Текст книги "Очарованные Гавайи"

Автор книги: Милослав Стингл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

НА БОРТУ «ЭДВЕНЧЕРА»

Я отправился в знаменитый Пёрл-Харбор. На этот раз для посещения крупнейшей военно-морской базы Тихого океана я отказался от услуг американского экскурсионного судна и, заплатив двенадцать долларов, поднялся на палубу элегантного, не слишком быстроходного «Эдвенчера».

Судно отошло от причала у бульвара Ала Моана, в восточной части Гонолулу. Не торопясь, оно обогнуло город и вошло в воды Жемчужной гавани. Владельцам «Эдвенчера», получающим приличные деньги, приходится веселить пассажиров в баре. После пяти порций джина Пёрл-Харбор кажется весенним яблоневым садом. Для непьющих включают длинную магнитофонную запись детального рассказа о предыстории и нападении на гавайскую базу.

Так как я ехал туда не для того, чтобы снова увидеть корабли-гиганты, а глубже познакомиться с историей и поклониться праху погибших, я с интересом слушал рассказ о событиях, начавшихся 7 декабря 1941 года здесь, в Жемчужной гавани, где раньше обитали только жемчужницы да акульи боги гавайских жрецов. Большинству путешественников моя заинтересованность казалась непонятной. Среди пассажиров судна были представители только двух стран, главных участниц трагедии в Пёрл-Харборе, – американцы и японцы.

Из рассказа магнитофонного гида меня больше всего удивило то, что Пёрл-Харбор вполне мог дать отпор японцам: перед бомбардировкой пришло несколько сообщений о готовящемся нападении на Гавайи. Одними из первых послали достоверное предупреждение дешифровальщики вражеских кодов. Никогда не державшие в руках оружия, они в силу своих способностей и высокой квалификации могли повлиять на ход событий в большей мере, чем несколько дивизий и десятки военных кораблей. Своим гражданским видом они невыгодно отличались от подтянутых офицеров американской армии. Среди них были математики, лингвисты и другие чуждые, с точки зрения профессиональных военных, армии люди.

Однако, когда над их родиной нависла непосредственная военная угроза, их призвали на действительную службу и составили группы по изучению кодов и дешифровке секретных сообщений армий иностранных государств. Больше всего пришлось поработать над так называемым «пурпурным» японским кодом, по тем временам одним из наиболее сложных в мире. И все-таки к середине 1940 года американские контрразведчики справились с ним. Более того, старший лейтенант Фридмэн и капитан Крэмер сконструировали одну из первых математических машин, предшественницу сегодняшних ЭВМ, о помощью которой механизировался, то есть существенно ускорялся, процесс дешифровки. Благодаря тому что Фридмэну, Крэмеру и другим удалось разгадать «пурпурный» код, разведчики уже с середины 1940 года читали тщательно зашифрованные, строго секретные инструкции из Токио раньше, чем прочитывал их японский посол в Вашингтоне.

6 декабря (за сутки до вероломного нападения на Гавайи) Фридмэн и Крэмер приняли и расшифровали длинное, состоящее из четырнадцати частей сообщение токийского правительства своему послу в Вашингтоне. Это была нота, предназначенная для вручения правительству США. Тринадцать пунктов ноты были посланы заранее, четырнадцатый, заключительный, как говорилось в инструкции, должен быть сообщен посольству на следующий день. В этом последнем пункте, дошедшем до Вашингтона в четыре часа утра (то есть еще задолго до нападения на Перл-Харбор), говорилось, что японское правительство вынуждено сообщить американскому правительству: в связи с американской позицией невозможны какие-либо уступки, и японское правительство не несет более ответственности за дальнейшее развитие событий. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Токио с присущей Востоку деликатностью сообщает Соединенным Штатам об объявлении войны.

