Текст книги "История с танцем призраков"

Автор книги: Моника Хьюз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– А если попросить музейных работников – вдруг они нам ее отдадут? Мы все объясним… – робко предложил Том.

– Как же, дожидайся! Дальше первого охранника нам не пройти, никто нас к директору и близко не подпустит. Сам знаешь, как к нам взрослые относятся. Никто нас всерьез слушать не станет. И не забывай, если мы будем клянчить укладку, а потом ее все-таки заберем, они сразу сообразят, где искать, верно? Нет, Том, надо взять инициативу в свои руки и никого ни о чем не спрашивать. Честно говоря, не пойму, что тебя беспокоит? Они, скорее всего, и пропажи-то не заметят. Стенд самый обшарпанный, весь в пыли, так ведь? Спорить готов: мы вытащим оттуда укладку и бумажку с надписью, остальные экспонаты чуть передвинем, чтобы не было пустого места, и никто ничего не заметит. Помяни мое слово.

Том провел в раздумьях два дня. Он видел, что Пит изредка бросает на него вопросительные взгляды, но заговорили они об укладке только в пятницу, когда шли домой из школы.

– Ну? – осведомился Пит настолько будничным тоном, что все опасения Тома как-то сразу улетучились.

– Не знаю. Смотря какой у тебя план, – выдавил он из себя уклончиво. – Больше всего я из-за отца беспокоюсь. Если что-то помешает ему стать судьей – конец всему. Возьмет и перестанет со мной разговаривать и, наверное, будет прав. Дома и без того дела не очень.

– Ничего не случится. Не беспокойся. Мы всё как следует подготовим. Завтра пойдем в музей и проведем разведку на местности. Согласен?

– А что? Давай. Сначала посмотрим, какая там обстановка, а уж потом решим, да или нет.

– Встретимся у музея в десять. Не опаздывай.

На следующее утро неторопливой походкой они вошли в галерею черноногих. Пит и не думал приближаться к маленькому шкафчику в углу – ждал, когда они останутся в комнате одни. Потом он прошагал в угол, кликнул Тома:

– Иди посмотри на это старье. – А когда Том подошел, шепнул: – Прикрой меня. Хочу проверить, как открывается этот шкафчик, но чтоб телекамера не заметила.

Руки его замелькали над замком. Что-то скрипнуло, потом раздался щелчок, за ним – другой. Как ни в чем не бывало Пит отвернулся от шкафчика, убрал в карман перочинный нож.

– Не замок, а недоразумение, – пробормотал он. – Зубочисткой можно открыть.

– Где ты такому выучился? – ошарашенно спросил Том.

– Так и быть, скажу по секрету: мой отец – резидент.

– Будет врать-то.

– Эх ты, Фома неверующий. Думаешь, почему я из школы в школу кочую? Я его прикрытие, понял? – Он неторопливо оглядел комнату. – Здесь всего одна телекамера. Ее легко надуть – главное, засечь, с какой скоростью она поворачивается.

С тяжелым сердцем Том поднял глаза на маленький телеглаз, укрепленный под потолком в углу комнаты. Он равномерно двигался слева направо, а потом обратно, «оглядывая» все пространство комнаты.

– Окон в галерее нет, – задумчиво произнес Пит, – через запасный выход внутрь тоже не попасть. Сигнализацию видно даже отсюда.

– Значит, ничего не получится. – Том почувствовал облегчение, но постарался, чтобы Пит этого не заметил.

– Этого я не говорил. Сдаваться так просто – ну нет. Кто не рискует, тот не выигрывает. Есть мысль… – Том со страхом увидел, что в глазах друга зажглись искорки. – То, что надо. Сама простота. Мы остаемся в музее до закрытия, прячемся, и нас запирают. Значит, открывать запертые двери нам уже не надо. Как только стемнеет и в музее наступит тишина, я вскрываю шкафчик, мы хватаем укладку и выныриваем прямо через эту дверь.

Пит указал на запасный выход. Над дверью горела красная лампа, а на засове висела большая табличка:

НЕ ТРОГАТЬ

ЭТА ДВЕРЬ ВКЛЮЧАЕТ СИГНАЛ ТРЕВОГИ

ОТКРЫВАТЬ ТОЛЬКО В ЭКСТРЕННОМ СЛУЧАЕ

Пит вдруг захихикал, перестав изображать из себя всезнайку.

