Текст книги "Ветер умирает в полдень"

Автор книги: Мишель Гельдлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Мишель Гельдлин
Ветер умирает в полдень

Глава 1

Ночь с 2 на 3 февраля, семь минут первого

В последний раз Дэвида Уоррена видели живым в баре "Бакинг Бронко", хотя никто тогда этого еще не знал, даже сам Дэвид.

В затылке – тяжесть. Музыка и разговоры сливаются в оглушающий шум. Дэвид рассеян, ему не по себе. Какая тоска!

Коричневая нейлоновая рубашка липнет к влажной спине, давит подмышками, стесняет шею. Хочется развязать галстук, расстегнуть верхнюю пуговицу воротника.

После звонка Шеффера, хозяина агентства "Бэннистон", прошло две недели. За это время Дэвид мог бы прийти в себя и вновь устремиться к вершинам, что всегда так манили его. Но после всего, что произошло, у него поубавилось энтузиазма.

"Что со мной? Слышу все, как сквозь сон. Синий дым, золотой свет ламп. Локоть упирается в штукатурку. До чего же я устал! Все какое-то ненастоящее".

Дэвид гладит сильными пальцами лакированное дерево стойки, поднимает стакан. Бронзовый отсвет хлебной водки в капельках влаги на запотевшем стекле. Тающие кубики льда. Мокрый кружок на стойке. Дэвиду нравится в "Бакинг Бронко".

Он делает глоток. Виски согревается во рту, и он с наслаждением вбирает в себя его горький запах.

"То мне холодно, то душно. Что это со мной? Ну, сколько я буду прикидываться, что мне все интересно?! Надо побыть одному. Подумать, принять решение. Уйти, заснуть, заснуть".

Он прикуривает смятую сигарету от длинного трутового фитиля латунной зажигалки, дешевой вещицы, которая напоминает ему о былых приключениях. В памяти оживают мечты о бегстве, бескрайние просторы, пустыни его души, куда более обширные и бесплодные, чем необъятная и суровая Красная пустыня.

За месяц Дэвид привязался к Рок-Риверутак сильно, как только может привязаться скиталец. Он чувствует, что ему недолго осталось жить в этом городе, какое бы решение он ни принял. Все, с Рок-Ривером покончено. С Рок-Ривером? Или с ним самим?

Дэвид расплачивается. И в этот миг его глаза встречаются с напряженным взглядом Барбары. Она одна за столиком. Дэвид делает шаг в ее сторону – но тут же отворачивается и выходит. Ощущение вины перед этой молодой женщиной еще больше обостряет чувство одиночества. Обманывал он ее или нет? Скорее это были его обычные фантазии, грезы, а не ложь. Ну, кроме того случая. Вернуться? Молить ее о прощении?.

Вот если бы она устроила ему сцену, оскорбила его, дала пощечину, он сказал бы ей: "Постарайся понять меня, Барбара, – и начнем все сначала, как будто мы встретились впервые сегодня вечером".

Но в больших серых глазах Дэвид читает только сострадание и тоску, ни тени упрека, и он не выдерживает этого взгляда. У него нет сил для трудного и безнадежного разговора. Нет, сейчас ему не до Барбары, он слишком поглощен своими мрачными мыслями.

Ночь на мгновение ослепляет Уоррена. Пот пленкой застывает на лбу. Дэвида начинает трясти.

Тыльной стороной руки он убирает прядь волос, которая упала ему на левый глаз, словно побуждая его заглянуть себе в душу.

Городок уже спит, лишь редкие бары открыты. В них еще не воцарилось привычное оживление. Только спустя несколько дней там снова забурлит жизнь.

Вторжение ФБР в привокзальный квартал, которое состоялось неделю назад, произвело здесь свое обычное действие.

Как нарочно, в эти выходные шериф округа вздумал навестить сына в Мексике. Как нарочно, его помощник охотился в Юте. И никто не предупредил об этом Кэла Марвина, шефа городской полиции, который подозревал шерифа в том, что тот за взятки покрывает местное жулье.

Как раз накануне операции ФБР из тюрьмы Рок-Ривера с удивительной легкостью сбежали два преступника. Теперь они прячутся где-то в окрестностях, ожидая, пока все успокоится.

