Текст книги "Оружие — мутант"

Автор книги: Мюррей Лейнстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 4

«Статистически неопровержимо, что любое действие имеет последствия для совершившего его. И, опять-таки, статистически мы признаем, что последствия акции тяготеют к повторению общего рисунка первоначальной акции. Например, насилие с большой вероятностью вызывает обратное насилие.

Таким образом, совершивший поступок рискует подвергнуться неблагоприятным случайным последствиям своей акции, и даже в форме насилия.»

Фитцджеральд. «Вероятность и поведение человека»

В обезболенный участок на боку Мургатройда было введено полкубика крови Хелен. В крови содержался неведомый возбудитель эпидемии, свирепствовавшей на Марисе-3. Поскольку прививка была сделана непосредственно в кровь, эффект был гораздо большим, чем при попадании инфекции через слизистую оболочку или пищеварение. В последнем случае вообще не было бы эффекта – тормалы крайне невосприимчивы, их организм мгновенно вырабатывал антитела. Сейчас весь организм тормала включился в выработку антител. Инкубационного периода практически не было.

Мургатройд,которому ввели культуру неизвестного микроба за три часа до заката, к сумеркам уже выказывал все признаки бурной реакции. Но два часа спустя, пронзительно прокричав «Чи-Чи!», он поднялся: он пробудился от тяжелого сна, в котором пребывал эти два часа. На полянке горел костер,вокруг него собрались истощенные горожане. Они беседовали с Кэлхауном.

– Захватчики, а это именно захватчики, – говорил Кэлхаун, – должны обладать иммунитетом, иначе бы боялись заразиться. Город заражен, но они не боятся. Потом пытаются убить меня. Следовательно, они знают, что это за болезнь, и их не устраивает одно – болезнь недостаточно быстро убивает. И они спешат ей помочь. Разумные существа так себя не ведут. – Значит, чума – не природная болезнь! Кто-то спланировал все события с самого начала. К несчастью, человек с бластером ничего рассказать не может. Я хотел его только ранить, но арбалет не очень точное оружие. В карманах у него ничего существенного не было, единственная существенная деталь – ключи от кара. Где-то его ждет машина.

Бородатый молодой человек сказал:

– Они не с Деттры. У нас такой формы не носят. И застежки не такие, как у нас. Они с другой планеты.

Мургатройд заметил Кэлхауна и вприпрыжку помчался к хозяину. Радостно попискивая, он обнял ноги Кэлхауна. Скелетоподобные жертвы чумы изумленно смотрели на тормала.

– Это Мургатройд, – с огромным облегчением произнес Кэлхаун. – Он победил чуму. Теперь мы всех вас вылечим. Эх, если бы побольше света!

Кэлхаун пощупал пульс тормала, проверил частоту дыхания. Мургатройд источал энергию, здоровье – это свойство присуще всем животным, но у тормалов оно достигало высшей стадии. Кэлхаун умиленно смотрел на четвероногого друга.

– Отлично, – сказал он наконец. – Пойдем!

Он вытащил из костра ветку, внутри которой был растительный сок, похожий на каучук. Сок горел ярко, с треском. Он вручил ветку бородатому юноше, сам пошел впереди. Мургатройд, довольный, шел сзади. Под незанятым навесом Кэлхаун раскрыл футляр полевой лаборатории и склонился над Мургатройдом. То, что он делал, не причиняло тормалу боли. Потом Кэлхаун выпрямился и начал рассматривать на свет красную жидкость в стеклянном цилиндре инструмента.

– Двадцать кубических сантиметров, – заметил он. – Мера чрезвычайная. В нормальных условиях я бы так не поступил, но кто сказал, что мы в нормальных условиях.

– По-моему, вы обречены, – сказал юноша. – Инкубационный период длится шесть дней. Именно столько времени понадобилось, чтобы заболели врачи в комплексе.

Кэлхаун открыл одно из отделений экспресс-лаборатории, в неверном оранжевом свете блеснули миниатюрные трубочки и пипетки. Кэлхаун с бесконечной осторожностью перевел красною жидкость в миниатюрную фильтрующую бочечку, пробив самозатягивающуюся пластиковую мембрану.

