Текст книги "Дом на перекрестке 3. Под небом четырех миров"
Автор книги: Милена Завойчинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 1
– Эрилив! – я, хитро улыбаясь, смотрела на своего телохранителя. – А как ты смотришь на то, чтобы посмотреть на мою 'богом забытую халупу в деревне'?
Утром следующего дня после отъезда демона-ювелира я встала решительно настроенная на поездку к родителям. Ха! Еще бы мне не быть столь решительно настроенной. Мама мне уже весь мозг вынесла, названивая по телефону и требуя моего приезда.
Звучало это примерно так:
– Дочь моя блудная, а есть ли у тебя хотя бы жалкое подобие совести?! – примерно так начинался каждый разговор.
– Есть, мамо, есть, – и я скорбно вздыхала.
– Тогда почему ты все еще не здесь? – вопрошала она.
– Улажу последние дела и приеду, – лепетала я.
– А когда? – не сдавалась мама.
– А скоро, – обещала я.
– А поточнее?
– Совсем скоро.
– Ждем тебя. И смотри у меня! Не вздумай приезжать одна! Непременно привози с собой своего друга, того чудного мальчика с непроизносимым именем.
– Ага, мамуль, непременно. А если не его, так другого привезу. Не менее чудного, и точно такого же друга.
– Прокляну! – начинала мама свою обычную Песнь Песней.
– Да за что?! – включалась я в игру.
– Жениха! Жениха, когда привезешь?
– А вот как обзаведусь этим редким видом, занесенным в Красную книгу, так сразу и привезу.
– О, господи, – сокрушалась мама. – Ну за что нам с папой такое наказание? Ростили тебя, ростили... Ночей не спали, холили и лелеяли, воспитывали, уму-разуму учили. А толку? Выросла красивая, умная, целеустремленная... А толку никакого!
Вот и вчера, получив очередную порцию пропесочивания на тему моей бездарно проживаемой жизни, тогда как уже могла бы порадовать внуками старых родителей, – ну-ну, моя сорокасемилетняя мама считала себя 'старой' исключительно в воспитательных разговорах, – я с утра встала весьма рано и бодро. Особенно меня добил довод, что если уж не внуками, то хоть салатиком на свадьбе я просто обязана их обеспечить, пока у них зубы свои, а не вставные челюсти. А если не этим, то хотя бы навестить и подать 'старикам' стакан воды.
Ну, это я запросто. И мамуле, и папуле, я стаканы воды привезу. Да не простые, а волшебные. Водяной Фаддей уже обеспечил меня водичкой в двойном комплекте. Будем омолаживать моих 'стариков', глядишь, меньше давить на жалость будут.
– Эрилив, ау? – снова позвала я своего телохранителя.
– Так ты же говорила, что ты из города? – осторожно уточнил он.
– А как же. Из города. Но одно другому не мешает. Хочешь посмотреть на халупу?
– Не знаю что это такое, но хочу, – улыбнулся лирелл.
– Славно, собирайся. И да! Мечи, кинжалы и прочие опасные для жизни окружающих предметы не бери. Нельзя у нас с ними ходить, в полицию заберут. Как я тебя оттуда потом выцарапывать буду?
– А как же тогда? Я же должен тебя охранять.
– Магией и кулаками будешь охранять... Слушай, а может, нам Марсика с собой взять? Как думаешь? Ему же нужно больше со мной общаться.
– Ну, если ты не боишься, что на тебя будут показывать пальцем, то бери, – рассмеялся Эрилив. – А то он такого цвета... На Земле выглядеть будет, мягко говоря, странновато.
– Да это ерунда. Я оденусь как гламурное блондинко, и все проглотят как нечто само собой разумеющееся.
– Леди, а гламурное блондинко, это как? – тоненько уточнила Тамия, которая сидела вместе с нами в комнате.
– О-о, Тамия, это страшное оружие девушек. Побольше стразиков и злата-серебра, каблуки повыше, одежду как можно более обтягивающую. А главное – выражение лица. Иначе не поверят.
– И какое же должно быть выражение лица? – заинтересовался Эрилив.
– Глазки наивные и не обремененные интеллектом, ресницы килограммовые, губки 'рыбкой' и делать вид, что я самая красивая.
– А как это – губки 'рыбкой', – озадаченно переспросила Тамия.
– Да? Как это? – повторил за ней лирелл.
