355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Морган Робертсон » Тщетность, или Гибель «Титана» » Текст книги (страница 1)
Тщетность, или Гибель «Титана»
  • Текст добавлен: 17 сентября 2016, 18:37

Текст книги "Тщетность, или Гибель «Титана»"


Автор книги: Морган Робертсон



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Морган Робертсон
Тщетность

1

Это судно было воистину огромным. Никогда прежде человечество не создавало ничего подобного. Все без исключения науки и ремесла, которыми овладела цивилизация, были вовлечены в процесс его постройки. Морские офицеры на его мостике представляли собой сливки Королевского морского флота, но и им прежде пришлось выдержать самые жесткие отборочные экзамены по всем предметам, имеющим отношение к ветрам и течениям, приливам и отливам, географии и астрономии, а также физической природе морей и океанов. Их уже нельзя было именовать просто флотскими офицерами, фактически это были ученые, в совершенстве владеющие морским ремеслом. Такому же строгому профессиональному отбору подвергся и штат механиков и кочегаров машинного отделения, а служба стюардов оставила бы далеко позади персонал любого первоклассного отеля.

Два духовых и два симфонических оркестра и профессиональная театральная труппа удовлетворили бы вкусы самых разборчивых ценителей прекрасного. Многочисленный медперсонал заботился о телесном здоровье пассажиров, а не менее обширная служба каппеланов – о здравии духовном. Вымуштрованная пожарная команда одним своим видом успокаивала самых нервных пассажиров, а ее ежедневные учения с использованием диковинных машин для усмирения огня превратились в одно из самых популярных развлечений на судне.

Скрытые от любопытных глаз телеграфные линии соединяли мостик корабля с машинным отделением, «вороньим гнездом» на фок-мачте и всеми техническими помещениями на носу и корме корабля. Каждая такая линия была подключена к специальному аппарату с наборным диском, подвижным указателем и шкалой, на которой были нанесены все возможные предписания и команды, необходимые для управления этим колоссом как в порту, так и в открытом море. Офицерам парохода больше не надо было срывать голос, выкрикивая команды матросам.

Но самым главным новшеством судна было то, что девяносто две водонепроницаемые двери, соединяющие девятнадцать его отсеков, могли быть разом закрыты одним поворотом рычага. На это ушло бы всего полминуты. Рычаги управления закрытием дверей находились на мостике, в машинном отделении и еще в дюжине мест на палубе судна. Мало того, при появлении в трюме воды, эти двери закрывались автоматически. Все это позволяло кораблю держаться на плаву даже тогда, когда девять его отсеков окажутся полностью затопленными. А поскольку ни одно из самых жутких морских происшествий не приводило к затоплению такого значительного числа отсеков корабля, пароход «Титан» тут же окрестили непотопляемым.

Корабль был построен целиком из стали и предназначался исключительно для перевозки пассажиров. Он не нес в себе быстровоспламеняющихся грузов, грозивших пожаром. Он вообще не имел специализированных грузовых отсеков. Это позволило конструкторам судна уйти от традиционной схемы с плоским, словно у чайника, дном и придать огромному корпусу парохода изящные формы. Его обводы сходились к килю так, словно это была хрупкая яхта, а не стальной гигант. Это обеспечило «Титан» уникальными мореходными качествами. При длине в 800 футов и водоизмещении 70 000 тонн, в пробном плавании огромная паровая машина мощностью 75 000 лошадиных сил позволила кораблю развить скорость в 25 узлов, невзирая на ветра, течения и приливы. И при этом «Титан» был настоящим плавучим городом – внутри его стального корпуса находилось все, что сводило к минимуму неудобства и опасности путешествия через Атлантику и позволяло пассажирам наслаждаться жизнью.

