Текст книги "Своя квартира(СИ)"
Автор книги: Минаева Анна
Соавторы: Анна Минаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Неужели только для того, чтоб я ничего не заподозрила? Слав, я запуталась, -
мой лоб встретился со столешницей, и я закрыла голову руками.
–Разберешься. Ты у меня сильная, – шепнула Лебедева, проведя рукой
по моим волосам.
От подруги я ушла спустя два часа. Мы посмотрели фильм, который
давно посоветовала мне бабушка – «Пролетая над гнездом кукушки».
Насмеялись, обрыдались, и вот теперь по темному переулку я шагала в
гордом одиночестве домой. На ветках деревьев застыли сосульки, заключив
их в импровизированные стеклянные коконы. От тяжести ветви тянуло к
земле и казалось, что к тебе протягивают руки-лапы неземные создания. То,
выныривая из зимней ночи в желтый свет фонарей, то ныряя обратно, я,
наконец, добрела до дома и с неохотой поднялась в квартиру.
–Мам, я дома! – крикнула я, вешая куртку на крючок.
–Иди ужинать! – вторила мне она.
–Я не голодна, – нашла я маму с Ксюхой в их комнате. Сестренка
пыталась учить алфавит. Водила пальчиком по страничке цветного учебника
и пыталась прочитать слово.
-Вы у врача были? – я села рядом с дитем на пол, обращаясь к маме.
–Да, сказали что ничего страшного. У деток часто темнеют глазки из-за
накопления меланина. Теперь она у нас больше не голубоглазая, – вздохнула
она.
-Но фиолетовый довольно необычный цвет…
–Может это ненадолго, и потом он опять поменяется, – пожала мама
плечами, – Главное, что никаких заболеваний не обнаружено. А то я столько
вычитала в интернете – ужас.
–Как успехи? – потрепала я сестру по черным кудряшкам?
–Тузик, – довольно ткнул ребенок пальцем в книгу. Я с замиранием
сердца перевела взгляд на рисунок собачки, а перед внутренним взором
всплыло воспоминание о самом страшном дне. Летящая игрушка, которая на
секунду замирает в воздухе и наконец, определившись с целью, летит ко мне.
31
А Ксюха в это время сидит на кровати с отсутствующим взглядом и
протягивает мне руку, приглашая поиграть.
–Вик, всё хорошо? – мама дернула меня за руку, а я от неожиданности
отшатнулась и повлекла за собой малышку, и лишь потом осознала, что
сжала ее ручонку слишком крепко. Но девочка не проронила и звука, сверля
меня взглядом. На левой ручке проступали красные отпечатки от моих
пальцев, а по щечкам скатывались слезки.
–Прости, – это было скорее адресовано маме, чем сестре. Вскочив с
пола, я в мгновение ока оказалась в своей комнате и закрыла дверь. Да что же
со мной происходит?
***
На следующее утро мама сделал вид, что ничего не случилось. А ведь
на нежной коже малышки остались синяки от моих прикосновений. Но она
даже не заплакала! Почему? Почувствовала мой страх? Или просто
постаралась выглядеть взрослее? Взрослые же не плачут.
–Мама, мама, а когда мы будем наряжать ёлку? – услышала я возглас
Ксюни из коридора, когда сама пыталась еще раз заснуть, спрятав лицо в
подушку.
–Вечером.
–Нет, я хочу сейчас! – заканючила сестра.
–Тогда иди, буди Вику, – хмыкнула мама.
Ну как всегда! Зачем я им там? Сами что ли не справятся? Но малая
уже с громким стуком распахнула дверь в мою комнату и прыгнула на меня
сверху с криками:
–Вика, просыпайся! Просыпайся, Вика!
–Я не сплю, – буркнула я, все еще уткнувшись носом в подушку и
чувствуя, как хрустит позвоночник под весом ребенка.
–А почему тогда лежишь? – удивилась девочка и соскользнула на пол,
пяткой оставив мне на память синяк на боку.
–Уже встаю, – неохотно отозвалась я, свешиваясь с кровати.
–Завтракать будешь? – в дверном проеме нарисовалась мама, жуя
бутерброд.
Я пробурчала в знак отказа, безуспешно пытаясь втиснуться в старые
спортивные штаны.
–Я ёлку уже достала, – отчиталась мама, – Давай быстрее.
–Опять искусственная? – уныло пробормотала я под нос.
