Текст книги "Колониальная служба"

Автор книги: Мюррей Лейнстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЕСЧАНАЯ СМЕРТЬ

Бордман догадался, что что-то не так, и в тот же момент ревущая, очень неприятная вибрация рева ракет потрясла судно. Ракеты были устройствами, используемыми в то время исключительно во время опасности, и когда их отстреливали, то это означало, что существует очевидная опасность.

Он замер. Он как раз читал находясь в пассажирской отсеке «Волхва» – довольно маленькой каюте – но как Старший офицер Колониального Надзора с богатым опытом он достаточно попутешествовал, чтобы мгновенно понять, что что-то не так. Он оторвался взглядом от книжного экрана выжидая. Никто не пришел объяснить с какой целью космический корабль использовал ракеты. Объяснение последовало бы немедленно, если бы он находился на пассажирском лайнере, но «Волхв» был практически грузовым судном. На борту находилось всего двое пассажиров. Пассажирское сообщение еще было не налажено на эту планету и не будет, пока Бордман не закончит рапорт, который он как раз начал составлять. Через мгновение ракеты сработали, пауза и сработали снова. Что-то было совершенно не так.

Второй пассажир «Волхва» вышел из своей каюты. Она выглядела изумленной. Она – Алета Красное Перо, очень симпатичная американская индианка. Было просто удивительно, что девушка может быть настолько спокойна во время изнурительного космического путешествия, и Бордман восхищался ею. Она путешествовала на Ксосу-2, в качестве представителя Исторического Общества Американских Индейцев и она прихватила свои микропленки с книгами и какую-то трудоемкое женское рукоделье – ей было необходимо чем-то занять руки. Она была очень колоритной женщиной. Сейчас она наклонила голову набок и вопросительно посмотрела на Бордмана.

– Я тоже удивлен, – ответил он, когда очень резкий и невероятно гудящий ракетный импульс заставил ножки его кресла задрожать.

Наступила тягучая пауза. Затем новый мощный рев и серия коротких импульсов. Новая более короткая пауза. И снова полусекундный рев сопла, исходивший из одной ракеты, с одной стороны. И после этого наступила тишина.

Бордман нахмурился. Он ожидал что посадка наступит в самые ближайшие часы. Он как раз копался в своих записях изучая работу которую ему придется инспектировать на Ксосе-2. Это была отлично пригодная для индустрии планета полная минеральных запасов и он решил что поставит в рапорте гриф ГЭ – годна к эксплуатации, и вероятно – РТ и ННК, что означало, что она будет разрешена для туристов и нет необходимости в карантине. Из-за засушливого климата планеты трудно было предположить какую-то бактериологическую опасность и если туристы захотят осмотреть ее чудовищные пустыни и похожие на безумный полет фантазии скульптуры, сделанные ветром, то – милости просим.

Но корабль использовал ракеты поблизости от планеты. Что-то было не так. Что-то произошло. Ведь это было совсем ординарное путешествие. Его целью было доставить тяжелое оборудование, в частности плавильню – и Старшего офицера Колониального Надзора, чтобы он проверил окончание первого этапа.

Алета замерла, словно ждала новых ракетных выбросов. Наконец она улыбнулась мысли, пришедшей ей в голову.

– Если бы это была приключенческая лента, – сказала она, – громкоговоритель сообщил бы что корабль находится на орбите странной, неизвестной планете, не нанесенной на карты, которая была замечена впервые три дня назад и добровольцы должны собраться у посадочных шлюпок.

– Вас интересуют приключенческие ленты? Они – нонсенс! Чистая трата времени!

Алета снова улыбнулась.

– Мои предки, – сказала она ему, – пользовались ритуальными племенными танцами, для лечения и выяснения какое количество скальпов они добыли и каким образом это произошло. Это было приятно – и очень полезно для молодежи. Младшие ближе знакомились с идеей того, что мы сегодня называем приключением. И они были наготове, когда приключение сваливалось на них, как снег на голову. Я подозреваю, что ваши предки рассказывали друг другу истории как они охотились на мамонтов и так далее. И мне кажется, что было бы забавно услышать, что мы находимся на орбите и шлюпка готова к вылету.