В ту ночь, когда ФБР устроило свою облаву, город сверкал огнями, гремела музыка, слышался женский смех, веселые крики, и никто не заметил, как сорок три тени бесшумно проскользнули по улицам. Агенты ФБР беспрепятственно захватили основные здания квартала, перекрестки, блокировали внутренние дворы, запасные выходы из домов. Они ворвались в тайные притоны, устроенные в глубине зданий, заняли проходные комнаты на всех этажах и бары. И когда агенты перекрыли все входы, толпа оказалась в ловушке.

Как обычно, операция завершилась проверкой документов у присутствующих, а заведения, что действовали чересчур нагло, на время закрыли. Двум проходимцам, которые схватились за пистолеты, нескольким проституткам, застигнутым за работой, и пьяницам пришлось провести ночь за решеткой. Наутро судья назначил залог, уплатив который можно было выйти на свободу. Список ростовщиков был вывешен у входа в коридор, ведущий в камеры предварительного заключения.

Вскоре в тюрьме остались дожидаться суда лишь двенадцать человек, задержанных за хранение и торговлю наркотиками, два преступника, которых разыскивала полиция штата Калифорния, и один дезертир.

Огромная тюрьма Рок-Ривера неприступна, словно крепость. Убежать оттуда без тайного содействия шерифа или его помощников невозможно. Так считал шеф городской полиции.

Люди из ФБР покатывались со смеху: в одной из комнат мотеля они застали городского полицейского Шеффилда, который с жаром обрабатывал местную красотку. Его форма была аккуратно сложена на стуле.

– Пэтси не проститутка! – выгораживал он себя и ее. Глазки у него непрестанно бегали, а лицо покрылось фиолетовыми пятнами. – Это просто моя подружка.

Они сделали вид, что верят ему. А Пэтси не осмелилась пожаловаться, что Шеффилд пользуется своим положением, чтобы бесплатно развлекаться с трущобными проститутками. ФБР приходит и уходит, а Шеффилд остается и может ей отомстить.

Дэвид бредет к своей машине вдоль Линкольн-стрит. Ночная улица мертва.

Рок-Ривер из тех городков, что вырастают, как грибы. Здесь много одиноких мужчин: мирно вкалывающие шахтеры, водители грузовиков, железнодорожники. Не считая мелких авантюристов, что заскакивают сюда, чтобы урвать несколько долларов, бродяг, состоящих на учете в полиции, да выпущенных из заключения под честное слово бездомных горемык, которые тащатся в старых фургончиках на Восток или Запад.

После таких набегов ФБР проститутки несколько дней не зазывают по вечерам клиентов, стоя на порогах бунгало или невзрачных отелей, пока их парни заняты своими делами. Сутенеры той порой убивают время в глубине баров за хлебной водкой и покером, авансом проматывая деньги, которые своим телом должны заработать проститутки.

Дешевое шампанское и телевизор – единственные ночные развлечения в эти дни вынужденного простоя.

Но ненадолго. Красотки и карты вскоре появятся опять. И агенты ФБР снова примутся за дело, в успех которого сами не верят: без картежников и проституток в Вайоминге не обходилось со времен пионеров.

Растерянный и одинокий, Дэвид медленно идет по Линкольн-стрит, не отрывая глаз от тротуара. Вокруг – никого. Ни женщины, что обещает наслаждение. Ни игрока, который сулит удачу.

А как изменились рестораны! Вместо пианистов теперь проигрыватели, вместо карт – игровые автоматы, вместо лошадей – моторы. Куда подевались кудрявые жрицы порока, которые щеголяли в лакированных ботинках и тридцати шести нижних юбках и щедро одаривали своей любовью? Разве можно узнать их в этих унылых домохозяйках, что по вечерам безрадостно подсчитывают последние доллары, оставшиеся до конца месяца? Время летит, и все меняется. Но поверьте, под пластмассовыми побрякушками живет душа прежних салунов. Вот увидите, скоро она вновь расцветет. Кулаки, готовые к драке, стаканы водки, выпитые до дна, сдвинутые на затылок ковбойские шляпы.