32
–В следующем году сама будешь тащить настоящую, – пообещала мне
она, ловя на лету кусок колбасы.
–Хорошо. Я, кстати, во второй половине дня убегаю к Славке.
–Нет.
–Что значит, нет? – я вошла в мамину комнату как раз тогда, когда она
размещала треугольную подставку возле батареи, пытаясь разместить ее так,
чтоб, в скором времени, собранная елка не мешала Ксюше доставать
игрушки из ящика, а маме выходить на балкон.
–То и значит, – ответила она, так и не повернувшись ко мне своей
лучшей стороной, – Ты мне сегодня нужна дома. С Ксюней поиграешь. А я
пока по магазинам пробегусь. Еда, подарки, сама понимаешь.
–Я уже договорилась, – попыталась отнекаться я от грозящей
перспективы.
–Я не ясно выразилась? – меня пронзили злым взглядом голубых глаз.
Они напоминали Ксюшины.… Совсем недавно у сестренки были такие же.
–Но мама!
–Мне повторить вопрос? – а потом уже более мягким тоном добавила, -
Тащи игрушки. Коробка в коридоре на полу.
Не ответив, я развернулась и потопала за игрушками. Помню свой
седьмой новый год. Папа накупил блестящих игрушек, в доме пахло свежей
хвоей. Мама спекла торт в форме елочки, и я посыпала его зеленой
кокосовой стружкой. Часть просыпалась, но меня даже не ругали. Наверное,
это был самый счастливый праздник за всё мою жизнь. Я приподняла,
примеряясь, красный картонный коробок. Он был почти невесомым.
Странно, ведь стекло должно много весить.
–Вот, – я поставила игрушки перед мамой, когда та напяливала на
стержень пушистые пластмассовые «ветви».
–Открывай, – повелела она.
Я распахнула и ахнула, уставившись на легкие игрушки из папье-маше:
–А где наши? Стеклянные?
–Так я их отцу твоему отдала, – фыркнула она, надевая верхушку, на
которой должна красоваться красная звезда.
–Зачем? Он просил? – не верящим взглядом я продолжала сверлить
поредевшие ряды игрушек.
–Нет. Я подумала, что так будет правильно, – отозвалась мама, – А что?
Они тебе были нужны?
–Но это же воспоминания, – упавшим голосом объяснила я.
33
–Ой, Вик, – отмахнулась она от меня, – будут еще воспоминания,
которые нужно хранить. А те можешь выкинуть из своей головы. Прошлое
было не самым радужным, или ты со мной не согласна?
–Не согласна! Это ведь были мои игрушки! Папа подарил мне их на
новый год! Мне было семь лет!
–Ты еще это помнишь? – удивилась она.
Глава 6
–Значит, не увидимся? – грустно пробормотала Слава в телефон.
–Как всегда, – меня всё еще трусило от злости, – Если надо ей, то
больше никому ничего не нужно! Надоело!
–Ладно, не бушуй. Подарок тогда свой получишь при следующей
встрече, – пообещала подруга, – А теперь беги, пока малая не нашкодила. Она
у тебя может.
–Да хорошо, – смирилась я.
–Эй, эй, подожди! – опомнилась девушка, в надежде, что я еще не
положила трубку.
–Говори.
–Больше ничего не происходило? – двусмысленно уточнила она. –
Ничего, о чем бы я должна была знать?
–Если ты о странностях в квартире, то нет. Всё тихо.
–Тогда хорошо. Главное не накаркать, – хохотнула она и сбросила
вызов.
–Вика, я ушла! – хлопнула входной дверью мама. Я, сидевшая до этого
на полу в своей комнате, легла. Силы словно выкачали и я сдулась подобно
шарику.
–Вика! Вика! – послышались крики и топоток в коридоре, а потом
дверь в комнату распахнулась, – Вика, ты почему лежишь? Вставай! Играть!
Хочу играть! – запрыгал ребенок перед моим носом. Подол красного
праздничного платья то и дело подпрыгивал вверх.
–Может, сама поиграешь? – безнадежно предложила я.
–Нет! – заупрямилась Ксюша, – Я хочу играть с тобой!
И во что будем играть? – я перекатилась на бок и подперла голову
рукой.
–Прятки!
34
–М-может не надо? – без особой уверенности попросила я.