Расшифровав последний пункт, Крэмер побледнел. Он сразу понял, что через несколько часов где-то будут падать бомбы и умирать люди – солдаты армии, в которой он служил сам. Бросив свои текущие дела, Крэмер, несмотря на низкий чин, начал искать самого начальника штаба американского военно-морского флота адмирала Старка. Найти адмирала не удалось. Тогда он стал разыскивать начальника генерального штаба американской армии генерала Маршалла. Но и его не оказалось на месте, в это время он как раз объезжал коней в одном из вашингтонских парков. Обойдя пустые кабинеты, Крэмер вернулся в свое бюро и вновь погрузился в текст токийской инструкции, а предназначенной послу Номуре. Дойдя до предпоследней, тринадцатой части, он понял, что посольство должно было вручить полный текст ноты государственному департаменту 7 декабря, примерно в тринадцать часов по вашингтонскому времени.

Крэмер высчитал, который час будет в этот момент на Гавайях. Оказалось – половина восьмого утра. Воскресное утро! Солдаты будут отсыпаться после бурно проведенной ночи, самые набожные из них пойдут в церковь. Так что, если завтра японцы в это время нападут на Гавайи, оказать сопротивление будет некому. Крэмер не раздумывал больше ни минуты. Он сел в автомобиль и снова отправился к адмиралу Старку, которому тогда подчинялась база в Пёрл-Харборе и весь американский флот на Гавайях. Адмирал не принял человека, принесшего столь важное известие. Лишь после томительного ожидания Крэмера впустили в штабную канцелярию. Поданная им шифровка ничуть не смутила адмирала. Сначала он вообще отказался послать своим морякам какое-либо предупреждение и лишь позже согласился позвонить в Гонолулу. Но телефонная линия оказалась поврежденной. В конце концов шифрованное предупреждение было отправлено как обычная телеграмма – через посредничество коммерческой телеграфной компании «Уэстерн Юнион».

Сообщение о непосредственной угрозе важнейшей военно-морской базе в Океании, которое могло сохранить жизнь многих людей, спасти суда, самолеты и другую технику, было послано по обычному телеграфу! И кем? Людьми, отвечающими за безопасность Гавайев! В Гонолулу телеграмму принял молодой почтовый рассыльный, почти мальчик. Те, кому она предназначалась, получили ее слишком поздно, когда гавайский флот уже был разбит, а в водах Пёрл-Харбора были навеки погребены тысячи солдат.

Признаки готовящегося нападения не ускользнули также от внимания тех, кто находился в это время на островах. Как правило, это были низшие чины или рядовые.

Первыми заговорили о зловещих сигналах радисты, следившие за работой японских передатчиков. Один из солдат, «сидевший» на сообщениях Токийского радио, обратил внимание, что 5 декабря впервые передача последних известий закончилась сообщением метеорологов «Хигасино Кадзе». Более того, странное для данной передачи сообщение было повторено дважды. Хигасино Кадзе по-японски значит «восточный ветер, дождь». Солдат, ведущий запись регулярных передач японского радио на монитор, заподозрил нечто необычное в том, что «метеорологическая сводка» прозвучала именно в данной программе, почувствовав в ней зашифрованный знак к каким-то чрезвычайно важным действиям.

Он поделился своим подозрением с начальником восточного отдела контрразведки капитаном Сэффордом. Последний, как и Крэмер, уведомил об этом адмирала Старка. Адмирал сунул бумажку в ящик, не предприняв абсолютно никаких мер. А ведь метеорологическое сообщение «восточный ветер, дождь» по приказу японского генерального штаба означало непосредственную подготовку к вооруженному нападению Страны восходящего солнца на Соединенные Штаты.

Отмечались и другие признаки приближающегося нападения. Так, американский патрульный самолет увидел в водах возле Гавайских островов пятнадцатиметровое масляное пятно – след подводной лодки. За несколько часов до атаки небольшое военное судно обнаружило японскую подводную лодку и даже вступило с ней в бой! Судно называлось «Уорд». Это был «старичок» времен первой мировой войны. Ему давно пора было «на пенсию», но с наступлением неспокойных времен его пощадили и отправили к берегам Гавайев в качестве патрульного тральщика. На отжившем свой век корабле пятого класса служили исключительно «запасники». Только капитан «Уорда» старший лейтенант Оутэрбридж был офицером.