– А вот так, – я изобразила силиконовые губы, надув их. – Только надо еще накрасить их яркой помадой.
– Ой! – Тамия звонко рассмеялась.
– Да-а, – Эрилив ее поддержал своим хриплым смехом, отчего у меня по спине помчался табун мурашек, а удерживать губы 'рыбкой' стало трудно. – Вики, ты уверена, что выдержишь так долго? Может, пусть лучше Марсик ждет нас дома? А то еще отвалятся губы по дороге?
– Ну не знаю, – я подмигнула им. – Можно еще купить толстый гламурный журнал с картинками и листать с видом, словно это что-то необычайно умное и важное. Тогда можно будет забыть о губах. Невозможно же в мозгу удержать одновременно такие сложные мысли, как удержание губок и постигание последних коллекций моды. А еще я могу с глупым видом виснуть на твоей руке и щебетать.
– Нет! Щебетать не надо, – пошел на попятный Эрилив. – Я согласен на губы и журнал.
Вот так мы и собрались ехать к моим родителям. Эрилив, Марсик – по такому случаю получивший поводок с наложенной иллюзией стразов, и я. А-ля блондинко гламурное: узкие голубые драные джинсы, лодочки на шпильках, много-много туши на ресницах, обтягивающий сиреневый топ (в тон Марсу), пиджак с закатанными руками, открывающими запястья, украшения, подаренные княгиней, и маленькая сумочка в руках. Ах да, в другой руке поводок, заканчивающийся лиловым щенком.
Сумку с вещами, – одну на двоих, – нес Эрилив.
Сказать, что Марсик произвел фурор – это не сказать ничего. На нас оглядывались и показывали пальцем. Его пытались потискать дети, которым лиловый щенок не казался страшным собаком, а потому его непременно нужно было погладить и почесать за ушком. Несколько девушек 'соплеменниц', из той же породы гламурных блондинок, горя глазами, задавали вопрос: 'Где?! Где могут так покрасить их собачек?' Пришлось сказать, что красила сама, жутко дорогой и редкой краской, привезенной из Бразилии. М-да. Про то, что все встречные особи женского пола ломали глаза об Эрилива, я молчу. Это и так понятно, и уже привычно. Тот только изредка закатывал глаза, когда очередная моя 'соплеменница' наклонялась к песику, выгодно выпячивая то, что считала особо выдающейся частью тела. Тут уж по разному, кто гордился филеем в микро-шортах или юбке, кто содержимым декольте. Но практически все не забывали про губки рыбкой. А Эрилив сдерживался изо всех сил, чтобы не смеяться в голос. Теперь-то он знал, что означает это дебильное выражение лица. Впрочем, сегодня звездой программы был не лирелл, а Марс, так что он легко отделался.
В электричке мы заняли свободные места, и я смогла расслабить лицо. Вот уж не предполагала, что 'держать губы' – это так тяжело. Невольно зауважала девушек, способных на такое постоянно. Эрилив только посмеивался, но комментариев не отпускал. И только, когда я приняла свое нормальное выражение, он не выдержал и, хрюкнув от смеха, спрятал лицо в ладонях.
– А кто сказал, что быть девушкой легко? – философски протянула я онемевшими губами, и он мелко затрясся от смеха.
Доехали мы до моего дома без приключений. Взяв на вокзале такси, благополучно высадились у 'хрущевки' родителей, и я, жестом указав на дом, произнесла:
– Ну вот, смотри. Вот в этой халупе я выросла, и тут же продолжают жить мои родители.
– Да? – он оглядел пятиэтажку. – Я думал все хуже. А так ничего в целом, нормальный дом.
– Ну, тогда затаивай дыхание, и не дыши, пока не дойдем до второго этажа, – предупредила я его и нырнула в подъезд.
– Боги! – выдохнул лирелл на лестнице. – Почему так пахнет-то?
– А я тебя предупреждала, чтобы не дышал, – фыркнула я, стараясь не рассмеяться.
– А надписи на стенах зачем? И вот та, про Вичку-стерву – это про тебя?
– Ага. Мое имя увековечено в веках.
– Почему в веках? – Эрилив стоически пытался не дышать.
– Потому что этот дом будет стоять, скорее всего, до тех пор, пока сам не развалится. Новое жилье-то никто не хочет предоставлять жителям сего 'монументального' строения.
