Текст книги "Белые крылья зиккурата"

Автор книги: Морвейн Ветер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Глава 1. Крылья цвета неба

Когда рождается талах-ар, предназначенный для Короны Севера, талах-ан, который принимает его на руки, посылает гонца в храм талах-ир. Один из пятнадцати, рождённых в ту же луну, будет посвящён солнцу и станет аран-тал. Аран-тал – правая рука намэ, его меч и его щит. Но талах-ир не могут сказать, кто из юношей больше подходит на роль аран-тал, а кто останется в касте. Обычно их растят вместе со всеми первые шесть лет. Потом талах-ир принимают решение.

Когда мне было шесть, я мечтал сыграть мелодию, которую услышат даже мертвые.

За пять недель до начала войны Вечного Рима с Короной Севера

Талах-ар-намэ Лира Савен, пятнадцатая по рождению в своём храме и первая в Короне Севера, стояла на балконе и глядела на море, бьющее о фундамент зиккурата. Золотые волосы хлестали Лиру по плечам, развевались на ветру полы белоснежной мантии с голубой окантовкой. Несомые лёгкими порывами трепетали маленькие пёрышки на изгибах серых, как грозовое небо, крыльев. Я не видел её лица, но она заранее вызывала у меня неприязнь. Наверное, я был единственным Крылатым в семи сторонах, у кого Лира Савен вызывала такие эмоции, и наверняка она удивилась бы, узнав об этом.

Намэ повернулась, и я упал на одно колено, приложив руку к груди. Взгляд мой был опущен, как предписывал этикет.

– Дайнэ Инаро? – голос её оказался необычайно мелодичным, будто хрустальная трель арфы.

– Да, намэ.

Белоснежная рука коснулась моего лба. Затылок пронзили иглы боли.

– Встань, аран-тал, и взгляни мне в глаза.

Я не хотел видеть это лицо, но мог только подчиниться. Когда наши взгляды с намэ встретились, я замер. Перестал чувствовать бег времени, тепло солнца, согревающего мои плечи, прохладу ветра, шелестевшего в складках одежд. Лица всех Крылатых совершенны или близки к совершенству. Разница лишь в деталях вкуса создателей. И всё же у каждого Крылатого своё лицо. У каждого своего взгляда и изгиб губ. Меня, родившегося при храме талах-ир, трудно поразить красотой, но свет, изливавшийся из этих глаз цвета осеннего моря, завораживал. Лишал воли.

Ей не нужен таар*, чтобы вызывать любовь. Ей не нужно принуждать к подчинению.

– Это новое оружие талах-ар? – выдохнул я, продолжая смотреть на неё и не двигаясь.

Она подняла брови.

– Ваши глаза.

Она рассмеялась.

– Спасибо. Это был… необычный комплимент. Идёмте.

Я последовал за ней через мраморную колоннаду на полшага позади, как требовал того этикет. Мы вышли на лестницу и спустились на нижнюю террасу, которая оказалась совсем небольшой. Здесь не было парапета, зато по полу рассыпались подушки в шёлковых наволочках. Между ними стоял поднос с фруктами и вином.

Намэ опустилась на одну из подушек и, откинувшись к стене, прищурилась, глядя на солнце. Лицо её стало совсем детским. Она сидела так несколько секунд, потом, будто вспомнив обо мне, подняла удивлённый взгляд. Тонкая рука взлетела в воздух, как крыло чайки. Я увидел два серебряных кольца – на большом пальце и на безымянном.

– Присаживайтесь, – она указала на подушки напротив.

– Благодарю, – я коротко кивнул и сел.

– Вы попрощались с друзьями? – спросила она.

Я опустил голову в знак подтверждения.

– Хорошо… – сказала она медленно, хотя радости в её голосе не было. – Тогда мы можем отправляться сегодня же.

– Простите, намэ… могу я спросить?

– Вы можете называть меня Лира. Спрашивайте.

– Благодарю, намэ. Куда мы отправляемся?

– Мы отправляемся в Помпеи. Мы будем говорить там с патрициями даэвов.

Я промолчал.