– А у нас как раз экстренный случай.

Против воли Том тоже захихикал. Но тотчас отрезвел.

– Слушай, Пит, это все здорово, но ведь табличка, наверное, не врет. Зазвонят звонки, прибегут охранники, полиция…

– Они решат, что кто-то влез в музей, – вот в чем весь фокус. И искать грабителя будут внутри, а когда сообразят посмотреть на улице – нас давно и след простыл. Сейчас выйдем из музея и поглядим, куда ведет эта дверь, легко ли смыться. Пошли?

– Пошли.

У Тома слегка кружилась голова, будто его мотало по «американским горам» в детском парке. Вроде бы и здорово и дух захватывает, только хочется обрести под ногами твердую почву. Но и отступать теперь нельзя – это же трусость, Пит сочтет его слабаком.

Вслед за Питом, полным воодушевления, Том вышел из музея. Они без труда сообразили, что дверь запасного выхода из галереи черноногих открывается на подъездную дорожку вдоль западной части здания.

– Уж очень здесь людно, – многозначительно изрек Том.

– Это сейчас, а вечером – ни души. – Пит зыркнул глазами в одну сторону, в другую. – На юг – отпадает. Когда на стоянке нет машин, человек сразу привлекает к себе внимание. А через Вторую авеню… Нет, туда кинутся сразу, как только сработает сигнал тревоги. Интересно, а что за этой живой изгородью?

Пит пересек дорогу.

– Иди сюда. Видишь, тут естественный полукруглый карниз, за ним – круча, а внизу – река. Лучше и не придумать. Через минуту мы уже скроемся за поворотом.

Даже если они оцепят район и начнут прочесывать улицы, мы – вне подозрений.

– Оцепят район? Начнут прочесывать? Слушай, Пит, давай оставим эту затею!

– Не бойся ты. Ничего такого не случится. Я па всякий случай просчитываю варианты, как и положено резиденту.

– Не нравится мне это, – буркнул Том.

– Да почему? Все пройдет, как но маслу, увидишь. – Пит пристально взглянул на Тома и даже изменился в лице. – Уж не собрался ли ты на попятный? Ведь мы все это затеяли ради тебя, неужели не понимаешь?

Том судорожно глотнул. Такого друга, как Пит, у него еще не было.

– Не иду я ни на какой попятный. Просто… не по душе мне твой план, вот и все. К примеру, вдруг полиция нагрянет в музей так быстро, что мы не успеем скрыться за поворотом?

Пит сразу успокоился и задумчиво кивнул.

– Неплохо. Мы еще сделаем из тебя резидента. Для начала надо прохронометрировать, сколько нам потребуется времени, чтобы убежать. Иди на Вторую авеню. Поболтайся там, но не спускай глаз с секундной стрелки – ровно через минуту после моей команды поднимется тревога.

– Что?

– Да не по правде, дурачок ты. Просто контрольная проверка. В общем, как только секундная стрелка пройдет полный круг, мчись что есть мочи сюда, к подъездной дорожке, и попробуй меня найти.

– Ну, это просто. Найду, куда ты денешься.

– Спорим, что не найдешь. А теперь старт!

И Пит, поджарый и самоуверенный, зашагал прочь.

Решительной походкой он пересек лужайку и направился к западному выходу. Том с завистью наблюдал за ним – хотелось быть таким же независимым, уверенным в себе! Тут Пит махнул ему рукой, Том вспомнил, что от него требуется, и опрометью понесся к улице, куда выходил фасад музея. Там он остановился и, честно повернувшись спиной к западу, стал ждать, поглядывая на секундную стрелку своих часов.

Как только прошла минута, он побежал назад, к подъездной дорожке у запасного выхода. Пита нигде но было видно. Том обследовал живую изгородь, автостоянку. Тогда он помчался ко Второй авеню и дальше вдоль участка, огибающего территорию музея с запада. Там тоже было пусто.

Не зная, что делать, он стоял на углу. Тут с западной стороны появился Пит и не спеша зашагал к нему вдоль улицы.

– Ну? – торжествующе воскликнул Пит. Лицо его раскраснелось, в волосах застряли опавшие листья и прутики.

– Вроде все получилось, – признал Том. – Только не пойму как.