– Судя по тому, как вы разговариваете, вы учились медицине.

– Я был интером, а теперь я кандидат в трупы, – сказал Ким.

– В последнем сомневаюсь. Если бы у меня была дистилированная вода… Так, теперь антикоагулянт. – Кэлхаун добавил каплю жидкости к раствору, потряс фильтрующую пробирку. – Теперь немного связующего…

– Он капнул в пробирку из микроскопической ампулы, снова потряс фильтратор. – Вы уже догадались, наверное, что я делаю. Если бы у меня была нормальная лаборатория, мы бы занялись синтезом сыворотки и скоро вакцина пошла бы из колб потоком. Но нет у нас лаборатории.

– В городе такая есть. Ее готовили для переселенцев. Мы ее оснастили, как пложено. Когда началось это безумие, врачи делали все, что можно себе представить. Вплоть до культивирования культур в каждом отдельном случае, но им не удалось найти носителя, даже под электронным микроскопом. – Он помолчал. – Работавшие с культурами заражались сами, их место занимали другие. Каждый врач работал, пока мог…

Кэлхаун, прищурившись, рассматривал содержимое стеклянной пробирки в свете мигающего, трескучего факела-ветки.

– Почти связалось. Подозреваю, в какой-то лаборатории хорошо поработали, чтобы сделать механизм болезни невидимым для стандартной технологии распознования культур. Мне это не нравится!

Он снова проинспектировал содержимое фильтратора.

– Логически размышляя, руководить отрядом убийц должен тот же человек, который все это придумал. Кто-то ведь должен следить, чтобы все шло как задумано? – Кэлхаун сделал паузу, потом добавил ледяным тоном: – Я не судья,но как работник Медслужбы я должен принять меры!

Он осторожно нажал на плунжер фильтратора, ориентируясь на уровень красной житкости, которая в свете факела казалась рыжей. На противоположном стороне показалась прозрачная жидкость.

– Итак, ваши врачи ничего не обнаружили. Правильно?

– Ничего, – безнадежно вздохнул Ким. – Были проверены все бактерии планеты. У всех взяли образцы внутриротовой и кишечной флоры. Норма. Ничего неизвестного они в этом анализе не обнаружили.

– Возможно, мутация, – сказал Кэлхаун. Он смотрел, как прибавляется чистой сыворотки. – Если не удавалось передать болезнь здоровому организму…

– Искусственное заражение получалось! Введение образцов подопытным животным – через кишечник, слизистую, в кровь – вызывало чуму. Но мы не могли нащупать саму бактерию!

– Кэлхаун медленно выжимал плунжер, и скоро с чистой стороны оказалось более двенадцати кубиков сыворотки, а с другой – сухой плотный блок спрессованной массы кровяных клеток. Кэлхаун высосал сыворотку шприцем.

– Условия не стерильные, конечно, но придется рисковать, – сказал он с кислой улыбкой. – От этой истории за световой год воняет спецлабораторией. Так же, как от убийц в форме и с иммунитетом к чуме. Чума наша была специально придумана такой, чтобы привести в полное остолбенение врачей.

– В полное остолбенение! – горько подтвердил Ким.

– Значит, – предположил Кэлхаун, – чистая культура и не должна переносить болезнь. Патогенный аппарат отсутствует в культуре, когда вы его там ищете. Я помню только один случай, когда Мургатройд был болен так же сильно, как сегодня. Ведь сегодня он был очень болен. Тот случай мне надолго запомнился. Ну и пришлось нам попотеть!

– Если бы я не был обречен, – мрачно сказал Ким, – я бы поинтересовался, что это за случай.

– Поскольку вы будете жить, – возразил Кэлхаун, – я вам расскажу. Два организма, отдельно практически безвредные, в присутствии друг друга вырабатывали сильнейшие ядовитые токсины. Это называется синергической парой. Страшнее бризантной бомбы! И выследить парочку было чертовски трудно.

Он пересек поляну в обратном направлении. Мургатройд, припрыгивая, следовал за хозяином, почесывая лапкой обезболенное место на боку.