Бордман хмыкнул. Приключений не осталось в этом мире. Вселенная была освоена, цивилизована. Конечно, до сих пор оставались планеты на границе – Ксоса-2 была одной из таких планет – но пионеры были всего лишь тяжкими тружениками, а не искателями приключений (авантюристами).

Корабельный громкоговоритель щелкнул. И сообщил коротко:

– Внимание. Мы прибыли на Ксосу-2 и находимся на ее орбите. Приземление будет производится с помощью шлюпки.

Рот Бордмана приоткрылся.

– Что за дьявол? – спросил он.

– Может быть, приключение, – сказала Алета. Ее глаза очень очаровательно сощуривались в щелочки, когда она улыбалась. Она была одета в современный индейский костюм – признак того, что она гордилась предками, которые занимались такими опасными профессиями, как сбор межзвездных стальных конструкций разведением животных и колонизацией трудных планет. – Если это – приключение, то в качестве единственной женщины на борту, я должна оказаться в шлюпке, заставляя оставшихся на орбите – ее улыбка стала широкой – нервничать из-за моей беспомощности и способности влазить в самые непредвиденные места…

Громкоговоритель снова щелкнул.

– Мистер Бордман, мисс Красное Перо. Согласно сообщениям с земли корабль может остаться на орбите довольно неопределенное время. Вам предлагается отправиться в шлюпку. Когда вы будете готовы, то доложитесь старшему шлюпки. – Голос замолчал и добавил: – Возьмите с собой только самое необходимое.

Глаза Алеты засверкали. Бордман чувствовал себя не в своей тарелке, словно человек привыкший к обыденному, когда обыденное исчезло. Естественно, корабли надзора часто использовали посадочные шлюпки для приземления с орбиты, а колонизаторские корабли запускали ракеты с роботами, когда не было еще посадочной ловушки чтобы позаботиться о корабле. Но никогда раньше, насколько он мог припомнить по своему опыту обычное крейсерское судно во время обычного путешествия к колонии практически готовой к последней, заключительной инспекции когда-нибудь принимала корабли с помощью шлюпок.

– Это невероятно! – кипя, воскликнул Бордман.

– Может быть это приключение, – ответила Алета, – я пошла собирать вещи.

И она ушла в свою каюту. Бордман замешкался. А затем пошел в свою. Колония на Ксосе была организована два года назад. Минимальный комфорт был обеспечен в течении шести месяцев. Временная посадочная ловушка для легких грузовых кораблей была построена в первый год. Это позволило доставить большие конструкции и построить стационарную ловушку со всем необходимым оборудованием. Восемь месяцев после последнего приземления было вполне достаточно чтобы собрать гигантскую, схожую с паутиной структуру, высотой в полмили, которая могла бы обслуживать межзвездные корабли. И в этом не могло быть исключений. Шлюпка была просто бессмысленна!

Он осмотрел содержимое каюты. Большая часть груза на «Волхве» составляло оборудование плавильни, которая должна была завершить комплекса на Ксосе. Эго следовало выгружать в первую очередь. И в то время, когда корабль будет полностью разгружен плавильня уже вступит в строй. Корабль подождет некоторое время, чтобы заполнить трюмы выплавленным металлом. Бордман ожидал, что будет жить в каюте во время инспекции и снова улетит вместе с кораблем.

Сейчас же ему придется спуститься на землю на шлюпке. Он хмуро задумался. Единственное приспособление которое можно было использовать в непредвиденных обстоятельствах – это скафандр, предохраняющий от жары. Он сомневался что тот ему понадобится. Но он сложил вещи, для выхода на поверхность и затем, повинуясь импульсу, добавил туда свою записную книжку и сборники информации, в которых были собраны спецификации для конструкций и рапорты колонизации. Он начнет работать над рапортом немедленно, после приземления.

