Текст книги "Великий казахский роман"

Автор книги: Муслим Булат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Хунгират

Хунгират – концептуальное понятие в истории казахов начала-середины 21 века, переосмысленный этноним «конырат», историческая общность южных казахов, создавших в Смутные времена на исторической территории проживания коныратов своё государство. Как его определяет Ерлан Нугуманов, видный казахский публицист, энциклопедист и этнический конырат, «хунгираты – это не племя, не народ, не этнохороним (хотя населённые пункты с подобными названиями существуют), это больше собирательный образ некоторых южных казахов, некий усредненный профиль политических, экономических, религиозных и культурных взглядов, существовавших и ограниченных во времени и суверенитете. Хунгираты – это примерно как усташи (только без заведомо негативных коннотаций), сионисты или, что, вероятно, более понятно, младотюрки. Это, так сказать, младоказахи или младоконыраты, небольшая, но достаточно яркая вспышка пассионарности на голубом небе казахской истории» [источник не указан].

Происхождение

Считается, что хунгираты пришли вместе с монголами и осели к юго-востоку от Семиречья, на территории бывших Южно-Казахстанской, Кзыл-Ординской и (в меньшей степени) Жамбылской областей. Название племени не сильно изменилось с тех пор: хунгират, унгират, конгират, кунград, хонгэрэд.

Происхождение названия «хунгират» имеет несколько версий. По одной из них «хунгират» на древнемонгольском языке означает «хун» (лебедь, благородная птица) и «ард» (племя), то есть, «племя лебедей» или «лебединое племя». Ср. этимологию слова «казах»: «каз» (гусь) и «ак» (белый) – «белые гуси». Тотемическое значение птицы как символа свободы в пространстве неба, проецируемое на свободу в пространстве бескрайней степи, вероятно, могло проявляться в самоидентификации.

По другой версии, этноним имеет происхождение от слова «хун» (солнце; ср. с казахским «кун»). Соответственно, «хунгират» – часть хуна, дети солнца. Космологическое соответствие «казахи – хунгираты» проявляется и в этой версии: казахи также ассоциируют себя с солнцем, даже на флаге Казахстана – солнце (впрочем, как и птица). Известная легенда о происхождении рода Чингиз-хана от бога солнца, от которого якобы зачала его пра(пра…)бабка, подтверждаемая такими его собственными словами как «как в небе есть место лишь для одного солнца, так и в Монголии должен быть только один владыка» и объясняющая рыжий цвет волос чингизидов, может отражаться и в этимологии хунгиратов. Рыжий цвет, это монгольское «конгир» или казахское «коныр», как морфема слова «конырат» и как описание оттенка волос, несостоятелен: коныратов-шатенов практически не бывает, они почти сплошь – уверенные смуглокожие брюнеты.

Ещё по одной версии «конырат» означает «кум» (песок) и «кырат» (холм) – песочный холм. Вероятно, эта версия достаточно поздняя, времени уже после объединения Казахского ханства, и чисто казахская, когда хунгираты-коныраты поселились в Бетпакдале на самом юге бывшей Республики Казахстан, в пустыне Кызылкум и Жетысае – древней столице казахских хунгиратов.

Возможно, изначально слово «хунгират» имело звукоподражательное значение. Возможно, этим словом обозначалось, как звучит голос гуся (ср. версию о «лебедином племени») или ржание лошади (ср. версию про «коныр ат»), осла или даже верблюда. Использование последних хунгиратами в качестве транспорта в караванной торговле на территории от монгольской Гоби до пустынь вокруг Аральского моря известно издревле. Звериный тотемизм в этимологии этнических образований в значительной мере присущ центральноазиатским народам. По сведениям различных источников хунгираты играли важную роль в истории Центральной Азии в средние века. Считается, что т.н. «Унгират» – название политического объединения степных народов, переселившихся в Европу в 11-12 вв., известных как венгры, hungarians. «Унгират» – не что иное как хунгиратский каганат (не путать с Великим Хунгиратским каганатом), кочевое государство, чем и были венгры на момент переселения в Европу.