Странно, я ничего не чувствовал. Я никогда не мечтал странствовать, никогда не хотел увидеть южные города и тем более не желал ничего знать о даэвах. Цепь предназначения связала меня с именем Лиры Савен.

Когда мне было шесть, и у меня отбирали флейту, я плакал.

Когда мне было десять, я тайно мечтал о том, что, научившись драться, сбегу и снова займусь любимым делом.

В четырнадцать я кричал, хулиганил и вопрошал у старого седого аран-тал Вермина: почему я? Кто так решил? И почему я, дитя свободного народа Крылатых, один из шести тысяч, должен стать рабом колдовского обруча – и незнакомой мне Лиры Савен?

Что ж, теперь мне было девятнадцать, и я стал гораздо сдержаннее многих сверстников. Свыкся с мыслью о том, что жизнь моя мне не принадлежит, что я могу забыть о собственной воле и не тратить силы на надежду. Перестал привязываться к людям, всё сильнее чувствуя приближение рока, и оказался прав. В конце крылатого мая, на два года раньше церемонии посвящения, талах-ар намэ призвала меня к себе. Я не спрашивал причин. В те дни всё было мне ещё более безразлично, чем в предыдущие годы.

– Я думаю, ваши покои будут справа.

Когда мы миновали порог небольшого летучего замка, намэ развернулась ко мне и легко улыбнулась. Я пожал плечами.

– Посмотрите, нужно ли вам что-то, кроме обычной обстановки.

Как и было приказано, я открыл правую дверь и оглядел просторную комнату. Здесь обнаружил широкую кровать с балдахином, комод, письменный стол. Замер на секунду. На столе лежала флейта. Сжал зубы.

– Благодарю. Мне ничего не нужно. Я должен осмотреть и ваши покои.

Лира кивнула и отошла, пропуская меня вперёд. Это не было простым любопытством. Я ещё плохо знал, что значит быть аран-тал, и потому хотел сделать всё так, как меня учили.

Вторая спальня казалась отражением первой. Такие же обои из голубого шёлка. Просторная кровать, стол и шкаф. Я открыл его, осмотрел полки. Ощупал матрас.

– Мы будем в пути три дня. Вообще-то можно меньше, но талах** Райне просил меня собрать кое-какие материалы по дороге. Надеюсь, у вас нет воздушной болезни? – обернувшись, я заметил тень беспокойства на красивом лице.

Намэ надо мной смеялась.

– Не знаю. У нас есть три дня, чтобы прояснить этот вопрос.

Намэ постояла некоторое время молча, будто что-то выискивая в моём лице, потом направилась в комнату, чтобы положить на кровать кейс с личными вещами, и снова выйти.

– У вас вещей нет? – спросила она.

– Нет.

Намэ закусила губу и пошла в рубку. Я последовал за ней.

– Умеете управлять крепостью? – спросила она, опускаясь в кресло перед пультом.

Я кивнул.

– На такой скорости постоянно контролировать полёт не понадобится, но если произойдёт что-то чрезвычайное, возможно, вам придётся взять на себя управление.

– Я читал инструкцию.

На секунду её тонкие брови сползлись к переносице, но лицо тут же разгладилось.

– Попробуйте, – намэ встала и уступила мне место.

Я устроился в кресле – гораздо удобнее того, что стояло в учебной рубке при зиккурате. Всё здесь казалось новее и как-то… изящнее?

Опустил руку на гладкую поверхность пульта и легко провёл по нему пальцами. Замигали разноцветные индикаторы. Прикрыл глаза, вслушиваясь в атмосферу вокруг корабля. Свистнул у самого уха ветер – будто сам я стал крепостью.

А затем я увидел, как мы медленно поднимаемся вверх. Ещё несколько минут – и по сторонам поплыли белёсые клочья облаков.

Я повернул ладонь, открыл глаза и встал.

Ничего особенного я не сделал. На занятиях нас учили выполнять развороты под сто восемьдесят и пике почти до земли, но я не видел смысла устраивать представление.

Намэ кивнула и снова села. Она быстро набрала что-то на панели – со стороны уследить было трудно.

