Текст книги "Член семьи"

Автор книги: Мюриэл Спарк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Спарк Мюриел
Член семьи

Мюриел Спарк

ЧЛЕН СЕМЬИ

– Тебе надо бы прийти к нам и познакомиться с моей матерью, – неожиданно сказал Ричард под Рождество. Труди уже давным-давно ждала этого приглашения, но все равно удивилась. – Надеюсь, встреча с ней доставит тебе удовольствие, – добавил Ричард. – Во всяком случае, мать с нетерпением ждет тебя. – Разве она обо мне знает? – Конечно, – ответил Ричард. – О! – Только не надо волноваться, – посоветовал Ричард. – Она очень милая и со всеми ладит. – Да, это наверняка так и есть. Конечно, я очень хотела бы... – Приходи на воскресное чаепитие, – заключил он. Они встретились прошлым летом в Блейлахе – одном из самых невзрачных приозерных городков южной Австрии. Труди отдыхала там со своей подругой по имени Гвен, которая в Лондоне снимала тесную комнатку в гостинице "Кенсингтон", как раз над номером Труди. В отличие от последней, Гвен умела объясняться по-немецки. – Я и не думала, что здесь может быть так дождливо, – сказала Труди на третий день их отпуска, стоя перед закрытым двустворчатым окном и печально глядя на лениво стекающие по стеклу струйки воды. – Совсем как в Уэльсе. – Вчера ты говорила то же самое, – с усмешкой ответила Гвен. – А ведь погода была ясная. Тем не менее, ты заявила, что все это точно как в Уэльсе. – Да, но и вчера чуточку моросило. – Но когда ты сказала, что все это точно как в Уэльсе, как раз светило солнце. Конечно, отчасти ты права... – В гораздо большей степени, чем ты думаешь. И все же я не представляла, что здесь может быть так сыро... – Труди осеклась, услышав, как Гвен вполголоса считает до двадцати. – Я понимаю, что ты приехала попытать счастья, – наконец сказала Гвен. – Но, боюсь, это не лучшее твое лето. Шум дождя усилился как бы в подтверждение ее слов. "Уж лучше захлопнуть ставни", – подумала Труди. – Может, мы сглупили, и надо было поехать в более дорогое местечко? – Между прочим, дождь поливает и дорогие местечки. С равным успехом он поливает и достойные, и убогие местечки в этом мире. То же, кстати, касается и людей. Гвен стукнуло тридцать пять. Она была школьной учительницей. И ее костюм, и прическа, и даже карандашик губной помады – от них веяло такой чопорностью, что Труди, по-прежнему стоявшую у окна в тоскливом созерцании дождя, вдруг осенило: Гвен уже оставила всякие надежды на замужество. – То же касается и людей, – задумчиво повторила Гвен. Но на другой день установилась хорошая погода. Подружки купались в озере, потом сидели под оранжево-белым навесом на террасе гостиницы, потягивали яблочный сок и любовались сияющими непорочной белизной вершинами. Потом гуляли: Гвен – в своих небесно-голубых шортах, Труди – в пышном летнем костюме. По набережной слонялись туристы со всего света: грузные, прилично одетые немецкие матроны, сопровождаемые степенными мужьями и невозмутимыми детьми, тощие англичанки с непременным перманентом, резвые балаболы французы. – Нет, я обязательно, обязательно должна заняться своим разговорником, – сказала Труди. У нее было предчувствие: если она научится обходиться без посредничества Гвен, которая все же стесняла свободу, то ей больше повезет. – Ты полагаешь, что тогда повысится вероятность встретить когонибудь? – Гвен как будто подтверждала ее мысли, и Труди чуть вздрогнула. – О, и совсем не за этим. Я намерена просто отдыхать. Я не... – Боже, Ричард! Труди вздрогнула еще раз, а Гвен уже болтала по-английски с мужчиной, который, со всей очевидностью, не сопровождал ни жену, ни тетушку, ни сестрицу. Он мило чмокнул Гвен в щеку. Гвен со смехом отплатила ему той же монетой. – Замечательно, замечательно, – проговорил Ричард. Он был чуть выше Гвен, темноволосый, с тонкими пегими усиками, широкогрудый. – Как это тебя сюда