Текст книги "Деревенская принцесса"

Автор книги: Миран Шильке

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Я продолжала учиться готовить и уже многое умела. Раньше для меня и обычная яичница могла обернуться проблемой, теперь же сложные рецепты мне удавались с лёгкостью. Я весело управлялась с дрожжевым тестом, пекла пироги, ватрушки и плюшки… Научилась делать вареники и блины, переворачивая их во время жарки в воздухе.

Эрик всё так же дегустировал все мои блюда, а я всё ждала – где поступок, где знак, где хотя бы какой-то намёк?

Последнее время он постоянно проводил на мельнице, помогая деду. Приходил только утром и в обед, поесть и отнести еду с собой. Мы особо не разговаривали с ним, да и когда? О прогулках и подобном я уж вообще молчу.

Он иногда выводил на пастбища лошадей, но каждый раз, когда это происходило, я оказывалась занятой. Как нарочно.

Чтобы не скучать, я стала ходить к Дедушке Дубу, как в детстве усаживалась на толстый корень и мечтала, разглядывая облака и слушая звуки природы.

Дожди перестали идти, настали тёплые летние деньки, светлые и ясные.

Всё было хорошо, но я устала и чаще стала задумываться о том, что пора уезжать.

Одним вечером, выйдя из дома во двор, чтобы проведать Снежинку и Зорьку, к которым я теперь часто стала захаживать, чтобы погладить, я увидела у забора Истукана. Он стоял и словно ждал меня.

– Чего тебе? – грубо спросила я, даже не подходя к незваному гостю.

– Кира, я извиниться пришёл, – произнёс Кикиморов.

Я остановилась и посмотрела по сторонам.

Ну что такое? Опять какой-то подвох и будут проблемы, или действительно всё понимать стал?

– Я всё знаю, – сообщил Истукан. – Жанна тебя больше трогать не будет.

– Конечно, не будет, – хмыкнула я. – И не потому что ты попросил, а потому что я её конкретно предупредила.

Истукан стоял, переминаясь с ноги на ногу. Поднявшийся сильный ветер ничуть не шелохнул его зафиксированную лаком причёску. Волосы были словно из пластика.

– И меня тоже извини, – сказал он. – А то как-то нехорошо всё получилось этим летом.

Я про себя подумала, что не только этим, но интеллигентно промолчала.

– Ну всё уже, что есть, то есть, – остановила все разговоры я. Выслушивать извинения мне поднадоело, тем более Кикиморов их словно выдавливал из себя, так тяжело они ему давались.

– Пойдём со мной, погуляем?

– Что? – удивилась я такому нескромному предложению.

– Нет, ничего личного, просто походим по окрестностям, поговорим. Мы же с тобой так ни разу и не поговорили нормально, – упрашивал Истукан.

Мне было скучно, а Эрик находился на мельнице. Сегодня он задерживался дольше, чем обычно. Да и идти с Кикиморовым мне идея не нравилась. Но, поняв, что это, всё-таки лучше, чем ничего, сдалась.

– Ладно, – согласилась я с некоторой неохотой.

Истукан прям засиял от этих слов, показав свои белоснежные зубы в широкой улыбке.

Я зашла в дом, взяла свою ветровку, потому что стало уже прохладно и крикнула в кухню:

– Бабушка, я пойду погуляю, меня позвали.

– Надолго?

– Нет, с Эриком.

Сказав последнюю фразу, я замерла на месте. Стало так стыдно, что соврала. Но почему именно эти слова слетели с моих уст? Дать толкового объяснения я не могла своему поступку.

Я вышла из дома и направилась к Истукану. Это его последний шанс проявить себя нормальным человеком, а не деревенским дураком.

Мы вышли из деревни и направились вдоль подсолнечного поля.

Истукан начал мне рассказывать про свою жизнь в деревне с тех пор, как я уехала. Как ему поставили брекеты и выровняли зубы, как он решил следить за модой и выискивать необычную по местным меркам одежду. Про то, как девушки от него с ума сходили и вокруг поменялось отношение – он стал привлекательным, а люди перестали его всячески обзывать.

Жаль только, что во всей этой истории не было пункта о том, что однажды появились мозги.

Я шла, глядя в землю, пропускала мимо ушей эти рассказы и думала о своём.

Думала об Эрике.

