Текст книги "Стихи"

Автор книги: Мира Горбулева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Отчего же тогда проношу

как стекло твое имя? Спасаюсь?

Словно ногтем веду по ножу -

снова губ твоих горьких касаюсь. 1972

БАБЬЕ ЛЕТО

Деревья в пояс кланялись,

и золото кудрей

купала осень ранняя

в тепле прозрачных дней.

Еще не позабытое

ворвалось лето в лес,

с объятьями раскрытыми

синеющих небес.

Качался в удивлении,

лаская, небосвод

в багрянцевом пленении

осенний хоровод. 1972

ПРИВЫЧКА-ОТМЫЧКА ДУШИ !

Привычка – отмычка души!

Спаси убоявшихся холода.

Входи! На подмогу спеши

с парадного, с черного входа.

Покоя покорная тень,

смирения, робости, страха,

богиня инертности тел,

сестра двоюродная праха.

Входи, здесь заждались давно,

хозяйкой входи, а не гостьей.

Здесь сытно, уютно, тепло,

здесь все безусловно, как в ГОСТах.

Привычка! Не твой ли замес

повинен в бездарном мгновении,

когда зарожденье чудес

кончается обыкновением. 1972

ШУКШИН

Алеют твои калины,

белеют твои березы,

бьют голубые ливни

не по тебе ли слезы?

Волнуются в поле травы,

шумят у реки камыши,

весть прилетела с ветрами,

будто ушел Шукшин.

Ушел в алмазные россыпи

ранних утренних рос,

ушел в изумрудные озими

и в ярость весенних гроз.

Ушел... так уходит солнце,

и тусклый ложится туман,

и тени чернявые сонмом

конца предвещают обман.

Но можно ль в конец поверить?

В зените еще полет,

возможно ль огонь уверить,

что властен над пламенем лед?

И кадры сменяются кадрами,

и жизнь происходит вновь,

с экрана – лавиной из кратера

страдания, боль, любовь!

И вновь пламенеют калины,

ты шепчешь признанья березе...

Звенят золотые былины

шукшинской поэзии в прозе. 1972

Теперь доспеет ли, вдыхая,

Тепло травы, земли, небес.

Или морщинясь, увядая,

ничьим покатит в жизни лет.

ОЛЮШКА

Ах, Олюшка! Всевышний щедрым был,

и восхвалений нудная работа

нужна ли, чтоб сказать,

что страсти нежный пыл

и красота даны тебе от бога?

И нужно ль повторять,

что заводь глаз твоих,

обманчивым спокойствием пленяя,

вдруг всколыхнется, и в единый миг

в них вспыхивает голубое пламя.

Известно это всем, тебе и мне,

но жаль, что ты судьбе во всем покорна,

и разум твой благоговейно нем

перед ее многоголосым хором.

Но ты иною не умеешь быть.

Такой, как есть, тебя благословляю,

твою науку и любить, и жить

я понимаю и не осуждаю.

Но помни друг, спаси и сохрани

своей души серебряные звуки,

чтобы слетали голубые сны

наградою за будни, быт и скуку. 1972

БЫЛ ЭТОТ ДОМ И ЩЕДР, И НЕ СПЕСИВ

Был этот дом и щедр, и не спесив,

в нем, как объятья, раскрывались двери,

и с нежностью друг друга возлюбив,

в нем обитали люди, птицы, звери.

Бывает в бескорыстии самом

вдруг трещиной намеченная корысть.

Бесплодно согревать таким теплом -

оно как льдина источает холод.

А этот дом – большой приют тепла,

в нем не напрасно прописалось лето,

в нем хрупкая безжизненность стекла -

граница жизни с жизнью, цвета с цветом.

Здесь кактусы – пришельцы из пустынь,

посланы той, не близлежащей флоры,

оконную переосмыслив стынь,

кокетничают с бледным снежным фоном.

Здесь чиж и кенарь – баловни лесов,

полощут звуки хором и дуэтом,

но клетке этой не знаком засов

и, кажется, птенцам мила неволя эта.

Здесь пес, хоть не породист, но добряк

и нас встречал урчаньем, а не рыком,

здесь на стене приковывает взгляд

аквариум с вихрастой стаей рыбок,

здесь люди не цари, не главари,

а добрые гиганты этой свиты,

здесь все друг другу истинно свои,

самой природы самородный слиток.