***
Мама вернулась домой к вечеру. К моему великому удивлению
сегодня ничего странного не приключилось. Ксюша, как обычный ребенок,
долго играла; хныкала, если что было не по ее правилам. И вовремя заснула,
проспав почти три часа. Я за это время успела приготовить ужин, спалив
начисто две котлетки, и чуть не затопила соседей, набирая в чайник воду.
–Вик, ты домашний не видела? – сунула она свой нос ко мне в комнату,
когда я лежала на кровати, задрав ноги на стену, и читала «Портрет Дориана
Грея».
–На кухне, – не отрываясь от текста, ответила я на вопрос.
–Может, ты еще на потолок залезешь? – с сарказмом фыркнула она,
распахивая дверь в комнату.
–А может, ты, наконец, научишься стучать? – я захлопнула книгу и
перевела взгляд на мать. Волосы были убраны под цветастое полотенце, но
ко лбу прилипла одна мокрая прядь, пересекая родинку над бровью.
–С какого перепуга, я должна стучать? – в ее голосе почувствовалась
сталь, которая обычно звенит при смертельных сражениях.
–С такого, что старшая дочь выросла и имеет право на уважение.
–Стучать – это уважение? – фыркнула она, делая шаг в комнату и
закрывая за собой дверь, чтоб Ксюша не слышала перепалки.
–Мам, тебе так сложно принять моё правило? – я спустила ноги на
кровать и села, сверля взглядом родственницу.
–Пока ты живешь в моей квартире, ты будешь следовать моим
правилам. Ясно?
–А кто-то недавно говорил, что квартира наша! – я сделала ударение на
последнее слово, пытаясь вызвать отклик.
–Не придирайся к словам! – повысила она, наконец, голос.
–Я говорю лишь то, что слышу, – пробормотала я, наблюдая за тем, как
мама закрывается от меня, скрестив руки на груди.
–Виктория, не зарывайся!
–А то что? – я не смогла удержаться и закричала.
–А что вы тут делаете? – Ксюша прибежала на звук и теперь с
интересом разглядывала нас обеих.
–Разговариваем, – сквозь сжатые зубы выдавила Кузнецова.
–Нет! Вы ругаетесь! – уперев кулачки в бока, подвела черту мелкая. – Я
слышала! Вы кричали!
35
–Малыш, всё хорошо. Иди, играйся, – улыбнулась я сестре, а потом
добавила, глянув на маму, – И ты иди, поиграй.
Она открыла рот, чтоб ответить что-то наподобие «Не указывай
матери», но Ксюня схватила ее за руку и утащила к себе в мир игрушек.
Я со вздохом упала на подушку, все еще сжимая в руке книгу. Мама
отбила всё желание читать, и я повернулась носом к стене и прикрыла глаза.
Сквозь веки просачивался свет от люстры под потолком, отчего воображение
создавало причудливые радужные узоры. За окном выл ветер, время от
времени пытаясь пробиться сквозь стеклянную преграду и расширить свои
владения. От этих звуков по коже пробежал мороз, будто я была там – на
улице, обдуваемая холодом.
За стенкой звонко смеялась сестра. Звук шел со стороны зеркала, и все
чаще казалось, что смеется именно оно. Но повернуться и развеять эти
догадки я не посчитала нужным. Тело уже окунулось в сладкую дрему,
постепенно погружался туда и разум. Мысли становились все бессвязней, все
тоньше. А когда пальцы ослабли, выпуская из своей хватки корешок книги, я
окончательно уснула.
Звонкий смех расколол надвое сон про путешествие в
несуществующую страну. Я разлепила неохотно глаза и повернулась на бок,
чтоб высказать всё в миленькое личико младшей сестренки. Но вместо
ребенка я увидела лишь свое отражение в зеркале напротив. Свет в моей
комнате был выключен, горел лишь ночник над письменным столом. Видимо
мама заглянула ко мне в комнату и, увидев, что я сплю – выключила свет и
укрыла меня. А сколько время? Я высунула руку из-под одеяла и потянулась
к мобильнику, который лежал на краю стола. Без десяти два. Все спят. Но кто
смеялся? Приснилось что ли? А потом я почувствовала, как кожа
покрывается крупными мурашками, потому что прямо перед моим носом
раздался очередной смешок.
Я подскочила, как ужаленная и, подобрав коленки к подбородку,
прижалась спиной к стенке, гипнотизируя взглядом собственное отражение.
Оно отвечало мне не менее завораживающим взглядом. А где-то между нами
опять раздался смех.
