Текст книги "Жены Натана"

Автор книги: Мирон Изаксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– 24 —

Утром захотелось мне увидеть Натана. Быть может, соскучился, быть может, меня просто одолела скука. Подхожу к их дому, выделяющемуся на фоне остальных домиков села, слышу громкие голоса, что меня останавливает. Но я продолжаю слышать их разговор. Раньше я бы мгновенно ретировался, заставляя себя не слушать посторонние разговоры, но сегодня внимательно прислушиваюсь. Рина говорит громко, Натан почти не отвечает, а если что-то произносит, разобрать трудно. «Чего ты еще хочешь? – кричит Рина. – Купила тебе тигра, купила красивую девушку, Дану, поехала за тобой в Англию, вернулись в это странное село. Надоели мне твои требования». – «Можно подумать, что тебе чего-то не хватает, – разбираю ответ Натана. – Узи о тебе беспокоится, ты снова отлично выглядишь, как молодая девушка. Погляди, как все вокруг тобой восхищаются, даже Меир поглядывает тайком на тебя». – «Хватит, – теперь Рина уже вышла из себя, кричит на грани истерики. – Ты надоел мне, Натан. Ты всех и всё сумел сбить с толку. Даже отношения между Меиром и Рахелью. А теперь еще эта бестолковая инвалидная коляска. Хотел увидеть, как люди отнесутся к тебе в качестве несчастного инвалида. Сколько времени ты еще будешь продолжать этот обман?» – «Заткнись. Можешь возвращаться в город, если тебе здесь надоело. У меня тут полно работы. И вообще, что мне добавят Дана и тигр? Тигра я еще по-настоящему не использовал, а Дана была все это время занята кем-то другим».

Я удаляюсь от их дома, иду искать Ярона. Нахожу его на холме, следящим за пейзажем и рассчитывающим расстояние до горизонта. Мы обнимаемся, сидим вместе. Целую его в щеки, затем в губы. «Когда мы вернемся с мамой домой?» – «Надеюсь, скоро». – «А что же с Даной? Она все еще твоя подруга?» – «Только подруга, и более ничего». – «Подруга это достаточно много. Факт, у меня нет ни одной подруги». – «Пошли, Ярон, купим что-нибудь приятное и красивое». – «Может, чуть позже, отец. Сейчас я хочу сосредоточиться на том, что мы обсуждали». После нескольких минут он бежит с удивительной легкостью за мной и просит подождать. «Отец, случилось что-то необычное или все в порядке?» «Все в порядке», – говорю и собираюсь двигаться дальше. «Пойдем, поглядим на тигра. С момента, как они сюда привезли его, я его почти не видел. Спрашивал маму и Хаггая, они не знают или просто не хотят мне сказать». – «Я думаю, тигр в отдельном домике или павильоне. Там о нем заботятся. В последнее время я вообще им не интересовался».

– 25 —

Сегодня вечером можно отдохнуть. Надеюсь, что удастся расслабиться. Бывало, даже в армии посещал меня покой. Попытаться получить удовольствие от окружающих вещей, от незнакомых запахов. И вообще, совсем для меня неплохо пребывать в галилейском селе, отдыхать в постели, подложив под голову несколько подушек, сосать конфеты, ждать Ярона: может, явится почитать некогда любимую мной книгу. Но мысль о Натане не дает мне покоя. Почему он хотел выглядеть перед всеми калекой? С другой стороны, меня вовсе не удивляет, что Рина помогает ему в этом обмане. Вероятнее всего, жаждет ему доказать, что ее инициатива в отношении тигра, а также, может, и в отношении Даны, была, как говорится, разовой, и нет у нее новых самостоятельных планов. Лучше мне думать о чем-то другом перед сном, чтобы спать в относительной расслабленности и покое.

Засыпаю быстрее, чем обычно, и снится мне Судный день в послеобеденные часы. Кажется, я в перерыве между дополнительной и предвечерней молитвой. Мне вроде следует что-то поесть, как в обычную субботу после обеда. Я пью воду и съедаю часть банана. И тут выясняется, что я съел это во время поста Судного дня. Меня одолевает сильный страх и тошнота. Затем сам сон пытается меня успокоить, стараясь доказать, что я ни крошки в рот не брал, а только подумал об этом. Я пытаюсь проверить, застряло ли что-то в зубах.

Утром мне становится ясно, что я одинок. Потому короткое письмо от Рахели меня не удивляет, но тяготит неимоверно.

