Текст книги "Аспекты мифа"
Автор книги: Мирча Элиаде
Жанр:
Культурология
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Чтобы освободиться от времени...
В этом отношении особенно интересна Индия. Йога и буддизм развили там технику психофизиологической практики «возвращения назад» до невиданной в других странах степени. Конечно, обряды здесь больше не определяются никакой лечебной целью: не используется больше никакого regressus ad uterum с целью исцеления или омоложения, а также символического повторения космогонии, предназначенного вылечить пациента с помощью погружения в первоначальную полноту и неисчерпаемость. Йога и буддизм – явление иного плана, чем первобытная практика врачевания. Их окончательная цель не здоровье и омоложение, а духовная свобода и самообладание. Йога и буддизм – явления сотериологии[183]183
Сотериология (от греч. ςωτήρ – спаситель) – в разных религиях: мотивы, имеющие отношение к мифам о спасителе и искупителе.
[Закрыть], мистические приемы и цели их, естественно, иные, чем цели магического выздоровления. Однако нельзя не заметить некоторого структурного подобия и сходства этой мистической технологии индусов и первобытного врачевания. Аскетизм и созерцательная философия индусов преследуют ту же цель: избавить человека от страдания жить во времени[184]184
См. «Мифы, сны и таинства», с. 50.
[Закрыть]. Согласно философии индусов причина всех непрерывно продолжающихся в мире страданий – карма, протяженность во времени: именно закон кармы диктует и определяет многочисленные превращения, постоянное, вечное возвращение к жизни и, следовательно, к страданию. Освобождение от закона кармы равнозначно «исцелению». Будда – царь врачей, его наследие провозглашается как «новая медицина». Уничтожить окончательно кармический цикл и освободить себя от Времени можно, «испепелив» до последнего семени будущую жизнь. И вот одним из способов «сжечь» кармические остатки является технология «возврата к истокам» с целью познания предшествовавшего существования. Это общеиндийская установка, подтверждаемая Йога-сутрой (III, 18), известна всем мудрецам современникам Будды и рекомендуется самим Буддой.
«Надо начать свой путь с какого-нибудь определенного момента, как можно более близкого настоящему времени, и проделать весь путь наоборот («против шерсти», pratiloman) с целью дойти до истоков, ad originem, туда, где самая первая жизнь, «вспыхнув» в мире, породит Время, достигнуть того удивительного мгновения, когда Времени больше не будет, так как ничего нет, ничего не проявляется. Смысл и цель этого приема понятны: тот, кто возвращается назад во времени, должен неизбежно достичь исходного пункта, который, в конечном счете, совпадает с созданием мира. Прожить прошлые жизни, значит понять их и в какой-то степени «сжечь» свои «грехи», то есть сумму действий, порожденных невежеством, накапливавшихся и передававшихся от одного существования к другому, согласно закону кармы. Но важнее то, что мы приходим к началу Времени, к отсутствию времени, вечному настоящему, предшествующему всякому опыту времени, основанному первоначальным греховным человеческим существованием. Иначе говоря, отправляясь от какого-либо момента временной протяженности, можно исчерпать эту протяженность, проходя ее в противоположную сторону, и выйти в отсутствие Времени, в вечность. Но этим самым мы выходим за рамки удела человеческого и достигаем ничем не обусловленного состояния, которое предшествовало осознанию Времени, как грехопадения, как круговращения колеса истории»[185]185
«Мифы и таинства», с. 51—52.
[Закрыть].
Хатха-йога и некоторые тантрические школы используют метод, называемый «движение против течения» с целью достичь инверсии всех психофизиологических процессов. Этот «возврат», «движение назад» передается посредством внутреннего уничтожения Космоса и, следовательно, «ухода от времени», достижения «бессмертия». По тантрической концепции, бессмертия можно достичь, только остановив проявления процесса распада, дезинтеграции; следует направиться «против течения» {ujana sadhana), обретая первоначальное единство, существовавшее in illo tempore, до Творения[186]186
Элиаде М. Йога. Бессмертие и свобода. Париж, 195-4, с. 270.