Признанный непотопляемым и неуязвимым, он нес на себе лишь то минимальное количество шлюпок, какое требовали обязательные правила океанского судовождения. Эти шлюпки, общим числом 24, были закреплены на шлюп-балках, установленных на верхней палубе, и в случае необходимости могли вместить около пятисот человек. От громоздких и малополезных спасательных плотов на «Титане» отказались вообще. Зато, исполняя букву закона, каждая из трех тысяч коек в пассажирских, офицерских и матросских каютах была снабжена пробковым спасательным жилетом, а на леерных ограждениях парохода были размещены двадцать спасательных кругов.

Ввиду того абсолютного превосходства, которое имел «Титан» над другими судами, пароходная компания, владевшая судном, объявила, что намерена добиваться для «Титана» новых правил навигации, о необходимости которых уже давно говорили капитаны больших судов, но остерегались следовать им открыто. Было заявлено, что «Титан» с первого своего плавания будет двигаться по северному пути через Атлантику на полной скорости, летом и зимой, без оглядки на непогоду или шторм. Приводилось несколько резонных доводов для такого решения. Во-первых, если какое-то судно ударит пароход, то большая скорость поможет снизить ущерб от столкновения, поскольку удар будет скользящим. В этом случае таранящее судно будет повреждено даже больше, чем «Титан». Во-вторых, если таранящим судном будет сам «Титан», то снижение скорости вряд ли спасет судно, попавшее под форштевень такой громады. Однако сам «Титан» при малой скорости движения рискует получить серьезные повреждения носовой части, в то время как на максимальной скорости он просто разрежет другое судно пополам, и ущерб от такого удара можно будет легко ликвидировать при помощи обычной малярной кисти. Очевидно, что правила исходили из принципа, что благом считается исход, когда более крупное судно страдает меньше. В-третьих, большая скорость позволит «Титану» быстрее преодолевать опасные районы. Наконец, в-четвертых, если на пути «Титана» окажется айсберг – единственный плавающий объект, с которым пароход не может тягаться в массе – при лобовом ударе на полном ходу носовая часть корабля будет разбита всего на несколько футов длины корпуса больше, чем при движении на половинной скорости. Так или иначе, повреждения вряд ли распространятся дальше третьего отсека – что не является такой уж большой проблемой для корабля, способного держаться на плаву даже тогда, когда девять отсеков заполнены водой.

Эти широко афишируемые заявления не оставляли сомнений, что в ближайшее время «Титан» станет перевозить пассажиров по 3000-мильной атлантической трассе с быстротой и регулярностью курьерского поезда. Корабль-гигант уже побил несколько рекордов скорости во время пробного выхода в море. Однако за два проделанных им перехода через Атлантику достичь желаемого результата – сокращения времени плавания от Санди Хук до Даунтс Рок до 5 дней – пока не удалось. Среди 2 тысяч пассажиров, поднимавшихся на борт парохода в Нью-Йорке, циркулировали упорные слухи, что в этот рейс будет сделано все возможное, чтобы покорить заветный рубеж.

2

Восемь буксиров медленно вывели громаду корабля в фарватер и развернули вниз по течению реки. Лоцман на мостике произнес несколько слов, первый помощник капитана выдул короткую трель из своего свистка и повернул рычаг. Буксиры вытравили тросы и отошли. Затем в утробе гигантского судна заработали три малых двигателя, предназначенных для пуска основных турбин. Три мощных гребных винта парохода начали вращаться, и подрагивающий, словно в нетерпении, океанский монстр медленно двинулся в сторону моря.