Дойдя до квартиры, я позвонила и стала ждать. Мама уже знала, что я приеду не одна, а потому открывать своим ключом я не стала. Мало ли, может, они с папой еще не оделись. Клацнул замок, мама выпорхнула с радостным лицом, и остолбенела.
Первым в поле ее зрения попал Эрилив. О-о-о, это нужно было видеть. Такая непередаваемая гамма чувств пронеслась по маминому лицу, что я пожалела, что у меня собой нет видеокамеры. Изумление, восторг, недоверчивость, умиление, а потом понимание, что этот объект живой и настоящий, более того, стоит рядом с ее квартирой, а она в обычном сарафане... И о ужас! Он на нее смотрит, улыбается и даже моргает. Нервно поправив лямку сарафана, она перевела взгляд, не сумев выдавить из себя ни слова, и уставилась на умильную собачью морду лилового цвета с высунутым языком. Тут мама икнула, моргнула и протерла глаза. Марс тоже моргнул и улыбнулся во всю свою пасть. Мама издала сдавленный звук, прошлась взглядом по собачьей шерстке до хвоста и обратно, и снова подняла глаза на Эрилива.
– Леди, – хрипло произнес он и улыбнулся еще обаятельнее.
Мама начала багроветь и я поняла, что мне пора вмешаться, пока не вмешался Кондратий и не обнял мамулю.
– Мама, привет, – я выступила из-за Марсика вперед. – Я вот привезла своего друга Эрилива. Он тоже иностранец и коллега Эйларда. А это мой щенок, Марс.
– Э-э-э... – выдала мама.
– Марс, это моя мама. Веди себя прилично, как настоящий взрослый пес.
Марсик убедительно, а главное, громко, гавкнул и мама вздрогнула.
– Эрилив, знакомься, моя мама, Анастасия Витальевна, и прекрати смущать ее. Сделай лицо попроще, – посмеиваясь, обратилась я к телохранителю. – Мам, а ты отомри уже. Впускай нас, а то я устала стоять на каблуках.
– Леди, приятно познакомиться, – лирелл взял безвольно повисшую мамину руку и легонько ее поцеловал. – Вики о вас много рассказывала, и я весьма польщен нашим знакомством.
Ой! Кажется, мама превращается в соляной столб, как жена Лота. Пора вызывать тяжелую артиллерию в папином лице, и я, засунув голову в дверь, громко позвала отца. Мама снова вздрогнула и начала приходить в себя.
– Виктория! Ну ты... Предупреждать же нужно, – выдавила она, наконец и освободила нам дорогу.
– Пап, привет, – я обняла отца, вышедшего в коридор. – Знакомьтесь. Это мой друг и коллега Эйларда – Эрилив. Эрилив, это мой папа – Сергей Константинович.
Мужчины обменялись рукопожатием, и я продолжила.
– Па, а это мой щенок – Марс. Он пока маленький, но должен вырасти крупным и мощным, будет моим защитником.
– Вик, – папа задумчиво оглядел щенка и поправил очки в тонкой оправе. – А почему он такого цвета? Ты вроде как никогда не увлекалась розовой гаммой.
– Да! – вмешалась мама, к которой вернулся дар речи. – Я вот тоже в шоке!
– Папуль, Марс не розовый, а лиловый. Так уж получилось, я потом расскажу. А сейчас встречайте гостей и кормите нас.
– Ой! – переполошилась мама. – Что же это я? Эрилив, проходите скорее. Сейчас будем обедать. Марс, и ты проходи, только не вздумай грызть обувь, а то я не посмотрю, что ты розовый.
– Лиловый!!! – произнесли мы хором с папой.
– Да хоть серо-буро-малиновый в крапинку. А сожрет туфли – получит по шее.
– Понял, Марс? – я, улыбаясь, посмотрела на озадаченного щенка. – С моей мамой не забалуешь. Веди себя хорошо, тогда получишь вкусненького.
Усадив гостя в гостиной, мама утащила меня в кухню.
– Ну? – она уперла руки в боки.
– Я же уже сказала, Эрилив коллега Эйларда. Мне – друг! – многозначительно подчеркнула интонацией последней слово.
– Твою ж маму! Вика! Да даже я чуть не забыла про супружескую верность твоему отцу и о своем возрасте, – она всплеснула руками.
– Ма-а-ам, – я прыснула от смеха. – Не обижай мою мать.