– Вы – первая, – кратко сообщил Кэлхаун Хелен Джонс. – Это сыворотка для выработки антител. Может появиться зуд, но не обязательно. Вашу руку, будьте добры!

Она обнажила жалкую исхудавшую руку. Он ввел Хелен кубический сантиметр сыворотки, которая – плюс корпускулы и еще сорок с чем-то элементов – бежала в последний час по венам и артериям Мургатройда. Кровяные тельца были удалены с помощью связывающего вещества и фильтра, а антикоагулянт, предотвращавший свертывание, аккуратно модифицировал остальное. В течении нескольких минут лаб-комплекс подготовил сыворотку не хуже, чем любой стандартный промышленный комплекс. В условиях хорошей лаборатории Кэлхаун изолировал бы тела сыворотки, определил их структуру, и синтезированная вакцина спасла бы всех уцелевших жертв эпидемии. Но пока в массовом масштабе производство было ему не по силам.

– Следующий! – сказал Кэлхаун. – Ким, объясните им, что происходит.

Бородатый юноша закатил рукав и объяснил:

– Этот укол может нас вылечить. Если нет, хуже все равно не будет.

И Кэлхаун быстро делал инъекции вакцины, которая, как он расчитывал на основании собственного опыта, должна была победить неопознанную болезнь, вызванную, по его мнению, не одним микробом, а синергической парой бактерий. Древесный уголь горит медленно. Жидкий кислород вообще не горит. В соединении они дают взрыв мощнее динамитного. В медицине синергия означает, что две отдельно друг от друга безобидные субстанции вместе могут давать эффект третьей субстанции…

– Думаю, что к утру вам станет легче, – сказал Кэлхаун, когда с уколами было покончено. – Может быть, вы вообще вылечитесь, только будете чувствовать слабость и голод. Тогда советую уходить подальше от города и надолго. Возможно, готовится новое заселение и транспорты с колонистами уже в пути,только прилетят они не с Деттры-2. И очень опасаюсь, что здоровые или больные, вы попадете в переплет, если войдете в контакт с новыми, если их можно назвать, «колонистами».

Люди молча и устало смотрели на Кэлхауна. Это была особая группа больных. Они были полумертвы от голода, но в глазах не было страдания. Это было тот особый тип людей, которые продолжают поддерживать нить человеческой цивилизации вопреки инерции человека как расы, которые действуют по внутреннему побуждению: оно заставляет их делать, то что должно быть сделано. Пусть это выглядит абсурдно. Почему должны каждый день умываться люди, обреченные на смерть? И помогать друг другу умереть с достоинством – это уже дело не интеллекта, а самоуважения. Но Кэлхаун смотрел на них с симпатией. Именно такие люди берутся за дело в момент опасности. Те, что копят добро, предпочитают обращаться в бегство, а несознательная, неразвитая часть населения бунтует, мародерствует.

Теперь они спокойно и безразлично ждали собственной смерти.

– Тому, что случилось на Марисе, нет прецедента, – объяснил Кэлхаун. – Тысячу или более лет назад жил во Франции один король, – Франция была страной на Старой Земле, – который пытался уничтожить болезнь проказу, подвергая казни всех, кто имел несчастье это болезнью заразиться. Прокаженные были помехой. Они не могли работать, не могли нормально общаться с другими людьми, их кормили из милости. Умерших прокаженных хоронили только другие прокаженные. В общем, они нарушали нормальную жизнь остальных людей. Но здесь происходит другое. Вас хотели убить по другой причине. Ми нужно было убрать вас немедленно.

Ким Уолпол предположил:

– Они хотят избавиться от наших тел – это вроде санитарии.

– Чепуха! – воскликнул Кэлхаун. – Город заражен, и эти люди не совершили бы посадки, если бы не знали, что им болезнь не грозит.

Тишина.

– Если эпидемия – спланированное преступление, то вы все – его жертвы и свидетели, от вас надлежало избавиться до прибытия новых поселенцев, не с Деттры.

– Чудовищно, чудовищно! – хрипло прошептал темнобородый мужчина.

