Текст книги "Деревенская Принцесса (СИ)"

Автор книги: Миран Шильке

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Не умеешь так печь, – иронично передразнил Руслан. – Не смеши. Ты, наверное, вообще печь не умеешь, не то, что так.

Я в тот момент наверное побагровела от злости.

Ну да, печь я не умею… Да и много других вещей я тоже делать не умею. Но ведь это не значит, что мне надо ткнуть носом в мои же недостатки, в мои больные места!

– Неправда, – соврала я. – Я очень хорошо готовлю.

– Ну конечно… – продолжал издеваться Истукан. – Ты хоть оладьи умеешь делать? Или только на яичнице остановила своё обучение кулинарии?

– Оладьи это вообще моё коронное блюдо!

Я собралась после этих слов выйти из магазина, но парень меня остановил, взяв за руку:

– Ладно, ладно, извини. Ты зачем сюда пришла? Купить что-то?

От извинений этого полоумного красавца мне было ни жарко, ни холодно. Находиться в его компании мне больше не хотелось ни минуты. Да и от его писклявого голоса звенело в ушах, и начинала болеть голова. Он у него хоть уже сломался? Если да, то искренне жаль! С таким голосом лучше вообще круглосуточно молчать.

– Ну подожди, – не унимался Руслан. – Куда ты?

– Оладьи печь, чтоб заткнуть ими твой болтливый рот! – огрызнулась я и, одёрнув руку, вышла из магазина.

Я была так зла, что не заметила, как налетела на девчонку. Невнятно промямлив извинения, я поспешила уйти, потом оглянулась и увидела у девушки заколку в виде подсолнуха. Да ведь это же одна из тех местных фанаток Истукана, которая перед ним лебезила больше всех, чуть ли не стелилась. Наверняка пытается завоевать расположение!

Девчонка испепеляюще зыркнула на меня и тут вышел сам объект её воздыханий.

– Ой, Русланчик, – послышался сзади её елейный голосок. – А на меня только что эта налетела. Это что, Брик, что ли?

– Да, она самая, представляешь? – задорно поддакнул парень. – Такая знаменитость и у нас в деревне.

– Ну и что. Тоже мне звезда! Я в сто раз круче.

Я про себя молча фыркнула и поспешила скорее к фургону, возле которого стоял Эрик и, по всей видимости, уже ждал меня.

– Представляешь, я всё так быстро купил, что… – начал он весело, но его настроение тут же изменилось. – Что с тобой? У тебя такой вид…

– Ничего, – как можно мягче попыталась ответить я, хотя у меня это не совсем и получилось. Обижать Эрика не хотелось, он же не виноват, что мне испортила настроение парочка колхозников. – Мне только что ткнули носом в то, что я не умею ничего готовить кроме яичницы.

– Кто же это такой умный?

– Истукан!

Эрик не нашёл, что и ответить. Он неодобрительно хмыкнул, затем залез на своё место и мы молча поехали домой.

Глава 7. Лакомство для щёголя

На следующий день, специально установив в мобильном будильник, я встала пораньше. Предстояло выполнить важное и непростое задание, цель которого – не упасть лицом в грязь и показать Истукану, кто есть кто.

Я спустилась на первый этаж в кухню и увидела Эрика. Он сидел и уплетал гору блинов с творожной начинкой. Воздух был пропитан соблазнительным ароматом вкусного… и совсем не диетического лакомства.

– Доброго утра всем ударникам труда! – воскликнула я.

Эрик лишь головой покачал.

– У тебя что-то подозрительно хорошее настроение сегодня, – прожевав, сказал он. – За ночь что-то случилось? Интернет в деревню провели?

– Очень смешно! Хватит издеваться. Нельзя уже и повеселиться немного?

– Ну не знаю. По крайней мере, ещё вчера у тебя поводов явно не было.

– Ничего не изменилось… А где бабушка?

– Она в курятник пошла. Кур кормит всегда сама, меня не подпускает. Уж в чём-чём, а в этом ей помощь не нужна.

Я открыла холодильник, взяла яйца, кефир. Потом достала из шкафчика муку с ситом и соду.

Парень всё это время молча следил за моими действиями. Но, после того как я налила в миску кефир и разбила туда яйца, он не выдержал:

– Ты что готовить вздумала?

