшем ложе долины. Царила тишина, древняя, девственная тишина. Ни малейшего ветерка. Вей недвижно, все безжизненно. Мэси поднял голову и очень долго пристально всматривался в небо. – Взгляните, – требовательно сказал он. Рики чуть не вскрикнула. Небо было сплошь заполнено!! бесчисленными звездами. Но ярко блестели лишь настоящие звезды; остальные были лишь их бледными подобиями. Так же как солнце Лэни днем, далекие солнца ярко горели в центре круга своих ложных двойников, мерцавших причудливо и фантастично. – Смотрите, – повторил Мэси, – смотрите внимательней! Рики глядела во все глаза. Картина действительно была потрясающей. Любой цвет, любой оттенок, любая степень яркости. Были группы звезд одинаковой яркости, составлявшие почти правильные треугольники, звезды розового тона, сплетающиеся в арку. Звезды, расположенные по прямой линии, квадрату, многоугольнику, но ни одна из этих фигур не вырисовывалась до конца. – Это... великолепно! – взволнованно проговорила Рики,– но что я должна найти? – Ищите, чего здесь нет, – сказал он тоном приказа. Рики внимательно смотрела на небо. Звезды не мигали, но в этом еще не было ничего необычного. Они заполнили весь небосвод – и этому теперь нельзя было удивляться. Но вот в бесконечной дали появился смутный мерцающий сероватый отблеск. Затем он исчез. Тогда Рики поняла: – Нет сияния! – Вот именно, – сказал Мэси. – Здесь всегда были сияния. А сейчас их нет. И, по-видимому, виноваты в этом мы. Я думал, что это умно: превратить всю энергию в резервную. Это она показалась в исчезнувшем отблеске. Теперь сияние ушло навсегда. – Я... я видела его, когда мы высадились, – проговорила Рики. Великолепное зрелище. Но и тогда было ужасно холодно. И я каждую ночь говорила себе, что обязательно полюбуюсь им завтра. Вот и получилось, что я никогда больше его не увижу. Мэси остановил взгляд на том месте, где только что было сероватое мерцание. – Сияние – это явление, связанное с ионами. Мы долго высасывали их из кладовых ионосферы, – грустно сказал Мэси, – оттуда, где солнечный свет ежедневно создавал их. Боюсь, что этому пришел конец. Мы взяли уже всю энергию. – Этого могло бы не быть, – подчеркнуто бесстрастным тоном продолжал он. Мы ведь брали не так уж много в сравнении с тем, что там накапливалось. Но ведь ионизация атмосферных газов тесно связана с ультрафиолетовыми лучами. Даже малейшее падение солнечной константы нанесло сокрушительный удар ультрафиолетовой части спектра – тому, что создает ионы кислорода, азота, водорода. Рики стояла очень тихо. Холод был так силен, что болезненно сжимались ноздри и в груди все закоченело. – Я начинаю подозревать, – сказал Мэси, – что я круглый идиот. Или оптимист. Впрочем, это одно и то же. Как я мог предположить, что запасы энергии в ионосфере начнут падать медленнее, чем будет увеличиваться необходимость в них? Если уж мы погасили сияние, значит, мы добрались до дна бочки. И эта бочка мельче, чем кто-либо мог предположить. Рики снова ничего не ответила. "Когда же она поймет всю безвыходность положения, – угрюмо думал Мэси, – когда она, наконец, перестанет мной восхищаться. Ее брат беспричинно возвеличил меня. Но я безнадежный идиот. И она это когда-нибудь узнает". – Итак, мы не сможем протянуть так долго, как рассчитывает Кен? – Ни в коем случае, – спокойно сказал Мэси. – Он надеется, что мы найдем способ спастись, который можно использовать и на Лэни II. Но мы потеряли энергию и будем вынуждены использовать