Текст книги "Дни людей"

Автор книги: Морис Дрюон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Гермес – божественный гонец. Его универсальная роль

Вскоре, видя большие способности и желание их использовать, я назначил Гермеса своим глашатаем. В знак его должности я привязал к кадуцею белые ленты, а к сандалиям и шапке – крылышки, чтобы сделать Гермеса еще проворнее в передвижениях. И он стал летать повсюду, донося до людей послания богов.

Помните, дети мои, по какой причине вы дали Гермесу другое имя – Меркурий? Помните, из чего образовано это слово? Medius current – «бегущий между», то есть «посредник, вестник».

Однако главный вестник, всеобщий посредник – это язык.

Гермес в первую очередь, и особенно, бог слова; он сам язык. В его крылатой сандалии вы узнаете слово, перелетающее из уст в уста, от человека к небу. Это Гермесу вы обязаны способностью общаться между собой, выделять разные стороны зримого и давать определения незримому. Как иначе вы можете различать богов, кроме как именуя их? Без Гермеса Вселенная была бы для вас лишь темной хаотичной пустошью, или, скажем, без Гермеса темнота для вас начиналась бы ближе.

Во всем, что в любой области относится к языку, соприкасается с ним или использует, обнаруживается Гермес. Моему сыну ведома способность звуков, издаваемых в некоторых магических ритмах, оказывать определенное воздействие на время и вещи, создавая тем самым новые ситуации. Гермес передал вам малую Толику силы Урана, который лепил рельеф мира и создавал различные виды живых существ, испуская волны различной частоты, звуками сгущая частицы бесконечного. И именно в этом смысле можно сказать, что в начале было Слово. Оно же будет и в конце.

У вас появилась привычка улыбаться, когда вам говорят о силе звуков, но вы все же сдерживаете свои голоса в высоких горах, чтобы не вызвать лавину. И вам небезызвестно, что выше и ниже частот, которые различает ваше ухо, существуют и другие, которые для вас либо благотворны, либо вредны, а то и смертельны.

Знайте же: если ваши предки научились молиться и говорить почти одновременно, то это для того, чтобы творить в незримом маленькие лавины добра. Однако многие из вас продолжают молиться или, скорее, верить, что молятся, когда, бормоча себе под нос или мысленно, взывают, винятся, трепещут, просят, умоляют. Но эти молитвы не более чем полумолитвы, и проку от них никакого, поскольку вы забросили учение Гермеса и уже не знаете ни правильных звуков, ни правильных заклинаний, которые должен произносить человеческий голос.

Зато ваши народы угрожают друг другу, дрожа от страха перед возможным взаимоуничтожением, и бряцают оружием, в котором, подобно зародышу, заключен звук, способный проникнуть в глубь незримого, гигантский звук, который все приведет к распаду. Он вполне может оказаться Словом вашего конца.

Наука и магия – одной природы; и та и другая первым делом определяют взаимоотношения между вещами, даже если на первый взгляд их нет. Но как выявить эти тайные отношения, эти подобия или различия, симпатии или враждебности, если не выразить их символами с помощью языка? Как говорить с тем, кто кажется нам чужестранцем, без помощи толмача, переводчика – герменеоса?

Беспрестанно снуя меж богами и людьми, меж глубинами мира и его поверхностью, беспрестанно прокладывая пути меж сутью и проявлением, беспрестанно соединяя вещи с идеями и идеи между собой, Гермес дал вам большую часть знаний, которые сделали из вас то, что вы есть. Он вам назвал имена светил, показал их путь в тридцати шести деканах зодиака; он великий знаток астрономии и астрологии, поскольку ведает любым знанием, которое без речевых, рисованных или цифровых символов не могло бы ни сложиться, ни быть переданным. Гермес обучил вас логике, арифметике, физике, алхимии, медицине, механике, баллистике, искусству навигации. Он – изобретатель мер и весов, подъемных кранов, водяных насосов, боевых машин; а главное – изобретатель алфавита, письма. Так, помимо возможности изъясняться образами и звуками Гермес одарил вас способностью преобразовывать сами эти звуки в образы, представлять ваши летучие слова в виде устойчивых знаков, передавать, сочетать и закреплять на камне, глине, высушенной коже, папирусе любое выражение вашей мысли. Ах! Воистину мой сын Гермес – бог, рожденный для человека, и он щедро вас облагодетельствовал!