– Оладьи, – обречённо ответила я. – Осталось только вспомнить, как это делается.

И действительно… рецепт я помнила плохо. Какая последовательность, что и с чем смешивать? Я готовила настолько давно, что в памяти ничего не осталось.

– Значит, – задумался Эрик, – Истукан всё-таки был прав и готовить ты…

– Да, не умею. Я криворукая и бездарная повариха, – грубо перебила я и стала со злостью взбалтывать содержимое миски. – Вот только ты ещё не начинай… И так себя чувствую полной неумехой. Унизили уже достаточно.

Парень поражённо покачал головой. Он некоторое время понаблюдал за моими кулинарными потугами, а потом встал из-за стола, подошёл ко мне и, встав сзади, бесцеремонно обхватил руку, которой я взбивала яйца.

– Давай помогу, – тоном, исключающим всякие возражения, сказал он. – Нужно делать вот так.

Я отказываться не стала – неизвестно, что бы сама намудрила.

А Эрик вращательными плавными движениями стал помогать размешивать ингредиенты. У меня во время этих же действий летели брызги и всё пенилось. А у брюнета всё получалось легко, аккуратно и хорошо перемешивалось без лишних движений и суеты.

От прикосновений кучерявого стало как-то спокойно и приятно, я перестала нервничать.

– Только не говори, что ты умеешь готовить, – поражённо сказала я, не веря своим глазам.

– Хорошо, говорить не буду, – согласился Эрик, усмехнувшись. – Но, как ты сама видишь, всё-таки кое-какие навыки есть.

– Кое-какие?! Да ты просто мастер! Какой стыд… Парень готовит лучше, чем я.

– Ты очень самокритична. Между прочим, все лучшие повара мира – как раз мужчины. Так что нечего тут наговаривать на себя. Ты актриса, а не домохозяйка.

– Ну, знаешь, одно другому не мешает. Белоручки никому не нужны.

Эрик засмеялся. А мне было не по себе из-за того, что я отвлекла его от еды.

– Ты извини меня, что помешала завтракать…

– Да ладно.

– И спасибо за помощь. Я бы сама не справилась.

– Так, прекращай, – отрезал Эрик. – Ничего не хочу слышать. Я всего лишь помогаю. И ты тоже прикладываешь усилия. Просто всё дело в практике и не более.

Эрик взял муку, всыпал её через сито в миску и стал перемешивать.

– Порежь пока яблоко, – посоветовал он.

– Яблоко? – удивилась я.

– Да. Ты же хочешь не просто оладьи, а супер-оладьи? Ведь так?

– Да, – смущённо согласилась я и взялась за нож.

Ну, это вообще уже за гранью – Эрик помогает мне делать оладьи для парня, которого терпеть не может. Но с другой стороны, ведь он старается не ради него, а ради меня.

– Знаешь, вот только одного понять не могу, – признался парень. – Ты зачем всё это затеяла? Чтобы понравиться Истукану, или чтобы выиграть в споре?

Вопрос меня врасплох застал. Об этом я как-то даже и не задумывалась. Конечно, оба варианта имели право на существование. Было бы отлично заткнуть Руслану рот, чтобы он претерпел поражение… Но также для морального удовлетворения неплохо было бы обратить внимание на себя и показать, что я в сто раз лучше каких-то местных однотипных девиц.

– А ты сам как думаешь? – вопросом на вопрос ответила я.

– Ну-у-у, – замялся Эрик. – Если бы я знал ответ, я бы не спрашивал. Но мне кажется, что ты всё-таки хочешь ему понравиться. Хотя этот номер вряд ли прокатит. Он тут такой популярностью бешеной пользуется, что выбрать может любую. Пальцами только щёлкнет и табун прибежит.

Тут я поняла слова бабушки, которая мне сказала, что Эрик не парень, а загляденье одно, а деревенские дурочки на другого смотрят. Вот уж права была полностью.

– Ой, да куда уж мне до ваших умелиц? Ни готовить, ни вышивать, ничего не умею. Соперница, прямо скажем, не ахти… Да и Истукан… было бы ради кого стараться. Овчинка выделки не стоит. Может, у вас он тут первый парень на деревне для девчонок, но я видала и получше. Да что тут говорить? Вот ты, например…

– Я? – удивился Эрик и от неожиданности даже перестал помешивать густеющее тесто.