В половине четвертого утра рокового дня новоиспеченный выпускник Северо-Западного университета, матрос запаса Оскар Геппнер доложил капитану, что экипаж тральщика «Кондор» заметил прямо в водах Пёрл-Харбора подозрительное судно, что-то вроде сверхмалой подводной лодки, которая намеревалась проникнуть в самый центр Жемчужной гавани, ибо противолодочные заграждения в это время были подняты. Оутэрбридж стал прочесывать воды бухты, и в половине седьмого утра (то есть за полтора часа до нападения) Оскар снова увидел подозрительный предмет. Безмятежно спали адмиралы, отсыпались после веселой ночи солдаты, а утлый «старичок» «Уорд» уже вступил в бой. Он сбросил несколько бомб, и новые масляные пятна на поверхности воды подтвердили, что цель наконец достигнута.

Капитан «Уорда» немедленно пытался доложить о чужой, оказавшейся в заливе подводной лодке командующему американским флотом на Гавайях адмиралу Шорту. Но в семь утра тот был недосягаем. Оутэрбридж позвонил заместителю Шорта адмиралу Блоху. Его не оказалось дома. Тогда капитан «Уорда» обратился к начальнику штаба капитану Эрлу. Эол еще спал. Когда супруга наконец разбудила его, он «успокоил» возбужденного Оутэрбриджа, сказав:

– Надо подождать, посмотреть, что будет дальше!

В это время японские самолеты уже взяли курс на Пёрл-Харбор. Так снова было проигнорировано предупреждение об опасности, сделанное капитаном, который не только обнаружил в водах Пёрл-Харбора вражескую подводную лодку, но и уничтожил ее. Однако и на это событие командование базы не обратило должного внимания. И, наконец, американцы собственными глазами увидели японские самолеты, приближавшиеся к Гавайям. Дело в том, что к середине 1941 года до Гавайев дошло новейшее изобретение – радар. Одна из первых на Гавайских островах радиолокационных станций была размещена на самом севере Оаху, в пустынном месте Опана.

По существу, она состояла из грузовика, на крыше которого вращалась антенна. У радиолокатора в Опане дежурили по восемь часов, всегда по двое. В этих пустынных краях наблюдать было нечего, разве что красоты моря. Парням, дежурившим в ночь с 6 на 7 декабря 1941 года, ничто не мешало вести наблюдения.

К своему великому удивлению, рядовой Джордж Эллиот вдруг увидел на экране многочисленную группу самолетов, направлявшихся к Гавайям. Вместе с более опытным Локартом они точно рассчитали курс, по которому самолеты приближались к Оаху, а также то, что в данный момент они находились на расстоянии ста тридцати семи миль от берега. Было послано сообщение в Форт-Шафтер, ставку командования обороной Гавайев. Но... было воскресное утро, и рапорт попал в руки тоже рядовому Джозефу Мак-Дональду. Лишь после долгих поисков ему удалось найти нужного офицера – лейтенанта Тайлера. Последний, чтобы с утра отвязаться от «паникеров», «успокоил» их такими словами:

– Ну и что же, ведь это наши собственные самолеты!

Но из Опаны пришло новое сообщение: «Наблюдаемая эскадрилья приближается. В настоящий момент удалена от побережья Гавайев всего на девяносто миль».

Однако Тайлер и на этот раз преспокойно ответил, это это американские самолеты, летящие в Пёрл-Харбор из Калифорнии, хотя каждому гавайскому школьнику известно, что Калифорния находится совсем в другой стороне. Эллиот и Локарт продолжали следить за самолетами. Они послали еще один рапорт в Форт-Шафтер, вообще не получив ответа. Потом приехал джип и привез им завтрак. Раз им никто не верил, надо хоть поесть как следует! Эллиот и Локарт выключили радар и принялись было за трапезу, когда машины с красным восходящим солнцем на крыльях подлетели к Оаху. Было 7 декабря 1941 года. На Гавайях начинался ад, о котором предупреждало столько сообщений и рапортов, оставленных без внимания теми, кто отвечал за безопасность Гавайев!