резервную мощность. Она кончится и мы погибнем, прежде чем на вашей родной планете почувствуют недостаток животворного тепла. Зубы Рики стучали. – Не подумайте, что я испугалась, – сказала она сердито. – Я совсем закоченела. Пойдемте-ка домой, пока еще там тепло! Он помог ей войти в холодную камеру и закрыл наружную дверь. Рики все время неудержимо дрожала, пока камера обогревалась. Потом они прошли в кабинет управляющего. Хэндон вошел как раз тогда, когда Рики, все еще дрожа, сняла верхнюю часть костюма. Хэндон посмотрел на нее и обратился к Мэси: – Звонили из контрольного пункта посадочной решетки. Там что-то не в порядке, но они не могут понять, в чем дело. Решетка включена на максимум сбора энергии, но дает только пятьдесят тысяч киловатт. – Ее и не может быть больше, – сказала Рики, пытаясь унять дрожь. – Если уж мы погасили сияние, там нет больше энергии. Она исчезла. И мы исчезнем еще до того, как погибнут люди на нашей родной планете, Кен. Лицо Хэндона побагровело. – Но мы не можем, не должны допустить этого! – Он повернулся к Мэси. – Мы нужны им. Там возникла паника. Наш план создания небольших летающих решеток вселил в людей большую надежду. Они принялись за работу – и как! Мы приносим какую-то пользу! Они знают, что нам хуже, чем им, и от того, как долго мы продержимся, зависит и их мужество! Мы должны держаться во что бы то ни стало! Рики, унявшая наконец дрожь, тихо проговорила: – Разве ты не заметил, Кен, что точка зрения мистера Мэси соответствует его профессии? Его дело находить неисправности и ошибки. Он и сюда приехал, чтобы найти наши ошибки. У него привычка отыскивать только худшее. Но он, видимо, может изменить ее. Выдвинул же он идею кабельных решеток! – Которая, – подхватил Мэси, – оказалась совершенно бессмысленной. Рики покачала головой. – Эта идея не бессмысленна, – твердо сказала она. – Она не дает людям отчаяться. Теперь вы должны придумать еще что-нибудь. У тех, кто будут выполнять ваши проекты, настроение поднимется. – Какое имеет значение их настроение? – раздраженно спросил Мэси. – Что проку в том, какое у них будет настроение? Факты и только факты! Никто не может изменить фактов! Рики все так же твердо продолжала: – Мы, люди, – единственные существа Вселенной, которые не мирятся с безнадежностью. Любое другое существо лишь приемлет действительность. Оно живет, где родилось, питается тем, что находит, и умирает по требованию закона природы. Мы, люди, так не поступаем. Когда нам не нравятся факты, мы изменяем их. Дверь мягко закрылась за ней. Мэси сердито подумал: "Ее братец боготворит меня. И она, по-видимому, думает, что я всемогущ". Внезапно ему пришло в голову, что она знает о корабле Службы, который должен прийти за ним. Она уверена, что он надеется спастись, в то время как колонисты вынуждены остаться и ждать, пока смерть не придет в эту солнечную систему. Он подумал вслух: – Пятьдесят тысяч киловатт – этого недостаточно, чтобы посадить звездолет. Хэндон вздрогнул: – Вы имеете в виду корабль Службы, который должен вас забрать? Но ведь он может выйти на орбиту и послать за вами ракетную лодку. Мэси смутился: – Я не это имел в виду. Я... думаю... о другом. Мне... очень нравится ваша сестра. Она... великолепна, изумительна. И в колонии есть еще женщины. Я думаю, мы должны их отправить на корабле Службы. Допускаю, что они не намерены этого делать. Но если бы мы заманили их на борт приземлившегося корабля и... ну... и заперли