Он вышел из пассажирского отсека и направился в шлюпочный отсек. Ноги инженера торчали из трюма шлюпки. Инженер высунулся наружу, держа в руках обрывок ленты с бортового компьютера. Он сравнил его с похожей лентой большого судна. Бордман вел себя в лучших традициях пассажиров.

– Что случилось? – спросил он.

– Мы не можем приземлиться, – коротко ответил инженер.

Бордман задумался. Тут появилась Алета, неся с собой не слишком тяжелый багаж. Бордман помог внести ее в шлюпку, разочарованный теснотой судна. Но это была не спасательная шлюпка Это был челнок для приземления. Спасательная шлюпка оборудовалась двигателями Лоулора и могла путешествовать несколько световых лет а вместо ракет и ракетного топлива были очистители воздуха, автоматы для переработки воды и пищевые запасы. Она на могла приземлиться без посадочной ловушки, но любая цивилизованная планета обязательно была снабжена подобной ловушкой. Эта шлюпка могла приземлиться без помощи ловушки, но запасов воздуха в ней хватит ненадолго.

– Что бы там не произошло, – сказал Бордман мрачно, я вижу в этом чудовищную некомпетентность!

Но ничего поделать он не мог. Это было грузовое судно. Грузовые суда не могут взлетать или садиться используя собственную энергию. Это слишком дорого из-за количества топлива, которое они при этом используют. А посадочная шлюпка использует внутреннюю энергию – которая не могут воспользоваться тяжелые суда в ближнем космосе. Таким образом космические корабли заряжались топливом только для космических полетов, что было гораздо экономнее. Кроме того посадочные ловушки использовались и другим способом и когда устанавливались то качали энергию из ионосферы планеты. И безо всякой возможности сломаться и возможности остаться без энергии, посадочные ловушки никак не могли подвести! Так что не было никаких причин оставлять корабль на орбите, и приземляться в шлюпке.

Инженер снова вернулся. Он принес почтовую сумку, полную корреспонденции. И дал знак рукой. Алета забралась в посадочную шлюпку. За ней последовал Бордман. Четыре человека с трудом размещались в небольшом суденышке. Трое там прекрасно устроились. Инженер последовал за ними и закрыл люк.

– Герметизация, – сказал он в микрофон, расположенный перед ним. Стрелка на приборе наружного давления поползла в низ. Стрелка внутреннего давления осталась неподвижной.

– Все в порядке, – сказал инженер.

Стрелка прибора наружного давления достигла нулевой отметки. Длинные крылья шлюпочного отсека задрожали и принялись расползаться в стороны и внезапно посадочная шлюпка оказалась в открытой выемке, а над ними светилось множество звезд. Невероятно большой диск находящейся рядом планеты появился в поле зрения возле кормы. Он был чудовищных размеров и ослепительно ярким. Он был рыжевато-коричневого цвета с неправильными пятнами желтого и вкраплениями голубого. Но в основном он был цвета песка. И все его цвета варьировались – некоторые места были ярче, некоторые темнее – и у одного края виднелась ослепительно белая полоса – не что иное как полярная шапка. Бордман знал, что здесь нет морей, океанов и даже озер на всей планете, а ледяные шапки были скорее изморозью, чем ледниками, которые можно было бы обнаружить на полюсах в более комфортабельных мирах.

– Пристегнуться, – скомандовал инженер через плечо. – Наступает отсутствие гравитации и затем отстрел ракеты. Берегите головы.

Бордман раздраженно пристегнулся. Он увидел, что Алета тоже возится с ремнями, но ее глаза сияли. Без всякого предупреждение наступило ощущение явного дискомфорта. Это посадочная шлюпка отходила от корабля, отключив себя от влияния искусственного гравитационного поля судна. Действие поля внезапно исчезла и Бордман ощутил моментальный приступ тошноты, которое всегда вызывает отсутствие гравитации. В то же самое время его сердце неритмично пульсировало в инстинктивной расовой памяти реакции на чувство падения.

