Текст книги "Виселица на песке"

Автор книги: Моррис Уэст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Время летело незаметно в стране красоты и покоя. Неожиданно я почувствовал холод, покрылся мурашками, кожа на пальцах побелела и сморщилась. Пора наверх!

Вынырнув на поверхность, я залез в лодку. Джони сообщил, что я провел под водой двадцать пять минут.

Меня обжигали горячие лучи солнца. По телу стало разливаться тепло.

– На этот раз без проблем, правда, Ренбосс? – поинтересовался Джони.

– Да. Как только исчез страх, стало совсем просто.

– Первый раз всегда так, – заметил он. – Озеро небольшое, со всех сторон закрыто кораллами – не надо думать об опасности. Одно удовольствие! Но это, – он шагнул вперед и провел пальцем по моим ладоням, – первый звонок. Думаете, тело не работает? Это не так. Организм сжигает калории, чтобы вам было тепло. Если опуститься еще глубже, там значительно холоднее… Резкий перепад холода, будто ты перепрыгнул из лета в зиму. Именно поэтому человек не может долго находиться под водой. Это не страшно для такого ныряльщика, как я, ныряющего на несколько минут, пока есть запас воздуха. Вы – другое дело. Вы дышите, а холод медленно заполняет тело, и вы переохлаждаетесь, не подозревая об этом.

Я кивнул, вспомнив поучения Нино Феррари и его совет надевать шерстяной свитер.

– Поехали, – сказал Джони, – на сегодня достаточно. Попробуем еще раз днем. В свободное время вам нужно много есть и заниматься физическими упражнениями. Когда мы начнем работать, увидите, как быстро иссякнут ваши силы.

Мы отцепили лодку от коралла и оттолкнулись. Начался отлив. Через час лагуна превратится в полоску песка, появятся отвратительные мертвые рифы. В небольших лужах будет кипеть жизнь.

Джони взялся за весла. Мои глаза были прикованы к пляжу, где под брезентовым тентом лежала Пэт Митчел. Я думал о предстоящем разговоре. Что может соединить пропасть между нами? Я хотел, чтобы она уехала, но несколько дней нам придется быть вместе. Тропический остров – рай, но может стать адом, если люди не могут жить в гармонии.

– Мисс Пэт очень сожалеет, Ренбосс. Она хочет это сказать, но не знает как.

– Беда в том, что и я не знаю.

Джони мягко улыбнулся.

– Она хорошая девушка и сделает все, что обещала. Настанет время, и она уедет. Она повторила мне то, что сказала вам.

– Хорошо, Джони. Я поговорю с ней. Приготовь поесть и оставь нас одних. Попытаюсь что-нибудь придумать.

Он молча опустил весла и больше не проронил ни слова. Когда мы подъехали к берегу, между нами не было недомолвок.

Глава 9

Полуденное солнце прожигало брезентовый навес, мы перенесли Пэт Митчел к большой палатке в тень деревьев. Я оставил Джони устраивать ее, а сам пошел переодеться и приготовиться к разговору.

Когда я вернулся, она лежала обложенная подушками с косметичкой в руках. Только сейчас я увидел, что она удивительно красива. Ее щеки обветрились и разгорелись здоровым румянцем. Волосы, которые раньше висели, как пакля, были расчесаны и сверкали. Точеные скулы, маленький, гордо вздернутым подбородок, темные, застенчиво прищуренные глаза, поверх одеяла – спокойные руки.

Она была настоящей женщиной – маленькой, древней, золотой статуэткой. Я сел в ногах, достал сигарету и предложил ей, но она молча покачала головой. Закурив, выждал несколько минут, чтобы собраться с мыслями.

– Мисс Митчел… Пэт…

– Нет, мистер Ландигэн, позвольте мне!