их... что-ли, они были бы поставлены перед свершившимся фактом и должны были бы жить. Хэндон медленно проговорил: – Я об этом все время думал, надеялся на это в глубине души. Да. Я – за это. Но если корабль Службы не сможет приземлиться... – Я уверен, что смогу посадить его, – твердо сказал Мэси. – Мне нужно только испробовать кое-что, проделать одну работу. Но вы должны дать мне обещание, что, если я благополучно посажу корабль, вы тайно договоритесь с капитаном звездолета относительно женщин. Хэндон молча смотрел на него. – У меня есть одна пустяковая идея, – смущенно продолжал Мэси. – Я останусь здесь поработать над ней. Пусть это также останется между нами. Во всяком случае, ваша сестра ничего не должна знать. Хэндон слегка изменился в лице. – Что же вы намерены делать? – Мне понадобятся некоторые металлы, которые мы уже давно не выплавляем, сказал Мэси, – калий, а если я не смогу его получить, то натрий или, на худой конец, цинк. Цезий был бы лучше всего, но мы ведь не нашли здесь и его следов? Хэндон задумчиво протянул: – Н-е-е-т. Думаю, что смогу раздобыть вам натрий и калий. Но боюсь, что в скалах нет цинка. Сколько вам нужно? – Граммы, – сказал Мэси. – Сущие пустяки. И мне нужна миниатюрная копия посадочной решетки. Очень маленькая. Хэндон пожал плечами. – Это не в моих силах. Но эту работу могут выполнить другие. Я вызову нужных вам людей. Вы сами поговорите с ними. Дверь за ним закрылась. Мэси, задумавшись, медленно снимал неуклюжую меховую одежду. Да, немногие смогут улететь. Он превосходно знал, сколько пассажиров сверх нормы мог взять корабль Службы даже при чрезвычайных обстоятельствах. Звездолеты Службы были маленькими, грубо отделанными кораблями и предоставляли тем, кто находился на борту, лишь неудобства. Мэси уселся за стол Хэндона и принялся составлять план предстоящих работ. Это была довольно здравая мысль. Получение энергии из ионосферы можно сравнить с выкачиванием воды из артезианской скважины в песках. Если насыщенность почвы водой высока, насос работает постоянно. Если же содержание воды уменьшается, возникают перебои. На горизонте еще виднелся слабый отблеск сияния. Значит, была еще какая-то энергия. Если бы Мэси мог до некоторой степени наполнить насос, то есть увеличить количество ионов в тех местах, где их заряд истекал, можно было бы, пожалуй, усилить их общий поток. Это было равносильно сооружению на месте артезианской скважины обыкновенного колодца, который собирает воду со всех близлежащих пластов. Мэси приступил к тщательным вычислениям. Смешно, что он вынужден заниматься столь элементарными расчетами. Вот если бы у него были исследовательские ракеты того типа, какие Служба использует для составления планетных карт погоды! Но сейчас нужно искать какой-то другой выход. Посадочная решетка, имея не менее полумили в поперечнике и две тысячи футов в высоту, легко поднимала и сажала космические корабли в пределах пяти планетарных диаметров. Чтобы забросить бомбу, начиненную парами натрия, на высоту примерно двадцати пяти миль, нужна решетка всего лишь шести футов в поперечнике и пяти футов в высоту. Конечно, высота должна быть большей, но увеличение размеров решетки снизило бы точность попадания. Он утроил размеры. Получилась установка в восемнадцать футов в поперечнике и высотой в пятнадцать футов. Она сможет забросить небольшую бомбу на семьсот пятьдесят тысяч футов. Этого более чем достаточно. Мэси занялся разработкой детальных чертежей.