– Твою маму!!! – эмоционально повторила мамуля. – Это ж надо было такую дуру, прости господи, вырастить. Так, учти, не выйдешь замуж за этого... этого... – с придыханием произнесла она, – я от тебя откажусь. И кстати, – она недоуменно оглядела меня. – А ты чего так вырядилась-то?
– Мне нужно было соответствовать образу гламурной блондинки.
– Да? И волосы покрасила, я смотрю. Тебе идет. Ну, может, ты и не совсем безнадежна, раз ради этого зеленоглазика так нарядилась и прихорошилась. А то как-то несолидно в моем возрасте ругаться, поминая твою мать. Еще кожа испортится...
– А я тебе чудо-воду привезла. И папе... Заговоренная. Живая и мертвая, вот примешь с ней ванны, так тебя за мою сестру принимать будут, – начала я подлизываться. – Я сама ею пользуюсь.
– То-то я смотрю, ты выглядишь больно уж молодо. Лет восемнадцать, не больше, – мама кокетливо поправила волосы. – Эх, и я еще молодая совсем. Прямо не стыдно стоять рядом с такой взрослой дочкой, пусть все думают, что ты только школу окончила. Что за вода-то?
– Я ж говорю, заговоренная. Сначала принимаешь ванну с той, что в маленькой бутылочке. Но она опасная, мертвая, так что ее чайную ложку на ванну. Потом воду слить, снова набрать и четыре столовых живой добавить, из большой бутылки. И еще полчаса полежишь. Ну и папа... Здоровенькие станете и омолодитесь.
– Подлиза, – мама обняла меня. – И привет, я соскучилась. А то меня твои спутники так ошарашили, я даже поздороваться забыла.
– Это они могут, – я рассмеялась. – Ладно, давай за стол. А то мы рано выехали, есть хочется.
Во время обеда мама потчевала гостя, не забывая умиляться Марсу и подсовывать ему вкусные кусочки. Даже мой сдержанный папа под столом тихонько совал ему куски мяса. Мама на него ругалась, что он балует Викиного пса, и сама тут же подзывала щенка к себе.
–Марсик, ты не бери у него мясо, ты же Викин собак. Вот, я тебе сама дам хороший кусок. Смотри, совсем не жирный, – и тут же вслед. – Эрилив, и вы кушайте. Пироги сегодня очень удались, давайте я вам еще салатику подложу. И вот мяса, мяса еще не забудьте.
Марс был негордый, вниманием избалованный еще в замке, а потому благосклонно принимал подношения с обеих сторон и хитро косил на меня фиолетовым глазом.
– Эрилив, а хотите, я вам покажу Викины фотографии? – завела мама свою любимую песню, как только мы выбрались из-за стола.
– Мама! – взвыла я.
– А ты иди посуду пока помой. Нечего тебе тут сидеть, что ты в своих фотографиях не видела.
– Рил, не соглашайся, – шепотом попыталась я воззвать к разуму лирелла. – А то тебе сейчас будут показывать все мои фотографии, начиная с младенческого возраста.
– А я с удовольствием посмотрю на твои фотографии, – хитро подмигнул мне блондин. – Особенно в младенческом возрасте.
– Вот видишь, Вика. Иди, иди... Нам и без тебя хорошо. Присаживайтесь, Эрилив, – и мама вынула из шкафа стопку альбомов.
Всё... Для общества они теперь надолго потеряны.
– Пап? Пойдем? Марс, и ты...
–Куда?! – оторвалась от фотографий мама. – Марс останется с нами! Марсик, иди сюда, мой хороший. Я тебе покажу, какая твоя хозяйка была в детстве хорошенькая.
– Вик, что за мальчик? – папа устроился за столом, а я принялась за грязную посуду.
– Да нормальный мальчик. Дружим мы вроде как и он работает вместе с Эйлардом... на меня, – добавила понизив голос.
– Мама тебя так просто теперь не оставит в покое, – папа улыбнулся.
– Угу. Только зря она устроила ажиотаж. У него невеста есть, – я улыбнулась папе через плечо.
– Невеста? Странно...
– Что странно?
– Да он на тебя так смотрит... Я думал, что он за тобой ухаживает.
– Нет, папуль. Не ухаживает, хотя он классный, и если бы был свободен, то...
– Тогда смотри не влюбись. Ну а как вообще жизнь? Ты изменилась. И внешне, и одежда другая совсем. И повадками.