Все в этих краях напоминает грубоватые нравы былого дикого Запада, которые так любят приукрашивать старики:

– Мы-то умели и попотеть, и повеселиться, и подраться всласть. Вот это была жизнь! Все делали от души: вкалывали как следует и рисковать любили, бывало, целую гору долларов спускали за одну ночь. И умирали стоя.

– Да и сейчас все так же, дедушка! Но ты заблудился в своих воспоминаниях и не видишь, что у тебя под носом.

Дэвид все идет и идет. Ему холодно.

Глава 2

Понедельник, 4 июня

С того дня, как Адриан Рэндал узнал о смерти Дэвида Уоррена – вроде бы обычном несчастном случае, – он потерял покой. Слишком многое здесь непонятно. Или не стыкуется. В среду 7 февраля Адриан дал в своем еженедельнике сообщение в пятьдесят строк об этом событии, но оно не удовлетворило самого журналиста. Смерть Уоррена, в которой, казалось бы, не было ничего загадочного, взволновала, тем не менее, всю страну.

Погруженного в рутину газетных будней Рэндала неотступно преследуют одни и те же вопросы. Поначалу смутные и неопределенные, затем все более и более мучительные, они лишили его аппетита и сна, набирая силу, словно морской прилив. И Адриану придется искать ответы на эти вопросы.

Отчего умер Дэвид Уоррен? При каких обстоятельствах он умер? И кем он был в действительности? Три из пяти основных вопросов, которыми обычно задаются опытные журналисты и о которых слишком часто забывают молодые репортеры. Ответы на два других вопроса – когда и где это случилось? – ясны. И Рэндал начинает собственное расследование.

Спокойствие ему удастся обрести лишь тогда, когда он выполнит свой долг перед этим человеком, которого он никогда не видел, но который – спустя месяцы расследования – постепенно станет его другом.

С начала этого года в Красной пустыне нашли уже восемь трупов. Одни – замерзшие и занесенные глубоким снегом, другие – разложившиеся, наполовину обглоданные грифами и койотами. Восемь человек погибло жестокой смертью. И это – не считая тех, чьи жизни унесли старость, болезнь или автострада. А вот теперь еще и Дэвид Уоррен. Многовато для такого маленького городка. Но широкую огласку получила только история Дэвида. Многократно и неточно пересказанная, она облетела весь мир и взбудоражила жителей Вайоминга. И лишила покоя Адриана Рэндала. Ему захотелось узнать правду об этом незнакомце.

Адриан откладывает ручку. До чего же он устал! Никогда еще он не испытывал такой досады и волнения. Может быть, старея, он начал принимать все слишком близко к сердцу? Но ему и в голову не приходит уйти на пенсию: он так и умрет, склонившись над талером[1]1
  Талер – стол с обитой цинком доской или чугунной плитой для подготовки набора к печати.


[Закрыть].

Он медленно набивает старую изогнутую трубку, такую обкуренную, что для табака остался лишь узкий канал. Чиркнув спичкой, он втягивает в себя первую порцию голубого дыма.

Худое лицо Рэндала покрыто сетью мелких морщин. Он задумчиво смотрит на толстую стопку исписанной бумаги – результат расследования, которое он только что завершил. Целых сто страниц – ради того, чтобы жить с чистой совестью, чтобы приблизиться к истине. Быть может, родные Дэвида когда-нибудь прочтут их.

Но никакого удовлетворения от проделанной работы Адриан не испытывает. Даже облегчения. Только опустошение и усталость. И еще некоторое сожаление. Пришло время расстаться с человеком, который в его расследовании обрел жизнь и только ему присущие черты. Дэвид Уоррен перестал быть для него окутанным тайной незнакомцем, он сделался теперь частью Адриана – журналист постарался вжиться в душу Дэвида, чтобы лучше его понять.

Кабинет журналиста вибрирует: старая листовая ротационная машина – настоящий музейный экспонат – на первом этаже уже печатает внутренние страницы послезавтрашнего номера "Рок-Ривер Стар". Впрочем, можно ли назвать кабинетом эту длинную, узкую комнату, где Рэндал проводит пятнадцать часов в сутки? Он практически живет здесь – и так уже тридцать семь лет, с того дня, как создал "Стар", газету Красной пустыни.