– Я побуду здесь недолго, – сказала она. – Вы свободны.

– Хорошо. Во сколько подать ужин?

– Я… – Намэ замешкалась. – Я выйду к половине седьмого.

Я поклонился и пошёл прочь.

Специально не взял с собой ничего. Ничего и не было нужно – ведь прошлая жизнь оставалась позади. Но когда я улетал налегке, как-то не подумал о том, что время, которое нечем занять, тянется в три раза дольше.

Прошёлся по комнате из конца в конец. Посмотрел на часы. Была половина четвёртого. Достал из складок плаща саркар – небольшая игрушка, традиционный атрибут аран-тал. В сложенном виде это всего лишь цилиндр, который не привлечёт внимания врага. Но стоит провести пальцем по поверхности, как обе стороны раздвигаются, выпуская наружу заострённые концы – около локтя каждый.

Отойдя к двери, где было больше свободного пространства, я встал в стойку и три раза провёл основные серии ударов. Посмотрел на часы. Было без пятнадцати четыре. Скинул плащ и сделал упражнения ещё раз. Снова бросил взгляд на часы. Четыре.

Подошёл к двери в боковой стене и открыл её. За дверью обнаружилась небольшая душевая. На полочке – стандартный набор моющих средств. Я скинул остатки одежды и принял душ, особенно тщательно прополоскав волосы. Затем отжал их и неторопливо заплёл в косу. Оделся и приблизился к окну. Мимо проплывали однообразные клочья облаков.

Некоторые считают, что смотреть в окно во время полёта очень интересно. Но только не я.

Опустил гала-жалюзи и пощёлкал выключателем. Остановился на пейзаже Ваена – горные вершины, раннее утро. Несколько минут любовался лучами восходящего солнца, что играли на снежных шапках. Ваен рисовал свои картины очень давно. Тогда ещё не было модуляторов запаха.

Но мастеру не нужно ничего, кроме кисти и холста. Он рисовал небо, горы, пещеры. Запах здесь не имел значения. Лучи солнца, которыми восхищаются до сих пор, выполнены довольно примитивной техникой, и именно это завораживает. Никто из современных талах-ир не смог бы изобразить нечто подобное, имея в распоряжении простейшие гала-волны и слоевую структуру холста.

Я перевёл взгляд на часы. Половина пятого. Ещё два часа до ужина. А потом… Что потом? Молчаливый обед в обществе той, которую я предпочёл бы никогда не знать, и ещё восемь часов тишины в пустой комнате. Я сдавил пальцами виски. Не думать.

Снова оглядел комнату. Взгляд невольно наткнулся на флейту. До того, как талах-ир намэ решил, кто станет аран-тал, мастера определили у меня способности к музыке. К игре на флейте. Кто, интересно, догадался оставить в «моей» комнате это молчаливое напоминание о жизни, которой у меня никогда не будет?

Я взял инструмент в руки, намереваясь зашвырнуть его куда подальше, но пальцы непроизвольно замерли, коснувшись тонкой инкрустации. Флейта была так же изящна, как и всё тут. И даже если нет… Я всё же не смог бы причинить инструменту вред.

Вместо того, чтобы отшвырнуть в сторону, поднёс флейту к губам и издал несколько свистящих звуков. Попытался наиграть простенькую мелодию. Отвратительно. Поспешно убрал инструмент в нижний ящик стола, чтобы больше на него не натыкаться.

Снова оглядел комнату. Пустой шкаф. Пустой стол. Я установил будильник на шесть, разулся и лёг на постель. Оставалось надеяться, что сон придёт быстро.

Трель будильника, напевавшая сонату ночи, вырвала меня из полёта над морскими волнами. Я сел и потёр глаза. Подошёл к шкафу и посмотрел в зеркало. Лицо слегка помятое, но волосы почти не растрепались. Заправил выпавшие пряди за уши, прогладил руками полы плаща и вышел в гостиную.

– У меня, должно быть, неверно идут часы. Простите.