Хэндон вернулся с нескользкими отобранными им колонистами – техниками и учеными. Все были очень молоды. Их лица казались угрюмыми и ожесточенными. Они не могли смириться с чудовищной несправедливостью природы, обрекавшей на смерть их самих и родную планету, и почти с вызовом смотрели на Мэси, приступившего к объяснениям. Необходимо запустить в ионосферу облако из металлических паров. Нужен натрий, калий или, на худой конец, цинк. Эти металлы довольно легко ионизируются солнечными лучами – намного легче, чем атмосферные газы. Главная цель – создать в ионосфере ограниченный район, насыщенный металлом, который повысит эффективность воздействия солнечных лучей и обеспечит приток энергии. Это, возможно, увеличит проводимость и в остальных участках ионосферы. – Нечто подобное осуществляли сто лет назад на Земле, – осторожно объяснял Мэси. – Там пользовались ракетами и создавали облака натриевых паров двадцати-тридцати миль длиной. Впрочем, и сейчас Служба использует исследовательские ракеты подобного типа. Он почувствовал на себе восхищенный взгляд Хэндона. Один из техников холодно спросил: – Как долго просуществуют эти облака? – На такой высоте – три-четыре дня. Ночью от них никакой пользы не будет, но днем... Стоявший позади человек решительно сказал: – Хватит вопросов! Начнем! Потом началась суматоха, и Хэндон исчез. Мэси сильно подозревал, что он пошел к Рики, чтобы та передала только что рожденный проект на Лэни II. Но остановить Хэндона было некогда. Люди требовали абсолютно точных данных, и прошло не менее получаса, прежде чем каждый из них разрешил свои сомнения и ушел с нужными эскизами. Приходили и другие колонисты, яростно требуя своей доли в работе. Оставшись наконец один, Мэси подумал, что, может быть, его предложение еще хуже, чем обманом заманить Рики и других женщин на корабль Службы. Ведь колонисты думают, что эти меры спасут их сородичей на родной планете. А они не спасут. Извлечение энергии из солнечного света влечет за собой уменьшение поступающего на планету тепла. Одно место будет обогреваться посредством электроэнергии, зато во всех остальных будет немного холоднее. На Лэни III это не имеет значения, но на их родной планете будет иметь. Чем больше изобретательности проявить в добывании тепла, тем больше тепла понадобится. Эти меры лишь отсрочат гибель двадцати миллионов человек, но полностью предотвратить ее, видимо, не удастся. Дверь скользнула в сторону, вошла Рики. Слегка запинаясь, она сказала: – Я... только что закодировала... то, что Кен велел мне послать домой. Это... это спасет всех! Это потрясающе! Мэси внутренне передернуло, но он попытался улыбнуться. А Рики, вдруг глубоко вздохнув, как-то по-новому взглянула на Мэси. – Кен прав, – мягко сказала она. – Он говорит, что вы никогда не можете удовлетвориться сделанным. Вы недовольны собой даже сейчас, ведь так? Она улыбнулась почти печально. Мэси, страшно смутившись, заметил, что ее глаза полны слез. Она топнула ногой: – Вы... вы ужасны! – воскликнула она. – Я пришла сюда... если вы думаете, что сможете устроить мое похищение "ради моей безопасности", даже не сообщив мне, что я вам "очень нравлюсь", как вы сказали моему брату... Если вы думаете... Мэси был убит тем, что Рики обо всем узнала. Она снова топнула ногой: – Господи! Неужели я сама должна попросить вас поцеловать меня?

IV

Всю последнюю ночь перед экспериментом Мэси просидел у термометра, регистрирующего внешнюю температуру. Он следил за ним и обливался потом, хотя в помещениях было довольно холодно: приходилось экономить энергию. К середине ночи температура упала до -70° по Фаренгейту, еще через несколько часов до -80°. За час до рассвета термометр показывал -85°. Медленное понижение температуры объяснялось тем, что в верхних слоях атмосферы вымерзала углекислота. Смерзшиеся частицы двуокиси углерода медленно опускались вниз и, достигая более низких и теплых слоев атмосферы, вновь становились газом. Высота, где углекислота еще существовала, падала медленно, но неумолимо. А дальше уже не