– Повадками? – я рассмеялась. – Пап, ну я же не зверюшка.
– Вик, ну ты же поняла о чем я, – папа улыбнулся. – Не пойму, что не так, но ты другая стала. Ты хорошую работу нашла? Начальником каким-то большим стала?
– Ну... – я выключила воду и стала вытирать руки. – Наверное, можно и так сказать. Пап, а вы с мамой никогда не думали о том, чтобы сменить место жительства? Продать эту квартиру и купить другую в том городе, где я сейчас обитаю, например?
– Ну отчего же не думали? Обсуждали, как раз, когда ты школу окончила, так как не хотели тебя одну отпускать. Но сразу же передумали. Мы здесь выросли и прожили всю жизнь. У нас обоих хорошая интересная работа, друзья, коллеги.
– Ну, а если бы я обзавелась просторным жильем и забрала вас к себе?
– Нет, Викуль. Вот на это мы с мамой точно не пойдем, – мы привыкли жить свободно и самостоятельно. И тебе не советую уговаривать нас. Мама, может, еще скрепя сердце и поддастся на уговоры, но потом со свету нас сживет. Что скучает по дому, по своей любимой работе, на которой уже лет сто работает. И тебе жизни не даст, ты же ее знаешь. Она привыкла быть хозяйкой в своем доме и делить с кем-то власть не станет даже в мелочах. Да и дачка у нас. Она ж там над каждой грядкой как коршун кружит. Оставить все это? Нет, доча, мы не хотим. Квартира для нас двоих более чем просторная. Лучше ты к нам почаще в гости приезжай.
– Это да... Мама она такая. А если внуки, когда-нибудь появятся? Ведь рано или поздно я же выйду замуж, ну, я надеюсь.
– А мы тогда тебя навещать будем и к себе ждать. Но жить в твоем городе мы не хотим, а с тобой приживалами тем более, – папа улыбнулся. – Так что не переживай, что мы далеко. Денег нам хватает, и мама и я сейчас неплохо получаем, нам выше крыши. Машина есть, дача есть, квартира есть.
– Ясно. Пап, я там вам воды привезла заговоренной, в двойном комплекте. Маме рассказала, но у нее ветер в голове, ты уж запомни и проследи, ладно? Это очень важно! – и я рассказала папе инструкцию по использованию живой и мертвой воды. – И никому не говорите о ней. Мне ее по знакомству дали, сама такой же пользуюсь. Для здоровья очень хорошо, но и для кожи, волос.
– Спасибо, – он хмыкнул. – Не верю я во всю эту мистику, но судя по твоей внешности, вода и впрямь заговоренная.
– А вот зря не веришь, – я улыбнулась. – Если бы видел своими глазами всю ту чертовщину, что меня окружает на новой работе... Место там аномальное, и чудеса каждый день.
– Вот и хорошо. Ты девушка молодая, энергичная, чудеса для тебя самое то. Но каждый сам творит свою сказку. И мы с мамой хотим жить в покое, а не в окружении чертовщины, – папа подмигнул мне.
– И что, даже не хотите послушать? – огорчилась я.
– Нет, Вик. Я ученый в душе, верю в физику, химию и теорию относительности. И менять свои мировоззрения на старости лет не хочу.
– Ну па-а-ап. А маме рассказать?
– Ни в коем случае! Она сама не поедет, но потом вся изведется. Ты что, забыла какая она мнительная? Напридумывает себе всяких ужасов.
– А я хотела вам про демонов, оборотней и домовых рассказать. И про другие миры, – закинула я удочку.
– Вот ЭТОГО точно не вздумай маме рассказывать.
– Да ну вас, – я насупилась. – А вот, если например Марс происхождением из другого мира? И там белки синие, а медведи фиолетовые? А море лиловое?
– Даже если это правда, Вик, я тебя всеми богами заклинаю, не вздумай это кому-то рассказать, – папа рассмеялся. – Не хочется потом навещать тебя в дурдоме или в казематах разведывательной службы.
– М-да... – я побарабанила пальцами по столу. – А если я фея?
– А это я и так знаю. И мама твоя немного фея. И бабка твоя, и прабабка. Все вы немного феи.
– Ну, па, я же серьезно. У меня способности проснулись.
– Маме не говори, – папа перестал улыбаться. – Она так надеялась, что тебе прабабкины способности не передадутся. Тяжело с ними жить, не рви маме душу, и я буду молчать.
