Текст книги "Все ради любви"

Автор книги: Мишель Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Мишель Рид
Все ради любви

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Было уже поздно. Даже, можно сказать, слишком поздно. И все же Эви продолжала стоять у окна, глядя на вечерние лондонские огни и внешне не выказывая ни малейших признаков раздражения. В конце концов, не было ничего необычного в том, что он заставлял ее ждать: он постоянно так поступал – дела для него были превыше всего.

Даже его любовницы. Как бы хороша собой она ни была, как бы – по его уверениям – он ни обожал ее, Эви знала, что всегда будет на втором месте в его жизни.

Поэтому, словно драгоценная статуэтка, обернутая в тончайший алый шелк, она стояла у окна в просторной гостиной самого дорогого номера в отеле и ждала. Молча, спокойно и хладнокровно ждала своего хозяина. Не в ее привычках было выказывать свои истинные чувства – манера, усвоенная благодаря строгому воспитанию с самого детства. Однако только глупец принял бы ее спокойствие за чистую монету.

Шейх Рашид Аль-Кадах ни в коей мере не был глупцом, но его здесь и не было, чтобы распознать истинные чувства Эви. А единственный составлявший ей компанию человек слишком редко поднимал глаза, чтобы что-либо заметить.

Он стоял у белого мраморного камина, сложив руки на груди, и хранил мудрое молчание – все попытки поддержать вежливую беседу окончились ничем уже давно, задолго до того, как простое опоздание превратилось в непростительное.

Он все же перехватил ее взгляд, брошенный на изящные золотые наручные часики.

– Мисс Делахи, я уверен, что он придет с минуты на минуту, – негромко и деликатно сказал Азим. – К сожалению, существуют некоторые неизбежные вещи, и телефонный разговор с его отцом относится именно к ним.

«Или разговор с Нью-Йорком, Парижем или Римом», – про себя добавила Эви. Деловые интересы Аль-Кадахов простирались достаточно далеко во всех направлениях. На самом деле Рашид, единственный сын своего отца, принял на свои плечи практически всю тяжесть этих интересов с тех пор, как микроинфаркт в прошлом году уложил отца в постель. И поэтому Эви день ото дня все меньше и меньше ощущала внимание Рашида к себе.

С ее губ сорвался вздох. Обычно она позволяла себе так вздыхать, только будучи уверенной, что никто ее не слышит. Но сегодняшний вечер был особенным. Сегодня вечером она должна была наконец разрешить давно мучивший ее вопрос, откладывать который больше не могла. Она прекрасно понимала, что Рашиду отнюдь не понравится то, что она собирается ему сказать. Более того, она догадывалась, что он будет просто в ярости.

«Господи!» – уныло подумала Эви и подняла дрожащую руку ко лбу, где пульсировала боль, как вдруг дверь комнаты распахнулась. Уронив руку и сжав ее в кулак, Эви напряженно замерла на месте, чувствуя на себе пронзительный взгляд золотистых глаз Рашида.

В роскошной кремово-золотой гостиной повисло напряженное молчание. Острым взглядом шейх Рашид Аль-Кадах внимательно оглядел комнату, оценивая настроение двоих ожидавших его людей. Очень прямая спина Эви и явное облегчение на лице Азима сказали ему все.

Слегка улыбнувшись обоим в знак приветствия, Рашид безмолвным кивком головы отпустил своего верного помощника. Однако что-то во взгляде Азима заставило его вздрогнуть. «Тебя ждут большие неприятности, шейх, – говорил этот взгляд. – Твоей женщине плохо». С ироническим полупоклоном Азим вышел.

Рашид ожидал увидеть в лице Эви гнев. Однако он ошибся.

Да, несмотря на ее ожидаемое раздражение и его собственную безумную усталость после одного из самых тяжелых телефонных разговоров с отцом, несмотря на поздний час, несмотря на то, что все вокруг, казалось, объединилось, чтобы превратить его налаженную жизнь в хаос, – несмотря на все это, когда их взгляды встретились, обоих пронизала сладостная дрожь. Эви – потому что перед ней был мужчина, при одном взгляде на которого ее всегда охватывало желание. Рашида – потому что его реакция ничем не отличалась от ее.