Хоть вездесущий каждодневный быт

здесь, не стесняясь, обнажал приметы,

мне думалось – какая радость быть

хоть раз вошедшим в дом прекрасный этот. 1972

ЗЕЛЕНОЙ ГУСЕНИЦЕЙ ПОЕЗД

Зеленой гусеницей поезд,

Вплетаясь в ветви колеи,

Вразгоне набирая скорость,

Блеснув глазком, исчез вдали.

И я исчезла, уносима

Под стук колес и буферов.

У жизни мало я просила,

Познав реальность грез и снов.

Мельканье милого пейзажа -

Стоги, холмы, деревни, лес.

С столетним жизни буду стажем,

Россию петь не надоест.

Ее равнины удалые,

Ее раздолье и простор,

И нивы вечно молодые,

И волн речных переговор.

Рассветы с мглистою,

росистой,

И полдень жаркого жнивья,

С закатом – крик стадов басистый,

И ночь, которой спит земля.

До боли дорог мне и мил

Родной природы светлый лик,

Пусть то воспето раньше было,

Восторг опять слагает стих. 1972

ОНА ИГРАЕТ УТРА ЦВЕТОМ..

Она играет утра цветом,

Весною светит голубой,

Бодрится солнца ярким светом,

Конца пугает темнотой.

С желаньем прочно согласует

Свою безудержную власть -

Как вспышкой света миг дарует,

Лучом сверкнет, чтоб в темнь упасть.

О дар природы сокровенный,

Природы вечной и живой,

Прекрасен ты несовершенный,

О жизни миг – сейчас ты мой!

Продлись минутой вдохновенья,

Все то, что дарит мне земля,

Тот миг рождается в мученьях,

Но не любить его нельзя.

О жизнь – прекрасная загадка,

И не хочу я разгадать

Долга ты будешь или кратка,

Тебе отдать хочу все, взять!

Восторг влюбленный не скрывая,

Чтоб удивляться не устать,

Я книгу жизни раскрываю

Не пролистать, а прочитать. 1972

ЛУЖАЙКА

По голубой канве небес

Узор рисует летний лес.

Лежу, закинув, я лицо

В лужайки пестрое кольцо.

На все лады лесной народ

Напев о радости просвищет.

И пел бы, верно, круглый год.

Да только осень лето ищет.

Травы зеленая копна

Звенит, жужжит, стрекочет песни,

А вдалеке уже видна

Гряда, грозы идущей вестник. 1972

ЧТОБЫ ПИСАТЬ НУЖНО ЛЬ УМЕНЬЕ?

Чтобы писать нужно ль уменье?

Теперь сумею ли писать?

Терзают мысли, но сомненья

мешают людям рассказать.

Нужны ль мои переживанья,

моя тоска и мой восторг?

Души не праздной излиянья,

Поэзии взахлеб глоток?

Во мне большая сила духа,

Сонм мыслей, жажда бытия,

И фальшь ловлю я тонким слухом,

и к сини неба, легче пуха,

хочу взлететь порою я.

И восхищенье вместе с лаской

хочу я людям подарить,

пусть день мне явится присказкой,

реальность взглянет пусть с опаской,

и все ж я знаю – стоит жить! 1972

ВИНО НЕ НУЖНО МНЕ...

Вино не нужно мне.

В висках и так стучит,

Мутнеет взор, слезой дыханье

сводит,

И слышу, сердце гулкое не спит,

И мысль с душою разговор заводят.

Зима и осень, лето и весна,

Любовь и радость, ненависть и горе,

И только не вино тому вина,

Что думаю о них, с собою спорю:

Меня пьянит черемуха в саду,

И песенка свирели неумелой.

Я радость, боль и веру подношу

В хмельном вине своих стихов незрелых. 1972

МНЕ ВЕТЕР ПЕЛ, ЧТО ЛЕТО ПОЗАДИ

Мне ветер пел, что лето позади,

Волна озерная прощально проплескалась,

Я не сказала лету: "Погори,

ужели дней твоих мне не осталось?"

Я знала – грозди красные рябин

И желтый лист прозрачный и поникший,

Как обещание зимы седин,

Что побелеет осень с ней смирившись.

Но вечно не процарствует зима,

Растопит солнца луч холодную гордыню,

Опять в цветах затеплится весна,

И стужа тяжким поминаньем минет. 1972

БЕЛО– РОЗОВАЯ ЛАМПА

Бело-розовая лампа,

Розово-пастельный свет.

Ночи звуков льется гамма,

Сном забудешь сотню бед.

Бело-розово погаснет,

И вползет черняво тьма.

Очертания неясны,

Вьется змейкой рам тесьма.