Я уже не знала… Может, мне самой взять и в открытую признаться, что я его люблю? Он понимал намёки и я не раз ему их делала, но почему-то это ни к чему не приводило.

Я вспомнила первый день, когда его не узнала и строила из себя городскую звезду. Вспомнила про то, как он научил меня делать оладьи и потом оказался у Дедушки Дуба. Вспомнила и про прогулку на лошади и самый красивый закат, который был в тот день. А может быть даже и во всей жизни…

Если бы было можно, я бы не расставалась с Эриком вообще. Но одного моего желания было мало.

Ему не хватало самого главного – решительности. Но если её нет, появится ли она в будущем? Выступать главной в сложных ситуациях я могла, но всё-таки я девушка, а он парень и это его прерогатива.

Мы общались как друзья, при этом испытывая чувства друг к другу и так их напрямую не озвучивая. У меня хотя бы было преимущество – Сердце Любви, которое говорило обо всём. А что у Эрика?

Может быть, я вообще ему не нужна?

Размышляя обо всём, я даже забыла, что гуляю не одна.

– Подожди, – словно разбудил меня голос Истукана.

– Что такое? – не сразу поняла я.

– Закрой глаза.

– Зачем? – происходящее мне не нравилось совсем.

Была какая-то тревога и неприятное предчувствие – а вдруг это очередной подвох?

– Ну закрой, – настаивал Руслан.

Я покачала головой и всё-таки послушалась.

– И долго так стоять? – спросила я.

– Нет, просто стой.

Закрыв глаза, я продолжала думать про Эрика. Представила его глаза, взъерошенные ветром волосы, тело в царапинах. И даже на мгновение мне показалось, что в воздухе пронёсся такой уже знакомый запах солярки.

И тут я почувствовала прикосновения губ…

Но ведь рядом был не Эрик, а… Истукан!

Я с ужасом открыла глаза и оттолкнула Кикиморова от себя.

– Придурок! – заорала я. – Как знала, что ничем хорошим эта прогулка не закончится!

– Кира, ты чего? Я же люблю тебя, – развёл в стороны руки Истукан.

– Зато я тебя нет! Жила без тебя и дальше проживу. И никогда ты мне не нравился, ни в детстве, ни сейчас, ни даже в будущем. Никогда не понравишься! Запомни это!

– Ты несправедлива!

Я была невероятно зла. Это же надо было опуститься до такой низости, такой подлости.

– А мне плевать, – ответила я. – Ты меня обманом вызвал, чтобы осуществить свою больную мечту. Ты ненормальный! Ущербный!

Я развернулась и побежала домой.

В воздухе снова запахло соляркой… Или мне это уже казалось, я не могла разобрать.

Ну почему на его месте не мог быть Эрик? Почему он не пригласил меня однажды вечером и не поцеловал? После этого уже даже говорить не нужно было бы ничего. Всё было бы понятно.

Но на мои многочисленные вопросы не было ответов.

Я травила себя, травила свою душу… Я поняла, что ничего не изменилось и вряд ли изменится. История шла по кругу – как и в детстве, я была не нужна Эрику, хотя и находилась рядом. Как и тогда я давала ему понять, что он для меня самый лучший, а он всё так же не хотел на это обращать внимания.

Что ещё я могла сделать? Ничего.

Я решила просто расстаться с этой мыслью… Пора ставить в этой истории точку.

Вечер накрыл всю деревню. Я остановилась, перестала бежать и заплакала.

Дура! Так и надо. Если в первый раз не сделала для себя выводы, наступи на те же грабли второй раз, чтобы уяснить урок.

Недалеко от порога я вытерла слёзы, и, успокоившись, вошла в дом. На кухне горел свет… Я зашла в неё и увидела на столе в вазе огромный букет полевых цветов невиданной красоты. Бабушка сидела и мечтательно смотрела на него, подперев щёку рукой. Её вид был такой нежный, переполненный романтикой, что казалось – всё вокруг погрузилось в это состояние вместе с ней.

– Привет, – сказала я.

– Ой, внученька… А Эрик вот тебе букет принёс, не успела ты уйти. Разминулись с ним?

– Да, бабушка, – печально сказала я. – Похоже на то. Разминулись…

Посмотрев на прекрасные цветы, я испытала такую невыносимую тяжесть и печаль, что даже сердце заболело.