Намэ Савен колдовала над подогревающей системой и синтезатором пищи. На Лире была простая хлопковая рубаха и белые свободные брюки. Волосы она завязала узлом – видимо, чтобы не попали в огонь.

– Вы любите гренки? – спросила она, не оборачиваясь. – Я сделала гренки с черничным сиропом и фруктовый салат. Хорошего чая тут немного, точнее… Я не знаю, как его заварить в таких условиях. Но я подогрела молоко.

– Простите, – повторил я и посмотрел на часы. – Я бы сделал чай, но думал, вы ещё заняты.

Савен повернулась и опустила на стол большую тарелку с гренками. Остальные приборы уже стояли там. Наверно, я выглядел довольно глупо, но всё же не каждый день приходится есть ужин, приготовленный верховной намэ.

Она указала мне на противоположный стул и села сама.

– Ах, да! – Лира снова вскочила и бросилась к сервировочному столику. Взяла кувшин с молоком и перенесла его на стол, потом исподлобья посмотрела на меня. – Вроде бы всё?

Я пожал плечами. Этикет и инструкции аран-тал ничего не предписывали для таких случаев.

– Хотя бы попробуйте, – слабо улыбнулась Лира.

Я опустился на стул. Взял в руки тост, обмакнул в розетку с сиропом и откусил. Потом повторил это действие ещё раз. Уже потянувшись за вторым тостом, заметил, что намэ всё ещё за мной наблюдает. Торопливо опустил руку и стал думать, что мог забыть. Может, я должен был вознести хвалу крылатым предкам, прежде чем есть? Некоторые наблюдатели заставляли нас делать это перед каждым приёмом пищи.

– Вкусно? – спросила Лира, и я против воли вздохнул с облегчением.

– Да. Благодарю, – было действительно довольно вкусно. – Но готовить ужин – моя обязанность, как вашего аран-тал. Если вы скажете мне, во сколько привыкли есть, я постараюсь, чтобы подобное больше не повторилось.

Она ничего не ответила. Только взяла тост и принялась его жевать, даже не коснувшись сиропа. Я разлил по стаканам молоко. Остаток ужина мы провели в молчании.

Только когда я встал, чтобы убрать посуду, намэ заговорила.

– Дайнэ, вы не могли бы помочь мне установить телескоп? Это не очень удобно делать в одиночку.

– Конечно. Прямо сейчас?

– Там много тонких линз… Погодите пару минут, – намэ торопливо допила молоко. – Пойдемте. Нет, подождите здесь.

Она исчезла в своей комнате. Я же закончил собирать тарелки и опустил их в моющую систему.

Намэ появилась через минуту с длинным футляром в руках.

– Идёмте.

Она прошла в рубку и поднялась по винтовой лестнице, расположенной в углу. Я последовал за намэ, и вскоре мы оказались на плоской открытой площадке.

– Вот тут, ставьте сюда трубу. Нет, погодите, лучше поддержите стойку.

Честно говоря, это была первая моя встреча с подобными конструкциями. Уверен, что многие талах-ир проживают жизнь, так и не узнав, как они собираются. И от этого становятся только счастливее. Зато Лира смотрела на аппарат влюблёнными глазами и явно очень боялась, что какая-то из маленьких деталек пропадёт без следа.

– Спасибо, – сказала она, когда дело было сделано. – Хотите взглянуть?

– Нет, благодарю. Вы будете здесь?

Снова тень недовольства мелькнула на её лице.

– Да. Настрою всё и немного понаблюдаю. Вы можете идти отдыхать, вряд ли со мной что-то случится.

Я кивнул и стал спускаться, однако к себе не пошёл. Во-первых, я на сегодня уже выспался, а во-вторых, следить за намэ, сидящей в одиночестве на открытом пространстве, было моей прямой обязанностью, каким бы безопасным она не считала это занятие. Я опустился в кресло и слился с кораблём, прислушиваясь к атмосфере. Над крышей кружилось несколько птиц. Далеко впереди виднелись скалистые утёсы, но мы должны были пройти заметно левее.