– Ну да, – и глазом не моргнув, сказала я. – Ты довольно симпатичный, работящий, умеешь готовить. Не страдаешь нарциссизмом, мудрый.

– А ещё от меня прёт навозом и соляркой, – вставил Эрик.

Мне стало так неудобно от этих слов. Да, мудрости в нём было намного больше, чем только можно было представить.

– Перестань, – попросила я. – Не это главное.

– Ну не думаю. Я про свои минусы тоже знаю. Я очень замкнутый и необразованный. Так что, как видишь, недостатков куча.

– Неправда. Мы все не идеальны. Но всё познаётся в сравнении.

Я притрусила порезанные кубики яблока мукой и всыпала их в миску с тестом.

– Теперь нужно поставить миску минут на пятнадцать в горячую воду и накрыть полотенцем. А потом на раскалённую сковороду выкладывать ложкой и жарить. Но только тесто не перемешивай, а то не получится высоких и пышных оладий, – наказал Эрик. – Дальше ты, я думаю, справишься сама. А мне пора, нужно кое-что по хозяйству сделать.

Эрик быстро сполоснул руки и поспешил с кухни.

– Спасибо, – поблагодарила вслед я.

– Не за что, – послышалось в ответ.

Я посмотрела на тарелку с блинами… Так и не дала парню поесть по-человечески.

Неожиданно в кухню вошла бабушка с корзиной свежих яиц.

– Привет, внученька. А что вы делаете? – спросила она, увидев на столе муку и миску.

– Оладьи. Мы тут поспорили с деревенскими, что я готовить умею. Правда, если бы не Эрик, вряд ли бы что-то получилось.

– А я тебе говорила, – заулыбалась бабушка. – Замечательный парень, хорошо, что вы сблизились с ним…

– Бабу-у-уль! – стала пунцовой я от таких слов.

– А что такого? – невозмутимо спросила она. – Я на то и старая, что жизнь прожила и хорошо в ней разбираюсь. Слушай да внимай, что говорено.

* * *

К моему счастью, Кикиморов жил неподалёку – пройти небольшую прогалину и я буду у его дома. Поэтому, сложив на красивую тарелку аккуратной стопочкой оладьи и накрыв их салфеткой, я понесла ему своё угощение.

Небо стало темнеть, приближался дождь. Ну вот, только намокнуть ещё мне не хватало…

От всей ситуации становилось просто смешно: когда-то я стороной обходила дом Истукана, только бы в лишний раз не попадаться ему на глаза. А теперь же добровольно шла к нему, да ещё и не с пустыми руками.

Оладьи получились очень вкусными. Повезло ещё, что я умудрилась их нормально испечь и не спалить при этом весь дом. Но если бы не Эрик, вряд ли бы что-то вышло. Без его советов я бы точно не справилась. Могла бы, конечно, попросить помощь у бабушки… Но хорошо, что рядом оказался именно Эрик. Он хороший парень и было бы просто ошибкой с ним не дружить.

Деревенские дурочки! Такой красавец пропадает, куда глядят-то?

Размышляя над всем произошедшим, я и не заметила, как быстро очутилась у забора дома Истукана и поглядела в сторону крыльца.

Я остановилась. Всё-таки, немного нервничала, но тут из дома вышел сам Руслан. Скрываться было теперь некуда.

– О, какие гости! – сразу воскликнул парень, увидав меня, будто давно ждал под дверью. – Ну что стоишь, как засватанная? Проходи, не стесняйся.

Сразу после его слов где-то вдали сверкнула молния.

Я неуверенно открыла скрипящую калитку и вошла во двор:

– А я не с простыми руками, как видишь.

– Ага. Решила мне доказать, что всё-таки умеешь готовить? – продолжал откровенно насмехаться Истукан.

– Ну, доказать не доказать… а ты попробуй и сам всё решишь, – хитро предложила я.

Кикиморов издевательски улыбнулся. Он вальяжно подошёл, резко откинул салфетку, а затем взял с тарелки оладий одну штуку и придирчиво понюхал.

– Не с крысиным ядом, надеюсь? – усмехнулся он, откусывая. – Хотя по запаху ничего пока.