Это был самый красивый букет, который мне когда-либо преподносили.

Глава 18

Обида и оправдания

Ночью мне приснился сон, в котором я увидела события из детства. Проснувшись, я долго не могла прийти в себя, размышляя об увиденном.

Но потом, собравшись с мыслями и с духом, всё же спустилась вниз и застала на кухне Эрика, завтракающего запеканкой с вишнёвым вареньем. Бабушки не было.

– Доброе утро, – поздоровалась я, хотя уже предчувствовала, что никакого добра мне сегодня не светит.

Я взяла тарелку, села напротив брюнета и положила на неё кусок творожной запеканки.

– А бабушка где? – пыталась я развести парня на разговор.

– Кур кормит, – сухо ответил Эрик.

В углу кухни стоял букет, принесённый им вчера. Увидев его, мне сразу стало стыдно.

– Эрик, я вчера… – начала было я неуверенно, но так и не договорила.

– Я в курсе, – перебил парень тут же. – Я прихожу вчера с букетом собственноручно собранных цветов, спрашиваю, где Кира… А мне в ответ – да она же с тобой пошла. Разминулись? И, правда! Как же я мог забыть, Кира гуляет со мной. Только вот почему-то я увидел её на прогулке с Истуканом. Какая неожиданность! Спасибо, ты выставила меня полным идиотом.

С каждым словом Эрика мне становилось всё хуже.

И тут я поняла, что запах солярки, который я чувствовала, мне не мерещился, а был на самом деле. Значит, кучерявый и правда находился где-то поблизости в тот момент. Стало так неудобно. Неужели он видел и то, как Истукан меня целует? А вдруг подумал, что это я согласилась?

– Эрик, – обратилась я, хотя не знала, что ответить на его упрёки.

Но парень не смотрел на меня, уткнувшись в тарелку.

– А ещё говорила, что я дороже тебе, – сказал он с горечью в голосе.

– Да, дороже! – вскочила я со стула. – Ты думаешь, я просто так Сердце Любви вырезала? Из развлечения? Руки в кровь разодрала! Вдумайся в два слова – Сердце и Любви. И в них твоё и моё имя. И с тех пор, как я это сделала, не забывала тебя. А когда приехала, думала, что хоть что-то изменится, но тебе всё равно. Столько лет прошло, я думала, что ты поймёшь все, наконец. Осмелеешь! Но зря надеялась. Ты на меня не обращаешь внимания! Я для тебя никто!

От обиды слёзы по щекам покатились. Но от произнесённых слов, стало даже легче – камень с души упал.

– Это неправда, – тоже вскочил парень.

– Так почему ты молчишь? – не успокаивалась я. – Почему не дашь мне понять, что я ошибаюсь?

– Потому что мне сложно! – ударил по столу кулаком Эрик так, что посуда задребезжала. – Ты что думаешь, это так легко взять и свою душу раскрыть?

– Но ведь не кому попало, а мне! Мне! Ведь я этого наоборот жду…

Эрик замолчал, видимо что-то обдумывая. Он был зол и сильно сжал кулаки так, что вены на руках напряглись.

– А зачем ты тогда сказала, что пошла со мной, а на самом деле гуляла с Истуканом? – спустя некоторое время спросил парень.

– Потому что хотела с тобой пойти и сказала то, что в голове было, – объяснила я. – И ничего я с ним не гуляла. Думала ему последний шанс дать, чтобы показал себя с лучшей стороны. Зря только это сделала.

Эрик вышел из-за стола, скрестил руки на груди и стал ходить взад-вперёд. Он был рассержен и ноздри отчётливо шевелились, сужаясь и расширяясь. А по скулам было ясно, что он скрипит зубами.

– Мне нужно побыть одному, – сказал парень и ушёл из кухни во двор.

Я посмотрела ему вслед и расстроенная села обратно на лавку.

Чего теперь ожидать? Дошло, наконец, до Эрика, насколько он важен? Понял ли он, что я жду от него каких-то действий?

В коридоре появилась бабушка и я быстро вытерла рукой щёки, чтобы она ничего не заметила. Но было уже поздно.

– Внученька, что случилось? – обеспокоено спросила она. – Эрик такой горячий выбежал. Вы что, поссорились?