Затем раздался рев. Он с силой был вдавлен в сидение. Его язык казалось старался забиться в горло. Он почувствовал чудовищное давление в грудь и обнаружил что про себя ругается на чем свет стоит.

На мгновение иллюминаторы обзора стали черными, потому что они оказались в тени корабля. Посадочная шлюпка повернулась – но не было ощущения центрифуги – и они оказались в пустом пространстве со слабым призрачным видом поверхности планеты с краю иллюминаторов. За ними яростно сверкало бело-голубое солнце. Этот свет был теплым – нет даже горячим – несмотря на то, что проходил сквозь поляризованные защитные стекла иллюминаторов.

– А вы говорите, – выдавила из себя Алета с восторгом – она с трудом дышала из-за ускорения, – что никаких приключений не бывает.

Бордман не ответил. Он не считал неудобство приключением.

Инженер вообще не смотрел в иллюминаторы. Он вглядывался в установленный перед ним экран. Здесь была вертикальная линия от корабля. По ней пробежал курсор и выдал информацию о длине в тысячах миль. Через какое-то время курсор добежал до низу и вертикальная линия удвоилась и новый луч начал спуск. Теперь измерение выдавалось в сотнях миль. Яркое пятно – прямоугольник – появился с краю экрана. Голос прозвучал металлически, и внезапно что-то закричал и снова что-то забормотал. Бордман взглянул через один из иллюминаторов и увидел планету словно сквозь закопченное стекло. Это была призрачная красноватая планета заполнившая собой половину космоса. Она была испещрена пятнами и край ее изгибался. Линия горизонта.

Инженер передвинул несколько рычагов и белый прямоугольник передвинулся. Он начал двигаться по экрану. Он снова включил несколько устройств. Прямоугольник утвердился в центре экрана. Курсор измерения высоты в сотнях достиг низа и появилась третья вертикальная линия отмечающая расстояния в десятках миль.

Затем раздался чудовищный удар и посадочная шлюпка затряслась. Они достигли верхних слоев атмосферы. Инженер пробормотал выражение, которые не годились для ушей Алеты. Вибрация и дрожь стали более сильными. Бордман крепче вцепился в кресло, стараясь чтобы его не разнесло на клочки и смотрел на приближающуюся поверхность планеты. Она казалось убегала от них, а они стремились настигнуть ее. Постепенно, очень постепенно, полет похоже замедлился. Они опустились до двадцати миль.

Внезапно спасательная шлюпка снова содрогнулась. Прямоугольник принялся плясать в центре астронавигационного экрана. Инженер принялся чем-то лихорадочно щелкать пытаясь зафиксировать его.

Иллюминаторы несколько посветлели. Бордман более отчетливо видел поверхность. Здесь были узоры самых разнообразных цветов, которые только могут создавать минералы и огромные пространства рыжеватого песка. Еще немного и он увидит тени от гор. Он представил огромные барханы размером с горы, между которыми должны находиться долины, а за ними следующие горы. Они приближались к ровной поверхности. Это, как он знал будут песчаные плато, которые были замечены на этой планете и объяснение происхождения которых пока находилось под вопросом. Но он видел площади сверкающего желтого и грязно-белого, с вкраплениями розового, пятнами ультрамаринового, серого и фиолетового и невероятно рыжая окись железа покрывающая целые квадратные мили поверхности, слишком много, чтобы в это можно было поверить.

Ракеты посадочной шлюпки смолкли. Она готовилась к приземлению. Горизонт наклонился, и внезапно поразительная поверхность над ними медленно оказалась внизу. Последовало стаккато инструкций из громкоговорителя, которым инженер старательно следовал. Посадочная шлюпка опустилась ниже – ниже гигантских насыпных гор с песчаным плато между ними. И зависла.