Следующие несколько часов я провел, изучая пространство вокруг корабля. Должен сказать, это абсолютно бестолковое занятие, но оно создаёт хотя бы иллюзию занятости. К полуночи усилился ветер. Лира всё ещё не спускалась. Я встал и, поднявшись до середины лестницы, выглянул наружу. Намэ сидела на раскладном стуле перед телескопом и, кажется, спала. Меня нисколько не обрадовало, что моя подзащитная решила уснуть в такой позе и в таком месте, ведь она могла элементарно свалиться вниз, если бы началась тряска, но такие вещи в инструкции прописывались вполне чётко. Я не имел права что-либо ей запрещать.

Я спустился в комнаты. Обшарив комоды, нашёл пару пледов и снова поднялся на крышу. Один накинул себе на плечи, а другим укрыл Лиру. Подворачивая края, остановился на секунду. Говорят, во сне можно увидеть истинное лицо человека. Так вот это ложь. Во сне Савен была точь-в-точь такой же, как при свете дня.

Я отошёл и присел на парапет.

– Вы собрались здесь ночевать? – разбил тишину мелодичный голос Лиры.

Я посмотрел на намэ, которая, оказывается, вовсе не спала.

– Если я мешаю, могу подождать в рубке.

– Вам придётся ждать долго.

Я промолчал. Намэ нагнулась к телескопу, но через несколько минут обернулась ко мне.

– Дайнэ, нам с вами предстоит быть рядом много, много лет. Неужели вы не хотите узнать меня хоть немного… и рассказать о себе?

Я посмотрел на неё.

– Допустим, хочу. Скажите, намэ, вам нравится то, что вы делаете?

Она кивнула, ещё не понимая, к чему я веду.

– Вы считаете, что находитесь на своём месте?

Ещё один кивок.

– Когда вы были маленькой, вы уже хотели … Смотреть на звёзды в телескоп?

– Да.

– А я хотел играть на флейте. Будьте добры, делайте свою работу. А я буду делать свою.

Лира плотно сжала губы и отвернулась. На сегодня разговор был окончен.

Глава 2. Опыты и тесты

Белые клочья облаков проплывали по обе стороны от стен летучей крепости, так что разглядеть, что происходит внизу, не получилось бы даже в телескоп.

Лира и не очень хотела. Она поднялась сюда только для того, чтобы оставить личное пространство своему странному аран-тал. Намэ сидела в кресле перед своим наблюдательным прибором, куталась в плед и кусала губы, думая о том, как воспринимать этого воина.

Аран-тал был очень хорош собой. Все Крылатые красивы, но этот – какой-то особенной, холодной и отточенной красотой, созданной специально для Лиры.

«Они не стали бы учитывать фактор личной симпатии, – думала Лира и ещё плотнее куталась в плед. – Хотя…»

Прежде чем решиться увидеться с воином, предназначенным для её охраны, Лира много читала. Хотя у намэ и помимо этой встречи хватало других проблем, ей всё же казалось, что это может быть очень важным – понять, что за человек проведёт остаток жизни рядом с ней.

Сама Лира не имела возможности выбирать, но присутствие аран-тал и никак её не ограничивало. Воин не мог перечить ей, не должен спорить. До сих пор не случалось, чтобы аран-тал бунтовал, а если бы такое всё-таки произошло… Обруч на голове воина обеспечивал абсолютное подчинение. Да, это была жертва – жертва со стороны храма, который отдавал своего мастера, но каждая из сторон понимала, что иначе невозможно. При талах-ар должен быть талах-ир, при талах-ир – талах-ан… и так по кругу. Баланс. И безопасность тоже, но в первую очередь – баланс. Все касты должны быть равны.

«Кроме одной», – пронеслось у Лиры в сознании, но она тут же качнула головой, отгоняя эту мысль.

Дверь на смотровую площадку приоткрылась, и, сделав несколько бесшумных шагов, аран-тал оказался рядом. Чашка горячего шоколада дымилась у Дайнэ в руках.

– Дайнэ… – Лира попробовала имя на вкус и подумала, что оно ей нравится.

– Вы могли замёрзнуть, – сказал воин, продолжая держать чашку и стоять напротив своей намэ.

