Текст книги "Потрясая мой мир (ЛП)"
Автор книги: Мишель Валентайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Глава 8
ЗАК
Бросаю последнюю грязную одежду в чемодан и застегиваю молнию. Странно сознавать, что через пару часов я уеду отсюда без любимой девушки и никогда больше ее не увижу. Как глупо было мне верить в то, что у нас было все по-настоящему? Мне никогда не удастся выкину из головы образ другого мужчины, прикасающегося к ней. Я всегда знал, что не заслуживаю счастья.
Потираю лицо руками, когда кто-то колотит в дверь моего номера. Единственный человек, который знает, что я здесь – это Обри, но после того как я ее бросил, она никогда сюда не придет. Наверное, она меня ненавидит. То, что я сказал, было жестоко, и я хотел бы взять свои слова обратно.
Вся ситуация в ресторане вышла из-под контроля. Увидев руку Брэйди на ее руке, я просто взбесился. В моей голове снова и снова возникали образы того, как я бросаюсь на Брэйди и валю его на пол. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не сделать этого. Бедный ублюдок был бы уничтожен, если бы получил от меня в полную силу.
Возможно в начале я думал иначе, но знание того, что отец Обри ненавидит меня до глубины души, вкупе с тем фактом, что он пытался забрать единственное дорогое для меня в этом мире – группу и Обри – заставили меня задуматься. Увидев Обри с Брэйди, я поверил, что судья был прав – ей лучше быть с кем-то другим, а я все еще принадлежу «Черному Соколу».
Человек по другую сторону двери снова стучит и на этот раз зовет меня по имени.
– Рифф? Ты здесь?
Какого черта здесь делает Гейб? По пути к двери я бросаю взгляд на чемодан Обри и решаю взять его с собой. Лучше просто передать его ему и не заводить никаких разговоров о том, что я причиняю боль его сестре. Ему нет нужды затевать со мной драку, защищая ее честь. Я уже знаю, что я ублюдок.
Рывком открываю дверь и протягиваю ему багаж.
– Здесь все.
Гейб обеими руками толкает багаж обратно ко мне.
– Я пришел сюда не за этим.
Поднимаю свою проколотую бровь.
– Надеюсь не для того, чтобы поговорить, потому что мы с Обри уже закончили. Нам больше нечего обсуждать.
Гейб качает головой и облизывает уголок рта, как будто пытается понять, что он может сказать, не вступая со мной в драку.
– Если ты действительно такой мудак, может быть, мне не стоит говорить тебе то, ради чего пришел сюда.
Я хватаюсь рукой за дверной косяк.
– Наверное, не стоит. Ты мне нравишься и я не хочу, чтобы ситуация изменилась.
Он почесывает затылок.
– Если бы я не был так уверен, что моя сестра чертовски любит тебя, я бы с удовольствием надрал тебе задницу, но она любит. Я пришел сюда, потому что подумал, раз она чуть не умерла, пытаясь удержать тебя, ты не можешь быть полным козлом.
Моя грудь сжимается, и внезапно становится почти невозможно дышать.
– Что ты сказал?
Гейб кивает.
– Она попала в аварию. Когда я рассказал ей о твоем отце, она взяла машину нашего отца, чтобы найти тебя и утешить. Проехала на красный свет и в нее врезался грузовик.
Мое горло сжимается и я пытаюсь сглотнуть, чтобы набрать побольше воздуха в легкие. Сгибаюсь в талии, упираюсь руками в бедра и смотрю на Гейба, который смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Все мое тело сотрясается.
– С ней все в порядке?
Хмурое выражение лица Гейба смягчается.
– Она сейчас в больнице.
Я резко вскакиваю и хватаю Гейба за плечи.
– Где она? Отвези меня к ней!
Он грустно улыбается.
– Приятно знать, что ты все еще любишь ее, потому что она нуждается в тебе.
– Что ты имеешь в виду?
– Обри не приходит в себя с тех пор, как ее привезли в больницу.
Я падаю на колени, и дверь ударяет меня в бок. Моя девочка, мой Котенок, ранена, и это все моя гребаная вина. Я закрываю глаза, и слезы обжигают щеки. Если с ней что-то случится, клянусь Богом, я никогда себе этого не прощу.
Мне нужно быть с ней. Я должен быть тем, кто заботится о ней.
– Отвези меня к ней.
Гейб хватает меня за плечо.
– Поехали. Я поведу машину.