Она наклонилась вперед, боясь забыть отрепетированные фразы и потерять их значение:

– Сегодня утром я вела себя безобразно. Ненужная жестокость. Не знаю, почему я это сказала. Хотя нет, знаю. Потому, что вы видели меня раздетой, вы не имели права… Да… Я очень сожалею и готова покинуть остров в любой момент, когда вы пожелаете. Я никому не скажу, что была здесь… Никому!

Она устало легла на подушки, испуганно глядя на меня в ожидании ответа. Я попытался улыбнуться, но у меня ничего не вышло. Улыбка – признак доверия.

– Мне тоже жаль, что все так случилось, – ответил я. Я впервые вернулся сюда… после отпуска с женой. Трудно объяснить, что я почувствовал. Я не мог допустить и мысли о том, что кто-то…

– Вторгается?

– Да, – совершенно верно – вторгается. Но это не ваша вина, а моя. Вы были больны, вы… Черт возьми, я был настоящим грубияном. Извините! Теперь давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Она улыбнулась. Брешь недоверия была заделана. Она попросила сигарету, я дал ей прикурить. Разговор увел нас далеко от опасной темы.

Я рассказал, что о ней говорили на побережье, о молодом влюбленном аптекаре, о жителях островов, которые удивлялись тому, что она в одиночку плавает на маленькой лодке. Пэт рассмеялась.

– Удивлялись? Они подумали, что я сумасшедшая.

– Я с ними согласен, ваша лодка непригодна для глубоководья.

Она пожала плечами.

– Ничего страшного, если быть осторожной и следить за погодой. Мне почти всегда везло.

– Почти всегда?

Они кивнула.

– Хуже всего было здесь. Дул сильный ветер, на море волнение. Я не особенно испугалась – берег был близко, но я долго не могла найти проход.

– И что же вы сделали?

– Плавала вдоль рифа, пока его не нашла.

– Опасно.

– Да, очень. Но мне не оставалось ничего другого. Даже когда я попала в течение прилива – это напоминало объездку дикой лошади. Но я все равно справилась.

Маленькие крепкие руки лежали поверх одеяла. Слишком упрямый рот, улыбающиеся губы. Отважная девушка с чистым сердцем. Пэт становилась все более и более привлекательной. Это было опасно.

– Вы – натуралист. Странное занятие для женщины, как вы думаете?

Она гордо вздернула подбородок.

– Не вижу причин, почему. Я люблю свою работу, хорошо зарабатываю, у меня много свободного времени для разных вещей.

– Ну, да?

– Совершенно верно.

– Над чем вы работаете сейчас?

– Докторская диссертация. Экология Haliotis Asinina. Для вас, Ренн Ландигэн, это просто рыба-баран.

Она моментально поставила меня на место. Мне оставалось только удивляться ее оперативности. Наступила ее очередь задавать вопросы.

– Чем вы сейчас занимаетесь, Ренн?

– Учусь плавать с аквалангом.

– Ради удовольствия?

– Да. Вы что-то имеете против?

– Нет, это отличный отдых, но что вы будете делать дальше? Я имею в виду, чем зарабатывать на жизнь? Вы же не можете провести всю жизнь на этом острове.

Я ступил на тонкий лед: ее не сбить пустой болтовней. Пожав плечами, сделал горестное выражение.

– Я не могу больше преподавать. Ни один университет теперь не согласится принять меня на работу. Но я неплохой историк и вокруг полно материала, чтобы написать одну-две книги. Знаете, – я развел руками, – вы слышали о старинных кораблях, пиратах, поисках жемчуга? Все это никогда не было систематизировано.

Она вспыхнула, в глазах появился живой профессиональный интерес.

– Да, Ренни, это очень интересно! Ведь побережье Австралии называют варварским. Здесь полно материала – пираты, жестокость, романтика – все что хочешь. Если бы я была писателем, то не прошла бы мимо. Хочу вам кое-что показать.