[Закрыть]. Речь, следовательно, идет о том, чтобы реализовать в своем собственном бытии процесс космического поглощения и достичь «начала». В Шивасамхите (I, 60) предлагается достаточно знаменательное духовное упражнение: описав создание Вселенной Шивой, текст говорит затем о противоположном процессе космического поглощения, как он переживается в упражнениях йогой. Йога видит, как стихия Земля становится более тонкой, растворяется в стихии Воды и как Вода растворяется в Огне, Огонь в воздухе, Воздух в Эфире и так далее вплоть до того, как все растворяется в Великом Брахмане[187]187
Там же, с. 272.
[Закрыть]. Йог присутствует при процессе, обратном Творению, он возвращается назад, к «истокам». Это йоговское упражнение можно сравнить с даосской техникой, преследующей «возврат к яйцу» или к «первоначальному Великому Одному».
Еще раз подчеркнем: мы не отождествляем мистическую технику индусов и китайцев, с одной стороны, и первобытные методы лечения; это явления разного порядка. Но любопытно отметить некоторую преемственность поведения человека по отношению ко времени во все эпохи в разных культурах. Это поведение можно определить следующим образом: чтобы исцелиться от времени, следует «вернуться назад» и слиться с началом Мира, Мы только что видели, что этот «возврат к началу» оценивается по-разному. В архаических и палеовосточных культурах повторение космогонического мифа имело целью уничтожение прошедшего времени и начало нового существования, новой жизни, исполненной еще неисчерпаемых сил. Для китайских и индийских мистиков целью было не новое существование здесь, на этой земле, а возвращение «назад» и соединение с первоначальным Великим Одним. Но в этих примерах, равно как и в других, приводимых нами, решающим и главным было «возвращение к истокам».
Восстановить прошлое
Мы обратились к этим примерам для сравнения двух категорий технологии: 1) психоанализа и 2) древних восточных методов, содержащих различные приемы «возвращения к истокам и преследующих множество разных целей. Мы не собирались подробно обсуждать эти приемы, мы хотели лишь показать, что экзистенциальный возврат к началу, хотя и характерен для первобытного менталитета, не является характеристикой исключительно только этого мышления. Аналогичную технологию разработал Фрейд с целью дать современному человеку возможность восстановить содержание некоторых форм «врожденного» опыта. Мы установили, что существует несколько возможностей возвращения назад, наиболее значительные из которых следующие:
1) быстрая и прямая реинтеграция первоначальной ситуации (или Хаос, пракосмическое состояние или само мгновение творения);
2) постепенный возврат к «истокам», подъем во Времени, начиная с настоящего времени до «абсолютного начала».
В первом случае речь идет о полном, мгновенном, головокружительном уничтожении Космоса (или человека как результата некоей временной протяженности), о восстановлении первоначальной ситуации («Хаоса», или, если говорить на уровне антропологии, «семени», «эмбриона»). Совершенно очевидно сходство между структурой этого метода и ритуально-мифологическими сценариями стремительного отхода к «Хаосу», и повторением космогонии.
Во втором случае, при непрерывном возвращении к «истокам» мы сталкиваемся с тщательным и исчерпывающим припоминанием индивидуальных и исторических событий. Конечно, и в этом случае высшая цель – «сжечь» эти воспоминания, так сказать, уничтожить их, переживая и отдаляясь от них. Но речь уже не идет об их немедленном стирании с целью как можно быстрее достичь исходного момента. Напротив, очень важно держать в памяти, не забывать даже самые незначительные детали существования (настоящего или предшествующего), так как только благодаря этим воспоминаниям удается «сжечь» свое прошлое, овладеть им, помешать ему воздействовать на настоящее.