– Ну что ты! Обижаешь, – язвительно подколола я в ответ. – С цианистым калием.

Парень медленно стал жевать, чтобы распробовать вкус.

– Ну, вынужден признать, что очень неплохо. Даже хорошо. Впервые вижу такие пышные и при этом мягкие оладьи.

– Я старалась.

– Как ты это сделала?

– Ну а тебе всё скажи. Я своих секретов не выдаю! – самоуверенно заявила я.

Руслан лишь хитро сузил глаза и взял вторую штуку с тарелки.

– Сама делала? – спросил он, прожигая меня взглядом.

И тут я поняла, что влипла. Соврать было бы проще простого. Но если сказать правду, она ударит по самому Истукану не меньше. Быстро сообразив, в какую сторону надо повернуть разговор, чтобы опозорить самовлюблённого увальня, я ответила:

– Нет, не сама. Мне Эрик помогал.

Кикиморов как конь заржал после этих слов, согнувшись в три погибели. Я стояла и терпеливо ждала, когда он успокоится и ответит, чтобы продолжить атаку. От злости сильно стиснула зубы, но молчала.

– Всё-таки, я был прав, – успокоившись, радовался Истукан, предвкушая победу.

– Нисколечко, – обрубила я его иллюзии одним махом. – Я готовила сама, а Эрик мне всего лишь помогал.

– Эх, Конюх-Конюх… На все таланты горазд.

– А ты что, завидуешь, что ли? Тому, что он и трудяга, и с руками умелыми, и даже готовить умеет? И хватит его Конюхом называть! Или я тебе напомню, как тебя называли в детстве, если ты забыл. Освежу твои воспоминания про ранние счастливые годы.

Весёлое настроение у Истукана мигом улетучилось, и лицо стало серьёзным. Говорить про своё прозвище ему явно не хотелось.

– Не мужское это дело у плиты ковыряться. Этим бабы пусть занимаются, – гордо заявил он.

– Да что ты? А у зеркала крутиться и бабскими духами поливаться – мужское? Что ты вообще умеешь делать, а? А Эрик и коня подкуёт, и дома всё починит, и еду приготовит.

На эти слова возразить было нечего. Кикиморов явно обиделся, но решил не подавать виду, плавно перейдя к другой теме.

– Ну, что поделаешь, я такой, какой есть, – самонадеянно сказал он и поправил свою причёску, которая, в общем-то, в лишних движениях из-за нескольких литров лака не нуждалась, потому что была словно стеклянная. – Ты ко мне никогда хорошо не относилась. Ни в детстве, ни сейчас.

Ах, решил на жалость надавить и состроить из себя бедного-несчастного? Зря, со мной такой номер не прокатит.

– Не говори ерунду, – попросила я.

– Ерунду? Пойдём, покажу тебе кое-что…

Истукан прошёл мимо меня и, открыв калитку, зашагал в сторону прогалины.

Я, недолго мешкая, отправилась за ним. Что он собирается мне показать?

Но через некоторое время нашего молчаливого шествия, я поняла, куда именно мы идём и все вопросы тут же отпали. От этого стало ещё противнее, но делать было нечего. Не убежать ведь резко, как ненормальная. Раз уж согласилась на всю эту игру, нужно играть до конца. И, по возможности, стать победительницей.

Истукан привёл меня к дереву возле прогалины. Я много раз ходила мимо и тихо ненавидела его. Но разве растение виновато в том, что сделал человек? Тем более и бестолковый.

– Смотри, – сказал Руслан и подвёл меня к дереву за локоть, который я тут же одёрнула. – Моё сердце. Можно даже сказать – наше сердце.

Меня чуть ли не подташнивать начало после эти слов…

Деревенская традиция вырезать на коре дерева Сердце Любви была очень распространена в наших окрестностях с давних времён. Ещё наши далёкие предки страдали подобным. Делать это было совсем непросто – жёсткая кора часто затупляла ножи и, чтобы вышло что-то путное, приходилось тратить немало времени. Считалось, что если любишь, то приложишь все усилия для этого и докажешь серьёзность своих намерений подобным образом. По этой причине сердца в основном вырезали только юноши, а девушки это делали крайне редко.

