Текст книги "Сочинения в 3 томах. Том 2: Хрустальная пробка. Золотой треугольник. Виктор из светской бригады. Зубы тигра"

Автор книги: Морис Леблан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 48 страниц)

Глава 5
ВЕБЕР ОТЫГРЫВАЕТСЯ

В первую минуту дон Луис был поражен.

Флоранс – здесь! Флоранс на его глазах села в поезд, отходящий в Руан и раньше 8 часов в Париж вернуться не могла.

Впрочем, он тотчас сообразил; зная, что ее преследуют, Флоранс увлекла их на вокзал и, войдя в вагон с одной стороны, вышла с другой. Мазеру же уехал, не подозревая, что ему следить не за кем.

И вдруг ему ясно представился весь ужас. Она пришла заявить свое право на наследство, она – новый наследник, который не замедлил явиться, косвенный виновник в кошмарном ряде убийств. Повинуясь неудержимому импульсу, дон Луис схватил ее за руку и крикнул почти со злобой:

– Зачем вы пришли сюда? И что вам здесь нужно?

И, не помня себя, повернулся к префекту.

– Неужели вы не видите, господин префект, что произошла ошибка? Лицо, о котором я вам говорил, все еще скрывается: не может быть, что Флоранс Девассер…

– У меня нет предубеждения против мадемуазель, – категорическим тоном заявил префект, – но я обязан спросить ее о том, что ее сюда привело. И обязанность выполню.

Он предложил Флоранс сесть и сам подсел к столу. Было ясно, что появление девушки произвело на него впечатление, как иллюстрация к аргументам дона Луиса. Несомненно, появление нового лица, имеющего права на наследство, – это появление преступника, который сам уличил себя. Дон Луис угадал мысли префекта и с той минуты не спускал с него глаз.

Это было загадкой. Красивые черные глаза как всегда были спокойны. Она переменила костюм сиделки на простое платье, подчеркивающее изящную линию талии. Она была, по обыкновению, строга.

– Объясните, мадемуазель, – сказал ей префект.

– Я к вам по поручению, которое выполняют, не вполне уясняя его смысл.

– Что это значит?

– Лицо, которому я вполне доверяю и которое глубоко уважаю, поручило мне передать вам некоторые документы, имеющие, по-видимому, отношение к вашему сегодняшнему собранию.

– К вопросу о наследстве Космо Морнингтона?

– Да, господин префект.

– И вам известно, почему вам вручили эти документы? Какое они имеют к вам отношение?

– Они никакого отношения ко мне не имеют.

Демальон улыбнулся и отчеканил, не спуская глаз с Флоранс.

– Судя по письму, к ним приобщенному, они имеют к вам прямое отношение: они устанавливают ваше родство с семейством Гуссель, а, следовательно и ваши права на наследство.

– Мои права?

Крик удивления и протеста. Затем она заговорила:

– Мои права… на это наследство. Да я никогда и не встречала господина Морнингтона. Тут недоразумение.

Она говорила оживленно и с глубокой искренностью, которая на всякого другого произвела бы впечатление. Но префект не мог забыть аргументов дона Луиса.

– Позвольте документы.

Она вынула из мешочка незапечатанный голубой конверт, из которого префект достал несколько пожелтевший, вытертый по сгибам листок бумаги. При полном молчании, посмотрев документы самым внимательным образом, он заявил:

– Документы, очевидно, подлинные, печати казенные.

– Итак, господин префект? – спросила Флоранс дрожащим голосом.

– Итак, трудно допустить, мадемуазель, чтобы вы не были осведомлены.

