Текст книги "Их повели налево"
Автор книги: Моника Хессе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
– Сегодня? Одна?
– Да, сегодня. Я уехала – кажется, это было несколько недель назад. Мне пришлось ехать долго. И да, я ехала одна.
Выражение лица фрау Йост меняется, взгляд становится мягче. Она отвечает не сразу. – Одной нелегко проделать такой длинный путь.
– Да.
– Сколько же времени вы ехали сюда?
– Брат все, что у меня осталось.
Она на минуту задумывается, смотрит поверх моего плеча туда, где на стене висят часы, затем вздыхает.
– Идите за мной.
Мы проходим через вестибюль и заходим в небольшое помещение, на двери которого висит написанная от руки табличка: «Поиск пропавших без вести». Внутри стоит письменный стол, заваленный горами бумаг. Из-под бумаг выглядывает черный телефон.
– Садитесь, пожалуйста. – Фрау Йост показывает мне кресло с подлокотниками, а сама садится на стул с прямой спинкой и берет со стола авторучку и толстую конторскую книгу. Конторская книга переплетена в кожу, на которой золотом вытеснено: «ИГ ФАРБЕН». Откуда-то мне знакомы эти слова, но откуда? Я не могу этого вспомнить.
– Фрейлейн Ледерман, – начинает фрау Йост, – скажите, что именно вы уже сделали, чтобы разыскать вашего брата?
– Я внесла его имя в список.
– Хорошо. В какой список?
– В список Красного Креста.
Она делает пометку в тетради. – А в какие еще?
– Я точно не знаю.
– А в список Администрации Организации Объединенных Наций по оказанию чрезвычайной помощи и восстановлению? А в список Американского еврейского объединенного распределительного комитета, известного как «Джойнт»? А в список Бюро по розыску пропавших без вести в Мюнхене или в списки каких-то других организаций?
– Пока я находилась в госпитале, мне несколько раз предлагали внести имя в тот или иной список, и я каждый раз вносила его.
– Фрейлейн Ледерман. – Она надевает на свою авторучку колпачок и кладет ее на стол. – Сейчас время хаоса, но есть много организаций, пытающихся помочь.
Она перечисляет несколько аббревиатур, обозначающих такие организации, но для меня все они сливаются воедино. Я понимаю, что она пытается сказать. Существует много списков. Мне надо было внести имя Абека во множество списков, их куда больше, чем я могла себе представить, и я должна была отслеживать их все.
Это как лоскутное одеяло. Европа пытается опять сшить себя воедино, используя для этого самые разные виды швов.
Я хватаюсь за подлокотники, и глаза мои застилает пелена. Я делаю над собой усилие, чтобы фрау Йост не расплывалась. Во рту у меня пересохло, а голос звучит так, словно доносится до моих ушей откуда-то издалека.
– Но на то, чтобы дождаться ответа от всех этих организаций, может уйти несколько месяцев, – говорю я. И с ужасом понимаю, что, даже если в госпитале я, не сознавая того, обратилась за помощью в некоторые из этих организаций, теперь они никак не могут связаться со мной.
– Да, на это могут уйти месяцы, – соглашается фрау Йост. – Моя задача состоит в оказании помощи перемещенным лицам, но на это может уйти долгое время. С вами все в порядке? Если у вас кружится голова, опустите ее и поместите между колен.
– У меня… у меня не кружится голова.
– Я же вижу, что кружится. – Она встает и кричит секретарше, сидящей за потрескавшейся дверью: – Не могли бы вы принести стакан воды?
Не знаю, есть ли у меня эти месяцы, хочу сказать я. Отчасти я жива потому, что заставила себя жить, заставила, чтобы найти Абека. Мне лишь с трудом удается не сойти с ума, и я не знаю, сколько еще смогу держаться. Отправлять письма, на которые не приходят ответы, – этого недостаточно.
Я слышу шуршание ткани и стараюсь сфокусировать зрение. Фрау Йост держит в руке стакан воды и, подняв брови, спрашивает меня, могу ли я его удержать, после чего вкладывает стакан в мои руки.