Мы забираем весь багаж из гостиничного номера, включая гитару, без которой я никогда не путешествую, и направляемся к машине Гейба. Оказавшись внутри и по дороге в больницу, я ловлю себя на том, что нервничаю. Моя правая нога подпрыгивает, и я грызу кожу на большом пальце правой руки.
– Они проводят тесты?
Гейб прикусывает нижнюю губу и поворачивается налево.
– Когда я уходил, они делали томографию мозга.
Я вздыхаю, ненавижу быть во власти кучки врачей.
– А они не знают, почему она не просыпается?
– Нет. – Он еще крепче сжимает руль. – Но очень часто, когда люди так долго находятся без сознания, это никогда не бывает хорошим знаком.
Нет слов, чтобы даже описать то количество боли, которое наполняет каждый дюйм моего тела. Это не может быть правдой. Этого просто не может быть.
Я делаю глубокий вдох, и все время, что мы провели с Обри, всплывает в памяти. Ее прекрасная улыбка, освещающая меня изнутри так, как я думал, никогда больше не почувствую снова. Каждый день я благодарю Бога, что Обри пришла с Лэйни в тот вечер на шоу. Как только я увидел ее, все изменилось навсегда. Она полностью потрясла мой мир и вытащила меня из тумана, который был моей жизнью.
Думая о подруге моего Котенка, Лэйни, я задаюсь вопросом, знает ли она об этом.
– Ты звонил Лэйни?
Гейб качает головой, и я тут же достаю из кармана мобильник. Через пару секунд на другом конце провода отвечает Ноэль.
– Привет, брат. Наслаждаешься своим свободным временем?
Приятно слышать знакомый голос Ноэля. Я открываю рот, но мне трудно рассказать им о Котенке. Если я не скажу это вслух, может быть, все окажется не по-настоящему.
– Рифф? Мужик, ты там? – спрашивает Ноэль.
– Да… я здесь. – Я слышу дрожь в своем собственном голосе. – Это Обри.
– Что-то случилось? Тебя плохо слышно.
Я сжимаю переносицу и закрываю глаза.
– Она попала в автомобильную аварию.
– Черт. С ней все в порядке? – В его голосе слышится беспокойство.
– Она, Господи. – Глаза наполняются слезами. – Она сейчас в больнице. Ее брат сейчас везет меня к ней. Господи, Ноэль, она не приходит в себя. Если с ней что-то случится… – Я даже не успеваю закончить фразу, как уже истерически рыдаю.
– Рифф, дай трубку её брату. Мне нужно выяснить, где она находится. Мы с Лэйни едем к тебе, – приказывает Ноэль, и я передаю трубку Гейбу.
Опускаю голову на руки и позволяю всем эмоциям, с которыми боролся, выплеснуться наружу. Я не могу пройти через это снова. Не могу потерять еще одного человека, которого люблю.
После того как Гейб дает Ноэлю информацию о том, где мы находимся, он возвращает мне телефон, а затем похлопывает меня по спине.
– Ради нее ты должен оставаться сильным, парень. Просто дай ей знать, что ты рядом с ней, и попробуй все, что ты можешь придумать, чтобы попытаться привести ее в чувство. Может быть, если она услышит твой голос…
Я слышу надлом в голосе Гейба, прежде чем он с трудом сглатывает. Я знаю, что это тоже причиняет ему боль.
Мы поднимаемся в больничную палату в рекордно короткие сроки. Гейб идет дальше, но я останавливаюсь в дверях и делаю глубокий вдох, пытаясь собраться с мыслями. Я должен оставаться сильным ради нее.
Мягкий гудок медицинского оборудования эхом разносится по комнате. Мой взгляд падает на красивое лицо Обри. Несколько царапин и порезов покрывают ее лицо и руки. Я снова и снова облизываю губы, чтобы сдержать слезы, пока смотрю на иглы, впивающиеся в ее кожу, они питают жидкостью ее крошечное тело.
Я стою как вкопанный, не зная, что с собой делать. Лучше бы на ее месте оказался я. Она этого не заслуживает. Мне не следовало оставлять ее одну. Я не должен был говорить тех гадких и обидных вещей, которые сказал. Те слова не могут быть последним, что мы скажем друг другу. Их просто не может быть.
Прикосновение чьей-то руки к плечу пугает меня. Я так завороженно смотрю на Обри, что больше никого в комнате не замечаю.