– Но почему? – я даже растерялась. Я-то думала, они удивятся, обрадуются.
– Потому что феям не место в нашем мире, на Земле. Прабабка твоя Лизавета, удивительной широты души женщина была. Пусть земля ей будет пухом. И если ты и вправду имеешь способности, и можешь посещать другие миры... Проводи больше времени там. Только нам с мамой не рассказывай, а то мы волноваться будем.
– Не понимаю... – взгрустнула я.
– Вик, на Земле все кто владеют экстрасенсорными способностями рано или поздно попадают под надзор госслужб. И чем выше способности, тем хуже им от этого. Это шарлатаны никому не нужны. Лизавета в свое время не оказалась на службе родине где-то в подвалах КГБ, опутанная проводами с железным колпаком на голове, только благодаря мужу, который любил ее без памяти.
– Э-э...
– А ты как думала? – папа был предельно серьезен. – Так что умоляю, ни слова, ни звука...
А я напряглась, так как вспомнила об Ольге Константиновне. Может, Эрилив был прав, и врагов действительно не стоит оставлять за спиной? Нужно будет обсудить с ним это. И с Эйлардом, он же маг. Может, умеет какую-то блокировку на память навешивать? В казематы я не хочу...
ГЛАВА 2
День пролетел незаметно. Вечером мы вышли выгулять Марсика, и мне снова пришлось нацепить каблуки и соответствующее выражение лица. Впрочем, тут спокойно относились к причудам приезжих. А я уже давно была именно приезжая. Поэтому соседки по подъезду проводили меня шушуканьем в спину, причем не понятно, кто их больше впечатлил – Эрилив или Марс. Подозреваю, что все же Эрилив. Ну как же, Настина дочка привезла какого-то иностранца знакомиться с родителями. Ишь, фифа, поди, заграницу лыжи навострила.
Когда мы вернулись, уже пришло время ложиться спать. Не обошлось, правда, без маминых выкрутасов. А начиналось все так безобидно...
– Эрилив, вы хотите минералки? – мама вошла в гостиную с графином минеральной воды.
Я только удивленно приподняла брови на сей странный жест, – зачем переливать газированную воду в графин? Она ведь вся выветрится.
– С удовольствием, Анастасия Витальевна, – вежливо отозвался, сидящий в одиночестве на диване, лирелл.
– Давайте я за вами поухаживаю, – мама подошла и протянула ему пустой стакан.
Эрилив взял его, она наполнила стакан водой, а потом...
– Ой! Я такая неловкая! – воскликнула мама, поднимая пустой уже графин с дивана. – Споткнулась. Вот ведь руки-крюки, – причитала она под моим прожигающим в ней дырки взглядом.
– Мама!
– Ну что мама? Полотенца неси. Ой, вот ведь беда какая. Весь диван промок...
– Ну, мама! – пыхтя как злобный ежик, я помчалась в ванную за полотенцами.
– Эрилив, но вы не расстраивайтесь. На полу вам спать не придется, – щебетала мамуля, размазывая лужу по дивану, чтобы захватить как можно больше площади. И при этом стараясь не смотреть на вскочившего парня. – У нас есть раскладушка, так мы вам постелем. А хотите я ее в Викиной комнате даже поставлю? Вы ведь наверняка захотите поболтать перед сном. Ах, эта молодежь... Такие полуночники, вам бы до утра не спать, а потом не разбудить.
– Мама! Раскладушка сломана.
– Чего это? Мы ей ножки изолентой перемотали, – невозмутимо продолжала она.
– Мам, иди спать. Мы сами справимся и с диваном, и с постелями, – я нахмурилась.
– Неблагодарная, – усмехнулась она. – Сейчас выдам вам раскладушку и постельные принадлежности.
– Раскладушку не на-до, – по слогам произнесла я. – Ты не переживай, мамуль, я сейчас феном быстро высушу диван.
– Вот еще. Сгорит фен, это ж сколько дуть нужно!
– Ничего страшного. Я новый куплю. Иди, мам, иди. Папа, спокойной ночи, – я сделала отцу страшные глаза, чтобы он увел ее.
Мы с Эриливом и Марсом проводили родителей взглядом.
– Рил, – шепотом позвала я его. – Ты же маг, суши давай.
– Думаешь? – он хитро улыбнулся. – Я не против спать на раскладушке в твоей комнате. Поболтаем.