было предельного потолка для температуры. Если у поверхности планеты она станет ниже -109°, тогда все будет кончено. Температура -109,3° по Фаренгейту была критической цифрой. После этого она сразу упадет до -150°, -200°. И тогда начнутся ночные дожди – жидкий кислород зальет планету. Здесь уже не спасут и космические скафандры. Они защищают от низкой температуры. Но ни один скафандр не выдержит соприкосновения с нитрогеном. Пока Мэси невесело размышлял обо всем этом, температура остановилась на -85°, потом поднялась до -70°. Утром температура на солнце была не ниже – 65°. Вскоре пришел Хэндон: – Вас вызывали по аппарату, – сказал Хэндон,– но вы не отвечали. Рики в руднике, наблюдает за всеми приготовлениями. Она беспокоится, почему вы ей не отвечаете, и просила меня узнать, что случилось. Мэси смущенно спросил: – У нее есть обогревательная маска? – Конечно, – ответил Хэндон. – А в чем дело? – Я очень боялся сегодняшней ночи. Если углекислота вымерзнет... – Мы добудем энергию, – настаивал Хэндон. – Мы построим ледяные тоннели и ледяные купола. Мы построим целый город подо льдом, если понадобится. Но мы получим энергию. Все будет отлично! – Я сильно сомневаюсь в этом, – сказал Мэси. – Я не хотел, чтобы вы говорили Рики о нашем плане относительно корабля Службы. Хэндон усмехнулся. – Маленькая решетка готова? – спросил Мэси. – Готова, – ответил Хэндон. – Она в шахтном тоннеле, окружена обогревательными установками. Бомбы тоже готовы. Мы многое сделали для того, чтобы продержаться месяцы! Мэси пристально взглянул на него: – Ну что ж, пойдемте. Он натянул свой костюм, еще более утепленный из-за усилившегося похолодания. Никто не мог бы дышать воздухом с температурой -75°, не рискуя обморозить легкие. Поэтому все, кто выходил наружу, носили гибкую маску, в которой воздух обогревался в респираторе раскаленной спиралью. Мэси вышел из дверей холодной камеры и огляделся. Солнце, казалось, заметно побледнело, и, наконец, исчезли его ложные двойники. Небо было темным, почти фиолетовым, и Мэси показалось, что где-то в глубине его мерцают очень слабые светлые точки. Должно быть, это были звезды. У входа в рудник началось какое-то движение. Четыре человека, закутанные так же, как и Мэси, выкатили на надувных баллонах восемнадцатифутовую решетку. Люди выглядели очень нелепо в своей одежде, напоминая медведей с дымящимися носами. Мэси пошел через долину, где все замерло, кроме четырех неуклюжих фигур техников. Они приветственно помахали ему. "Я опять стал популярным, – подумал он, – но это уже не имеет значения. Мои эксперименты не помогут их родной планете. Они всего лишь отсрочат катастрофу". Мэси почувствовал в душе какую-то острую боль. Инспектор Службы, естественно, одинок. А Мэси был одиноким еще до того, как занял этот пост. Он никогда не испытывал привязанности ни к кому и ни к чему, ни одна планета по-настоящему не была ему родным домом. Теперь же он знал и чувствовал, что связан с кем-то. Но существовал и такой ничтожный факт, как падение солнечной константы одной незначительной звезды солнечного типа, и ничего не могло получиться из этой привязанности. Даже когда Рики – закутаная, как и все, – помахала ему рукой из пасти тоннеля, это не подняло его настроения. Он хотел жизни, долгих, долгих лет жизни с Рики. А уже завтра они все могут погибнуть. – Я распорядилась прикатить контрольную панель сюда, – глухо прозвучал через маску голос Рики. – Здесь холодно, но можно за всем проследить. Не так-то много можно было увидеть. Если все пойдет как надо, стрелки приборов бешено подпрыгнут, а соответствующие цифровые значения неуклонно поползут вверх. Но это еще не будет означать повышения температуры. Вскоре большая посадочная решетка получит большее количество энергии, но ночью температура понизится еще на несколько градусов. Если она достигнет -109,3° у поверхности планеты, дальше она будет падать до предела. И тогда не будет иметь никакого значения, как много энергии можно получить из ионосферы. Колония перестанет существовать. Медведеподобная