– Зак, милый, ты ей нужен. Иди к ней. Скажи ей, что ты здесь.
Я смотрю на миссис Дженсон сверху вниз, пока ее слова доходят до меня.
– Что мне сказать? – шепчу я, и еще больше ненавижу себя за то, что недостаточно силен, чтобы точно знать, что делать в этой ситуации.
– Расскажи ей все от чистого сердца. Мы должны вытащить ее оттуда, где бы она ни была, и дать ей понять, что у нее есть веская причина вернуться к нам. Мы все говорили ей, как сильно ее любим. – Мама Обри жестом указывает на Судью, который сидит в кресле в углу и выглядит бледным – тень человека, с которым я спорил несколько часов назад. – Но я верю, что это ты, Зак. Ты – тот, кто ей нужен.
Самовыражение никогда не было легким, и я всегда порчу именно то, что хочу сказать. Все зависит от этого момента. Я хочу, чтобы Обри проснулась и поняла, как много она для меня значит.
– Эй, Гейб. Не мог бы ты принести мою гитару? Я хочу кое-что попробовать.
Он коротко кивает мне.
– Без проблем.
Когда Гейб выбегает из комнаты, я делаю несколько шагов и падаю на колени рядом с кроватью моей Обри. Беру ее безвольную руку и подношу к губам. Несколько слезинок падают, и я зарываюсь лицом в кровать. Не знаю, как долго я так сижу, но не успеваю оглянуться, как Гейб возвращается с моей гитарой.
– Я просто поставлю её здесь для тебя, – говорит он мне, прежде чем повернуться к родителям. – Мам, пап, думаю, мы должны дать им несколько минут.
Судья сначала выказывает некоторое сопротивление, но потом долго смотрит мне в лицо и кивает, позволяя Конни вытолкать его из комнаты вслед за Гейбом.
Мы с Обри остаемся одни.
Тяжело сглатываю и убираю прядь волос с ее лица.
– Детка, ты мне нужна. Пожалуйста, проснись.
Задерживаю дыхание, ожидая, что она откроет глаза и улыбнется мне, как всегда, когда просыпается, но ничего не происходит. Крепче сжимаю ее руку и начинаю молиться:
– Боже, пожалуйста, верни ее мне. Знаю, что не заслуживаю ее, но она заслуживает того, чтобы быть здесь. Я не могу пройти через это снова. Пожалуйста. – В моем голосе безошибочно слышится отчаяние, но молитва остается без ответа.
Решив прибегнуть к другой тактике, я тянусь за гитарой, но тут в палату входит невысокая темноволосая медсестра в сопровождении высокого жилистого доктора в очках. Медсестра обводит взглядом комнату, в то время как доктор немедленно приступает к работе, осматривая Обри. Она смотрит на меня и спрашивает:
– Её семья ушла?
Я киваю.
– Они скоро вернутся.
Доктор вздыхает и щупает Обри живот, но она никак на это не реагирует.
– Мне нужно поговорить с ними об Обри. Вы можете позвонить им и попросить их вернуться?
Гейб отвечает после первого же гудка и сообщает, что они уже в коридоре, в приемной. Я объясняю ему, что доктор в комнате и хочет поговорить с семьей, и он говорит, что они возвращаются.
– Они будут здесь с минуты на минуту, – говорю я доктору.
– Хорошо. – Он сморит на меня из-под седых кустистых бровей. – А вы родственник?
Я прочищаю горло и хочу сказать, что тоже член семьи, чтобы услышать все новости, которые они могут сообщить, но решаю быть честным.
– Я… хм… Я ее бойфренд.
Он хмурится и смотрит на медсестру, прежде чем снова переключить свое внимание на меня.
– Тогда полагаю ты захочешь остаться здесь.
Это меня удивляет. Как правило, информацию сообщают только родственникам.
Миссис Дженсон входит, цепляясь за руку судьи, а Гейб плетется следом за ними. Они все выглядят такими же опустошенными, как и я. Глубокие морщины омрачают лица обоих родителей Обри, заставляя их казаться намного старше, чем они были всего лишь день назад.
– Есть какие-нибудь новости, доктор Бартли? – с надеждой в голосе спрашивает мать Обри.
Доктор откидывается на спинку кровати и складывает руки на груди, глядя на нас всех. Медсестра продолжает работать на компьютере, а он начинает говорить:
– Есть новости. Похоже, у Обри небольшое кровоизлияние в мозг.