– Да, бабушка, да, – не удержалась и снова заплакала я. – Потому что я его люблю, а он этого не понимает. Я ему уже и так намекала, и так… Всё нипочём. Ты говорила, что ему время нужно, чтобы раскрыться, поступок какой-то сделать. А время идёт, и ничего не происходит. Ну что я, так и буду его вечно ждать, а в итоге останусь одна?

– Ох, Кирочка, – села бабушка рядом, поставила на стол корзину с яйцами и обняла меня. – Всему своё время нужно. Значит рано ещё. Значит, не созрел, не пришёл его час.

– Ну а когда придёт?

– Ну этого уж я не знаю, – призналась бабушка. – Цветок вот когда растёт… Ты же не можешь его подогнать, чтобы он на следующий день вырос и распустился. Проходит много дней и ночей, прежде чем всё случится. Так и здесь. Может, он ещё не готов раскрыться. Может, сомневается. Ты же девочка умная, ну что ты себя мучаешь? В делах сердечных не всё так просто, как может показаться. Иногда нужно терпение, выдержка.

– А если он так и не раскроется? – спросила я. – Что мне делать?

– Тогда только отпустить. Оставить в своём сердце всё самое светлое и хорошее о нём, и отпустить. Не нужно с собой горечь носить на душе, иначе она постоянно тебя отравлять будет. В сердце надо хранить только хорошее. Ты же дала ему понять, что любишь его?

– Ну конечно. Ещё тогда, когда Сердце Любви вырезала.

– Ну так тем более. Пусть подумает теперь. Решит для себя всё.

– Спасибо, бабушка, – успокоилась я. – Только не уверена я, что что-то изменится.

– Ничего, внученька, всё будет хорошо.

Я посмотрела в угол кухни, где стоял букет… Если бы я тогда осталась дома, всё могло бы быть по-другому. Возможно, и признался бы мне Эрик во всём и всё разрешилось самой собой. Но теперь причитать было поздно.

Такие красивые цветы и так много не мог собрать человек, для которого я была безразлична. Одна только эта мысль стала для меня светлым лучиком надежды на то, что всё ещё может закончиться хорошо. Хотя верилось с трудом.

Глава 19

Череда разоблачений

Эрик не возвращался.

Я как на иголках ждала его весь день, но он так и не появился. В обед он тоже не пришёл, хотя должен был… И тогда я вообще погрустнела.

Чтобы хоть как-то скоротать время, решила прогуляться.

Взяв в коридоре пустую корзину, я направилась по прогалине в сторону поля, чтобы собрать подсолнухи. Раньше я всегда так делала в детстве, и теперь мне захотелось это повторить.

Идя вдоль прогалины, я услышала голоса и, разобрав, кому они принадлежат, притаилась среди деревьев, не шевелясь.

Это были Истукан и Жанна. Она показывала что-то Кикиморову, а тот прислонил к дереву свой велосипед и разглядывал предложенную вещь. Что это было конкретно, мне понять не удавалось – мешала листва. Но убирать её я не осмеливалась – ещё зашуршит, хрустнет что-то… Потом и проблем не оберёшься, оскорблений уж точно.

– Нравится? – спросила девица.

В волосах у неё теперь вместо заколки в виде подсолнуха красовалась другая… с маком. Да уж, фантазии не занимать! Одно лучше другого.

– Конечно, нравится, – довольно ответил Истукан и повязал на шею шарф.

Это был тот самый шарф из лёгкой ткани, вручную расшитый, из ателье Тимофеевны. Он был очень красивый, с этим даже и спорить не приходилось – мягкий и воздушный с изображением старинных автомобилей.

– Сама вышивала, старалась, – нагло врала Жанна.

Я так и рот раскрыла от этих слов… Так значит, грош цена всем талантам деревенских прелестниц? А, может быть, и все их сладкие презенты тоже дело рук профессиональных пекарей или умелиц-бабушек? И корзины?

– Ну что ты молчишь? – надула показательно губы девица, выпрашивая комплименты. – Я так старалась, а ты.

– Мне всё очень нравится, – заискивал Истукан, грубо схватил свою поклонницу и впился ей в губы.

Меня чуть не стошнило. Это же надо было оказаться свидетельницей такой пошлой сцены.

Девушка замахала руками и забила по плечу Истукана.

– Прекрати, – сказала она вырвавшись. – Целуешь, кого попало… и меня тоже? А я не такая, как все, я особенная.