Даже воздух между ними начал вибрировать. Глаза Рашида потемнели, он жадно смотрел на ее стройную фигуру, выделявшуюся на фоне темного окна.

Он наизусть знал каждый миллиметр ее великолепного тела, ее светящейся гладкой кожи. Ее роскошные волосы золотым ореолом обрамляли правильные черты. Идеальный овал лица, идеально прямой нос, соблазнительно пухлые губы и к ним восхитительные голубые глаза, которые даже в гневе не могли скрыть ее любви.

Она стояла напротив него – полная противоположность ему во всех смыслах слова: ее кожа была белой, как жемчуг, – его же, наоборот, темной, словно дорогое полированное дерево. Она была стройной и тонкой, он – широк в плечах, сильный и мужественный. Его волосы были гладкими и коротко подстриженными, они обрамляли скульптурной лепки лицо, на котором золотом сверкали темные глаза.

Противоположности – да, полные, крайние противоположности. Она – англичанка до мозга костей, он – истинный арабский воин.

Два года они вместе – целых два года, – но до сих пор при каждой встрече воздух между ними начинал потрескивать и искриться от напряжения. Как сейчас.

Но по-другому и быть не могло, потому что иначе разница их совершенно непохожих друг на друга культур разрушила бы эти отношения еще в самом начале.

– Приношу свои извинения, – наконец сказал Рашид, и в его голосе, как и в глазах, заструился горячий золотистый мед. – Я только что вернулся из посольства. – Это подтверждалось его одеянием: прямая белая туника и темно-синяя свободная накидка поверх нее. – Ты сердита на меня, – суховато констатировал он.

– Нет, – возразила Эви. – Мне просто скучно.

– А-а, – протянул Рашид. – Значит, мы в одном из тех самых настроений, не так ли? – Он шагнул в комнату, закрыв за собой дверь. – И что же я должен сделать? – очень-очень вежливо спросил он. – Упасть к твоим прекрасным стопам?

Поскольку в его словах слышалась обычная ирония, Эви досадливо вздохнула.

– Сейчас мне гораздо больше хотелось бы поесть, – ответила она. – У меня маковой росинки во рту не было с самого утра, а сейчас уже… – она бросила взгляд на часы, – почти девять вечера.

– Значит, мне следует упасть к твоим стопам, – спокойно заключил Рашид, нимало не обманутый ее холодным спокойствием.

Слава богу, что он не заметил за ее холодностью другого – беспокойства, тревоги. Потому что сейчас, увидев перед собой Рашида, Эви поняла, что ей необходимо еще время, чтобы подготовиться к предстоящему серьезному разговору.

Ее едва заметное пожатие плечами заставило приподняться его густые брови. Этими более чем сдержанными жестами и было объявлено о начале военных действий. В их отношениях это было не ново. На самом деле основанием их взаимного недовольства было обыкновенное нежелание уступать хотя бы в чем-то партнеру. Эви не хотела потакать его всеподавляющему мужскому «я», а Рашид – ее стремлению держаться в образе Снежной королевы.

– У меня есть некоторые обязанности, – бросил он.

– Неужели? – пробурчала Эви. Его глаза гневно засверкали.

– Я не всегда могу распоряжаться своим временем так, как хочу.

– То есть ты вовсе не хотел заставлять меня ждать тебя почти целый час? – саркастически спросила Эви.

Вместо ответа Рашид неторопливо, мягкой походкой хищника, преследующего жертву, направился к ней, и она неотрывно следила за плавными движениями его сильного, красивого тела. Этот человек был истинной поэзией в движении. Высокий, стройный и смуглый, он таил в себе скрытую угрозу, опасность, и, когда он подошел к Эви почти вплотную, ее сердце готово было выскочить из груди, дыхание болезненно рвалось из легких, а в крови заиграли такие знакомые искорки желания…

«Вот почему, – беспомощно подумала она, – я не могу даже подумать о том, чтобы расстаться с этим человеком».

Золотистый взгляд вызывающе пронзал ее холодные голубые глаза. Смуглая рука с сильными пальцами, которая умела быть очень жесткой в нужный момент, протянулась и взяла Эви за высоко поднятый подбородок.

– Предупреждаю, – мягко промурлыкал Рашид, – я не намерен сегодня пререкаться. Так что будь умницей, дорогая, и прекрати вести себя как раздраженная кошка.

