Текст книги "Худший друг (СИ)"
Автор книги: МК. Милтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Глава 26-2
МИТЯ.
Я чувствовал, как она играет на моих нервах. Да, этим инструментом, лживая сука овладела в совершенстве. Навык отточен до предела, но я не собирался поддаваться ей.
Те, кто предают – умирают.
Те, кто плюют в душу – исчезают навсегда.
Я совершенно четко осознавал, что ее поступку нет прощения.
Никогда и ни за что.
Если бы я только мог знать, что скрытная девчонка, на самом деле представляет из себя. Из головы не шел тот факт, что Лис тоже трахал ее. Имел ее, бл*дь, имел мою женщину. Только от этого мне хотелось забить ее до смерти ногами, вкладывая в удары всю свою силу. Сколько ей понадобится? Сколько раз нужно врезать ей в живот, по ее глупой башке, что бы она сдохла? Так же, как и я сейчас издыхал, от осознания всего произошедшего.
Чувствовал же, еще тогда, когда увидел долбанное тату, что здесь все не чисто, но не верил в такие совпадения. Не собирался устраивать слежку, контролировать ее. Я хотел, чтобы все было хорошо. И к чему это привело?
– Да, только он бросил тебя, а я буду с тобой до последнего твоего вздоха, – я ухмыльнулся и отобрал из ее рук бутылку, на которой была ее кровь.
Я действительно чувствовал сейчас себя животным. Хищником, чьё обоняние обострялось пропорционально запаху крови, а теперь и вкусу. Машина все еще продолжала катиться, и где-то в глубине души я надеялся что за очередной полосой леса будет обрыв, который помешает мне сделать то, что я обязательно сделаю. Но я знал, что здесь нет никаких обрывов.
Алкоголь не брал, я не чувствовал себя пьяным. Я не боялся что буду из-за него жалеть о своем решении, буду, конечно б*ядь буду, но не из-за него.
В гробу я видал такую любовь. Она свернула мой разум в бараний рог, а после, прямым выстрелом вынесла его из башки. Я не мог позволить ей дальше ходить по этой земле, улыбаться кому-то другому, тр*хаться с кем-то другим. Она собственными руками уничтожила во мне все светлое, пустила это на потроха.
– Митя, – она всхлипнула, – убей меня сейчас. Не надо никуда везти. Я устала и просто хочу умереть.
Сердце пнуло меня в грудь, и я все-таки посмотрел на нее. Сфокусировал на ней свой взгляд, и лучше бы не делал этого.
Нос и верхняя губа были разбиты, кажется, я перестарался с ударом. Хотя какая разница, как по итогу будет выглядеть ее труп?
– Не хочу пачкать машину, – выдавил я из себя.
Было сложно. Как пытаться достать зубную пасту из пустого тюбика. Нужно приложить огромные силы.
Машину повело в сторону, я на секунду потерял координацию, пытаясь отцепить девчонку от руля, в который она вцепилась изо всех сил. Цепкая хватка, огромное желание к жизни или же наоборот?
– Ты больная? Что ты делаешь, твою мать?
– Хочу отправить тебя в ад! – взвизгнула она, пиная меня своими длинными тощими ногами.
Тачка сошла с дороги, мы ехали по высокой траве, и когда мне все-таки удалось оттолкнуть ее, я решил, что возможно, оно и к лучшему. Пусть это произойдет здесь. А то неизвестно сколько бы еще я ехал и собирался с силами.
На улице совсем стемнело, только мощный свет моих фар разрезал темноту двумя прожекторами. Я подошел к багажнику, отправляя в рот сигарету, и открывая его. Я хотел чтобы она страдала так же сильно как и я, чтобы ей было так же страшно как и мне. Потому что я боялся больше никогда ее не увидеть. Лис не стал ей дарить лишние часы жизни, а я только и занимался тем, что тянул время.
Однажды, в детстве, наша кошка привела котят. А потом ночью я увидел как моя мать топит их в ведре. Я до сих пор помнил выражение ее лица. Наверное, у меня сейчас оно было таким же.
– Копай.
Лопата встряла в землю прямо у ее ног. Еще один факт, который подтверждал, что я нисколько не пьян.