Затем ракеты взвыли снова и сейчас, когда их окружал воздух звук был просто невыносимым – и шлюпка принялась опускаться ниже и ниже на собственный огненный шлейф.

Ослепляющая масса пыли и сгоревшего топлива совершенно скрыли обзор. Затем раздался треск и инженер снова выругался. Он снова отключил ракеты. Окончательно. Бордман обнаружил что смотрит прямо перед собой сдавленный привязными ремнями в кресле. Шлюпка стояла на корме и его ноги оказались выше головы. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Он увидел, что инженер отстегивает ремни безопасности и последовал его примеру, но оказалось до абсурдного тяжело выбраться из кресла.

Алета справилась со всеми этими премудростями более грациозно. Она не нуждалась в помощи.

– Подождите, – сказал инженер невежливо – пока кто-нибудь не придет.

Поэтому они ждали, используя в качестве сидений спинки кресел.

Инженер потянулся к контрольной панели и окна очистились. Они увидели поверхность Ксосы-2. В пределах видимости не было ни единого живого существа. Грунт составляли гравий и небольшие каменные осколки и небольшими валунами – видимо, все что отвалилось от величественных гор сбоку. Виднелись чудовищные многоцветные скалы, причудливо изъеденные ветровой эрозией. На склоне горной стены перед ними были странные причудливые, словно намороженные наросты. Выглядели они удивительно. Бордман сказал бы что это поток песка, имитирующий водопад. А вокруг расстилалась ослепительная яркость и ощущалось обжигающие солнечные лучи. Но не было ни одного листка и стебелька травы. Это была в чистом виде пустыня. Такова была Ксоса-2.

Алета смотрела на все это горящими глазами.

– Прекрасно! – воскликнула она. – Разве не так?

– Что касается меня, – сказал Бордман. – То я никогда не видел места, которое бы выглядело менее пригодным для жизни и привлекательным.

Алета улыбнулась.

– Мои глаза видят все в другом свете.

И это было правдой. Было наконец признано, что человечество составляет одно целое, но состоит из рас и каждый видел космос как ему того хотелось. На Кальмете-3 была обширная в основном азиатская популяция, построившая террасы в горах для сельского хозяйства, почти не пользующиеся современной техникой и социальными привычками которых было не найти скажем на Деметре-1, где было множество низких с плоскими крышами городов и оливковых деревьев. На планетах Ильяно, входящих в содружество Эквиса, американские индейцы – родственники Алеты – скакали по равнинам, окруженные потомками бизонов и антилоп и домашнего скота, привезенного с древней Земли. В оазисах на Рустаме-4 было множество пальм и скаковых верблюдов и множество споров о том где должна находиться Мекка, и куда следует поворачиваться во время молитв, в то время, как поля пшеницы на Канне-1 и высокоцивилизованные эмигранты с африканского континента на земле перенесли свои джунгли и хранили блестящие драгоценности в фортах в их городе-космическом порте Тимбуке.

Так что для Алеты было естественно смотреть на окружающую их иссеченную ветрами дикую природу по другому чем Бордман. Ее родственники по расе были пионерами звезд. Их образ жизни сделал их менее зависимыми от благ цивилизации. Их прирожденная небоязнь высоты сделал из них инженеров-конструкторов стальных сооружений в космосе, и больше двух третей посадочных ловушек во всей Галактике были украшены их боевыми перьями над рубкой управления. Правительство на Алгонке-5 размещалось в каменном вигваме высотой в три тысячи футов и лучшие лошади известные человечеству были выращены ранчеро с бронзовой кожей и выдающимися скулами на планете Чаган.

В посадочной шлюпке «Волхва» раздалось громкое хмыкание. Это подал голос инженер. Через кряж перевалил движущееся устройство, постукивая своими эксцентричными гусеничными колесами, которые новые колонисты сочли такими полезными. Вездеход сверкал. Он перевалил через массивный валун и перебрался через груду камней. Он быстро приближался к ним.

– Это мой двоюродный брат Ральф, – сказал Алета приятно удивленная.

Бордман сморгнул и всмотрелся пристальнее. Он не мог поверить своим глазам. Но они не врали. Фигурка, управляющая вездеходом, была индейцем – американским индейцем, одетым в набедренную повязку и сандалии на высокой подошве. А в голову его были воткнуты три прямых пера. Более того, он не сидел на сидении. Он сидел на полуцилиндрической поверхности на крыше вездехода, покрытой цветной попоной.

Инженер саркастически хмыкнул. И тогда Бордман увидел насколько рационален этот способ передвижения здесь. Вездеход вздрагивал, его подбрасывало, он проваливался и возносился вверх, когда попадал на неровную почву. Сидеть на чем-то похожем на кресло было бы безумием. Задняя спинка будет наклоняться вперед во время наклона вперед и не будет поддержкой во время наклона назад. А при боковом наклоне из него можно просто вылететь. Так что ехать на машине словно в седле было вполне логично!

Но Бордман был не так уверен в целесообразности костюма. Инженер открыл люк и заговорил:

– Вы знаете, что в этой штуке находится леди?

Молодой индеец улыбнулся. Он помахал рукой Алете, которая прижала лицо к иллюминатору. И только сейчас Бордман понял целесообразность костюма. Из люка накатила волна воздуха. Он был горячим и душным. Настоящая печь!

– Привет, 'Лета, – сказал оседлавший вездеход. – Или подходяще оденьтесь или оденьте защитный скафандр выходя наружу!

Алета хмыкнула. Бордман услышал шорох за спиной. Затем Алета выбралась из люка и спрыгнула наружу. Бордман услышал как инженер негромко присвистнул. Затем он увидел, как она обнимается с двоюродным братом. Они перешли на осовремененный язык американский индейцев с которым Бордман был знаком. Она была одета как англо-саксонские девушки на пляжах с нормальной температурой.

На мгновение Бордман подумал о солнечном ударе, когда его глаза смотрели на солнечный свет смягченный фильтрами. Но цвет кожи Алеты прекрасно подходил к солнцу, даже такой интенсивности. Ветер обдувающий ее тело будет остужать кожу. Ее толстые прямые черные волосы были отличной защитой от солнечного удара, словно шлем предохраняющий от жары. Она могла ощущать жару, но она будет в полной безопасности. Она даже не обгорит. А вот он, Бордман…

Он мрачно разделся до трусов и вытащил скафандр из сумки. Затем наполнил флаги водой из запасов шлюпки. Он включил маленький питающиеся от аккумуляторов моторчики. Скафандр раздулся. Он был рассчитан на непродолжительный период невыносимой жары. Воздух, накачиваемый вовнутрь, не позволит поверхности скафандра прикоснуться к телу – и охлаждает внутреннюю часть испарением пота, плюс воды из фляг. Это была миниатюрная система кондиционирования на одного человека и она позволяла ему выдержать температуру, которая была бы смертельной для любого с его кожей и цветом. Но она использовала множество воды.

Он выбрался из люка и принялся неуклюже спускаться по лестнице прислоненной к корме. Он вытащил из кармана очки. Он приблизился к болтающим молодым индейцам, юноше и девушке и протянул свою руку в перчатке.

– Я Бордман, – сказал он. – Я прибыл для того, чтобы провести окончательную инспекцию. Почему нам пришлось приземляться в шлюпке?

Двоюродный брат Алеты сердечно пожал его руку.

– Я – Ральф Красное Перо, – сказал он. – Инженер проекта. Все пошло не так. Наша посадочная ловушка пришла в негодность. Мы не смогли вовремя связаться с вашим судном, чтобы предупредить вас. Вы оказались в нашем гравитационном поле, прежде чем мы успели ответить, и его двигатели Лоулора не могли вывести его, из-за гравитационных возмущений. Корабль на котором вы прибыли нельзя вернуть назад, и мы не можем послать никуда сообщение и при самых оптимистических прогнозах наша колония погибнет – от голода и жажды – через шесть месяцев. Мне очень жаль, что вам с Алетой пришлось присоединиться к нам.

Он повернулся к Алете и сказал приязненно:

– Как там Майк Громовое Облако и Салли Белая Лошадь, да и остальные ребята, 'Лета?

«Волхв» находился на орбите возле Ксосы-2. Посадочная шлюпка опустилась вниз чтобы выгрузить двух пассажиров. Она должна вернуться назад. Никто на корабле не хотел спуститься, потому что они знали условия и положение внизу – невероятная жара и полное отсутствие надежды. Но никто ничего не делал. Корабль был предназначен для стандартных операций в течении двухмесячного путешествия с Трента сюда. Никаких переделок или усовершенствований не предусматривалось. Да и ничего нельзя было сделать. Они будут просто сторонними наблюдателями пока что-то не произойдет и им ничего не осталось как только наблюдать. Здесь будет нестись служба каждые двадцать один час из двадцати четырех и ничего не будет найдено, чтобы заполнить хоть полчаса чем-нибудь полезным. В течении нескольких – скажем лет – «Волхв» будет передавать сообщение. Он может сдвинуться со своей орбиты в космос – на пять диаметров планеты – где двигатели Лоулора заработают или экипаж будет просто снят. Но пока что все на борту будут погружены во фрустрацию, как и колонисты. Они не смогут ничего сделать чтобы помочь себе.

В одном членам экипажа было хуже чем колонистам. Перед колонистами хотя бы открывались прекрасные перспективы смерти. Они могли подготовиться к ней множеством способов. Но у членов экипажа «Волхва» не было ничего кроме скуки. Шкипер смотрел в будущее с огромным отвращением.

Скачка до колонии была пыткой. Алета ехала позади своего брата и страдала меньше всех, если вообще страдала. Но Бордман мог ехать лишь в грузовом отсеке вездехода вместе с почтой из корабля. Поверхность была удивительно неровной и совершенно невыносимой. В пространстве металлического грузового отсека температура достигла ста шестидесяти градусов благодаря солнцу и держалась там, пища приготовляется на не большей температуре. Естественно был известен факт, когда человек забрался в печь и выдержал там пока жарилось мясо и вышел оттуда живым. Но эту печь не бросали яростно из стороны в сторону или солнце не нагревало ее – жаром бело-голубого солнца – и металл не прижимался к его скафандру. Скафандр сделал выживание возможным, но и все. Содержимое фляг израсходовалось сразу после того как Бордман влез вовнутрь и у него на короткое время был только пот чтобы скафандр работал. Это позволяло ему оставаться в живых, но прибыл он почти в состоянии коллапса. Он выпил ледяную соленую воду которую ему предложили и отправился в кровать. Ему нужно было восстановить уровень кальция в крови. И он проспал двадцать часов.

Когда он проснулся, то был в физически нормальном состоянии, но внутренне содрогаясь. Не было никакого удовольствия в том, что он припомнил, что Ксоса-4 считается планетой минимальной комфортабельности класса D – бело-голубое солнце и средняя температура в сто десять градусов. Африканцы могли монтировать стальные конструкции на открытом воздухе, защищенные лишь охлаждающимися ботинками и перчатками. Но Бордман не мог путешествовать снаружи без скафандра. И тогда он долго не выдерживал. И это была не слабость. Это был вопрос генетики. Но он стыдился своей слабости.

Алета кивнула ему, когда он зашел в кабинет Инженеров Проекта. Он располагался в одном из пяти жилых зданий, где располагалось руководство колонии. А вообще было около сорока зданий, так что любой мог сменить свою квартиру и обычных соседей время от времени и колонистская лихорадка – необоснованная раздражительность от одного и того же соседа – была минимизирована.