СМЕРТЬ В РАЮ

Судно «Эдвенчер» бросило якорь у белого здания, словно построенного из каррарского мрамора и похожего на мост, плывущий по океану. С палубы судна я перешел на этот «мост», который когда-то тоже был линкором «Аризона», одним из многих кораблей, стоявших на рейде Пёрл-Харбора.

Сегодня в Жемчужной гавани линкоров уже нет. Впрочем, в Пёрл-Харборе я наблюдал много такого, что вряд ли можно увидеть где-либо еще: огромный авианосец с ультрасовременными истребителями на палубе, несколько крейсеров и даже атомную подводную лодку. В Пёрл-Харборе ежедневно останавливается на «ночлег» около семидесяти кораблей.

По форме он показался мне похожим на тройной подсвечник с широким, сужающимся книзу основанием. Узкая часть – вход в Жемчужную гавань – легко перекрывается противолодочными сетками. Там, где он расширяется, «плывет» Форд – маленький остров, омываемый водами Жемчужной бухты. На нем размещены гидросамолеты, обширные склады оружия и боеприпасов, различные технические сооружения, необходимые столь крупной военно-морской базе.

Тогда, 7 декабря 1941 года, в гавани находилось девяносто шесть военных кораблей разного класса. Вокруг острова Форд, особенно вдоль его восточного берега, на якоре стояли лучшие суда американского военно-морского флота – линкоры, каждый из которых носил название одного из штатов. Лишь флагманский корабль огромного флота – линкор «Пенсильвания» расположился напротив, в том самом сухом доке, строительству которого так отчаянно сопротивлялась рассерженная гавайская богиня акул, некогда обитавшая в Жемчужной гавани. Кроме «Пенсильвании» на ремонте в доке стояли два эсминца – «Кэссин» и «Даунес». Дальше к востоку, около «полуостровка» с красивым названием Каууа, находилась база подводных лодок. На другой стороне, ближе к Перл-Сити, стояли другие линейные корабли – «Юта», «Детройт» и «Рели». Непосредственно у Перл-Сити – «Кертисс» и «Медуза».

Абсолютно неприступная морская крепость «держала ключи» от Океании. Американские моряки завидовали солдатам, служившим на Гавайях, и называли их «ананасными солдатами», а весь флот, размещенный на Гавайях, – «ананасной армадой». Жизнь моряков, военных летчиков и пехотинцев здесь, на «ананасном» архипелаге, действительно была сладкой, как ананасный сок.

Ведь они служили там, куда все остальные американцы мечтали съездить на отдых. Здесь ярко светит солнце, у ног плещется полинезийское море, чудесные пляжи, красивые женщины, незабываемые гавайские вечера...

...7 декабря 1941 года. Воскресное утро. Адмирал Ямамото не мог выбрать для нападения более подходящего момента. Спали все – от простых матросов до командующего военно-морскими силами.

Высших военачальников на Гавайях к тому времени было двое. Военно-морскими силами Гавайев и всем американским флотом в Тихом океане командовал адмирал X. Киммел. Сухопутные силы американской армии на Гавайях подчинялись генералу Уолтеру Шорту. В тот день их ждал настоящий бой: партия в гольф! В прошлое воскресенье выиграл адмирал Киммел. Сегодня бой закончился трагически, особенно для тех, кем командовали эти люди, одержимые игрой в гольф.

Итак, 7 декабря 1941 года ни офицерам, ни рядовым солдатам, ни тем более экипажам кораблей, стоящих в водах Жемчужной бухты, в гольф сыграть не пришлось. Многие из тех, кто служил на Гавайях, в том числе местные жители, погибли. 7 декабря 1941 года над Жемчужной гаванью появились эскадрильи под командованием капитана Мицуо Фукиды. В первую ударную группу, стартовавшую в 6 часов 45 минут утра, входили два разведывательных самолета, сорок девять штурмовиков-бомбардировщиков, сорок штурмовиков-торпедоносцев, пятьдесят один бомбардировщик и сорок три истребителя, которым было дано задание прикрывать ударную группу.