– О-о, тогда тебе гарантированы незабываемые впечатления. Если она под тобой ночью сложится как карточный домик, виноват будешь сам. И кстати... Чего это в моей комнате? Здесь же диван промок, а не стены.
– Злая она, Марс, – шутливо посетовал лирелл, проводя рукой над мокрым пятном. – Не любит она нас, в спальню не зовет.
– Чего это не зову? – поддержала я игру. – Вот я Марсика очень люблю, и в спальню зову. Марс, пойдешь со мной.
– Тяв, – согласился щенок.
– Ну вот, а бедного несчастного одинокого лирелла бросают на мокром диване в чужом враждебном мире... Да еще и в одиночестве, – запричитал Эрилив.
– Не бойся, маленький, – прыснула я от смеха. – Мы с Марсом рядом. Если вдруг к тебе ночью придет Бабайка и захочет укусить за пятку, ты зови.
– Бабайка это кто?
– Честно говоря, не знаю. Но он, как говорят, приходит к непослушным детям. Ко мне ни разу не приходил, так что прямо и не знаю... Врут, наверное.
Эрилив, стараясь не смеяться громко, досушил диван и стал расстилать на нем простыню.
– Ты пока стели, а я феном пошумлю, пусть мама не думает, что я гостя на мокром спать уложила, – сходив ванную, я принесла фен и включила его.
Марсу теплый воздух очень понравился, и он, подставляя, то один, то другой бок, крутился передо мной.
– Хорошая штука, – кивнул на электроприбор Эрилив. – Ты тоже ею волосы сушишь?
– Ага. Если спешу по утрам, то им. Если не тороплюсь, то сами сохнут. Но долго, неудобство длинных волос.
– Это да, – он сел на диван, глядя на нас, а я выключила фен.
– А ты давно волосы покрасила? И какой твой родной цвет?
– Каштановый, вот как эта прядь, – я выбрала в распущенных волосах прядку и продемонстрировала. – А покрасила... М-м, дня за три вроде до вашего приезда из Лилирейи. Не помню уже точно. Накануне, короче.
– А зачем?
– Просто так, для разнообразия, – я улыбнулась. – Пора по-хорошему уже освежать цвет. Вот не решила пока, корни подкрасить или свой родной вернуть.
– Не представляю тебя темноволосой, – он задумчиво улыбнулся. – Привык тебя видеть такой.
– А мои наоборот, только привыкли к светлым волосам, сначала даже не узнали, когда я явилась перед ними после салона, – я хихикнула, вспомнив, и продолжила. – Увидишь еще, не думаю, что я долго прохожу с этим цветом. К зиме в любом случае верну свой каштановый цвет.
– Ты с любым цветом волос прекрасна. Никогда не встречал девушки подобной тебе... – как-то печально отозвался Эрилив.
– Так уж с любым, – неловко попыталась я пошутить. – А если с зеленым? Или синим? И почему ты так грустишь по этому поводу?
– Думаю... Как же я буду жить...
– Эм-м... В смысле?
– Неважно, – он встал. – Ну что? Спать? Выдавай гостю полотенце.
– Да, конечно, – я тоже поднялась.
Пока лирелл был в душе, я озадаченно спросила Марса.
– Марсик, ты что-нибудь понял? – щенок не ответил, только хвост замотался. – И я не поняла. Одно знаю точно, я буду безумно скучать, когда он уедет.
– Тяв, – решил снизойти до ответа мой лиловый песик.
Разбудил меня какой-то шорох и подергивание за край одеяла. Я спросонья подумала, что это Марс, но судя по тяжести на ногах, щенок решил, что спать на полу менее приятно, чем в постели у хозяйки и коварно туда пробрался. Подергивание одеяла повторилось, и я села, пытаясь в темноте разобрать, кто ж меня будит.
– Эрилив? Ты чего? Бабайка пришел, что ли? – хрипло пошутила.
– Да не Эрилив я, а Кузьма, – так же хрипло ответил мне... Кузьма?!
– Кто?! – пискнула я, а весь сон, как рукой сняло.
– Да не бойся, маленькая хозяйка. Домовой я, Кузьма.
– А... – многозначительно протянула я.
– Ты это... – темный силуэт переместился и сел так, чтобы на него падал лунный свет из окна. – Не увози родителей, а? Привык я к ним. И с прабабкой твоей жил, и бабушкой, и мать твою с пеленок считай нянчил. А уж про тебя и не говорю, но ты теперь отрезанный ломоть.