Кикиморов был явно расстроен прервавшимся поцелуем.

– Ты о чём вообще? – спросил он.

– А о том! – скрестила руки Жанна и отвернулась в мою сторону.

Я шмыгнула за дерево… Ещё не хватало, чтобы меня сейчас застукали.

– Я всё видела, – продолжила девица. – Вчера целовал эту Киру Брик у поля.

Я головой покачала… Эрик видел, Жанна видела – там что, в зарослях полдеревни собралось? Вот уж никаких скрытых камер не надо, и так все всё увидят и распустят слухи по ближайшим окрестностям.

– Ну что ты, – залепетал Истукан. – Кира Брик это так… Ничего серьёзного. Тоже мне звезда. Возомнила себя великой актрисой и пытается ещё как-то выпендриться с претензией на талант.

– Правда? – обрадовалась Жанна россказням.

– Ну конечно правда. Ты для меня лучше всех. Лучше десятка Кир Брик. И красавица, и умница…

Я выглянула из-за дерева.

Жанна кокетливо отводила глаза и больше сопротивляться не стала, когда Кикиморов вновь стал её целовать.

– Ну ладно, пойдём уже, – через долгое время послышался голос девицы. – А то девочки пойдут меня искать, или кто-то наткнётся случайно. И так про меня слухи ходят, что я доступная.

– Злые языки, всё сплетни! – заявил Истукан театрально. – Ты только моя.

Кикиморов зарычал, ущипнул Жанну, та игриво засмеялась и они о чём-то болтая, направились в сторону деревни.

Я шла вдоль поля с собранными в корзину подсолнухами. Всегда их любила… Вот только теперь они у меня ассоциировались с дурацкой заколкой Жанны и былого восхищения я уже особенно не испытывала.

Бродя по неровной дороге, я услышала сзади шум велосипеда. Поворачиваться не хотелось совершенно, потому что порыв ветра донёс до меня приторный аромат знакомого парфюма.

– Что, гуляешь? – раздался писклявый голос Истукана, который с правой стороны подъехал ко мне и стал плестись, медленно двигая педалями.

– Пошёл вон, – грубо ответила я. – От тебя вечно одни проблемы. Стоит появиться, как тут же ссора или скандал.

– Ну конечно. Уж кто бы мне говорил – столько скандалов, сколько у тебя было, со мной ни в какое сравнение не идут. Я журналы читаю, в курсе всех событий.

Я ускорила шаг, но Кикиморов стал ехать быстрее.

– Что ты прицепился? – злилась я. – Двуличный гад.

– Негоже девушке такие слова говорить. Они тебе не идут.

– Хорошо. Тогда у тебя очень красивый шарфик. Мне он очень нравится.

– Спасибо, – заулыбался Истукан.

– Тимофеевна так старалась, получилось хорошо.

Руслан на месте остановился, а у меня был праздник на душе – хоть как-то его задела.

– Что, не ожидал услышать такую новость? – спросила я, ухмыляясь. – Да-да, именно из ателье Тимофеевны этот шарфик. И твоя милая и доступная Жанна к этому ни капли труда не приложила. Подозреваю, что она вообще бездарность.

– Ты говори, да не заговаривайся, – серьёзно произнёс парень. – Даже если и не она, Жанна это для меня сделала. Не то, что ты. Парень за ней увивается, а она нос морщит.

– Да хоть до конца дней увивайся, мне параллельно, – развернулась и пошла я. – И угрозы при себе оставь, пуганная уже.

Истукан за мной помчался.

– Ты что это о себе возомнила? – крикнул он вслед. – Думаешь, я не в курсе? Я всё слышал, что рейтинги сериала упали и что тебя вообще никуда теперь не берут и сериал, скорее всего, закроют.

Я застыла на месте. Об этом я говорила только бабушке и Эрику. Но если в первом случае подслушать разговор никто не мог, то во втором мы были у реки.

Значит…

– Что ты сказал? – развернулась я и подошла к Истукану.

Судя по тому, как он изменился в лице и его храбрость моментально улетучилась, я поняла, что выгляжу довольно грозно.

– А что такого? – спросил Руслан трусливо. – Ты это сама говорила.

– Да, но не тебе. Ты что, подслушивал?