– Я прошмыгнул через живую изгородь, будто кролик. Там внизу полно дыр. А потом выбрался на другом конце карниза-полумесяца.

– У тебя голова, будто с дерева упал. Пит поправил волосы.

– Да, как выбежим наружу, надо не забыть отряхнуться, привести себя в порядок. И еще. Нужно, чтобы вид у нас был совсем невинный, чтобы никому и в голову не пришло нас в чем-то подозревать. – Он нахмурил брови, рассеянно вытаскивая из волос опавшие листья и кусочки коры. Но вот лицо его прояснилось, он хохотнул: – Прекрасно.

– Что?

– Лучшего алиби не придумаешь. Пока не скажу, будет тебе сюрприз. Можешь мне довериться.

– Я от тебя только это и слышу, – проворчал Том.

– Хоть раз я тебя подвел?

– Мы не сто лет знакомы, тем более на такое дело я с тобой еще но ходил.

– Вот и сходим, познаем прелесть новизны. Теперь слушай. – Голос Пита снова зазвучал по-деловому: – Сейчас вернемся в музей и прикинем, где там лучше спрятаться. Пошли.

– Едва ли у нас будет большой выбор.

– Что ты во всем ищешь только минусы? Ясно, лучше укрыться как можно ближе к галерее черноногих, но давай внимательно осмотрим весь музей. Глядим в оба и наматываем на ус. Мы же не хотим в решающую минуту наткнуться на охранника, верно? А потом перекусим в кафетерии и на улице обменяемся впечатлениями. Идет?

Том кивнул, и они вошли в музей. Народу было много, даже для субботы, и вместе с толпой ребята поднялись по лестнице в одну из выставочных галерей.

Табличка гласила:

С СЕГОДНЯШНЕГО ДНЯ:

ИСКУССТВО ДОКОЛУМБОВА ПЕРИОДА

ВРЕМЕННАЯ ЭКСПОЗИЦИЯ ИЗ МЕКСИКИ

– Давай заодно посмотрим, что тут за чудеса, – предложил Пит, проталкиваясь локтями сквозь толпу. Том двигался следом.

Вдоль стен и в центре небольшого зала на подставках стояли прозрачные футляры из плотного стекла, в них были выставлены мелкие, не больше кулака Тома, резные украшения и фигурки. Но…

– Ого! – Он так прижался носом к стеклу, что на нем появилось пятно влаги. – Это все чистое золото!

Том не мог оторвать глаз от экспонатов. Но вот стоявший сзади посетитель толкнул его, и пришлось отойти.

Выбравшись из людского водоворота, они пошли по другим галереям, глядя в оба и наматывая на ус, как сказал Пит. По лицу Пита было ясно: он напряженно думает Тому стало не по себе. Если Пит впадал в задумчивость, жди новых сложностей.

– Нам повезло, что сейчас эта выставка, – наконец изрек Пит.

Том замер на месте прямо в центре вестибюля.

– Ты что, Пит? Неужели решишься на такое?

– Вот псих! – И Пит дал ему подзатыльник. – Ты за кого меня принимаешь? За уголовника? Опасность – да, пожалуйста. Злодеяние – никогда. Дурачок, я просто подумал, охранникам из-за этой выставки знаешь как придется попыхтеть? Ведь здесь целое состояние. Да еще все экспонаты маленькие. Не то что слиток серебра – читал недавно в газете? – его четверо не смогли унести. Попомни мои слова, все внимание будет на этой верхней галерее. Никто и не подумает горевать из-за какой-то пропылившейся индейской укладки, которая и цента не стоит!

– Большое спасибо! – Том тоже отвесил приятелю подзатыльник, и они зашагали по коридору к кафетерию, набрали там пакетиков с хрустящей картошкой и лимонада, вытащили все это на улицу и удобно устроились на лужайке, возле дерева. Место открытое, можно не бояться, что кто-то подкрадется и подслушает их разговор.

– Ну? – спросил Пит.

– Вот тебе и «ну»! Не нашел я, где спрятаться.

В фильмах всегда бывает комнатка уборщика или большой шкаф. А тут ничего такого нет, по крайней мере на виду, куда можно хоть как-то подобраться. Этот музей слишком современный, вот в чем беда. И еще, Пит, я не в восторге, что придется ночью идти по мраморному полу вестибюля. Слышал, как отдается звук шагов? Лучше прямо сразу объявить: «Мы идем!»