– Митя, пожалуйста, сделай это быстро…
Каждое ее слово, как лезвием по сердцу. Как отравой по кровотоку. От каждого ее слова на тело все больше накатывала слабость. Она высасывала из меня силу, однажды она уже поставила меня на колени, этого не могло произойти второй раз.
– Копай! – крикнул я, чувствуя как от злости в глазах лопаются капилляры.
Какая она была красивая, и в дорогих платьях купленных этой мразью, и в затасканных джинсах, которые висели на ней испачканной тряпкой. Интересно, мне когда-нибудь удастся избавиться от воспоминаний о ее теле в моих руках, от звука ее стонов, когда я обезумевши вышибал из нее воздух? Мне стало смешно, когда она взяла в руки лопату, и первая ямка появилась на рыхлой, слегка подмороженной земле. Смешно от того, что я когда-то мог мечтать, что у нас все получится. Наверное, мне должно было быть стыдно за все слова которые я произносил, а после целовал ее лживые губы, в то время, когда она откровенно надо мной насмехалась.
Я прислонился к машине спиной, и поднял глаза. Небо было чистым, звездное, с черной пастью зверя, казалось, хотело сожрать меня.
– Ты любила меня? Ну немного. Бл*ть, хорошо было, хоть раз? – я задал этот вопрос скорее небу, но ответ хотел слышать от нее.
Вгонять иголки в ногти, так до основания. Может быть, ее ответ заставит меня не жалеть о том, что я собирался сделать.
Зачем я это спросил? Я идиот? Мазохист? Наверное, она закинула мой рассудок в блендер и сделала из него коктейль.
Терпеть не мог, когда в кино, убийца долго разговаривал со своей жертвой, вел беседы. Это было смешно. Какая разница, что думает труп? А никакой.
Я докурил и выбросил окурок. Ее ответ все равно не имеет значения. Да и скажет ли она правду?
Она только всхлипывала и долбила мерзлую землю, мне казалось, что я слышу стук ее сердца, потому что моё в какой-то момент замолчало. Дергалось до кровавых мозолей, а потом истаскалось и сдохло. Я присел на капот машины, запуская руку в карман куртки, сжимая рукоятку пистолета, испытывая муку только от одного взгляда на нее. Нет. Я не смогу иначе. Не смогу жить с этим.
– Митя, пожалуйста, мне холодно…
Она выпрямилась глядя на меня своими оленьими глазами.
Она.
Была.
С ним.
Хотелось орать в небо, проклинать его за несправедливость. За то как внутри все теперь выжжено, рыдать как последняя тряпка. Но она была последней, кто увидел бы мою слабость еще раз.
Хватит цирка. Хватит вступлений. Один выстрел и завтра взойдет новое солнце. Мир не перестанет существовать.
– Иди ко мне.
Я распахнул объятия, а она в нерешительности застыла, на секунду переставая дрожать.
Глупая идея посетила мою голову, но я уже слабо мог соображать.
– Мира.
Я спрыгнул с капота, и подошел поближе. Она дернулась в мою сторону, прижимаясь к пальто, и я негнущимися пальцами расстегнул его, впуская ее к себе поближе. Ее руки тут же оплели мой торс и она дала волю своим эмоциям. Именно теперь, я наверное на самом деле видел, как ей страшно.
– Хватит, пожалуйста. Поехали домой. Я бросила его, давно бросила. Не знала, что все будет так. Я такая дура, идиотка. Но я люблю тебя. Прости.
Она глотала слезы и пыталась говорить внятно, но половины ее слов я не понимал.
Я крепко сжимал рукоятку ствола одной рукой, а второй нежно погладил ее по волосам. Пусть она думает, что я простил ее.
Ее слова о любви, ее признания. Я не верил ни одному слову. Мой мозг рисовал страшные изображения, и мне было жутко от того, насколько сильно она научилась мной манипулировать.
Мной.
Человеком, из которого слезы не вышибить.
Это нужно было прекращать, не позволять ситуации повториться. Расстрелять любовь, потому что на поле боя осталась одна пустошь. Она выжгла все, превратила почву в вулкан. Мои ступни уже сгорели от раскаленных углей, которыми теперь все было устлано. Я должен был нажать курок, чтобы оградить себя от всякой возможности вернуться в лабиринт, из которого не было выхода. В котором был ее запах, ее тепло, ее прикосновения. В котором звучал ее смех, ее боль, ее слезы.
