Текст книги "В объятиях реки(СИ)"

Автор книги: Миро Гавран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Миро Гавран
В объятиях реки

1

Сегодня в нашу палату поселили еще одного пациента. Его зовут Шимун. На вид ему больше семидесяти. Его лицо выражает спокойствие, какое-то особое достоинство. За его плечами большая, богатая событиями жизнь. Хотя по словам врача он серьезно болен, испуганным он не выглядит. Ему должны сделать всевозможные обследования, причем – срочно, прямо сегодня вечером. Не теряя ни минуты, ни одной минуты.

Теперь нас в палате шестеро. Если все будет благополучно, меня через неделю отпустят домой на поправку. Врач считает, что я выздоравливаю. Питание здесь ужасное. Несъедобное. Мешает и шум за окном. Следовало бы строить больницы подальше от городской суеты. Мешает солнце, пробивающееся через символические прозрачные занавески. Как бы мне хотелось оказаться дома – в своей комнате, на диване. Слушать спокойную музыку, читать газеты, играть с дочкой, разговаривать с женой.

2

Мы стоим в глубине больничного коридора. Шимун и я. Курим, разговариваем. По очереди выпускаем дым, по очереди бросаем короткие фразы. Скудные сведения, как мозаика, складываются в картину его жизни.

Не считая последних двадцати лет, жил он в Илоке, городке на берегу Дуная. Владел большим виноградником… В девятнадцать лет женился на своей ровеснице и зажили они мирно и счастливо.

Детей у них не было, но они сочли это Божьей волей и не стали выяснять, кто из них виноват, не стали роптать ни на небеса, ни друг на друга.

Каждое воскресенье Шимун ходил рыбачить на Дунай, наслаждаясь каждым мгновением, проведенным на реке. Он чувствовал, что только здесь до тишины можно дотронуться рукой, только здесь можно успокоиться душой после трудной рабочей недели.

Случилось так, что его брат вместе с женой погиб в автомобильной аварии. После их смерти осталось два сына – Йосип двенадцати лет и Марко, которому было почти пятнадцать.

Чтобы племянникам не пришлось после потери родителей, потерять и город, в котором они родились, Шимун продал свой дом, свои виноградники и переехал в Загреб. Жизнь его изменилась. Он открыл магазинчик и решил обеспечить своим племянникам благополучную жизнь и самое лучшее образование.

– Чудесные мальчики. Теперь они уже совсем взрослые. Оба женились, у одного сын, у другого дочка. Вы познакомитесь с ними, когда они придут меня навестить.

– Они что, еще не приходили? – не сдержал я вопроса и не смог скрыть своего удивления тем, что люди, которым он заменил отца, за эти три дня ни разу не появились в больнице.

– Наверное, не смогли выбраться. Йосип преподает на машиностроительном факультете, а Марко – директор фабрики, – попытался оправдать их Шимун.

Он снова заговорил о себе. Последние двадцать лет он тщетно пытался привыкнуть к ритму большого города – ему очень недоставало и виноградников, и рыбалки на берегу Дуная.

Прошлой осенью умерла жена. С тех пор ничего его больше не радовало. Он чувствовал, что жизнь подошла к концу, что он выполнил все задачи, которые она поставила перед ним.

Обоим племянникам он купить хорошие квартиры, подготовил их к жизни.

Наш разговор прервала медсестра:

– Господа курильщики, ждем только вас двоих. Пора ужинать.

– А это обязательно? – я попытался избежать встречи с надоевшей мне пищей, запах которой, разносился по коридору.

– Обязательно. Порядок есть порядок.

3

Сразу после завтрака ко мне пришла жена. Привела с собой и нашу дочку. Я обрадовался их близости, их голосам и улыбкам. Только в больнице я понял, как много они для меня значат, как я их люблю.

Жена принесла яблочный штрудель, который специально для меня испекла этим утром. Вся палата наполнилась ароматом корицы. Меня радовало ее внимание. В знак благодарности я поцеловал ее долгим нежным поцелуем.

Моя восьмилетняя дочка забралась ко мне на кровать и положила голову на подушку, как будто была у себя дома.

Разговариваем, смеемся. Радуемся тому, что через пять дней я выписываюсь из больницы. Жена передает мне приветы от тех знакомых, которые в последние дни спрашивали о моем здоровье.

Вдруг мне стало неловко из-за того, что я разговариваю с женой о своей выписке, о возвращении к обычной жизни, а на соседней кровати лежит Шимун, у которого, по словам врачей, очень плохие анализы и которому предстоит срочная операция.

– Шимун, познакомьтесь. Это моя жена, а это наша дочка.