–Я схожу с ума, – пробормотала я, закрыв глаза и вцепившись руками в
край одеяла, которое натянула практически до подбородка.
По коридору прошлепали босые ножки. Этот звук разрушил хрупкую
неопределенность и я, переселив себя, позвала сестру. Дверь нерешительно
приоткрылась, впуская малышку с распущенными темными волосами.
36
–Почему не спишь? – бодрым голосом завела я, но на половине фразы
запнулась.
–Играть хочу, – пожаловался ребенок, более решительно ступая по
моему ковру и запрыгивая на кровать.
–Завтра поиграем, – пообещала я, прикоснувшись к холодной щеке
ребенка, – А сейчас иди спать.
–Я не хочу спать, – тихо произнесла она, наклонив голову вниз, и
отчетливо поводила ею из стороны в сторону. – Я хочу играть.
Она подняла на меня взгляд полный мольбы. И что-то пробормотав,
дернула за одеяло. Меня прошиб пот. Лицо малышки изменилось буквально
за секунду. Фиолетовые глаза сияли в неясном свете ночника. Кожа
побледнела так, что были видны темный узор из вен. И она, искривив губы,
засмеялась тем смехом, от которого я проснулась.
–Играть! – повторила она, вдавливая пальцы в мою кисть. Как когда-то
я оставила синяки на ее нежной коже, так и она сейчас – мстила мне.
Что-то хрустнуло. Кажется, это была моя кость. Я заворожено глядела
на малышку, а ее глаза заволок туман. «Играть!» – читалось по ее губам.
Ксюша опустила голову вниз, не размыкая хватку, и засмеялась. Вначале
тихо, а потом всё громче и громче. Вместе с хрустом кости, оборвалось что-
то внутри меня. «Она меня убьет» – пронеслось в голове. А потом все мысли
метнулись к звуку, от которого дрожали барабанные перепонки.
Медленно, почти незаметно смех стал утоньшаться, переходя на
ультразвук, а потом вновь приобретая форму. Преображаясь в визг
будильника. Я вздрогнула и открыла глаза. В окно настойчиво заглядывало
солнце, рассеивая кошмарное ведение, всё еще стоящее перед моими
глазами. Запястье правой руки безумно болело, от того что я сама сжимала
его левой рукой. Да настолько сильно, что проступили красные полосы.
Неужели, всё то, что было ночью, оказалось простым кошмарным сном? Я,
стараясь ступать бесшумно, вышла в коридор. Задержавшись на минуту в
темном коридоре, я щелкнула дверью в мамину комнату. Они с Ксюхой
спали в обнимку на двуспальной кровати. В последний раз, я так полагаю.
Ведь сегодня приезжает Козин. И теперь я с полной уверенностью могу
сказать, что видение было всего лишь сном. Страшным до седых волос, но
сном. Мама бы не за что не отпустил мелкую саму ночью из комнаты. Она
бы пошла вместе с ней и в ванную и за водой.
Возле балкона все так же стояла наряженная в невесомые игрушки
елка. На ее ветках свергали включенные гирлянды, а на мишуре плясали
блики от ярких огоньков. Только серебряная звезда на самой верхушке не
37
сияла. Красную с лампочкой мама тоже отдала отцу. Я в последний раз
вздохнула об этой потере и подошла к наряженному дереву. Под ним
красовалась синяя коробочка с пометкой «Вике». Шурша оберткой, я
развернула книгу в броской ярко-оранжевой обложке.
–Ты как всегда, – хмыкнула за моей спиной мама, от чего я вздрогнула.
–И тебе доброе утро, – отозвалась я, повернувшись к сидевшей на краю
кровати родительнице.
–Что тебе принес Дед Мороз? – разыграла она дурочку.
–Книгу «Как стать хорошим менеджером», – без особой радости
ответила я на вопрос.
–Что с голосом? – нахмурилась мать.
–А что с голосом? – я пролистала книжку страниц в сто.
–Ты не рада подарку? – спокойно поинтересовалась она, но это уже
было началом бури.
–Сколько мне лет? – я, приподняв брови, кивнула в сторону подарка.
–Это подготовит тебя к будущей жизни, – стараясь сохранить
самообладание, поставила она точку в еще не зародившемся споре.
–Не надо решать за меня, кем мне быть! – дорисовать хвостик к ее
точке не составляло труда, и я опять стала на тропу войны.