Я достал пистолет, лаская пальцем предохранитель. Одна секунда, и я буду спасен.
Одна секунда, и моя маленькая девочка останется такой навечно.
– Митя, пожалуйста…
Она скреблась на моей груди, пытаясь влезть еще глубже, туда, откуда уже не получится выдрать. Я хотел дать ей шанс, но не мог себе этого позволить. Для нас двоих в этом мире стало слишком тесно.
Или она или я.
Или она или…
Я освободил барабан от патронов, оставляя в нем только один. Я снова трусил перед ней, снова перекладывал ответственность на высшие силы, рок, судьбу, черт возьми, Господа Бога.
Моя левая рука сжала ее ледяные пальчики, когда я провернул барабан о свое бедро три раза. Три оборота три выстрела.
Пусть в живых останется тот, кто прав.
Я увидел ее беззвучный крик, от которого меня прошибло током, стоило прислонить дуло к своему виску.
– Это такая игра, – я облизал свои пересохшие губы, – не бойся. Нам с тобой нечего больше терять. Все что можно было, мы уже давно растеряли. Мы нищие, Мира. Внутри пусто. Есть ли смысл нам жить дальше?
Я нажал на курок, даже не раздумывая. Он только лишь щелкнул, а мне на миг показалось, что я умер.
Игры разума. Он боялся, а я нет.
– Что ты делаешь? – всхлипнула она, пытаясь осторожно отобрать у меня пистолет, своими холодными пальцами, – хватит издеваться. Просто убей.
Она всхлипнула, а я приложил пистолет к ее виску. Если сейчас камора окажется с патроном, то ее глаза я вижу в последний раз. Полные слез, со слипшимися ресницами.
– Ты готова?
Я вжал посильнее металл в ее кожу, пытаясь унять дрожь, которая охватила все мое тело.
– Мне было так страшно всего два раза. Два раза, за всю гребанную жизнь. Не тогда, когда меня ранили, и я болтался на грани двух миров, не тогда, когда убили моего отца, не тогда, когда я хоронил своих друзей. Это все было больно, но я терпел. Стискивал зубы, и шел дальше. А потом, ты обмякла в моих руках. Больница, выкидыш, тест. Я думал, я чокнулся, от безысходности и бессилия. В этом я был бессилен. Я не мог наказывать, не мог перекладывать на кого-то вину, и стирать в порошок виновников. Потому, что это натворил я. Я был убийцей. И мне было больно. Будто это из меня что-то вытащили, расчленили, и оставили подыхать.
Я чувствовал как мой палец дрожит на курке, а ствол упирается в её висок своим металлическими глазом.
– Прости меня за то, что я не успел его спасти, за то, что напугал тебя так сильно, это последний раз, я тебе обещаю.
Она смотрела на меня и не моргала, мои пальцы дрожали все сильнее, словно я пытался поднять груз в несколько тонн без всякой помощи. Я обезумел. Слетел с катушек. Выдохся. Осатанел.
– Митя, я просто уже не знаю кому верить, – бесцветно и беззвучно прошептала она, разделяя мою вселенскую усталость. Я был язвой на ее теле, а она раковой опухолью моего мозга. Мы и так уже были нежильцы.
– Мне верь, – получилось так же обесцвечено как и у нее.
Дуло вернулось к моему виску. Пальцы не дрожали, когда я нажал курок один раз, а после второй.
Пистолет сухо щелкал, но пуля не вылетала. Я давал нам три выстрела, но понимал, что не остановлюсь, пока не дойду до конца.
Оглушительный крик, крепкая рука, которая сжала мое запястье. Я открыл глаза, пытаясь сфокусироваться на происходящем.
Это были не мои люди. Да и я свернул с обозначенной дороги, потому что понимал, если увижу Лиса, то просто закопаю их живьем и не дрогну.
Сильный удар в челюсть, наконец привел меня в себя, и я разжал пальцы. Отпустил оружие.
Меня повалили на сухую траву, а я смотрел как бьющееся в судорогах тело Миры, кто-то прижимает к себе.
– Ворон, мать твою, – громкий шлепок ладонью по моим щекам, заставил меня прислушаться к голосу.