В отличие от первого случая, моделью которого является немедленное уничтожение мира с последующим его воссозданием, здесь самую существенную роль играет память. От Времени нас избавляет воспоминание, анамнез. Самое главное – вспомнить все события, свидетелем которых мы являлись в продолжение всего времени. Эта технология сходна с подробно исследованной нами концепцией первобытного мышления, согласно которой для овладения чем-либо очень важно иметь знания об истории и происхождении этого. Конечно, поворот времени вспять предполагает опыт личной памяти, а познание истоков сводится к предчувствию первоначальной истории, служащей в качестве примера, к познанию мифа. Но структуры их подобны: речь всегда идет о том, чтобы детально и точно вспомнить, что произошло у истоков.
Здесь мы подходим к проблеме, существенной не только для понимания мира, но особенно важной для последующего развития мифологического мышления. Знание истоков и истории конкретных вещей и фактов сообщает некоторую магическую силу воздействия на них. Но это же знакомство открывает путь постоянным размышлениям о происхождении и структурах мира. Мы еще вернемся к этому вопросу. Однако следует уточнить уже сейчас, что память рассматривается как знание. Тот, кто способен вспомнить себя, располагает более ценной религиозно-магической силой, чем тот, кто знает о происхождении вещей. В Древней Индии, например, существовало ясное различие между «объективным» знанием происхождения различных реальностей и «субъективным» знанием, в основе которого лежит воспоминание о предшествующих существованиях. «Мы знаем, о мечта, где ты родилась (janitram)», – восклицает автор Атарва Веды. «Мы знаем, о Агни, что ты родилась в трех местах». Благодаря подобному знанию истоков («место рождения») человеку удается противостоять мечте, и он оказывается способным безнаказанно обращаться с огнем.
Но знание о своих предшествующих существованиях, то есть знание личной «истории», дает еще и нечто большее: овладение своей собственной судьбой и наукой сотериологического типа. Помнящему о своих «рождениях» (то есть началах) и предшествующих жизнях (промежутки времени, образуемые значительным числом пережитых событий) удается избавиться от кармической зависимости. Иными словами, он становится хозяином своей судьбы. Поэтому «абсолютная память» – память Будды, например, – равняется познанию всего и сообщает его обладателю космократическое всемогущество. Ананда и другие ученики Будды «помнили о своих рождениях». Вамадева, автор знаменитого гимна Ригведа, говорил о себе: «Еще находясь во чреве матери, я познал все рождения богов» (Ригведа, IV). Кришна также «знал все жизни» (Бхагават-Гита, IV)[188]188
См. «Мифы, сны и таинства».
[Закрыть]. Боги, Будда, йоги, мудрецы – все они из тех, кто знает.
Знание предшествующих существований не есть опыт исключительно только индийской цивилизации. Наличие его засвидетельствовано у шаманов. Мы увидим, что оно играло важную роль в философии греков. Но сейчас важно подчеркнуть, что исключительная ценность познания «истоков» и предшествующих существований есть следствие того значения, которое придавалось познанию «экзистенциальных» и «исторических» мифов, повествующих о становлении рода человеческого. Как мы говорили, удел человека, его судьба имеют «историю»: некоторые решающие события имели место в мифологическую эпоху, и лишь затем человек стал таким, каким он является в настоящее время. Следовательно, эта первоначальная, драматическая и порой даже трагическая история должна быть не только познана, она должна постоянно восстанавливаться в памяти. В дальнейшем мы увидим последствия решения, принимаемого первобытным человеком на определенном этапе своей истории, постоянно вновь переживать кризисы и трагедии своего мифического прошлого.