«Здравствуй, Меир. Была у нас настоящая любовь, так мне кажется. Но она закончилась. Надо нам решить, как быть с Яроном. Расстаться мы и так расстались. Рахель». Понятно, что я плачу. В жизни не мог расставаться с кем-то, оставить кого-то. Другие перекидывают меня с места на место. Надо мне сейчас выйти отсюда, хотя бы из этой комнаты. И вообще, пришло время поговорить с Натаном. Я слишком жертвовал собой для него, вот и возникли у меня на этой почве проблемы, и следует мне серьезно обсудить их с ним. По пути к нему я снова прослезился. Впервые в жизни мне вообще не хотелось его видеть. До сих пор я выкладывал людям все мои дела, страхи, достижения, отвечал на любой вопрос даже того, с которым совсем недавно познакомился. Еще пара шагов, и слезы прекращаются, но начинаются неприятные ощущения в животе.

Вхожу в дом. Рина улыбается мне, одета во все то же белое длинное платье. Натан сидит в большом кресле, а напротив него, на высоком стуле, которым, обычно, пользуются чертежники, сидит Хаггай. «Привет, привет, – говорит мне Натан. Есть у него такая привычка – слово повторять дважды. – Наконец-то ты занялся чем-то интересным: слышал, что в последнее время ты несколько запутался между Даной и своей женой. Тебе это не подходит. Оставь дела этого рода мне. Не забывай, что Дана должна была жить в нашем доме». – «Натан, – говорю, – у меня сейчас очень тяжелые дни, ты ведь знаешь, что я, по сути, остался в одиночестве». – «С чего это тебе так тяжело, никто от тебя не ждет великих дел. В отличие от тебя, я должен беспокоиться о заработке для слишком многих людей. Вместо того, чтобы самому богатеть и странствовать по интересным местам, я занимаюсь вами». Тут Хаггай поворачивается ко мне и говорит: «Пришло время, когда ты должен решать. Я ненавижу нерешительных. Особенно не люблю избалованных и сомневающихся». Я краснею. Неожиданно Рина делает знак Хаггаю закрыть рот и спрашивает, заинтересован ли я пожить еще некоторое время в их доме. Натан отвечает за меня: «Несомненно, ему же некуда деться». Не могу понять, почему Натан столь необычно агрессивен. Кажется мне, что не я источник его раздражения.

Хаггай просит Натана продолжить их разговор. «Следует использовать время, – говорит он, и непонятно мне, что он имеет в виду. – Объясни мне еще раз, что тебя интересует». Натан меняет положение тела и начинает громким голосом рассказывать о европейском средневековье, просит Рину принести несколько книг, достает из ящика стола тетрадь, показывает Хаггаю и мне различные данные о населении, границах, языках, городах. Спрашивает нас, какие города в Европе стоят на реках, названия каких городов можно объяснить. И тут же сам отвечает разными примерами. Просит Рину принести ему поесть. Приносит ему тарелку печенья с шоколадом и лимонный сок. Он продолжает говорить, пить и. главное, есть.

Хаггай прерывает его: «Что это тебя так интересует? Ведь у нас есть потрясающий план тут, в Галилее. Оставь все эти книги по истории и помоги мне преуспеть». Натан смотрит на него каким-то явно незнакомым мне взглядом. «Хаггай, – говорит Натан, – не забывай, что я оплачиваю твои странные идеи, и не мешай мне с такой настойчивостью». Хаггай улыбается, пьет из большого стакана холодную воду. Поправляет свои закатанные рукава. «Хорошо. Без проблем. Пойду немного проведаю твоего тигра».

Теперь Натан сообщает мне, что начал новое дело – поиски редких рукописей средних веков. «Коллекционирование мебели не прекратится, но я подготовил несколько неожиданных ходов. Быть может, мне понадобится твоя помощь, Меир. Только на этот раз не заболевай». – «С большим удовольствием, – говорю Натану. – Буду рад помочь в чем-либо интересном». Встаю и ухожу. Быть может, они хотели, чтобы я еще остался, но ни словом об этом не обмолвились.

– 26 —

Интересно, что меня вообще не тянет встретиться с тигром. Лишь недавно жил с ним в одном большом доме, а сейчас стараюсь от него отдалиться. Пойду немного отдохну, затем пойду к Ярону, предложу ему пожить у меня пару дней. Пришло время и мне получать удовольствие от простой жизни в селе. Еще несколько недель, и я совсем окрепну и смогу планировать свое будущее.