Ее родители ахают рядом со мной, а мать хватается за грудь.
– Насколько все плохо?
– Оно очень маленькое – всего около пяти миллиметров в диаметре. Мозг должен быть способен реабсорбировать его практически без повреждений.
– Так почему же она до сих пор не проснулась? – спрашиваю я.
Его взгляд останавливается на мне.
– Этого мы не знаем. Мы надеемся, что кома всего лишь временная, и ее тело скоро заживет и начнет само себя восстанавливать. Все ее жизненные показатели стабильны, и нет никаких других проблем, но я должен спросить – вы знали, что она беременна?
У меня отвисает челюсть, и в груди возникает покалывание.
– Беременна?
Доктор сжимает губы в тугую линию.
– Срок небольшой – около трех недель, если верить УЗИ.
Я качаю головой, и все мое тело немеет.
– Этого не может быть. Я бесплоден.
Доктор хватает стул и жестом приглашает меня сесть.
– Почему вы считаете себя бесплодным?
Я потираю затылок.
– Я попал в аварию, когда мне было шестнадцать, и это то, что врачи сказали мне и моей маме.
Он похлопывает меня по колену.
– Ты же знаешь, что мы не всегда правы. Поздравляю, сынок. Похоже, ты скоро станешь отцом.
Может ли это быть правдой? Не похоже, чтобы я когда-либо испытывал эту штуку с бесплодием с кем-то еще, кроме Обри. Она единственная девушка, с которой я когда-либо занимался незащищенным сексом, и знаю, что как только мы начали встречаться, она прекратила принимать таблетки, потому что я сказал, что нет смысла использовать их со мной. Разве это возможно? Мы ошибались?
– Я стану отцом? – робко спрашиваю я.
Он улыбается.
– Похоже на то.
Впервые в жизни я так близок к тому, чтобы обрести нечто подобное. Я перевожу взгляд на Обри, неподвижно лежащую на кровати, и смотрю на ее живот. Там внутри мой ребенок. Мы станем настоящей семьей. Это безумие знать, что в тот же день, когда я потерял своего отца, я стану им.
Тут же начинается паника. А что, если я недостаточно хорош, чтобы быть отцом? А что, если я все испорчу? Я упираюсь локтями в бедра и прижимаю сложенные ладони ко лбу. А что, если у меня ничего не получится? Я начинаю плакать от осознания того, что у меня может не быть шанса, если Обри не проснется.
Я смахиваю слезу и перевожу взгляд на доктора.
– Что я могу сделать, чтобы она вышла из комы? Я сделаю все, что угодно.
Он улыбается.
– Попробуй все, что сможешь придумать. Разговор с ней о воспоминаниях и вещах, которые значат для нее больше всего, может помочь ей прийти в себя.
– Я сделаю для нее все, – говорю я.
– Я верю, что ты это сделаешь. – Он бросает взгляд на ее родителей. – Мы продолжим проводить еще несколько тестов. Начнем позже этим вечером, если не будет никаких улучшений. Есть еще вопросы?
Все они отрицательно качают головами, и доктор, извинившись, выходит из комнаты.
Судья поворачивается ко мне, и я мгновенно вскакиваю со стула, готовый надрать ему задницу, если он вздумает ругаться со мной из-за этого. Обри вовсе не обязательно это слышать.
Он делает быстрые шаги в мою сторону, и я вскидываю руки, готовый к бою, но вместо того, чтобы атаковать меня, как я думал, он обнимает меня за плечи. Могущественный судья крепко сжимает меня и начинает плакать.
– Ты сделаешь все, что должен, и вернешь ее обратно. Я знаю, что ты любишь ее так же сильно, как и она тебя. Теперь я это вижу. Если кто и может вывести ее из этого состояния, так это ты. Мне очень жаль, что я доставил тебе столько хлопот. Я хотел, чтобы она была с кем-то, кто ее любит.
– Я действительно люблю ее всей душой, – отвечаю я.
Он отстраняется.
– Знаю. Теперь я это понимаю. – Судья хлопает меня по плечу и грустно улыбается, прежде чем направиться к двери. – Пошли, Конни. Давайте дадим этому молодому человеку немного времени наедине с нашей девочкой.
Миссис Дженсон целует меня в щеку, а затем гладит ее пальцами, прежде чем последовать за мужем и Гейбом из комнаты.