– Нет, я просто был рядом, и ты говорила громко.

– Ты просто подлец! – разозлилась я. – Может, ты и утопление подстроил?

Выпалив последние слова совершенно случайно, я поняла их глубокий смысл только когда произнесла.

– Может, – ухмыльнулся Истукан издевательски. – И что теперь? Правда, всё пошло немного не так. Но, как видишь, у меня тоже есть актёрские способности.

И тут я не выдержала и со всей силы, на которую только была способна, скопив всю злость, дала пощёчину Истукану.

Удар был такой, что хлюпик упал вместе с велосипедом на землю, а на щеке проявился след ещё сильнее, чем от удара Эрика в ту самую ночь.

– Придурок, – заорала я. – Из-за тебя он мог погибнуть!

Истукан выплюнул кровь на землю.

– Ты психически неуравновешенная, – крикнул он, схватившись за щёку. – Меня девушки никогда не били!

– Рада, что стала первой! Надо же было с чего-то начать! Просто-таки повезло – буду девушкой, которая тебе отказала и двинула. Расскажешь внукам!

– Зато я красивый, – злобно проорал Истукан. – По мне все сохнут, могу любую девушку позвать. А ты вали к своему Конюху.

Я резко подошла и замахнулась корзиной на Кикиморова, но он так сжался, закрыв голову рукой, что я решила – не стоит. Природа и так уже мозгами обидела, а я так вообще остатки выбью.

– Не любую! – заявила я. – Может в этой деревне ты и номер один. Но только здесь! С такой мерзкой душой твоя красота скоро померкнет, а других достоинств у тебя нет. Вот тогда посмотрю на тебя и на то, как ты выкручиваться будешь. А Эрику ты и в подмётки не годишься, мизинца его не стоишь. Сопливый слизняк ты и Истукан. Ты был им, есть и до конца своих дней будешь Русланом-Истуканом, деревенским дураком. И можешь делать что хочешь, только от своего прошлого тебе никогда не уйти! Да ты особо и не стараешься.

Посмотрев в последний раз на это жалкое зрелище – валяющийся велосипед, а рядом с ним перепуганный Кикиморов, я брезгливо фыркнула и пошла прочь.

Теперь я уже точно для себя всё решила – пора уезжать. Нечего ранить душу и дальше…

Я шла по тропе и смотрела на ярко-голубое предзакатное небо. Этим летом я видела его в последний раз, в городе такого удовольствия больше не будет. Как и звука сверчков, вечно летающих бабочек и красивой природы повсюду.

Было грустно, но я сдерживалась, чтобы не заплакать. Хватит слёз с меня этим летом…

Переступив порог дома, я сразу же задала волнующий меня вопрос бабушке:

– Ну что, Эрик приходил?

Та мне ничего не ответив, лишь отрицательно покачала головой.

Я поставила корзину с подсолнухами и решительно заявила:

– Всё, бабуль, я больше так не могу. Я уезжаю…

Глава 20

Возвращение домой

Вечерело.

Я стояла на станции одна. Никто кроме меня не собирался уезжать из деревни.

Старый вокзал поскрипывал под порывами сильного ветра и был единственным, кроме сверчков, что нарушало тишину.

Бабушка не хотела меня отпускать. Просила, чтобы я осталась ещё ненадолго, упрашивала… Но и понимала, что я себе только больнее буду делать с каждым днём, ведь перед глазами то и дело будет Эрик.

Я попросила передать ему, что всё вспомнила, буду скучать и не забуду его никогда. Это было самым главным, что я могла бы сказать ему в сложившейся ситуации.

Солнце грело своими лучами, показался месяц.

Электричка должна была прийти с минуты на минуту, и я то и дело смотрела вдаль, нет ли её. Ходила вперёд и обратно вдоль перрона.

Казалось, что я будто вчера приехала в деревню, но, прокручивая в своей голове случившиеся события, я поняла, что всё совсем не так.

– Кира, – послышался громогласный крик сзади.

Я резко обернулась – на Снежинке ко мне мчался Эрик в расстегнутой клетчатой рубашке, развивающейся на ветру и с мокрым от пота торсом.

У меня всё внутри сжалось, когда я его увидела.

Брюнет остановил лошадь, быстро с неё слез и подбежал ко мне. В это же время рельсы характерно задребезжали – вдали показался приближающийся состав.