Очевидно также, что монгольское племя кереитов тождественно хунгиратам. Отсюда Керей – первый из ханов Казахского ханства – представитель племени хунгиратов. Дуализм власти Керей – Жанибек (первый и второй ханы казахов соответственно) символично намекает на первенство двух монгольских племен – хунгиратов (Керей) и аргынов (Жанибек) – среди всех казахов. Впрочем, подобные версии, а в особенности утверждения о значимости тех или иных племен среди казахов, весьма спорны и опровергаются современными историками.

Таким образом, хунгират – понятие собирательное. Этим именем фактически начиная с образования Казахского ханства в середине 15 в. можно было называть кого угодно и при каких угодно обстоятельствах. Аналогичную коннотацию имеет и собственно термин «казах» – общее название группы племен разного происхождения, просто любой человек в степи, без деления на жузы, племена и ру, отдельные роды. Существует мнение, что коныратами являются и аргыны, и некоторые торе, например, толенгиты. Что так в реалиях 14-17 вв. называли не отдельную этноплеменную группу, а любые степные отряды военных наёмников, наличие которых подтверждается рядом авторов у чингизидов, тимуридов, монголов, моголов, крымских татар, джунгар, киргизов, узбеков, тибетцев и т.д.

Хунгиратский каганат

Хунгиратский каганат (в некоторых источниках – Великий Хунгиратский каганат, в некоторых – нет) – моноэтническое государственное образование хунгиратов середины 21 века, возникшее после Великой войны 2024-27 гг. на территории Южного Казахстана, вдоль и севернее реки Сырдарья. Первым правителем – каганом Хунгиратского каганата стал некий Кайрат Айдарбек, в прошлом известный деятель искусств, певец и композитор, народный герой южных казахов. Власть Айдарбек получил стихийно, при достаточно хаотичных обстоятельствах: во время концерта, на котором он выступал с микрофоном, толпа зрителей, разгоряченная его пламенными словами, прорвала ограждения перед сценой, подняла Айдарбека на руки и начала подбрасывать. Этот акт признания народной любви и власти в духе казахских ханов явился некой сакральной основой для развития националистического движения и возврата к патриархально-родовой структуре Хунгиратского каганата по подобию Казахского ханства 15-18 вв. При этом взятое на идеологическое вооружение объявление новообъявленного государства «каганатом» было направлено и на более далекие идеалы родово-племенного мировосприятия времен раннего средневековья 7-13 вв.

Айдарбек же, будучи весьма популярен среди широких слоев казахоязычного населения, особенно на юге Казахстана, обладая чисто хунгиратской внешностью (высокий, светлолицый казах тюркского типа), исполняя песни преимущественно на казахском языке, в т.ч. композиции Калдаякова, Байсеуова и других казахских композиторов, а также непременно собственного сочинения, ведя бурную культурную деятельность за пределами музыки (снимая фильмы на казахском языке, издавая книги, помогая супруге издавать детские книги с казахским фольклором), будучи почетным кавалером национальной гвардии, почетным гражданином гг. Кызылорда, Шымкент, Байконур, будучи уроженцем города Туркестан, амбассадором ряда НПО, хозяином ряда местных предприятий – ресторанов (тойхана, а также сетевых заведений с казахско-халяльной тематикой и фастфудом типа «лаваш» – южноказахским обозначением традционного турецкого блюда «донер кебаб»), АЗС, скотоводческих ферм, теплиц, магазинов брендовой и торжественной одежды (т.н. toi boutiques), парфюмерной линии, школ по вокалу, школ по хореографии, фото– и видеостудий (т.н. toi production), ивент-агенств, владельцем нескольких белых, белоснежных и чёрных Toyota Land Cruiser/Land Cruiser Prado моделей 100, 105, 120, 150, 200, 300, 400 с госномерами 777, 222, а в ряде случаев и 666, водя дружбу с локальной олигархической верхушкой, выступая на свадьбах, днях городов, празднованиях наурыза, вкладывая значительные средства в строительство мечетей, частных детских садов, спортивных комплексов, торговых центров, базаров, преимущественно в гг. Шымкент и Туркестан, явился «идеалом хунгирата 21 века» [источник не указан], отчего был поддержан широкими слоями населения, даже не имея значительных политических карьерных успехов до своего восхождения.