Эта тесная и загроможденная берлога походит на его черешневую трубку. Книги с оторванными корешками, тщательно подобранные и десятки раз перечитанные, внушительная кипа телеграмм, писем, газет, старые рукописи подпирают серые стены, громоздятся на столе, стульях, шкафах. Адриану уже никогда не избавиться от всех этих пожелтевших, запыленных бумаг. Впрочем, он и не очень старается, ведь каждая страница связана с каким-нибудь событием его жизни.

Свободен лишь краешек большого письменного стола, перед которым стоит потертый кожаный стул со скрипучими пружинами. Это рабочее место Рэндала. Дерево, до блеска отполированное локтями и пропитанное потом, потемнело. Вокруг медной пепельницы – черный круг, в который слились следы от искр.

Сейчас это единственное свободное пространство занимает рукопись.

Сквозь открытое окно проникают красноватые отблески заката. Адриан выбивает остывший пепел из черешневой трубки и разыскивает в ящике другую, пенковую. Набив ее светлым табаком, он зажигает лампу под зеленым эмалевым абажуром. В конусе теплого света тихо струится дымок. Печатный станок замер. Наступил теплый вечер. В саду стрекочет сверчок.

Адриан склоняется над рукописью, но в эту минуту слышит три глухих удара в потолок, словно при поднятии занавеса в театре. Таким способом жена уже не один десяток лет оповещает его, что ужин готов. Их скромная квартирка находится как раз над кабинетом, и если бы не напоминания жены, Рэндал, пленник последних новостей, слишком часто оставался бы голодным.

Поужинав, Адриан снова спускается к себе в кабинет. Больше ничто не нарушает ночной тишины.

Рэндал сдвигает на лоб очки без оправы и, потерев большим и средним пальцами уголки век, снова опускает очки на нос. "Вижу все хуже, а глаза устают все больше, – думает он. – Надо будет проверить зрение". Уже сколько лет он каждый день повторяет одно и то же, но так и не идет к врачу.

Левой рукой он берет первый лист, исписанный синими чернилами и начинает тихо читать вслух. Всматриваясь в свой мелкий почерк, он вновь погружается в жизнь Дэвида Уоррена, в смерть Дэвида Уоррена.

Глава 3

Среда, 3 января

– Oh, my darling, oh my darling, oh, my darling Clementine.

Дэвид громко, во все горло подпевает артисту, исполняющему под гитару популярную песенку. Благодаря радио, он не чувствует себя таким одиноким на пути к новой жизни. Потом Дэвид умолкает, сосредоточившись на управлении машиной: плохая видимость превратила автостраду в полосу препятствий.

Теперь, когда робкие утренние лучи осветили тусклый пейзаж, двойная нить Междуштатной 80 кажется еще более унылой. Снег, туман, автострада. Больше ничего. Дорога чистая, но Дэвид едет медленно, опасаясь обледенелых участков. Кроме того, надо беречь изношенный мотор.

Дворники рывками счищают иней с ветрового стекла, но не полностью. Дрожа от утреннего холода, Дэвид вынужден дважды остановиться, чтобы протереть стекло кожаными перчатками. Короткое и толстое бежевое пальто делает его коренастую фигуру еще более крупной.

Самый высокий перевал Скалистых гор отмечен зеленым щитом. Впереди еще четыре или пять часов дороги.

В кабину просачиваются струйки ледяной воды, от которых становится холоднее.

Дэвид Уоррен медленно спускается к сухим, бесплодным плато, где вздуваются округлые выветренные горы. Он выбирается из тумана.

Впереди, насколько хватает глаз, под низким небом тянутся параллельные изгибы автострады, которая перерезает снежный пейзаж.

Круглое лицо Уоррена обрамляет капюшон. Сжав губы и сдвинув брови, Дэвид напряженно всматривается в пустынную дорогу. Но мысли его далеко. Новая работа – вот что ждет его впереди! Временами переполняющие его возбуждение и любопытство вырываются наружу, лицо рацветает от улыбки, и Дэвид становится самим собой. Ну, где вы еще найдете более здравомыслящего и жизнерадостного человека, чем он?