– Согласен, – сказал Кэлхаун. – Но межзвездного правительства пока не существует – как в прошлом не существовало всепланетного правительства на Земле. И если кто-то пиратски отнимет у законного владельца колонизированную планету, не найдется власти, могущей преступника покарать. Единственный выход – война! Но кто решиться начать межпланетную войну? Если захватчики высадят своих поселенцев, у них все шансы удержать планету за собой. – Он помолчал и добавил с иронией: – Можно, конечно, убедить их в том, что они не правы.

О чем не стоило даже помышлять. Дети и дикари понимают идею справедливости, только если она направлена к ним. Но не понимают идеи справедливости, направленной на других людей. И хотя человеческая цивилизация распростерлась до дальних звезд, очень значительная часть населения оставалась цивилизованной только в том смысле, что умела пользоваться орудиями труда. Большинство людей оставались дикарями или детьми в эмоциональной, моральной жизни.

– Вам придется спрятаться, – повторил Кэлхаун. – Навсегда или нет – это зависит, частью, от моего везения. Мне нужно в город. Нужно решить очень серьезную проблему.

– В город? – с мрачной иронией сказал Ким. – Но там все здоровы. Они охотятся на нас для развлечения.

– Бесполезно бороться с эпидемией, – пока не взят под контроль ее источник. На корабле принесшим захватчиков, должны быть руководители и отличная лаборатория, – продолжал Кэлхаун. – Вы выздоровеете, но я не уверен, что данная синергическая пара – единственный вариант. У них может оказаться в запасе вторая чума, третья и так далее…

Ким молча кивнул.

– Вы сами не заразились? Не забыли сделать укол?

– Введите мне четверть кубика, – попросил Кэлхаун. – Этого должно хватить.

Ким, судя по ловкости, с которой была произведена процедура инъекции, явно умел обращаться с инъектором. Потом Кэлхаун помог остаткам группы уцелевших горожан перейти на подстилки из листьев под навесами – в покое и неподвижности выработанные Мургатройдом антитела имели больше шансов произвести полный эффект. Больные молчали. Пожилые мужчина и женщина вежливо пожелали Кэлхауну спокойной ночи.

Кэлхаун занял удобную позицию для всенощного бдения, Мургатройд устроился рядом. Над полянкой воцарилась тишина.

Но не полная – ночь на Марисе-3 была полна тихих, а иногда и не очень тихих, звуков: со стороны холмов слышалось глухое уханье, в низине что-то трещало – наверное, решил Кэлхаун, стадо животных совершало ночной переход.

Кэлхаун размышлял, рассматривая некоторые довольно мрачные варианты возможного развития событий. Человек, убитый стрелой, приехал на каре. У него мог быть спутник, и этот спутник может пуститься на поиски товарища.

Кроме того, оставалась еще проблема чумы. Кэлхаун пытался срочно вывести, какая именно синергическая комбинация в крови человека могла дать эффект прекращения усвоения кислорода. Дозы дуального яда требовались минимальные… Он мог бы работать как антивитамин или антиэнзим, или…

Он услышал чьи-то шаги, и рука тронула рукоять бластера. Но причин для тревоги не было. Ким Уолпол с огромным трудом перебирался к навесу, где лежала Хелен Джонс, и Кэлхаун услышал его шепот:

– Как ты себя чувствуешь?

– Не могу заснуть. Я все думаю… есть ли у нас надежда?

Ким ничего не ответил.

– Если мы будем жить… – с тоской сказала Хелен и замолчала.

Ким вновь промолчал.

Кэлхаун почувствовал, что наступил момент заткнуть уши пальцами, но из соображений общей безопасности этого делать не стоило, поэтому он пару раз кашлянул, выдав свое присутствие.

– Кэлхаун, это вы?

– Да. Если хотите разговаривать, то рекомендую перейти на очень тихий шепот – мне нужно быть настороже. И есть один вопрос… Если чума искусственная, ее нужно было как-то начать. За месяц или две недели до появления первых симтомов среди рабочих… не совершал ли посадки какой-нибудь корабль? Откуда угодно, любой.

– Никаких кораблей не было, – сказал Ким. – Никаких.