Лира вздохнула. Она любила шоколад. Но холод в голосе аран-тал отбивал всё желание его пить.

«Он ненавидит меня», – подумала Лира, принимая чашку из рук Дайнэ. Смотреть в глаза аран-тал она не могла.

– Спасибо, – сказала тихо и сделала глоток.

Лира ждала, когда аран-тал её покинет, но тот не уходил.

Наконец, сделав над собой усилие, Лира подняла взгляд и замерла, разглядывая безупречно холодное лицо.

«Аран-тал не должен подбираться так, чтобы меня отвлекать, – продолжала размышлять она. – Скорее, его должны были выбрать таким, чтобы я ощущала под его покровительством психологический комфорт, но… никакого комфорта и в помине нет».

– Я считаю этот обычай варварским, – произнесла Лира прежде, чем поняла, что слова, звучавшие раньше только у неё в голове, сорвались с губ.

– Какой?

Лира могла бы поклясться, что аран-тал отвечает ей только потому, что инструкция предписывает проявлять внимание к эмоциональным всплескам подопечной, и вздохнула.

– Обычай… – она задумалась, формулируя мысль. – Когда один прислуживает другому.

Аран-тал вздрогнул и прищурился, а когда посмотрел на Лиру, в глазах его читалась плохо скрываемая злость.

Дайнэ молчал, оставляя на волю Лиры гадать, что он хотел и не решился сказать.

«Я тоже»?

Или – «Вы считаете, я вам прислуживаю?»

Намэ встала, чтобы избежать необходимости смотреть в глаза Дайнэ, и прошлась по периметру площадки.

– У нас пока ещё есть время, – сказала Лира. – И мы не покинули земель, верных Короне Севера. Возможно, вы хотели бы спуститься… посмотреть что-нибудь или купить?.. – она помешкала и добавила совсем тихо: – Я ведь тоже должна о вас заботиться.

Дайнэ молчал. Так долго, что Лире показалось, что он вот-вот просверлит ей затылок взглядом. Она повернулась и внимательно посмотрела в глаза аран-тал.

– В этом нет ничего плохого, – так же негромко сказала намэ.

– Благодарю, – сухо ответил аран-тал, – у меня всё есть.

Снова наступила тишина. Лира отвернулась. Её одолела незнакомая доселе сумятица мыслей. Она сама не знала, чего хотела сильнее – чтобы аран-тал ушёл и оставил её одну… или чтобы смягчился хоть капельку и наконец-то с ней поговорил.

– Вы сказали, что хотели играть на флейте, – сказала она наконец, всё ещё делая вид, что разглядывает пелену облаков, – я об этом знала. – Ответом Лире послужила тишина, и она продолжала: – Вам не понравился тот инструмент, который я для вас подобрала?

Тишина стала мучительной и колючей. Намэ резко обернулась и успела поймать отражение ненависти на красивом лице воина, однако в следующий миг оно снова оказалось равнодушно и холодно.

– Я плохо разбираюсь в инструментах, – поспешила уточнить она. – Если вам не понравилось, мы могли бы вместе подобрать…

– Намэ, – почти грубо перебил её аран-тал, – в этом нет необходимости. Я никогда не буду играть на флейте. У меня нет на это времени. Я должен вас охранять. Ночью. И днём.

Лира шагнула к нему и, остановленная холодным взглядом, мгновенно примёрзла к полу.

– Меня не мучают кошмары, – как можно мягче сказала она, – ночью вы можете спать.

– Благодарю. Ваша щедрость очень велика.

Слова Дайнэ прозвучали как пощёчина, и Лира выждала какое-то время, восстанавливая душевное равновесие. Ей очень захотелось напомнить аран-тал, что он должен заботиться не только о физическом, но и душевном комфорте своей намэ, но Лира заставила себя промолчать.

Какое-то время они сидели в тишине, а затем намэ с позором сбежала в свою спальню – ей, главе Совета талах, пришлось признать, что она не способна найти общий язык даже с собственным аран-тал.