Он повернулся к нотариусу:

– Я изложу вкратце содержание документов. Как вам известно, у Гастона Саверана, наследника Космо Морнингтона по четвертой линии, был старший брат Рауль, живший в Аргентине. Последний перед своей смертью отправил в Европу со старушкой няней девочку пяти лет, свою дочь, но удочеренную француженкой-гувернанткой, мадемуазель Девассер. Вот акт рождения. Вот документ об удочерении. Показания трех друзей, видных коммерсантов Буэнос-Айреса и, наконец, свидетельство о смерти отца и матери. Все документы вполне законны и снабжены печатью французского консула. Нет оснований сомневаться в их подлинности, и я не могу не рассматривать Флоранс Девассер как дочь Рауля и племянницу Гастона Саверана.

– Племянница Гастона Саверана… его племянница… – прошептала девушка, и слезы полились у нее из глаз при мысли о человеке, к которому она была нежно привязана, даже не подозревая, что их связывает тесное родство.

Искренние ли это были слезы? И действительно ли содержание документов стало ей известно лишь сейчас?

Эти вопросы задавал себе дон Луис Перенна, не спуская в то же время глаз с лица Демальона. И вдруг он прочел на нем, что арест Флоранс дело решенное.

Он подошел к девушке.

– Флоранс, – тихо сказал он.

Она подняла на него полные слез глаза и не протестовала.

Он медленно проговорил:

– Флоранс, вы должны защитить себя. Сами того не ведая, вы очутились в таком положении, когда надо защищаться. Вы должны хорошенько отдавать себе отчет в том, куда завели вас обстоятельства. Флоранс, логика событий привела господина префекта к убеждению, что человек, который придет сюда и предъявит неоспоримые права на наследство Морнингтона – будет человеком, который убил всех остальных наследников. Вошли вы. И вы, безусловно, наследница Космо Морнингтона.

Флоранс задрожала всем телом, и смертельная бледность покрыла ее лицо, но ни одного слова не вырвалось у нее.

Он продолжал:

– Вы не протестуете против обвинения?

Она долгое время молчала, потом проговорила устало:

– Что мне сказать? Я ничего не понимаю, все так темно…

Дон Луис в свою очередь содрогнулся.

– И только? Вы соглашаетесь? – шепнул он.

– Вы хотите сказать, что, не защищаясь, я тем самым признаю себя виновной? – вполголоса спросила она.

– Да.

– А это поведет?..

– К аресту…

– Тюрьма!

Страдание исказило ее лицо. Тюрьма для нее – это муки, выстраданные Мари-Анной, Савераном. Это отчаяние, позор, смерть, все то, чего не избежали Мари-Анна и Саверан, и что выпадет и ей на долю.

Совсем подавленная, она простонала:

– О, я так устала! Для меня ясно, что спасения нет! Мрак окружает меня! О, если бы я поняла, увидела…

Наступило долгое молчание. Нагнувшись к ней, Демальон внимательно изучал ее, но так, как она продолжала молчать, он положил руку на кнопку звонка и нажал три раза.

Дон Луис не шевелился, устремив на Флоранс полный отчаяния и любви взгляд. В нем шла борьба между любовью и ненавистью, побуждением верить девушке и рассудком, склонным отнестись скептически. Невинна? Виновна? Он не мог сказать.

Все против нее. А между тем он не может не любить ее.

Вошел Вебер со своими людьми.

Демальон сказал ему несколько слов, указывая на Флоранс.

Вебер направился к ней.

– Флоранс, – окликнул ее дон Луис.

Она взглянула на него, посмотрела на Вебера и его спутников и, вдруг поняв, что должно сейчас произойти, пошатнулась и, почти теряя сознание, упала на руки дона Луиса.

– О, спасите меня, спасите, умоляю вас.

И в этом движении было столько доверия, в этом порыве отчаяния – столько неподдельной искренности, что глаза дона Луиса открылись. Все его колебания, опасения, сомнения смыло волной горячей веры. Он воскликнул:

– Нет, нет! Этого не будет… господин префект, бывают вещи недопустимые…

Он нагнулся к Флоранс, он держал ее в своих объятиях, прижимал к себе с такой силой, что никто не смог бы отнять ее. Глаза их встретились. Он прижался лицом к ее лицу, бесконечная нежность к ней, к такой слабой, такой беспомощной, так доверчиво прильнувшей к нему, захлестнула ему душу, и он страстно заговорил едва слышно для нее одной:

– Я люблю вас… люблю вас… о, Флоранс, если бы вы знали, что происходит у меня в душе… как я страдаю… и как я счастлив, Флоранс. О, Флоранс, я люблю вас.

По знаку, данному префектом, Вебер удалился.

Дон Луис, выпустив Флоранс из своих объятий, усадил ее в кресло и, положив ей руки на плечи, сказал, глядя в глаза:

– Вы еще не понимаете, Флоранс, но я уже начинаю разбираться в этом мраке, что пугает вас. Флоранс, выслушайте меня… Ведь вы не сами действуете, не так ли? За вами, над вами есть кто-то другой… Он руководит вами. Не так ли? Вы даже не знаете, куда он толкает вас.

– Никто мною не руководит… что такое? Объясните.

– Вы часто поступаете так или иначе, потому что вам предлагают так поступать и вы сами считаете это правильным, не подозревая о последствиях. Отвечайте… Вы совершенно свободны? Никто не влияет на вас?

Молодая девушка, видимо, взяла себя в руки. Обычное спокойствие понемногу возвращалось к ней. Но вопросы дона Луиса все-таки волновали ее.

– Да нет же, – возражала она, – никто не влияет.

Он настаивал все с большей горячностью.

– Не говорите… подумайте… вот вы наследница Морнингтона… я знаю, я уверен, что вас эти деньги не прельщают, кто же может распоряжаться ими? Кто может быть заинтересован в том, чтобы вы разбогатели? С чьей жизнью связана ваша жизнь? Вы ему друг, невеста?

Она негодующе запротестовала.

– О, никогда! Тот, о ком вы говорите, не способен…

– Ага! – воскликнул дон Луис в порыве ревности, – вы признаете… так он-таки существует… я клянусь, что несчастный…

Он повернулся к Демальону.

– Мы приближаемся к цели, господин префект. Я знаю путь, хищник будет затравлен сегодня же, самое позднее завтра.

Господин префект, письмо, при котором присланы документы, подписано настоятельницей, заведующей клиникой Тери, необходимо немедленно допросить ее. Устроить очную ставку с мадемуазель – и мы добьемся, но терять нельзя ни одной минуты… Иначе хищник скроется. Я прошу вас только об отсрочке. Пусть начальник полиции и ваши агенты сопровождают нас, не спуская глаз с мадемуазель Девассер.

Демальон не сразу ответил. Отведя Вебера в сторону, он несколько минут говорил с ним. Донеслись слова Вебера.

– Не бойтесь, господин префект, мы ничем не рискуем.

Демальон согласился.

Спустя несколько минут дон Луис и Флоранс вместе с Вебером сели в автомобиль, за которым следовал другой. Больница была буквально наводнена полицейскими, и Вебер повел дело так, словно готовил форменную осаду.

Приехал и префект, которого провели в приемную, куда к нему вышла настоятельница, женщина энергичная и решительная.

На заданный вопрос она ответила, ничуть не смущаясь, что письмо писала, действительно она, но не хотела и не находила нужным называть себя. Флоранс она знает уже несколько лет: та работала полгода в больнице в качестве сиделки и так зарекомендовала себя, что ее охотно приняли снова восемь дней назад. Она только просила переменить ей имя, из-за газетных толков.

– Но раз вы читали газеты, то вы знали, что над ней тяготеет тяжкое обвинение?

– Для тех, кто знает Флоранс, это не могло играть роли, господин префект. Это девушка редкого благородства, с чистой совестью.

– А документы? Откуда вы получили их?

– Я нашла вчера у себя в комнате записку, в которой предлагалось вручить мне документы, интересные для мадемуазель Девассер. Было сказано, что я могу получить их по почте в Версале на мое имя до востребования. Меня просили о них никому не говорить, а передать их в три часа Флоранс Девассер с тем, чтобы она отнесла их префекту полиции. Вместе с тем меня просили переправить письмо бригадиру Мазеру.

– Вот это странно.

– Из любви к Флоранс я все это выполнила.

– Откуда был послан пакет с документами?

– Из Парижа. Штемпель почтового отделения на авеню Ньель.

– А вас не удивило, что к вам в комнату могла попасть записка?

– До известной степени. Но в этом деле так много странного.

– Почему же вам не пришло в голову, что особа, обитающая в этом доме…

– Что Флоранс без моего ведома проникла в мою комнату. О, господин префект, она на это не способна.

Префект повернулся к Веберу.

– Обыщите комнату мадемуазель.

Он прервал протест настоятельницы. Флоранс сама вызвалась проводить Вебера. В передней он прихватил с собой двух полицейских. Флоранс шла впереди. Поднялись на следующий этаж и, пройдя длинный коридор, они свернули в другой, очень узкий и упирающийся в дверь. Это была комната. Дверь открывалась наружу, что вынудило Флоранс, а вслед за ней и Вебера, отступить назад. Воспользовавшись этим, Флоранс одним прыжком бросилась в комнату и заперла за собой дверь. Вебер гневно топнул ногой.

– Ах, негодяйка! Она сожжет компрометирующие бумаги. В комнате нет другого выхода? – спросил он подошедшую сестру.

– Нет, месье.

Вебер подозвал одного из своих людей, настоящего колосса, который кулаками вышиб филенку. Просунув руку в дверь, Вебер повернул ключ. Они вошли в комнату.

Флоранс там не было. Одно из окон было распахнуто настежь, и ясно говорило о том, какой она выбрала путь.

– Ах, черт возьми, дала тягу! – крикнул он громовым голосом, распорядился, чтобы все выходы были заперты.

Появился Демальон.

Бросив на ходу несколько вопросов Веберу, он вбежал в комнату.

Окно выходило на небольшой внутренний дворик, нечто вроде колодца. Флоранс спустилась, вероятно, по водосточной трубе. Сколько на это понадобилось энергии и несокрушимой воли!

Полицейские уже спешили со всех сторон, чтобы отрезать путь беглянке. Вскоре выяснилось, что из дворика Флоранс проникла в комнату настоятельницы, расположенную как раз под ее комнатой и, переодевшись монахиней, беспрепятственно миновала своих преследователей. Бросились на улицу, но уже стемнело. Трудно было рассчитывать на успех в таком многолюдном квартале. Префект не скрывал своего неудовольствия.

Он снова допросил настоятельницу и узнал от нее, что перед тем, как поступить в клинику, Флоранс провела двое суток в небольшом меблированном отеле на острове Сен-Луи.

Придавая большое значение поимке Флоранс, префект приказал Веберу отправиться по этому адресу.

Выяснилось, что, действительно, Флоранс побывала в отеле, где снимала комнату под вымышленным именем. Но не успела она на этот раз придти, как за ней прибежал мальчуган, который увел ее с собой.

При обыске у нее нашли платье монахини.

К вечеру того же дня Вебер установил, что мальчуган – сын одной привратницы, живущей в том же квартале. Но, когда его допросили, ребенок сказал, что ни за что не выдаст барыню, которая его поцеловала. Мать упрашивала, а отец надавал тумаков, он выдержал стойко и то и другое.

Во всяком случае, все говорило за то, что Флоранс где-то поблизости, и Вебер в небольшом кабачке устроил свой генеральный штаб, куда доставлялись все сведения и откуда исходили распоряжения. Часов около десяти префект прислал подкрепление в виде нового отряда полицейских с Мазеру, который только что прибыл из Руана и метал громы и молнии против Флоранс. К одиннадцати часам поиски не дали никаких результатов, и тревога дона Луиса стала увеличиваться. Но вскоре после полуночи пронзительный свисток созвал всех к восточной оконечности озера на набережной Анжу. Два агента принесли известие, что дальше, на набережной Генриха Четвертого, перед одним домом недавно остановился наемный автомобиль, и из дверей нижнего этажа, открывавшихся прямо на улицу, вышли мужчина и женщина. Мужчина крикнул шоферу, садясь в автомобиль: «Бульвар Сен-Жермен, набережные и на Версальскую дорогу».

Привратница дома дала кое-какие сведения. Жилец нижней квартиры давно возбуждал ее любопытство. Она видела его всего один лишь раз, как-то вечером. Платил он чеками за подписью Шарт. Появлялся в квартире лишь через большие промежутки времени. Поэтому она прислушалась, когда из соседней квартиры, примыкавшей к ее, послышался шум голосов.

Спорили мужчина и женщина. Он повышал голос, привратница ясно расслышала:

«Едем со мной, Флоранс, я этого хочу. Я завтра же представлю вам доказательства в том, что я невиновен. Если вы все же откажетесь выйти за меня, я отплыву. Все уже готово. – Немного погодя, он рассмеялся и еще сказал: – Бойтесь, Флоранс! Пожалуй, бойтесь, чтобы я не убил вас!

Нет, нет, можете быть спокойны».

Больше привратница ничего не слышала. Но разве этого было недостаточно?

Дон Луис схватил Вебера за руку.

– Вперед! Я был в этом уверен! Этот человек способен на все! Это тигр! Он убьет ее!

Он увлек Вебера к автомобилям. Мазеру пытался протестовать, предлагал провести раньше обыск.

– Успеем! – воскликнул дон Луис. – Ведь он выигрывает время. Он увозит Флоранс. Он убьет ее! Это ловушка, я знаю…

Когда они подошли к автомобилям, дон Луис хотел сесть на место шофера, но Вебер толкнул его внутрь автомобиля.

– Шофер опытный, знает свое дело.

Вместе с Вебером и доном Луисом в автомобиль сели два полицейских агента, а рядом с шофером поместился Мазеру.

– На Версальскую дорогу! – крикнул дон Луис и продолжал: – Теперь он в наших руках… Случай исключительный… Идет он, наверное, хорошим ходом, но не форсируя, ведь он не знает, что за ним погоня… Ах, разбойник! Скорее, шофер! Но к чему такая нагрузка? Вас двоих было бы довольно… Пересядьте в другой автомобиль, Мазеру… право, это нелепо!

Он вдруг приостановился и выглянул из окна.

– Какой же это он дорогой едет, однако? Позвольте, позвольте, что это значит?

Ответом был раскатистый хохот Вебера. Он захлебывался от радости. Дон Луис с подавленным возмущением обернулся к дверям, но шесть рук схватили его. Вебер вцепился ему в горло. Полицейские держали его за руки. На виске своем он почувствовал холодное дуло револьвера.

– Без глупостей, не то разможжу тебе лоб, приятель, – проговорил Вебер. – Что? Не ожидал? Вот он, реванш Вебера!

И так как дон Луис продолжал вырываться, он заявил:

– Тем хуже для тебя: я считаю – раз, два…

– Да что это такое, в чем дело? – завопил дон Луис.

– Приказ префекта… только что полученный.

– Какой приказ?

– Сдать тебя в тюрьму, если Флоранс снова ускользнет от нас.

– У тебя есть ордер?

– Есть.

– И что же дальше?

– Дальше ничего… тюрьма… следствие.

– А «тигр» удирает тем временем. Что за жалкие люди. Ах, тысяча чертей!

Он был вне себя. Когда он заметил, что автомобиль заворачивает в депо, он вырвал револьвер из рук Вебера, оглушил ударом кулака одного из полицейских.