Она щелкнула косметичкой, вынула маленькую коробочку и, достав из нее круглый предмет, положила его мне в руку. Я окаменел – это была точная копия той старой испанской монеты, которую мы нашли с Джанет. От моего лица отлила кровь, губы пересохли, мои мечты разлетелись как карточный домик. Монета с ладони смотрела на меня немигающим золотым взглядом. Я поднял голову и тихо спросил:

– Где вы ее нашли?

Объяснение Пэт оказалось простым и бесхитростным.

– Здесь, на острове. Я копалась во время отлива среди скал и увидела плоский, круглый предмет, похожий на коралл. Не знаю, почему я его подняла? Наверное, у него была не совсем обычная форма. Потом под налетом травы я увидела потускневший металл. Принесла его в палатку, очистила, и вот результат.

– Ясно.

– По-моему, вы не поняли, Ренн, – она была озадачена неожиданной переменой в моем поведении. – Вы не понимаете, что это значит. Это доказательство того, что древние испанские мореплаватели были в этих местах и потерпели кораблекрушение у островов. Вы историк и, конечно, понимаете значение этого события, правда?

Еще бы я не понимал! Вернувшись на побережье, она начнет хвастать монетой, пока ее не увидит какой-нибудь шустрый репортер и не напишет сенсационную статью. Вот тогда-то и грянет гром. Каждый бездельник-турист бросится на мой остров в поисках сокровищ. Пока…

Должно быть, я произнес последнее слово вслух, потому что Пэт Митчел взяла меня за руку и с нескрываемым любопытством спросила:

– Что пока, Ренн?

Я непроизвольно сжал монету, почувствовал, как края врезались в мою ладонь. Вспомнил слова Джони Акимото: «Она хорошая девушка и выполнит свое обещание». Если я доверяю Джони, я должен был доверять Пэт Митчел. Ее глаза были полны серьезного участия:

– Что-то не так, Ренн?

Я покачал головой.

– Нет, все в порядке. Хочу вам кое-что показать. Достав свою сумку, я вытащил браслет и дал его Пэт.

– Вот пара к вашей монете.

У нее расширились зрачки, задыхаясь от волнения, она сравнивала монеты:

– Это ваша, Ренн?

– Да.

– Где вы ее взяли?

– Нашел с женой здесь, среди рифов много лет назад. Скорее всего в том же месте, где и вы.

– И что – что это значит?

– Это означает, что корабль «Донна Люсия», шедший из Акапульто на Филиппины с золотым грузом, потерпел кораблекрушение у этого острова в 1732 году. Мы приехали сюда с Джони Акимото, чтобы найти клад.

Наступила длинная пауза. Между нами на простыне лежали две монеты. Мы смотрели не на них, а друг другу в глаза. Наконец Пэт Митчел очень спокойно начала.

– Спасибо, Ревя, за доверие. Вы оказали мне большую честь. Не бойтесь, когда я поправлюсь, я уеду как обещала. Оставляю вам в подарок свою монету. Никто никогда об этом не узнает.

Я молчал, чувствуя себя разбитым и усталым. Пэт участливо спросила:

– Это для вас так важно?

– Слишком!

– Корабль утонул двести лет назад, вы можете никогда его не найти.

– Знаю.

– И что тогда?

– Не хочу об этом думать.

– В один прекрасный день, – бросила она, – вам придется об этом подумать. Надеюсь, вы не слишком расстроитесь.

Она легла на подушки, закрыла глаза. Маленькая, усталая и очень желанная. Я погладил ее по щеке и вышел.

Джони Акимото колдовал над костром, подбрасывая хворост. Увидев меня, он выпрямился. В его спокойных глазах я прочитал массу вопросов.

– Она все знает, Джони.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Что все?

– Зачем мы здесь, что ищем, что произошло с «Донной Люсией»?

– Вы ей рассказали?

– Пришлось, Джони. Посмотри, что она нашла среди рифов.

Он долго рассматривал монету Пэт, не проронив ни слова.

– Мне пришлось рассказать, понимаешь? Если бы я не сделал этого…

Он поднял голову. Его темное лицо светилось радостью.