Айдарбек написал музыку и частично текст гимна Хунгиратского каганата. В опусе этом, торжественно-величественном, используются характерные для самого Айдарбека мотивы – традиционная казахская мелодичность, глубокая элегическая патетичность, фокус на голосе исполнителя (песня написана для т.н. «бархатного» тембра самого Айдарбека, впоследствии редко воспроизводилась вживую и почти никогда – с участием других певцов; существовал и вариант гимна без слов). Слова гимна (полный текст гимна на сегодняшний день утрачен) содержали восхваления родины и земли, а также её космическую связь с небом, вселенной, глубокую духовность хунгиратского народа и безграничную любовь к каждому гражданину этой прекрасной страны.

Перед рассветом

В сентябре 2018 года издательстве «Жана Алаш» вышла книга под названием «Перед рассветом». Автором книги значился некий Алихан Бокехан.

Книга эта была художественной. Она рассказывала о событиях, якобы происходивших, начиная с 1937 года, на территории Казахстана, советской России и еще нескольких стран.

Автор, Алихан Бокехан, в предисловии книги обстоятельно излагал свою собственную биографию. Свое происхождение он вёл, как это принято у казахов – а себя он называл истинным, так называемым naghyz, казахом – от, или вернее сказать, до седьмого колена, перечисляя последовательно собственные zheti ata. Сам так называемый Алихан Бокеханов родился, по его сведениям, в 1997 году. Его отца звали Нурик, но лишь по паспорту, таким русифицированным и советизированным псевдоказахским именем, подобно именам Алик или Ерик, которых в исконно казахской традиции на самом не было. Полностью отца автора звали Нурмухаммед, такое имя ему вместе с азаном читали в ухо на седьмой день после рождения. Таким образом, полное имя автора было Алихан Нурмухаммедович Бокеханов. Нурмухаммед (Нурик) Бокейханов родился в 1977 году. Его отцом был некий Валихан Букейханов, родившийся в 1957 году. Его отцом в свою очередь был Аблайхан Букейханов, родившийся в 1937 году. Отца Аблайхана Букейханова звали Алихан Букейханов. Тот самый Алихан Букейханов, выдающийся казахский политический деятель, первый Председатель Правительства государства Алаш.

Еще два «ата» особого значения не имели, писал в предисловии автор. Ибо события книги имели место относительно непосредственно того самого Алихана Букейханова, прапрадеда автора, и его современников.

***

– У нас есть ровно восемьдесят лет, – заявил Алихан. – С 1937-го по 2017-й включительно. Мы должны все досконально расписать. Как всё было. И стало. Наш взгляд на историю. Как она произошла.

– Это сложная задача, – отвечал Алихану соавтор Ахмет, – У нас есть официальная история. А ты предлагаешь ее… фактически… – его речь замедлилась в неуверенности, он наморщил нос под очками, – переписать…

– Икзактли! – ответил энергично Алихан. – Мы должны встать, так сказать, по ту сторону баррикад.

– Каких баррикад? – недоумение спросил Ахмет.

– Баррикад, которыми заставлена наша многострадальная, обнищалая история.

Они вышли из зала "Boke" гостиницы "Alash", в которой проходили некоторые из собраний Совета. Перед ними открывался изумительный майский вечер: столичный Оринбург, полноводная река Орал с множеством паромов, небольших яхт и увеселительных катамаранов, белые лебеди, водные ресторанчики. На берегу кейтеринг, еще ресторанчики, парковая зона с благородными деревьями, а чуть поодаль – монумент Независимости – 370-метровая стела с орлом на вершине, установленная в 1997 году, в честь юбилея этой самой независимости.

Молодые люди продолжили разговор прямо на ступенях отеля.

– Очень сложная эпоха, – задумчиво сказал Ахмет. – Старые времена, много событий, мало документированной информации. Мы не потянем контекст, антураж, реалии того времени. Плюс, опять же, история. Наука же. Клио тебе муза, может быть, а мне – немощная сестра, больная неизвестным и неизлечимым заболеванием.