Но, судя по неаккуратному, кривому и кое-как вырезанному сердцу с надписью «Руслик + Кира», чувства Истукана были не очень глубокими. Так, мимолётная влюблённость и не более.

Это сердце я видела ещё когда жила в деревне, поэтому не понимала, зачем мне его показывать сейчас.

Время и погодные условия сделали надпись тёмной и едва различимой. Вспоминая сердце прежним, я поняла, как много времени прошло с тех пор. Намного больше, чем мне казалось…

– Ты мне показываешь то, что я уже видела, – еле сдерживала своё раздражение и недовольство я.

– Это мои чувства к тебе, – объяснил Истукан.

– Только не надо мне сейчас тут рассказывать, что они у тебя остались и все эти годы ты мучился и вспоминал обо мне.

– Ну, как знать, – загадочно пожал плечами Руслан. – Любовь ведь, говорят, живёт в человеке вечно.

– О какой любви ты говоришь? Я что-то не заметила этого в отношении тебя.

– Ну, я плохо могу выражать то, что чувствую.

– Это с какой стороны посмотреть! Как что-то обидное ляпнуть, тут ты за словами в карман не лезешь.

– Не выдумывай, – скривился Истукан и, подойдя, взял с тарелки оладий одну штуку. Угощение, видимо, понравилось не на шутку. – Всё-таки, у твоего этого… как там его… Эрика, если не ошибаюсь, есть кулинарный талант. Далеко пойдёт.

– Я готовила сама, – настаивала я. – Эрик лишь помогал!

– Ну что ты, верю… конечно верю.

– Да пошёл ты! – развернулась я.

– Ну ты чего? – удивился парень.

– А того! Говоришь мне про какие-то свои чувства и тут же ведёшь себя, как хам! Я это твоё сердце видела! – вконец разозлилась я. – И не только я! Вся деревня высмеивала потом, что в меня влюбился сам Руслан Кикиморов. Ах, какая честь! Прости, не знала, что ты станешь первым парнем на деревне, а то бы вела себя иначе. Не углядела такой потенциал в своё время! Прошляпила своё будущее просто-таки!

– Ты что, ревнуешь меня? – удивился Истукан, жуя.

Моему поражению предела не было.

– Что? Я?! ТЕБЯ?!

От возмущения слова найти не удавалось. Но самовлюблённый болван этого даже не понял.

– Послушай, все эти девушки… Это так… развлечение и не более… я их не люблю, правда, – наивно оправдывался Руслан, считая, что в этом и кроется вся суть проблемы.

В глазах Кикиморова читалось недоумение.

О-о-о, как всё серьёзно… Он искренне не понимает, что я о нём не думаю вообще. Мало того, никогда даже не думала!

– Так, всё, с меня хватит, – заявила я и, развернувшись, зашагала прочь.

– Эй, а оладьи? – послышалось сзади. – Ты же их мне принесла.

– Обойдёшься! Проси свою толпу невест, чтобы приготовили.

Глава 8. Сердце Любви

Как можно быть таким самовлюблённым и при этом глупым? Ну как? Хотя… когда вокруг тебя толпами носятся те, кто хвалят на каждом шагу, не удивительно, что от самомнения вскоре начинает распирать эго.

Я сразу попыталась представить себя. Неужели я так же себя вела, когда говорила с Эриком в первый раз? Нет… Грубила, это стоит признать, но не была настолько помешана на себе. К счастью.

Стало жутко неприятно, как в зеркало на себя со стороны посмотрела. Всё, больше никаких разговоров о славе и о звёздности. Нужно следить за своим поведением и ни в коем случае не допустить себе стать такой, как Истукан.

Я разозлённая шла по прогалине в сторону дома… Но задумавшись, не заметила, как вскоре свернула и вышла на секретную опушку. Ноги сами привели меня на это место.

Огромный дуб, которому было несколько сотен лет, рос прямо посередине. Он был очень высоким и с необъятным крутым стволом, толстенные корни которого узлами уходили в землю.

Про это место мало кто знал. В лесу можно было запросто заблудиться, а выйдя на опушку так и подавно не найти потом выхода и бесконечно блуждать между деревьями.