– Понимаю, Ренбосс. Очень хорошо.

– Я правильно поступил?

– По-моему, правильно.

Теперь, когда между нами не было никаких тайн, стало значительно проще. Каждое утро мы относили Пэт на пляж, устраивали поудобнее под тентом. День ото дня ей становилось все лучше, опухоль на ноге спала. Скоро она сможет самостоятельно передвигаться. Но в настоящее время ей не оставалось ничего другого, как лежать под тентом на кровати, читать, дремать, писать заметки и наблюдать за качающейся на волнах лодкой.

Мы переместились на внешний край рифа – небольшой узкий шельф, но еще не приступили к поискам «Донны Люсии». Я продолжал тренировки, приспосабливаясь к новым условиям глубины и давления. Изучал искусство медленного всплытия, с отдыхом через каждые несколько метров. Сначала я держался за якорный канат, он служил своего рода указателем в этом фантастическом подводном мире. Во время первых контактов с неизвестностью и ужасом глубоководья я хватался за него, чтобы взять себя в руки.

У меня появились новые знакомые, которые со временем могли стать врагами: длинная испанская макрель с хищной, утыканной острыми зубами пастью; огромный жирный групер, большой мотианус с широкими стрелами шипов по бокам и, конечно, любопытная акула.

Первый раз я страшно испугался, но постепенно научился спокойно лежать в голубой толще воды. Рыбы холодно смотрели на меня и юркали в темноту, когда я выпускал пузырьки воздуха или как ребенок хлопал руками.

Джони, молчавший, пока я не обрел уверенность, теперь рассказывал о возможных опасностях.

– Под водой вас всегда подстерегает опасность. Не забывайте об этом, Ренбосс! Мы не знаем, о чем думает рыба, поэтому не можем угадать ее поведение. Собака – да, лошадь – да. Они живут среди нас тысячи лет, но рыба – загадка. В один прекрасный день вы встретите акулу, она подплывет, остановится, сделает круг… Возможно, исчезнет, но может броситься на вас, как разъяренный пес. Вы находитесь в мире рыб и должны уметь драться как рыба, плавать, изгибаться, увертываться, уметь их напугать.

– А если они не испугаются?

– У вас есть нож, попытайтесь ударить ее в живот. Другого выхода нет.

– Всегда одно и то же правило – подавляйте страх разумом, отвагой и здравым смыслом. У аквалангиста под водой нет другого оружия.

Иногда Джони сам спускался со мной. Он надевал маску, шорты и пояс с длинным ножом в кожаных ножнах. Я ложился на живот и наблюдал за ним: видел, как он изгибался, уходя под воду, и через несколько секунд оказывался на глубине шестнадцати – восемнадцати метров. Давление сжимало его живот, грудную клетку, казалось, она вот-вот лопнет, но он плыл, улыбаясь из-под очков.

Я гордился своим новоприобретенным искусством, но Джони был старше и опытнее. У меня за спиной висели баллоны, позволявшие целый час, даже дольше, чувствовать себя довольно удобно. А у Джони было лишь два легких, сила, умение и спокойная отвага. После окончания занятий мы возвращались на пляж и подводили итоги. Когда удлинялись тени, мы садились у костра ужинать. Пэт Митчел лежала на матраце, подавая короткие мудрые реплики.

Однажды вечером, после наступления влажной темноты, она задала вопрос, который долго меня мучил.

– Твой корабль, Ренн…

– Что такое, Пэт?

– Я думала об этом последние дни. Он разбился перед рифом, правда?

– По-моему, да. Думаю, он потерпел кораблекрушение среди рифов. Моя находка подтверждает это. Хотя теперь я в этом не уверен.

В разговор вмешался Джони Акимото.

– Думаю, это случилось перед рифом. Я в этом почти уверен.

– Почему? – поинтересовалась Пэт.