– Кузьма... – я прокашлялась. – Да я хотела им как лучше сделать. Эту квартиру продать, добавить денег и им жилье побольше купить.
– Так ведь не хочут они сами. И ты их не заставляй...
– Ну... Так и ты с ними переезжай?
– Да как же ты не понимаешь?.. – покачала лохматая голова. – Дом ведь это наш. А мы и ремонт сделали, и мебель поменяли.
Я тихо хмыкнула, так забавно звучало это 'мы', но вспомнив своих шустрых домовых, вслух ничего говорить не стала. Зачем его обижать?
– Ну и как мне тогда им помочь? Они ж деньги не возьмут, и переезжать не хотят, чтобы эту квартиру продать. А просто купить им новое жилье – у меня столько денег нет.
– А ты это... Знаешь, что сделай, маленькая хозяйка? Ты поставь им дверь на подъезд. Такую железную, с кнопочками. На нее у тебя денег хватит?
– Кодовую дверь? – я задумалась. – На нее хватит. А прочие жильцы?
– А ты просто на всех ключики домофоновые закажи и раздай. Или такую дверь, чтобы без ключа, просто код вводить. Так все только спасибо скажут, особенно на халяву-то, – домовой рассмеялся.
– Хорошая мысль, – я кивнула. – И как я сама не додумалась? Завтра с утра тогда и займусь.
– Вот спасибо! – коренастый мужичок встал. – Благодарствую от всей души. А за родителей не боись. Я за ними приглядываю, они как у бога за пазухой, я слежу. А тебя я помню еще с минуты, как из роддома привезли. Ох и горластая же ты была. Так я по ночам твою кроватку качал, чтоб ты мамке поспать давала, – в его голосе послышалась улыбка. – А выросла такая красавица, любо дорого посмотреть. И способная. Ишь, силища какая, прямо как у Лизаветы.
– И тебе спасибо Кузьма. А ты Лизавету долго знал?
– А как же. Как война закончилась, и мир наступил, так я с ней так по всем квартирам и переезжал, пока сюда не заселились. Замечательная феечка была.
– Кузь, а расскажи мне про нее? – я жадно подалась вперед. – Я ведь маленькая была, когда ее не стало. Что она умела? Как это проявлялось?
– Лечить могла, души покалеченные исцеляла. У кого горе какое, так к ней и шли. Сами не знали люди, отчего тянулись к ней, но как поговорят, а она им пожелает чего хорошего, так у них прямо новая жизнь начиналась. А как у нее цветы росли, м-м, любо-дорого посмотреть было. А уж сколько мужчин к ней сваталось. Война, мужики-то почти все на фронте погибли, и сотни одиноких баб. А за ней табунами ходили, хоть и не была она красавицей писаной по той моде. Тогда ведь ценились женщины крепкие, статные, а она хрупкая была. Но такой свет от нее исходил... А она выбрала одного. И всю жизнь душа в душа, а уж он ее как любил!
– Да... – зачарованно протянула я. – Кузьма, а как она управляла своим даром, не знаешь?
– От чего не знаю, того не знаю. Феи вы, как у вас всё устроено – про то мне неведомо.
– Жаль.
– Так я пошел, маленькая хозяйка. А ты уж не забудь про дверь-то. И храни тебя судьба, – домовой мне неловко поклонился и исчез. Вот только что стоял, и пропал.
– Хорошо, Кузя, не забуду. Эх ты, сонька. – погладила я спящего щенка и протяжно зевнула. – Приходи, кто хочешь, делай с хозяйкой, что хочешь. Защитник...
Но Марсик только сонно подергал лапами и еще слаще засопел.
Встав утром, я развила бурную деятельность. Обложилась местными газетами, выискивая объявления об установке кодовых дверей на подъезд. Обзвонив несколько и уточнив детали, договорилась с одной фирмой и, всё обговорив, съездила к ним в офис. Эрилив только удивленно спросил, чего это на меня нашло, но выслушав ответ, больше вопросов не задавал. К обеду мы вместе с замерщиками вернулись к дому. Соседи по подъезду шушукались и нервно спрашивали, чего это я такое задумала. А услышав ответ, громко цокали языками, мол, какая хорошая дочка. Но главное, что их радовало, что им не придется ни за что платить.