– Согласен с тобой целиком и полностью.

– Согласен?

– В таком случае остается сама галерея черноногих.

– Уж там точно не спрячешься.

– Очень даже спрячешься. В двух местах. Можно нарядиться под индейских воинов и стать рядом с восковыми фигурами или спрятаться в типи.

– Здорово мы будем выглядеть, если побежим по Второй авеню в штанах из оленьей кожи, с бусами на шее, не говоря уж о военной раскраске.

– Точно. Значит, остается типи.

– Но там не спрячешься, Пит. Нас сразу заметят. Охранник заглянет туда первым делом.

– Если будет специально кого-то искать – конечно. Но кого ему искать? Зачем? Раз в час, или как там у них принято, он обходит весь музей. А потом бегом назад, наверх, – считать золотые статуэтки. Спорить готов, никто нас не заметит.

– Ну нет, спорить не будем. Если я выиграю, мы загремим в тюрьму. Ничего себе спор.

– Никуда мы не загремим. Давай устроим проверку. Я сегодня вернусь сюда перед закрытием и брошу долларовую бумажку на пол позади фигур индейцев, которые сидят в типи у костра. Заодно погляжу, как охранники выпроваживают последних посетителей. А завтра придем и посмотрим, на месте ли мой доллар.

– По воскресеньям я езжу к прадедушке.

– Что ж, поезжай. Я приду сюда сам – прямо к открытию.

– Только, по-моему, этот твой доллар на полу мало что доказывает. Мы все-таки больше долларовой бумажки, да и спрятать нас труднее.

– А я ничего не собираюсь прятать. В этом весь фокус. Просто положу доллар на пол – за экспозицией у костра. Если завтра он окажется на месте, значит, охранник просто сунул в типи голову и посветил фонариком. А вот если исчезнет – ну, тут он, конечно, зашел в типи и все внимательно осмотрел.

– И что тогда?

– Придумаем что-то еще. Но я спорить готов, что он в типи не зайдет. Слушай, а у твоего прадедушки есть телефон? В середине недели можно с ним связаться?

– Нет. – Резкая смена темы застала Тома врасплох.

– Ладно. Тогда скажи ему прямо завтра – пусть готовит танец призраков. В следующее воскресенье укладка у него будет – обещаю!

Глава III

В воскресенье за кофе, мармеладом и тостами разыгралась обычная утренняя баталия. В какой-то жуткий миг Тому показалось, что верх на сей раз возьмет мама и в резервацию его не пустят. Но потом ссора угасла, как и всегда, отец запихнул Тома в машину вместе с клюшками для гольфа, и они отправились в путь.

«Придется пойти на эту авантюру и украсть укладку, – мрачно думал Том, засунув руки в карманы стеганой куртки. – Не только из-за Пита, хотя это тоже важно. Но если я узнаю о себе правду и обо всем расскажу родителям, может, они не будут устраивать из меня поле битвы? Может быть…»

– Сынок, ты что сегодня такой тихий? У тебя все хорошо?

– Конечно, папа. Спасибо.

– В школе порядок?

– Конечно.

Только что сказать прадедушке про укладку? Как есть, что они собираются ее украсть? Неизвестно, как он к этому отнесется. Вдруг рассердится – мол, нельзя было ее брать? Нет, не должен. Ведь у него самого эту укладку украли, или почти украли. Белые поселенцы забрали все, прадедушка говорил об этом миллион раз. Он будет доволен… Что уж такого сложного – объяснить, как они собираются стибрить священную укладку с талисманами?

Прадедушка стоял на пороге своего дома. Стало холоднее, и поверх костюма из оленьей кожи он накинул старый красный шерстяной плед, затмевавший яркостью листву золотистых тополей и берез.

– Останься ненадолго, Марк, подыши свежим воздухом.

– Извини, дедушка, не могу. В десять у меня гольф.

В уютной тишине мальчик и старый вождь попили чай, потом зашагали вверх по холму, а дальше – через пролесок, к утесам над рекой. Какое-то время они сидели молча, наслаждаясь теплом солнечных лучей на их лицах – все-таки уже осень, и воздух попахивал морозцем.

– Ты чем-то озабочен, сынок? – сказал прадедушка после долгого молчания.