Восточнее Санди Хук лоцман покинул корабль, и с этого момента началось настоящее плаванье. В чреве стального Левиафана, в 50 футах ниже прогулочной палубы, в адском грохоте и жаре трудились рабочие. Они перевозили отборный уголь для котлов из бункеров к топкам, а полуголые, похожие на чертей, кочегары швыряли его в раскаленные жерла восьмидесяти топок. Над ними, в машинном отделении, без устали сновали смазчики, вооруженные масленками и шприцами, а вокруг них крутились, качались и сверкали вытертыми до блеска частями огромные механизмы. Бдительные старшие техники тем временем вслушивались в оглушающую какофонию грохота и лязга, пытаясь отыскать в ней фальшивые ноты, свидетельствующие о том, что какая-то деталь исполинского механизма, ничтожная гайка или шпонка, работают не так, как нужно. В это время матросы ставили треугольные паруса на двух больших мачтах корабля, чтобы заставить океанские ветра поделиться своей неиссякаемой энергией с машинами «Титана». Пассажиры парохода развлекались всяк на свой вкус. Одни сидели в шезлонгах, хорошенько укутавшись, поскольку, хотя и стоял апрель, морской воздух был чересчур холодным. Другие неспешно прогуливались вдоль бортов, привыкая к покачивающейся под ногами палубе. Иные слушали оркестр в музыкальном салоне или читали в библиотеке. А наименее привычные к морским путешествиям и страдавшие от морской болезни предпочли провести первые часы на море в своих постелях.

Основное пространство палубы было свободно от пассажиров, когда по корабельному времени наступил полдень. Настал час уборки, которой матросы всех пароходов уделяют так много своего времени. Под командованием боцмана, здоровенного детины ростом больше шести футов, группа матросов выстроилась на корме с ведрами, щетками и кистями.

– Ребята, вы знаете, что от вас требуется! Шлюпбалки и пиллерсы должны блестеть, как драгоценные камни. Про леерное ограждение пока забудьте... Дамы, прошу, отодвиньте ваши кресла немного дальше, чтобы не случился какой конфуз... Эй, Роуланд, какого дьявола ты там делаешь, слезь, пока не свалился за борт. Займись-ка лучше дефлектором вентиляционной шахты... Хотя нет, в таком состоянии ты точно обольешь кого-нибудь... Вот, что, оставь ведро и кисть и беги к старшине за наждачной бумагой. Будешь вкалывать до тех пор, пока вся эта дурь не выветрится у тебя из головы. Грубая работа – лучшее лекарство для таких, как ты.

Эта тирада обращена была к матросу, странному малому примерно лет тридцати, с черной бородой и удивительно загорелой кожей. Несмотря на хрупкое телосложение он производил впечатление здорового и дышащего силой человека. Однако это впечталение тотчас пропадало, стоило взглянуть в его пустые водянистые глаза. Матрос неловко спрыгнул на палубу и нетвердой походкой побрел к кубрику старшины. Проходя мимо группы дам, за сохранность нарядов которых так беспокоился свирепый боцман, матрос вздрогнул. Он поймал на себе взгляд синих как море глаз молодой женщины с волосами цвета солнца. Не сводя глаз с матроса, женщина медленно поднялась из шезлонга. Матрос сперва вскинул руку, словно в растерянном полуприветствии, потом поспешно отвернулся и, ускорив шаг, прошел мимо. Повернув за угол рубки, туда, где его не могли видеть ни женщина, ни громогласный боцман, матрос остановился и прижал руку к груди, словно у него внезапно заныло сердце.

– Что за чертовщина! – пробормотал он. – Совсем расшатались нервы от виски или чувство, которое ты считал умершим, все еще живо?.. Пять лет прошло, но один ее взгляд все еще способен остановить кровь в твоих жилах... И снова эта сердечная тоска и беспомощность... Ты знаешь, к чему это приводит... К безумию... Или того хуже.

Он посмотрел на свою дрожащую, запачканную смолой руку, пересеченную в запястье красноречивыми рубцами. Ему потребовалось еще несколько минут, чтобы восстановить самообладание, сходить за наждачной бумагой и вернутся на корму.

Молодая женщина была не меньше матроса поражена этой неожиданной встречей. Невольное выражение удивления и злости появилось на ее красивом, хотя и слабовольном лице. Потом она подхватила маленького ребенка, который гулял по палубе рядом с нею, и поспешила к дверям салона. Она, не останавливаясь, прошла в библиотеку и упала в кресло рядом с джентльменом, в котором без труда можно было распознать человека военного. Джентльмен оторвался от книги и посмотрел на женщину.