Тихо тикает будильник,

Друг бессонной тишины.

В кухне щелкнет холодильник,

Сну промолвишь что-то ты.

И устало закрываю

Я усталые глаза,

День ушедший вспоминаю,

И под веком жжет слеза. 1972

ЗАЧЕМ Я С ГРУСТЬЮ ЖАЖДАЛА РАЗЛУКИ...

Зачем я с грустью жаждала разлуки,

Зачем, томясь и мучая себя,

Я избегала, чтоб в объятьях руки

Сплелись в признанье – мой ты, я твоя.

Зачем смотрела с явной неприязнью

И говорила колкие слова?

Нет, не было той мелочной боязни,

Что липким словом поплывет молва.

Я просто знаю праздностью, обманом

Не принудишь себя в беспамятстве

забыть,

Что с легкостью, присущею волану,

Мне не любить, любви не изменить.

ПЕЧАЛЬ

Не шурши летучей мышью

надо мной печаль-старушка -

у меня другие мысли,

я тебя не стану слушать.

Радость звоном не вчера ли

обещала удивленье,

и опять вдруг вечерами

мне печаль готовить пенье.

Или пусть они столкнуться,

сядут рядом на ступеньке

и тихонько прикоснутся:

тенью, светом, плачем, пеньем,

в трауре старушкой-думкой,

что печалию одета,

или девочкой-резвушкой,

или белою Одеттой.

Вас ласкать и с вами плакать,

ей же богу, мне блаженство,

хоть ласкутных мыслей лапоть

так далек от совершенства. 1972

НЕ ЖАЛЕЙТЕ СЕБЯ, НЕ ЛАСКАЙТЕ

Не жалейте себя, не ласкайте,

беспощадными будьте к себе,

и тогда вам откроются тайны

о судьбе, о любви, о весне.

И не бойтесь корявой дуры,

той, что ждет, чтоб закрыть глаза -

будешь смелой, бесстрашной натурой,

или слабости брызнет слеза,

ей равны все без знаков различья.

Так живите враспашку душой.

И не ради простого приличья,

не петляйте в бесчестья кривой.

Разумейте простую истину -

что считая минуты и дни,

мы порой забываем про искренность

и рискуем остаться одни.

Может в жизни случиться горе

и у нас, и у наших друзей.

В те минуты с собою, не споря,

распахни пострадавшему дверь. 1972

ЛОЖИТСЯ ЧЕТКИХ СТРОЧЕК СТРОЙ...

Ложится четких строчек строй -

кирпичек к кирпичу,

бывает в зданье-стих порой

вселяем мы мечту,

чтоб уложилась в ритм она,

словами облеклась,

а у меня она одна,

и алый парус ей весна

из облаков дала.

Плеснула маем сини цвет,

надежд мне кинула букет.

Рассыпались в пути цветы,

оставив тонкий лепесток

из пышного венца мечта,

ну что ж мне в радость и листок. 1972

ЕЩЕ НЕДАВНО, ПОМНИШЬ НОЧЬ РОЖДАЛА...

Еще недавно, помнишь, ночь рождала

в рассветной дымке предвесенний день,

и вот опять по окнам побежала

прозрачным набрызгом живая акварель.

Осенний день занялся неуютно,

закутался в сырую дымку сна,

и путниками в хладном бесприютьи

ушли в небытие и лето, и весна.

Откапала веселая капель,

отзеленело праздничное лето,

но знаю, что еще не все пропето,

что вновь воспрянет солнцем летний день.

Как мудрость я преемственность бытья

чту в уходящих веснах, летах, зимах,

и без тоски услышу как кричат,

полетом украшая быстрокрылым

увядший свод,

как для тепла грешат,

ведомые наследственным порывом,

к чужому лету стаи птиц спешат. 1972

ДОРОГА ДОЛГАЯ МОЯ

Дорога долгая моя

навей, навей мечту и грезы,

неси в далекие края,

где буден нет и жизни прозы.

В волшебный мир я улечу,

простите и не обессудьте,

и если вдруг я замолчу,

то вы свидетелями будьте,

как я стремилась в синеву.

Но возвратиться не желаю,

здесь дышит все весной, весной,

и здесь пчелой я добываю

своих стихов нектар земной. 1972

ЖИЗНЬ ВЕТРОМ СТРАСТИ МЫСЛИ РАЗБРОСАЛА

Жизнь ветром страсти мысли разбросала,

но жив в душе отца святой завет,

я верила в него и сердцем знала -

каркасом станет боль прожитых лет.