Глава VI. МИФОЛОГИЯ, ОНТОЛОГИЯ, ИСТОРИЯ
Сущность предшествует существованию
У религиозного человека сущность предшествует существованию. Это одинаково равноценно и для человека «примитивных» и восточных обществ, и для еврея, и для христианина, и для мусульманина. Человек, каким он является в настоящее время, есть результат влияния ряда обстоятельств, происходивших с самого начала. Мифы повествуют об этих обстоятельствах, объясняя человеку, как и почему он был создан. Для религиозного человека реальное, подлинное существование начинается тогда, когда он включается в исходную, первичную историю и берет на себя ответственность за ее последствия. История эта имеет сакральный характер, так как действующие лица ее – сверхъестественные существа и мифические предки. Пример: человек смертен потому, что мифический предок теряет бессмертие по какой-то досадной случайности или же его лишает бессмертия какое-то сверхъестественное существо; или же вследствие какого-нибудь мифического события происходит разделение на мужской и женский пол с одновременной утратой бессмертия и т. д. В некоторых мифах смертность объясняется какой-нибудь оплошностью, досадной ошибкой: посланник Бога, какой-нибудь зверь, забывает о своем поручении или, замешкавшись, прибывает слишком поздно и т. д. В подобной живописной форме находит свое выражение мысль об абсурдности смерти. Но и в этом случае история остается «божественной историей», так как дающий поручение – сверхъестественное существо и при желании мог бы исправить ошибку своего посланника.
Если наиболее существенные события происходят в «начале начал», то сами эти события в разных религиях различны. Для иудаизма и христианства главное – драма потерянного Рая, объясняющая трагизм современного «удела человеческого». Для цивилизации Месопотамии главное – образование мира в результате расчленения тела морского чудовища Тиамата и сотворение человека с помощью крови верховного демона Кингу[189]189
Кингу (акк.) – согласно аккадской космогонической поэме «Энума Элиш», чудовище, созданное Тиамат. Она делает его своим мужем, вручает «таблицы судеб» и отправляет сражаться с Мардуком. Мардук отнимает «таблицы судеб» у Кингу, убивает его. Из крови убитого Кингу и глины Мардук вместе с Эйей создает людей.
[Закрыть], смешанной с небольшим количеством земли (то есть с материей, непосредственно происходящей из тела Тиамата). Для жителя Австралии самое существенное – ряд действий, осуществляемых сверхъестественными существами «во время сновидений».
Мы не имеем возможности говорить здесь о всех темах, представляющих в мифах разных религий «главное», а именно – исходное, первоначальную драму, создавшую человека таким, каким он является в настоящее время. Напомним лишь о наиболее существенных их типах. Прежде всего нас интересует раскрытие отношения homo religiosus к тому «главному», исходному, что предшествует его становлению. Мы предполагаем априори, что существует несколько отношений, поскольку, как мы только что видели, содержание «главного», решающегося в мифические времена, изменяется в зависимости от того или иного религиозного видения.
Бог отдыхающий
Многие первобытные племена, особенно те, которые задержались в своем развитии на стадии охоты и собирательства, имеют представление о Верховном Существе, которое почти не принимает никакого участия в религиозной жизни. О нем очень мало известно, мифы о нем немногочисленны и обычно довольно просты. Считается, что это Верховное Существо создало Мир и человека, но очень быстро отошло от дел, удалилось на Небо. Иногда оно даже не заканчивает работу по творению и поручает ее своему «Сыну» или своему представителю. Нам уже приходилось говорить о превращении Верховного Существа в отдыхающего бога, ограничимся здесь только несколькими примерами[190]190
См. «Очерки истории религии», с. 53.
[Закрыть]. У племени селькнам с Огненной Земли Бог, именуемый «живущий на Небе» или «пребывающий на Небе», всемогущ, вездесущ и вечен, но акт творения завершали те мифические предки, которые сами были созданы Верховным Существом до того, как он удалился за звезды. Бог этот безразличен к людским и мирским делам. У него нет ни образов, ни жреца. С молитвами к нему обращаются только, когда заболевают («Ты, пребывающий на небесах, не отнимай у меня моего ребенка, он еще слишком мал»), во время стихийных бедствий ему приносят жертвоприношения.
Племя иоруба с Невольничьего Берега верит в небесного творца, именуемого Олорун[191]191
Олорун («хозяин неба») – в мифах йоруба (Африка) – глава пантеона богов. Передал управление небесным сводом и миром созданному им Обатала.