– А если я и в самом деле раздражена? – проигнорировав его предупреждение, возразила Эви. – Ты обращаешься со мной как с прислугой, разве я это заслужила?

– И все из-за того, что я один-единственный раз приехал позже?

– Ты опаздываешь гораздо чаще, чем приезжаешь вовремя, – сумрачно заметила она.

Губы Рашида искривила улыбка. Казалось, эта ссора его только развлекает.

– А разве этот опоздавший тебе совсем-совсем безразличен, мм? – лениво протянул он.

Эви не сразу поняла, что он сказал, но когда смысл его слов дошел до нее, она, гневно порозовев, отпрянула в сторону.

– Речь идет не о твоих сексуальных достоинствах! – воскликнула она.

– Ах! – вздохнул он. – Какой позор для меня!

– Рашид! – не выдержав, оборвала его Эви. – Я не…

В таких случаях она всегда кричала, но он закрывал ей рот поцелуем, крепко обнимая и лаская ее, и его надменные губы заставляли ее забыть обо всем. Так было и на этот раз.

Но хуже всего было то, что Эви ничуть не сопротивлялась, – что говорить, она даже не пыталась притвориться, что сопротивляется, а просто отдавалась на волю ласкающих ее рук. Она ничего не могла с собой поделать. Рашид пробуждал в ней жажду, утолить которую мог только он сам.

Два года их взаимоотношения вызывали в их семьях глухой ропот недовольства, а светские сплетники с замиранием сердца ждали, кто же первым пойдет на разрыв.

Потому что в один прекрасный день все должно было закончиться. Наследник престола должен был жениться на девушке своего круга. А Эви уже замарала свою репутацию, отказав маркизу ради того, чтобы стать тем, кем и оставалась по сей день. Но давление на нее не прекращалось, и ей тоже полагалось выйти замуж за представителя их класса – потомка какого-нибудь знатного рода.

Но именно эта неизбежность окончания их связи и делала их ночи такими страстными и жаркими – как будто каждая могла стать последней.

– Итак, мы будем ужинать или продолжим сражаться? – прервав наконец поцелуй, промурлыкал Рашид.

Под словом «сражаться» имелось в виду совсем иное, мрачно подумала Эви. Их любовь – это всегда сражение. Борьба. И Эви уже не колебалась в выборе того, что же предпочесть.

«Он мне нужен, – призналась она себе. – Очень нужен, особенно сегодня!»

Ей необходима его сила, его темная и неотразимая чувственность. Ей до боли хотелось прижаться к нему, слиться с ним, умереть в нем. Потому что это будет последняя ночь, когда она притворится, будто ничего не случилось. Она хочет чувствовать себя любимой и быть с мужчиной, которого любит больше жизни.

– Послушай, на тебе что-нибудь есть под этим одеянием? – спросила она, лаская ладонями его мощные, крепкие мышцы сквозь тунику.

– Проверь сама, – ответил Рашид, касаясь пальцем уголка ее губ, пока другая его рука играла с подолом ее легкого платья.

– Ты хочешь, чтобы на наше стрип-шоу любовалась вся улица? – усмехнулась Эви, внезапно вспомнив, что они стоят у самого окна, занавески на котором не закрыты, так что любой прохожий от Баттерси до Вестминстера мог полюбопытствовать, что здесь происходит.

В ответ Рашид протянул руку за ее плечо. Через секунду тяжелые золотистые шелковые портьеры с легким шуршанием опустились, и у Эви больше не осталось сомнений, предпочесть ли утоление голода исполнению более насущного желания.

Нужно быть очень глупой, чтобы не догадаться, что сам Рашид предпочел бы, – его желание было более чем очевидно. Но право выбора он оставлял за ней. Он знал, что Эви очень рассержена на него за опоздание. Знал, что, попытайся он просто заняться с ней любовью, на него немедленно обрушился бы поток обвинений в том, что он эгоист и использует ее.

А еще он прекрасно знал, что, как бы Эви ни была голодна, в конце концов она не сможет устоять перед ним. Потому что все ее тело выдавало не менее горячее и страстное желание, нежели то, которое испытывал он сам.

– Ты так самоуверен, – заметила Эви, стараясь сохранить хотя бы остатки гордости.