– Прадедушка, а если достать укладку призраков, ты бы смог устроить танец?

– Смог. Только укладок больше нет.

– Есть. По крайней мере, одна. – Том искоса посмотрел на старого вождя: резкие линии челюсти, носа и скул, прямой как стрела взгляд, – и быстро решил, что сказать: – Я слышал о ней на этой неделе. Она принадлежала семье Стрэтморов, но они умерли, и я думаю… что она никому не нужна. Пит – мой друг Пит Каммингс, он как раз в курсе, – так вот, он говорит, что сможет достать ее для нас.

Прозвучало несколько слабовато, но все-таки не откровенное вранье. Том робко посмотрел на прадедушку.

Глаза старого вождя затуманились – видимо, перед ними плыли картины прошлого. Он пошевелил шишковатыми пальцами рук, словно хотел взять что-то очень ценное.

– Укладка? Ты вправду нашел священную укладку с талисманами?

– Да, прадедушка, вправду. Укладку призраков. Теперь ты устроишь для меня танец?

Старый вождь тихонько закачался взад-вперед и тоненько, напевно затянул какую-то мелодию – таких звуков Том в жизни не слышал.

– Да, если вспомню. Должен вспомнить. Укладка поможет. Если все в ней на месте… Она цела, нетронута? – Том кивнул, и старец продолжал: – Пригласи на обряд отца и мать. И друга. Этот Пит… он приедет, если ты его пригласишь?

– Конечно. С огромным удовольствием. А вот… Мама и папа? Ты хочешь, чтобы и они приехали? Боюсь, они не согласятся.

При мысли о том, что в церемонии будут участвовать родители, ему стало как-то неловко, стыдно.

– Ты все же их пригласи. А друга привези обязательно. Без него нельзя. В воскресенье будет большое пиршество, а потом, когда сядет солнце, – танец призраков. Танец призраков, как в прежние времена.

И лицо старца расплылось в улыбке, теплой, чудесной.

Словно солнце, подумалось Тому, и вдруг вся авантюра, опасность, риск опозорить отца, если поймают, – все это померкло, отошло на второй план, зато какой подарок он сделает прадедушке!

– Мы забьем быка и сварим его язык – это нужно для церемонии, – размышлял вслух прадедушка. – Попрошу Джо Смолбранча, он поможет. А Амос построит парильню.

Они пошли домой обедать, и старец обнял Тома за плечи – рука была костистая, с годами ставшая легкой, будто перышко.

– Вы с другом сделаете мне и моему народу великий подарок – вернете нам наше достоинство. Обещаю тебе церемонию, которую никто из нас не забудет.

Том вдруг заметил, что ростом он почти не уступает старому вождю. Либо он здорово подрос за последнее время, либо прадедушка начал таять. «Почти мужчина» – вот что сказал о нем прадедушка. На душе у Тома потеплело – есть чем гордиться! – но не отпускала и какая-то странная, щемящая грусть…

В понедельник его распирало от желания поговорить с Питом, но удобный момент представился лишь после уроков.

– Ну? – спросил Пит, поздоровавшись.

– Прадедушка на седьмом небе. Обещал подготовить танец к следующему воскресенью. И тебя пригласил. Поедешь? Родители отпустят?

– Ясное дело, отпустят. Значит, я увижу всю церемонию?

– Ну да, без тебя вроде и нельзя, ты как шафер на свадьбе или крестный отец.

– Вот это да! Не ожидал такой чести!

– Только вот что, – чуть помедлив, осторожно продолжал Том, – я не сказал прадедушке, как именно мы собираемся добыть укладку. Боялся – вдруг он рассердится, не разрешит нам ее трогать. Поэтому я просто сказал, что укладка принадлежала этой семье, Стрэтморам, помнишь? Они умерли, теперь она никому не нужна, и ты знаешь, как ее добыть.

Пит понимающе кивнул:

– Нормально. Годится.

Том с облегчением вздохнул. Он не знал, как отнесется к этому Пит, вдруг подумает, что он просто струсил?

– А как прошла твоя проверка с долларом? – Он был рад сменить тему.

– Блестяще. Как я и ожидал. Я положил этот доллар на пол за фигурами в типи, потом побродил по галерее до закрытия. Пришел охранник, сказал, что музей закрывается, пора уходить. Он даже в галерею не вошел. Так, в дверной проем сунулся, и все. Ну а когда вчера я пришел снова, доллар преспокойно лежал на месте. Так что наш план проходит, Том!