Шимун с улыбкой протягивает руку. На его лице нет зависти ни по поводу моего выздоровления, ни по поводу моих посетительниц. Наоборот, он словно радуется моему счастью.

Смогу ли я достичь такого спокойствия, когда доживу до его лет? Хватит ли у меня сил преодолеть страх и отчаяние, когда приблизится мой конец?

4

После обеда появился Марко.

Быстрым шагом подошел к Шимуну, протянул ему руку, сел на краешек кровати и заговорил так, как будто перед ним деловой партнер, а не дядя, который его вырастил.

Я чувствовал, что, спрашивая Шимуна о здоровье, он по-настоящему этим не интересуется.

Мое лицо было заслонено газетой, но я не смог ее читать, оказавшись случайным свидетелем их разговора.

Помолчав какое-то время, Марко бестактно сказал:

– Врач говорит, что послезавтра тебе будут делать операцию.

– К сожалению, да.

– Говорит, что ситуация довольно рискованная. Ты опоздал с операцией почти на два месяца.

– Я знаю.

– Если бы ты обратился к врачу месяц назад, как только появились боли, как я тебе и советовал, у тебя было бы теперь больше шансов.

– К чему теперь говорить о том, чего нельзя изменить, – примирительным тоном ответил Шимун.

– Послушай, я хотел тебе кое-что предложить.

– Говори.

– Перед операцией лучше написать завещание.

– Завещание? Зачем? Если я умру, ты и Йосип все разделите пополам. Вы мои единственные наследники. С точки зрения закона – все ясно.

– Он же даже не навестил тебя. У него более надежная работа. Ты потратил на него больше денег, чем на меня. Ты ведь оплатил ему заграничную стажировку. Думаю, было бы справедливо, если бы ты завещал мне свою квартиру.

– Ты считаешь, это было бы справедливо!? – изумленно переспросил Шимун, растерявшись от наглого предложения.

– Да. Если ты примешь решение, завтра я приду к тебе с адвокатом. Мы принесем черновик завещания. Думай до завтрашнего дня. Ты не обязан сразу говорить свое мнение.

Мои глаза встретились с глазами Шимуна. Ему было неловко оттого, что его племянник открыл передо мной свое истинное лицо.

5

На следующий день после завтрака появился Йосип. Из тех же соображений. Разница была только в стиле.

Йосип был деликатнее, хитрее, не так прямолинеен. Он гораздо дольше Марка изображал озабоченность по поводу здоровья, и лишь после этого поставил вопрос о наследстве и предложил в тот же день привести адвоката, чтобы дать дяде на подпись уже готовое завещание.

Грустно было видеть разочарованное лицо Шимуна. Он забился под одеяло, напоминая раненое животное, которое прячется от стервятников.

Смотреть на это было просто невозможно.

Я вышел в коридор и стал прогуливаться и курить, хотя не испытывал потребности ни в прогулке, ни в сигарете.

6

Ночь.

Спят все мои товарищи по несчастью. Кроме Шимуна. Его ночник скудно освещает книгу, которую он держит в руке.

Он замечает мой взгляд.

– Если вам мешает свет, я сейчас выключу, – говорит он.

– Нет, нет, мне просто не спится, – отвечаю я.

Завтра в полдень у него операция. В ночь перед операцией уснуть нелегко. Я знаю это по себе.

– Что читаете?

– Стихи. «Стихи о воде», так называется книга. Один мой приятель, большой чудак, лет пятнадцать назад собрал все стихи о реке, которые смог найти. Книгу напечатал за свой счет. Всего в ста экземплярах. Не для продажи. Весь тираж он роздал своим друзьям. Я годами не расстаюсь с этой книгой. Треть стихотворений посвящено Дунаю, моей реке.

Он минутку помолчал.

– Там я был по-настоящему счастлив. Жить на берегу реки – это что-то особенное. Рядом с рекой все как-то легче. Вы понимаете меня?

Я кивнул головой.

Шимун вынул из книги фотографию, которая служила ему закладкой.

– Вот, посмотрите!

Я взял фотографию и поднес ее к глазам. На фотографии маленький деревянный домик на берегу реки.

– Здесь мы собирались. Каждое воскресенье. В этом домике мы держали удочки. Два-три километра вверх по течению от Илока.

Он говорил тихо, шепотом, чтобы не разбудить остальных. Будто прощался со мною, вспоминая о прошедших временах, о годах, когда он крепко держал жизнь в своих руках.

– Мне сегодня повезло больше, чем вам.

– Это почему? – спросил я.

– Я сегодня целый день на диете. Из-за операции. Можно было целый день не есть больничной еды.

Мы засмеялись.

– Завтра утром придут мои племянники, придут в последний раз уговаривать меня подписать завещание, которым лишают друг друга наследства. Для меня это мучительнее, чем сама операция. Ведь вы их слышали, правда?