Рашид только улыбнулся в ответ, сверкнув ослепительно белыми зубами в полумраке.

– Я сейчас позову Азима и велю подогнать машину, – поддразнил он ее.

Гневно застонав, Эви притянула голову Рашида к себе.

Час спустя Эви, выбравшись из сладостного тумана, обнаружила рядом Рашида, раскинувшегося во всей своей великолепной мужественной наготе. Его глаза были закрыты, губы слегка раскрылись, грудь медленно и равномерно поднималась и опускалась в такт дыханию.

Эви только улыбнулась, радуясь возможности просто лежать рядом с ним, пока он этого не замечает. Одним из самых острых и сладких удовольствий для нее было вот так разглядывать спящего обнаженного Рашида. Он был необыкновенно сексуален, когда так спал. Уверенный в себе, привыкший к вечно осаждающим его репортерам, он не смутился бы, ворвись они сейчас сюда со своими фотоаппаратами!

– Я хочу есть! – объявила она.

– Возьми телефон и позвони Азиму, – посоветовал Рашид, явно не желая менять положение.

Со вздохом Эви поднялась на локте и потянулась через Рашида к телефону. Ее волосы, так тщательно уложенные еще совсем недавно, теперь растрепанными прядями упали на его лицо. Эви вызвала личного помощника Рашида.

– Мне хватит простого сандвича, – говорила она, в то время как Рашид неторопливо и нежно заправлял ее длинные пряди за ухо. – Нет. Он будет есть то, что я скажу, – заявила она, быстро взглянув на Рашида и победно улыбнувшись. – А я просто-напросто умру, Азим, если придется ждать, пока вы приготовите что-нибудь горячее, – закончила она и повесила трубку.

Эти светящиеся глаза смотрели на нее так, что все мышцы Эви напряглись. Как он красив, этот мужчина! Их души звучали в унисон, так что она не смогла бы теперь без этого выжить.

– Почему ты пропустила сегодня ланч? – внезапно посерьезнев, спросил он, легко касаясь ее щеки.

– Я его не то чтобы пропустила, – призналась Эви. – Мне просто не хотелось есть то, что предлагалось в меню.

– Объясни, – сурово скомандовал Рашид.

Эви поднялась с кровати, потянулась за его просторной накидкой и завернулась в нее. Собрала волосы в хвост на затылке и взглянула на Рашида.

– Моя мать, – сказала она. Этого было достаточно.

Рашид ничего не ответил, но резким жестом запустил пальцы в волосы. Эви молча направилась в ванную, волоча за собой длинные полы накидки, словно королевскую мантию.

Эви предпочла душ и, повернув обе ручки, направила на себя сильную струю воды. Так она стояла, не двигаясь, очень долго, каждой клеточкой кожи ощущая присутствие Рашида за стеклянной стенкой и понимая, что он не присоединится к ней, чтобы принять душ вместе, потому что хорошее настроение исчезло. Ее мать и его отец. Либо та, либо другой, либо они оба постоянно умудрялись вмешиваться в их отношения.

Но ожидает их еще более худшее, о чем Рашид пока что не знает и даже не догадывается. «Ведешь себя словно трусливый страус, прячущий голову в песок», – безжалостно укорила себя Эви. Поморщилась. Да, пора признаться. Но слишком трудно сказать ему то, что она должна сказать. От ее слов их мир, мир, который они выстроили вокруг себя, рухнет в одночасье. И какое действие окажут на Рашида ее слова, Эви предугадать не могла.

Выйдя из душа, она увидела на стуле пушистый турецкий халат. Эви улыбнулась заботливости Рашида. Набросив халат на обнаженное тело, Эви распустила волосы, и их тяжелая золотая масса почти до талии покрыла ее. После этого она направилась в спальню посмотреть, что там без нее делает Рашид. Эви обнаружила его в гостиной у бара, где Рашид наливал в стакан минеральную воду с соком. Ни он, ни она алкогольных напитков не употребляли – Эви их попросту не любила, а Рашиду запрещала религия.

К ее удивлению, он был одет. Обыкновенно в такие вечера он накидывал халат. Но сегодняшний вечер явно был необычным, потому что на нем были легкая хлопковая рубашка, летние брюки и шлепанцы на босу ногу.

Значит, он собирался отвезти ее домой, а не оставлять у себя на ночь, как делал обычно.