– Но ведь должны же они убирать помещение. Уборщики-то почему доллар не заметили?

Пит пожал плечами.

– Я об этом думал. Значит, каждый день не убирают. Все равно это нам не помеха. Если и убирают, то не вечером, а утром, перед открытием. Вчера я пришел в музей совсем ранехонько и за углом видел мусорную машину.

Том глубоко втянул в себя воздух.

– Что же, значит, можно действовать? – Голос его слегка дрожал, только бы Пит не заметил.

– Именно. Предлагаю идти за укладкой в четверг вечером. – Пит чеканил слова уж слишком по-деловому.

Тома вдруг охватила паника. Если Пит ведет речь о конкретном дне, стало быть, их авантюра уже никак не фантазия, а реальность.

– Почему в четверг? – уклонился он от прямого ответа. – В четверг все магазины допоздна работают. Везде будет полно народу.

– Это нам только на руку. В восемь уже темно. Берем укладку и вливаемся в толпу – народ идет по домам из магазинов. Музей закрывают в шесть. Так что ждать внутри нам придется всего два часа. Весь фокус – к закрытию оказаться у индейской галереи и не попасться на глаза охранникам. А то вдруг кто-то из них нас заметит, а потом вспомнит, что мы вроде не выходили. Ну а когда телеглаз отвернется, мы ныряем в типи.

– Еще надо, чтобы повезло, твой план больно дерзкий.

– Конечно. Оттого и интересно. А бояться нечего. Если с первого захода укладку не заберем – что ж, у нас есть еще пятница и суббота.

«Неужели мне предстоит пережить все это дважды, – мелькнуло в мозгу у Тома. – Ведь никакие нервы не выдержат! И почему я не такой, как Пит! У него при разговоре об опасности даже глаза разгораются».

Началась томительная недоля, как перед экзаменом или визитом к зубному врачу. В четверг Том проснулся рано и почувствовал – побаливает желудок. Решил было, что это грипп, но тут же все вспомнил, застонал, зарылся лицом в подушку – лучше бы не просыпаться. Но от жизни под одеяло не спрячешься.

Вчера он предупредил маму, что ужинать будет с Питом. Что ж, это правда, только не дома у Пита, а в музейном кафетерии – пирожки с сосисками и жареная картошка. В школе он решил проверить, а что придумал Пит?

– Ты сказал родителям, что ужинать дома не будешь?

– Конечно. Сказал, что останусь на собрании в школьном клубе.

– Господи, в каком клубе? Ни один клуб еще не работает.

– Общество по охране индейской культуры, – без тени улыбки ответил Пит.

– Кончай дурака валять! Правда, что ли?

– Конечно.

– И они тебе поверили?

– Ясное дело, поверили. Почему нет? Они сами на такие дела подписываются. Мама даже сказала: здорово, что ваша школа ведет такую полезную работу.

– Пит, ты сумасшедший. Совсем чокнутый. Твое чувство юмора нам может дорого обойтись.

– В пять встречаемся в кафетерии, – только и ответил Пит. – Надень темную куртку и брюки, а обувь не скрипучую да не вздумай пижонить в белых кроссовках.

– В таких вещах разбираются не только резиденты, – огрызнулся Том. – Меня учили бесшумно идти по звериной тропе, когда ты еще лежал в колыбельке!

Когда Том появился в музейном кафетерии, Пит уже с жадностью доедал сосиски с картошкой. Лицо его раскраснелось, да и сам он выглядел странно, будто пополнел.

– Иди сюда, копуша. Вот, подкрепись.

– Пока не голодный. Что с тобой? Температура, что ли? Снял бы пиджак.

– Потом все объясню, – прошипел Пит сквозь зубы и последним кусочком картошки вытер с тарелки остатки кетчупа. – Если есть не хочешь, пошли поглядим на эти золотые побрякушки, время скоротаем.

На сей раз небольшой зальчик наверху для специальных выставок был почти пуст, и они как следует разглядели золотые статуэтки – вот оно какое, золото, желтое, как масло, и сияет, будто фигурки совсем новые, а ведь им сотни лет!

К ним подошел охранник.

