Текст книги "Тайные тропы носителей смерти"

Автор книги: Милан Даниэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Восьминогие сородичи

В отличие от паразитических членистоногих, о которых рассказывается в других разделах книги, клещи относятся к классу паукообразных (Arachnoidea) подтипа хелицеровых (Chelicerata). Свое наименование этот подтип членистоногих получил от слова «хелицеры» (от греч. chele – клешня, коготь и keras – рог): так называется первая пара головных конечностей, служащих для захвата и размельчения пищи. Хелицеры снабжены клешней и расположены впереди рта; у паразитических клещей они часто превращены в колющие стилеты или несут режущие лопасти и клочья, которыми паразит прокалывает кожу животного-хозяина и удерживается на нем. За хелицерами у рта находится вторая пара передних конечностей, так называемые ногощупальца, или педипальпы (от лат. pes – нога и palpus – щупальце); их основные членики формируют предротовую полость, остальные образуют щупальце. Хелицеры и педипальпы – первый, очень важный признак, отличающий животных этого подтипа от остальных членистоногих. Гомологами этих органов у насекомых являются соответственно верхние и нижние челюсти.Паука (по-гречески его называют arachne), конечно, все знают, и, стоит только представить себе его, вспоминаются четыре пары паучьих ног. Такое число ходильных ног характерно для всех хелицеровых – этим они отличаются от шестиногих насекомых.Принципиальные различия есть и во внешнем строении. Если тело насекомых явственно подразделено на три отдела – голову, грудь и брюшко,– то хелицеровым свойственно деление на два отдела – головогрудь, образующуюся в результате слияния головных и грудных сегментов, и брюшко. С головогрудью брюшко соединяется либо широкой, либо суженной передней частью. У пауков и клещей брюшные кольца сливаются.Хелицеровые – очень древняя группа животных, ведущая свое происхождение, очевидно, прямо от вымерших трилобитов. От древнейших ныне живущих наземных форм, не изменившихся по прошествии сотен миллионов лет, таких, как скорпионы, можно проследить эволюционную тенденцию, ведущую к уменьшению размеров тела и к упрощению его сегментации. В конце этого эволюционного ряда стоят клещи, имеющие преимущественно крохотные размеры, причем у высших представителей отделы тела обычно сливаются.Изучение клещей (акарология) переживает свой золотой век лишь в последние десятилетия, в период после второй мировой войны. Ежегодно описывают большое число новых видов, и это дает основание предположить, что, по весьма трезвым оценкам, общее количество видов клещей на земном шаре достигает, вероятно, нескольких сот тысяч. Один из основоположников современной акарологии американский ученый Г. В. Вартон (G. W. Wharton) считает, что во всех частях света может существовать 0,5 – 1 млн. видов клещей. Распространены клещи повсеместно. Обитают они везде, где только может существовать жизнь: от полярных областей до тропиков, от морских глубин до высокогорных вершин, в том числе в пещерах и подземных источниках. Они живут и во всех постройках, созданных рукой человека: в хозяйственных объектах и жилищах людей, в деревнях и современных крупных городах. Такой процесс приспособления животных к условиям, созданным или видоизмененным хозяйственной деятельностью человека (его называют синантропизацией), идет и сейчас, и мы можем постоянно наблюдать его на множестве примеров вокруг нас.К счастью, лишь часть из этого несметного количества видов клещей опасна для здоровья человека или хозяйственных животных. Большую группу таких клещей, важных в медицинском и ветеринарном отношениях, составляют паразитиформные клещи (подотряд Ixodides); эта морфологически относительно однородная группа включает свыше 800 видов и превосходит остальные группы не только по размерам (длина тела некоторых насосавшихся крови клещей достигает 30 мм), но, и это главное, по значению в передаче возбудителей различных болезней.Паразитиформные клещи в зоологической системе делятся на три семейства. Самое обширное из них – семейство иксодовых клещей (Ixodidae), включающее около 700 видов. Семейство аргасовых клещей (Argasidae) объединяет всего около 100 видов, но и оно играет существенную роль в эпидемиологии и эпизоологии. Третье семейство (Nuttalliellidae) – это своего рода зоологический раритет. Оно содержит только один вид (Nuttalliella namaqua), обнаруженный 50 лет назад в Африке: клещ жил свободно под камнем, так что неизвестен даже его хозяин. На основании сравнительного морфологического изучения о нем можно сказать только то, что он представляет собой некий переход к остальным группам клещей.