фигура вышла из тоннеля и заковыляла к маленькой решетке, неся плотно завернутый предмет. Человек остановился и затем, пробравшись через перекладины основания решетки, положил предмет на камень. Мэси проследил взглядом, как уложены кабели. От решетки до контрольного щита. От контрольного щита к энергохранилищу резервной мощности. Медведеподобная фигура резкими скачками неслась по долине к руднику. Там, где лежала бомба, возникло маленькое облако сероватого пара. Оно росло, увеличивалось. Когда человек был совсем близко от рудника, Мэси нажал на кнопку. Раздался тонкий, пронзительный свист. Дымящийся предмет величиной с баскетбольный мяч взвился вверх и исчез. Вот и все. Мэси совершенно спокойно наблюдал за контрольными приборами. Стрелка на одной шкале достигла цифры ста тысяч футов. Мэси реверсировал кнопку подъема, произвел небольшой расчет и выключил установку. Пронзительный свист прекратился. Стрелка одного из приборов вздрогнула. Маленькая решетка получала энергию так же, как ее громадный двойник. Правда, поле сбора энергии было несравненно меньше: все равно, как через соломинку для коктейля высасывать воду из влажного песка. Потом стрелка поступления энергии подпрыгнула и, немного поколебавшись, стала неуклонно пересекать отметки на шкале. Рики уже не следила за ней. – Они что-то увидели! – взволнованно воскликнула она. – Взгляните на них! Те четверо, что прикатили маленькую решетку, сейчас пристально смотрели на небо. Потом они взмахнули руками. Один из них подпрыгнул, и все начали подскакивать приплясывая. Мэси и Рики вышли из тоннеля, взглянули вверх прямо над головой, где небо было исчерна-синим, появилась продолговатая туча. Она показалась Мэси очень маленькой, не больше ладони. Но она росла, ее края желтели. Она все ширилась и ширилась. Вскоре туча стала утончаться. И мало-помалу начала светиться. И это свечение было почему-то невероятно знакомым. Кто-то, задыхаясь, выбежал из рудника. – Решетка... – человек запнулся, – большая решетка! Она получает энергию! Много! Много энергии! Он тяжело переступил с ноги на ногу, жадно взглянул на стрелки контрольной панели, радостно отдуваясь. Но Мэси все смотрел на небо и не верил своим глазам. Облако увеличивалось, правда медленно, но все же увеличивалось. Оно имело неправильную форму. Бомба разорвалась не совсем ровно, и с одной стороны вырвалось больше паров, чем с другой. Получился узкий изогнутый светящийся рукав... – Оно похоже, – затаив дыхание, сказала Рики, – на комету! Мэси вздрогнул. Он не отрываясь смотрел вверх на облако, руки его непроизвольно сжались в рукавицах, он судорожно вздохнул. – Вот оно что, – сказал он странным голосом. – Это невероятно похоже на комету. Я рад, что вы это заметили! Мы можем сделать кое-что даже более похожее на комету. Мы... мы используем сразу все наши бомбы, которые приготовили. II если мы поторопимся, сегодня не будет похолодания. Конечно, все это звучало нелепо. Рики смотрела на него, ожидая объяснения. Но Мэси уже что-то обдумывал. Никто никогда не учил его этому, и ни в одной книге он об этом не читал. Но он увидел комету. И понял, что это такое. Новая идея была столь многообещающей, что он вначале отбросил ее из страха, что ничего не получится. Это была теория, которая в корне могла изменить факты, вытекающие из понижения солнечной константы звезды типа Солнца. Половина населения колонии принялась за изготовление небольших бомб, когда выявился эффект второй бомбы. Колонисты работали с огромным энтузиазмом. Мэси запускал первые бомбы в совершенно произвольных направлениях. Главное, чтобы их было побольше: он отчаянно торопился развесить как можно больше кометных хвостов вокруг планеты до наступления сумерек. Он не хотел, чтобы стало еще холоднее. И этого не случилось. Правда, не было и настоящей ночи. Гигантские струи кометных хвостов надежно защитили колонию от мрака и холода и сияли ослепительным светом. Рики упрямо твердила, что чувствует, как тепло струится с неба. Этого, разумеется, не могло быть. Но одно было