– Что, ребята, в жизни небось так много золота не видали?

Они покачали головами.

– Тут, видать, целое состояние, – предположил Пит.

– Золото само по себе потянет на четверть миллиона. Так это еще произведения искусства, к тому же древние. В деньгах и не сосчитаешь!

– Да-а, а с виду так, статуэточки. Ладно, Том, уже без десяти шесть. Пора по домам, уроки делать.

С шумом они сбежали по лестнице. В главном вестибюле два охранника разговаривали с парой туристов и смотрели в другую сторону. Том и Пит шмыгнули в галерею черноногих. Там никого не было, если не считать суровых фигур индейских вождей и воинов, неподвижно стоявших в стеклянных шкафах. Один из вождей немного похож на прадедушку, подумалось Тому. Томагавк его был поднят, а глаза смотрели с укоризной.

Пит толкнул его в бок.

– Давай спрячемся от телекамеры. Вон там, за тем стендом, – ниша. Только не смотри на камеру. Быстро! Видишь, здесь полно места. Только и есть витринка со старыми костями. – Он произнес эти слова со смаком и даже повторил их: – Старые кости. Высохшие, старые кости.

– Что?! – Том вдруг почувствовал, как у него мурашки бегут по коже, без особой охоты он глянул Питу через плечо. Действительно, в шкафчике, задвинутом в нишу, – он изображал как бы небольшую дыру в земле – скрючился настоящий скелет, кости побелели и были обсыпаны красной охрой.

– «Останки этой индианки были найдены при строительстве дороги возле Роки-Маунтин-Хаус, предположительно им более тысячи лет», – прочитал Пит. – Здорово! Только зачем такой шикарный экспонат прятать в нише?

Том, позабыв обо всем на свете, глядел на скелет. А череп таращился на него пустыми глазницами, зловеще ухмылялся зубами. Вдруг где-то поблизости зажужжал сигнал, Том даже вскрикнул, на лбу выступил пот.

– Ш-шшш! – Пит осторожно выглянул из-за стеклянной витрины. В галерее никого не было. Телеглаз смотрел в противоположную сторону. – В типи! Быстро!

Внутри Пит расстегнул куртку, и Том понял, откуда взялась его непривычная полнота. Вокруг пояса Пита было намотано несколько ярдов темно-коричневой мешочной ткани.

– Это еще зачем?

– Шевелись. Живо через ограждение, и за экспонатом ложись на пол. Прильни к нему всем телом.

Том выполнил приказ, и Пит накинул на него мешковину, разгладил складки, а потом и сам заполз под нее.

– Я это нашел у нас в чулане, – объяснил Пит. – Вообще-то это штора, но я заметил, что здесь подстилка почти такая же. Охранник нас и с фонарем не увидит. Это уж так, подстраховаться.

Под мешковиной было душно и пыльно, хотя Том не мог не признать – идея отличная. Но вскоре у него защекотало в носу. Крепко прищемив его, Том стал дышать через рот, и неприятное ощущение прошло.

Вдруг раздался гулкий звук шагов. Кто-то шел по мраморному полу коридора. Вот шаги приблизились, на паркете галереи они звучали глуше. Человек остановился. Близко ли от типи, с какой стороны от нее – Том сказать не мог. У него внезапно возникло безумное желание выскочить из типи и закричать: «Фу!» По лицу его струился пот, ногти вонзились в ладони. Сквозь ячейки мешковины он увидел какое-то мерцание. Исчезло, вот снова появилось. Он попробовал дышать медленно и равномерно, но его трясло, будто в лихорадке. Снова звук шагов. Через несколько секунд они снова услышали гулкий стук кожаных подошв по мрамору. Завернутый в мешковину, весь дрожа, Том сел и уставился на неясные бугристые очертания лежащего Пита.

– У-ххх! Вот это была минутка! – Пит тоже сел, весь всклокоченный, взъерошенный – эдакая отощавшая птица.

– Пит, я уж думал, не выдержу, выпрыгну наружу, и дело с концом. Надо же, прямо пот прошиб!

– Меня тоже. Да, резидентское дело непростое, без привычки тяжело. – Пит поднял руку с часами на уровень глаз. – Пять минут седьмого. Считай, еще два часа. Давай устроимся поудобнее под этой штуковиной – вдруг охраннику взбредет в голову зайти сюда еще раз. Только, ради бога, не засни, а то еще захрапишь!