Понять наконец, кому он принадлежит.
Ее вырвали из моих рук тогда, когда я хотел, чтобы она оставалась в них до последнего вдоха, неважно ее или моего.
Я ударил в ответ, изо всех своих оставшихся сил, которые трансформировались в ненависть и ярость. Я готов был крушить и ломать, я готов был делать то, что у меня получалось лучше всего.
Разрушать.
– Подраться хочешь? Ну давай.
Эти слова еще больше разожгли костёр внутри меня. Хотелось не драться, больше всего я жаждал получать удары и чувствовать боль. Физическую, которая переплюнула бы все мои страдания.
Но это не помогало. Не спасало.
Удар за ударом.
Я сдался первым откидываясь на спину и широко раскидывая руки, словно приготовился к распятию. Мою шею колола сухая трава, от земли тянуло сыростью и прохладой.
– Понимаю тебя, друг… – донеслось слева, и я проглотил комок с металлическим привкусом. – Это бы ничего не решило.
Возле моего уха щелкнула зажигалка и в нос ударило сигаретным дымом.
– Ты не можешь знать, решило бы или нет. Какого хрена ты вообще здесь делаешь?
– Это все они, – Летов кивнул в сторону двух силуэтов, – Мира позвонила Агате. Мы все слышали. Я сначала даже вестись не хотел на эту дичь. Думал ты гонишь. С кем не бывает. Так что если бы не Агата… Не знаю, чем бы у вас здесь все закончилось.
– Я бы сдох.
Я пожал плечами, но вменяемость потихоньку стала проникать в мой мозг. Я реально хотел пустить себе пулю в лоб?
Летов рассмеялся, толкая меня в бок.
– Серьезно? Реально не думал, что ты такой романтик. Прятал глубоко свою ранимую душу.
– Иди нах*й, это не смешно.
Я приподнялся, и посмотрел на две фигуры, которые освещал свет от фар.
И как теперь быть? Что делать дальше?
– Не переживай, сейчас Агата расскажет ей, что махать перед лицом пистолетом в нашем случае, это признак большой любви. Слушай, когда я давал тебе совет, это скорее была шутка.
– Да заткнись ты уже.
Я поморщился вытирая с лица кровь, и проводя липкой ладонью по сухой траве. Странно, очень странно, что ее телефон вообще ловил здесь. Да и когда она успела? Маленькая девочка, которая всю жизнь самостоятельно боролась со своими проблемами, а я, вместо того чтобы избавить ее от этого, подкинул ей новых.
Лис отлично умел манипулировать людьми, я и сам несколько лет не замечал того, что творилось у меня под носом. Но было ли осознание этого, той причиной которая позволила бы мне простить ей все? Ей, а потом себе.
– Давай мы пока возьмём ее к себе, – Макс похлопал меня по плечу, – так уж вышло, что мой дом пристанище для обиженных и обездоленных.
– Она потом со мной не заговорит, – я выдохнул, чувствуя себя куском мяса который протыкают и вертят над грилем.
Собака на сене – вот что было идеальным фразеологизмом. Я не хотел отпускать ее, не хотел прощать, не хотел переставать любить. А ещё, я не хотел подойти к ней, увидеть тот же страх, с которым она смотрела на меня несколько минут назад.
– Слушай, давай так, – Максим сжал мое плечо, намекая на то, что лучше не спорить, – мы поедем к тебе, выпьем. Или даже не так. Набухаемся в хламину. Ты мне все расскажешь, если захочешь. А нет, и хер с ним. Можно пострелять в бутылки. Ты же хотел пострелять, да?
Я просто кивнул, потому что очень надеялся, что он решит за меня не только как провести нынешнюю ночь, а и дальнейшую жизнь. Потому что я уже ничего не понимал. Раньше бы я выстрелил в предателя, не колеблясь.
Не дрогнув. Не моргнув.
– Агата, – Летов позвал девчонку, которая что-то сказала Мире, прежде, чем оставить ее.
– Мы сейчас поедем с Митей к нему. Отдохнем.
– А Митенька устал? – она с возмущением фыркнула, – бедный. А в полицию он перед этим не хочет заехать?
Она пнула меня по лодыжке, а я послал ей уничтожающий взгляд.