Иксодовые и аргасовые клещи

Если о сходстве всех представителей семейства иксодовых можно без преувеличения сказать словами поговорки «похожи как две капли воды», то это справедливо и для аргасовых клещей. А вот между собой эти семейства различаются настолько разительно, что неспециалист не стал бы даже искать у них родственных связей. Общее у них – кровожадность, разнятся же они во многом: не только по внешнему виду, но также по циклу индивидуального развития, требованиям к внешней среде и жизненным привычкам. В английском языке для обозначения обоих семейств есть очень меткое название, и его перевод поможет и нам лучше запомнить разницу между ними, которая так и бросается в глаза. Представителей семейства иксодовых англичане именуют «твёрдыми клещами», а семейства аргасовых – «мягкими клещами». Повод назвать иксодовых клещей «твердыми» дал прежде всего сильно склеротизированный, плотный щит, очень ярко выделяющийся – особенно у голодного клеща – на спинной стороне тела. Тело – яйцевидное, несегментированное, у голодных особей сплюснуто сверху и тем самым приспособлено к продвижению среди шерсти (или перьев) хозяина. Щит помогает простым глазом отличить самца от самки: у самца он закрывает практически всю спинку, а у самки – лишь переднюю часть, примерно одну треть. Остальная часть тела самки покрыта мягкой складчатой кожей, позволяющей телу при кровососании сильно – у некоторых видов в 300 раз – увеличиваться в объеме. Поэтому, например, самка нашего обыкновенного клеща, размеры тела которой в голодном состоянии примерно 4x3 мм, при сосании крови раздувается до размера 11x7 мм, и ее форму точнее всего можно сравнить с лесным орехом. У других видов, особенно у паразитирующих на крупных млекопитающих, эта способность самок еще более поразительна: некоторые из них, напившись крови, могут достигать в длину 30 мм (это размер голубиного яйца). Размеры щита при кровососании не меняются, так что у напившихся крови самок они ничтожно малы по отношению к остальному телу. Самец же никогда не может разбухнуть до такого непомерного объема – щит просто не позволит ему сделать это.По некоторым отличительным признакам спинного щита можно распознавать отдельные виды. Уже сама форма и размеры щита служат важным критерием, а к нему еще прибавляются разные бороздки и другие микроскопические структуры на поверхности щита. Иногда решающее значение имеет окраска. Так, у самцов и самок клещей из рода Dermacentor (они живут и в ЧССР, и по-чешски их называют pijaci, т. е. пьяницы) на щитке имеются неправильные пятна тускло-белой эмали. У некоторых тропических родов пятна эти настолько правильные и выразительные, что можно говорить об орнаментации. Иногда по бокам щита расположены глаза (например, у клещей из упомянутого рода дермацентор), которые бывают либо плоские, либо сферические. Особенно выразительно развиты глаза у пустынных видов. В передней кромке щита имеется небольшой вырез в том месте, где с телом клеща довольно подвижно сочленена головка, вытянутая вперед в мощный долотообразный ротовой орган, называемый хоботком; он вооружен несколькими поперечными рядами мелких, направленных назад зубков. По бокам хоботка в трубчатые основания уложены парные хелицеры, так что их у свободно передвигающегося клеща не видно. В состоянии покоя описанный ротовой аппарат закрывают сильные педипальпы; на головке клеща они хорошо различимы с первого взгляда.Перед присосом клеща педипальпы щупальцем отыскивают наиболее подходящее место для укола. Потом широко раскрываются и с помощью особых мышц из трубчатых оснований хоботка выдвигаются хелицеры. Последние снабжены на конце двумя зубами, клещ прокалывает ими кожу хозяина. В образовавшуюся ранку проникает хоботок, причем его система обращенных назад крючков обеспечивает прочное укрепление клеща при сосании. Некоторые виды клещей с помощью одного из компонентов слюны, выпускаемой в ранку, способны в ней буквально зацементироваться.«Впился как клещ», – гласит народная мудрость. Вот уж что правда, то правда. Клещ пьет кровь долго – несколько дней. Продолжительность кровососания зависит от многих факторов (таких, как вид клеща, вид хозяина, время года, температура и др.); удалить же присосавшегося клеща без особых трудностей можно лишь в первые часы, а затем уже только перед тем, как он сам собой отцепится, насытившись до отказа. А в остальное время сделать это очень трудно, и успех не гарантирован.Каждый год, когда начинается сезон клещей, в газетах появляются заметки с советами, как удалить впившегося в кожу клеща. И самое интересное, что при этом из года в год повторяется необоснованное утверждение, будто бы ряды зубков-крючков на хоботке образуют какую-то резьбу и потому клеща надо вывинчивать, вращая против часовой стрелки! Это полное заблуждение: как клеща ни крути, как ни верти, все кончается тем, что отрывается головка. Она остается в ранке, та воспаляется, и на ее месте образуется отверделость, сохраняющаяся надолго. Другие рекомендуют предварительно побрызгать на клеща керосином, но и это не поможет. Как же быть? Лучше всего вовремя снять прицепившихся клещей. Для этого надо тщательно осмотреть тело и одежду после пребывания в местах, где, по предположению, водятся клещи. И сделать это в тот же день, самое позднее – вечером, например перед купанием. В таком случае обнаруженных клещей, даже если они уже успели присосаться, можно еще без труда удалить. Если же эта возможность упущена, то не остается ничего другого, как очень осторожно, терпеливо и слегка двигать клещом из стороны в сторону, проверяя время от времени, не отцепился ли он. А потом ранку смазать йодом для дезинфекции.