Но ему мало дела до того, как вы распорядитесь его дарами. Он мастерит вам орудия и не судит за их использование; ни мораль, ни даже ваше сохранение его не заботят.

Гермес вас осведомляет, что имеется связь между таким-то небесным телом, таким-то растением и таким-то органом в вашем теле; а вы можете извлечь лекарство или яд, его это уже не касается.

Взвешивайте на неверных весах, лгите, обманывайте; Гермес доверяет одни и те же инструменты и мудрецу, и шарлатану, и честному человеку, и плуту. Он бог и купцов, и воров.

Возьмите священные костяшки, плиту с высеченными знаками, разделенную на клетки доску, которые служат гадателям на паперти храмов, чтобы читать будущее, и воспользуйтесь ими для игры в кости, шашки или триктрак; превратите игру судьбы в игру случая, в азартную игру; Гермес этому не противится. Ведь это все тот же обмен, язык, условные символы. Гермес – бог игроков и шулеров; Гермес – бог сделок. Он ведает составлением договоров, соглашений, обязательств, но отнюдь не следит за их исполнением.

Белые флаги ваших перемирий – это те самые ленточки, которые я привязал к жезлу Гермеса, и пока их носитель бегает от одного войска к другому, они подают сигнал, что сейчас время говорить, а не сражаться.

В чем же нет Гермеса? Он бог скорости, его статуи возвышаются на стадионах, служа примером для атлетов. Он бог путешествий, его столбы-гермы отмечают дороги и напоминают своей бесстыдно задранной туникой, что перемещение – выражение желания и что желание плодотворно. Он бог торговли и потому стоит у входа в гавань, кружит по рыночной площади, склоняется над прилавком менялы.

Гермес – единственный любовник, которого знали за Гекатой, единственный, кто оказался достаточно проворен и многолик, чтобы обольстить и познать эту богиню с тремя телами. Она родила от него Кирку-волшебницу.

Все боги ценят Гермеса, любят или умасливают; он нужен всем. Его проделки веселят богов, и боги прощают их, даже когда сами становятся жертвами, ведь тот, кто сегодня пострадал от Гермеса, завтра будет нуждаться в его услугах… и я в том числе.

Он всегда был лучшим товарищем в моих амурных похождениях, самым верным, хитроумным, веселым сообщником в любовных делах. Как соблазнение зависит от слов! Великие признания, ложные клятвы, ухищрения, обманы, извинения – Гермес никогда не скупится на выдумки и во все вкладывает равную убедительность. Переводчик для чужестранцев, парламентер для сражающихся, он ничуть не изменяет своей природе и обязанностям, когда становится посредником для влюбленных.

Но, будучи служителем любви, Гермес при этом и служитель смерти. С Аидом – да, даже с Аидом! – он заключил сделку, договорившись об обмене. Всякий раз, когда Гермесу необходимо, он заимствует у Аида шлем-невидимку, который надевает поверх своей шапчонки. Тогда Гермес одолевает самых грозных великанов, ведь он – триумф духа над телом. За это он препровождает к Аиду души умерших и ведет учет их взвешивания в Преисподней. В такие моменты он является Гермесом-психопомпом, богом последнего путешествия, и сопровождает погребальные процессии печальной флейтой. Гермес уважительно подводит вас к вратам, за которыми начинается потустороннее существование всех вещей.

Однако в этой должности Гермес обнаруживает еще одну сторону своей натуры: показывает себя серьезным, сосредоточенным, проникнутым важностью момента; такими и вы делаетесь при виде ваших мертвых, будучи даже самыми алчными из наследников. Разве не примечательно, что находчивый, изобретательный Гермес, ловко умеющий все обратить в свою пользу, никогда не помышлял о том; чтобы извлекать выгоду из ваших останков? Делал ли он когда-нибудь из ваших внутренностей струны для своих лир? Резал ли вашу кожу на ремешки для своих сандалий, кроил ли из нее свою сумку, писал ли на ней свои алфавиты? И когда какой-нибудь бесноватый диктатор собирается на что-то употребить ваши скальпы или ваши кости, разве вы не кричите о чудовищности и кощунстве?