Сколько Лира себя помнила, она всегда была окружена любовью и вниманием, если не сказать – почитанием. У Крылатых не было понятия «божество», но ей поклонялись, словно богине. Все знали, что намэ предназначена не просто наблюдать и исследовать, но направлять жизнь своего народа в ближайшие несколько десятков лет.

Лира ощущала эту заботу, как ватную подушку облаков, в которой сколько ни трепыхайся – не утонешь. И не вырвешься из неё, не увидишь настоящего цвета глаз и настоящих чувств.

Намэ привыкла закрываться, оставаясь открытой, привыкла к необходимости говорить вслух только те мысли, которые хотят от неё услышать, показывать только те чувства, которых от неё ждут. Можно сказать: «Я беспокоюсь о своём народе», но нельзя – «Я понятия не имею, как мне им управлять».

Лира усвоила правила игры. Она была талах-ар. И, как любым талах-ар, ей правил интеллект. Однако намэ подозревала – и даже просчитывала вероятность такого варианта – что при изготовлении намэ в пробирку добавили ген талах-ир – склонность не только изучать, но чувствовать и понимать. Это было мудрым решением, Лира сделала бы так и сама. Холодный мир, подчинённый власти учёных, стал бы мёртвым в считанные года.

«Но если во мне есть толика талах-ир, – думала она теперь, – не значит ли это, что и в моём аран-тал, моём страже, должно быть немного от…»

Лира, обычно спокойная и рассудительная, избегала произносить название четвёртой касты даже в мыслях. Избегала, хотя не думать о ней не могла. И теперь, когда в кулуарах Совета всё чаще шёпотом произносили слово «война», разгадать тайну аран-тал казалось ещё важней.

Крылатые находили способ сосуществовать с растущей империей даэвов более пятисот лет. Лира, однако, хорошо отдавала себе отчёт в том, что причина этого устоявшегося мира в том, что даэвы находят себе других врагов.

«Врагов, которых мы, если бы хотели, могли защитить».

Мысль эта то и дело проносилась в голове, когда намэ получала известия с южных фронтов – но стоило Лире представить в красках, что происходило там, на юге, как она понимала: нет, не могли. Даже если бы к её горлу приставили нож, она не смогла бы ударить в ответ. Мысль о насилии, кровопролитии, принуждении – была неприемлема почти физически. Стоило подумать об этом, как у намэ начинала кружиться голова.

«Но есть обручи, – тут же напоминала она себе и сразу же отвечала: – Всё равно. Мы не имеем права принуждать других».

Сейчас Лира, сидя в спальне, наблюдала за голограммой аран-тал, который бесцельно двигался по главной зале от стены к стене. Обруч слабо отблёскивал в бликах солнечного света, падающих сквозь витражи в потолке.

Таар надели на аран-тал, едва тому исполнилось шесть.

«Шесть – это ещё не совсем человек, – думала Лира, – он ещё не успел придумать, какой будет его жизнь. Он ещё ничего не мог решать».

Вопреки оправданиям, намэ не могла избавиться от мысли, что это подло. Подло принуждать – даже так. Даже одного. И даже если иначе нельзя. Ей с трудом удавалось преодолеть желание выйти в общий зал, подойти к этому крылатому, потерявшему свободу и собственную жизнь, обнять со спины и сказать:

– Извини. Прости, но иначе было нельзя.

Лира вздохнула и отключила наблюдательный кристалл. Кто-то из них двоих должен попытаться установить контакт. Иначе они никогда не смогут друг другу доверять.

Собравшись с силами, намэ поднялась с кровати, подошла к шкафчику для мелочей и взяла несколько кристаллов с музыкой и галофильмами – Лира предположила, что талах-ир вряд ли понравятся документальные записи из жизни животных. Она постаралась выбрать что-то, наполненное лирикой и красотой. Уже выходя в общую залу, намэ покраснела, перебирая в голове названия подобранных фильмов и обнаружив, что все они – про любовь.

– Это просто ещё одна сфера жизни, которая также требует изучения, как и любая другая, – пробормотала она.

– Что? – Дайнэ мгновенно обернулся на звук.