Хоботок клещей выполняет и еще одну функцию. Самки оплодотворяются сперматофорами, т. е. капсулами, наполненными мужскими половыми клетками – сперматозоидами. Именно хоботком самец помогает переносить сперматофоры в половую систему самки. Поскольку половое отверстие у обеих особей расположено в передней трети тела, копулирующая пара производит такое впечатление, что самец прижат к брюшной стороне самки.Остается еще упомянуть о двух типах органов чувств. Прежде всего это овальные чувственные площадки на спинной стороне основания головки. Значительно незаметнее орган Галлера – углубления с сенсорными хеморецепторными клетками, расположенные на нижней части первой пары ног; но это очень важный орган обоняния, служащий для поиска хозяина.Многие детали поверхностных структур клещей удалось изучить и объяснить с помощью растрового электронного микроскопа, позволяющего наблюдать поверхностные структуры препаратов даже при самых больших увеличениях. Стоит, наверно, упомянуть о том, что еще за много лет до того, как растровый электронный микроскоп проник в лаборатории и на какое-то время вызвал волну увлечения рассматриванием в микроскоп чего попало, как в пору Левенгука, в нашей стране было осуществлено исследование клещевых микроструктур косвенным путем. С поверхности клещей снимали коллодийные отливки, контрастность изучаемых структур усиливали напылением частиц золота в вакууме (этот метод применяется в электронной микроскопии) и наблюдали при самых больших увеличениях, какие способен дать оптический микроскоп. Среди простых волосков появились разные шипы и щетинки, позволившие предположить, что это органы чувств, информирующие клеща об условиях внешней среды и помогающие ему гибко реагировать на все изменения.Если об иксодовых клещах можно сказать, что по своим внешним формам они интересны, а тропические виды, возможно, и красивы, то внешний вид аргасовых клещей вряд ли покажется кому-нибудь привлекательным. Это идеальные вместилища крови, кожистые мешочки, сплюснутые у голодных клещей и разбухшие до невообразимо большого размера – у насытившихся. Спинной щит у них не развит, ротовой аппарат смещен на брюшную сторону, и потому, если смотреть сверху на голодного аргазида, из-под морщинистого и бородавчатого тела выступают только ноги. Насосавшийся крови клещ напоминает больше всего кофейное зерно или косточку черешни. У видов, обитающих в Центральной Европе (род аргас), по крайней мере резко обозначен переход спинной стороны в брюшную, причем эта особенность сохраняется даже при полном насыщении, так что тело окаймлено неким килем. Виды, распространенные в субтропиках и тропиках (род орнитодорус), не имеют и такого киля.Мы научились легко распознавать пол у иксодовых клещей, а вот у аргазидов для этого нужен микроскоп и определенный навык, так как у них признаки пола глубоко скрыты. И если сказать, что половое отверстие, расположенное на уровне второй пары ног, у самца округлое, а у самки – щелевидное, то это ясно только на страницах учебников, но часто не столь однозначно в натуре. У аргасовых клещей, как и у иксодовых, есть орган Галлера. Но их специфической особенностью являются так называемые коксальные железы; их выводные протоки открываются у основания первого членика конечности. Эти железы выделяют при кровососании и после него бесцветную жидкость, играющую важную роль в переносе некоторых инфекций.

Развитие иксодовых клещей определяется гармонией многих факторов

Индивидуальное развитие иксодовых клещей проходит по простой схеме: из яичек выходят личинки, в принципе похожие на своих родителей, но только очень маленькие, даже микроскопические, и у них всего три пары ног. Для того чтобы перейти в следующую стадию развития, личинка должна напиться крови. Проходит еще некоторое время, и она сбрасывает с себя оболочку личинки и превращается в нимфу. У нее уже четыре пары ног, и от взрослого клеща она отличается малыми размерами и тем, что еще не развито половое отверстие. Нимфа также кровосос, и при переходе в окончательную стадию развития клеща – в половозрелую особь – она должна насосаться крови.В рамках этой схемы возможны три разных варианта: они характерны для отдельных видов и родов клещей и одновременно обусловливают значение их в переносе возбудителей болезней; они же определяют и способы борьбы с клещами.Общее у всех трех вариантов то, что самка, насосавшись крови, начинает яйцекладку в каком-либо укрытии – в поверхностных слоях почвы, в лесной подстилке или в нижних частях растений. Сколько яичек она откладывает? У отдельных видов – от 600 до 20 000. Может показаться, что клещи фантастически плодовиты. Нет, такое относительно большое количество яичек необходимо для того, чтобы – при сложности развития – обеспечивалось хотя бы простое воспроизводство поколения родителей. Несколько дней самка сносит шаровидные яички и постепенно склеивает их в сгусток неправильной формы – это предохраняет яички от высыхания. Спустя короткое время (оно зависит от вида клеща и условий внешней среды) выводятся личинки. Первая и единственная забота их – найти подходящего хозяина и напиться его крови.Дальнейшая судьба напившихся крови личинок различна у отдельных групп видов, и мы сначала проследим простейший путь. Личинка клеща не покидает хозяина и прямо на нем развивается во взрослую особь. И только оплодотворенная самка, которая на прощание еще напьется досыта крови хозяина, расстается с ним, чтобы где-то в укромном месте снова отложить яички.Это простой и быстрый путь. Влияние внешней среды в значительной мере ослаблено, а источник пищи всегда рядом. Для прохождения жизненного цикла таким клещам требуется один хозяин. В ЧССР они не водятся. Встречаются в тропических и субтропических широтах, причем среди этих клещей много опасных вредителей хозяйственных животных, например клещи из рода Boophilus; от стадии личинки до взрослой формы они паразитируют на одном и том же животном.