– Брат музы. Аполлон Байтурсунский, – и Алихан звучно засмеялся, глядя на интеллигентного субтильного друга в тяжелых круглых очках. – Ничего, среброокий, призовём твою старшенькую сестрицу Каллиопу, у тебя с ней отношения получше. Уколим общество острым жалом «Комарика»88
  Имеется в виду книга Ахмета Байтурсынова «Маса» («Комар», 1911).


[Закрыть]. И тогда, – он указал на стелу с орлом, – взовьёмся стаей гордых птиц мы в синеву, как писал твой незабвенный предок. Как там было? – «Будь счастлив, мой Ахмет!»99
  Цитата из романа Султанмахмута Торайгырова «Камар Сулу» (1914), перевод Н.Титова


[Закрыть]

***

На правом берегу Орала, чуть поодаль от пляжа Алтынкум, среди густой зеленой рощи стоял дом Бокехановых. Двухэтажный особняк в русском стиле, выкрашенный белой краской, он возвышался горделивым лебедем на берегу небольшого пруда, в котором отражался вечнозеленый изумруд здешних сосен.

Бокеханов и Байтурсынов расположились на веранде, чуть нависавшей над этим прудом. Хозяин приказал принести чая с пряниками и меиз-орик, сушеными фруктами. Друзья удобно расположились в плетеных креслах, расстегнули воротники своих мундиров и продолжили разговор.

– Надо, чтобы книга раскрывала героизм строителей Алаш, их добродетели и ценности. Без прошлого нет будущего, – энергично излагал Ахмет.

– Давай ещё Абая приплетём. Кто обезглавил Кенесары, заразил Шокана и опечалил Асана Кайгы?1010
  Исторические реалии про известных казахов: хан Кенесары был обезглавлен киргизами, Шокан Валиханов заболел туберкулёзом, от которого скоропостижно скончался, а Асан – казахский акын, прозвище которого – Кайгы («печальный»).


[Закрыть]

– Русские?

– Толпа! У толпы нет ума. «Сумей направить толпу на путь истинный,» – на лице Алихана заиграла довольная от своего остроумия улыбка.

Ахмет нахмурился.

– Опять ты про «моего предка», издеваешься, – проворчал он себе под нос, – а ведь я хочу, чтобы был смысл. Мораль. Назидание.

Бокеханов прыснул. «Абаизмы,» – подумал он, но видя серьезное расположение друга и зная его обидчивость, решил все-таки вернуться к более серьезному обсуждению темы. Он сказал:

– Предок твоего предка был бай – Турсун. Моего – хан Боке. Мораль у них была… М-м-м… – он замялся, – … феодальная? буржуазная? национал-либералистическая? И это ничего, мы пережили этот период, довольно сложный и спорный период нашей истории, начало, становление нашего государства. В Японии тоже был милитаризм – стали империей. Мы же стали Европой.

– К чему ты клонишь? – недоуменно спросил Ахмет, поправляя свои круглые очки, то и дело съезжавшие с его носа.

– Я к тому, что алашизм двадцатых, ревущий о-о-о… – ему так понравилась эта связка слов, что он на миг потерял мысль, – … о национальном государстве с «правыми» идеалами, и современное наше государство, интегрированное в общеевропейскую парадигму, – не совсем одно и то же. И извлекать из истории кости, – он взял в руки большой желтый плод сушеного абрикоса, разделил на две половинки и показал большую бурую косточку, – выдавая их за плоды, – неправильно. Это ясно и неоспоримо так же, как свет луны ночью и сияние солнца днем.

– Согласен, – отвечал Ахмет, – но мы с тобой слишком воспитанны, культурны, образованны, интеллигентны. Мы знаем и чувствуем всю нашу историю во всей её толще, довлеющей над нами. А народ, и молодые поколения особенно, я чувствую и вижу это здесь и там, народ живёт на энергии инерции достижений двадцатых-тридцатых-сороковых плюс питается ненавистью к оккупантам-русским и их возврату к «совку». А своего, чего-то нового наша идеология не порождает. Ты же тоже видишь это, Али!

– Ахметик, история – всего лишь история, и мы её пока ещё не пишем сами, а описываем, как что было с нашими достопочтенными дедами.