За то время, пока Лира подбирала записи, аран-тал успел достать саркар и теперь исполнял старинный боевой танец. Намэ невольно улыбнулась, глядя, как Крылатый замер на одной ноге, удерживая саркар по диагонали.

– Я сказала, – произнесла Лира громче, – что ваша ловкость поражает. Вам следовало стать тан… – она неловко замолкла.

В глазах Дайнэ мелькнула злость. Лезвия саркара блеснули, исчезая в металлической рукояти, и воин замер в позе древнего стража – спина прямая, ноги вместе, саркар напротив живота, в любое мгновение готов атаковать.

На несколько бесконечно долгих мгновений наступила тишина.

– Очевидно, намэ чувствует себя в большей безопасности, когда указывает аран-тал его место. Прошу прощения, что не понял этого сразу и пытался вас одёргивать, – Дайнэ отвесил резковатый, но вежливый поклон, – больше подобного не повторится. Можете продолжать.

Лира испытала иррациональное, но очень сильное желание взять какой-нибудь тяжёлый предмет и стукнуть своего аран-тал по голове. Исключительно чтобы восстановить душевный комфорт.

Сделала глубокий вдох.

– Вы странно на меня действуете, – спокойно сказала она, – пробуждаете в моей крови Зов талах-ир. Во время обучения вам что-нибудь рассказывали о подобной опасности?

По горлу аран-тал пробежал едва заметный кадык.

«Он нервничает, – отметила Лира, – нервничает не меньше, чем я. Нужно быть осторожной и больше не оскорблять его чувств».

– Это возможно, – когда Дайнэ произносил эти слова, то обнаружил, что голос его охрип, и ему пришлось сделать паузу, чтобы восстановить над собой контроль, – вы не хуже меня знаете, что я должен обеспечить вам возможность успешного выполнения ваших задач. Если моё присутствие тревожит ваши чувства… Я должен найти способ их успокоить. Я вам мешаю?

От изгибов логики аран-тал Лира на несколько долгих минут впала в транс. Она даже забыла о кристаллах, которые держала в руках.

– Дайнэ, я никогда не общалась с талах-ир. Крылатыми, которые окружали меня, правит разум. Мне пока ещё трудно приспособиться к мысли о том, что вы… рассуждаете иначе. Вы стараетесь скрыть свои чувства, но ведь мы оба знаем, что они есть.

– Вы думаете, я в вас влюбился?

В зале повисла тишина. Лира обнаружила, что кровь стучит у неё в висках.

– Нет! – резко выдохнула намэ. – Мне такое и в голову не приходило!

«До сих пор…»

– Крылатые предки, Дайнэ, говоря о том, что вы пробуждаете во мне зов талах-ир, я не имела в виду… не имела в виду, что…

Она потеряла нить собственного рассуждения, когда Дайнэ отвернулся, и на несколько секунд перед глазами Лиры отпечаталась его стройная шея и острая ключица в вырезе мантии.

– Простите, – сухо произнёс Инаро, – мне тем более трудно оценивать ваши слова. Меня готовили к тому, чтобы заботиться о вас, но всё, что я о вас знаю, почерпнуто из записей наблюдателей.

– Да! – с облегчением выдохнула Лира. – Об этом я и говорю! Чтобы обеспечить эффективное взаимодействие, нам нужно лучше узнать потребности и… чувства друг друга. Так мы сможем установить более надёжный контакт.

Инаро обернулся к ней и нехотя кивнул.

– Я здесь принесла несколько записей… – продолжила Лира, раскладывая кристаллы на столе. – Вы могли бы выбрать, что вам по вкусу… Можете взять что-нибудь себе, чтобы скрасить досуг. А что-нибудь мы можем посмотреть сейчас.

Дайнэ подошёл к столу, на ходу убирая за пояс саркар.

– Психологический тест талах-ар, – заключил он.

– Да! – радостно подтвердила Лира. – Психологический тест!

Она с облегчением вздохнула, решив, что проще согласиться, чем пытаться что-нибудь доказать этому упрямому талах-ир.