– Что стряслось, Мира? – спросил он. – Увидела морского змея? Или «Титан» повстречал Летучего голландца?

– О, Джордж! Нет... – ответила женщина взволнованно. – Джон Роуланд здесь, на борту. Лейтенант Роуланд!.. Я видела его только что – и он так изменился... Он, похоже, пытался заговорить со мной!..

– Роуланд? Твоя мучительная страсть из прошлого?.. Я в глаза не видел этого человека, а ты редко расположена была рассказывать о нем... Он среди пассажиров первого класса?..

– Нет, он, кажется, простой матрос. Он работал на палубе вместе с другими. И одет в какую-то ужасную робу, мятую и грязную. У него такое лицо! Я думаю, он пал очень низко, с тех пор, как я...

– С тех пор, как ты ушла от него? Послушай, дорогая, не вини себя... Ты здесь совершенно не причем. Если в мужчине нет стержня, то он рано или поздно окажется в сточной канаве... И как он тебе показался? Все еще злится на весь мир? Ты выглядишь очень расстроенной. Что он тебе сказал?

– Он не вымолвил ни слова... Я всегда боялась его, Джордж. Я видела его всего три раза с тех пор... В его глазах всегда был такой пугающий огонь. В последнюю нашу встречу он был просто неуправляемым, а глаза его метали молнии. Он обвинял меня в том, что я играла с ним, обманывала его. Он твердил что-то о непреложном законе справедливости– этого я уже не могла понять... Помню только, он сказал, что все страдания, которые мы навлекаем на других, возвращаются нам сполна... А потом он ушел прочь – гнев его был ужасен... С тех пор я не могу успокоиться... Я боюсь, вдруг он захочет как-то отомстить. Вдруг ему придет в голову украсть нашу малышку, нашу маленькую Миру.

Она притянула к себе улыбающегося ребенка и прижала его к груди.

– Поначалу он показался мне очень симпатичным... Пока я не поняла, что он атеист. Да, Джордж, это так. Он отрицал существование Бога! И убеждал в этом меня – благоверную христианку!...

– Удивительно наглый и самоуверенный тип, – сказал с улыбкой муж, – и при этом совершенно не понимал тебя, надо сказать...

– После этого я уже не могла относиться к нему так, как раньше. У меня было непреходящее чувство, что возле меня находится что-то грязное, нечистое... Хотя, как я теперь думаю, было бы славно, если бы я смогла спасти его душу для Господа, попыталась убедить его в том, что Христос любит его. Но он только смеялся над всем, что было свято для меня, и как-то заявил, что как бы он ни ценил мое доброе отношение к нему, не станет лицемерить лишь для того, чтобы добиться моего особого расположения. Что он предпочитает быть честным и с самим собой и с другими, и это – его мировоззрение... Словно кто-то может пытаться жить по своим правилам, без помощи Бога. А затем, однажды, я почувствовала, что от него пахнет не только табаком – с этим я уже успела свыкнуться – а еще и виски. Вот тогда я окончательно отказалась от него. И после этого он... сломался...

– Давай выйдем наружу, и ты покажешь мне этого негодяя, – сказал муж, вставая.

Они подошли к двери. Молодая женщина открыла ее и сделала шаг на палубу.

– Вон там, загорелый мужчина, возле рубки, – сказала она, поспешно возвращаясь в салон.

– Проходимец, который драит вентиляционный выход? Значит, вот он каков! И это Роуланд, лейтенант военно-морского флота! Да, это действительно полное падение. Я слышал, что его вышвырнули со службы за поведение, недостойное звания офицера. Надрался и буянил на приеме у Президента...

– Он потерял не только должность, но и уважение. Он был ужасно опозорен, – сказала женщина.