Дэвид покинул Солт-Лейк-Сити в шесть утра. По этой дороге он едет впервые и за все время пути встретил лишь три тяжелых грузовика и одну легковую машину. Нормально для 3 января и такого раннего утра. Хотя, как правило, по автостраде 80, которую обычно называют Междуштатной, машины несутся сплошным потоком.

Магистраль, по которой едет Дэвид, пересекает страну, соединяя два океана, и тянется на четыре тысячи миль. В предместьях Сан-Франциско можно услышать: "Нью-Йорк? Это прямо". Тысячи водителей и туристов, изнуренных долгой дорогой, ежедневно проскакивают мимо поворота на Рок-Ривер. Но Дэвиду нужен именно этот городок, что приютился в самом сердце Красной пустыни.

Четыре часа спустя Дэвид медленно догоняет огромный грузовик с полуприцепом. Десять минут он, как зачарованный, не спускает глаз с красных огоньков, похожих на елочные украшения, которые мелькают перед ним, постепенно увеличиваясь в размерах. Но вместо того, чтобы обогнать ревущую махину, он зачем-то тащится за ней, словно забывает о дороге. Забывает, что его ждет незнакомый город, новая работа, шахта Рок-Ривера.

Он вовремя очнулся и затормозил, когда машину занесло на скользкой дороге; правые огни грузовика мигают. Грузовик замедляет скорость. Уоррен видит красно-голубую неоновую вывеску, кажется, парящую в матовой белизне зимнего дня: "Красная пустыня" – красными буквами и ниже – "Кафе". Пора, пожалуй, перекусить. Взгляд на датчик: заправиться тоже не помешает. Бензоколонки встречаются в пустыне редко, одна на сорок – пятьдесят миль.

Он мягко ставит машину на насыпной площадке, вокруг лежит грязный, затоптанный снег. Поворачивает ключ зажигания, расправляет окоченевшие руки и шагает в холодный туман.

Кафе – невзрачная хибара. Облупившаяся надпись "Сдаются комнаты" выдает несбывшиеся амбиции владельца. Он мечтал открыть здесь гостиницу. Сохранилась недостроенная стена из деревянных реек и битумированного картона, да еще остов автомобиля. Бродячая собака обнюхивает мусор у двери, обитой кусками жести.

Дэвид закуривает сигарету и входит.

В темном зале с низким потолком он замечает трех человек. Тут всего один стол и шесть стульев. Старик из-за стойки в форме буквы "Г" бурчит что-то, похожее на приветствие. Один из посетителей, мексиканец, что-то рассказывает соседу по столу, водителю грузовика, маленькому белобрысому крепышу в кожаной куртке.

После унылой дороги и ненастья это жалкое кафе кажется Дэвиду уютным. Краснеет натопленная печка. Он снимает пальто, берет картонный стаканчик и наполняет его из стеклянного кофейника, стоящего на горячей плите.

За все время пути он не заметил ни одного столба электролинии. Позади кафе гудит автономный генератор. Скудный свет двух лампочек временами еще больше тускнеет.

Дэвид выпивает отвратительное на вкус, но обжигающе горячее варево. Оно кажется ему превосходным. Дэвид голоден. И, поймав взгляд хозяина, спрашивает:

– У вас можно поесть? Старик кивает на холодильник:

– Возьми сам, сынок.

Его голос звучит невнятно из-за табачной жвачки, которая оттопыривает щеку.

Несколько черствых сандвичей, гамбургеры. Дэвид выбирает "хот дог" и раскладывает хлеб и сосиску на плитке, чтобы подогреть.

Белобрысый шофер не слушает болтовню мексиканца. Глядя в пустоту, он жует резинку и время от времени отхлебывает пиво из жестяной банки.

Хозяин в вязаной кофте и домашних туфлях замер с безучастным видом, облокотившись на мойку для посуды. Ему уже некуда спешить, и автострада больше никуда его не манит.

Дэвид наполняет второй стаканчик кофе и кладет перед стариком монету в полдоллара. Ожидая, пока согреется "хот дог", он снова закуривает. Мексиканец поворачивается к Дэвиду, с неожиданным проворством выуживает сигарету из предложенной ему пачки, глубоко затягивается и разглядывает незнакомца. Хороший костюм Уоррена, лишь немного помятый, разительно отличается от его собственного нелепого наряда. Мексиканец переводит живой взгляд на лицо Дэвида, встречает прищуренные глаза и видит, что тот улыбается.