Начинаю засыпать. Неожиданно слышен оклик с улицы. Ярон зовет меня. Вскакиваю с постели и тороплюсь к нему. В общем-то, я спокоен, как человек, проспавший примерно половину ночи. Ярон в шортах (по-моему, пришло время носить брюки), шепчет мне на ухо что-то не очень понятное. Прошу его повторить сказанное. «Слышу какие-то странные разговоры в селе, и я не нахожу маму». Меня охватывает страх. Может, что-то случилось с Рахелью. Может, она потеряла терпение. «Пошли к Натану», – говорит Ярон, и не ясно мне, почему я должен вернуться в дом Натана, который совсем недавно покинул. Но я не спорю с Яроном.

У дома Натана крики. Все возбуждены. Кто-то спрашивает меня, что я ищу в этом месте. «Лучше быть подальше отсюда». Я вижу Узи бегущим по переулку. «Меир, скорее за мной. Ты нужен там», – он тянет меня силой к другому дому, стоящему немного в стороне. Я вижу там Рахель, Тамар и еще несколько человек. «Очень неприятный оборот дела, – говорит Тамар, – Хаггай, которого вы привели с собой, поругался с Натаном. Он жалуется, что Натан уничтожил все его планы – и в отношении экскурсии, и в отношении изменений в нашем районе. Он гневается, что Натан застрял в нашем селе и не хочет двигаться дальше. Не удивлюсь, если он избил Натана. Так или иначе, он запретил Натану выходить из дома. Это вроде “предварительного ареста”: так Хаггай выражается на своем особом языке».

«Надоело все это», – провозглашает Рахель. Узи кричит, чуть заикаясь: «Что тебе надоело: жить за счет Натана или развлекаться скандалами с собственным мужем? Сейчас необходимо освободить Натана, убраться отсюда, и больше ничего». – «Кто вообще сказал, что надо вмешиваться в это дело? – спрашивает кто-то из сельчан. – Это что, касается нас? Вы здесь, как туристы в гостинице. С каких это пор управляющий гостиницы вмешивается в конфликты гостей». Тамар требует от него закрыть рот и говорит: «Внутренние дискуссии, касающиеся нашего села, мы проведем отдельно. Мне тоже есть, что сказать».

Узи обращается ко мне: «Важно, что ты здесь, Меир. На тебя все полагаются. Ты должен повести это дело, нет никого другого, кроме тебя».

Спрашиваю: «Где Дана?» – «Не видел ее со вчерашнего утра. Может, она тоже закрыта в доме, вместе с Натаном и Риной». – «Кто вообще помог Хаггаю с этим захватом?» На этот раз мне отвечает Рахель шепотом: «Какое это имеет значение, кто там, в доме. Ясно одно, что здесь совершено уголовное преступление: похищение, захват, заключение, лишение свободы. Следует вызвать полицию, а может, даже армию». Слышны звуки какого-то дикого бега. Врывается Генри, в костюме и даже при галстуке. Но одежда местами порвана, и он весь в грязи. «Мне удалось от них сбежать, – кричит Генри, – но они захватили и тигра. Хаггай сумел обрести над ним власть. Тигр делает лишь то, что Хаггай ему приказывает. Тигр в него влюблен».

«Что с Даной», – спрашиваю я на этот раз Генри. «Я не видел ее. Я только знаю, что Натан, Рина и тигр находятся в доме. Хаггай связал Натана и Рину одной веревкой и управляет какой-то принесенной им аппаратурой. Кажется мне, что несколько человек пришли помочь Хаггаю и стоят в охране». Прошу Рахель выйти со мной на минуту. На улице пытаюсь с великой осторожностью с ней поспорить, но она возражает. «То, что я тебе написала, верно, и не о чем нам сейчас разговаривать. Сначала освободи Натана и Рину. Тут многие считают, что лишь ты способен это сделать». – «Но Рахель, откуда такая агрессивность, ты ведь все же еще моя жена». – «Оставь, Меир. Все мои страхи прошли, нет смысла говорить об этом сейчас и абсолютно все равно, что ты скажешь».

Возвращаемся в дом. Узи покрикивает, чтобы все замолчали, смотрит на меня с надеждой. Советую ему связаться с полицией. Первая реакция в полиции – большая паника: «Сейчас же прибудем к вам». Затем звонят оттуда, спрашивают: «Не вы ли та группа, которая прибыла из города. Если да, то, прежде всего, постарайтесь обойтись без нашей помощи. Слышали о вас всякие странные слухи. Быть может, вы вообще так развлекаетесь. Ваш босс известен всей стране как тип, способный на самые неожиданные безумства. Если все же случится что-то более серьезное, тогда и звоните нам».