занесло? – спрашивал он у Гвен, с любопытством косясь на Труди. – Вот уж не чаял встретить здесь знакомых, да еще из Лондона... Он остановился в гостинице на противоположном берегу. В течение последующих двух недель Ричард каждый день переплывал озеро на лодке, чтобы ровно в десять утра встретиться с соотечественницами, и иногда оставался до самого вечера. Труди была очарована Ричардом и с некоторым трудом верила в приятельское безразличие к нему Гвен. Правда, как ей стало известно, они работали в оджной школе и ежедневно виделись там. А это обстоятельство, по мнению Труди, служило достаточно веским основанием для стойкого равнодушия. В один из дней Гвен укатила по каким-то своим делам и оставила их вдвоем. – Между прочим, тут отдыхают только самые утонченные ценители, – заявил Ричард. – Давай-ка пройдемся и осмотрим городок. Труди восторженно разглядывала отслаивающиеся пласты штукатурки на стенах маленьких домиков, обсаженные цветами старые балко-ны, луковки славянских церквей – теперь все это и впрямь казалось ей красивым и притягательным. – Здесь живут не только австрийцы? – спросила она. – Нет. Хватает и немцев, и французов. Это местечко многих привлекает красотой и тишиной. Исполненный уважения взгляд Ричарда то и дело останавливался на молодых шумливых обитателях спортивного лагеря, разбивших свои палатки на лугу у озера. Все они были долговязые, резвые, носили свободные и короткие одеяния. Юноши и девушки возились и визжали, как ягнята, хотя и сохраняли при этом известное достоинство. – О чем у них идет речь? – полюбопытствовала Труди, когда они проходили мимо одной особенно веселой компании. – О последних мотогонках, в которых они якобы участвовали. – Разве они мотогонщики? – Нет. Гонок, о которых они говорят, вообще никогда не было. Ну и что с того? Иногда, например, они рассуждают о киносъемках, которых тоже никто не проводил. Потому-то они и смеются. – Не ахти как забавно, право слово. – Они из разных стран, так что их юмор сводится к шуткам, которые понятны всем без исключения. Вот они и болтают о вымышленных мотогонках. Труди хихикнула, чтобы не показаться пресным сухарем, и пытливо взглянула на своего спутника. Как-то раз Ричард обронил, что ему уже тридцать пять лет, и Труди сочла это вполне вероятным. – А мне почти двадцать два, – сказала она. Ричард метнул на нее взгляд и быстро отвел глаза, потом вдруг снова пристально посмотрел и взял Труди за руку. А все потому, как он объяснил ей впоследствии, что эти дивные слова были почти равноценны предложению любви. Любовь и началась – в тот же день после обеда, посреди озера, когда они сбросили обувь и принялись раскачивать лодку. Труди визжала и далеко откидывалась назад, плотно прижимая свои голые ступни к босым ногам Ричарда.

– Боже, как чудесно я провела время с Ричардом, – говорила она Гвен, когда они под вечер встретились в номере. – Странно, но я всегда нравлюсь зрелым мужчинам. Гвен села на кровать и смерила Труди удивленным взглядом. – Ричард ненамного старше тебя, – сказала она. – Э... ну, я чуток скостила себе годы, – Труди усмехнулась. – Думаешь, зря? – И сколько же ты "скостила"? – Э... ну... э... семь лет. – Очень смело с твоей стороны, – пробормотала Гвен. – А тебе не кажется, что ты немножко злючка? – Нет. Я хотела сказать, что твердить одну и ту же ложь снова и снова можно лишь при наличии известной смелости. Некоторым женщинам это наскучивает. – О, я совсем не такая искушенная и опытная, как тебе кажется. – Оно и верно: большой пользы из своего житейского опыта ты не извлекаешь, – рассудила Гвен. – Но неужели самая удачная женская тактика сводится к тому, чтобы вечно оставаться двадцатилетней? – Ты просто заревновала, – сухо сказала Труди. – Вот и рассуждаешь как дамочка не первой молодости. Во всяком случае, не это надеялась я от тебя услышать.

В последний день отпуска Ричард пригласил Труди на лодочную прогулку. В озере отражалось низкое серое небо. – А здорово похоже на Виндермер, правда? – спросил он. Труди сроду не видела Виндермера, но согласилась, что очень, и посмотрела на Ричарда сияющими глазами двадцатилетней девушки. – Порой это местечко напоминает мне Йоркшир, – сказал Ричард. – Правда, только в пасмурные дни. А вон там, где горы, – ни дать ни взять Уэльс. – Именно это я тогда и сказала! – обрадованно воскликнула Труди. – Я сказала: Уэльс! Я сказала: это точно как Уэльс. А Гвен тотчас же стала спорить. Ты знаешь, она так стара душой, так заскорузла, да еще и школьная учительница... Кстати, ты давно с ней знаком? – Несколько лет, – ответил Ричард. – Гвен очень славная и большой друг моей матери. Можно сказать, едва ли не член семьи.

Поначалу Труди хотела съехать со своей лондонской квартирки в другое место, но потом похерила эту затею, поскольку ей все-таки неохота было покидать Гвен. Та каждый день видела Ричарда в школе и хорошо знала его мать. Кроме того, продолжительное знакомство Гвен с Ричардом помогало Труди заполнить пробел в сведениях о том отрезке его жизни, о котором она не имела ни малейшего представления и который, естественно, весьма и весьма интриговал ее. Она часто вбегала в комнату Гвен со своими наивными вопросами влюбленной девушки-подростка: "Гвен, как ты считаешь, если он дожидался меня у конторы и довез до дома, а потом назначил свидание на семь часов и еще пригласил вместе провести выходные... Что это значит, по-твоему?" – Он звал тебя к себе домой, чтобы представить матери? – безо всякого воодушевления осведомилась Гвен. – Нет, еще нет. О, ты полагаешь, он пригласит? – Да, я так думаю. Рано или поздно он это сделает. – Нет, ты правда так думаешь? – Труди с девической порывистостью обняла Гвен. – Когда приезжает твой отец? – слегка отстранившись, тихо спросила та. – Нескоро, если вообще приедет. Сейчас он не может покинуть Лестер и вдобавок ненавидит Лондон. – Ты должна вызвать его. А с Ричардом поговорить и решительно выяснить его намерения. Девушкам твоего возраста необходима за-щита. Труди то и дело расспрашивала Гвен о Ричарде и его матушке. – Они состоятельные люди? Что у них за дом? Почему Ричард до сих пор не женат? Его мать, она избалованная женщина? – Люси просто чудесная, – отвечала Гвен. – О, ты называешь ее Люси! Наверное, вы с ней очень близки? – Да, я почти член их семьи, – говорила Гвен. – Ричард часто упоминает об этом. Ты бываешь там каждое воскресенье? – За редкими исключениями, – говорила Гвен. – Иногда у них и впрямь бывает весело, а порой просто видишь свежие лица. – Почему же он не зовет меня знакомиться с матерью? – восклицала Труди. – Будь жива моя матушка и живи она здесь, в Лондоне, я бы уж, конечно, пригласила его домой, чтобы представить ей. – Неужели это так важно?! – Но ведь это был бы вполне определенный шаг... Мне все же хочется знать, что я для него значу. В конце концов, мы оба влюблены, и мы свободны. А то я порой начинаю думать, что у него в отношении меня вообще нет серьезных намерений. Но если он пригласит меня познакомиться со своей матерью, это будет вполне определенный шаг, правда? – Да, да, конечно, – отвечала Гвен. – Я даже чувствую, что не смогу позвонить ему домой, пока не встречусь с его матерью. Я бы стеснялась говорить по телефону. Я должна сначала познакомиться с ней. Это уже превращается в какую-то навязчивую