У других клещей цикл развития проходит на двух хозяевах. Личинка после питания не покидает хозяина, превращается на нем в нимфу, а та, в свою очередь насытившись его кровью, оставляет его в покое. Забирается в укрытие, как это делает самка при откладке яичек, и там развивается во взрослого клеща. Выбравшись из укрытия, клещ прицепляется к шерсти другого животного. За примером нам придется вновь обратиться в теплые страны: на пастбищах Южной Европы большой вред причиняют животным клещи видов Rhipicephalus bursa, Hyalomma marginatum и др. Личинки и нимфы паразитируют на пасущемся крупном рогатом скоте, овцах и лошадях, а взрослые клещи – на этих же видах хозяев, но непременно переходят на другое животное.Самый сложный цикл развития – со сменой трех хозяев – характерен для среднеевропейских клещей. Каждая стадия развития (личинка, нимфа, половозрелый клещ), напившись крови, покидает хозяина и до следующего питания находится в каком-нибудь укрытии. Этот путь чреват серьезными осложнениями, так как клещи долгое время и многократно подвергаются не только воздействию внешних факторов, но и риску, что вовремя не найдут новый подходящий источит к пищи.В этой группе клещей можно выделить три разновидности. Примером первой могут служить клещи рода Amblyomma, обитающие в тропиках и субтропиках. Личинка, нимфа и взрослая форма питаются только на крупном рогатом скоте, хотя каждая стадия и сменяет хозяина. Для клещей это значит полностью приспособиться к экологии пасущегося скота. Весь цикл развития проходит на пастбищах, источник крови вполне достаточный и более или менее регулярно достижимый. С точки зрения человека данный тип развития также очень важен. Дело в том, что если клещ переносит инфекцию, то только среди пасущихся вместе животных. Поэтому и меры борьбы с этими клещами имеют свои особенности. Скот в зараженных областях можно купать в специально оборудованных в земле бассейнах, куда заливают эффективные препараты (в тропических странах это повседневная практика). Таким путем удается снижать постепенно плотность популяции клещей на пастбищах до минимума, не применяя химических препаратов свободно на земельных угодьях.Представителями второй разновидности служат, в частности, обитающие в ЧССР клещи из рода дермацентор. Личинки и нимфы лугового клеща (Dermacentor reticulatus) паразитируют прежде всего на мелких диких грызунах и насекомоядных животных, а взрослые клещи – в основном на свободно живущих и домашних крупных млекопитающих (копытные животные, крупный рогатый скот, овцы и козы). Круг хозяев расширился – со всеми вытекающими отсюда последствиями для эпидемиологического и эпизоотологического значения этих клещей и трудностями борьбы с ними.К третьей, самой сложной разновидности относится клещ обыкновенный (Ixodes ricinus), широко распространенный не только в ЧССР, но и во всей Центральной Европе. Его личинки пьют кровь мелких зверьков (мыши из рода аподемус, полевки, землеройки, кроты и сони), птиц, ищущих себе пищу в лесах на земле или в кустах (черные дрозды и другие виды дроздов), а также и пресмыкающихся (ящерицы). Нимфы ищут более крупных млекопитающих, таких, как зайцы, кролики и белки, и птиц, например фазанов. Взрослые клещи питаются на крупных млекопитающих, особенно на промысловых зверях (косули, олени) и на домашних животных (крупный рогатый скот, овцы, козы, лошади, собаки). Последовательность сменяемых хозяев может несколько меняться в зависимости от местных условий, и потому находят нимфы и даже личинки клеща, например, на косулях или крупном рогатом скоте. Кровью человека питаются личинки, нимфы и половозрелые самки, а изредка на людей нападают и самцы клеща.Отсюда явствует, что клещ обыкновенный заселяет буквально всю местность, пронизывая на разных уровнях компоненты ее сообщества живых организмов (биоценоза), с которыми он жизненно связан. Такое большое разнообразие путей индивидуального развития обеспечивает этому виду возможность процветать в биологическом отношении, а в худшем случае – не исчезнуть даже в таких ситуациях, когда более специализированный и более трудно приспосабливающийся вид неизбежно сошел бы со сцены. Оно вносит в экологию этого вида столько различных факторов и элементов, что немыслимо установить для данной местности общую, единую модель. Попытка определить ее пока что была бы равносильна попытке решить уравнение, число неизвестных в котором нам еще не совсем ясно.Для переноса возбудителей болезней такая сложная, запутанная картина развития клеща обыкновенного чрезвычайно важна. Возбудитель через клеща может – и далее мы увидим, что это не только теоретическая возможность, а общее правило – сменить несколько организмов (хозяев), которые экологически весьма далеки друг от друга и иначе никогда бы не вступили в контакт между собой. Забежим вперед и сразу скажем, что у ряда инфекций, распространяемых клещами, заразное начало передается от одной стадии развития к другой, а в определенной степени – и от инфицированной самки к потомкам из поколения в поколение. Таким образом, этот клещ – почти идеальное связующее звено между очень далекими группами животных. Можно сравнить его с лифтом, действующим в природе не только в пределах от подземных нор мелких зверьков до крон деревьев, но прежде всего соединяющим совершенно далекие друг от друга животные формы с самой высокой ступенью – человеком.Нравится это кому-то или нет, но приходится признать, что клещ, прицепившийся к человеку, побывавшему в выходной на природе,– это, образно говоря, эстафетная палочка, переданная ему от полевки или мыши, при виде которых человека, возможно, передернуло бы от отвращения. А может быть, это привет от крупной дичи, увидеть которую во время загородной прогулки, например под Прагой, как правило, не представляется случая.