Узи в панике. Предлагает связаться с одним из министров правительства. Рахель не в восторге от этого предложения, не любит, когда вмешиваются политиканы в столь «личные» дела. Я предлагаю все же узнать, кто точно против нас. Кричат с улицы. Незнакомый мне человек просит разрешения войти. «Меня послал Хаггай. Он требует от вас убраться из села. Он предпочитает сам разобраться с Натаном без вашего вмешательства. Вы и так не особенно отличились в этой экскурсии, видели мы ваши ограниченные возможности. Хаггай готов встретиться только с Рахелью. Если она хочет, может вместе со мной вернуться к нему. И вообще, прежде, чем вы решитесь на какие-либо крайние шаги, следует вам подумать, заинтересован ли в них сам Натан. Мы присматриваем за ним, Хаггай должен согласовать с ним важные планы, и не стоит вам все это ставить под удар».

«Скажи Хаггаю, что я хочу с ним поговорить», – неожиданно для самого себя говорю ему. «Не уверен, что он в этом заинтересован, – отвечает он. – Я же сказал, что только Рахель может пойти». – «Рахель пока остается здесь, – говорю этому посланцу, и Рахель не высказывает никаких возражений. «Ладно, возвращаюсь к Хаггаю, Натану и нашим людям. Если захотите что-либо, звоните. Но предпочтительней вам убраться отсюда в свои дома в городе».

– 27 —

Звонит Натан, хочет говорить со мной. «Многое из того, что ты слышал, верно. Хаггай избил меня и держал связанным вместе с Риной около часа. Сейчас положение несколько более спокойное. Есть у него требования, есть и предложения. Я должен подумать, что выгодно. Хотя я не в очень хорошем физическом состоянии, но не так быстро иссякают во мне силы. Прошу вас нам не мешать. Если возможно, быть может, действительно вернитесь домой. Я должен подумать, поговорить с Хаггаем, посоветоваться…» – обрывает он разговор, кладет трубку прежде, чем успеваю что-то ответить.

Докладываю всем, что сказал мне Натан. Узи бледен, кажется, его пробирает дрожь. «Никуда мы отсюда не уйдем, – говорит он. – Слишком велика опасность. Может, Хаггай даже их загипнотизировал». – «Что вдруг, – вскидывается в удивлении Рахель. – По-моему, следует оставить это место и уехать».

Генри плачет. Считает, что он во всем виноват «Не может быть, чтобы тигр мне изменил и подчиняется Хаггаю. Если зверь так себя ведет, значит это моя вина: я сделал что-то плохое». Рахель пытается его успокоить. Мне вообще не хочется в это вмешиваться. Раньше я не выдерживал чей-то плач и тотчас же пытался плачущего успокоить. И вообще, главная проблема не в Генри. Мне-то что делать в сложившейся обстановке, созданной Хаггаем. В этот момент мне важно увидеть Ярона. Люди взволнованы моей просьбой, как будто от нее зависит судьба всех нас. Тут же шлют кого-то позвать его. Сначала его не находят, и я слышу громкие оклики по всему селу. Наконец он приходит, поигрывает мячом, потный, с обнаженным слегка животом. Я не понимаю, где он провел последние несколько часов. Я сердито поглядываю на Рахель. Могла хотя бы следить за чистотой сына. Понятия не имею, когда он последний раз принимал душ.

Вспомнил Менахема, пришедшего с нами в село. Спрашиваю, где он. Тотчас все заговаривают о нем, бегут его искать. С момента, как он присоединился к нашей экскурсии, я с ним ни разу не разговаривал. Может, я совершил ошибку столь равнодушным отношением к нему. Понятно, что он мне подозрителен в эти минуты. К моему удивлению, Менахем появляется довольно быстро. Жмет мне руку и целует руку Рахель. «Что здесь происходит? – спрашивает он и продолжает: – У вас тут большой скандал. Нехорошо, когда такое происходит во время путешествий». – «Менахем, – спрашиваю его, – тебе ничего не известно о планах Хаггая?» Менахем приближается ко мне, шепчет на ухо: «Ничего. Я ничего не делал». – «Ты знаешь о том, что Хаггай захватил и держит в заложниках несколько человек?» – «Но Хаггай наш командир. Если он сделал это, значит, у него есть справедливые требования к этим людям. Потерпите немного. Не сердитесь на него».