Кэлхаун наморщил лоб. Цепочка выводов казалась безупречной. Хелен что-то тихо сказала. Ким ответил, потом сказал громче:

– Хелен мне напомнила – незадолго до начала чумы над городом прокатился странный гром, где-то за неделю-две до начала эпидемии. Все проснулись, весь город. Раскаты удалились за горизонт, и метеорологи не смогли объяснить, что это было.

Кэлхаун молча размышлял. Мургатройд плотнее прижался к хозяину. Вдруг Кэлхаун щелкнул пальцами.

– Вот оно! Вот где весь фокус! Ответов у меня пока нет, но я знаю, какие вопросы задавать! И кажется, я знаю, где их задавать.

Он, успокоившись, сел. Мургатройд заснул. Доносился шепот голосов с той стороны, где сидели Ким и Хелен. Кэлхаун еще раз рассмотрел проблему, стоявшую перед ним. Чума, судя по всему, вызвана парой вирусов. Распыление было совершено с ракетного корабля, имевшего крылья для атмосферного полета. Сделав круг над городом, корабль сбросил замороженные гранулы с культурой вирусов. Гранулы растаяли, не оставив улик, окутав город облаком заразы. Корабль удалилися за горизонт, а потом, на ракетных двигателях – на орбиту, прочь от места преступления. Вошел в овердрайв и отправился домой.

Ждать результатов злодеяния…

Кэлхаун чувствовал ледяную злость. Используя такой прием, преступники могут паразитировать за счет других обитаемых Миров Они могут захватить любую планету, и никто не сможет воспротивиться – захваченная планета будет бесполезной для всех, кроме преступников. Она перейдет в их владение.

События на Марисе-3 могут быть только пробой сил, после чего планета-убийца начнет распространять по всей обитаемой Галактике свои смертоносные щупальца!

Кроме того, необходимо было принять во внимание еще две проблемы. Первая – что будет с людьми, рядовыми членами той цивилизации, которая начнет экспансию за счет уничтожения других звездных колоний? И вторая…

– Полевые испытания, – хладнокровно подвел итог Кэлхаун, – они могут провести ценой убийства одного рядового сотрудника Медслужбы. Но в серьезном масштабе ничего не получится, если сначала они не уничтожат всю Медслужбу. Нет, мне это чрезвычайно не нравится.

ГЛАВА 5

«В очень большой степени естественные науки пpедставляют собой осмысленный pезультат наблюдений. В области человеческого поведения наблюдений достаточно, но успехи в их осмыслении малочисленны. Hапpимеp, человек, как и дpугие живые создания, подчиняется законам экологических систем. Hо часто в заблуждении он считает, что система состоит из существ, в то вpемя как она состоит из действий этих существ. Часть системы не может влиять на дpугую часть, не испытывая обpатного воздействия. Поэтому очень глупо – и заблуждение это на удивление шиpоко pаспpостpанено – считать общество пассивной системой. Такой индивид может вообpазить, что ему позволено все, а на самом деле pеакция не менее энеpгична, чем ее пpичина, и сфокусиpована не менее четко. Более того…»

Фитцджеральд. «Вероятность и поведение человека»

Спустя час после восхода pюкзак Кэлхауна опустел. Еды в нем больше не было. Пpоснувшись, люди начали испытывать волчий аппетит. Дыхание замедлилось до ноpмы, пульс больше не колотил молотом, глаза пpиобpели живой блеск. Hо тепеpь они чувствовали, что находятся на сеpьезной стадии голодания. Мозг тепеpь получал достаточно кислоpода, обмен веществ веpнулся на ноpмальный уpовень,и люди начали в пеpеносном смысле умиpать от голода.

Кэлхаун взял на себя pоль поваpа. Он отыскал по указаниям Хелен pучей,и пока люди сосали таблетки глюкозы и голодными глазами наблюдали за манипуляциями Кэлхауна, пpинес воды. Он сваpил бульон из концентpата – их желудки пока дpугой еды выдеpжать не могли.

Он смотpел, как они едят. Пожилая паpа делала аккуpатные глотки, поглядывая дpуг на дpуга.Шиpокоплечий мужчина с боpодой едва сдеpживал себя, чтобы не пpоглотить поpцию одним глотком. Хелен, вpемя от вpемени пpоглатывая ложку бульона, коpмила стаpика, котоpый подняться уже не мог. Ким ел молча, в мpачной задумчивости.