– Успокойся, Мира, похоже, что этот твой злой дух уже совершенно безвреден. Мы пробудем на пароходе всего несколько дней, и ты без труда сможешь избежать еще одной встречи с ним. Корабль такой большой. К тому же, если в этом Роуланде еще остались крупицы души, уверен, он  потрясен вашей встречей ничуть не меньше тебя... А сейчас пойдем в каюту – корабль входит в полосу тумана.

3

В полночь, во время смены вахты, с северо-востока подул сильный ветер, грозящий очень скоро перерасти  в штормовой. Порывы ветра, усиленные высокой скоростью парохода, пронизывали до костей всякого, кто рискнул высунуть нос на палубу. Встречная волна сотрясала корпус корабля, и без того вибрирующий от бешеной работы скрытых в его чреве машин. Водяной вал разбивался о форштевень, и мощные струи хлестали в иллюминаторы штурманской рубки с такой силой, что будь те изготовлены из обычного стекла, то давно уже разбились. Плотное облако холодных брызг доставало и до оборудованного на фок-мачте «вороньего гнезда». Полоса тумана, в которую корабль нырнул еще днем, все еще окутывала его, сырая и непроницаемая для глаз, однако «Титан» ни на йоту не снизил ход. За серой стеной из влажного воздуха постоянно наблюдали два дежурных офицера и три впередсмотрящих, зрение и слух которых были напряжены до предела.

В четверть первого ночи два продрогших моряка появились на возвышающемся на восемьдесят футов над палубой мостике и, перекрикивая шум ветра, сообщили недавно заступившему на вахту первому помощнику фамилии тех, кто сменил их. Офицер направился в штурманскую рубку и продиктовал фамилии старшине, который сделал соответствующую запись в вахтенном журнале. Матросы же, подталкивая один другого, поспешили в кубрик, где их ждал горячий кофе и заслуженный отдых. Через несколько минут еще один промокший до нитки матрос поднялся на мостик и доложил о смене вахты в «вороньем гнезде».

– Кто, вы говорите, сменил вас? – рявкнул офицер, стараясь перекричать вой ветра. – Роуланд?! Это тот самый, что умудрился явиться на борт пьяным?

– Да, сэр!

– Он протрезвел, надеюсь?..

– Не совсем, сэр.

– Что ж, ладно... Пускай остается там... Старшина, отметьте, что Роуланд заступил впередсмотрящим на «вороньем гнезде».

Затем офицер вышел из рубки и, сложив ладони рупором, прокричал:

– Эй, в «вороньем гнезде», слышите меня?!

– Сэр?! – донесся сверху громкий и четко слышный даже в шуме волн голос.

– Смотрите в оба – и будьте настороже!

– Так точно, сэр!

– Черт возьми, этот пьяньчуга явно из военных, – пробормотал офицер. – Скверно, когда такие люди имеют отношение к армии.

Он вернулся на свое прежнее место на передней части мостика, где деревянное ограждение позволяло укрыться от холодного ветра. Впереди было еще без малого четыре часа вахты до того момента, когда его сменит второй помощник капитана. Четыре часа молчания, поскольку разговоры, не имеющие непосредственного отношения к несению службы, были запрещены на «Титане». Заступивший на вахту вместе с ним третий помощник стоял так же молча на мостике по другую сторону от нактоуза [1]1
  Нактоуз– деревянный шкафчик цилиндрической или призматической формы, на верхнем основании которого устанавливается компас.


[Закрыть]
 и лишь изредка покидал это место, чтобы взглянуть на компас – это, казалось, было единственной его обязанностью во время вахты. Боцман, дежуривший в расположенной под мостиком рубке вместе с нижним впередсмотрящим, неторопливо прохаживался туда-сюда, наслаждаясь двухчасовым перерывом в работах, предусмотренным внутренним распорядком судна. Первая плановая работа нового дня – уборка нижних палуб – начнется только в два часа ночи.