– Вот, что я вам скажу, мисс Пэт. Этот испанец больше моей «Вэхайн», правда?

– Намного больше, Джони, – ответил я. – Двести – может быть, триста тонн.

– Так вот. Посмотрите на «Вэхайн» – это маленькая лодка, но до ее ватерлинии полтора метра. Для того, чтобы она оказалась на середине рифа, нужен большой шторм. Похоже, что испанец просто натолкнулся на риф и застрял. Вода и ветер стащили его с мели, он затонул.

– Все верно, Джони, – сказал я, – но как ты объяснишь монеты на мелководье?

– Как раз об этом я и хотела сказать, – уверенно перебила Пэт. – Это был не корабль, а люди.

– Люди?

– Да.

– Представь себе кораблекрушение: неуправляемый корабль у берегов неизвестного острова, команда видит землю, но не знает, есть ли на ней обитатели. Естественное поведение человека в минуту опасности – схватить свои личные вещи. Люди уверены, что корабль затонет. Лодки ничем не могут помочь, они пытаются спрыгнуть и доплыть до острова. Что в таком случае возьмет с собой человек?

Из темноты раздался голос Джони Акимото.

– Могу ответить, мисс Пэт. Нож и пояс с деньгами.

Вот так и выкристаллизовалась аккуратная гипотеза. Чуть-чуть логики, и мое уважение к маленькой загорелой девушке с гордым подбородком и темными горящими глазами значительно выросло. Но меня интересовали другие вопросы.

– Если это так, то некоторые из них должны были доплыть до берега. Я исследовал весь остров, но не нашел следов человека.

– Нет, Ренбосс, – сказал Джони. – В ту ночь был шторм, и они погибли. Прибой ударил их о рифы и разбил на куски. На кровь сбежались акулы. Понятно?

– Да, Джони. Значит, в этом случае мы имеем равные шансы найти «Донну Люсию» перед рифами?

– Если она не разбилась, а затонула.

– Равные шансы…

На минуту мы замолчали. Нужно проверить новую рабочую гипотезу, для этого мы с Джони должны исследовать сотни метров дна. Местами шельф был очень узким и «Донна Люсия» могла перевернуться, соскользнуть в голубую бездну океана. В этом случае, мне придется спускаться одному, потому что возможности Джони для такой глубины были ниже моих.

Джони встал, подбросил в костер щепок. Я сходил в палатку за одеялом и накинул его на плечи Пэт.

– Сегодня я пыталась гулять, – неожиданно сказала она.

– Что?

– Гуляла! Сначала было больно, но после нескольких шагов стало довольно сносно.

Джони заворчал.

– Совершенно напрасно, мисс Пэт. Не стоило рисковать.

– Я не рисковала, Джони. Опухоль почти прошла. Мне не повредит прогуливаться немного каждый день.

Уловив в ее голосе странную нотку, я поднял голову. Но ее глаза были в тени, и я увидел только вызывающе вскинутый подбородок.

– Так что теперь в любое время вы можете отправить меня домой.

Глава 10

Ветка в костре затрещала и разлетелась снопом искр. Дерево вспыхнуло с новой силой. Глупые крачки на огромном дереве скрипуче заверещали и умолкли. Издали доносился грохот прибоя, мягкий шепот ветра, шум деревьев, шелест листьев и травы.

Трое людей, сидящих в свете костра, молчали.

Пэт Митчел спокойно спросила.

– Ты отвезешь меня домой, Джони?

– Как скажет Ренбосс. Он – мой хозяин. Это его остров, – ответил Джони, перекладывая решение вопроса на мои плечи именно в тот момент, когда у меня не было никакого желания им заниматься. Неожиданно и беспричинно я рассердился и грубо спросил:

– Хочешь вернуться?

– Нет.

Я встал, отшвырнул сигарету. Услышал свой голос и не узнал его.

– Тогда займись, черт возьми, делом – готовкой, уборкой лагеря. Сиди в лодке, пока мы ныряем. И ради всего святого, держи язык за зубами и не путайся у нас под ногами. Можешь заняться разметкой рифа.