Облизываю губы и наклоняюсь, чтобы открыть футляр, прежде чем вытащить гитару. Придвигаю стул к кровати Обри и пристально смотрю на нее. Она напоминает мне принцессу, застигнутую врасплох чарами сна, ожидающую поцелуя истинной любви, чтобы разбудить ее. Надеюсь, я тот самый человек для Обри.
Бренчу на гитаре и мне приходит на ум песня, которая поддерживала меня, когда я переживал некоторые серьезные проблемы. И только коснувшись струн, понимаю, насколько она соответствует тому, что я чувствую к Обри.
Я немного замедляю ритм и говорю:
– Lovesong от The Cure помогла мне пережить смерть мамы и сестры, но она приобретает совершенно другой смысл, когда я думаю о тебе.
Мои пальцы скользят вниз по грифу гитары, когда я пою о том, что когда я с ней, она заставляет меня снова чувствовать себя целым. Она заполнила во мне дыру, которую я не знал, что можно исправить, и заставила меня понять, что я достоин любви. Что я что-то значу и моя жизнь – это не просто одна огромная гребаная ошибка.
Я продолжаю петь, думая о ней и нашем нерожденном ребенке, растущем в ее животе, и о том, как сильно я нуждаюсь в них обоих – больше, чем когда-либо в чем-либо нуждался.
– Я всегда буду любить тебя.
Я выбиваю последние аккорды и ставлю инструмент у стены. Встаю и прижимаюсь губами к ее губам. Когда она даже не вздрагивает, я плюхаюсь обратно в кресло и кладу голову на кровать. Снова начинаются слезы. Как будто у меня больше нет никакого гребаного контроля над ними. Горе слишком велико, чтобы с ним бороться. Лужа на кровати растет по мере того, как они продолжают течь.
– Пожалуйста, Котенок. Я люблю тебя. Не оставляй меня. Я не могу этого вынести, – шепчу я. – У нас будет ребенок. Ты слышишь? Знаю, что, возможно, я не самый лучший кандидат в отцы в мире, и я до смерти боюсь, что все испорчу, но, черт возьми, Обри, я хочу получить этот шанс. Пожалуйста, вернись, детка, – умоляю я ее, желая, чтобы в ней загорелась жизнь.
Ее пальцы дергаются у меня на щеке, и я резко поднимаю голову и смотрю на ее пальцы, пытающиеся пошевелиться. Знаю, что должен позвать медсестру, но не хочу рисковать тем, что они придут сюда и снова оттолкнут ее.
Вскакиваю и целую ее в гладкую щеку.
– Пожалуйста, детка, вернись ко мне. – Сигнал монитора набирает скорость, и мое сердце громко стучит. – Вот так. Сражайся за нас. Сражайся за нашего ребенка. Дай мне шанс попытаться стать отцом – тем человеком, которым я могу быть для тебя.
Вся ее рука дергается, как только слова слетают с моих губ, и я ахаю – это работает. Убираю ее волосы с лица.
– Я люблю тебя, детка, так чертовски сильно. Не смей даже думать о том, чтобы бросить меня.
Веки Обри трепещут, когда она пытается проснуться.
– Ты меня слышишь, Котенок? Я здесь, рядом с тобой. Я никуда не собираюсь уходить.
Беспорядочный темп монитора начинает замедляться, когда ее тело расслабляется, и Обри медленно моргает, прежде чем открыть глаза. Ее губы приоткрываются и она шепчет мое имя:
– Зак.
Я хватаю ее руку и целую снова и снова, одновременно улыбаясь и плача.
– Я здесь. Я здесь.
Она кивает головой.
– Это был ты. Я слышала твой голос, поющий мне. Он притянул меня к себе, и мне пришлось последовать за ним. Он и привел меня обратно к тебе.
– Мне так жаль, что я тебя бросил. Твое место рядом со мной. Я никогда больше не буду идиотом и не брошу тебя. Теперь от меня уже не избавиться, – говорю я ей. – Ты, я и наш ребенок навсегда. Ты – единственная семья, которая мне нужна.
Она смотрит на меня широко раскрытыми зелеными глазами.
– Наш ребенок?
Я прикусываю нижнюю губу и держу кольцо между зубами.
– Ты уже на третьей неделе беременности. Они узнали об этом, когда проводили кучу тестов.
По щекам Обри текут слезы.
– У нас будет ребенок? Но я думала, что ты…
Я отрицательно качаю головой.
– Они оказались неправы. Мы станем настоящей семьей.