– Ты себе противоречишь, – поднялся с кресла Ахмет, – ты же сам призывал призвать… – он замялся, – …Каллиопу.

– Нет, я призывал Каллиопу на помощь творческому процессу, не более. Но если ты настаиваешь на том, чтобы «Перед рассветом» светила в будущее, нам надо опираться на более современные ценности.

– А они у нас есть. Рассвет еще впереди. А сейчас – самый тёмный час.

Хунгират

Хунгираты обладали обширными культурными связями, достаточно развитыми для довольно молодого государства с вполне определенной политической повесткой. Они контактировали с семиреченскими казахами, через таразитов – с киргизами, с жанаалашским государством, с туркменами – через свою кзылординскую ветвь, монголами (по зову исторической памяти), а также с русскими и узбеками. Культурная диффузия между хунгиратами и узбеками началась задолго до появления собственно хунгиратского государства и продолжалась на протяжении всей их истории. В Узбекистане проживало от 50 до 80 тысяч этнических хунгиратов (точные сведения по данному вопросу отсутствовали ввиду слабой осведомленности хунгиратов о своем общем числе, быстрым и неконтролируемым демографическим ростом начала века, отсутствием у узбеков шежире, в результате чего невозможно было определить, являются те или иные махалля в Ферганской долине узбекскими, хунгиратскими или какими-либо ещё – всех причисляли к титульной узбекской нации), в Хунгиратском каганате на момент его появления – по меньшей мере 340 тысяч узбеков, не считая трудовых мигрантов и «казахов», переписанных или переписавшихся в них в разное (докаганатское) время и по разным причинам. В дальнейшем данные глубокие взаимодействия между этносами только упрочились несмотря на то, что Узбекистан так и не открыл границ с Каганатом для свободной миграции между странами.

В смысле социального расслоения псевдокастовая иерархия, предложенная хунгиратами с титульным правом её возглавлять, узбекам, жившим в городах и сёлах хунгиратских земель, была весьма удобна. Будучи хорошо организованной, традиционной, патриархальной структурой, монолитности которой завидовали все казахи, обладая при этом чёткой системой ценностей (o’z uy = o’z mahalla = O’zbekiston), выдающимися организационными, хозяйственными способностями, ремесленно-строительными навыками, а также умением наживать и управлять капиталом, узбеки не стали кшатриями при хунгиратах-брахманах, но своеобразной этнической буржуазией ростовщически-олигархического толка, как примерно еврейская ростовщическая буржуазия во времена Второй Французской республики и Второй же империи. Узбеки при хунгиратах, как отмечает исследователь, были примерно тем же, что и хунгираты – в масштабах Казахстана, обширной, сплочённой группой, более динамичной, более адаптированной в розничной экономике, коммерции и собственному дело в противовес остальной, менее «шустрой» части народа [источник не указан].

В Узбекистане же хунгираты, напротив, пребывали в состоянии пролетариата, всё ещё эксплуатируемого, но уже достаточно зрелого для больших свершений и предпосылок для воссоединения с собственным этническим большинством через границу на севере. Увы, хотя формально и символически их репатриационным устремлениям оказывалась всяческая поддержка (каган лично бывал в Узбекистане, вёл переговоры с местными властями, посещал хунгиратские махалля, а также давал феерические концерты с аншлагами на главных аренах крупнейших узбекских городов, тем самым эффектно пополняя собственную казну), на деле с официальным Ташкентом существовал тайный акт о обоюдном сдерживании: казахские узбеки не покидают Каганат, а узбекские хунгираты остаются в своих территориальных анклавах.

Первый каган выступил также с рядом общественных инициатив, которые были наполнены стремлением к укреплению связей между двумя народами (год Узбекистана в Каганате, упоминавшиеся выше собственные турне по Узбекистану) и постоянно эксплуатировал тезис о едином центре цивилизации Средней Азии, где братские народы узбеков и хунгиратов объединены общей судьбой, общими ценностями и общим будущим. Тамерлана он считал/называл «великим общим предком», барласов – «протохунгиратами» (что, в сущности, не имело никакой исторической обоснованности), а Ташкент – колыбелью этой самой единой цивилизации. В числе его инициатив было создание совместного хунгиратско-узбекского производства доступного кино и ТВ, в котором, по его замыслу, должны были сочетаться хунгиратские капиталы, узбекистанская кинопрозводственная инфраструктура и общий, понятный обоим народам и таргетируемый на оба народа контент, который мог бы окупаться именно при объединении аудитории двух государств в единый рынок развлечений, как традиционно кинопрокатный и телевизионный, так и онлайновый.