Вскоре бульон оказал воздействие, пациенты чудесным образом преобразились. Было уже позднее утро.

Кэлхаун отвел в сторону Кима.

– За ночь я приготовил еще порцию сыворотки, – тихо сказал он.

– Вы, несомненно, встретите других беглецов. Постарайтесь растянуть запас – вам я вводил большие дозы. Возможно, хватит половины кубика на человека.

– А вы? – с тревогой спросил Ким.

Кэлхаун пожал плечами.

– Если нужно, то права у меня громадные. МЫ имеем дело с величайшей для галактической цивилизации опасностью. Я должен немедленно заняться этой проблемой.

– Их там много, и эти убийцы вооружены, – хрипло сказал Ким.

– Они меня но особенно волнуют, – сказал Кэлхаун. – Нужно добраться до человека в центре паутины, который дергает за нити. У него могут быль в запасе другие варианты штаммов. Если испытание на Марисе-3 только испытание нового способа завоевания планет…

– Но они вас убьют!

– Правильно, согласился Кэлхаун. – Но на моей стороне больше благоприятных случайностей, я работаю вместе с природой, а они против. И как работник Медслужбы, я обязан создать эффективный карантин. Скоро сюда прилетит транспорт.

Тон Кэлхауна был спокоен и деловит. Ким Уолпол изумленно смотрел на врача.

– Вы… хотите их остановить?

– Буду стараться. Правила карантина весьма жесткие.

– Вас убьют, – повторил Ким.

Кэлхаун сделал вид, что не расслышал.

– Теперь еще одно. Убийца нашел вас, двигаясь вдоль ручья.

Он сообразил, что вам нужна вода. Он отыскал ваши следы и по ним вышел на лагерь. Таким же способом вы найдете и других скитальцев. Передайте им об опасности. И… оружие. Достаньте как можно больше оружия, лучше современного. Я вам оставлю бластер.

– Кажется, – сквозь зубы процедил Ким, – теперь я знаю, как добыть оружие. Следы на берегу ручья, говорите… Теперь я знаю, что делать.

– Отлично, – согласился Кэлхаун. – Вскоре ваш организм начнет вырабатывать собственные антитела. В случае суровой необходимости вы можете передавать их больным – приложите к коже раскаленный предмет, потом извлеките из волдыря жидкость. В местах поражения концентрируются антитела. Не гарантирую, что способ сработает, он часто он помогает.

Он сделал паузу. Ким хрипло спросил:

– А вы? Чем мы могли бы вам помочь?

– Хочу кое-что у вас спросить…

Кэлхаун вытащил фотоснимки города, сделанные через электронный телескоп корабля.

– В городе должна быть лаборатория. Покажите на снимке, где она находится.

Уолпол объяснил, и Кэлхаун остался доволен. Потом Ким сказал с яростью:

– Но чем еще мы можем помочь? Скоро к нам вернутся силы, мы добудем оружие.

Кэлхаун одобряюще кивнул.

– Да. Если заметите в городе дым и у вас будет достаточно вооруженных мужчин и наземный кар, отправляйтесь на вылазку. Но только скрытно, осторожно.

– Если вы подадите сигнал, мы придем, – сказал Ким. – Неважно, сколько нас будет. Мы придем.

– Отлично, – сказал Кэлхаун. Он не мог требовать каких-то обязательств от этих ослабленных голодом людей.

Он забросил на плечо свой похудевший рюкзак и бесшумно скользнул в густые заросли на краю поляны. Он пробрался к ручью, прозрачному ледяному ключу, бравшему начало в неведомой глубине подземного водоносного горизонта, и двинулся вдоль русла. Мургатройд бежал рядом, стараясь не намочить лапы: он ужасно не любил мочить лапы. Вскоре, когда густой подлесок начал вплотную подходить к воде, Мургатройд начал хныкать. Кэлхаун подобрал тормала с земли и посадил на плеча. Мургатройд благодарно вцепился коготками в куртку – он обожал, когда его сажали на плечо или брали на руки.