Это было особое место. Моё. Я часто ходила сюда, когда была маленькой, особенно летом… Усаживалась в теньке и слушала шум листвы. Говорила с дубом и рассказывала ему всякие свои истории из жизни, события, которые происходили со мной. И мне казалось, что с каждым порывом ветра, когда шуршат листочки, дерево мне отвечает. Я даже назвала его Дедушка Дуб. А как же! Без уважения нельзя никак, он ведь был намного-намного старше меня.

Это был замечательный собеседник для меня, которому можно было всё рассказать и который бы никому не стал выдавать мои секреты. Тот, кому можно всецело довериться.

Я часто думала тогда о том, что было раньше. Наверняка про это место знали в давние времена… И мне представлялось, что тут могли встречаться влюблённые, тайком. Вечерами, под звёздами целоваться и радоваться тем недолгим минутам, которые им удавалось провести вместе.

Но помимо всего этого с деревом меня связывало ещё кое-что.

Я подошла к нему, положила тарелку с оладьями на зелёную траву и прикоснулась к стволу.

– Здравствуй, Дедушка Дуб, – поздоровалась я. – Мой старый хороший друг. Я так по тебе соскучилась. Часто вспоминала.

Я нежно провела рукой по его шершавой, грубой и тёплой коре. И хотя я понимала, что солнце согрело её своими лучами, мне хотелось верить, что это такой знак приветствия со мной.

Я медленно обошла дерево и моё сердце учащённо забилось. Там была тайна. Моя тайна.

Сердце Любви с надписью «Эрик и Кира». Не чета уродству Истукана, вырезанному наспех от большого ума.

Это было не просто сердце: довольно большого размера, полностью высеченное внутри, с оставленной корой только для букв, и с каёмкой в виде переплетённых роз.

Этот поступок действительно выражал мои чувства. Всю мою любовь, всю боль… Ведь я вырезала сердце долго, ежедневно, около месяца. И каждый раз, когда брала в руки нож, загодя заточенный после предыдущего раза, плакала.

Не только от того, что любила Эрика, но была ему не нужна… Не только от безысходности и непонимания, что делать дальше и как с этим жить. Хотя, по этой причине больше всего. Но и от того, что было физически больно. Мои ладони от постоянных усилий стирались в кровь, а из-за того, что я не останавливалась и упорно продолжала своё дело, они потели… и от этого становилось ещё больнее, когда в раны попадала соль. И никакие бинты не спасали. Но я не сдавалась – раз решила, значит, должна была довести начатое до конца.

Я понимала, что Эрик вряд ли найдёт это дерево и увидит эту надпись. А если увидит, что она могла изменить после того, как я уехала?

Но для меня это было важно. Сделать самое красивое, самое лучшее Сердце Любви, вложив в него всю свою душу. Высечь не только на дереве, но и в своём собственном сердце место для него, моего возлюбленного.

Настоящая любовь вечна. Я знала это… Что где-то далеко внутри теплятся эмоции и чувства к Эрику с тех самых времён, но стоит ли их теперь вытаскивать наружу? И к чему это приведёт?

Я знала про мучения, которые мне было очень тяжело вспоминать и мне совсем не хотелось повторять их вновь. Это было просто невыносимо. Снова переживать грусть и печаль? Нет… Успокоиться тогда было очень сложно и трудно, чтобы добровольно всё повторить сейчас, спустя годы.

Я пальцами провела по розам. Каждый листочек и шип были аккуратно вырезаны мной… а кровью с ладоней были окрашены лепестки.

Несмотря на то, что прошло много времени, кора потемнела но совсем чуть-чуть, а кровавые цветы по-прежнему контрастировали, хотя и едва заметно поблёкли с тех пор. Вот, что значит, сделать на совесть.

– Как бы я хотела вернуться туда, в то время, – произнесла я. – Набраться смелости, признаться.

Эмоции переполняли, дышать стало труднее и из глаз потекли слёзы. Порыв ветра заставил листву шуршать, будто бы Дедушка Дуб меня утешал.

Небо затянулось плотными тучами и воздух стал холодным, влажным и свежим. Вот-вот должен был начаться дождь.

Я так тогда открыто и не сказала Эрику, что люблю его. Да, намекала и постоянно находилась рядом с ним. Но порой нужно набраться смелости и сказать заветную фразу прямо, а не ходить вокруг да около.