– Пистолет все еще у меня, – предупредил ее я.
– В задницу можешь его себе засунуть, урод. Ключи в машине? – она перевела взгляд на Летова.
– Да, поедете за нами, еще не хватало заблудиться здесь.
Я видел как Макс поднялся, и последовал его примеру. Он притянул к себе Агату, но она лишь поморщилась, посоветовав ему целовать своего визажиста. Я только сейчас заметил, что тоже хорошо его отделал.
– Учти, Митя, мы не ее спасли, – прошипела она, тыча в мою грудь острым ноготком. – Может быть, хотя бы сейчас до тебя дойдёт, что всякие действия имеют последствия.
Я хотел ответить ей, что меньше всего меня интересуют нравоучения малолеток, но почувствовал такую усталость, от которой мне стало лень даже шевелить языком. Я стоял и смотрел как Мира садится в машину моего друга, как Агата возмущенно хлопает дверью, а Макс что-то недовольно бурчит себе под нос, сжимая моё плечо.
Летов сел за руль, а я откинул свою голову на сидение, глядя как в зеркальце отображается пара фар, которые следуют за нами. Я понимал, что стоит нам выехать на дорогу, наши пути разойдутся. Мы просто разъедемся в разные стороны.
Хотел бы я чтобы они разошлись навсегда? Сейчас я не мог ответить себе на этот вопрос.
Мое бессмертие окончилась в тот день, когда я встретил ее.
Она знала где лежит игла. Она достала ее и переломила напополам. Теперь моя жизнь зависела от нее.
Казнить нельзя помиловать.
А где поставить запятую, решать только ей.
Глава 26-3
МИРА.
– Может последуем примеру мальчиков, и тоже напьемся? Тебе точно не помешает, – по – философски заметила Агата, доставая из верхнего ящичка, два бокала.
Мы сидели на кухне, в их доме. Точнее, сидела только я, а Агата суетилась, доставала из холодильника еду, заставляя ею большой обеденный стол. Несколько бутылок то ли вина, то ли шампанского, тоже стали рядом.
Было ощущение, что мы празднуем какой-то праздник, и что сейчас сюда сбежится толпа гостей с подарками. Скорее всего конечно, она пыталась занять меня и мои мысли, отвлечь от того ужаса, который случился, к сожалению, наяву.
– С ними всегда так, – она сочувственно поджала губы, мастерски вынимая пробку из бутылки. – Но ведь и мы не подарок, правда?
– Наше знакомство с ним не было случайным, – проговорила я, глядя как чернильного цвета вино окрашивает бокал. – Я встречалась с его врагом, он меня под него и подложил.
– Раз ты мне об этом рассказываешь, значит в этой истории есть "но", – Агата придвинула ко мне бокал и закуски, – твоё отношение к ситуации изменилось?
– Я не знаю, о чем могу рассказывать, а о чем нет, – я устало опустила голову на руки.
– Летов все равно мне все расскажет, – оскорбленно фыркнула Агата.
– Видишь, как у вас с ним все здорово.
– Когда ты мне позвонила, мы как раз ссорилось из-за того, что он снова уволил весь мой персонал, – Агата не смогла сдержать улыбку. – Знаешь, когда я только сюда попала, я выбрала неправильную тактику. Меня все неприкрыто ненавидели, прятали ножи, докладывали ему о каждом моем шаге, теперь же он не может смириться с тем, что ситуация изменилась.
– Просто вы с ним подходите друг другу, это чувствуется, что ли, – я печально выдохнула, делая глоток, – я уверена, что он никогда бы не поднял на тебя руку, не то что пистолет…
– Перестань. Все у нас было. Как только мы познакомились, он видел во мне очередную шкуру, которая сгодится на то, чтобы скрасить пару часов его жизни. А потом он спас меня. Домашнее насилие, попытки самоубийства – это все было в моей жизни, а он как оберег. Знаешь, золотая подкова, или красная нить – талисман? Оградил от всего этого, спас и помог забыть. Между вами происходит что-то подобное, уж поверь мне, я в этом шарю.
Агата сделала глоток, и съела дольку лимона, вместе с кожурой.
Я молча последовала ее примеру.