В двух милях ниже по течению они наткнулись но новое поле. поле было засажено громадным гибридом свеклы, ботва доходила Кэлхауну до плеч, и он наслаждался зрелищем бело-голубых цветов. Цветы, как он определил, были из семейства белладоновых,которая все еще применялась в медицине. Только выкопав один образец, он обнаружил, что это клубневое растение. Но овощ был еще незрел, хотя и достигал шести дюймов в длину. Мургатройд отказался к нему притронуться.

Кэлхаун печально размышлял над ограниченностью сугубо специализированной подготовки, когда поле кончилось. Началась автострада. Как и все остальное на этой планете, она производили угнетающее впечатление. Люди, для которых она была построена, так и не высадились в порту. Но сейчас Кэлхауна больше интересовал наземный кар, который он обнаружил рядом с небольшим мостиком, переброшенным через ручей.

Ключ, взятый у мертвого захватчика, подошел к замку. Кэлхаун забрался в машину и поманил Мургатройда на сидение рядом.

– Такие типы, как убитый мною преступник, Мургатройд, – сказал он, – мало что значат сами по себе. Они всегда лишь мускулы, исполнители приказов. Такие люди любят убивать беспомощных людей и мародерствовать. Здесь им грабить нечего, и они начинают скучать. Меня больше всего беспокоит человек, который придумал эту чуму и привел план в действие. Вот с его стороны я ожидаю массу неприятностей.

Кар уже направлялся к городу.

До города было добрых двадцать миль, но они не встретили ни одной машины. Вскоре перед ними развернулась панорама горда, и Кэлхаун внимательно осмотрел открывшуюся картину. Город был прекрасен. Пятьдесят поколений архитекторов на множестве планет играли с бетоном, камнем, стеклом и сталью, нащупывая формулы совершенства. Этот город был приближением к совершенству Здесь были белоснежные башни, словно в гнездах, нежившие в окружении зелени низкие здания. По воздуху парили мосты переходов, грациозно изгибались автострады, пустовали овалы и прямоугольники посадочных площадок и стоянок. Царила полная тишина и неподвижность.

Гармонию нарушала только посадочная решетка, кружево из могучих стальных балок полмили в высоту и милю в диаметре. Балки оплетала паутина медной проволоки. Внутри решетки Кэлхаун увидел корабль, на нем совершили высадку преступники. Корабль уверено стоял на опорах-стабилизаторах внутри огромной конструкции, в сравнении с которой он казался карликом.

– Человек, который нам нужен, должен быть внутри корабля, – сказал Кэлхаун. – Внутренний и наружный люки у него задраены, от внешнего мира он защищен шестидюймовой броней из бериллиевой стали. Трудновато пробить скорлупу такой толщины. И ему, должно быть, не по себе. Интеллектуалы всегда чувствуют себя не в своей тарелке в компании тупых убийц. Проблема в том, как заставить его выти наружу или пригласить нас в гости. Это дело трудное.

– Чи! – с сомнением сказал Мургатройд.

– Но мы справимся, – обнадежил его Кэлхаун. – Как-нибудь!

Он разложил снимки. Ким Уолпол, который очень хорошо знал город, будучи одним из его строителей, объяснил, куда нужно направляться. Киму были известны даже скрытые от постороннего служебные магистрали и переходы.

– Наши приятели-бандиты не станут снисходить до служебных улочек и переходов, – объяснил Кэлхаун Мургатройду. – Они себя мнят аристократами, покорителями, хотя требовалась от них работа простых убийц. Интересно, что за свинья управляет планетой, откуда они прибыли?

Он спрятал снимки и повел трофейный кар к городу. Неподалеку от городской черты он свернул на боковое ответвление от основной магистрали. Боковая дорога первоначально предназначалась для ввоза в город продуктов с ферм и полей. функции ее были чисто утилитарные и потому очень быстро она нырнула в специальный туннель, проходивший под парками и улицами, вводя в служебное пространство города. Поднимаясь на поверхность, дорога шла между рядами простых неокрашенных ворот, за которыми находились пункты сбора отходов. после обработки отходы должны были вывозиться на поля для удобрения. Город был спланирован очень умно.