идею. – Воистину так, – подтвердила Гвен. – А почему бы тебе не сказать ему: Ричард, я хочу познакомиться с твоей матерью? – Ну что ты, Гвен, есть вещи, которые девушка не может себе позволить. – Девушка – нет, но женщина-то может... – Опять ты цепляешься к моему возрасту! Я же говорила, что ощущаю себя двадцатилетней. Я осознаю себя двадцатилетней. Я – двадцатилетняя во всем, что касается Ричарда. Впрочем, я и не думала, что ты сумеешь мне чем-нибудь помочь. В конце концов, ты сама никогда не имела успеха у мужчин, так ведь? – Нет, не имела, – ответила Гвен. – Я с самого рождения была ужасно старой. – А я думаю, что, если хочешь иметь успех у мужчин, надо изо всех сил цепляться за молодость. – Мне кажется, мало проку в том, чтобы осуждать состояние, в котором пребываешь по не зависящим от тебя причинам, – рассудила Гвен. Труди расплакалась и убежала к себе, но спустя полчаса вернулась, чтобы задать Гвен еще несколько вопросов о матери Ричарда. Теперь она вообще редко покидала Гвен – разве что, когда уходила гулять с возлюбленным. Она уже потеряла всякую надежду и стала подумывать, что надоела Ричарду, как вдруг под Рождество он сказал: – Тебе надо бы прийти к нам и познакомиться с моей матерью. Надеюсь, встреча с ней доставит тебе удовольствие. Во всяком случае, мать с нетерпением ждет тебя. – Разве она обо мне знает? – Конечно. – О! – Наконец-то свершилось! Все чудесно! – воскликнула Труди, вбегая к Гвен и едва переводя дыхание. – Он пригласил тебя домой, чтобы познакомить со своей матерью, полуутвердительно спросила та, не отрываясь от тетрадок. – Но это очень важно для меня, Гвен! – Оно понятно... – Я собираюсь пойти в воскресенье к обеду, – сообщила Труди. – Ты будешь там? – Не раньше ужина. – Все это так много значит для меня, Гвен. – Это начало, – сказала Гвен. – Начало положено. – О, я убеждена в этом...

Ричард заехал за ней в четыре часа. Он выглядел озабоченным и, вопреки обыкновению, не распахнул для Труди дверцу машины, а только чуть подвинулся и подождал, пока она сядет рядом. Труди решила, что он, вероятно, нервничает в преддверии ее первого знакомства с матерью. Миссис Ситон оказалась рослой, чуть сутуловатой женщиной с редкими серебристо-белыми волосами и большими светлыми глазами. – Я надеюсь, вы будете звать меня Люси, – сказала она. – Вы курите? – Я? Нет, что вы! – поспешно ответила Труди. – Зря. Успокаивает нервы, – сообщила миссис Ситон. – Вероятно, пока у вас нет в этом необходимости. Не припекло еще. – Но ведь... – недоуменно пробормотала Труди. – Ах, какая прекрасная комната, миссис Ситон! – Люси, – поправила хозяйка. – Люси, – едва слышно повторила Труди, очень смущаясь и робко поглядывая на Ричарда. Но он пил чай и смотрел в окно, как будто пытался определить, когда же, наконец, распогодится. – Ричард должен отлучиться и будет к ужину, – сказала миссис Ситон, небрежно разминая сигарету. – Не забывай наблюдать часы, счастливец, ты слышишь? А Труди, я надеюсь, останется пока со мной. Уверена, нам найдется, о чем поговорить. – Она посмотрела на Труди и едва заметно подмигнула – будто бабочка взмахнула крылом. Труди приняла приглашение с заговорщицким кивком и изящно откинулась в кресле. Она ожидала, что Ричард сообщит, куда намерен отправиться, но он неотрывно смотрел в окно, отбивая пальцами нестройную дробь по обшивке дорогого кресла. – По воскресеньям Ричард всегда гуляет, – со вздохом заметила его мать, как только он