Где живут иксодовые клещи?

Клещи распространены на всех континентах и во всех климатических зонах. Наиболее разнообразны и многочисленны они в тропиках и субтропиках, но обитают и в высоких географических широтах; и хотя по мере приближения к ним видовое разнообразие резко идет на убыль, видам, приспособленным к холодному климату, живется там неплохо. Например, на арктических островках и скалах, круто обрывающихся к ледяному морю, живут миллионы морских птиц. В их колониях, называемых птичьими базарами, есть и еще более многочисленное полчище обитателей – клещи вида Ixodes uriae. За короткое арктическое лето птицы гнездуются и выводят птенцов, а потом их обителью становятся открытое море и бесконечные просторы над ним. Клещи же остаются. В оцепенелом состоянии коротают суровую арктическую зиму где-нибудь в трещинах скал и под камнями вблизи от опустевших гнезд, а с наступлением нового сезона гнездования птиц стремительно оживают. Клещи водятся во всех высотных поясах – от уровня моря до высокогорий, некоторые виды (например, Ixodes acutitarsus) попадаются даже среди ледников Гималаев и других гор Высокой Азии.Таким образом, на вопрос, где живут иксодовые клещи, можно ответить так: повсюду, где еще обитают подходящие для них хозяева и где имеются благоприятные условия для успешного завершения цикла индивидуального развития клеща. Это очень существенное добавление, если учесть, что определенную часть своего развития каждый клещ проделывает не на теле хозяина, а в этот период клещ должен сам регулировать свои отношения с внешней средой.Ряд видов с этой проблемой справились без всяких затей: просто поселились на все время в гнездах или норах своих хозяев. Окружающая природа и все остальные животные для этих клещей как бы перестали существовать. Гнездо по-латыни называют nidus, а потому клещи, живущие исключительно в гнездах своих хозяев, именуются нидикольными. Полная противоположность им – клещи, которые в то время, когда не находятся на хозяине, свободно рассеяны по местности. Для обозначения их применяют пространный термин «клещи, встречающиеся свободно на местности», но мы будем называть их коротко (хотя и не совсем точно) внешними клещами. Особенно у этих клещей важными условиями существования являются внешняя среда (температура, влажность, количество солнечной радиации), ограничивающая область распространения отдельных видов определенными участками – ареалами,– и сезонность их появления.В качестве примера внешних клещей возьмем самый распространенный в ЧССР вид. Это клещ обыкновенный, встречающийся также в Западной, Центральной и Южной Европе. На юге его ареал узкой полосой захватывает Северную Африку (Алжир, Тунис), на севере достигает южных областей Скандинавии. На восток он простирается примерно до Среднего Поволжья и южнее через Грузию, Армению и Азербайджан вплоть до Северного Ирана и Турции.В ЧССР можно встретить этот вид на высоте над уровнем моря до 700 – 800 м по всей территории во всех природных сообществах, соответствующих его жизненным требованиям. Прежде всего это достаточно влажные смешанные или лиственные леса. В болотах и торфяниках он не обитает. Не встречается и в чисто хвойных массивах без подлеска, в сухих сосновых лесах на песчаной местности или в акациевых лесах, высаженных на местах первоначальных среднеевропейских лесов. Этот клещ исчез, разумеется, и там, где первичные растительные сообщества были вытеснены пахотными землями. Фактический ареал его распространения не сплошной, а разбит на множество больших или малых островов и островков, определяемых, с одной стороны, природными условиями, а с другой – хозяйственной деятельностью человека.Однако ни на одном из этих участков клещи не бывают распределены равномерно, и численность их может изменяться даже в пределах нескольких квадратных метров. Подобное неравномерное распространение какого-либо вида называют мозаичным. Оно влечет за собой немало практических последствий. С ним необходимо считаться при оценке численности клещей на том или ином участке, при защите от них и уничтожении их. Конечно, при этом нельзя не учитывать и активность клещей, обусловленную временем года. В нашей, (среднеевропейской) природной зоне общий период активности их продолжается 210 – 240 дней. Ход кривой сезонности в большинстве случаев имеет два пика: весной (май – июнь) и осенью (сентябрь), но в значительной мере зависит от местного микроклимата, так что осеннего пика может и не быть.Мозаичность распространения клещей была установлена рядом экспедиций, изучавших клещевой энцефалит. Некоторые ее причины можно было объяснить прямым наблюдением в природе, например жизненными привычками хозяев. В простых опытах удалось выяснить, что горизонтальное движение клещей на местности крайне ограниченно. Клещи подстерегают будущего хозяина, но активно не ищут его. Своими перемещениями по местности они обязаны, собственно, хозяевам. Вот почему клещей больше всего бывает там, где имеются условия для их движения и обитания: в местах с укрытиями для мелких и крупных млекопитающих, с тропами промысловых зверей, возле кормушек и т. п. Разумеется, промысловому зверю не особенно приходится заботиться о микроклимате мест, через которые он протаптывает свои дорожки. И потому в жизни клеща, который, напившись крови животного, отцепляется от него, наступает решающий момент: найдет ли он в новом месте благоприятные условия для того, чтобы продолжить свой жизненный цикл или оставить потомство? И вновь появляется мотив основных условий жизни: температура, влажность, солнечный свет – в общем, совокупность факторов внешней среды, именуемая местным микроклиматом. Но оценить его человеку одними органами чувств уже не дано. Опытный специалист, занимающийся исследованиями на местности, хотя и может по разным признакам отметить несходные по микроклимату места, однако свои догадки и ощущения не может выразить так, чтобы те служили основой точной оценки и обобщения результатов. Здесь уже не обойтись без определенных приборов, без основательно поставленного опыта.