Слова Менахема меня просто потрясают и злят. Надоел мне этот разговор с ним. Я звоню в дом Натана. Хаггай мгновенно мне отвечает: «Привет, Меир. Надеюсь, ты наконец-то успокоился. У меня с Натаном очень продуктивные беседы. Ты ведь знаешь, что с Натаном можно говорить почти на все темы. Сейчас мы дискутируем по поводу Римской империи. Натан считает, что империя эта распалась, потому что римляне этого хотели. Надоело им быть сильными. Они хотели, чтобы даже их падение было связано с их самостоятельным решением. Что ты на это скажешь, Меир?»

Теперь кричу я: «Хаггай, ты держишь в плену Натана и Рину. Ты явно попал в запутанную ситуацию. Может, оставишь эти исторические вопросы и освободишь моих товарищей?» – «Меир дорогой, сосредоточься на том, что касается лишь тебя. Реши, например, переходит ли Рахель к нам или остается с тобой. Реши, когда ты возвращаешься со своим сыном домой. Оставь остальные дела, они не связаны с тобой».

Рахель приближается ко мне, просит прекратить этот разговор: «Ты еще увидишь, насколько Натан силен. Он способен закрыться на несколько недель в комнате и не поддаться угрозам и не сдать свои позиции. Всю свою изнеженность и избалованность он использовал для борьбы. Его не сломишь». – «Не знаю, Рахель, ты сбиваешь меня с толку». – «Сейчас, Меир, мы должны вернуться к самим себе. Ты и я должны решить. Больше ты не будешь вести записи обо всем, что случается с тобой и с другими, а придешь со мной к настоящему соглашению. А пока я беру Ярона в наш домик. Кажется, пришло время мне и ему вернуться домой, но я подожду здесь еще несколько дней, и сообщу тебе, можешь ли ты вернуться вместе с нами».

– 28 —

Странные бестолковые мысли не дают покоя. Вспоминаю какие-то запахи вокруг Рахели, учитывая, что окружающие ее вещи не всегда чисты. Даже из душевуй она выходит, не омыв пол и стены. Почти всегда клала свою одежду поверх моей. Вечером я складывал одежду на стуле, а утром находил брошенные на них ее вещи. Мысли мои тяжелы, странно связаны с четырьмя направлениями ветра. Снова возвращается ко мне странная фраза: с сегодняшнего дня я хочу только юг и восток. Хочу жить без севера и запада. Если бы я коллекционировал важные фразы и предложения, как Натан, несомненно, следовало бы записать эту новую фразу.

Узи спрашивает меня, что нового. Есть ли решения, которые следует сообщить людям. Вернуть сотрудников в офис? Как мы заплатим жителям села? Что с заводом, который Натан начал строить на ближайшем участке? Я молчу. Гляжу на Узи, улыбаюсь, дрожу. Я не хочу снова заболеть, ощутить давление в животе и почти потерять зрение. «Что ты говоришь, Узи? Достаточно тяжело развалить дело. Но когда это приходит, оно здесь, как успокоительное лекарство, которое медленно впитывается, но должно влиять в течение целого дня, а не минуты. Никогда не знал, распадается ли лекарство понемногу, или разом, и лишь потом медленно распространяется по телу». Неясно, что Узи думает о моих мыслях в эти минуты, но просит пойти с ним к Натану. Нельзя оставлять его одного. Нам также неизвестно, что происходит с Риной. Я соглашаюсь. Так вот, законченный трус, как я, соглашается. Нас останавливают на пути несколько охранников. Лица некоторых из них мне знакомы. Кричат Хаггаю, можно ли нам приблизиться. Он выходит из дома, движется медленно, держит на поводке тигра. Не думаю, что до сих пор держали тигра на таком толстом поводке.

Хаггай жестом указывает, чтобы лишь я приблизился. Иду за ним и вхожу в дом. Натан сидит в кресле и, кажется мне, дремлет. Рина бледна, лежит в углу комнаты. Сильный звериный запах, Кажется, на коленях Натана целая ватага котят. Я помню, как он старался удалиться от тигра, теперь ему добавили этих котят. Уверен, что ему тяжко соприкасаться с этой животной сворой. Рина неожиданно встает, с усилием приближается к Натану, поднимает кошку и очищает грязь, скопившуюся на его брюках. Натан не реагирует.

