Текст книги "Сердечная терапия"

Автор книги: Мила Иванцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

16

– Вадик, ты что-то совсем заработался – не заходишь, не звонишь, раньше хоть было понятно, что личная жизнь мешает, – упрекала Антонина сына по мобильному.

– Мам, ну ты опять? Я немного занят, позвоню вечером, хорошо? Или говори быстро, что хотела?

– Я хотела сказать, что мы с отцом встречаем Новый год дома, ну, как два пенсионера – с оливье и перед теликом, поэтому, – если у тебя нет собственных планов, можешь разбавить нашу компанию. Это если коротко.

– Хорошо, я подумаю. Планов и правда пока нет. Может, и завалюсь к вам. Извини, у меня обход, я позвоню позже, о’кей?

– Ну, о’кей, – сказала Антонина, заканчивая разговор.

Не то чтобы ей хотелось возиться у плиты, готовить традиционные новогодние блюда, но интересных приглашений на саму новогоднюю ночь не поступило, к себе звать кого-то не хотелось, да и не было у них здесь настолько близких друзей, чтобы с ними хотелось подводить итоги и начинать пусть условно, но все же новый этап в жизни. Когда-то из Львова они переехали в Киев, потом жили за границей, возвращались сюда и снова бросали столицу. Общались с сотрудниками Игоря, с их женами (первыми, вторыми, третьими…), с соседями, с которыми отношения были почти виртуальными, а настоящих друзей так и не обрели. Кроме того, настроение у Антонины в последние дни было очень нестабильным. То ее, как в юности, затягивало в новое приключение – звонки, SMS’ки от Романа, фейерверк его комплиментов и шуток поднимали тонус, то опять мысли о наглой девчонке в белом фартуке и коварном муже срывали ей «крышу», заставляли колотиться сердце, которое волнами гнало горячую кровь к голове, так что щеки пылали, а в ушах стучало.

Вот, например, сегодня, пока Игорь ездил в институт, она обнаружила в его почте новое письмо от этой стервы – интересуется, какие у него планы на новогодние праздники, не тянет ли его, например, в зимний Львов. Сокрушается, дрянь: мол, понимает, что Игорь не свободен, но пусть бы приехал хоть и с женой, которая тоже местная, может, захочет вспомнить былое. И все-таки мог бы найти часок-другой, чтобы встретиться с ней за кофе. А то, пишет, могла бы пригласить его и с женой на обед…

«Знаем мы этот кофе! – неистовствовала Антонина. – Зараза! Еще на обед нас хочет пригласить! Видели такое?! Увидеть хочет, кто из нас лучше сохранился на этот момент, а кого время не пощадило… Такая любопытная или настолько уверена в своих чарах? А фото, стерва, до сих пор не прислала, так что непонятно, во что превратились те щечки с ямочками и ее тугие косы! Джульетта потрепанная!»

Антонина задыхалась от гнева и то сердито мерила шагами квартиру, то пила сердечные капли, то выходила на балкон покурить, то вновь перечитывала письмо от Сони. А то, чувствуя потерю очередной порции сил, неслась мыслями к Роману, перечитывала его SMS’ки и готова была согласиться на самые неприличные его предложения, чтобы взять реванш и хоть заочно, но отхлестать мужа своими поступками за его «ретроспективу».

Роман был легок на помине. Он вообще словно каким-то чудом улавливал Антонинины посылы «в эфир» и частенько набирал ее номер или присылал SMS’ки именно тогда, когда она активно о нем думала. Собственно, думала она о нем теперь почти постоянно, вот такие устроила себе качели – от гнева до восторга.

Поэтому звонок Романа с предложением поужинать сегодня в ресторане упал на плодородную почву. Он сказал, что через два дня едет в Москву к дочери от первого брака и внукам (как оказалось, у него там было двое мальчишек) и вернется только после праздников. Именно поэтому он вдруг выдвинул предложение встретить Новый год досрочно.

– Почему бы и нет? – не заставила себя уговаривать Антонина, и через три минуты было определено время и место сегодняшней встречи.

«Доиграешься! Ой, доиграешься мне!» – прошипела она, адресуя эти слова мужу, когда разговор был завершен. Антонина вошла в кабинет Игоря. Письмо от Сони она уже давно хитрым маневром вернула в первоначальное, непрочитанное состояние, а теперь только выключила компьютер и критически осмотрела свои ногти.

– Вперед, наводить красоту! – энергично скомандовала сама себе и через несколько минут договорилась по телефону и о маникюре, и о прическе.

17

Небольшую кофейню на Подоле профессор Соломатин даже не сразу нашел. «Надо же – устроить кафе в подвале старого жилого дома! Вход со двора, и приличной вывески, которая бы привлекала посетителей, нет… И кто сюда ходит? Разве это бизнес?» – подумал он, еще раз взглянул на записанный на бумажке адрес, сверился с номером дома и начал спускаться по лестнице.

– Простите, это вы господин Игорь Соломатин? – услышал он сзади женский голос.

– Я-то я, а вот вы – это вы? – Профессор прищурился, настороженно, но с вызовом окидывая взглядом незнакомку. Но вдруг почувствовал, что его подозрительное раздражение неожиданно растворяется в морозном воздухе.

К нему легкой походкой приближалась невысокая молодая женщина в серой короткой шубке и джинсах, заправленных в смешные мохнатые сапоги. Волосы ее прикрывала черная вязаная шапочка, покрытая кружевными снежинками. В руке покачивалась небольшая сумка. Когда она подошла к лестнице, мужчина уже спустился на две ступеньки, и глаза их оказались на одном уровне.

Незнакомая женщина, назначившая профессору свидание, сама казалась взволнованной, растерянной и почему-то смешной, и Игорь вдруг успокоился. Ну чем, собственно, могла ему навредить эта особа возраста его сына? Конечно, довольно странно было то, что поводом для встречи стала Соня Тютюнникова, но никто не заставляет его говорить лишнее. Можно просто угостить ее кофе, выслушать и распрощаться. Что такого может сообщить эта молодая дама зрелому мужчине, даже непонятно каким образом заглянув одним глазом в потайной ящик его жизни?

Через минуту он уже оценил выбранное для встречи место: в длинной прямоугольной комнате без окон, напротив входа, у узкой стены находилась барная стойка с кофейным комбайном, а пять небольших столиков выстроились в ряд слева. Все. Да еще на белых стенах висело штук шесть фотокартин в рамках, подсвеченных специальными лампами над ними – вот и весь интерьер и вся иллюминация заведения. Разве что над хозяйкой и ее кофейной машиной светилось несколько встроенных в потолок лампочек. Игорь довольно хмыкнул и снова с удивлением заметил, что напряжение, которое поселилось в нем со вчерашнего дня, исчезает. Яна поздоровалась с немолодой женщиной за барной стойкой и оглянулась на Игоря:

– Вы кофе пьете? Здесь его очень вкусно готовят.

– Да, пожалуй, выпью «латте», раз уж мы здесь. А вас чем угостить?

– А мне эспрессо со сливками, – улыбнулась Яна хозяйке и стала расстегивать шубку.

– И кто же сюда ходит? – не удержался от вопроса профессор.

– Говорят, свои. Из офисов, что вокруг, народ забегает пошушукаться, или, как я, – раз случайно зашла, теперь знаю, что есть такое место. По крайней мере, не на виду, и никто не мешает.

– Это точно. – Игорь повесил на вешалку Янину шубку, а рядом свое пальто.

Наверное, они попали сюда в такое время, когда все уже напились кофе и в заведении начался своего рода антракт. Никто не мешал говорить, а тихая музыка и журчание мини-фонтанчика на барной стойке уберегали уши хозяйки от чужих секретов.

– Конечно, вы в праве гневаться, ведь я разгадала вашу тайну. Раскрыла вашу игру… И даже не могу извиниться: мол, я не хотела. Ведь именно хотела разобраться в том, что мне показалось странным. Не все пазлы складывались в моей голове в картинку после рассказа вашей жены Антонины, а также после того, как я нашла ваши страницы на сайте одноклассников. Что-то было не так.

– Я вас понимаю, не оправдывайтесь. Но… Но я теперь и сам будто не в своей тарелке. И что теперь делать? Хотел как лучше…

– Я вас тоже понимаю. И то, что мы сидим здесь, а ваша жена об этом не знает, подтверждает мои добрые намерения и небезразличие к этой ситуации. Конечно, я не имела права вмешиваться и тем более раскрывать вам тайну ее «исповеди». Но ваш план сработал против вас!

– Не беспокойтесь. Вы все сделали правильно. Ведь это я заварил кашу – придумал Соню, чтобы оживить отношения… Думал, ревность может разбудить ее чувства… Теперь выгляжу старым дураком, – профессор пожал плечами.

– Ну почему же старым? – вырвалось у Яны, она вдруг смутилась, стала что-то искать в своей сумочке, а щеки ее вспыхнули.

– Спасибо. Дурак, но не такой уж и старый? – засмеялся профессор. – У нас с Тоней сын вашего возраста.

– Нет, немного моложе, – виновато улыбнулась его шутке Яна, – я в курсе – это Вадим. Он врач.

– Да, хороший парень, искренне увлеченный своей работой, я за него рад, хотя когда-то мечтал, чтобы он пошел по моим стопам – в науку. Хороший физик-атомщик, узкий специалист, умеющий соединять теорию и практику, как оказалось, достаточно востребован в современном мире. А может, оно и к лучшему. Я работал в разных странах, бывал на различных атомных станциях…

– А Антонина говорила, что вы преподавали и писали диссертации.

– Ну, и это тоже. В последнее время. Я просто не все рассказывал ей о своих командировках, – улыбнулся профессор, – не хотел волновать. Вот она и думает, что прожила жизнь с физиком-теоретиком… Впрочем, она никогда особенно и не интересовалась, что именно я делаю. Хожу на работу. Получаю зарплату. Езжу на конференции. Приглашают работать за границу, где хорошо платят. Ее это устраивало. Знаете… Мне всю жизнь казалось, что где-то внутри нее есть еще не открытый резервуар тепла, заботы, нежности… Будто спрятанный под саркофагом, как тот печально известный четвертый реактор на Чернобыльской атомной. Почему все так сложилось? Может, это моя вина – не смог достучаться до нее, может, что-то с ней было раньше не так, потому и спрятано ее женское начало в сейф… Но разве можно требовать от человека любви? Предъявлять какие-то претензии… Хотя… Самым удивительным в нашем долгом браке было не это, а сам факт нашего брака. Я до сих пор не понимаю, почему она согласилась. Выбрала меня. Ведь я тогда был никто. Зародыш ученого. Молодой и неопытный…

– Простите, а у вас до Антонины были другие девушки?

Профессор внимательно посмотрел на Яну, и она уже пожалела, что задала такой бестактный вопрос.

– Была одна, но… она об этом не догадывалась. – Он хитро улыбнулся только глазами, по-отечески накрыл своей рукой сложенные на столе «замочком» руки Яны и простодушно рассмеялся, а у молодой женщины в этот миг перехватило дыхание и слезы застыли в глазах, готовые коварно разоблачить ее эмоции.

18

В этот зимний день молодой врач Вадим Соломатин отдыхал дома после ночного дежурства. Он заказал по телефону пиццу, заварил в большой кружке чай и уселся за компьютер. Желание поспать как следует еще не пришло, поэтому можно было побродить по Интернету, отписаться знакомым, скачать несколько новых фильмов. Неожиданно на своей странице в соцсети он нашел сообщение от Анжелиной приятельницы Марты. Оно было странным для его мужской логики: «Вадюха, мы с Анжелкой последние недели классно отрывались, снимая ее стресс. Боюсь, если ты в ближайшее время не сделаешь шаг к примирению, твои шансы упадут до нуля».

Что это? Подружку его «бывшей» действительно беспокоит ее душевное состояние? Водит ее развлекаться по клубам, но при этом хочет их помирить? А зачем это ей? Кажется, раньше Марта не была его поклонницей, по крайней мере, ее бойфренд, который продавал богатым клиентам квадроциклы, производил на девушек большее впечатление, чем простой хирург. А может, это стратегический ход самой Анжелы – с помощью подруги подтолкнуть его к примирению? Или, наоборот, показать, что именно он потерял?

Вадим задумался, оглядывая помещение, которое не так давно утратило следы женского присутствия. Из шкафа исчезли Анжелины вещи – многочисленные безделушки, сувениры, плюшевые игрушки, бижутерия, тапочки с глазами и ушами. Из ванной комнаты исчезли бутылки с лаком для ногтей, куча тюбиков и бутылочек неизвестного назначения, розовый станок для бритья, маникюрный набор, машинка для выпрямления волос, круглая щетка для их закручивания. Исчезли также махровый и шелковый ее халаты, напольные весы и электрическая зубная щетка. Ключи от квартиры он нашел в почтовом ящике, когда вернулся с работы.

Тогда, после ссоры в Макдоналдсе, он повез Александру со Стасей в травмпункт. Они уехали оттуда на такси, а он остался в больнице – домой идти не хотелось. И вот на следующий день, вернувшись с работы, Вадим не обнаружил признаков пребывания в его квартире женщины. Анжела съехала, не оставив даже записки. Положа руку на сердце, Вадим понимал, что для него тяжелее было бы очередное выяснение отношений, чем созерцание оставленного Анжелой условно семейного плацдарма. Он был ей даже благодарен за то, что обошлось без сцен и лишних разговоров.

Вадим разделся, вымыл руки, достал из бара бутылку водки, стоя выпил рюмку, закусил яблоком, лежавшим на столе в плетеной корзинке, и включил телевизор.

Выпуск новостей извещал его соотечественников о тайфунах, пожарах, землетрясениях, столкновениях поездов, военных действиях, массовых отравлениях и политических противостояниях. Что значил на фоне этого глобального планетарного беспорядка крах отношений одной пары, которая за год с лишним так и не склеилась, не срослась в Пару? Единичный случай, который отражал общую дисгармонию мира. Вадиму не хотелось думать, кто из них был прав, кто виноват. Конечно, и он не святой, но в последнее время количество и агрессивность Анжелиных претензий производили противоположный эффект – ему уже ничего не хотелось исправлять, менять в их отношениях, а было одно желание: спрятаться где-то в недосягаемом месте или поставить между ними какой-то фильтр. Сначала он даже подумал, не беременна ли Анжела. Ведь в таком положении женщины нередко становятся раздражительными, капризными и непредсказуемыми. Но нет, она с этим не спешила и старательно избегала нежелательных последствий постельных отношений.

От упоминания о телесном кровь ударила Вадиму в виски, и не только. Разве что ханжа станет утверждать, что молодой здоровый мужчина может быть равнодушным к любовным утехам с красивой девушкой. Со своей девушкой. Конечно, для него это была потеря. Но как врач и как человек с некоторым опытом, Вадим теоретически осознавал также существование сексуальной привязки и манипулирования сексуальным партнером. И даже то, что именно с ним это и произошло… Увы… Но он довольно долго думал, что это все-таки была любовь. «Что же, – проворчал он тогда, впервые за долгое время оставшись один, – будем лечить!» Потом выпил еще рюмку водки, нашел в холодильнике нарезанную буженину и открытую баночку хрена, стоя закусил и пошел спать.

Прошло не так много времени, и вот теперь это сообщение от Марты. Почему и зачем? И хочет ли он вернуться к тем отношениям? Перед его глазами снова возникло перекошенное злобой лицо Анжелы во время их последнего разговора. Лицо ее было знакомым и красивым, когда она спала или улыбалась…

«Но я никогда не буду таким, каким она хочет меня видеть, – подумал Вадим, – и никогда она меня не поймет. Тогда зачем же?»

Он автоматически дожевывал пиццу, прихлебывая чай из кружки, и все смотрел на сообщение. Вдруг заиграла мелодия мобильного. Вадим вздрогнул и почему-то решил, что это, не дождавшись ответа, ему звонит Марта. Он направился в коридор, где мобильный от вибрации уже понемногу продвигался к краю полки, рискуя упасть.

«А может, не отвечать?» – мелькнула мысль, но он взял телефон, взглянул на экран и улыбнулся – это была Александра.

– Добрый день! Не очень отвлекаю?

– Нет, все нормально, я дома после дежурства. Что-то случилось?

– Да нет, все в порядке. Извините, что беспокою, но тут Стася…

– Что Стася? Что-то не так с рукой?

– Нет, все хорошо. Просто сегодня у нее тот концерт, новогодний. И она настаивает, чтобы я передала вам ее приглашение. Вот… Но у вас, наверное, куча дел?

Вадим снова улыбнулся, теперь до ушей, и сказал:

– Как же я могу отказать будущей звезде сцены? Я себе этого никогда не прощу! Говорите, где и во сколько!

19

День как-то сам распланировался и покатился по заснеженному Киеву. Правда, физическое движение добавилось уже позже, а до того Вадим все же успел поспать после ночного дежурства. Снились ему сначала рабочие моменты: прозрачные инкубаторы интенсивной терапии для ослабленных новорожденных, тревога, хватит ли их на всех, а еще – малыши на операционных столах, расположенных по кругу, и волнение от сознания, что стоит он перед ними один, без ассистентов и помощи, а детей не меньше пяти, и отчаяние – что же ему делать и за кого хвататься в первую очередь.

Усилием воли он вынырнул из сна, перевернулся на другой бок, натянул одеяло на голову, чтобы не мешал дневной свет, пробивавшийся с улицы через неплотные шторы. Это сработало – сон изменился, будто Вадим перевернул старую виниловую пластинку на другую сторону, как в детстве. Теперь снилось, что они с Шурочкой идут по городу, но уже не зима, вокруг бушует зелень, они держатся за руки и о чем-то разговаривают. Тем не менее, он знал, что идут они на новогодний концерт Стаси.

«Но какой же новогодний, если вокруг лето?» – снова корректируя свой сон, удивился Вадим.

Звонок мобильного помешал додумать до конца факт несовпадения сезонов, он схватил телефон, кашлянул и, стараясь, чтобы его голос не показался сонным, ответил:

– Слушаю!

Никто не отозвался.

– Слушаю, говорите! – Вадим посмотрел на мобильный и улыбнулся – вырванный из сна, он спутал сигнал будильника с мелодией вызова!

За окном начинало смеркаться. Вадим вскочил с кровати, посмотрел на часы на стене, прикинул, сколько ему нужно времени, чтобы добраться до места, и вдруг подумал, что Александра-то, Шурочка, тоже будет ехать на концерт, вот только неизвестно, откуда.

«Тоже мне, добрый дядя! – Он хлопнул себя по лбу. – Как же это я не предложил где-то ее подхватить, она же будет давиться после работы в маршрутках!»

Через пять минут, несмотря на отказы Александры, Вадим все же договорился, что подъедет за ней к тому детсаду, где они попрощались после концерта. Вадим был поражен тогда ее историей – вот как, оказывается, бывает! Удивлен он был еще и тем, что эта молодая женщина не сломалась, не предала дочкину мечту. А еще оценил ее искренность – не каждый бы решился выложить такую правду малознакомому человеку, который проявляет к тебе интерес.

Поговорив с Шурочкой, Вадим энергично направился в кухню, разговаривая сам с собой:

– Вот и хорошо! И славненько! А теперь – кофе! – Но вдруг он замер, развернулся, пошел в спальню и аккуратно застелил широкую кровать покрывалом.

Шурочка ждала его на тротуаре возле детсада, балансируя на бровке. Вадим издали узнал ее в свете фонаря – в коротенькой дубленке, сегодня уже не в юбке, а в джинсах, но на каблуках, с сумочкой и пакетом в руке, она ходила по краю тротуара и вытаптывала на свежем снегу ниточку следов, поглядывая в противоположную сторону улицы. Он подумал, что мама тоже похожа грацией движений на балерину, хоть была она и не такой хрупкой, как ее дочь. Когда-то его наставник в ординатуре, своей прямотой напоминающий доктора Хауса, сказал о женщинах: «Худая корова – еще не газель!»

«Наверное, грация – это врожденное. Хотя Шурочка не такая худая, как Анжела, но все-таки «газель», это факт, – подумал, притормаживая, Вадим, посмотрел в зеркало заднего вида, не едет ли кто за ним, вдруг увидел в нем свои смеющиеся глаза и хмыкнул: – Улыбается он!»

Они успели проскочить на Подол до того, как город снова залип в ежевечерней тянучке. Снег в Киеве, даже если его не так уж много выпало, мгновенно сужает проезжую часть, и движение становится еще медленнее, особенно в часы пик. Вадим знал маленькие улочки и лавировал по ним, минуя опасные в смысле пробок места.

По дороге говорили ни о чем – как это бывает, когда не знаешь, к какой теме склонить беседу и времени для разговоров не так уж много. Слушали музыку из приемника, говорливые диджеи вели предновогодний концерт по заявкам радиослушателей. Александра с Вадимом единодушно удивлялись тому, что люди передают приветы друг другу через радиоэфир, – разве можно быть уверенным, что их услышат?

Александре было тепло, уютно и легко в машине рядом с этим человеком. И, пугаясь этого, женщина чувствовала, что он становится ей все более интересным и близким. И это можно было понять – молодой киевлянин, врач, с квартирой, машиной и, очевидно, перспективами… Странно было бы не влюбиться в такого, ведь он был еще и симпатичным, и вполне дружелюбным, отзывчивым. Нормальная женская реакция. Но тревожило ее больше всего то, что он проявлял интерес к ней. Ведь на каждый его «плюс» у Александры найдется свой «минус» – не так уж молода, не киевлянка, была замужем, имеет ребенка, нет ни приличной работы, ни хоть какой-то крыши над головой, и перспективы совершенно размыты, кроме одного желания – выучить Стасю… Поэтому и странным казалось Александре внимание Вадима, хоть и не похож он был на тех, кто пошутит с женщиной, попользуется ею и столкнет с дороги. Разные истории слышала она в большом городе и видела по телевизору, но кто же примеряет такие ситуации на себя, особенно когда сердце колотится даже от одного его присутствия рядом, а от взгляда, когда глаза в глаза, сердце словно застревает в горле, а ладони становятся влажными…

Новогодний концерт проходил на Контрактовой площади, в Детском музыкальном театре, а не в стенах балетной школы, и это придавало мероприятию торжественности и делало его более значимым. Встретиться и поговорить со Стасей перед концертом не удалось. Александра с Вадимом оставили верхнюю одежду в гардеробе, прошли в празднично украшенный зал и уселись в третьем ряду. Участники концерта уже были за кулисами, оттуда доносились их шаги и приглушенные голоса. Зал быстро заполнялся зрителями – школьниками, которые не принимали участия в концерте, родителями, учителями. Были даже люди с телевидения с камерой на треноге, и Александра, заметив их в работе, достала из сумочки зеркальце и поправила прическу.

– Красивая, очень красивая! – тихо сказал ей Вадим, а она покраснела и ничего на это не сказала.

Вдруг Александра взмахнула рукой, потянулась в сторону сцены, тихо вскрикнула, прикрыла рот ладонью, а другой рукой стала кому-то махать, пытаясь привлечь внимание.

– Вон она, вон, выглянула между портьерой и стеной, видишь? – шептала счастливая мама.

– Ага, вижу, такая красивая, что-то белое у нее на голове, – только и успел сказать Вадим, как девичья головка скрылась за кулисами, а на сцену, важно вышагивая, вышел юный конферансье.