Влияния микроклимата на клещей – это вопрос отнюдь не теоретический. Выше уже говорилось о разнообразии путей индивидуального развития клеща обыкновенного, позволяющем выбирать постоянно меняющиеся решения, находить обходы и новые пути, если человек пытается в каком-то месте прервать цикл развития. Микроклимат – основное условие, обойти которое клещ не может. Но на микроклимат до известной степени может влиять человек. Следовательно, открывается многообещающая перспектива – пока что дверь лишь слегка приоткрылась, но придет время, и она распахнется настежь: вместо того чтобы отравлять природу химическими веществами, ядовитыми не только для клещей, но в конечном счете и для людей, можно внести такие коррективы в вегетацию, которые изменят микроклимат.До сих пор мы вели разговор в общем плане. Наверно, имеет смысл включить в повествование небольшой эпизод, лаконично изображающий эксперимент на местности, проведенный нами несколько лет назад с целью установить различные условия микроклимата на участках, отстоящих друг от друга всего на несколько десятков метров, и их влияние на развитие клеща обыкновенного. Мы сказали «небольшой эпизод» потому, что, учитывая исследования, выполненные в других местах и другими специалистами, это действительно лишь скромная лепта в великое общее дело познания, а «лаконично» – по той причине, что наш опыт длился четыре года, а пятый год ушел на обработку результатов. Протоколы и расчеты занимают в архиве целое отделение книжного шкафа. Вместе с тем это будет и нетрадиционный взгляд на работу паразитологов, чей удел – изучение экологии клещей.Подходящие условия для эксперимента мы нашли буквально под окнами нашей полевой лаборатории в Валтице, что на юге Моравии. Прекрасная теплолюбивая дубрава и прилегающее к ней свободное пространство, поросшее травой, предоставили нам возможности: изучать клещей внутри дубовой рощи (или, как мы говорили для краткости, в лесу), на ее опушке и на открытой солнечной поляне с некошеной травой (это место мы называли лугом). На каждом из названных мест выделили маленькую площадку и построили там микрометеорологическую станцию. Термисторные термометры и гигрометры замеряли местные условия, показания этих приборов каждые две минуты регистрировали электрические самописцы, установленные в металлических шкафах неподалеку оттуда прямо на местности. Днем и ночью в течение четырех лет мы получали точную информацию о любых изменениях микроклимата.Дошла очередь и до клещей. В предварительном опыте мы сначала проверили, зависит ли количество яичек, откладываемых насосавшейся крови самкой, от того, в каком месте – лес, опушка, луг – она сносит их. Результат был отрицательный. Величина яйцекладки от внешних условий не зависела. Она была обусловлена количеством выпитой крови. Самка, насытившаяся меньше всех (весила всего 219 мг), отложила и наименьшее число яичек (832). Самая тяжелая самка (480 мг) снесла 4988 яичек (средняя яйцекладка была 2582 яичка). Количество отложенных самкой яичек определялось порцией выпитой ею крови.Затем начался собственно опыт. Весной мы вновь высадили напившихся крови самок, но яички уже не трогали, чтобы не оказывать влияния на развитие личинок. С момента выхода из яичек первых личинок началась изнурительная, кропотливая и, казалось, бесконечная работа с регулярными контролями.Всем личинкам, а позже и всем другим стадиям развития клеща была предоставлена полная возможность вдоволь напиться крови, причем всегда в физиологически наиболее благоприятное время. В природе, понятно, так не бывает, но для нас было важно, чтобы подопытные клещи зависели не от хозяина, а только от микроклимата. В каждом месте наблюдения было получено примерно по 7000 напившихся крови личинок, т. е. всего 21 000 особей, за которыми мы постоянно следили. О каждой из них велись записи, как бы дневник.На протяжении четырёх лет, всегда с апреля до ноября, проводилось наблюдение, основу которого составляли ежемесячные контроли. В период, когда ожидалось появление личинок или новая откладка яичек, клещей осматривали каждый день. Мы взяли себе за правило все делать прямо на месте, во избежание нежелательных колебаний и изменений температуры или влажности. И порой в пронизывающие холода, порой в невыносимую жару, когда в дубовой роще не было спасения от наседающих комаров, а то и под импровизированным брезентовым навесом, едва спасавшим от ливня, мы осматривали, считали и записывали, как растет наше многотысячное клещевое племя.Первый же год принес неожиданность. На лугу – а это, как нам было известно, неблагоприятное для клещей место – развитие быстро двинулось вперед, в то время как в лесу оно было в застое.