Вторая «волна» поднялась с авианосцев минут через двадцать: восемьдесят бомбардировщиков, пятьдесят четыре штурмовика и тридцать шесть истребителей. Флот, прикрывали еще тридцать девять самолетов, оставшихся на палубе шести авианосцев армады Нагумо.

По плану Ямамото первый удар по американским кораблям должны были нанести торпедоносцы – ударить по целям, еще не закрытым дымом. Потом наступит очередь бомбардировщиков, а завершат дело истребители. Несмотря на то, что из-за ошибок в сигнализации не удалось осуществить нападение точно по плану, итоги его были настолько внушительными, что и Ямамото, и генерал Тодзио, и токийские «Черные драконы» остались вполне удовлетворены. Более того, американцы не оказали почти никакого сопротивления самолетам первой «волны», так что потери японцев были еще меньше, чем предполагалось.

План Ямамото преследовал четкую цель – уничтожить, потопить, вывести из строя линкоры и авианосцы: только они могли помешать японцам начать экспансию в Тихом океане и на побережье Юго-Восточной Азии. К счастью для американцев и всей зарождавшейся антифашистской коалиции, в тот момент все три тихоокеанских авианосца находились за пределами Пёрл-Харбора: «Лексингтон» с тремя эсминцами был на учении совсем в другой области гавайских вод; «Энтерпрайз» двигался от Пёрл-Харбора к отдаленному острову Уэйк; третий авианосец стоял на ремонте в Калифорнии. Не увидев 7 декабря 1941 года американских авианосцев в Пёрл-Харборе, японские летчики сосредоточили удар на линкорах, выстроившихся, словно на параде, вдоль берегов острова Форд. Остальные корабли японцы сначала вообще проигнорировали.

Первый удар торпедоносца пришелся по «Оклахоме». Из тысячи трехсот пятидесяти человек более четырехсот погибло в трюмах тонущего корабля. В «Западную Вирджинию» попали сразу две торпеды, и здесь уже в первую минуту погибло более ста моряков. «Калифорния» после взрыва торпеды, словно раненая утка, стала крениться на правый борт. В боевой корабль «Теннесси» попали две тысячекилограммовые бомбы, нанесшие ему тяжелейшие повреждения. Однако человеческих жертв на «Теннесси» было мало. По другую сторону острова Форд японцы бомбили сразу же вышедшую из строя «Юту», которую пилоты по ошибке приняли за один из авианосцев, то есть за свою главную цель. В сухом доке ударам фугасных бомб подверглось флагманское судно тихоокеанской флотилии США «Пенсильвания». Летчики пощадили вспомогательные суда, небольшие военные корабли и стоящий на якоре в Пёрл-Харборе плавучий госпиталь военно-морского флота.

Одновременно с Пёрл-Харбором удар был нанесен и по другим военным объектам на Оаху. Например, по аэродрому Уилер-Филд. Небезынтересно, что почти за четыре месяца до этого его командующий подал начальству донесение, в котором описывалось, как легко могут японцы при желании напасть на Гавайи и вывести из строя Пёрл-Харбор. Однако его рапорт, как и многие другие сигналы об опасности, был отправлен в сейф военно-морского министерства в Вашингтоне на вечное хранение.

Одновременно самолеты с изображением восходящего солнца на крыльях бомбили еще один, меньший по размеру аэродром острова Оаху. Но главный удар был нанесен по Пёрл-Харбору, базе американского Тихоокеанского флота. Был уничтожен линкор «Невада». Первая торпеда попала в него в тот момент, когда под звуки национального гимна, исполняемого корабельным оркестром, торжественно поднимали государственный флаг. Эта церемония происходила каждый день в восемь утра. Песня о звездно-полосатом флаге так и не прозвучала до конца. Один из валторнистов, служивший ранее в противовоздушной артиллерии, бросился к орудию и открыл по самолетам стрельбу. Это соло было единственной попыткой защитить «Неваду». От бомбежки в считанные минуты погибло несколько десятков моряков. Капитан каким-то чудом довел «Неваду» до берега мыса Ваипио, где оставшимся в живых удалось спастись с гибнущего линкора. Совсем плохи дела были на «Аризоне», той самой, на которую я ступил с палубы «Эдвенчера», чтобы обойти всю бухту – свидетельницу страшной гавайской трагедии.

На «Аризоне» вопреки всем инструкциям хранился резервный боезапас. Когда японские бомбы попали в этот склад, огромный корабль водоизмещением более тридцати тысяч тонн буквально взлетел на воздух. На «Аризоне» погибли тысяча сто человек – практически весь экипаж, включая его командира контр-адмирала Айзека Кидда.

И все-таки я смог ступить на «Аризону» – часть ее уцелевшего корпуса стала основанием уникального бетонного памятника, – я имею в виду тот самый белый «мост» длиной шестьдесят метров. Я прочел здесь историю этого и других линкоров, посмотрел на фотографии, запечатлевшие гавайский апокалипсис, пробежал глазами списки тех, кто служил на «Аризоне» и задохнулся на глубине нескольких метров на дне бухты.

Стоя над морским кладбищем, я думал о том, кто виноват в их смерти: в гибели всего экипажа «Аризоны» – более тысячи человек, моряков «Невады», «Оклахомы» и других судов, безоружных жителей архипелага, многие из которых тоже стали жертвами вероломного нападения на Гавайи.

Сначала мне, как и всем приезжающим сюда, хотелось во всем винить японцев – к этому взывает и памятник. Но я вспоминаю Японию и японцев. Каждый раз, бывая там, не перестаю восхищаться добросовестностью, трудолюбием и гостеприимством жителей этой страны. Жаль, что именно японский народ был так безжалостно втянут в экспансионистскую авантюру такими безответственными военачальниками, как адмирал Ямамото, военный преступник Тодзио и подобные им милитаристы. Этому даже слишком дисциплинированному народу пришлось кровавой ценой расплачиваться за амбицию своих генералов и адмиралов.

Одно преступление порождает другое, и в конце кровавой огненной цепи, первым звеном которой стали прекрасные Гавайи и Пёрл-Харбор, за несколько мгновений превратившиеся из «последнего рая» в ад, полыхнуло поистине адское атомное пламя. Пеплом легли огромные японские города, от вспышки испарялись человеческие тела. От Гавайев до Хиросимы, от Хиросимы до Бикини горел Тихий океан. Вспыхнул этот огонь на Гавайях, в Пёрл-Харборе, по вине рвущихся к власти офицеров, для которых и не придумать лучшего названия, чем то, которое они дали себе сами, – «черные драконы». У драконов милитаризма ядовитое семя. И все-таки жаль, что впервые взошло оно на прекрасных Гавайях. И горел мир, и умирали люди на Гавайях и во всей Океании.

Нападение на Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 года явилось одним из событий, определивших ход мировой истории. О нем написано много работ и исследований. Оценка этого события, сыгравшего важнейшую роль в истории, иногда бывает односторонней: японцы представляются восточными «злыми духами», а американцы – несчастными жертвами вероломной агрессии. Но империалистические, экспансионистские идеи вынашивали не только генерал Тодзио, адмирал Ямамото и банда «Черных драконов». Мечту о власти над миром, основанной на силе и превосходстве в оружии, лелеяли многие деятели во многих странах. В ту роковую для Гавайев минуту, в час «Черных драконов» к ней рвались те, кто стал убийцей тысячи ста ни в чем не повинных парней с «Аризоны», праху которых я приехал поклониться сюда, в Пёрл-Харбор, где стоит обнаженный белый скелет затонувшего судна.