Как только эти слова слетают с моих губ, до меня доходит, что после всех этих лет я получаю то, что всегда хотел – семью, которая любит меня и я люблю ее так же сильно.
Я обнимаю ее, и мы вместе плачем.
– Я люблю тебя, Котенок.
Когда я отстраняюсь, Обри касается моей щеки.
– И я люблю тебя. Навсегда.
Глава 9
ОБРИ
Прошло почти две недели, прежде чем тело отца Зака перевезли в Кентукки. Это был нелегкий выбор для Зака – похоронить отца на участке, который его семья зарезервировала рядом с его матерью, но в конце концов семья стоит на первом месте. Жизнь моего мужчины была не из легких. Он пережил больше ада, чем может выдержать один человек, но я рада, что он наконец обрел настоящий покой и с каждым днем становится все счастливее.
Пастор читает молитву, когда тело отца Зака опускают в холодную землю, и Зак крепко сжимает мою руку. Я смотрю на него и вижу, как он изо всех сил пытается сдержать свои эмоции.
– Он был ублюдком, – говорит Зак достаточно громко, чтобы я услышала. – Но все же моим отцом, единственным, кто у меня остался, и я ненавижу себя за то, что все еще люблю его.
Я кладу голову ему на плечо.
– У него было много проблем, Зак. Наркотики и алкоголь меняют людей. Человек, которого ты знал последние несколько лет, на самом деле не был твоим отцом. Не чувствуй себя виноватым из-за любви к человеку, которого ты знал, он действительно был глубоко внутри.
Зак поворачивает голову и целует меня в макушку.
– Как же мне так повезло, что ты есть в моей жизни?
Я легонько похлопываю себя по животу.
– Ты имеешь в виду нас, – поправляю я его.
Зак кладет свою руку поверх моей.
– Мы против всего мира, как всегда. Ты станешь замечательной мамой.
Сказать, что я была шокирована, когда узнала, что беременна, было бы преуменьшением, но это не значит, что я меньше люблю маленькую жизнь, растущую внутри меня. Я знаю, что Зак сомневается в своих способностях, связанных с отцовством, но если бы он мог видеть себя моими глазами, прекратил бы все свои глупые сомнения. Он очень заботился обо мне последние две недели, с тех пор как мы это выяснили, едва позволяя мне пошевелить пальцем.
Я улыбаюсь.
– А ты будешь потрясающим папой.
Он обнимает меня за плечи и крепко прижимает к себе, когда гроб останавливается. Пастор жестом просит Зака бросить единственную белую розу, которую он держит, в открытую могилу.
Когда Зак встает, подтягивает меня к себе и бросает цветок.
– Прощай, папа. Надеюсь, что ты найдешь маму и Хейли и сможешь, наконец, снова быть счастливым.
Я шмыгаю носом, после того как он сказал, что мы с нашим малышом теперь единственная семья, которая у него есть. Пока Ноэль не кладет руку на противоположное плечо Зака, а Трип и Тайк не встают рядом. Именно тогда я вспоминаю, что у Зака есть не только я, но и новая семья в виде «Черного сокола».
– Ты в порядке, парень? – спрашивает Ноэль.
– Со мной все будет в порядке.
Ноэль грустно улыбается Заку и переводит взгляд с него на меня, а потом обратно.
– Я знаю, что так и будет.
Лэйни протягивает руку и обнимает сначала Зака, а потом меня, ее живот немного выпирает.
– Спасибо, что ты здесь, – говорю я ей.
– Всегда, милая. Вы – семья. Я всегда буду рядом с тобой. Кстати говоря, убедитесь, что ты достаточно отдыхаешь и пьешь много жидкости. Это хорошо для ребенка, – говорит мне Лэйни, отстраняясь.
– Тебе бы тоже не помешало это запомнить, – напоминаю я ей. – Мы обе должны быть на высоте, если собираемся начать эту новую маркетинговую компанию.
– Я все еще не могу поверить, что Диана Сваггер собирается урегулировать твой иск во внесудебном порядке. Брэйди, должно быть, чертовски хороший адвокат.
Я пожимаю плечами.
– Один из лучших. Кроме того, ты же знаешь Диану. Вероятно, она не хотела, чтобы дело о незаконном увольнении против ее компании стало достоянием общественности. Она не любит пятен на своей репутации.
Лэйни кивает головой.
– Какова бы ни была причина, я рада, что у тебя все получается. Наконец-то у тебя есть все, девочка.