О, сколько я с собой проговорила,

о, сколько я поведала себе!

И в том теперь свою черпаю силу

не покоряться дурочке-судьбе.

Она меня хотела обездолить,

и душу в душный спрятала чулан,

чтоб круговертью буден обезволить,

забросить, смять, я ж поняла обман -

навстречу зорям распахнула окна,

навстречу ветру распахнула дом,

тоска была лишь серой пылью плотной,

и смыта очищающим дождем. 1972

ТЫ СУТЬ ПОСТИГ И ВОСКРЕСИЛ

Ты суть постиг и воскресил

свою мечту волшебным словом,

и то, чем жил, и то, кем был

и грезишь о сонете новом.

Но отчего же ты, поняв,

земную грусть, земную радость,

печали трепет не уняв,

веселия не славишь сладость.

В восторге грусть, слеза в строках,

во всем скорбящее раздумье,

печали голуби в руках

сияют бледным полнолуньем.

Твоя извечная тоска

в твоем извечном пониманье -

хоть ты поэт, но коротка

жизнь в этом куцем мирозданье. 1972

ТИШЕ ,ЗВУКИ, ЛУЧШЕ СПИТЕ...

Тише, звуки, лучше спите,

тьма пришла из-за угла,

хорошо бы мне приснилась

семицветная дуга.

Удивительное диво -

все во сне, как наяву -

если в жизни сиротливо,

или день несет беду,

сон тревожный и печальный

из глубинной кладовой

создает первоначальный

и размытый чуть слезой

образ странный, образ дивный,

и бежим мы от него,

он с красивостью картинной

настигает и берет

мягкой лапой, нежно душит

или просто задушил,

знойный ветер слезы сушит

или душу осушил.

Кончено. И снова утро.

Слава богу! Это сон.

Вновь рассвета перламутр,

Днем не встретится ли он. 1972

ГОЛУБОЮ ГОЛУБИЦЕЙ

Голубою голубицей

или розовой зарей,

иль волшебною синицей,

иль весеннею водой

ты привидишься, приснишься,

постучишься, подойдешь,

летом красным ты девицей

васильки вплетаешь в рожь.

Засверкаешь талой ледью

и под горку побежишь,

в осень лиственную медью

зеленелость окропишь,

пропоешь о песне спетой,

а не спетой зародишь

птенчиком, мечтой согретым,

песнь, что рвется в неба тишь.

Расплескаешь волны снова,

обовьешься, закружишь,

Колокольчиком стозвонным

трелью леса задрожишь,

повторишься иль явишься

в новом пурпуре горя,

надо мною наклонишься,

слово-зернышко даря.

Окрылив, неси повыше,

что за радость эта высь.

Я лечу над жизни крышей,

крылья мне – мечта и мысль. 1972

УШЕЛ, КАК СДАЛСЯ

Ушел, как сдался,

и не оттого ли,

что предпочел мгновенность душной боли,

небытия чернеющие дали,

борьбе, быть может, с ханжеской моралью.

Но ты певец! Свободный, страстный, гордый,

влюбленный в Рус и до конца народный.

Рожденный светлым заревом рассвета,

вспоенный росной мглой и синью лета,

Воспевший с нежностью и мудростью прекрасной

свою Россию, край весенний, ясный,

осеннюю золотогривость рощ

и скорбь народа, и народа мощь.

И слово каждое – любовь твоя и мука,

Строка – отрады ширь или признанье друга,

бессмертьем мысли напоен твой стих,

и очень горько, что так рано стих.

И ухарство кабацкого греха

как не простить за радость, боль стиха! 1972

ЛИСТЬЯ РАЗНОСИТ...

Листья разносит,

песни приносит,

мудрая зрелостью

нежная осень.

Все, что весной

примечталось рассветом -

осенью плод,

расцветающий летом.

В этой печали

песня и ласка,

чудом природы

навеяна сказка:

золотолистая,

в пряном приволье,

в хмели сосновой,

в стоцветном уборе,

рядишься огненной,

желтой и красной

песня прощанья -

осенняя сказка. 1972

ЛЕТО – МЯТА

Лето – мята! Как это здорово

Ароматом травы и цветов

Заполняет и душу, и голову

Человек, жизнелюб, острослов.

Речка Гордыль, деревня Язвицы

Вас влюбленный воспел поэт;

И большой я узнала разницы

Между Волгой и Гордылью нет. -

Волга статью и ростом вышла,

Молодица с широкой душой,

Темпераментом Гордыль брызжет,

Может, дед был турецким пашой?