Но я боялась. Был страх – а поймёт ли он? А как воспримет? А что будет потом?

Вопросы наваливались целой горой и, не решаясь всё испортить, я молчала, скрывая и подавляя всё в себе.

Иногда страх мешает нам сделать то, чего мы очень хотим. Словно цепями сковывает, не даёт свободно двигаться и мы проживаем жизнь ограниченно, в то время как могли бы раскрепощено радоваться всему окружающему. И даже когда нам даётся шанс, словно кто-то подталкивает сделать заветный шаг, мы всё равно стоим на своём, не решаемся ступить…

У меня тоже был такой шанс. Судьба мне его тоже дарила – когда я уже знала, что уезжаю из деревни, я могла во всём признаться Эрику. Что мне мешало привести его на эту самую опушку, показать дерево и рассказать о том, что меня мучило? Ведь я бы освободилась от своих страхов. Да, он мог бы меня отвергнуть, или нет. Но тогда это было бы неважно. Я бы всё равно его не разлюбила, и всё равно бы уехала. Только уже без груза на душе и ощущения, что вовремя не сделала то, что следовало. Это была возможность, которой я так и не воспользовалась по своей же глупости.

И теперь, когда я снова оказалась в своей деревне, стояла у того самого Сердца Любви, я была в смятении и в который раз задавала себе мучающий меня вопрос: стоит ли теперь копаться в прошлом и возобновлять всё то, что я так тщательно прятала в закоулках своей ранимой души?

Сверху послышался хруст ветки. Я сразу подняла голову и обомлела.

Я поняла, что там кто-то сидит, но вот увидеть, кто именно, для меня было полнейшей неожиданностью.

Я быстро отошла в сторону и вытерла слёзы. А с дерева на землю одним махом спрыгнул Эрик. Он был в той же чёрной спортивной майке и джинсах собранных складками внизу, но на поясе была завязана за рукава клетчатая рубашка, которая при прыжке взметнулась вверх, словно крылья.

– Да уж, – сказал он. – Необычный поворот событий.

Мне стало так неловко. Значит, он всё слышал, что я здесь говорила. Хотя что «всё»? И так всё ясно, раз на дереве вырезано сердце с нашими именами. Не доброжелатель же старался, в конце концов.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, не поворачиваясь и пытаясь как можно скорее успокоиться.

Эрик с ответом не спешил. Он медленно подошёл к стороне дерева, на котором было Сердце Любви.

– Даже не знаю, как и сказать, – произнёс он неуверенно. – С чего начать.

– Ну уж начни с чего-нибудь.

Мои чувства смешались. Я даже не могла разобраться, что происходило – я злилась? Или мне просто было стыдно, что я выглядела в этот момент полной дурой? Хотя, что я прицепилась к парню… Мог бродить-гулять и наткнуться на дерево, а потом и на надпись.

– Говорить, что я про это сердце знаю, наверное, не стоит, да? – спросил Эрик.

– Это я и так поняла уже, – ответила я.

– Но, видишь ли… Я про него знаю ещё с тех пор, когда ты его вырезала.

Ответ меня поразил. Я резко повернулась и вопросительно посмотрела на кучерявого. В голове роились сотни вопросов.

– Вот же, – мрачно сказал Эрик и стиснул зубы. Он провёл ладонью по шее сзади, не находя слов для объяснения. – Кира, я видел, как ты вырезала это сердце. Тогда, когда мы были детьми, ты приходила сюда с ножом долгое время каждый день.

– Ты что, следил за мной? – недоумевала я.

Час от часу не легче – открытие одно за другим.

С одной стороны всё это несколько упрощало мне жизнь – признаваться уже в чувствах не нужно, и так всё ясно. Но с другой прилично усложняло, потому что появлялись новые вопросы.

– Нет… То есть да, – не мог определиться парень. Сейчас от былой решительности Эрика не осталось и следа, он не находил себе места и пытался подобрать нужные слова. – В общем, я увидел тогда, что у тебя руки забинтованы и ладони в крови. И однажды проследил, куда именно ты ходишь. Так и узнал про это дерево и Сердце Любви. А потом ты уехала… Ну и я стал приходить на это место с тех пор очень часто. Здесь очень красиво. И спокойно.