Мне до сих пор было страшно. Коленки тряслись, и зубы не попадали один на один. И это после того, как я приняла ванну и лошадиную дозу успокоительного, которое мне предоставила Агата, обещая, что попустит.
Не отпускало.
– Он чуть не убил меня, – прошептала я и слезы навернулись на глаза.
Раньше, мне казалось что это все игры в плохих мальчиков, но сегодня я на своей шкуре осознала всю действительность. Жестокий мир каждый раз будет убеждать тебя, что может быть и хуже, когда кажется, что хуже уже некуда.
– Убил бы, если бы хотел. Не катал по полянкам, и не устраивал представления, и не растягивал финальные сцены как надувную резинку. Мира, Митя говно. Летов его друг, я его жена, все мои друзья, это наша неотъемлемая составляющая, и если ты играла в эту шахматную партию не с белых, значит и в тебе присутствует этот ингредиент. Я давно уже убеждена, что любые встречи не случайны. Моя жизнь была раньше похожа на дешёвый русский артхаус, режиссёр которого что-то принял. Теперь в ней появился смысл, появился тот, кто может удержать меня когда по-привычке меня заносит. Смог бы это сделать кто-то другой? Вряд ли.
Раньше же никому не удавалось. А потом у нас родилась дочь…
– Я потеряла его ребенка, – вырвалось из моих губ, и я впервые поняла, что мой мозг интерпретировал эту фразу.
Несколько часов назад я выплевывала эти слова ему в лицо, пытаясь в этом преступлении найти оправдание своим поступкам, но только сейчас, я подумала о том, что он действительно мог быть непричастен к этому. Что он мог действительно желать оградить меня от этой новости. И что из этого вытекало?
Митя был со мной искренен, а все мои поступки были диаметрально противоположны. Допускать такие мысли было ещё хреновее.
– Послушай. Ты еще слишком молода, чтобы принимать сложные и серьезные решения. Чтобы поступать обдуманно, не руководствуясь только эмоциями. Вся наша жизнь сплошные косяки. Не ошибаются только мертвые.
Агата подтолкнула ко мне пачку сигарет, и я ее взяла в руки, хоть и не собиралась курить. Он просил меня об этом, и пусть его не было рядом, я готова была подчиняться.
– Что мне теперь делать? – я вздохнула, в надежде, что Агата даст дельный совет.
– Не ты должна делать, а он. А ты строй из себя обиженную и потрясенную. После того, как Летов помахал пистолетом перед моим лицом, он предложил мне выйти за него. Поэтому ждем завтра Митю с кольцом.
– Не думаю, что с теми, на ком хотят жениться, играют в русскую рулетку.
Он больше не поверит мне, а я не знаю как мне сегодня уснуть без кошмаров.
– Только не надо сейчас строить обиженную натуру передо мной, – Агата затянулась, выпуская тонкую струйку дыма. – Митя совсем раскис, я видела его физиономию. Надо было со мной подходить, тогда бы тебе снились глаза побитой собаки. Не подумай, Мира, что я агитирую тебя на отношения с ним, но мне просто кажется что в любой черной истории наступает счастливый финал, как в гребаной сказке. У тебя есть время чтобы подумать. Столько времени, сколько нужно. Его на порог не пустят, пока ты не скажешь мне, что готова поговорить с ним.
– Спасибо, – единственное что мне удалось выдавить из себя.
Всю мою жизнь мне приходилось зависеть от кого-то, добиваться чьего– то покровительства. Даже сейчас я не могла поехать в свой собственный дом и нагло пользовалась чужим благородством.
– Я сниму квартиру на днях. Не хочу доставлять никому неудобств. Но так выходит, что это мое прямое предназначение.
– У меня сейчас пустует квартира. Не центр конечно, но метро недалеко. Мама пока живет с нами, помогает и все такое. Можешь пожить какое-то время.
Агата снова разлила по бокалам вино, в этот раз наливая себе поменьше.
– Не хочу, чтобы он знал где я.
– Ты сейчас прикалываешься? – она картинно рассмеялась, закидывая голову назад, – он найдет тебя, где бы ты ни была. Где бы не пряталась. Если захочет – найдет.
– Это начинает походить на безвыходную ситуацию.