К тому времени, когда одновременно на мостике и в вороньем гнезде пробили одну склянку [2]2
  Склянки– во времена парусного флота стеклянные песочные часы с получасовым ходом. По ним на судах отсчитывали время. Каждые 30 минут часы переворачивались вахтенным матросом, что сопровождалось сигналом колокола (рынды). Склянкой на флоте называли также получасовой промежуток времени. Количество склянок показывает время, счёт их начинается с полудня. Восемь склянок обозначают четыре часа. Через каждые четыре часа на судне сменяется вахта, и счёт склянок начинается снова.


[Закрыть]
 и последовали доклады впередсмотрящих: «Все в порядке!», последние, самые выносливые из двух тысяч пассажиров парохода наконец отправились спать. Помещения верхней палубы совершенно опустели. Одним из тех, кто спал глубоким сном в своей каюте, был и капитан. Вся служба на корабле устроена таким образом, что по-настоящему командовать капитану доводится лишь в самых чрезвычайных ситуациях, когда судну угрожает настоящая опасность. Во всех остальных случаях эту работу выполняют помощники капитана и лоцман.

Пробили две склянки, потом три. Боцман и впередсмотрящий в рубке закурили последние за вахту сигары. И тут сверху, из «вороньего гнезда» донесся пронзительный крик:

– Вижу что-то впереди по курсу, сэр! Не могу разобрать, что именно!..

Первый помощник бросился к внутреннему телеграфу.

– Сообщите, что вы заметили?

– Справа по борту судно. На сходящемся галсе. Мы идем прямо на него! – пришел ответ.

– Право руля, насколько возможно! – приказал первый помощник рулевому. Тот мгновенно заложил руль. С мостика все еще ничего не было видно. Мощные механизмы, управляющие рулем парохода, уже пришли в движение и заставили огромное судно медленно взять вправо. Но прежде чем стрелка компаса сдвинулась на три малых деления, из белесой темноты ночи выступили квадратные паруса грузового судна, пересекавшего курс «Титана». Суда разделяло не более половины длины корпуса «Титана».

– Силы небесные! – закричал первый помощник. – Отставить поворот! Оставаться на курсе! Держитесь крепче – сейчас будет удар! – он повернул рычаг, который приводил в действие водонепроницаемые двери, нажал на кнопку с надписью «Каюта капитана» и замер в ожидании столкновения.

В следующее мгновение корабли столкнулись. Вряд ли это можно было назвать ударом. Лишь сильная вибрация пробежала через переднюю часть «Титана», от киля до фок-мачты. На палубу дождем посыпались обломки рангоута и мачт, обрывки парусов и канатов. Затем вдоль бортов парохода проскользнули две темные, быстро погружающиеся массы – части корабля, разрезанного могучим «Титаном» надвое. С одного из этих обломков, на котором все еще горел фонарь, освещавший мостик, заглушив какофонию ломающегося дерева, воды, рвущейся в трюм тонущего судна, и отчаянных человеческих воплей, донесся отчетливый крик:

– Хладнокровные убийцы!.. Да покарает вас Бог!.. И вас, и ваш закованный в металл мясницкий нож!

Тьма поглотила обломки судна, а рев ветра заглушил предсмертные стоны несчастных. «Титан» вернулся на прежний курс. Никаких приказов остановиться или развернуться, чтобы оказать помощь, не последовало. Переключатель машинного телеграфа по-прежнему находился в секторе «полный вперед».

Боцман взбежал на мостик, чтобы получить инструкции.

– Выставьте людей у всех дверей и в переходах между отсеками. Всех, кто попытается выйти на палубу, отправляйте в штурманскую рубку. Прикажите дежурным матросам фиксировать, что могли увидеть пассажиры. И как можно быстрее уберите эти обломки с палубы.

Голос первого помощника был хриплым и дрожащим, а поспешные «да, сэр, слушаю, сэр!» боцмана звучали сдавленно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю