Текст книги "Капкан его желаний (СИ)"

Автор книги: Мила Совушкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Его солёная кожа ключицы с капельками  пота – вот всё, что я видела в бешенной гонке за финальным удовольствием. Это была самая прекрасная и интимная картина, которую мне когда-либо довелось увидеть.

Чуть позже мы чинно пили чай на почти не пострадавшей кухне и весело болтали ни о чём, игнорируя приятный звон в освобождённых мозгах.

– Знаешь, это так в моём стиле?

– Что именно?

У меня остывал чай в "Повелительнице всея Семьи", а Егор предпочёл треснутую кружку с лаконичной подписью "Любимый садюга" – забытый подарок от хозяев квартиры. Мы сами были комичным продолжением этих незнакомых ребят. Во всяком случае, мне блестяще подошла бы роль Повелительницы, пусть и в скромных масштабах семьи. Егор только не садист. Для меня он навсегда останется тренером-добряком.

– Наворотить дел, впрыгнуть в блестящее платье, беговые каблуки и помахать всем ручкой.

– О, да! Матвей будет в шоке.

– Тому козлу я бы даже прощальный фак показала.

Но это не точно. Зная мою любовь к авантюрам, обычным неприличным жестом тот кровопийца бы не отделался.

Тень

Я не могу без неё. Ася въелась мне под кожу и не хочет отпускать. Голод по этой девушке затуманивает разум и изворачиваться становится всё сложнее. Мне приходится думать о стольких деталях, что я стал проявлять слабость и записывать их.

Концы в воду – сделано

Анализ крови – копия у меня в надёжном месте

Напомнить Матвею, кто здесь главный

Фотографии Аси у нас дома.

Впрочем, это можно не записывать. Я итак провожу вечера напролёт с её счастливой улыбкой, забавными рожицами и постоянно прокручиваю наш месячный рай в воспоминаниях. Почему она сбежала? Зачем выбрала того тюфяка? Почему не вернётся ко мне?

Выдыхаю очередную порцию дыма и смотрю на улыбающуюся Асю с перемазанным в муке лицом.

Её жестокость не знает границ.

Но я понял. В один из слишком длинных для меня одного вечером, я, наконец-то, понял, что изводить её становится приятной привычкой. Асина неизменная бурная реакция на мои небольшие подарочки заставляет чувствовать себя живым. Эта сучка пробила огромную дыру в моей грудине и только её присутствие в моей жизни способно привнести хоть какое-то разнообразие.

Она выкинула меня на обочину. Больше я не нужен. Прошлась своими острыми каблучками в миллиметре от меня и пытается строить свою жизнь дальше.

Я выдыхаю густой дым на её смеющееся лицо и откладываю её фото в сторону.

– Я не позволю тебе забыть меня, Ася Игнатенко.

Её временная квартира совсем не далеко. Сейчас тихо. Даже патрульный уже кимарит в машине. Не слишком старательную охрану ты выбрала, Асенька.

Всё остальное – дело техники. Я знаю нужный этаж, в кармане её ключи, так что пройти металлическую дверь – простая формальность. Запираясь на сто замков в этой скромной лачуге Ася не учла, что я – её Тень и могу прошмыгнуть куда угодно следом. Я не гость и не чужак, а часть тебя, дорогая Ася.

В коридоре полумрак. Приходится остановиться, чтобы дать глазам привыкнуть к скудному освещению. Не сразу, но постепенно картинка начинает проявляться. Я скорее угадываю очертания мужских ботинок и её острых каблуков в углу прихожей. Ковёр сдвинут в бок и его угол неряшливо отогнут. С первым шагом вперёд, понимаю, что осколки уже убрали. Стены снова голые, а её портреты лежат небрежной стопкой на полу.

Какое расточительство! Неужели сама сняла недрогнувшей рукой каждый из них, чтобы потом убрать под ноги? Как какой-то мусор!

Перебороть себя невозможно. Я делаю шаг назад, чтобы подхватить стопку фотографий и отнести на стол.

Это наши воспоминания, Ася. Не будь законченной сукой и не паршивь их окончательно!

Комната всё такая же неряшливая и возмутительно маленькая, какой я её запомнил ещё в первый визит. Конечно, сладкая парочка успела прибраться, но общее впечатление это не сильно исправит. Этой халупе не поможет даже капитальный ремонт. И всё же она здесь. Так сладко спит на чужом плече, даже не думая обо мне и моей боли.

Маленькая, изящная ладошка ловит ритм сердца этого ублюдка, не моё.

В лунном свете Ася всё так же прекрасна. Растрёпанные, светлые волосы лежат барочными завитушками на белоснежной подушке. Складки одеяла делают фигуру девушки какой притягательной. Хочется целовать каждый сантиметр её шлюшьего тела, поклоняясь ему как Богине. Эта гремучая смесь невинности и порока дурманит. Я почти забыл для чего пришёл.

И всё же в последнюю секунду удаётся взять ситуацию под контроль.

Моя цель – не слепое преклонение, дорогая. Я исцелю тебя от эгоизма, Ася. Напомню, от чьих рук ты заходишься в крике и кончаешь.

Аккуратно отгибаю одеяло и ложусь рядом. Глубоко вдыхаю запах её волос и, наконец, отпускаю скопившееся за долгие дни разлуки напряжение. Моя Ася рядом, остальное бессмысленно. С каждым новым вздохом на смену тоски приходит безразличие к её жестоким поступкам. Я готов многое простить своей девочке: глупый побег, заявление в полицию, даже этого мужика рядом – Ася здесь и всё остальное отсекается её дурманящим запахом.

Как в бреду веду рукой по её голому бедру. Хочу эту заразу и всё тут. Забираюсь пальцами в трусики и понимаю, что пути назад нет, моя Ася мертва. Эта дрянь просто не может быть ей.

– Егор, – тихо стонет шлюха и раскрывает пошире ноги.

Вскакиваю с кровати и в шоке отхожу от неё. Не Ася. Она просто не могла спать с этим ублюдком и получать от этого кайф! Только не она!

Нет. Она.

И её растраханная дырка красноречивее любых слов. Если бы во сне она прошептала моё имя, разговор был другим. Но нет. Ася чётко звала своего Егора, будто всего дерьма, которое она уже натворила, не достаточно.

На прощание я оставил сломанную розу рядом с подушкой.

Как же так получилось, что девушка, которой я жил столько лет, исчезла в бездушной шлюхе?

Тень

– Я снова у нас дома, Ася, – шепчу пьяным голосом в чёрно-белый портрет. Этот снимок я сделал тайком, сразу после предложения стать семьёй. Она только успела улыбнуться, когда услышала механический щелчок от затвора. Взлохмаченная после сна, немного растерянная и даже обескуражена моими словами, Ася, тем не менее получилась такой прекрасной и до боли домашней.

Я помню тот день. Она настороженной мышкой спускалась вниз по лестнице, которую я ладил около месяца и ещё столько же вырезал рисунок для перил. Ноги заплетались после совместной ночи, но она упорно шла вперёд, пытаясь на ходу адаптироваться под новые обстоятельства. Стреляла любопытными глазками по сторонам, исследуя мой подарок изнутри, пока, наконец, от вида резной кухни не потеряла дар речи.

– Лживая ты сука.

Язык заплетался, будто и сам не уверенный, всерьёз ли я обозвал свою любимую девушку, но сил терпеть внутреннюю бурю не осталось. Для меня мир разделился на две части и в парадигму нового я всё никак не мог попасть.

Вот дом, на строительство которого ушло три года – пустой и не нужный. Вот Асин снимок – застывшая дверца между реальностью, которая не успела хлопнуть до конца, чтобы обрубить картинку моей иллюзии. Я завис где-то между, всё не решаясь сделать последний шаг вперёд и оставить свои мечты позади.

Отмотать назад не получится. В голове плотно засело спящее лицо любимой и чужое имя на выдохе. Такое не прощают.

– Ты была идеальна для меня, – дым от сигареты делал фото нереальным. Она безмолвствовала на чёрно-белом снимке. Принимала мою правоту и как будто раскаивалась. – Ты всё испортила.

Увы, но она не смогла принять меня полностью. С такими как я по другому нельзя: или девушка одобряет твою тёмную сторону, или не подходит. В последнем случае приходится искать новую и избавляться от старой. Я был уверен, что Ася станет не просто безмолвной куклой, но как минимум компаньоном на всё жизнь. Очевидно, я был не прав.

Я откидываю голову назад, бесполезно рассматривая потолок. Этот дом мне надоел. То, что ещё недавно было предметом моей гордости и личным достижением, вызывает тошноту. Только сейчас я начинаю понимать, что остался один на один с этим безумным миром. Придётся начинать жить заново, без её тёплой улыбки и это сложнее, чем кажется.

Хочу встать, но задеваю бутылку с виски, и она летит на пол, развиваясь вдребезги. Я смотрю на тлеющую сигарету в руке и понимаю, что этот дом тоже обречён.

Для поджога не обязательно обливать здание с крыши до крыльца или создавать горючие дорожки из бензина. Достаточно точечно разжечь огонь, подкармливая пламя алкоголем, открыть окна и выйти на улицу, чтобы дождаться неизбежного результата.

С собой я прихватил кресло, пойло, одеяло и пачку сигарет. Устроился у кромки леса и стал ждать первых языков пламени. Мне нужны реальные доказательства, что всё кончено.

Прошло не так много времени, когда второй этаж стал активно дымиться. Я поднимаю единственную бутылку водки, которая пережила моё варварское поведение и салютую рукотворному огню.

– За новый старт! – выкрикиваю я поверженному дому и прикуриваю новую сигарету.

Наше знакомство со Снежной Королевой началось с совместных перекуров на балконе, ими же и закончится. Огонь сотрёт горечь разочарования без следа. Дым от очередной сигареты душил, но я упорно продолжал себя гробить.

Три года пустой одержимости по девушке, которая этого просто не заслуживает!

– Я ненавижу тебя, Ася Игнатенко.

Однако досмотреть крушение моих иллюзий до финальной точки мне не позволили. Как только дым стал достаточно густым, а пламя перекинулось на крышу, показался вертолёт с МЧС-никами и стали тушить мой дом. Из леса показалась цепочка мужчин в защитных одеждах. Очевидно, они пришли за тем же: спасти лесной массив от рукотворного огня.

Чуть позже появились люди в форме, чтобы арестовать меня. Я не сопротивлялся, потому что по сути, терять уже было нечего.

История моей безудержной любви закончилась в московской допросной. Возможно, прямо в этом кабинете когда-то допрашивали и Асю.

Дверь открылась и в помещение зашёл Матвей. В руках он нёс папку с документами и чашку отвратно пахнущего кофе.

– Ну что, допрыгался? Кузнечик хренов.

Я был спокоен за это дело. Ничего серьёзного на меня не повесят, иначе этому Матвею не сдобровать.

– Кажется, в прошлый раз мою причастность к убийствам вам не удалось доказать. Что же изменилось сейчас?

– Поджог лесного массива.

Он поставил чашку на стол и часть растворимой бурды пролилась на форменные штаны.

– Чёрт!

– Это точно, – я наклоняюсь вперёд, чтобы микрофон не смог записать звук. – Я не позволю спустить всех собак на меня.

Матвей смотрит настороженно. Ещё бы. Пару месяцев назад меня наняли как внештатного аудитора, чтобы выявить неоправданные финансовые переводы. Я должен был хорошенько перетрясти не только бухгалтерию, но и внутренние счета ментов. Начальник убойного отдела настолько боялся снова профукать нечистых на руку, что тайно озаботился наймом не связанного с правоохранительной системой аудитора, то есть меня. Тогда попался только Матвей, но даже такой страховки оказалось более чем достаточно.

– Я хочу написать чистосердечное по поджогу лесного массива.

Он недовольно протягивает мне ручку в последний момент придерживая лист бумаги.

– Не забудь упомянуть застреленных девиц.

Я только пожимаю плечами  и начинаю писать. Конечно, опускаю многое, но свою виновность в пожаре признаю безоговорочно. Следак выхватывает лист, стоило поставить последнюю точку. Быстро пробегается глазами и взрывается от негодования:

– Да вы все издеваетесь надо мной! Ты забыл упомянуть трупы девушек!

Мне остаётся только ухмыляться с его бесполезных потуг. Взяточничество – бессрочное преступление и мы оба это знали. Матвей у меня на крючке и будет делать ровно то, что я велю.

– Поздравляю с висяком, начальник.Следак не унимается. Стучит кулаком по столу и потрясает документами в воздухе.

– Какого хрена! А как же свидетельства об Асе Игнатенко? Кто будет отвечать за убийства девушек?

Он встал на довольно болезненную для меня тропу и сам же потух от предупреждающего взгляда.– Не волнуйся об Асе. Эта девушка теперь моя проблема.

Ася

Первое, что я увидела, когда открыла глаза – сломанная роза. Я больше не кричала. Отнесла её в мусор и разбудила своего мужчину заявлением о том, что в этой стране я больше не останусь. Пусть крутится как хочет, но увозит меня сегодня же из этого Ада.

Егор тут же пошёл звонить своим, а я стала картинно собирать вещи в чемодан. Любому терпению приходит конец. Я устала бояться, устала надеяться на других, устала прятаться. Если этот псих только посмеет приблизить ко мне хоть на шаг, перережу себе горло и махну на прощание предсмертным факом. Хватит.