На этом фронте от меня не будет никаких возражений. Она права. У меня есть мужчина моей мечты и моя семья, кажется, приходит к тому, чтобы принять Зака. Ведь услышав новости о ребенке, они наконец поняли, что он навсегда закрепился в моей жизни. Не говоря уже о том, что моя карьера кажется идет в гору. С той суммой денег, которую, по мнению Брэйди, я получу от судебного процесса, и небольшим займом, который я согласилась принять от Зака, я с нетерпением жду открытия небольшой маркетинговой фирмы с Лэйни. Наконец-то для меня все наладилось.
Мы прощаемся с Лэйни и ребятами и направляемся к черному лимузину, который ждет нас, чтобы отвезти обратно к нашей машине. Это был долгий, эмоциональный день, и я не могу дождаться, когда вернусь к Заку домой. Мы оба нуждаемся в серьезном отдыхе и расслаблении.
Когда мы подходим, водитель открывает дверь, и Зак помогает мне забраться внутрь. После того как Зак усаживается поудобнее, водитель закрывает нас и запрыгивает на переднее сиденье машины. Зак нажимает кнопку на потолке и закрывает окно между нами и водителем.
Он бросает на меня быстрый взгляд.
– Извини, я хотел немного побыть наедине. Ты же знаешь, что я уже наболтался.
Я киваю, вспоминая, сколько народу было на похоронах. Большинство пришло, чтобы взглянуть на группу, а не просто оплакивать потерю отца Зака.
– Я все прекрасно понимаю.
Зак приподнимает уголок губ кверху.
– Именно это я и люблю в тебе больше всего. Ты понимаешь меня, даже когда я не понимаю себя. Ты для меня все, ты это знаешь?
Я беру его руку в свою.
– А ты понимаешь меня.
Он пристально смотрит мне в лицо. Его глаза, кажется, ищут ответ на вопрос, который он никогда не задавал. Кольцо на его нижней губе мелькает пару раз, когда он отрывает глаза от моего лица, а затем смотрит на мою руку.
– К черту все это. Я не могу больше ждать.
Я наклоняю голову.
– Ждать чего?
Он выпрямляется в кресле и вытаскивает рубашку из пояса своих классических брюк.
Я хватаю его за руку.
– Стой. Мы же не будем заниматься сексом здесь сразу после похорон…
Я замолкаю на полуслове, когда он хватает подол своей рубашки и отрывает маленький кусочек белой ткани. Смотрю на него, пока он работает над тем, чтобы разорвать его на еще меньшую часть и связать в маленький круг.
Боясь, что он совсем сломался, я спрашиваю, так мягко, как только могу:
– Что ты делаешь?
Его взгляд не отрывается от ткани.
– То, что должен был сделать давным-давно. – Закончив, он берет меня за левую руку. – Обри, я знаю, что это не настоящее кольцо, но это не делает то, что оно символизирует, менее реальным. Ты знаешь, что я могу купить тебе любое кольцо, какое ты захочешь…
Я задыхаюсь от его слов, и мое сердце громко стучит в груди.
– Зак…
Он качает головой.
– Выслушай меня. Я знаю, что сейчас не лучшее время, но правда в том, что сегодня, увидев отца в земле, я понял, что мы никогда не знаем, сколько времени у нас есть в этом мире. И это время очень ценно, Обри. Это то, что никакая сумма денег в мире никогда не сможет купить нам. Я хочу провести с тобой каждую секунду, оставшуюся на этой земле. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Прямо сейчас. – Его глаза пристально смотрят в мои. – Давай сделаем это. Мы поедем к мировому судье и поженимся. Я очень хочу семью. – Он касается моего живота, и слезы катятся по моим щекам. – Я люблю тебя, Котенок, и хочу быть с тобой всегда.
Я обхватываю его лицо руками и целую в губы, не нуждаясь больше в словах, чтобы убедиться, что это правильно.
– Да. Я люблю тебя. Давайте сделаем это.
Он надевает маленький матерчатый кружок на мой левый безымянный палец.
– Я собираюсь провести остаток своей жизни, показывая тебе, как много ты для меня значишь.
Я прикусываю губу и смотрю на свою руку. Это самодельное кольцо значит для меня больше, чем все, что он когда-либо мог мне купить, потому что я знаю – слова идут от самого сердца. В этот момент я знаю, что нам навсегда суждено быть вместе.