Подошло лето, лучи солнца жарко брызнули не только на виноградник, но и на наших клещей. На лугу развитие еще чуточку ускорилось, а потом клещи начали гибнуть, засыхать. Даже нескошенная трава не могла укрыть нежные личинки и линяющие нимфы от прямого солнца и обеспечить необходимую им влажность.Солнце сильно пригревало и в лесу – под кронами дубков было тепло и влажно, как в теплице. Напившиеся крови личинки быстро наверстывали упущенное, и больше того – развитие их шло с меньшими потерями. Но лучше всего обстояло дело у клещей на опушке леса.Во время ноябрьского контроля изрядно окоченели от холода и мы, и клещи. Как правило, на клещей надо было дохнуть, чтобы заставить их подать какие-то признаки жизни и чтобы узнать, живы ли они вообще. Период активности клещей кончился, пришла пора перевести эксперимент на зимний режим.А где, собственно, клещи зимуют? Ответа на этот вопрос мы искали в предварительном опыте ещё прошлой зимой. В тех же местах, где мы наблюдали за развитием клещей, заборчиком из листовой стали огородили небольшую площадку. Лист опустили на полметра в глубину, стараясь при этом не повредить почву на площадке, сохранить естественную структуру трещинок и различных полостей от сгнивших корней давно уже не существующих растений и тому подобное. Перед наступлением холодной погоды перенесли на подготовленные площадки клещей всех стадий развития, голодных и напившихся крови: до зимы у них еще было время выбрать себе укрытия для зимовки.Когда зима была в разгаре и все сковало морозом, мы выкопали на площадках блоки почвы.С этим не было затруднений, потому что верхний слой – наиболее сыпучий и при этом самый важный для нашей цели – промерз насквозь. Разделили блоки на сотни проб и промывали их в теплой ванне, чтобы отделить минеральный компонент от органических. При этом использовали не чистую воду, а насыщенный раствор хлористого кальция: плотность его такова, что всякая частица растительного или животного происхождения всплывает на поверхность земляного месива, в которое одна за другой превращались все пробы. Среди всплывших частиц мы отыскивали клещей: сначала с помощью лупы, затем с помощью эклекторов – простых приборов, в которых все живое, спасаясь от действия тепла, заползает в приставленные к ним пробирки. Результаты оказались интересными, а поскольку счет наблюдаемых клещей шел на тысячи, можно было сделать кое-какие обобщения.Абсолютное большинство клещей зимовало в верхних слоях почвы – не глубже 5 см. Многие даже проводили зиму на поверхности среды сухой листвы и других остатков растений, в землю вообще не забирались. В основном это были взрослые клещи, и, очевидно, все объяснялось их размерами. Лишь небольшое количество клещей зимовало на глубине до 20 см, куда они проникали через разные трещинки и щели, оставшиеся от отмерших подземных частей растений. Ниже отметки 20 см не обнаружили ни одного клеща.С учетом этих данных мы и построили основной эксперимент. По весне оказалось, что даже зимой лес, хотя и голый, без листвы, сохраняет защитное действие. Если на лугу от зимнего сна пробудились лишь две трети клещей, то в лесу и на опушке погибло только около одной пятой. Зимой на лугу был намного более суровый микроклимат, но зато на открытом пространстве раньше дала о себе знать весна. Там раньше установилась температура, позволяющая клещам продолжить свое развитие, и те, кто пережил зиму, не преминул сполна воспользоваться этим.Открылся второй вегетационный сезон, и история с клещами на лугу в летние месяцы снова повторилась. На этот раз особенно пострадали только что закончившие линьку нимфы. Время шло, и первоначально однородные группы клещей распадались на все более мелкие группки, которые объединяла общая судьба. Мы воздержимся от описания дальнейших подробностей, так как трудно не потерять понятность и нить разговора, не впадая при этом в перечисления процентов и уровней значимости отдельных результатов, без чего не обходятся научные сочинения. Четвертый летний сезон был последним в нашем опыте, поскольку все клещи уже завершили круг развития.Можно было подводить итоги. Пространные протоколы стали пищей для вычислительной машины IBM 370, выдававшей нам лавину результатов. Весь цикл развития нашей опытной популяции (считая от голодного взрослого клеща исходного поколения и до голодного взрослого клеща следующего поколения) прошел за 24 – 38 месяцев, т. е. за два-три года. В эти временные рамки уложились результаты, полученные на всех трех местах наблюдения, но на лугу они были отчётливо смещены в сторону более быстрого развития. Вместе с тем, как мы уже упоминали, развитие клещей на открытом травянистом пространстве характеризовалось очень большими потерями.Влияние микроклимата на мозаичность распространения клеща обыкновенного убедительно показал конечный результат эксперимента, и мы не можем удержаться, чтобы не привести его: из одинакового исходного количества 7000 напившихся крови личинок весь цикл развития до взрослой особи прошли: на лугу – всего 125, на опушке леса 688 и в глубине леса 767. К этому надо добавить, что наибольшие численные потери на лугу, происшедшие на стадии развития личинки в нимфу, приходились на месяцы июнь и июль. В общей сложности свое развитие закончили лишь 7,5% от первоначальных 21 000 напившихся крови личинок (на лугу и того меньше – 1,7%), и это в условиях, когда каждую особь в буквальном смысле слова холили и к ее услугам без всяких ограничений был источник пищи в физиологически наиболее подходящее время, чего в природе не бывает. Это ответ на вопрос, почему при таких огромных количествах яичек, откладываемых одной самкой, земной шар не переполнен клещами.