Нагрубив, как набитый дурак, я сразу ушел на пляж.

Поднималась луна – золотой холодный диск на фиолетовом небе. По воде пролегла широкая живая дорожка серебра, на ее середине, как корабль-призрак, покачивалась на волнах «Вэхайн».

Вдали на краю рифа виднелась белая пена прибоя. С точностью до полуметра я узнал то место, где Пэт Митчел нашла золотую монету и где мы с Джанет нашли свою.

Джанет… Я с удивлением подумал, что давно не вспоминал о ней и попытался представить ее лицо. В моем воображении появилось другое – небольшое, загорелое красивое, с примесью цыганской крови и темными волосами. Я знал, что совершаю самое обыкновенное предательство, и понимал, что не смогу вызвать образ Джанет.

Океан за рифами был черным. Время подготовки кончилось, завтра мы начнем работать. Разобьем пространство за рифами на квадраты и шаг за шагом будем искать на морском дне корабль, который утонул двести лет назад. Если мы его не найдем здесь, то перенесем поиски от безопасного шельфа в голубую морскую бездну.

Мне стало холодно, я испугался, как зверь встрепенувшись от шагов Джони Акимото.

– Ренбосс, мисс Пэт просила поблагодарить вас.

– Я дурак, Джони… Какой же я дурак!

– Нет, Ренбосс, – тихо ответил он, – если мужчина делает то, что велит ему сердце, он не дурак.

– Дело не в сердце, Джони. Дело… Завтра же начнем работать.

– Слушаюсь, Ренбосс.

Я поднял руку, провел широкую дугу в том секторе, где были найдены монеты.

– Там. Двадцать семь – тридцать шесть метров справа от пролива, до коралла в виде головы негра.

– Это очень много, Ренбосс!

– Поэтому и начнем завтра.

– Мисс Пэт разрешила пользоваться ее лодкой. Она больше нашей и удобнее.

– Она проницательная девушка, правда, Джони? – спросил я.

– Нет, Ренбосс. Просто она хотела поблагодарить нас за то, что мы разрешили ей остаться.

– Возможно, – пожал я плечами. – Она знает, чего хочет.

– Да, Ренбосс, знает.

– Что же она хочет, Джони?

– Спросите ее об этом сами. Спокойной ночи! – он улыбнулся и ушел.

Я медленно пересек большой пляж и подошел к лагерю. Почистил зубы, сполоснул лицо, залил тлеющие угли. Понаблюдал за тем, как они шипели, исходя паром. Слегка ослабил оттяжки у палатки против ночной сырости. Снял рубашку, ботинки и вошел внутрь. Лег на кровать, натянул простыню, прикурил и стал наблюдать за гипнотизирующим огоньком сигареты.

Из другого конца раздался тихий, неуверенный голос.

– Ренн?

– Да.

– Спасибо!

– Не за что, я поступил так, как хотел.

– Спасибо и за это.

– Хочешь сигарету? – уныло спросил я.

– Да, пожалуйста, Ренн.

Откинув простыню, я пересек палатку и дал ей закурить. В недолгой вспышке спички ее лицо напоминало старинную камею неувядающей красоты. Я смотрел на нее до тех пор, пока не обжег пальцы. Затем бросил спичку на пол и засыпал ее песком.

– Завтра тебе лучше перебраться в свою палатку.

– Да.

– Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, Ренн!

Я вернулся назад, накрылся одеялом, потому что очень замерз и долго не мог уснуть.

Утром после завтрака мы обсудили план работы. Был большой прилив, поэтому наши поиски среди скал могли подождать лучшего часа. На море стоял штиль, и мы могли нырять с лодки у самого рифа, с его внешней стороны.