Но уже десять человек спешили к дверцам. Сопротивляться было бесполезно. Дон Луис это понял и пришел в бешенство.

– Идиоты проклятые! Можно ли так портить дело… Вот-вот могли захватить разбойника, а вцепились в честного человека… А тот удирает… и он убьет ее… Флоранс… Флоранс…

Его тащили. Он выпрямился, с неимоверной силой стряхнул с себя людей, вцепившихся в него, как вцепляется свора собак в затравленного зверя, оттолкнул Вебера и, окликнув Мазеру, почти спокойно, авторитетно приказал:

– Спеши к префекту… пусть позвонит Баланглэ… да, Председателю Совета Министров… я хочу его видеть. Пусть передадут ему мое имя! Он его знает.

Он приостановился, но потом докончил спокойнее:

– Арсен Люпен! Пусть ему позвонят и скажут так: Арсен Люпен хочет сделать Председателю Совета Министров важное сообщение. Ступай, Мазеру, а затем спеши по следам бандита.

Начальник раскрыл реестр.

– Запишите мое имя, господин начальник, – сказал дон Луис. – Пишите: Арсен Люпен.

Начальник улыбнулся.

Трудно было бы записать другое. В ордере так и сказано: «Арсен Люпен, он же и дон Луис Перенна».

Дон Луис слегка вздрогнул. Раз он задержан как Арсен Люпен, положение его много серьезнее.

– Ах, значит, решились-таки?

– Да, – торжествовал Вебер. – Решились взять быка за рога и столкнулись с Люпеном лицом к лицу. Смело, а? И не то еще увидишь.

Дон Луис и бровью не повел, он бросил в сторону Мазеру:

– Не забудь мои распоряжения, Мазеру!

Но тут на него обрушился новый удар, не получая ответа от бригадира, он обернулся и увидел, что тот окружен и молча плачет.

Вебер развеселился еще больше.

– Ты уж извини его, Люпен. Бригадир Мазеру – товарищ твой, если не по камере, то по пребыванию в депо. Приказ префекта.

– Это за что?

– За сообщничество с Арсеном Люпеном.

– Он мой сообщник? Вздор какой-то! Он честнейший человек.

– Ну, разумеется… А только писали тебе через него, и он носил тебе письма, значит знал, где ты скрываешься. Да это ли одно узнаешь, Люпен! Поразвлечешься…

Дон Луис прошептал:

– Мой бедный Мазеру!

И добавил вслух:

– Не огорчайся, старина, одна ночь, куда ни шло. Наша возьмет через несколько часов, не плачь. У меня есть для тебя занятие получше и повыгоднее. Неужели ты думаешь, что я не предусмотрел этой возможности?

Потом он обратился к Веберу тоном начальника, дающего предписание, которое должно быть исполнено без всяких оговорок.

– Прошу вас, месье, выполните миссию, которую я возлагал на Мазеру: во-первых, предупредите господина префекта о том, что мне необходимо переговорить с Председателем Совета Министров, во-вторых, сегодня же ночью выследить по пути в Версаль «тигра». Мне известны ваши качества, месье, и я рассчитываю на ваше усердие и энергию. Увидимся с вами завтра в полдень.

И, как начальник, отдавший все приказания, он направился в камеру.

Было без десяти час. Вот уже пятьдесят минут, как враг мчится с Флоранс, своей жертвой, которую дон Луис как будто может вырвать у него. Дверь камеры захлопнулась, щелкнул замок.

Дон Луис думал:

«Допустим, что префект согласится позвонить Баланглэ, и все-таки он проделает это только утром. До моего освобождения, следовательно, не меньше восьми часов, которые выгадает у меня бандит… восемь часов… проклятье!»

Он подумал еще немного, потом пожал плечами, с видом человека, которому остается только ждать, и растянулся на койке, шепча:

– Бай-бай, Люпен!