[Закрыть] (дословно: «хозяин Неба»), который, начав работу по сотворению мира, передал затем его завершение и управление некоему низшему богу Обатала[192]192
Обатала («господин белой одежды») – в мифах йоруба бог, управляющий небесным сводом и миром. Создан Олоруном. Вместе с женой Оддува породил божеств земли и воды, а от их союза произошел бог воздуха. Олорун создал из глины первых людей – мужчину и женщину.
[Закрыть]. Сам же окончательно отошел от земных и людских дел; не существует ни храмов, ни статуй, ни служителей этого высшего Бога, ставшего «отдыхающим богом». К нему тем не менее обращаются во время всеобщих бедствий.
Ндиамби, верховный бог племени эреро, уединившись на небе, передоверил управление человечеством низшим богам. «Зачем мы будем совершать жертвоприношения ему? – поясняет туземец – Мы не боимся его, он причинил зло нашим предкам, нам же не сделал ничего плохого»[193]193
Там же, с. 55.
[Закрыть]. Верховное существо племени тумбука считает ниже своего достоинства «вмешиваться в повседневные людские дела». К Дзингбе («Всеобщий Отец») племени еве взывают только во время засухи: «О небо, страшна засуха, пролей дождь, пусть освежится земля и зацветут поля»[194]194
Там же, с. 55.
[Закрыть]. Удаленность и отрешенность Верховного Существа от земных дел получают замечательное выражение в поговорке племени жирияма из Восточной Африки, таким образом описывающей свое божество: «Мулунгу[195]195
Мулунгу – бог-громовержец и первопредок в мифах бантуязычных народов Восточной Африки.
[Закрыть] – наверху, маны[196]196
Маны (от лат. manes – «души предков») – духи предков. Отсюда манизм, теория происхождения и развития религии из культа предков (Г. Спенсер). Другое значение: у народов Меланезии и Полинезии – невидимая сверхъестественная сила, которая в равной мере может быть присуща людям, животным или предметам. От нее зависит благополучие, удача, везение.
[Закрыть] же, души умерших предков моих – внизу». В племени банту говорят: «Сотворив человека, Бог перестал им заниматься». То же самое повторяют и в племени Негриллос: «Бог отдалился от нас!»[197]197
Там же, с. 55—56.
[Закрыть].
Как видно из этих примеров, Верховное Существо утрачивает свою религиозную актуальность, культовое значение; мифы указывают на то, что он удаляется от людей, становится отдыхающим богом. Явление это подтверждается и в более сложных религиях древнего Востока, Индии и Средиземноморья: место небесного Бога, создателя, всезнающего и всемогущего, заменяет Бог Оплодотворяющий, спутник Великой Богини, эпифания производительных сил Вселенной[198]198
Там же, с. 68.
[Закрыть].
Можно сказать, что в каком-то смысле бог отдыхающий – это первый пример «гибели Богов», неистово провозглашаемой Фридрихом Ницше. О Боге-творце, культ которого утрачен, в конце концов забывают. Забвение Бога, как его полная потусторонность, трансцендентность, есть пластическое выражение его религиозного отсутствия, религиозной неактуальности или, что то же самое, его «смерти». Исчезновение Верховного Существа выразилось не в ослаблении религиозной жизни. Напротив, можно сказать, что истинные «религии» возникают как раз после этого исчезновения: наиболее содержательные и драматические мифы, самые необычные обряды, многообразие богов и богинь всех видов, культ предков, жертвоприношения, храмы, маски, различные закрытые общества – все это признаки культур, уже прошедших стадию охоты и собирательства, где Верховное Существо или отсутствует (забыто?) или интегрировалось в Другие божества до такой степени, что его уже невозможно узнать. «Сумерки богов», о которых говорит Мартин Бубер, удаление Бога и его молчание, темы, привлекающие внимание некоторых современных теологов, не есть явления только нашего дня. «Трансцендентность», потусторонность Верховного Существа всегда служили оправданием безразличия человека по отношению к нему. Даже когда о нем вспоминали, тот факт, что до Бога так далеко, оправдывал некоторые небрежности, если не полное безразличие.