И черемух метелится россыпь

По оврагу над жилкой реки,

И медвяная нежная осыпь

Вместо Бокова пишет стихи.

Он мудрец, тот, что травами лечит,

Добрым словом берет в полон,

Запеваньем пчелиного вече

Стих его переполнил дом.

Наводнил ароматом летним,

Хоть на улице холод, гадь.

Иван-чая принес букетик,

Кашек розовую благодать.

Самый ты современный волшебник

(Извините, что я на ты).

Боков! Ты для меня учебник

Понимания красоты.

Только очень, мне очень жалко,

Что исправить огрех не смогу -

Лето – мята, пять лет на

прилавках,

Я ж прочла только в этом

году. 1972

ОБЛОМАЛО СОЛНЦЕ ЛУЧИКИ

Обломало солнце лучики

О свинцовых туч щиты,

(Солнце обломало лучики

О свинцовых туч щиты)

Осень землю перемучила,

Чинит зимушка мосты:

То ледком затянет лужицы,

Проседь заплетает в дождь,

Вот и лист последний кружится,

Речку обнимает дрожь.

Если вдруг проглянет солнышко,

Как в окошко между туч,

То увидит леса колышки

И в слезах запрячет луч. 1972

САМОНАДЕЯННОСТЬ-СЕСТРА САМОДОВОЛЬСТВА

Самонадеянность – сестра самодовольства.

И вот наказана – мне поделом пришлось:

Я непонятным называла свойство,

Что одержимостью влечения звалось.

И вот сама, как в стане одержимых.

О, чувство и слов – мой добровольный плен:

Ты боль и радость, ты необъяснимый,

С тобой не страшны ни судьба, ни тлен.

С тобой познала: мирное пространство

И буден мерный, четкий метроном.

Нам жизнью выдаются лишь авансом, -

что жизни мы – итожится потом.

Нет не гордыня и не славы сила

Меня влекут в неведомый предел.

Я, как дитя, в себе мечту носила,

И дорог мне теперь ее удел.

Пусть тихо мирно осень догорает,

Но сердце буйствует и вся душа в огне.

Услышьте и признайте, умоляю,

Поэта и мечтателя во мне. 1972

ПРОСТИ МОЮ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ...

Прости мою несправедливость

И мой, подчас нелепый, гнев,

потом сама, как божью милость,

твою улыбку жду, твой смех.

Нет, не семейные оковы

с тобой связуют много лет,

и повторю я снова, снова:

милее нет, желанней – нет!

Не бряцаешь успехом, властью

мой скромный человек родной!

Благодарю судьбу за счастье

тебе быть другом и женой. 1972

НЕ БАРАБАННЫМ БОЕМ, ГУЛОМ

Не барабанным боем, гулом,

Не алым пламенем сраженья,

Дыханием тлетворным, губным

Мне кто-то молвил: "Пораженье!"

Что честь такая не про нас

Воспеть ночи с зарей сближенье,

Что поэтический Парнас не высказал

расположения.

И свыше мне указ: "Не пой!

Слепой будь и глухонемой!"

– А как же боль? Боль слез и грез?

"Взамен неведенья наркоз".

Пусть Бог, свершив благодеянье,

Мне ниспошлет удел – молчанье. 1972

НЕ ЖДИ ТОГО, ЧЕМУ НЕ СБЫТЬСЯ

Не жди того, чему не сбыться,

Дворцы не строй из облаков.

Жизнь непреложна, и кружится

Земля в смятении веков.

Личинкой страха и сомнений

На хрупком стрежне суеты

Многоречивое творенье

Искусницы-природы – ты.

Настойчивый поборник света,

Но и порой виновник тьмы,

В тысячелетних дебрях где-то

Твои повадки и черты.

От фараоновой гробницы

С окаменелостью богов,

Космическою колесницей,

Презрев размеренность шагов,

Ты мчишь вперед без препинаний,

Назад? – там сожжены мосты.

И в голове твоей всезнанье,

И непознание души.

Но стоит чайкой белоснежной

Взлететь ей к синим куполам:

Как мужественность станет нежной,

И обетованность безбрежной,

И сказка с былью пополам. 1972

ЗИМА СМЕЕТСЯ НАДО МНОЙ

Зима смеется надо мной,

Поземка ползает змеей.

Снежинок вьется дружный рой,

И, словно бабочка весной,

Цветок нашедшие весной,

Венком кружат над головой.