Алета сидела за столом и старательно что-то записывала в толстый альбом лежащий перед ней. Стена за ее спиной была заполнена похожими альбомами.

– Я сделал из себя зрелище, – сказал Бордман.

– Ничего подобного! – уверила его Алета. – Это может случиться со всяким. Я тоже чувствую себя не слишком хорошо на Тимбуке.

На это было нечего ответить. Тимбук был планетой-джунглями, едва-едва вышедшей из состояния углеродного отравления. Колонисты жили там потому что их предки жили на побережье Гвинейского залива на Земле. Но индейцы не могли считать этот климат удобным как и многие другие расы. Правда индейцы умирали более легко, чем остальные.

– Ральф скоро придет сюда, – добавила Алета. – Он и доктор Чука ищут место чтобы оставить сообщение. Песчаные дюны, штука обманчивая, вы знаете. Когда исследовательское судно прибудет сюда, чтобы выяснить, что с нами произошло, эти здания будут полностью засыпаны. И любое другое место. Так что нелегко найти место для сообщение, чтобы быть уверенным, что оно будет найдено.

– Когда, – сказал Бордман, – здесь никого не останется в живых, чтобы показать это место. Так?

– Так, – согласилась Алета. – Все очень плохо. Я пока что не планировала умирать.

Ее голос звучал совершенно нормально. Бордман хмыкнул. В качестве Старшего офицера Колониального Надзора он обязан находится здесь. Но он никогда еще не слышал о колонии, которая была полностью уничтожена после того, как она была полностью оборудована и практически введена в строй. Он видел панику, но никогда не видел спокойное соглашение с фактом гибели.

Раздался грохот снаружи, где-то поблизости от штаб-квартиры Инженера Проекта. Бордман не смог точно рассмотреть что происходит сквозь иллюминаторы, закрытые фильтрами поэтому он подошел и открыл дверь. Яркость света снаружи ударила его по глазам словно хлыст. Он сморгнул и когда это не помогло, плотно стиснул глаза и отвернулся. Но он успел заметить сверкающий вездеход на гусеничном ходу остановившийся неподалеку от двери.

Он стоял вытирая слезы с горящих от яркого света глаз и слышал приближающиеся шаги. Подошел двоюродный брат Алеты, в сопровождении мужчины с удивительно темной кожей. Темнокожий носил очки с любопытной похожей на пробку прокладкой носовой дужки, которая не позволяла металлу прикасаться к коже. Иначе это вызвало бы ожоги.

– Это доктор Чука, – сказал Красное Перо приязненно. – Мистер Бордман. Доктор Чука директор добычи полезных ископаемых и ответственный за минералогию.

Бордман пожал руку темнокожему. Тот улыбнулся, демонстрируя удивительно белые зубы. Затем он начал дрожать.

– Я здесь, чувствую себя словно в холодильнике, – сказал он басом. – Пожалуй накину что-нибудь и присоединюсь к вам.

Он вышел из двери, его зубы отчетливо клацали. Брат Алеты сделал несколько глубоких вдохов и скривился в гримасе.

– Я и сам едва не дрожу, – признался он, – но Чука, действительно, акклиматизировался к Ксосе. Он вырос на Тимбуке.

Бордман сказал раздраженно:

– Мне очень жаль, что я потерял сознание. Этого не случится в другой раз. Я прибыл сюда, чтобы провести окончательную инспекцию которая позволит открыть колония для нормального функционирования, позволит колонистам перевести сюда семьи, позволит прибыть туристам и так далее. Но я приземлился на шлюпке вместо нормальной посадки и мне было сообщено, что колония обречена. Я хотел бы получить официальный рапорт о состоянии дел в колонии и требую объяснения необычных происшествий, о которых только что упоминал.

Индеец воззрился на него. Затем он слабо улыбнулся. Темнокожий вернулся, застегивая на себе молнию одежды. Красное Перо сухо повторил ему все до йоты, что сказал Бордман. Чука улыбнулся и комфортабельно устроился в кресле.