У племени фанг, в Экваториальной Африке об этом говорится с простодушием и с большой смелостью:
Так думал, впрочем, и Джордано Бруно: Богу «как абсолюту нет никакого дела до нас». {«Пространство торжествующего зверя»). Следует сделать, впрочем, одно замечание. О забытом или игнорируемом Верховном Существе вспоминают при угрозе и бедствиях, ниспосылаемых свыше (засуха, гроза, эпидемия). Вспомним о вышеприведенных примерах. Как правило, о забытом Боге вспоминают только, когда уже ничто другое не помогает, когда обращение к другим божествам ни к чему не приводит. Верховный Бог племени ораонов – Драгмеш. В случае крайней нужды ему приносят в жертву белого петуха и восклицают: «Мы уже сделали все, что могли, нам остается только обратиться за помощью к тебе... Смилуйся над нами»[200]200
Фрейзер Д.Д. Обожествление природы. 1926, с. 631.
[Закрыть]. Подобно им, евреи удалялись от Яхве и поклонялись богам Балу и Астарте всякий раз, когда история им это позволяла, то есть в эпоху мира, спокойствия и относительного экономического благополучия, но сейчас же вспоминали о своем Боге, когда происходили исторические катастрофы. «Тогда взывали они к Предвечному и молили его: мы согрешили, оставили Предвечного и служили Балу и Астарте; вырви нас из рук наших врагов, и мы будем служить тебе» (I. Samuel, XIII, 10).
Но даже когда Верховного Бога «забывают и полностью исчезает его культ, воспоминание о нем остается жить в скрытой, приниженной форме, в мифах и сказаниях о первозданном рае, в инициациях и рассказах шаманов и целителей, в религиозном символизме (символы Центра мира, магического полета и подъема, символы неба и света и т. д.), а также в некоторых видах космогонических мифов. Можно было бы много рассказать по вопросу о забвении Верховного Существа на «сознательном» уровне коллективной религиозной жизни и о его существовании в скрытой форме на уровне «бессознательного» или на уровне символа или же, наконец, в экстатических экспериментах некоторых посвященных. Но это увело бы нас далеко от предмета нашего разговора. Скажем лишь только, что сохранение Верховного Существа в индивидуальных экстатических опытах или символах не остается без последствий для религиозной истории архаических человеческих обществ. Подобного опыта, равно как и углубленного размышления о каком-либо небесном символе, порой бывает достаточно для того, чтобы выдающаяся личность вновь открыла для себя Верховное Существо. Именно благодаря таким опытам или размышлениям, общество в некоторых случаях начинает совершенно новую религиозную жизнь.
В целом для всех первобытных культур, знавших Верховное Существо, но в той или иной мере его забывших, «главное» заключается в следующем:
1) Бог создает мир человека, затем удаляется на небо;
2) это удаление порой сопровождается разрывом связей между небом и землей, либо значительным отделением неба. В некоторых мифах первоначальная близость Неба и присутствие бога на Земле составляют синдром рая (дополняемого первородным бессмертием человека, его дружескими отношениями с животными и отсутствием необходимости работать);
3) место этого более или менее забытого отдыхающего бога оказывается занятым различными божествами, имеющими одну общую черту – они ближе к человеку, помогают ему или, напротив, преследуют его более непосредственным и постоянным образом.
Примечательно, что человек первобытных обществ, как правило хорошо помнящий деяния сверхъестественных существ, о которых говорится в мифах, забывает Бога творца, ставшего отдыхающим богом. Культ Творца сохраняется только, когда он предстает в виде Демиурга или сверхъестественного Существа, создавшего мир, как это имело место в религиях Австралии. Это сверхъестественное Существо присутствует в обрядах, посвященных возобновлению мира. Причина этого понятна: творец здесь является также и создателем пищи. Он не только создал мир и предков, но породил также животных и растения, что позволило выжить человеку[201]201
Отметим, что жителям Австралии также известны «отдыхающие боги».
[Закрыть].