Кружите, кружево вяжите,

Мелькайте радугой в глазах,

На плечи шарфиком ложитесь,

Слезами тайте на щеках.

Что мне мороз, щепучий иней!

Что мне поземка, гололед!

Когда щедроты вдруг раскинет

Зима, владычица красот. 1972

СЛЫШИШЬ ВСЕЛЕННАЯ : ЭВРИКА! ЭВРИКА !

Слышишь Вселенная: Эврика! Эврика!

Ну, пробудись, полоненная сном.

Юная мысль человечества древнего

Шлет трудовую эмблему послом.

Капсулу доброго, светлого разума,

Капсулу мудрости нашей прими,

Не кровожадным в доспехах Марсом,

Богом войны, а другом Земли.

Слушай старик позывные планеты,

Самой прекрасной в мириадах миров,

Есть на планете Россия, Советы,

На вымпеле буквы заветных слов.

И область Электрис, и область Фаэтоибис,

Если курортный здесь будет край,

Знаю, не бог плодородья Дионис

Здесь учредит Марсианский рай.

Руки, что золото-хлеба взрастили,

Души, что мир на земле берегут,

Хватит в них мужества, доброй силы

В масштабах Вселенной прославить труд. 1972

ЗА ЧТО ТАКОЕ НАВАЖДЕНЬЕ

За что такое наважденье,

Мученье или наслажденье;

То мыслей путч,

То мысли луч.

Устав, без юного запала,

Возможно ли начать сначала? 1972

ПОШЛЕЙШИХ СЛОВ ПУСТОЙ НАБОР

Пошлейших слов пустой набор

Ложится праздно на бумагу,

И мыслей мишурный убор

Не даст мне право и отвагу

Гласить, глаголить, говорить,

Сомненьем мучиться и злиться,

А лишь – молчать;

И пусть зарница

Сама расскажет, как рядится

В багряне зарево рассвета,

А у меня нет слов и мыслей,

Не быть мне никогда поэтом,

И не нужна своей Отчизне.

_______________________1972______

Я НЕ ЖОНГЛЕР, ЧТО ИЗ ПУСТОЙ КОРОБКИ

Я не жонглер, что из пустой коробки

вдруг извлекает голубей слова -

для фокусов годны шары и пробки,

а для стихов нужна и голова.

Не пригодятся ловкость быстрых рук,

мошенничать не стоит пред собою,

считать, что ты поэт – землячий пуп

и дурой публику, читателей – толпою.

Волшебник слов и повелитель строк,

поэт меж туч хватает молний мысли,

и поднося стихов горячий грог,

возносится мечтой к лазурной выси,

и медом слезы пьет, ласкающие грот. 1972

КАК БУДТО ЗА ЖИЗНЬ СРАЖЕНИЕ

Как будто за жизнь сражение

и крики, и стоны роженицы.

Молнии скальпель врезался

в небесное взбухшее чрево.

Не дождичек с неба закапал,

ливнюга живородящий

обнял мокрыми лапами

мир трепетный и ускользающий.

Но вот отгремел он и вылился.

Земля под набегом небесным

отмылась от пыльной сыпи,

зазеленела, запела.

И небо гроза снивелировала,

ни облака в нем, ни тучки,

такое прозрачно-невинное,

что даже становится скучно. 1972

ВЧЕРА НЕПОГОДА...

Вчера непогода ворчала угрюмо,

сегодня – теплее ребенка сонного,

открыло глаза и увидело утро,

самое первое весеннее солнце.

Самые первые набухли почки,

и прилетели первые птицы,

люблю я первых примет неопытность,

но жаль, что множатся в темпе блица.

Люблю я ранней весны начало,

оно как в неведомость первый шаг,

когда звучит монолог молчания,

когда лишь надежда на первый шанс.

Заветным даром клумбы иль строки,

без гонораров и признанья,

живут на свете чудаки -

чуть мудрецы, чуть простаки,

с достоинством достойным подражанья.

И тайные невидимости грез

им открывают щедрые владенья,

где от реальности до полусновиденья

пусть восхитителен и прост.

Не удивляйтесь этим чудакам,

не обучайте логике достатка -

парить в высотах меньший недостаток,

чем проходить по спинам и ногам.

Рациональность разума – пряма,

но в ней отвесность перпендикуляра,

ей не постичь – в высотах или ярах

неуловимо кроется душа.

Привет вам, дорогие чудаки!

Вам стойкая вакцина от мещанства

привита чутким пониманьем счастья

в заветном даре клумбы иль строки.

1972