– Только не говори, что это тебе не нравится, мы девчонки любим такое. Чтобы пришел, взял, все порешал. Без пистолета конечно и прочих спецэффектов, – Агата улыбнулась, а я только молча опустила глаза.
Возможно, у нас действительно был шанс начать все сначала, забыть обо всем. Я не хотела думать о Яне, не хотела даже представлять что он с ним сделал. Это была его игра, не моя. И я много раз просила его все прекратить, только вот в финале он все-таки выстрелил мне в спину, а Митя выстрелить не смог. Возможно в этом и заключалась истина.
– Я наверное переборщила с успокоительными, – Агата потрепала меня за руку, возвращая в реальность.
Я и правда уже чувствовала себя чересчур расслабленно для человека, которому на опушке леса, чуть не вышибли мозги.
– Ты ничего не ешь, не пьешь, да и вообще, тусовку с тобой вряд ли замутишь. Поэтому предлагаю отправиться по койкам.
Я согласно кивнула, потому что наконец остаться наедине с собой, это то, чего я правда хотела. Решить, как быть дальше. Как поступить. Остаться в этом доме, или бежать со всех ног, когда он погрузится во тьму.
Агата говорит, что он найдет меня везде, если захочет, что ж, это мы еще посмотрим.
***
Я проснулась от шума, грохота, и воя сирены который резко заставил меня подскочить с кровати, прижимая руки к груди. Плотные шторы были закрыты, препятствуя всякому солнечному свету, и от этого было ещё страшнее.
Возможно, мы горим, Митя вернулся и просто решил сжечь дом вместе со мной, или приехала полиция, потому что Ян дал какие-то показания. Мысли в моей голове превратились в какую-то кашу, и я немного выдохнула, когда сонная Агата влетела в мою комнату, и дернула шторы, оказавшись смелее меня.
Следом, она распахнула окно, и морозный воздух ударил по теплой со сна коже.
– Не эта комната, кретины, – крикнула она куда-то, снимая с телефона блок, и включая камеру.
– Что ты делаешь? – прошептала я, не в силах даже сделать шаг с места.
– Снимаю видео, чтобы показать нашему ребенку, какой у нее отец идиот. Иди сюда, что ты там встала?
С улицы доносились какие-то крики и отвратительно скрипел металл. Я подошла к Агате и вцепилась пальцами в подоконник. Внизу стояла пожарная машина, ее автолестница, с закрепленной люлькой была поднята, и медленно перемещалась в нашу сторону. Из окна машины выглядывал мужчина, которому, не особо церемонясь раздавали указания.
– Аккуратно, ну бл*! – возмущенно матерился Летов, когда с треском обрушилась очередная ветка.
У меня чуть сердце не рухнуло в пятки. Рядом с ним стоял Митя, которого и видно не было, за огромным букетом ромашек.
– Ближе подкати, ну ё-маё, я не человек-паук, – пробурчал он, опуская голову вниз.
– Ты человек– г*ндон, Митечка, – рассмеялась Агата и взяла его лицо крупным планом.
– Макс, заткни свою женщину, – тот серьезно посмотрел на своего друга, еле держась на ногах.
– Агатка, не порть сюрприз, – Летов хаотично замахал на нее руками и мне на мгновение стало страшно, что кто-то из них не доедет до окна в целости и сохранности.
– Его уже давно испортили две ваши убуханные в хлам морды, – фыркнула девушка, умащиваясь поудобнее на подоконник.
Я опустила глаза, потому что мне было страшно встречать Митин взгляд, у меня не было подходящих слов, и я ещё не успела для себя решить что со всем этим делать. Видимо таблетки еще действовали, потому что я чувствовала себя слегка "тормознуто", именно это мешало мне прибавить скорости и просто сделать вид что ничего не происходило.
Макс взобрался в окно первым, Агата схватила его за руку, когда он глупо улыбаясь и слегка пошатываясь постоял на подоконнике, а после спрыгнул, прижимая ее к себе.
– Ты не бритый, Летов, – Агата попыталась от него отбиться, когда он елозил колючей щекой по ее шее, не разжимая объятий.
– Пошли, не будем им мешать, – прошептал он ей на ухо, но я услышала, все еще не решаясь посмотреть перед собой.
Просто разглядывала свои пальцы на фоне белоснежного подоконника. Кто-то должен был прервать эту тишину, наверное, он думал так же, потому что говорить мы начали одновременно, и так же одновременно перестали.