–Надо быть благодарной! Ты должна мне говорить «спасибо»! Я тебя
вырастила! Я тебя выкормила! Неблагодарная!
–Завелась с полуоборота, – констатировала я факт достаточно громко,
чтоб она услышала меня.
-Надеюсь, что Ксюша будет лучше, – бросила она.
Дыхание перехватило и, вскочив на ноги, я выпалила фразу, которую
носила в себе уже несколько лет:
–Ты всегда любила ее больше!
–Не мели чепухи, – она словно испугалась. – Вы обе мои дочери!
–Но я не такая! – от нашей перепалки проснулась Ксюня. Она
отбросила розового зайку, которого во сне прижимала к груди и
расплакалась. Мама кинулась успокаивать малышку, бросив на меня
испепеляющий взгляд.
***
–Саш, ну чего ты? – бледная ладонь легкой птичкой опустилась ему на
плечо.
Мужчина оторвался от пейзажа за окном и повернулся лицом к
супруге. Инна обеспокоенно разглядывала Александра, останавливая взгляд
38
на каждой морщинке и складочке. Он уже третий день вел себя слишком
спокойно, что не было похоже на активного и всегда веселого Кузнецова. А
с утра даже не заглянул под елку, где его ждали любимые Инной парфюмы.
–Всё хорошо, – отмахнулся мужчина.
Рыжая провела по двухдневной щетине на его лице и удрученно
покачала головой:
–Ты ничего мне рассказать не хочешь?
–Я всё еще думаю о Викиных словах, – сломался Кузнецов.
–Она тебя чем-то обидела? – женщина наклонила голову вбок, пытаясь
уловить изменения в мимике мужа.
–Нет... Даже скорее наоборот, – он замялся, – Девочка не понимает,
почему я не могу общаться и с Ксюшей. Она взрослая, но не понимает
элементарных вещей.
–И почему же? – Инна постаралась сохранить тон равнодушным, но
интерес просочился, ведь она сама несколько месяцев пыталась понять
логику Александра.
–Как это почему? – удивился Кузнецов, – Лилия не знает, что я
поддерживаю отношения с Викторией. А Ксения не сможет лгать матери. Да
и где я должен видится с меньшей, если ей всего четыре года.
–Так объясни это дочке, – фыркнула Инна, заправив рыжую прядь за
ухо.
–Ты думаешь, она поймет?
–Саш, – она обняла мужа со спины – Ты же сам сказал, что дочь у тебя
взрослая. Элементарное ей объяснить не можешь?
–Да, наверное, ты права, – он чмокнул ее в макушку, но мысль все еще
ела его изнутри.
***
Мама металась по квартире, как угорелая. То пыль не вытерта, то
картина в кухне криво висит, то я забыла тарелку помыть. Стараясь не
попадать ей под руку, я притворилась статуей и засела за компьютер. Ксюха
вначале подражала маме и старалась ей помочь. Но после очередного
замечания, ребенку надоело, и она зарылась с головой в свои игрушки,
попутно выслушивая, чтоб сильно их не разбрасывала.
А причиной всего это бедлама естественно был приезд Козина. Я,
стараясь не шипеть от злости, мило улыбалась матери, каждый раз, как она
заглядывала ко мне в комнату. Будто стараясь убедиться, что я не подожгла
мебель или не расчленила на полу дворового кота.
39
А через час, она наряженная в праздничное тёмно-синее платье,
нетерпеливо слонялась по кухне и коридору, ожидая звонка в дверь. И он
таки раздался.
Ксюша выскочила к двери из-за интереса, да и потому, что соскучилась
по «дяде Генни». По словам младшей сестренки, он сам просил себя так
называть. А я вышла познакомиться с ним, лишь для того, чтоб мама не
затевала очередной скандал.
Когда наша мать, наконец, отлипла от долгожданного гостя и впустила
его в квартиру, я мысленно присвистнула, глядя на то, как этот скелет
выдержал объятия моей дорогой мамулечки, с весом более восьмидесяти
килограмм. Сам Козин выглядел, как жердь. Худющий и длинный. Черные
короткие волосы на концах образовывали колечки, и был он похож на
неостриженного барана. Единственным достоинством мужчины были
зеленые глаза. Но взгляд. Холодный. Цепкий.
–Ген, познакомься, это моя дочь Вика, – постаралась разрядить
затяжное молчание моя мать.