вышел. – Да, да, я знаю, – сказала Труди так, что сразу стало понятно, кто составляет ему компанию на воскресных прогулках. – Я полагаю, вам хотелось бы знать о Ричарде все, – произнесла миссис Ситон таинственным шепотом, хотя поблизости никого не было. При этом она тихонько и гнусавенько засмеялась и подняла плечи так высоко, что едва не коснулась ими ушей. Труди неумело скопировала ее жест и придвинулась поближе. – О, да, миссис Ситон, – сказала она. – Люси! Вы должны называть меня Люси, я же говорила. Я хочу, чтобы мы с вами стали настоящими друзьями и чтобы вы чувствовали себя у нас прямо-таки членом семьи. Хотите осмотреться в доме? Она повела Труди наверх и показала свою пышную спальню, одна стена которой была сплошь зеркальной, так что все предметы в комнате, в том числе и фотографии Ричарда и его отца на ночном столике странно раздваивались. – Это Ричард на пони. Он обожал своего пони. Мы тогда жили в деревне. А вот отец Ричарда в самом конце войны. Что вы тогда делали, милая? – Училась в школе, – со всем возможным простодушием ответила Труди. – Боже мой, как я ошиблась, – сказала миссис Ситон, задумчиво глядя на нее. – Я-то думала, вы ровесница Ричарда и Гвен. Гвен так мила. А вот Ричард-выпускник. До сих пор не могу понять, почему он пошел в школьные учителя. Впрочем, о нем хорошо отзываются. Все, кроме Гвен. Вам нравится Гвен? – Гвен гораздо старше меня, – невпопад ответила Труди, расстроенная предположениями миссис Ситон относительно своего возраста. – Она должна вот-вот объявиться. Гвен всегда приходит к ужину. А теперь я покажу вам другие комнаты и логово Ричарда. На пороге комнаты Ричарда его мать на миг замешкалась и, зачем-то прижав палец к губам, оставила дверь открытой. По сравнению с другими комнатами эта оказалась темной, неопрятной, похожей на спальню школьника. Пижамные штаны Ричарда валялись на полу рядом с кроватью, на том самом месте, где он из них вылез. Подобное зрелище было уже знакомо Труди по их с Ричардом посещениям гостиниц в долине Темзы. – Ах, как неопрятно, – сказала мать Ричарда, удрученно качая головой. Когда-нибудь он разведет тут мышей. К ужину пришла Гвен и повела себя совершенно как дома: сразу отправилась на кухню делать салат. Миссис Ситон нарезала ломтиками холодное мясо, а Труди отиралась поблизости, прислушиваясь к их беседе, свидетельствовавшей о долгих и довольно тесных отношениях. Было заметно, что мать Ричарда заискивает перед Гвен. – ...Нет, дорогая, сегодня ее не будет. – А Джоанна? – Видишь ли, поскольку это первый визит Труди, едва ли она приедет. – Помоги-ка мне сервировать стол, – позвала Гвен Труди. – Вот здесь ножи и вилки. За ужином миссис Ситон сказала: – Как-то странно и необычно, что за столом нас только трое. Обычно по воскресеньям у нас так весело. На следующей неделе, Труди, вы должны непременно прийти и перезнакомиться со всеми нашими, не правда ли, Гвен? – О, да, – согласилась Гвен. – Непременно. – Ричард припозднится и едва ли сможет проводить вас домой. Несносный мальчишка, о чем он только думает? – сказала мать Ричарда. По пути к автобусной остановке Гвен спросила: – Ну, как, теперь ты довольна, что встретилась с Люси? – Вроде да. Но Ричард мог бы и остаться. Тогда было бы совсем здорово. Полагаю, он хотел, чтобы я самостоятельно с ней пообщалась. Но вообще-то я очень нуждалась в поддержке. Должно быть, он не думал, что ты будешь к ужину. Наверное, считал, что мы с его матерью