– Спасибо. Вам далеко?

– В Рок-Ривер.

– А, значит, еще три часа. Ну, может, четыре при такой дерьмовой погоде. А городок неплохой.

– Вы оттуда?

Дэвид еще не встречал человека, который знал бы Рок-Ривер.

– Нет, – усмехается мексиканец, – хотя вы, конечно, так подумали, раз я его знаю. Просто ближайший от меня город, и все. Езжу туда проветриться, когда тут все надоедает. У меня ранчо в пяти милях отсюда. О, не слишком большое, всего двести голов.

Теперь Дэвиду понятно, чем так сильно несет от одежды мексиканца: овцами.

– Надо быть только таким идиотом, как я, – продолжает тот, – или родиться здесь, как старый Билл, – он кивает на хозяина, – чтобы торчать в этой чертовой дыре. Весной, когда тает снег, здесь можно утонуть, а лето чересчур сухое, если не считать гроз. А вы откуда?

– Из Солт-Лейк-Сити.

Мексиканец опрокидывает в себя стаканчик сивухи, который стоит перед ним.

Водитель грузовика бросает на пол пустую пивную банку, и она со звоном подпрыгивает возле большой корзины с отбросами. Пожав плечами и не прощаясь, он выходит. Вскоре слышится удаляющийся шум грузовика.

– Еще стаканчик?

– Спасибо. Как вас зовут?

– Дэвид.

– Отлично, Дэйв, выпей со мной. Уоррен терпеть не может, когда так к нему обращаются посторонние, но решает промолчать. Он берет стакан без особой охоты, только, чтобы не оскорбить мексиканца. Жители этого захолустья наверняка очень обидчивы, а Дэвид не любит зря ссориться. Он намазывает сморщенную сосиску сладкой горчицей и кладет ее между двумя кусками поджаренного хлеба. Впервые в жизни он пьет те килу за завтраком.

Мексиканец, видимо, наполовину ацтек или науатль. Его жирные волосы закрывают воротник выцветшей рубашки, а глаза блестят, словно он только что жевал листья коки[2]2
  Кока – растение, из листьев которого добывают кокаин. Некоторые наркоманы жуют эти листья.


[Закрыть].

– Так ты, Дэйв, едешь в Рок-Ривер. Будешь там жить?

– Да. По крайней мере, какое-то время.

– А работать будешь на шахте? Или на железной дороге?

В городе всего два законных вида деятельности, догадывается Дэвид.

– Я офицер безопасности, – произносит он, медленно и четко выговаривая слова.

Он мгновенно ощущает возникшую напряженность. Старый Билл выходит из оцепенения и сплевывает на пол коричневую слюну. Мексиканец хмурится. Ни тот, ни другой полицию, как видно, не жалуют.

Пытаясь сгладить неловкость, Дэвид дает задний ход.

– Э. Я на частной службе, – уточняет он. – Работаю в агентстве "Бэннистон".

– А, – безразличным тоном произносит мексиканец.

Офицер. Уже целую неделю. И Дэвид Уоррен гордится этим. С того дня, как Шеффер, глава агентства в Солт-Лейк-Сити завербовал его для работы на шахте "Юнайтед Кэмикелс" в Рок-Ривере. Он сразу понял, что Уоррен прямо-таки создан для этой ответственной миссии. И Дэвид был очень польщен. А настороженное поведение этих типов в кафе не может испортить ему настроение накануне вступления в новую должность.

Наконец-то он нашел работу по душе!

Дэвид бросает на стойку еще полдоллара, прячет в карман сдачу и быстро откланивается. Старый Билл натягивает пальто и галоши и выходит вместе с ним под серое небо, чтобы заправить автомобиль.

Лучше, пожалуй, не болтать о новой работе. Эта остановка в кафе посреди пустыни кое-чему научила Дэвида.

Что ж, он будет молчать. Но он еще покажет себя! Рок-Ривер узнает, чего стоит Дэвид Уоррен! И очень скоро! Фирма "Юнайтед Кэмикелс" не пригласила бы без нужды агента из "Бэннистона".

Дэвид улыбается своим мыслям и трогается в путь.