–Вика, – просмаковал моё имя Козин, расстегивая верхнюю пуговицу
черного пальто, – Виктория. Я буду называть тебя Тори. Ты же не против? –
по-дружески подмигнул мне этот сомнительный субъект.
–Меня зовут Вика, – отчеканила я, – И никак по-другому.
–Что-то твоя сестренка не в духе, – усмехнулся он Ксении, – Иди,
обними дядю Генни, Окси.
И к моему ужасу, ребенок, который не подпускает к себе посторонних,
с веселым визгом повис на шее Козина. Я уже была готова услышать, как от
тяжести детского тельца ломается его позвоночник. Но мужчина с легкостью
оторвал Ксюху от пола и закружил, умножая тем самым ее визги.
–С возвращением, – улыбнулась моя мать, а я, как никогда,
почувствовала себя лишней.
Глава 7
С кухни слышался смех и между ним короткие реплики, которые вновь
тонули в звонких волнах хохота. Ксюша спала в, теперь уже, их комнате, а
мама кормила гостя. Или скорее сейчас в этом доме гостья я? Безумно
захотелось схватить телефон, набрать бабушку и сообщить, что я переезжаю
к ней. Опять. И опять на два года.
40
Я со вздохом опустила голову на клавиатуру и боковым зрением
заметила, как промелькнула тень под моей дверью. Видимо Ксюша решила
незаметно подкрасться к маме…. Я мысленно выругалась, а потом все же
закончила предложение. …И к отчиму. Мне было непривычно осознавать,
что у малышки появился мужчина, которого она будет считать ближе
родного отца. Ведь настоящего она даже не помнит. Но сейчас их ждет
сюрприз. Пугать Ксюша всегда любила. Брала неожиданностью. Но пока
тихо. Тень на полу уже не видна, что значит, девочка свернула в коридорчик,
и ждет подходящего момента.
Тишина. Я повернулась лицом к двери в комнату и ошарашено следила
за мечущейся тенью, лежащей на полу. Всё бы ничего, но за стеклом двери
не было силуэта ребенка.
***
Слава минуты две гипнотизировала свой телефон. Полученное
сообщение поставило девушку в тупик. «Всё повторилось» – прислала
Кузнецова. На звонок Вика не ответила. А уже через пять минут Лебедева
мчалась домой к подруге. Где-то слева под ребрами ужасно ныло. Девушка
надеялась, что это от бега. А не от дурного предчувствия, которое росло в
ней с каждым шагом. До Викиного дома оставалось жалкие двести метров,
когда Слава почувствовала что земля из-под ее ног уходит. Поскользнувшись
на льду, девушка не очень удачно приземлилась на левый бок. Рука
вывернулась почти до хруста. Но стараясь не обращать внимания на боль,
Слава поднялась, оттолкнувшись от снега здоровой конечностью и стараясь
возобновить прежнюю скорость, захромала в сторону высотки.
Подъезд был открыт и снег свободными хлопьями находил в его тепле
свою гибель – тая в воздухе или на бетонном полу. Лебедева прихрамывая на
левую ногу и стараясь не шевелить левой рукой, подошла к лифту.
Естественно он был занят, и на третий этаж пришлось подниматься на своих
двух.
Как по закону подлости на дверной звонок долго не отзывались. А
потом, явно с неохотой, о чем свидетельствовало недовольное бурчание за
дверью, ручка повернулась. На пороге стояла Лилия. Ее светлые волосы
рассыпались по плечам. Она, еще секунду хмурясь, признала Славу и,
наклеив на себя приветливую улыбочку, отступила в сторону, пропуская
гостью в квартиру.
–Вика дома? – выпалила Лебедева, забыв поздороваться.
41
–А где ей еще быть, – отозвалась Кузнецова, от чего ее фальшивая
улыбочка слегка сползла. Девушка ее явно отвлекла от чего-то очень
важного.
Вслед за Славой в прихожую выскочила и Ксюша, сонно потирая
кулачками глазки:
–Привет, – она на полном серьёзе протянула Лебедевой правую
ручонку, и пока та ее не пожала, не успокоилась.
–Вика у себя, – намекнула Лилия, подхватывая младшую под подмышки
и волоча с собой на кухню.