Что ж, может быть, это и не худший вариант, с тяжелым сердцем сказала себе Эви, почувствовав разочарование. Потому что то, что она собиралась сказать ему, требует некоторого времени для подготовки – некоторого времени вдали друг от друга.

Услышав ее шаги, Рашид обернулся и коротко улыбнулся ей через плечо.

– Кушать подано, мадам, – негромко сказал он. – Теперь вы можете удовлетворить ваш чрезмерный аппетит.

Эви посмотрела в другой конец комнаты и увидела, что на изящном кофейном столике расставлены блюда с холодными закусками, идеально подходящими для ее голодного желудка.

Однако ее желудок теперь сжимался не голодными, спазмами, а от настоящих судорог страха перед тем, что она собиралась сказать.

– Рашид, – внезапно севшим голосом сказала она, – мне надо поговорить с тобой.

Все еще держа в руке стакан, он обернулся, услышав в ее голосе надвигающуюся беду. Его глаза сузились.

– О чем? – спросил он.

У Эви внезапно пересохло в горле, она отвела глаза, не в силах прямо смотреть на него, произнося те слова, которые должны были быть произнесены. Сейчас. Она отвернулась и отошла к окну. Приподняла занавеску и невидящими глазами посмотрела на улицу, отчаянно подбирая нужные слова.

Напряженное молчание затягивалось. Через несколько мгновений Рашид поставил стакан и подошел к ней. Не коснулся даже ее плеча – что-то подсказало ему не делать этого.

– Что случилось, Эви? – мягко спросил он. Ее глаза наполнились слезами.

– У нас неприятности, – хрипловато начала она и снова замолчала, не зная, как продолжить.

Рашид не сказал ни слова, терпеливо ожидая продолжения. Эви видно было отражение его лица в темном стекле. Он был мрачен, красивые черты застыли, как будто он готовился к чему-то страшному.

И тут, к собственному отчаянию, Эви поняла, что не готова это сделать. Он слишком много значит для нее. Она слишком любит его, чтобы рисковать его потерять.

«Не сейчас, – с болью подумала она. – Только не сейчас!»

– Моя мать хочет, чтобы ты под благовидным предлогом не появлялся на свадьбе моего брата, – наконец решилась она, чтобы этой полуправдой скрыть истинную причину своей печали.

Снова молчание. Эви смотрела, не отрываясь, на отражение любимого лица и видела, как оно мрачнеет с каждым мгновением. Ее сердце гулко стучало в груди. Рашид превосходно понимал, что ее тревожит и гнетет нечто гораздо более серьезное, нежели причуды матери.

Хотя она не солгала ни единым словом, мрачновато подумала Эви, глядя в стекло. Весь обед ее мать недвусмысленно объясняла Эви, как бы она была рада, если бы шейх Рашид Аль-Кадах не появился через две недели на свадьбе Джулиана, куда будут приглашены только сливки общества.

– Представить на этой свадьбе вашу связь означает полностью отвлечь внимание от жениха и невесты, – печально вещала Люсинда Делахи. – Если бы у него была хоть капля уважения и чувства такта, он понял бы это сам и сумел отклонить приглашение. Но поскольку ничего подобного он не сделает, думаю, твой долг – уладить это.

Однако и Рашиду, и ее матери было отлично известно, что таким манипуляциям Эви не поддавалась. В нормальной ситуации она даже не сочла бы нужным рассказать Рашиду об этом.

«Но разве сегодняшний день можно назвать нормальным?» – с горечью спросила она себя, глядя на отражение лица, на котором недоумение постепенно сменялось раздражением.

На самом деле весь день для нее прошел как в тумане. До тех пор, пока Рашид не увлек ее в постель.

Тогда туман чудесным образом развеялся, чтобы смениться туманом другого рода. Восхитительным туманом любовной страсти. И этот туман до сих пор не совсем рассеялся, подумала Эви, а Рашид, стоявший позади нее молча, только усиливал напряжение. Как будто она нарочно огорчила его.

– Только в этом все дело? – наконец спросил он.

– Да, – кивнула Эви, с грустью думая о своей неодолимой трусости.

– Тогда иди к черту, – пробормотал он сквозь зубы, явно отказываясь что-либо обсуждать. И, отвернувшись, пошел прочь.