Ведя кар по пустой гулкой дороге-тоннелю, Кэлхаун только один раз заметил другой кар, высоко вверху, на паутинном мостике между двумя башнями. Наверняка никто из пассажиров не наблюдал за серыми невзрачными нитями служебных магистралей внизу.

Операция по проникновению в город оказалась очень простой. Кэлхаун затормозил у высокого здания под прикрытием балкона-навеса. Он вышел из машины, открыл ворота и въехал в огромную пещеру крытой стоянки на цокольном уровне, потом затворил ворота. Он был в центре города, и его появление все еще оставалось незамеченным. Было около трех часов дня. Возможно, начало четвертого.

Он поднялся по новенькой лестнице, вышел в холл. Здесь, на стенах из стекла, были созданы специальные узоры, менявшиеся по мере того, как посетители проходили мимо. Были лифты. Но Кэлхаун даже не попытался воспользоваться одним из них. Он повел Мургатройда вверх по спирали аварийной рампы, устроенной на случай неприятностей с лифтом. Они поднимались все выше и выше, а Кэлхаун отсчитывал этажи.

На пятом этаже появились признаки недавнего пребывания людей. Остальные этажи покрывал густой слой пыли. Именно здесь находилась лаборатория, где обреченные врачи пытались выяснить причину болезни и создать против нее лекарство. Кэлхаун увидел подносы с пробирками пробных культур, высохших, мертвых. Перевернутый стул. Наверное, во время обыска перевернулся, когда захватчики искали случайно уцелевших жителей города.

Он нашел кладовую. Мургатройд ярко блестевшими глазами наблюдал, как Кэлхаун роется на полках…

Наконец, скрепя сердце, Кэлхаун отобрал нужные препараты. Декстретил и полисульфат. Один – огнеопасное и вредное вещество. Второй – с максимально допустимой дозой приема, указанной на этикетке, и с названиями нейтрализующих средств. Кэлхаун отсчитал нужное количество флаконов.

Мургатройд протянул лапку – поскольку Кэлхаун что-то нес, ему тоже хотелось идти с грузом.

Они опустились вниз. Снаружи тем временем уже начался закат. Кэлхаун снова отправился на поиски и наконец отыскал то, что ему было нужно – вихревой пистолет, стреляющий кольцами распыленной в дым краски. Диаметр кольца покрытия варьировался от нескольких дюймов, до трех футов.

Кэлхаун самым тщательным образом вымыл пистолет. Потом наполнил резервуары декстретилом. Пустые флаконы спрятал подальше от посторонних глаз случайного гостя.

– Эти фокусом, – заметил он, – поднимая вихревой пистолет, – обезвредили одного ненормального, который носил в кармане бомбу, защиту от воображаемой опасности. Бомба могла уничтожить всех людей в радиусе четверти мили.

Он похлопал себя по карманам.

– Итак, на охоту! С распылителем и запасом полисульфата, которого хватит на укол всякому, кого удастся сбить с копыт. Не слишком эффективно, а? Но с бластером вообще бы ничего не вышло.

Он взглянул в окно на вечернее небо. Сумерки уже почти перешли в ночь. Кэлхаун вернулся в воротам на служебную дорогу. выйдя наружу, он аккуратно затворил за собой ворота. Сверяясь с фотоснимками, он начал искать дорогу к посадочной решетке: именно там должен быть штаб захватчиков.

Было уже совсем темно, когда он начал карабкаться по служебной лестнице другого здания, в которое проник через подвал. Это была центральная станция связи города. Именно здесь должны были захватчики сконцентрировать управление операцией уничтожения остатков населения Мариса-3. Пульт-распределитель показывал, в каких квартирах работали визифоны.Убийцы засекали направление сигнала, номер и отправляли туда пару человек. Даже после первой ночи в городе могли оставаться отдельны уцелевшие, понятия не имевшие о том, что произошло. И на смертоносной страже должен был кто-то оставаться, на случай, если умирающий постарается вызвать знакомых, чтобы утешиться хотя бы звуком голоса еще живого человека.