Шипя от боли, простреливающей левый бок, Яра скинула короткие
ботинки и завалилась в комнату к подруге. Вначале Лебедева даже не
заметила Викторию. Она приняла ее, скорее за гору одежды на полу у
зеркала, чем за живого человека. Кузнецова уткнулась носом в подтянутые к
лицу колени и накрыла голову руками. Ее сотрясала крупная дрожь. Если бы
не температура за двадцать пять в помещении можно было бы сказать, что
она замерзла. Но Лебедева знала, в чем проблема. Страх.
–Вика, – она подскочила к подруге и опустилась рядом. Рука Славы
застыла в пяти сантиметрах от Кузнецовой.
Но ей не потребовалось прикосновение гостьи. Вика прекрасно
слышала. И переборов себя, она оторвала голову от колен и подняла взгляд
карих глаз на Ярославу.
–Опять, – прошептала Вика, не отрывая взгляда от Лебедевой.
Она подсела ближе, морщась от боли, и обняла подругу здоровой
рукой:
–А теперь успокаивайся и рассказывай всё по порядку.
Виктория судорожно вздохнула и бросила опасливый взгляд на
прикрытую дверь ее комнаты. Взгляд Кузнецовой замер на щели между
дверью и полом, а потом медленно, словно стряхивая остатки сна, она начала
говорить:
–Тень на полу. Без силуэта. Без человека. Никого. Мама была на кухне.
Я думала это Ксюша. Но она спит. Спала. Слава, мне страшно. Их вижу
только я. Эти знаки. Эти происшествия. Они происходят только со мной. Что
делать?
–Тихо, сейчас успокоиться, – Лебедева прижала девушку к себе,
пытаясь осмыслить услышанное. У нее не было оснований не доверять
подруге, но и поверить в это безумия было слишком сложно. – Ты маме
говорила?
Вика отрицательно помотала головой.
42
–Значит так, – Я завтра отправляюсь к деду, думаю, он что-то да
посоветует. А твоя задача узнать как можно больше о прежних владельцах
этой квартиры. Поняла? Соседи, бабули на лавках…
–Сейчас зима, – перебила девушку Кузнецова, намекая на глупость
последних слов.
–Вика, – прикрикнула Лебедева, – Ты ведь поняла о чём я.
–Поняла, – кивнула головой она, – Останешься у меня с ночевкой?
Виктория, казалось, уже успокоилась, но где-то в глубине ее зрачков
всё еще клубилась паника.
–Хорошо, а завтра тогда от тебя рвану к деду.
Девочки заснули ближе к полуночи. Лебедева всё выспрашивала
подробности последних происшествий у Вики и пыталась сложить кусочки
общую картину. Кузнецова часто отвечала невпопад, уткнувшись носом в
подушку, от чего ее голос был приглушен.
–Спи уже, – смилостивилась Слава, отворачиваясь к стене и закрывая
глаза.
***
Я, как и просила Яра, с утра пораньше выскочила из дома. Обведя
взглядом заснеженный двор, остановилась на цветастом малиновом
платочке. Видимо это еще одна категория людей, которым все равно на
погоду, так же как бомжам и проституткам.
–Доброе утро, Людмила Романовна, – пробормотала я, догоняя
старушку и надеясь, что не перепутала ее отчество.
–Здравствуй, – недоверчиво покосилась на меня бабка со второго этажа.
Она была знатной сплетницей. И к кому, как ни к ней обращаться по поводу
прошлых лет.
–Погодка сегодня – чудо, – возвела я глаза к небу, которое
стремительно затягивалось серыми лохматыми тучами.
–Что ты хотела? – поломала весь мой спектакль женщина.
–Людмила Романовна, я думаю, вы знаете людей, которые жили до нас.
Не случалось ли чего подозрительного в квартире?
–А что-то случилось? – загорелась она в надежде получить новую
сплетню.
–Нет, – отмахнулась я, стараясь сделать безразличное лицо, – Просто
собираю сведения. Домашнее задание у меня такое.
Старуха приуныла:
43
–Да вроде ничего странного не происходило. До вас жила молодая
парочка. Но парню дали работу в столице и они съехали. Перед ними всю
жизнь прожила там женщина с сыном. Никакого криминала. Тишь да гладь.
–А как начет странностей? – уточнила я, не глядя в сторону соседки и
старательно разгребая снег носком сапога.
Людмила нахмурилась, стараясь вызвать из памяти поросшие мхом
сплетни:
–Да тоже особо ничего. Была особо верующая бабулька, но кто из нас
без заскоков.