С онлайном у хунгиратов было довольно плохо. Интернет, после обретения суверенитета, испытал мгновенную экономическую, а следом и политическую инфляцию в весьма чувствительных масштабах.

Структура потребления интернет-контента хунгиратов до и сразу после образования Каганата существенно не отличалась от общеказахской: преобладали большие глобальные сервисы вроде большой двойки Google-YouTube и Facebook-Instagram; далее шло заметное количество русскоязычного и производимого в России контента, включая большую двойку Яндекс и Mail.ru Group; следом располагался контент локального производства, известный как Казнет, причём без каких либо топовых контент-агрегаторов/продюсеров, полностью многополярный в своей бесполярности. Российские операторы транзитного интернета выполняли двоякую функцию: доставки Рунета и транспорта глобального трафика. Часть глобального трафика кэшировалось, но для обновления кэшей все равно требовалось международное соединение в глобальную сеть. Казнет жил сам по себе в пределах Казахстана, никуда не экспортируясь, но при этом ориентируясь полностью на внутреннее потребление. Соотношение всех трех слоев контента в общем трафике к абоненту составляло примерно 50, 25 и 25%. Пока г-н Айдарбеков не "наступил на горло всем чужим песням" и не ограничил (временно) суммарный объем потребляемого внешнего трафика на 50%, изменив тем самым соотношение до 37,5, 12,5 и 50% соответственно. Кэш качал и раздавал трафик исправно, учитывая уровень присутствия самого кагана, а также всей культурно-политической верхушки в YouTube и Instagram; пропускной способности каналов на Россию (транзитом через Алаш) хватало на его наполнение. Локальный контент, производимый преимущественно у семиреченских казахов (в Каганате не было собственных больших платформ), был доступен по оптике вдоль дороги на старую Алматы. Рунет грузился слабовато, но это было меньшей из проблем ввиду достаточно низкого проникновения русского языка (территория Каганата была на момент образования самой нерусскоговорящей среди регионов Казахстана, впоследствии эта тенденция ещё более укреплялась). Узбекский и казахский контент превалировали.

Но через какое-то время последствия бебибума начала 2000-х дали о себе знать. Подросло поколение, для которого YouTube был что пелёнки для мозгов, и которое требовало больше и больше контента, короткого и чрезвычайно разнообразного контента, практически не кэшируемого. И, как показала практика, не воспроизводимого локально. Младохунгираты ориентировались исключительно по цветам и формам иконок приложений на своих экранах, в самом раннем возрасте переставая кликать только красный квадратик со значком ►, и расходовали экранное время (а также трафик) на россыпь видеоферм всех доступных форматов (классика, 3D, иммерсивка, многопоточная интерактивка/групповые коммуникации и т.д.), которые разрабатывались, становились популярными и хостились в Корее, Китае, Индии, США, Узбекистане – где угодно, но не в Хунгиратском каганате и даже не в Семиречье.

YouTube с его кэшами никак не мог угнаться за модой на функционал и новые и новые форматы. Постаревшему Айбарбекову нечего было предложить взамен. 0,8 млн молодых людей, никогда не посещавших ни одного онлайн-концерта К.А., более того, не смотревших ни одного его клипа до конца (суммарно более 120 млн просмотров на YouTube) и не слушавших ни одной его песни (суммарно менее 600 тысяч прослушиваний в музыкальном стриминговом сервисе Humn (вероятно, от англ. hymn + hunn), популярном среди хунгиратской молодежи), ежеминутно генерировала 1,5 млн хитов на загрузку коротких видео, то есть, почти 2 видео на пользователя в минуту, и ни одно из них не было сгенерировано или закэшировано на серверах в Шымкенте, культурной столице Средней Азии1111
  В течение 2020 года Шымкент был культурной столицей СНГ.


[Закрыть].