Сверкнула молния, вдали грянул гром и поднявшийся сильный ветер взъерошил волосы Эрика. Я так и стояла и смотрела на него, после чего ответила:

– Да… это волшебное место. Поэтому я сюда и приходила.

Эрик провёл рукой по вырезанной надписи.

– Разные видел Сердца Любви. Но такое – впервые и, наверное, никогда больше не увижу. Очень изящно и… утончённо.

Капли дождя стали падать с неба на зелёную траву и листья дерева. Их с каждым мгновением становилось всё больше и тихий звук, похожий на шёпот, шумел всё сильнее.

Я выставила руку и в ладонь собралась вода. Бежать было поздно, оставалось только переждать, пока дождь не закончится.

Благо, Дедушка Дуб словно укрывал нас как огромный зонт, под которым было хоть и прохладно, но сухо.

Эрик подошёл ко мне и встал рядом.

– Ты нисколько не изменилась, – сказал он.

– Неправда, – не поверила я. – Я стала заносчивой, надменной и зазнавшейся. Возомнила, что я звезда. Не справилась со славой, упавшей на голову.

– Может быть. Но здесь, дома, ты такая же, как и раньше. Я же помню тебя. И не забывал никогда.

Мне стало как-то неудобно от этих слов. Что это значит? Что он тоже обо мне вспоминал? Но как именно? Как просто о подруге, или больше?

– Что ты имеешь в виду? – посмотрела я в серые глаза Эрика.

Он не стал отводить взгляд.

– Это сложно объяснить, – признался он. – Просто я видел это сердце. Потом ты уехала… и я стал приходить сюда. Смотреть на него и проводить тут много времени у дерева. Такие вещи не делают просто так, только когда хотят что-то сказать этим. Что-то важное и сокровенное. И ты сказала, вот только я понял это слишком поздно.

Тон парня был грустным, он словно оправдывался передо мной за всю свою невнимательность в те годы детства.

– Эрик, как же я могла тебя не узнать? – спрашивала по большей части себя я, но обращаясь к парню. – Мне до сих пор так стыдно.

– Всё нормально. Я же вырос, изменился.

– Да, очень, – подтвердила я.

Теперь уже было не важно, в моём он вкусе, или нет. Красивый, или не очень – воспоминания о хорошем затмевали всё, и его отношение ко мне имело теперь бо́льшую роль, чем какие-то несущественные детали вроде роста, цвета волос и оттенка глаз. Для меня он был самым лучшим.

Парень отошёл, поднял тарелку с оладьями и, взяв один, откусил.

Его руки и плечи были в свежих царапинах и кое-где разодраны корой.

– Очень вкусно, – сказал Эрик.

– Перестань издеваться, – бросила я обиженно. – Ты ведь их сам и готовил.

– Нет, я всего лишь помогал. И мы готовили вместе, а значит, часть заслуги по праву принадлежит тебе. Что Истукан сказал?

– Ему понравилось, но он не упустил возможности поиздеваться в лишний раз.

– Ну-у-у, – протянул Эрик, прожёвывая. – Кто бы сомневался. А ты что хотела? Это же Истукан. Бесчувственное неотёсанное бревно. Хотя нет, теперь уже отёсанное, но суть это не меняет всё равно.

Я засмеялась от этих слов, а дождь стал стихать.

– А ты сам когда-нибудь вырезал Сердце Любви? – поинтересовалась я.

– Нет, – покачал головой Эрик. – Не потому, что не любил или не хотел это сделать. Просто моё имя уже высечено тобой и так красиво, что я не решаюсь поместить его в ещё какое-нибудь сердце. Пусть будет лучше одно, зато самое красивое и неповторимое.

– Спасибо тебе, Эрик, – поблагодарила я и увидела, как из царапины на предплечье кучерявого сочилась кровь. – Ты порезался, рану нужно обязательно обработать.

– Да ну, пустяки, – замотал головой тот.

– Нет, мы придём и я всё сделаю. И не спорь.

– Ну ладно… Тогда нужно поторопиться. Дождь может ещё продолжиться, судя по тучам.

После этих слов, словно в подтверждение блеснула молния, и послышался отдалённый раскат грома.

Я согласно кивнула и мы вместе побежали по мокрой траве в сторону прогалины.