Хаггай достает тетрадь и показывает мне. «По моей просьбе Натан переписал сюда список своих вопросов. Ты знаешь, что он собирает важные вопросы в стиле “Каждый вопрос – это…». Я получаю большое удовольствие, читая эту тетрадь. Добавил я здесь, внизу, лишь один мой вопрос: положим, две машины встречаются на перекрестке в этот момент. Играет ли роль, чем была занята каждая машина до этого момента. К примеру, одна только вышла к перекрестку из гаража, а другая приблизилась после долгой дороги. Важно ли для продолжения действия, откуда прибыла каждая машина? Это нелегкий вопрос, и над ним следует долго думать».

Мы пристально смотрим друг на друга. Тигр дремлет рядом с ним. У Хаггая сильные мускулы, на голове его соломенная шляпа, несмотря на то, что он внутри дома. Около него большая бутылка с водой, он беспрерывно к ней прикладывается. Я удивляюсь чистоте его ногтей и упорядоченности его одежды, словно бы село – это преуспевающий офис и его ничего не беспокоит. «Так что, вы хотели разрушить все? – неожиданно говорит он. – Я разработал до мельчайших деталей эту экскурсию, планировал приобрести и завладеть большими участками в Галилее. Вы что, думали, я простой гид? Натан обещал мне присоединиться к нам и помочь в финансовой реализации плана. Но с момента, как он сюда приехал, я увидел, что для них это просто отдых. Поэтому я должен был спасти от полного развала мой план. Теперь нет никакой причины, чтобы Натан и я не нашли общий язык. Должен был, наконец, найтись такой, как я, чтобы обуздать его, если все остальные такие же слабаки, как ты, Меир. Натан продолжал свои развлечения и не думал вообще о чем-либо ином».

Вижу, как Натан краснеет и улыбается одновременно. Смотрит на меня и на Хаггая, отводит глаза от своей жены. «Чем ты так взволнован, Хаггай, мне не сложно приобрести здесь большие участки земли для создания промышленных предприятий, согласно твоему плану. Но для того, чтобы меня убедить, нет необходимости буянить». Натан снова улыбается. Встает с кресла и расхаживает. Давно я не видел его разгуливающим без посторонней помощи. Он подходит к Рине, ерошит ей волосы. Она молчалива, лишь слезы текут у нее из глаз. Удивляюсь стойкости Натана, чья избалованность является притчей во языцех. Я же ощущаю сильное напряжение, и даже страх от их диалога.

В комнату входит Дана. Значит, ни в какое другое место она не отправлялась. Принесла продукты из магазина. «Вот, все, что вы просили». Хаггай и Натан подбегают к ней, заглядывают в свертки, с удовольствием вдыхают запахи. «Теперь быстро готовить, мы голодны», – говорит Натан. «Каждый знает, что ему делать», – говорит Дана, и кладет на стол все, что принесла. Рина встает со своего места, идет на кухню. Лицо ее выглядит усталым, в царапинах. Или это морщины. Знавал я одну такую женщину, сын которой женился на девушке: морщины ее напоминали ему мать.

По комнате распространяются приятные запахи, даже тигр потягивается сквозь дрему. Рина накрывает на стол, ставит с одной его стороны карточку с надписью «Натан», напротив – карточку с надписью «Хаггай». С двух остальных сторон садятся Рина и Дана. Спрашивает меня, голоден ли я. «Неважно, – говорю, – посижу в стороне. Это не помешает разговору». – «Ты тоже можешь поесть, – говорит Хаггай, – здесь вся пища здоровая и естественная». – «Можно наконец-то узнать, что вы решили», – спрашиваю. Дана не смотрит на меня, убирает со стола, стирает каждое пятно, накрывает стол заново. Рина повязывает фартук и готовит следующие блюда. Натан и Хаггай наливают друг другу в стаканы воду, и, кажется мне, также красное вино. «По сути, будут два центра, – говорит Натан, как бы отвечая на мой вопрос, – в этом селе и в старом офисе. Люди будут работать в двух этих местах, старом и новом». – «Рина и Дана смогут сами выбрать, где им быть», – добавляет Хаггай. «Я же предпочитаю, – говорит Натан, – чтобы они обе были со мной».

Мне явно не подходит вмешиваться в эту дискуссию, да и самому мне не ясна моя позиция в этом деле. Я выхожу из комнаты, впервые в жизни не попрощавшись с присутствующими. Охранники сердито смотрят на меня. Я иду медленно, чтобы они не стали бежать за мной. Следует, мне кажется, покинуть село. Не удивлюсь, если Рахель и Ярон уже уехали домой. Если они согласятся, попрошу быть снова с ними.