проговорим целый вечер. – По воскресеньям я всегда ужинаю у Люси, – сказала Гвен, пожимая плечами. На следующей неделе Труди виделась с Ричардом всего один-единственный раз в кафе, и то очень недолго. – Экзамены, – извинился он. – Я очень занят, дорогая. – Экзамены под Рождество? Мне казалось, они уже прошли. – Подготовка отчета, – поправился он. – Уйма работы. Он отвез Труди домой, чмокнул в щеку и уехал. Глядя вслед машине, она вдруг почувствовала, что ненавидит его усики. Но тотчас же одернула себя и решила, что еще слишком юна, чтобы обсуждать таких мужчин, как Ричард. Он заехал за ней в четыре пополудни в воскресенье. И объявил: – Матушка жаждет видеть тебя и надеется, что ты останешься у нас до ужина. – Но ты никуда не уйдешь, Ричард? – Нет, сегодня нет. Однако ему все же пришлось отправиться на какую-то встречу, о которой мать напомнила сыну тотчас же после обеда. Труди рассматривала альбом с фотографиями, затем слушала пространные рассказы о том, как миссис Ситон познакомилась с отцом Ричарда в Швейцарии и что он носил в те времена. В половине седьмого начался ужин. Присутствовало трое дам, включая Гвен. Одна, ее звали Грейс, была довольно смазлива, с ее личика не сходила удивленная мина. Другая, по имени Айрис, выглядела аж лет на сорок. У нее была подчеркнуто грубоватая повадка. – И где же его носит, нашего свинтуса Ричарда? – спросила она. – Откуда мне знать, – со вздохом сказала мать Ричарда. – Разве могу я у него спрашивать? – Не судите его строго. Он много работал на этой неделе, наш непревзойденный милый учитель, – сказала Грейс со своей удивленной гримаской. – Весьма посредственный, должна вам заметить, – вставила Гвен. – А мне кажется, – заспорила Грейс, – что в школе он просто великолепен. – Этот шекспировский тип действительно бывает великолепен, но только в самом конце весеннего семестра, перед отпуском, – проворчала Айрис. – Жму ему за это лапу, старому свинтусу. – Замечательно, Айрис, – воскликнула мать свинтуса. – Ты тоже должна признать, Гвен... – Очень дурной актеришко, если уж поминать Шекспира, – отрезала Гвен. – Возможно, ты и права, но ведь его ученики – всего лишь дети. Для них достаточно и тех способностей, которыми он наделен, – печально промолвила миссис Ситон. – Я обожаю Ричарда, – сказала Грейс, – когда он напускает на себя такой деловой, такой важный вид. – О да, – согласилась Айрис. – Ричард просто прелесть, когда начинает корчить из себя важную особу. – Да, да, это так, – с благоговейным обожанием сказала его мать. Знаете, это было в самом начале его учительской карьеры, однажды он... Когда все расходились, миссис Ситон сказала Труди: – Вы придете на следующей неделе, не правда ли? Я хочу, чтобы вы чувствовали себя здесь совсем своей. Будут еще двое подруг Ричарда, я хочу, чтобы вы и с ними познакомились. Старые добрые друзья... По дороге к автобусной остановке Труди спросила Гвен: – Ты не находишь, что это как-то глупо – бывать у миссис Ситон каждое воскресенье? – И да, мое юное создание, и нет. Время от времени видишь там свежие лица. А это уже какое-никакое развлечение. – Ричард когда-нибудь бывает с вами? – Нет, обычно он где-то пропадает. Да, впрочем, ты прекрасно знаешь, где. Остаемся только мы и миссис Ситон. Труди вдруг остановилась посреди мостовой. – А эти женщины, они кто? – спросила она. – О, это старые подруги Ричарда. – И часто они видятся с ним? – Теперь уже нет, милая. Теперь они просто члены семьи.