За время тренировок я израсходовал три баллона. Нужно было экономить кислород не только для поисков, но и для спасательных операций. Меня беспокоил этот вопрос. Работа под водой занимает много времени, нам предстояло исследовать огромный район. Если мы перейдем на глубоководье, поиски затянутся еще дольше.

Тут-то Пэт Митчел и предложила взять с «Вэхайн» свинцовый балласт, прикрепить его к якорному канату, опустить в воду, чтобы он немного не доставал до дна. Нырнув, я сяду на груз, а они запустят двигатель на самую малую скорость и будут тянуть меня за собой. Пользуясь несколькими часами затишья, мы исследуем мелководье. К моему поясу привяжут леску, другой конец которой будет держать в руках Джони Акимото. Если канат запутается или я захочу остановиться и подробнее осмотреть дно, если мне будет угрожать опасность, я смогу подать сигнал. Это был простой, экономичный, не требующий затрат план. Пэт Митчел по-детски захлопала в ладоши, когда мы его приняли.

Мы оставили ее мыть посуду и убирать в лагере, а сами отправились на «Вэхайн». Джони обвязал сеткой свинцовый груз. Мы достали свежие кислородные баллоны – на четыре часа работы плюс небольшой запас. Джони вытащил из ящика винтовку, положив три обоймы в карман шорт.

– На всякий случай, – улыбнулся он.

По дороге он прихватил длинный, отполированный, как клюшка для гольфа, шест с зазубренной пикой на конце.

– Для чего это, Джони?

– Для рыб.

– Дашь ее мне?

– Нет, оставлю себе. Если вы, Ренбосс, попадете в беду, мне придется спускаться вниз.

Это было легким напоминанием, что мы не просто бездельничаем, а заняты опасным делом, от которого зависит здоровье и жизнь.

Мы погрузили снаряжение в лодку. Дотошный, как всегда, Джони смазал двигатель, почистил, заправил его и налил в бачок горючее. Мы вернулись на пляж.

Пэт уже приготовила ленч и упаковала его в деревянную коробку вместе с термосом. Мое снаряжение и ласты лежали на песке. Она радостно улыбнулась, когда я поблагодарил ее за предусмотрительность.

Мы погрузились, оттолкнули лодку, завели мотор и медленно двинулись по зеркальной глади воды к каналу. Я заметил стеклянные поплавки в сетке, с привязанным снизу грузом.

– Буйки, – сказал Джони. – С их помощью мы отмечаем ловушки для омаров. Теперь, обозначим ими границы поисков. Будем плавать от одного буйка к другому, удаляясь от берега. Закончим – вытащим их из воды.

Мы легко прошли канал, расставили буйки, выключили двигатель и опустили канат с грузом.

Наступило время спускаться под воду. У меня от страха свело судорогой живот, на верхней губе выступил пот. Я вытер его тыльной стороной руки. Джони Акимото бросил многозначительный взгляд. Вдвоем с Пэт они надели на меня баллоны. Мне было приятно прикосновение ее шелковых рук.

– Дернул два раза – готов к подъему. Три раза – хочу остановиться. Четыре – на помощь. Запомнили?

– Все ясно, Ренбосс, – сказал Джони и поднял на счастье два пальца.

– Удачной охоты, Ренн, – добавила Пэт Митчел и поцеловала меня в губы.

Я прыгнул за борт, ремень и снаряжение потянули меня вниз. Перед глазами возникло днище лодки, маленькие лопасти винта, под ними уходила в сумерки пушистая нить каната. Я поплыл вдоль него вниз. Почувствовав знакомую боль в ушах, сделал глоток. Вспугнул стайку рыбок-арлекинов. Их длинные круглые тела переливались голубой и золотой красками, глупые улыбающиеся морды походили на клоунов. Риф находился слева метрах в девяти. На расстоянии он казался серым и блеклым, колыхающаяся трава, ветвистые кораллы, черные пещеры придавали ему вид леса на склоне гор. У меня под грудью, размахивая крыльями-плавниками, пронырнул маленький скат. Его длинный прямой хвост-игла был похож на стрелу.