несомненно: тепло откуда-то приходило. Температура не только не упала этой ночью, но и возросла. На рассвете термометр показывал -50°. На другой день они запустили более двадцати бомб, и температура поднялась до -20°. Потом поступили затребованные данные с Лэни II, и на третий день бомбы разрывались уже в намеченных районах пространства. На шестой день маленький журчащий поток появился в долине. В то утро, когда пришел корабль Службы, в колонии зашел разговор о разведении рыб в водоеме. Громадная посадочная решетка гудела на низкой вибрирующей ноте, напоминая величайший орган. В самой глубине бледно-голубого неба с мерцающими золотистыми облаками появилось крохотное пятнышко. Звездолет подобно огромной серебристой рыбине опустился в самом центре решетки. Немного позднее капитан звездолета отыскал Мэси в кабинете Хэндона. Капитан тщетно боролся с собой, стараясь не показать свою взволнованность и смущение. – Что... что за чертовщина?! – спросил он у Мэси. – Этот дьявольский свет на всю Галактику! Не то кометы, не то... черт знает что! Светящиеся щупальца в полмиллиона миль, нацеленные на Лэни... Они там, у решетки, сказали, что это устроили вы. Хэндон вежливо, но с оттенком превосходства объяснил причины появления облаков в космосе. Было падение солнечной константы... Капитан взорвался. Он требовал фактов! Деталей! Все, что нужно для отчета! И, черт побери, он в конце концов хотел знать обо всем сам! Мэси автоматически отвечал на вопросы, которые капитан буквально выстреливал в него. Инспекторы Службы Освоения Планет не пользовались любовью экипажей кораблей. Люди, подобные Мэси, доставляли немало хлопот корабельным офицерам, занятым тяжким трудом. Таких людей нужно доставлять в различные, не очень-то приятные места и забирать обратно, что часто было сопряжено с большими трудностями и риском. – Я едва успел закончить проверку, – говорил Мэси, – когда наступил цикл солнечных пятен. Все периоды совпали в фазе, и солнечная константа упала. Тогда я, естественно, предложил помощь, которую мог дать в этой ситуации... Капитан нетерпеливо прервал его. – Но... это невероятно! – решительно сказал он. – Они мне рассказали, как вы это сделали, это просто невероятно! Вы представляете, что это значит для половины пограничных миров? Полфунта натриевых паров в неделю! капитан отчаянно жестикулировал. – Они сказали мне, что поступление тепла у поверхности планеты увеличилось на пятнадцать процентов. Вы представляете, что это значит? – Я еще как-то не думал об этом, – заметил Мэси. – Это ведь была чисто местная ситуация, и что-то нужно было сделать. Я... припомнил некоторые вещи, а потом уж все колонисты принялись работать сообща. Потом Мэси решительно заявил: – Я не полечу отсюда. Я пошлю с вами прошение об отставке. Я думал... Я хочу поселиться здесь. Пройдет много времени, прежде чем мы добьемся на этой планете приемлемых температурно-климатических условий. Но мы можем утеплить долину, и... ну... это будет довольно интересной работой. Это будет планета нового типа с совершенно необычной восстановленной экологической системой. Капитан тяжело сел. Вошла Рики. Капитан снова встал. Мэси неловко познакомил их. – Я сказал капитану, что отказываюсь от своего поста и поселяюсь здесь. Рики кивнула. Капитан откашлялся: – Я не собираюсь принимать ваше заявление об отставке, – непримиримо заявил он. – Необходимо составить подробный отчет о ваших работах. Если паровые облака в космосе могут быть использованы для удержания планетного тепла, то они могут и затенять планеты! Если вы уволитесь, кто же еще из здешних колонистов все это разработает? Раньше чем через год сюда никто не прилетит! Вам нужно составить подробный отчет. Я напишу в своем докладе, что принял это решение в интересах Службы. Рики убежденно сказала: – Вот это правильно! Вы так и сделаете? Правда? Мэси молча кивнул. Потом сказал: – Конечно, так и нужно поступить... Но вы сами понимаете, что ничего особенного во всем этом нет. Я делал лишь то, чему меня научили или о чем я прочитал в книгах.