Куда там! О каком сне могла идти речь? Полной темноты не было. Верхнее освещение в галерее отключили, но оставили тусклую подсветку, и через вход в типи проникал запыленный треугольник света. Он падал на фигуры мужчины и женщины, сидящих на корточках возле искусственного огня в центре типи. Будто и не фигуры, а тени. Может, именно так выглядят ночные странники? Если они вообще есть. Да откуда им быть? Как-никак сейчас двадцатый век. Вся эта белиберда – удел прошлого. Но если все это в прошлом, значит, и духи-помощники тоже исчезли? Если веришь в одно, надо верить и в другое. По частям этот товар не продается, только вместе.

Взять эту старуху в стеклянном шкафу. Тысяча лет, как она умерла. Возможно ли, что ее кости восстают и бродят по ночам? Том вдруг во всех жутких подробностях вспомнил историю, когда-то рассказанную прадедушкой: о молодом воине, который однажды остановился на ночлег в какой-то странной хижине, а посреди ночи проснулся и понял – она населена покойниками, и вот они, эти привидения, святые мощи, сидят в кружочке на корточках и играют в азартную игру под перестук собственных костей.

Том крепко зажмурил глаза, но так стало еще хуже.

Складки мешковины были сухими и шершавыми, словно костлявые пальцы. Глаза его раскрылись, и он уставился в темноту.

– Не ерзай, – прошептал Пит ему на ухо.

– Сколько сейчас?

– Двадцать минут седьмого.

– Всего двадцать? Должно быть, уже больше, Пит. У тебя, наверное, часы остановились.

– Да, как же. Знай да помалкивай.

Дважды до них доносился звук шагов по мраморному полу коридора, особенно громкий в окружавшей их тишине. Дважды они видели свет фонарика, совсем тусклый сквозь складки мешковины. Эти два часа показались Тому длиннее ночей, когда он, скрючившись, бодрствовал на чердаке. Будет ли этому конец? И когда Пит прошептал: «Ладно. Пора идти», до Тома не сразу дошел смысл этих слов, и Питу пришлось толкнуть его в бок.

Он поднялся на одеревеневшие ноги, а Пит уже аккуратно складывал мешковину и обертывал себя под курткой.

Потом Пит осторожно выглянул из типи.

– Погоди. Камера смотрит прямо на нас. Как только она отвернется, я бегу к нашему шкафчику. Ты – следом и медленно считаешь до сорока пяти. Это все наше время, потом камера повернется. Дальше несемся к запасному выходу и через него – на улицу, все строго по плану. Ясно?

– Да. – Том облизнул пересохшие губы.

– Отлично… приготовились… Вперед!

И они метнулись через всю галерею к затененному шкафчику, где были выставлены обрядовые укладки. Том начал считать и услышал легкое царапанье – Пит чем-то орудовал в замке. Раздался резкий щелчок, и дверца распахнулась. Пит потянулся было к укладке, но тут же передумал.

– Лучше возьми сам, Том.

Какая-то странная дрожь у него в голосе, отметил про себя Том и схватил маленькую кожаную укладку и карточку с надписью. Пит не мешкая подпихнул соседний экспонат, чтобы не было свободного места, и захлопнул шкафчик.

– Сорок два… сорок три… – произнес вслух Том.

– Бежим!

Вместе они бросились к широкой двери с красной перекладиной и предупреждающими знаками. Дверь легко распахнулась, и по потемневшей траве они помчались прочь – выносите, ноги! Пит споткнулся о бордюрный камень и растянулся прямо на дороге. Том услышал, как Пит хрюкнул, будто из его тела вышел весь воздух, и обернулся.

– Ты цел?

Сердце Тома бухало, как барабан. Он помог Питу подняться на ноги и потащил-поволок его через живую изгородь в сторону кручи. Сердце бешено колотилось, кровь пульсировала в висках, и тут Том услышал сигнал тревоги. Казалось, звук заполнил собой все пространство ночи. А вместе с ним в мозгу звучало и другое: перестук костей, приглушенный смех ночных странников. Том снова схватил Пита за руку и потащил его вдоль кручи, к краю полумесяца. В одном из домов вдруг зажегся свет. Том сразу обмяк, приготовился задать стрекача.