Из всех видов живых существ вы единственные, кто, погребает своих мертвецов, бальзамирует их или сжигает. Вы отличаетесь от остальных представителей природы не только членораздельной речью, но и вашим обращением с останками себе подобных. Пытаясь подсластить осознание того, что вы должны исчезнуть (которым обладаете только вы), Гермес дал вам понять, что после распада вашей оболочки и перераспределения энергий вас ждет некое таинственное продление жизни и участие в трудах богов. Он научил вас строить жилища для праха, украшать их цветами и изображениями усопших; научил вас ожиданию незримого возвращения из незримого путешествия.

Гермес, странный Гермес, среди бессмертных отец Пана, среди людей предок Одиссея; вы никогда не сможете познать его целиком.

Самый верный его образ – в двуликом бюсте, одно лицо которого обращено к вам, другое к богам, что передает двойное значение всякой вещи, оба смысла каждого слова. С одной стороны это юный, ловкий, легкий, хитроумный, обаятельный, ветреный бог ваших желаний и мирских поступков, с другой – глубочайший мудрец, универсальный ученый, которого египтяне узнали в его сыне Тоте. Гермес – Трисмегист, трижды величайший, уста скрытого бога, владыка откровения. Он тот, кто являлся храмовым пророкам, кто учил божественного Асклепия, кто предоставил царю Фамузу-Аммону письменность, кто предшествовал Моисею и кого Моисей вероломно обобрал, он тот, наконец, кто надиктовал две книги гимнов, четыре книги о небесных телах, шесть книг по медицине, двадцать книг ритуалов и законов, тридцать шесть книг мудрости и науки, где записано все знание. Без сомнения, столько всего верного, важного, необходимого, вечного там заключено; но вы в этих книгах уже ничего не понимаете и потому называете их «герметическими».

Девятая эпоха. Похититель праха

Освобожденный Арес. Его утехи с Афродитой. Месть Гефеста и злодеяния Ареса

Тем временем Арес по-прежнему сидел в своем бронзовом горшке. Чтобы снискать благодарность Геры, которая беспрестанно причитала о разлуке со своим любимым сыночком, Гермес, используя запасы своей ловкости, сумел сделать то, что было не под силу никому из богов: снять крышку с Аресова узилища.

Так ум освободил войну.

Арес в изнеможении и бешенстве вылез, оттолкнул свою сестру Гебу и тетку Гестию, которые хотели умастить его и перевязать, оттолкнул даже распростертые объятия своей матери и завопил так, что мир дрогнул:

– Где эти Алоады, где эти От и Эфиальт? Они мне дорого заплатят за то, что со мной сделали!

Не переставая орать, Арес потрясал копьем.

– Алоады, – сказал я ему, – в Преисподней. Их одолела твоя сводная сестра Артемида, которая родилась во время твоего заточения. Вот она.

Арес не выразил никакой особой признательности Артемиде, как, впрочем, и Гермесу. Его черные глаза метали во все стороны разъяренные взгляды.

– А кто получил награду за победу над гигантами?

– Твой брат Гефест, он теперь супруг Афродиты.

Любовные успехи часто служат для возмещения воинских неудач. Тот, кто был жалок в бою, бросается на приступы альковов, другой мстит за свои неудачи в роли соблазнителя, захватывая крепости. Гефест завоевал трофей в сражении; самым срочным делом для Ареса стало завоевание Афродиты, которая, надо признать, оказала ему весьма слабое сопротивление.

Конечно, если сравнивать красавца Ареса, с его выпяченной грудью, умащенными маслом мускулами, надменной поступью, и колченогого Гефеста, курносого, безобразного, вечно пахнущего потом и кузницей, то первый больше годится, чтобы польстить тщеславию и утонченным вкусам Афродиты. К тому же Афродита – пожирательница времени; она требует, чтобы любовник посвящал себя ей всецело. Однако Гефест с раннего утра до вечера был занят в своих мастерских, тогда как Арес, прокатившись утром в своей колеснице и метнув для упражнения пару дротиков, располагал долгими часами досуга. Он проводил их подле Афродиты, не стесняясь предаваться утехам прямо на ложе своего старшего брата.