Егор подкрался незаметно. Я даже не поняла сначала, что это он стоит в дверях, так была зла на всех вокруг.

– Его взяли. По крайней мере сегодня обойдёмся без Тени.

– А завтра? – Комкаю в руках кружевной лифчик и с размахом кидаю в его сторону. Пусть только посмеет слово поперёк сказать и следующим зашвырну что-то серьёзнее лёгкой тряпки. – Что будет завтра? Что будет, когда выйдет? А он вообще сядет? Что, вечно придётся прятаться и смотреть по сторонам?

– Послушай, – Егор плавно идёт ко мне, твёрдо смотря в глаза, – я же не отказываюсь от своего слова. На сегодня у нас есть передышка. Давай просто возьмём вещи и поедем, куда скажешь.

– Совсем больной?! – Меня уже не остановить. Кулак летит ему в грудину. – Переезд в глухомань ничего не решит! Нужна виза, оформление документов для посольства, билеты. Да у меня подписка о невыезде на столе у твоего начальника лежит! – Хватаю за майку и пытаюсь встряхнуть, как нерадивого щенка. Мне всё равно на разницу в росте, весе и прочие мелкие недоразумения, потому что пламя адской фурии плавит пространство вокруг меня и Егор на линии удара. – Ты же обещал со всем разобраться! Говорил, что он не проберётся сюда! Тень приходит, когда ему вздумается, а ты! Ты! Даже не можешь ему помешать!

В места ответа он целует меня, за что получает звонкую пощёчину. Не стоит затыкать рот женщине, когда ей есть, что сказать. К чести бывшего следака, он молча сносит и этот выверт с моей стороны. Выхватывает полусобранную сумку из рук и демонстративно вытряхивает все шмотки на кровать.

– Я прошу дать мне пол дня, – говорит этот смертник с покер-фейсом.

– Куда ты тащишь мою сумку?!

Не далеко, как оказалась. Безвинно наказанная, уже пустая сумка летит в коридор, сбивает нашу обувь и обиженной кошкой тормозит молнией вниз у самого порога.

– Мы дождёмся Костю и Аню. Потом я поеду решать твои дела. Пожалуйста, давай обойдёмся без глупостей.

– Я тебе не верю. У тебя было столько времени. Что поменяется за пару часов?

– Я понимаю, что налажал. Не надо меня в это тыкать как несмышлёныша. Сказал же, разберусь!

Егор и сам начинает злиться. Нервничает, но пытается сдержаться и не повысить голос. К концу всё равно срывается на крик, за что получает новую пощёчину. Мы  стояли друг напротив друга непримиримыми врагами. К сожалению, опыта ведения боевых действий у бывшего мента оказалось на порядок больше. Он опрокинул меня прямо на кучу вываленной из чемодана одежды, демонстративно стянул свою огромную футболку, перекрутил мои кисти и зафиксировал над головой. Такого не позволял себе даже Тень!

– Больной! Сволочь! Немедленно развяжи меня!

Егор лёг сверху, сведя на нет мои бесполезные брыкания. Его взгляд не обещал ничего хорошего, как и злой, вкрадчивый шёпот:

– Ещё одно слово, дорогая, и я заткну твой рот своим носком.

Неужели серьёзно? Я уже открыла рот, чтобы сказать ему пару ласковых и поучить манерам, когда почувствовала его мозолистый палец на своих губах.

– Носок, Ася. Я поищу самый грязный, потому что ты меня достала.

Мне остаётся только поджать губы и отвернуться от этого самовлюблённого кретина. Егор не возражает против тишины, снова утрясает какие-то формальности по телефону, не спуская с меня своих внимательных, тёмных глаз.

Совсем скоро тишину прерывает мелодичная трель звонка. Очевидно, это тот самый Костя с моей сестрой.

– Егор! Развяжи меня немедленно.

– Ася! – полностью копирует мои интонации будущий смертник. – Сколько мне ещё раз повторить про угрозу с носком?

Мне остаётся только шипеть рассерженной кошкой и вынужденно готовиться к очередному падению в глазах сестры. Если вести строгий подсчёт всех случаев, когда я мысленно краснела, выходит, я должна жариться в Аду досрочно. Прямо сейчас. Их голоса совсем рядом и за зажмуриваюсь.

– Я тебе это ещё припомню, Егор.

К сожалению, встреча с гостями в таком виде неизбежна. Сестра замолкает на полуслове, когда видит меня привязанной к кровати.

– Егор, что это такое?

Мужское хмыканье раздаётся чересчур близко.

– Кто это у нас такой непослушный, – сказал смутно знакомый мужик и деловито проверил мои путы. Я надеялась уже встать, однако, он просто задумчиво отошёл в сторону.

– Неплохая вязка для новичка. Давно она лежит?

– Костя, ты что сдурел?! (Напоминаю, что про Костю есть отдельная завершённая книга "Милые шалости, или Под прицелом")

Егор пожимает плечами.

– Минут двадцать точно. Аня, хватит смотреть на меня бешенным взглядом! Она меня достала!

– Но не так же?! – возмутилась я из положения лёжа.

– Ася! Помолчи уже! – Прервал мой возмущённый ропот Егор и повернулся к нашим гостям. – Мне нужно буквально полдня. Потом я приеду и отпущу вас.

А потом этот гад просто развернулся и хлопнул дверью. Так я осталась один на один с незнакомым мужиком, обескураженной сестрой и крепко связанными над головой руками.

Аня было дёрнулась мне помочь, но была остановлена этим самым Костей.

– Не стоит. Она может ещё столько же полежать и подумать о своём поведении. Лучше не лезь. В конце концов, это им двоим предстоит как-то уживаться вместе на одной территории.

Я не верила, что два взрослых человека всерьёз обсуждают возможность помариновать меня в неудобной позе ещё столько же. Немыслимо!

– Да ты садист! Немедленно развяжи меня!

– Детка, я Доминант. Это более широкий профиль.

После этого я предпочла молчать. Больше никаких полицейских! Никогда! Да они все там психи!

Егор

Самое хреновое чувство в моей жизни – осознание того, что без помощи извне я бессилен. То подленькое ощущение понимания, что собственный ресурс изошёл на говно и придётся идти на поклон к высокому начальству.

Мне нужны гарантии от человека, у которого нет никакого интереса ко мне, трудностям незнакомой девушки; он неподкупен, старой закалки и я для него зелёный молокосос, не более. Я стоял перед Петровичем и понимал, что не уйду просто так.

Бывший начальник снисходительно смотрел на меня и, очевидно, ждал чего-то дельного, стоящего – то, чего я не мог предложить.

– Ещё раз объясни-ка мне, дружок, почему я должен отзывать заявление о невыезде возможного свидетеля и помочь тебе в оформлении документов для пересечении границы?

– Потому что так вы сможете контролировать перемещения Аси Игнатенко, а не рыскать по маленьким деревенькам в поисках её.

– Любопытная теория.

Петрович откланяется в кресле и скептически выгибает бровь на морщинистом лбу. Моё предложение его не поразило. Плохо.

– Девушка уже на низком старте. Этот Игорь дважды сумел проникнуть в квартиру при наличии сигнализации и дежурящего патруля.

– Вот что, Егорка, – сказал, наконец, Петрович явно раздосадованный промахом своих подчинённых. – Ты эту ерундистику завязывай. Ваша группа итак порядком навоняла: схватили парня без достаточных улик, как следствие – упустили, а теперь бегаете как в жопу раненые с дымящимися портками и не знаете чем хер свой потушить. Если уж действовать, так основательно, а не скакать зайцами за рубежом.

И в чём-то бывшее начальство, может, и право, но я не готов ставить жизнь Аси под удар.

– Подпишите разрешение. Никто не хочет отвечать за смерть девушки. Сегодня Филатов был у нас и оставил послание – сломанную розу. Конечно, подробностей мне никто не сообщал, но я точно уверен, что он окончательно слетел с катушек, раз решил, что Ася теряет статус неприкосновенности.

Петрович кивнул, соглашаясь с моими словами.

– Проблема в том, что ты больше к нашему отделу не имеешь никакого отношения, потому и доступа к информации у тебя нет.

– Мне не нужна информация. Я хочу спасти одну жизнь. Этого будет достаточно.

Он смотрел на меня так долго, что я уже был готов продолжить. Мне жизненно необходимо одобрение от Петровича, потому что скакать зайцем по нашей необъятной не очень удобно, а вот по миру... К тому же Ася хотела увидеть море. Она будет цела и счастлива – прекрасный расклад.

Наконец, Петрович потянулся к телефону и один за другим стал набирать номера телефонов.

– Верочка? Соедини меня с Еремеевым. По личному, да...

Ноги отказывались держать. Я понял, что вроде бы всё на мази.

Петрович прикрыл трубку и махнул, чтобы я дождался за дверью. Это были самые непростые переговоры в моей жизни.

Я простоял под кабинетом полдня. Но по итогу имел все необходимые документы и даже заказанный самолёт до Парижа на девять вечера. Жизнь определённо стала налаживаться.