– Кира, – запыхавшись, произнёс парень. – Хорошо, что успел. Не уезжай, Кира, слышишь?

Я не знала, что и ответить.

– Я уже решила для себя всё, – произнесла я, опустив голову. – Я уезжаю, ловить мне здесь больше нечего.

– Нет! Ты мне нужна.

Мне тут же жарко стало от этих слов.

– Что? – посмотрела в глаза парню я.

– Ты всё слышала, ты мне нужна. Бабушка мне рассказала, что ты всё вспомнила…

– Да. Это ты меня спас тогда в детстве, ты вытащил меня из реки. Но почему ты не признался?

– Мне было неловко, – оправдывался парень. – Не такой уж я и герой. Но ты мне нужна. Я… Я люблю тебя, понимаешь?

У меня будто сердце замерло. Электричка приближалась, стук колёс становился всё громче.

– Почему ты мне раньше не сказал? – заплакала я.

Но тут увидела, что парень тоже прослезился и еле сдерживается.

– Потому что я не знал, к чему всё это приведёт, – дрожащим голосом объяснил парень и тяжело вздохнул. – Ты уехала тогда, а я остался один, с болью в сердце. И теперь, когда ты вернулась, я боялся раскрыться. Зачем тебе я, когда у тебя полно поклонников? Ты бы просто уехала, а я бы опять остался один с воспоминаниями. Я не хотел возобновлять свои чувства. Я может и сильный, но не железный.

Тут мне стало так стыдно… Как же я не подумала, что Эрик может испытывать точно такие же сомнения как и я, и бояться, что всё это ничем в итоге не закончится.

Парень засунул в карман джинсов ладонь и достал небывалой красоты деревянную резную шкатулку, которую протянул мне.

Тем временем электричка подъехав, останавливалась на станции.

– Это тебе, открой, – перекрикивая шум, попросил парень.

Я осторожно взяла шкатулку. Она была невероятно красивой, с вырезанными цветами, каких я никогда раньше не встречала.

Откинув крышку, я увидела внутри цветок. Как раз такой же, какие были в оформлении.

– Ты сам сделал эту шкатулку? – задала вопрос я, но уже понимая, какой получу ответ.

– Да, – признался Эрик.

– А что это за цветок?

Я держала его в руках – ярко красный, с большими лепестками, похожими на сердце.

– Это я вывел, – рассказал кучерявый. – Я же хочу быть флористом. И я попытался скрестить несколько видов, получился совершенно новый. Я назову его Кира.

Я бросилась на шею Эрику. Запах солярки ударил в нос. И как он мне мог не понравиться в первый раз?

Такой подарок, столько сил и труда я сжимала рукой. У меня никогда не было ничего подобного и вряд ли будет. Шикарная шкатулка, и ещё более шикарный цветок, которого ни у кого нет.

Электричка остановилась, двери с грохотом открылись.

– Не уезжай, – попросил Эрик.

– Нет, – отпустила я его. – Я должна. Нужно искать новые роли, новые проекты. Сидя в деревне, я ничего не добьюсь.

Парень стоял и смотрел на меня. Я провела рукой по его виску и щетине.

– Никто мне не нужен, – призналась я. – И любила я всегда одного тебя. Люблю и буду любить. Так стыдно, что даже не запомнила своего спасителя, ведь я бы утонула, если бы не ты.

– Я не мог поступить иначе, – уверил меня парень.

– Я буду приезжать теперь часто. Прости, что мы ссорились…

– Нет, всё в порядке. Ты меня тоже прости.

– Прости, что не поверила тебе на реке. Оказалось, что Истукан и, правда, не тонул, – продолжала я.

– Кто бы сомневался, – кивнул головой Эрик.

Ему-то было виднее, кто тонет по-настоящему, а кто лишь претворяется. Именно поэтому он тогда так сильно разозлился. Знал, что это подвох с самого начала.

Снежинка вдали громко фыркнула и посмотрела на нас.

Я поняла, что мне пора заходить в электричку, иначе она уедет без меня. Но отпустить просто так Эрика, я не могла. И подойдя, поцеловала парня.

Осуществила свою давнюю мечту, выпустила наружу все свои чувства и делала это искренне, ничуть не сожалея.

Кучерявый был явно не готов к такому повороту, но сопротивляться не стал.