Однако Гелиос, которому с высоты его колесницы видно все, стал свидетелем этого зрелища и возмутился. Вечером, завершив свой круг, он спустился под Этну и направился к Гефесту.

Между Гелиосом, нашим родственником по Урану, и моим сыном Гефестом существуют глубокое сходство и большая симпатия. Божественный огонь и солнечная энергия – одной природы.

Гефест отложил свой молот, вытер залитое потом лицо, ополоснул руки в чане с подземной водой и выслушал рассказ Гелиоса о том, как его обесчестили.

Гефест не закричал, не покраснел, просто задумался, опираясь на свои резные костыли; что-то похожее на слезы промелькнуло в его больших глазах; Он поблагодарил своего гостя и, еще более грузно, ковыляя сильнее, чем когда-либо, вернулся к своему горну.

Среди нас, богов и людей, обманутые мужья часто бросаются со своей бедой к первому встречному. Они Проклинают, стенают либо изрыгают пустые угрозы, словно находя убогую отраду в усугублении собственной смехотворности. Бедный Гефест со своим врожденным уродством и без того был слишком смешон. Ну что ж! Смеяться так смеяться, он перетянет насмешников на свою сторону.

И он выковал сеть столь тонкую, столь воздушную, Что никто бы и заметить ее не смог, но при этом такую прочную, что ее невозможно было порвать. Гефест прикрепил сеть к потолку своей супружеской опочивальни, вывел наружу нить, приводившую снасть в действие, и сделал вид, будто отправляется на Лемнос.

Арес, увидев, что Гефест удаляется, побежал к нему В жилище, где его уже поджидала Афродита.

– Иди ко мне, дорогой возлюбленный, иди ко мне, прекрасный Арес, приди на мое глубокое ложе.

Гефест, спрятавшийся в соседнем лесу, слышал их голоса; он дождался, пока начались стоны и вздохи, и накрыл любовников своей сетью. Потом, с треском разломав крышу своего дома, крикнул в облака:

– Зевс и вы, бессмертные, полюбуйтесь-ка на то, что потешит ваше зубоскальство! Афродита меня презирает, потому что я хромой, и предпочитает мне проворного красавца Ареса. Они как раз хлопотали, оскверняя мое ложе. Полюбуйтесь теперь, каковы они: совсем запутались, не могут даже оторваться друг от друга; полюбуйтесь, как они несуразно корчатся! Я освобожу их не раньше, чем эта потаскуха вернет мне все подарки, которые я ей сделал и которых она недостойна!

Богов, при виде Ареса, едва покинувшего свой бронзовый горшок и вновь угодившего в ловушку, при виде утонченной, надменной Афродиты, барахтавшейся на спине, словно лягушка, сотряс громовой хохот. И чем больше попавшиеся любовники вырывались, тем больше запутывались. А поскольку сеть была невидима, то непонятна была причина их рывков. Видно было только, как они калечат друг друга, уже начинают ненавидеть друг друга и попрекают друг друга за положение, в котором оказались. Боги все смеялись. Сколько измен похоже на эту сеть!.

Пришлось Аресу пообещать, что он возместит свадебные дары и драгоценности, чтобы Гефест согласился наконец снять эти силки. Афродита убежала на свой родной Пафос – остров возле Кипра, – чтобы спрятать там на какое-то время свой стыд. Арес отправился во Фракию.

Впоследствии Гефест так и не согласился принять обратно свою неверную супругу. Они вместе заседают в совете богов, но редко говорят друг с другом.

Арес неоднократно проводил время у Афродиты, и они часто показывались вместе. После такого громкого скандала они чувствовали себя обязанными предъявить миру образ великой страсти, но любовь их была показной, и они уже не находили в ней приятности, когда у них отняли удовольствие обманывать Гефеста. Арес говорил о конях, Афродита; о своих уборах. В шлеме Ареса Афродита искала зеркало; а Арес через плечо Афродиты высматривал реки, которые преодолеваются одним броском, и пыльные равнины, где даются сражения. Она скучала со своим любовником-солдафоном еще больше, чем с мужем-кузнецом.

У Ареса и Афродиты родился сын, которого назвали Эросом, по имени древнего Эроса доурановых времен. Правда, похожи Эросы лишь отдаленно. Этот второй Эрос вовсе не огромная любовь, великая изначальная космическая энергия, которая побуждает и миры, и мельчайшие частицы соединяться и воспламеняться, создавая новые атомы и новые вселенные. Второй Эрос под стать вашим мелким увлечениям. Он носит колчан, напоминая вам, что в ваших любовных похождениях есть кое-что от вооруженной стычки, так что некоторая часть ваших лучших сил утекает от вас через крошечные ранки, оставленные его стрелами.

У Ареса и Афродиты родилась также дочь Гармония, зачатая в один из их редких счастливых моментов. Соединяя в себе красоту и грацию родителей, она Не унаследовала их недостатков. Гармония воплотила их надежду, недостижимую мечту, иллюзию, за которой тщетно гоняются все неудачные пары.

И Арес в конце концов покинул Афродиту, изрядно ей надоев; у нее были другие любовники, у него – другие любовницы. В числе его порождений Страх и Ужас – спутники его небесного тела, которые стоят с ним в колеснице, правят конями и служат ему щитоносцами. Породил он и Распрю, которая подает ему дротики. Среди смертных Арес при случае оставляет после себя буйных сыновей, чаще разрушителей городов, чем основателей.

Если послушать Ареса, особенно перед тем, как он отправляется на битву, так он всегда победитель. Не верьте этому. Когда он вздумал напасть на Афину, которая тоже умеет, быть воинственной, она повергла его на колени. А когда позже он захотел схватиться с Гераклом, то вернулся на Олимп совсем жалким и окровавленным, с пронзенным бедром.

Ну почему столь красивая внешность заключает в себе жестокое сердце и свирепые желания? Ведь одно удовольствие смотреть, как Арес бегает, прыгает, мечет диск или толкает ядро, взнуздывает самого горячего коня и бросает его на препятствие. Почему бы ему не удовольствоваться этими здоровыми радостями атлета?!

Может, этот гордец страдает оттого, что над ним стоит родитель, а потому, не имея возможности навязать свою волю всему мирозданию, мстит, разрушая Вселенную? Неужели он, попирая ногами груду развалин, и вправду считает себя властелином?

Как только в каком-нибудь уголке земли возникает спор, Арес, которого во многих ваших странах называют богом Марсом, немедленно появляется с копьем в руке и мечом на боку.

– Деритесь! – кричит он, – только слабаки ведут переговоры! Слава только в битве, удовлетворение только в уничтожении противника!

И Арес убеждает, потому что он великолепен и яростен и потому что слишком многие из вас, смертных, похожи на него, предпочитая скорее всем рискнуть, нежели немного потерпеть. Он пренебрегает приговорами Фемиды и часто узурпирует право изрекать повеления, выдавая их за законы; Арес знает: когда война объявлена, политикам остается лишь повиноваться ему, поэтам – восхвалять его, а мудрецам – помалкивать.

И тогда начинается бойня. Арес носится по полям сражений и разит всех без разбору. Он поджигает терпеливо возведенные города, топчет богатые урожаи Деметры, ломает, корежит, уничтожает произведения Гефеста и посылает к Аиду такие толпы убитых, что Гермесу приходится заниматься лишь этими нескончаемыми потоками, из-за которых веретена мойр перепутываются и можно подумать, что они все втроем работают только на Смерть.

Ах, сколько раз Арес вызывал мой гнев! Сколько раз я кричал ему, что из всех бессмертных он мне более всего отвратителен!

Мне кажется, Арес воспользовался моим сном, чтобы сделаться среди вас еще более популярным. Ваши губительные возможности головокружительно возросли; за эти две тысячи лет вы устроили больше истреблений, чем за все остальные тысячелетия, вместе взятые, а за одну только последнюю полусотню лет разрушили больше, чем за все века.

Остерегайтесь также, дети мои, красной планеты Ареса; слишком уж вы рискуете, подбираясь к ней. Марс отнюдь не легкая добыча, даже просто поцарапав его, вы можете столкнуться с тяжкими последствиями. Остерегайтесь… Полагаю, вы пускаетесь в слишком опасные предприятия, даже не испросив перед тем никакого оракула.

Ваша раса будет отнюдь не первой, что дерзким и самонадеянным невежеством навлечет на себя великие космические несчастья. И в этот раз я не уверен, что смогу удержать ваш мир от гибели.