–И то верно, – подтвердила я, понимая, что версия с проклятием
квартиры зашла в тупик, – А вы случайно не знаете где можно найти одного
из бывших жильцов?
–Мужчина, который прожил всю жизнь с матерью в той квартире – мой
муж. Но, к сожалению, поговорить ты с ним сможешь только после смерти.
–Спасибо, что уделили мне время, – улыбнулась я и поспешно
ретировалась, попутно набирая Ярославу.
–Ну что? – выдохнула мне в ухо подруга.
–Глухо, – пробормотала я, перебираясь через сугробы к своему
подъезду, – В квартире никто со странностями не жил, никаких
потусторонних случаев замечено не было.
–Я сейчас заскочу домой, переоденусь и побегу к деду. Думаю, он
сможет тебе помочь.
–Почему ты не захотела, чтоб я поехала с тобой?
–Что ты там забыла? – фыркнула девушка, явно пытаясь одеться, не
уронив телефон. – Я тебя сразу же наберу. А если потребуется твое
присутствие – приедешь. Я адрес дам.
–Тогда удачи, – я нажала кнопку вызова лифта и попрощалась с
подругой.
Родная квартира встретила меня тишиной и легкой удручающей
атмосферой. Словно из каждого темного угла на меня смотрело несколько
пар глаз, а я их не замечала. Проскользнув в свою комнату, я закрыла дверь
и включила свет. Так уютней. За стенкой Ксюша засыпала маму очередными
вопросами типа «Почему?», а Козин уехал по каким-то неотложным делам
еще утром.
Голова гудела. И мне даже казалось, что я сплю. Что всё вокруг не
настоящее. Стоит щелкнуть пальцами, и я проснусь в своей небольшой, еще
детской, кровати. Мама прибежит на мой плач, поддерживая левой рукой
выдвинувшийся вперед живот. А папа, прислонившись к косяку, будет с
44
улыбкой наблюдать за тем, как я обниму маму за шею и перестану хныкать.
Но, к сожалению это не произойдет. Я уже давно не сплю, хоть и вижу
очередной кошмар.
***
Слава сбросила вызов и, застегнув молнию на куртке, выбежала на
улицу. Дед жил за городом и добирается туда зимой – было проблематично.
Ждать автобус девушка не захотела и, свернув налево, двинулась в сторону
путей электрички. Она ходила каждые полчаса, да и ждать в тепле станции
приятнее, чем на остановке автобуса, которая обдувается ледяным январским
ветром. Приобретя билет на ближайший рейс, Ярослава купила кофе и,
обжигая язык, проглотила его залпом. Почти сразу по телу пробежала волна
тепла, вызывая мурашки. Вздрогнув, девушка решила позвонить подруге и
сообщить, что все идет по плану. Но в последний момент передумала.
Сообщит Вике всё, как только поговорит с дедом. А это произойдет очень и
очень скоро.
Потоптавшись еще минут десять на платформе, Ярослава дождалась
электричку и та унесла ее в сторону ПГТ. Прислонившись лбом к стеклу,
Слава наблюдала за мелькающими деревьями в белых шубах; за полями,
спящими под весом снега и за темным от тяжелых туч небом.
Она вновь потянулась к мобильнику, который лежал в заднем кармане
джинсов, но тут же отдернула руку. Она не хотела опять попусту напрягать
подругу. Вике она позвонит только после встречи с дедом. Остается только
на него надеяться. Девушка выдохнула и окно запотело. На Яру странно
косился рядом сидящий мужичок, а она продолжала выводить узоры на
запотевшем стекле.
Когда стук колес приостановился у небольшой серой и обшарпанной
платформы, Слава спохватилась и в последний момент сошла с электрички.
Закинув за спину рюкзак, она оглядела местность – сплошное поле.
Путешествие по сугробам совершенно не прельщало девушку и, собравшись
сделать небольшой крюк – она вышла на трассу. Асфальт потрескался, кое-
где его покрывал лед. Машины мимо проносились очень редко, и девушка
опять окунулась в рассказы лучшей подруги. Она верила ей. Не могла не
верить! Но всё было настолько сказочно. Сказочно? Страшные сказки. Еще и
эта ситуация в семье. Кузнецова давно заговаривала о переезде. Но кроме
родной бабки ее никто принять не мог, а мать не разрешала. Она понимала,
что дочь отдаляется, но ничего поделать не могла. Или не хотела? Наверное,