Я кивнул головой.

– Такие, видно, времена настали. Наверное, это я виноват, что жажда материальных благ для них важнее человеческих качеств. Плохо я их воспитал.

– Тут нет вашей вины. Некоторые вещи происходят помимо нашей воли, как ни старайся. Это судьба.

Он бросил еще один взгляд на фотографию.

– Я ни о чем не жалею, кроме Дуная. Как жалко, что я больше его не увижу, как жалко…

– Не надо так говорить. После операции вы поправитесь, и мы можем вместе поехать туда на рыбалку.

Шимун махнул рукой.

– Анализы у меня плохие. Даже врач не проявляет оптимизма. Да и сам я чувствую, что моя песенка спета.

Я не знал, что ему ответить. Его голос не выдавал ни страха, ни печали.

Неожиданно он перевел разговор на меня.

– У вас хорошая семья. А дочка больше похожа на вашу супругу.

– Мне тоже так кажется.

– Видно, что они вас по-настоящему любят. Да и вы их тоже.

– Да, этого не скроешь.

– И не надо скрывать. Когда вас выписывают?

– Должны в среду. Но я попрошу врача выписать меня на день раньше. Во вторник у меня день рождения.

– И сколько же вам исполняется?

– Сорок.

7

Меня разбудил шум.

Дежурная медсестра была в панике. Врач кричал на нее, а она перекладывала вину на ночного сторожа. Пришел и заведующий отделением. Все задавали множество вопросов, но не находили ответов.

Шимун исчез.

Напрасно искали его по всей больнице и по всему городу. Шкафчик с его одеждой, в коридоре, был открытым и пустым. Но на нем не обнаружилось никаких следов взлома.

Около девяти часов появился Мирко в сопровождении своего адвоката. Узнав, что дядя исчез, он стал кричать на заведующего. Обвинять его в том, что он не следит за пациентами перед операцией.

– Вы что, не понимаете? Он может умереть, не подписав завещания!

– Господин, у нас здесь больница, а не тюрьма. И вообще, меня не интересует никакое завещание, меня интересует мой пациент.

Вскоре прибыли полицейские. Они расспрашивали нас о том, куда Шимун мог пойти. Хотели знать, о чем он разговаривал с нами накануне побега.

Я им ничего не сказал. Ни единого слова.

8

Десять дней спустя я ехал на автобусе в Славонию и читал газету. Среди объявлений «черной хроники» я увидел фотографию Шимуна и текст, обращенный ко всем, кто видел этого человека, с просьбой сообщить о его местонахождении в ближайший полицейский участок. Текст был подписан обеспокоенными племянниками.

9

Поднимаясь от Илока вверх по Дунаю, я разыскал маленький рыбацкий домик. Он был более ветхим, чем казался на фотографии.

Я и сам не понимал, почему здесь оказался. Эта река и этот человек втянули меня в историю их отношений и заставили приехать на это место.

Я не сумел объяснить жене, почему через три дня после того, как меня опустили домой, мне вдруг пришлось уехать из дому. Я не мог сказать ей правду, потому что правда часто бывает неправдоподобной. Я сказал, что мне нужно уехать по работе.

Дверь была не заперта. В скромном помещении лежали удочки, стоял стол и три стула. На столе лежала книга. Та самая. Я открыл ее на титульной странице. И увидел дарственную надпись, от которой у меня захватило дух. Вот что там было написано:

«Дорогой Петр! Мой молодой друг, я знал, что Вы будете меня искать, поэтому дарю Вам книгу, которую я бесконечно люблю. Вместо того чтобы что-то объяснять и прощаться, отсылаю вас к стихотворению на странице 37, которое скажет вам все.

Ваш Шимун»

Я открыл тридцать седьмую страницу и на одном дыхании прочитал короткое стихотворение:

В объятиях реки

 
Мои друзья,
Не ищите меня
В тенистых лесах,
На дальних путях
И в ледяных городах.
Я с вами рядом, я тут.
В ваших сердцах
По течению вниз
Воды меня несут.
Река, которую я любил,
Теперь меня обняла.
Она не к устью несет меня,
Она исток мне дала.
 

У меня мороз по коже пошел от этих стихов и от того, что они мне со всей определенностью сообщали.

Я снова открыл страницу с дарственной надписью. Под ней стояло вчерашнее число.

Недалеко от домика на влажной земле я увидел следы ботинок, которые вели к реке. Я подошел к самому краю берега, нагнулся и дотронулся пальцами до холодной воды, а потом помахал рукой в сторону устья, приветствуя то ли Дунай, то ли Шимуна. Или их обоих.

Перевод с хорватского Ларисы Савельевой