Сердце Эви едва не выскочило из груди. Его тон только подтвердил, что Рашид прекрасно понимает: она бежит от настоящих проблем.

– Рашид, ты…

– Я отказываюсь это обсуждать, – отрезал он тоном, не допускающим возражений. Он говорил раздраженно и оскорбленно, и Эви невольно подумала, что было бы, если бы она сказала ему всю правду. – Твоя мать тебе не нянька, а тем более мне!

– Ее просьба вполне обоснованна, – возразила Эви, сама удивляясь тому, что вдруг принялась защищать мать. Похоже, все что угодно, лучше, нежели правда. – Ты не хуже меня понимаешь, какой ажиотаж мы вызываем, появляясь вместе. Мама только защищала интересы Джулиана и Кристины, а вовсе не хотела задеть тебя или меня.

– А мой отец очень близкий друг отца Кристины, – холодно парировал Рашид. – Фактически лорд Беверли оказывает немалое содействие моему отцу в преодолении политических и дипломатических препятствий в развитии и переустройстве моей страны. И я не могу обидеть отца Кристины отказом просто из-за каприза твоей матери.

Эви отметила, как гордо вздернулся его подбородок. Теперь перед ней стоял не ее любовник, а истинный восточный принц.

– Из-за ухудшающегося здоровья моего отца, – продолжал этот принц, – я обязан представлять его на свадьбе.

Обязан. Эви слишком хорошо знала о его отношении к обязанностям. Жаль только, что никаких обязанностей перед его женщиной у него не было.

– Да будет так, – внезапно холодным тоном ответила она. – Но не удивляйся, если я сама что-либо предприму для того, чтобы свести к минимуму возможные сплетни.

Рашид прищурился.

– И что же это означает? Эви пожала плечами.

– Я обязана сделать это, – возвратила она ему его же слова. – Я обязана сделать так, чтобы мой брат и его невеста – и только они – были в центре внимания.

– И как же ты собираешься сделать это? – язвительно спросил он. – Притвориться, будто меня нет на свете?

– А если бы я так сделала, ты заметил бы это? – цинично бросила Эви.

Лучше бы она откусила себе язык! Глаза Рашида сузились.

– Так вот в чем дело, – сказал он. – Вот что гложет тебя весь вечер, Эви? Я должен расценивать твои слова как намек на то, что совсем не уделяю тебе внимания?

Значит, он совершенно неправильно понял ее. Эви с усмешкой подумала: а как бы он отреагировал, скажи она ему то, что на самом деле гложет ее уже не первый день?

– Так разве тебя бы это задело? – спросила она, понимая, что, конечно, небезопасно размахивать красной тряпкой перед быком.

Рашид не ответил. Это, падая духом, отметила Эви, тоже по-своему может быть ответом.

– Я устала, – утомленно проговорила она. – Мне лучше поехать домой…

– Завтра я должен буду уехать, – сказал Рашид в ответ. – Приблизительно на неделю. Когда вернусь, думаю, нам надо будет серьезно поговорить.

Эви невольно поежилась, чувствуя, как холодные мурашки побежали по спине.

– Отлично, – отозвалась она, направляясь к двери. Рашид промолчал, следя глазами за Эви, пока она шла через гостиную. Его взгляд был твердым и острым, а в мозгу, словно в программе самого лучшего компьютера, прокручивались все ситуации, вплоть до мельчайших подробностей, со всеми возможными выходами из них. И работал этот компьютер со сверхзвуковой скоростью.

И он, и она понимали, что происходит что-то неладное.

– Эви…

Он ведь к тому же еще и мастер по укрощению строптивых, с досадой припомнила Эви, продолжая свой путь к двери. Она не стала оборачиваться, но ее глупое сердце готово было разорваться.

– Меня бы это задело, – негромко сказал он.

Это было выше ее сил. С всхлипом Эви развернулась и опрометью кинулась к нему.

Я так люблю тебя, хотелось ей закричать, но она не решилась позволить словам нарушить этот миг. Поэтому она молча обвила его шею руками и с наслаждением зарылась лицом в его рубашку, чтобы похоронить в ней все свои страдания.

«Я скажу ему после свадьбы Джулиана, – бессильно пообещала она себе. – Это вполне может подождать».