– Может быть ты перелезешь…
– Мира, я хотел сказать…
Я подняла глаза, глядя на него, он сжимал в руках цветы, и кажется планировал сломать им стебли.
Мне хотелось одновременно и бежать, и броситься к нему в объятия. Мне кажется, что я простила бы ему все. На любой косяк бы закрыла глаза. Простила любой поступок. Оправдала все действия. Верила бы всему, что он говорит. Я сегодня, а может и немного раньше, безапелляционно сошла с ума.
– Ты прости меня. Я пьян, – он усмехнулся, свободной рукой поправляя небрежные волосы.
Божечки, какой он был красивый. И с подбитым глазом, и с щетиной, в расстёгнутой куртке, с замерзшими красными руками, этими глупыми цветами. Я не вчера чувствовала, что он убивает меня, а именно сейчас. И мне нравилось это. Я раскрывала объятия и подсказывала, как это сделать понежнее.
– Вчера… Я короче, хочу, чтобы ты знала. Я бы не выстрелил в тебя. Я просто как представлю, как ты с ним, – он поднял глаза вверх, и сцепил зубы.
Я стояла все также глупо сжимая подоконник, потому что просто не могла никуда себя деть.
– Посмотри на меня…
В его голосе было столько тоски и печали, что я не могла противиться. Все наши совместно прожитые моменты пролетели перед моими глазами: первая встреча, ночь в отеле, костюмированный завтрак, знакомство с "мамой", собака…
Я закусила губу, вспоминая ее. Я была такой безответственной и просто бросила Мими. Никто из нас не обладал безупречной репутацией.
Я видела этого мужчину в разных состояниях, и поглощенным страстью, от чего внутри у меня самой все сжималось от трепета, и агрессивным, когда хотелось слиться с белоснежной стеной, и циничным, нет, разочарованно-циничным, после чего хотелось провалиться сквозь землю, что совсем недавно мне и грозило.
Но таким…
Кажется боль сквозившая в его взгляде, передавалась и мне. Мы оба были сейчас одиноки в своем горе.
– Меня убеждали, что сегодня ты будешь делать мне предложение, – я сдавленно улыбнулась, пытаясь не заплакать, хотя слезы так и просились наружу.
– Ты бы сказала "да"? – он придвинулся ближе, и я почувствовала запах его духов, сигарет и алкоголя.
Мне хотелось поцеловать его, но я боялась сделать это первой. Мы были одновременно самыми родными и чужими друг другу.
– Я бы сказала, что подумаю. И долго бы тянула с ответом.
– Тогда бы мне пришлось еще раз воспользоваться пистолетом, – улыбка коснулась краешка его губ, – шучу, Мира. Ты больше никогда не увидишь оружия в моих руках.
Я все-таки не удержалась, переплетая свои пальцы с его.
– Ты говорил, что никого никогда не прощаешь…
Меня интересовало многое, я хотела знать ответы на все вопросы.
– Никого, – утвердительно кивнул он, – никого и никогда. Кроме тебя. Ты редкое исключение. И я хочу, чтобы ты для меня тоже делала такие исключения. Хоть иногда.
Не отворачивайся, дай мне все исправить.
– Эй, ну вы там долго, мы на полчаса договаривались! – донеслось снизу недовольным басом.
– Заткнись и не порть момент, – в эту же секунду полетело в ответ, судя по слышимости, из окна соседней комнаты.
Я улыбнулась, чувствуя как мои щеки окрасил румянец. Глупо было надеяться, что нас никто не подслушивает.
– Может быть ты спустишься, и зайдешь через дверь? – проговорила я, понимая что предательски сдаюсь в его плен.
– Это будет слишком долгая дорога, – Митя наконец-то протянул мне цветы, хватаясь рукой за оконную раму, и делая шаг навстречу.
Короткий миг, и он уже был рядом. Настолько близко, что единственной преградой между нами стали глупые невинные ромашки, которые я крепко прижимала к своей груди.
– Я люблю тебя, – проговорил он, блуждая глазами по моему лицу, его пальцы вначале коснулись моей губы, на которой осталась маленькая трещинка, а после вытерли выступающие слезы.