Параллельно с главным опытом проводился ряд дополнительных наблюдений, позволивших выяснить частные вопросы: например, как долго могут голодать разные стадии развития клеща, которые не находят соответствующего хозяина, и не теряют ли они способность продолжать свое развитие, если им через какое-то время удастся напиться крови. Нашими наблюдениями подтверждаются соображения других авторов, что цикл развития клеща может растянуться даже на 5 – 6 лет. В таком случае, однако, быстро возрастают потери.Вернемся снова к клещам, поселившимся на постоянное жительство в норах и гнездах млекопитающих и птиц. Эти клещи получили тем самым ряд преимуществ, и основное – это интимный контакт с хозяином, обеспечивающий источник питания. Далее к ним можно отнести во многих случаях благоприятные, мало изменяющиеся микроклиматические условия. С другой стороны, этим клещам пришлось и кое-чем поступиться, в том числе и широким кругом хозяев. Приуроченность к одному виду хозяина или самое большее к группе экологически близких видов хозяев потребовала от клеща ряд приспособлений. В целом это можно охарактеризовать как согласование цикла развития клеща с жизненными привычками хозяина.Приуроченность к гнездам свойственна аргасовым клещам, стала у них почти правилом. Но ее можно обнаружить и у иксодовых клещей – представителей фауны ЧССР. Скорее всего, они попадаются на глаза орнитологам при чистке птичьих будочек – синичников. Другие виды ведут весьма скрытный образ жизни, будь то в гнездах птиц (например, клещ Ixodes lividus в гнездах береговых ласточек) или млекопитающих (Ixodes laguri в норах сусликов).О биологии их нам известно очень мало, а о медицинском значении не знаем и подавно ничего. И поэтому, закончив свой эксперимент с клещом обыкновенным в Валтице, мы решили – чтобы на деле проверить полученные знания и навыки – аналогичным образом изучить вид Ixodes laguri, который будем именовать клещом сусликов.Задача оказалась не из легких. Здесь уже недостаточно было просто выйти из нашей полевой лаборатории, чтобы очутиться в среде с привычными для сусликового клеща условиями. В Валтице суслики хотя и живут, но разбросанно, порознь, оттесненные в определенные места. Нам же требовалось сосредоточить их в относительно большом количестве и в течение долгого времени держать под регулярным контролем. С этого и пришлось начать. И вот на поросшей густой травой солнечной площадке, неподалекуот мест, где до этого мы наблюдали за клещом обыкновенным, вырос маленький зоосад. Порой сюда забредали и редкие посетители, изумлявшиеся десяти с виду пустым вольерам: пугливые суслики с приближением людей забирались на полметра в землю. Чтобы понаблюдать за ними в вольерах, надо было держаться так же осторожно, как в дикой природе, иначе спугнешь их.Вольеры, конечно, ограничивали свободу зверьков, и важно было, чтобы те привыкли к ним. Но еще важнее было, как суслики отнесутся к тому, что мы приготовили им под землей. С помощью проволочной латунной сетки мы соорудили подземные ходы и гнездовые камеры, по размерам и формам не отличающиеся от описанных в литературе и определенных при раскопке гнезд в природе. Настал день, когда в вольеры запустили отловленных в природе сусликов. Минута напряжения, и первый раунд за нами. Сусликам в предоставленных жилищах понравилось: они выстлали гнезда сухой травой, собранной на поверхности, и вообще вскоре чувствовали себя «как дома». В поведении отдельных зверьков можно было заметить кое-какие различия. Если позволить себе небольшое сравнение с людьми, то одни суслики были дисциплинированны и аккуратны, вели себя как по инструкции и, казалось, сотрудничают с нами. Другие же на протяжении всех пяти лет, пока проходил опыт, оставались неряшливыми дикарями. Но с неволей свыклись все.В трех выбранных гнездах мы установили датчики температуры и влажности, на этот раз они были подключены к автоматическому измерительному центру, созданному для нас в Институте теории информации и автоматизации Чехословацкой академии наук. Результаты измерений центр печатал на бумаге, наносил на перфоленту для компьютера или высвечивал по нашему требованию на цифровом дисплее. Если же центру что-то не нравилось, он подмигивал нам красными контрольными лампочками.Вот теперь мы были готовы к работе с клещами. Правда, на этот раз уже не с тысячами, а с десятками, так как получить исходный материал в природе – дело не простое. Но и с десятками клещей хлопот хоть отбавляй. Проблема систематических контролей оказалась настолько утомительной, что мы облегченно вздохнули, только когда удалось завершить наблюдения за всем циклом развития клеща сусликов и установить микроклиматические условия в сусличьих гнездах, влияющие на него. Результаты сопоставили с тем, что выяснили в опыте с клещом обыкновенным. Так мы определили способ и степень приспособления клеща сусликов к обитанию в гнездах. Возможно, в будущем это поможет оценить и медицинское значение клеща, которое до сих пор неясно.