В тени рифа постоянно мелькали рыбы, в голубой дымке справа я заметил косяк ленивых макрелей, испещренных преломляющимися в воде солнечными бликами. Наконец я встал на дно.

Под ногами был песок, маленькие наросты, отломанные куски коралла. Я шел через заросли водорослей – зеленые, красные, желтые, темно-коричневые, они покачивались, щекотали мою кожу.

Сетка с балластом была на расстоянии двух метров от дна. Я поднял голову и увидел точку – днище нашей лодки. Ухватился за канат и только хотел подать Джони сигнал, как увидел акулу.

Большая голубая рыбина размером с двух человек застыла метрах в шести от меня. Прилипалы облепили ее брюхо и боковые плавники. Перед носом акулы плыли три рыбы-лоцмана.

Она наблюдала за мной, большой хвост слегка вздрагивал. Я выпустил струю пузырьков, она не обратила на эти детские игры никакого внимания. Я схватил канат, перевернулся вниз головой и замахал руками, как клоун. Акула оставалась неподвижной. Я лихорадочно обдумывал ситуацию, не спуская глаз со своей подруги, атакующей со скоростью железнодорожного экспресса. Было два варианта. Первый – дернуть за леску и тогда ко мне спустится с ножом и пикой Джони Акимото. Если он ее ранит, на кровь, как шакалы на сырое мясо, побегут подруги. Даже если мы и вывернемся, день будет потерян. Несомненно этот довод был решающим. Я попробовал второй вариант.

Дернул два раза за леску. Через несколько секунд неожиданно затарахтел двигатель, зашумел винт, загремела передача скоростей. Усиленный толщей воды звук напугал соседку-акулу. Она ударила хвостовым плавником, развернулась и исчезла так быстро, что ошеломило даже рыб-лоцманов.

В следующую минуту я почувствовал, как дернулся канат. Лежа на животе, как на пуховой перине, я рассматривал неясные очертания впереди: коралловые утесы слева, столб света в глубине справа.

Водоросли напоминали деревья. Дно покрывали круглые горы, небольшие впадины, растущие кораллы. Но я не видел ни одного достаточно большого предмета, который говорил бы о кораблекрушении.

С потерпевшим кораблем может произойти многое. Если он упадет на кораллы, они облепят его как джунгли древние храмы инков. Если он опустится на песчаное дно, его занесет песком, но все равно он будет напоминать могильный курган. Возможно, благодаря причудам отлива и морских течений он будет лежать нетронутым. Его металлические части разъест коррозия, морские червяки источат обшивку, она зарастет травой, а через зияющие раны будут плавать рыбы. В любом случае на дне моря останется шрам, отметина.

Их-то я и разыскивал.

На секунду канат обмяк, я описал широкую дугу.

Лодка достигла первого буйка, отплыла в море и метра через три легла на обратный курс. Глядя на подводную равнину, я с удивлением заметил, что она постепенно уходит вниз.

Шельф оказался более узким, чем мы предполагали, и, если «Донна Люсия» была там, мы должны были ее скоро найти. Или потерять навсегда. Неожиданно солнечный свет закрыла тень: у меня над головой лениво проплывал огромный скат. Я зачарованно наблюдал за большой тушей, несколько секунд следуя за ним, потом перевернулся и посмотрел вниз. О, Боже! Метрах в двадцати от себя в голубых сумерках морского дна я увидел большую, смутно очерченную массу. Ее покрывали водоросли, окружали горы песка и кораллов. В черных изгибах травы мелькали косяки рыб. С одной стороны виднелся круглый склон. Другая была размыта неясными очертаниями колыхающейся травы и постепенно спускалась вниз. У подножия склона я разглядел короткую, толстую колонну, обвешанную гирляндами водорослей. Я не ошибся: круглая гора была кормой, уклон – палубой, колонна – сломанной мачтой.

Я нашел «Донну Люсию».