– Надеюсь, вы понимаете, что я говорю это отнюдь не для того, чтобы отговорить вас от поисков вашего брата, – произносит она, пока я пью воду. – Но одна девушка, с которой я работаю, писала по десять писем в день шестьдесят дней подряд. Она точно знает, что ее сестра была освобождена из Биркенау, но пока что ей так и не удалось ее отыскать. Но у вас будет больше шансов найти человека с помощью писем, чем разъезжая по Европе и ведя поиски лично. Не можете же вы побывать везде. А даже если бы могли, люди все еще переезжают с места на место. Так что, даже если вы попадете в нужное вам место, нет никаких гарантий, что окажетесь там в нужное время, а не после того, как ваш брат уедет куда-то еще. А потому, если у вас все еще есть дом, возможно, наилучшим вариантом для вас было бы вернуться туда.
– Для этого у меня осталось слишком мало денег.
– Вы могли бы обратиться в фонд путевых расходов за…
– Нет.
– Или я могу связать вас с сотрудником по розыску пропавших без вести, находящимся ближе к тому месту, откуда была увезена ваша семья…
– Нет, – рявкаю я. – Я не уеду без брата.
Я представляю себе хилые поломанные стулья в моей брошенной столовой, чужой ковер, булочную с чужими лицами. Это место может опять стать для меня домом только после того, как мы с Абеком превратим его в таковой.
Фрау Йост снова открывает рот, но я опережаю ее.
– Я могу посмотреть записи о поступлении перемещенных лиц в ваш лагерь?
Похоже, она хочет возразить, но вместо этого деловито кивает.
– Да, я скажу секретарю; вы сможете посмотреть их сразу после ужина.
Ужин. Это слово напоминает мне о том, что у меня нет планов на вечер. Что мне негде жить, некуда идти. Фрау Йост уже говорила, что лагерь переполнен.
– А потом… после ужина я могу остаться здесь? – спрашиваю я. – Пока я не придумаю, что делать. Если у вас нет для меня койки, я буду спать на полу.
Фрау Йост вздыхает.
– Вам не придется спать на полу. Идите за мной. Я скажу сотруднику, ведающему размещением, и найду кого-нибудь, кто поможет вам устроиться.
Я беру саквояж, а она – свою конторскую книгу, ту на которой золотыми буквами вытиснено: «ИГ ФАРБЕН». Я все никак не пойму, почему мне знакомо это название.
– Что это? – спрашиваю я. – Что это за название на обложке?
Она опускает взгляд.
– До того, как это место стало лагерем для перемещенных лиц, здесь располагалась химико-фармацевтическая компания. Я все еще пользуюсь оставленными ими канцелярскими принадлежностями, пока сюда не поступили наши.
– Я слышала название «ИГ Фарбен» и пытаюсь вспомнить, в какой связи.
– «Циклон Б», – говорит фрау Йост. – «ИГ Фарбен» изготавливала «Циклон Б».
Так вот откуда мне известно это название. В Биркенау до того, как там узнали, что я умею ткать и шить, меня иногда направляли на разгрузку грузовиков. На донышках желтых металлических банок с «Циклоном Б» имелись маленькие логотипы с названием его изготовителя, «ИГ ФАРБЕН».
«Циклон Б» был пестицидом. Он изготавливался в виде гранул, которые превращались в газ. Я слышала, что первоначально он использовался для истребления грызунов. В Биркенау я выгружала банки с ним, а затем охранники перевозили их в здания, которые они называли душевыми. В них набивали по нескольку сотен узников, использовали «Циклон Б», и он отравлял людей.
Ę
К тому времени, когда фрау Йост выводит меня из своего кабинета, я уже утратила всякое представление о времени. Фёренвальд начинает казаться мне чем-то нереальным. А вдруг стоит мне моргнуть, и я проснусь в моей квартире, лежа на скатке рядом с Димой, или в госпитале, в палате для девушек-ничегошниц? По словам врачей, я еще недостаточно выздоровела даже для того, чтобы покинуть госпиталь самостоятельно, но мне все-таки удалось в одиночку проделать весь путь сюда. И к моему огорчению, из-за того, что я не нашла здесь Абека, примешивается чувство некоторой гордости.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