– Мы должны быть вместе, – на прощание сказала я. – И если ты меня дождёшься, всё будет хорошо. Всё случится.

– Дождусь, – пообещал Эрик.

Я поднялась по лестнице, парень подал мне чемодан и двери тут же закрылись. Я только оглянуться успела, и электричка двинулась.

Быстро забежав в вагон, я встала у окна, и смотрела вслед удаляющемуся Эрику, держа в руках шкатулку. Он стоял и грустно провожал меня взглядом, засунув ладони в карманы.

Вагон был почти пуст. Я села на сиденье и сжала шкатулку.

Теперь я была спокойна. Теперь меня перестали мучить все прежние страхи. Боли в сердце от безответных чувств отныне больше не было.

Я рассматривала вырезанные узоры и понимала, что держу в руках не просто шкатулку и не просто цветок в ней. Это был настоящий поступок, который был намного значительнее, чем слова. Ведь Эрик делал это всё для меня, и думая обо мне.

Как и поступок, что он меня спас и благородно про это молчал. И букет цветов ведь тоже поступок.

Я поняла, что всё, наконец, утряслось. Всё так, как и должно было быть.

Эрик сказал мне то, что я так долго ждала и хотела услышать. В жизни нужно не упускать возможности и вовремя сказать и сделать самое главное, потому что потом такой случай может больше и не выпасть.

А иногда нам нужно встать на место другого человека и попытаться понять, почему он поступает именно так. В случае с Эриком он, так же как и я, боялся вытаскивать свои чувства наружу, боялся опять позволить себе любить. Потому что знал, что я скоро снова уеду и не буду с ним. Он не был уверен, что действительно нужен мне.

Ведь если человек силён физически, он не всегда силён духом.

Что же касается Истукана… То на его место я вставать не желала ни в коей мере. Да, понятно, что когда он вырос и превратился в привлекательного юношу, он попытался восполнить те годы издевательств, которые пережил. Но вместо того, чтобы извлечь для себя уроки, и всё понять, стал надменным и самовлюблённым. Он был прежним Истуканом, изменилась лишь оболочка. Но душа так и осталась нетронутой.

Небо за окнами темнело, в вагонах включился свет.

Я стала думать – а не слишком ли быстро мы попрощались с Эриком? А может быть, стоило остаться?

Но, что сделано, то сделано… Да и сказали мы друг другу самое главное, не распыляясь на красноречие.

Ведь главное – это наши поступки, а не слова. Говорить можно что угодно, а делать совершенно иные вещи.

Истукан постоянно твердил, что любит меня. Были ли его чувства искренними? Конечно же, нет. Он наверняка хотел повстречаться со мной лишь для того, чтобы потом всем рассказывать, как сама Кира Брик ему покорилась. Подстроил своё утопление, надеясь, что вызовет жалость и, наверняка обрадовался, когда мы остались одни у реки. Правда не рассчитал то, что я люблю Эрика и его план не сработал. А обман с поцелуем наверняка считал своей небольшой победой – всё-таки на каплю, пусть и искусственно, он добился своей цели.

Истукан был лгун и лицемер, как и Жанна. Они были отличной парочкой и стоили друг друга.

Пытаясь больше ни о чём не думать, я посмотрела в окно.

Быстро мелькали столбы с проводами и деревья, а у меня перед глазами был Эрик.

Теперь всё было хорошо. Мы оба знали, что нужны друг другу.

Продолжая мечтать, я и не заметила, как медленно уснула.

* * *

Моё возвращение домой было для родителей полной неожиданностью. А для меня сюрпризом стала новость, что сериал не закрывают. Сценаристы придумали совершенно новое направление сюжета и я оставалась как и раньше в главной роли. Мыльная опера возвращалась на экраны спустя сезон отсутствия и слухов.

Узнав про это, я чуть не расплакалась, настолько меня всё это тронуло.

Зайдя к себе в комнату, я первым делом открыла Интернет, которого мне так не хватало в деревне. И каково было моё удивление, когда я увидела на новостных порталах свежие статьи про то, что Кира Брик в детстве была влюблена в Руслана Кикиморова. Вырезала на дереве сердце с их именами и даже подарила свой первый поцелуй. Материалы были подкреплены фото, где Истукан стоял на фоне собственноручно вырезанного уродства и улыбался.