Конечно, школьный концерт, даже в помещении этого уютного театра, – не спектакль в Киевском оперном, о сцене которого мечтает каждый ученик балетной школы. Но более благодарных и неравнодушных зрителей, чем собравшиеся здесь, не найти! Каждый номер программы, хоть и исполнялся под фонограмму, а не под музыку живого оркестра, сопровождался бурными овациями, а иногда даже на сцену, под ноги юным исполнителям, летели маленькие плюшевые игрушки – такого Вадим не ожидал. Собственно, он тоже пришел не с пустыми руками, в его пакете лежали две подарочные коробочки любимого лакомства всех девушек – кругленьких конфет, покрытых кокосовой стружкой, с орешком внутри. Одна для Стаси, вторая для ее мамы. Был там еще небольшой плюшевый слоненок, которого он успел купить в игрушечном павильоне, когда ехал за Шурочкой. Но Вадиму не хотелось швырять им в Стасю, когда она исполнит свой номер и выйдет кланяться.

«Интересно, кем же она будет в этом белом костюме? – думал он. – Наверное, снежинкой!»

Так и вышло. Конферансье объявил танец Снежинок из балета Чайковского «Щелкунчик», на сцену выбежали девочки на пуантах и в белых пачках, и взволнованная Александра схватила Вадима за руку. Правда, тут же рука ее резко вернулась на колени, а глаза стали неотрывно следить за действом на сцене. Но теперь уже Вадим, продолжая любоваться юными балеринами, которые кружили, замирали и грациозно прыгали на сцене, взял женскую руку в свои ладони и держал так на протяжении всего танца, пока не разразились очередные аплодисменты.

Хрупкие балерины профессионально кланялись публике, украдкой выискивая глазами в зале своих родных. Шурочка снова взмахнула рукой и увидела, как осветилось сдерживаемой улыбкой лицо дочери.

– Она нас увидела! Увидела! – прошептала гордая мать. – Правда замечательные они, скажи?

– Правда замечательные, – подтвердил, любуясь ее сияющим от счастья лицом, Вадим, – но балерина Станислава Стрелецкая вне конкуренции!

Шурочка от неожиданности повернулась к Вадиму и мгновение смотрела на него широко открытыми глазами, а он думал о том, что глаза у нее светло-синие, красивые, но еще и умело подкрашенные – видимо, для него старалась. Они оба все еще хлопали в ладоши, как вдруг Вадиму невыносимо захотелось поцеловать эту женщину в губы, но это было совершенно неуместно. Сдержав свой порыв, он улыбнулся и сказал:

– А что вы так смотрите, мэм? Или есть какие-то возражения?

– Возражений нет, – расплылась в счастливой улыбке Шурочка.

Потом другие девушки танцевали вальс Цветов из того же балета, потом вышла пара старших школьников, но Вадим уже не очень следил за тем, что происходило на сцене, вектор его мыслей теперь был направлен внутрь, на него самого, на его жизнь, на события последних лет. То ли классическая музыка требует переоценки своего жизненного пути, то ли когда, рано или поздно, на этом пути встречаются важные повороты и перекрестки, ты должен их осмыслить, и не важно, где ты в этот момент находишься – за рулем, в ванной или на концерте учеников балетной школы… Вадим действительно будто смотрел сейчас собственный рентгеновский снимок или результат ультразвукового исследования последнего периода своей жизни. И если бы несколько недель назад ему кто-то сказал, что вместо блуждания с Анжелой по ночным клубам он будет радостно аплодировать малышке, которая исполняет балетный номер, он бы не поверил.

Им все же удалось пробраться в служебное помещение, чтобы повидаться со Стасей. Она уже переоделась, но все еще пребывала в приподнятом настроении. Девочка переводила хитрый взгляд с мамы на врача и снова на маму, и было видно, что чужой дядя рядом с родным человеком ее не огорчает, скорее наоборот.

– Классно, что вы пришли! Я очень рада. Я ведь вас приглашала! – прощебетала девочка доктору.

– Ну как же я мог отказаться? Чтобы потом жалеть об этом всю жизнь? – улыбаясь, сказал Вадим.

– И что? Вам понравился концерт? – уже серьезно, по-взрослому спросила его Стася.

– Да. Очень понравился! Я уже сто лет не был в театре, а тем более на балете! А больше всего мне понравилась балерина Станислава Стрелецкая, знаешь такую? – тоже серьезно сказал Вадим.

Стася замерла, а затем приняла условия игры и ответила:

– Да, мы немного знакомы, я ей передам ваши комплименты.

Брови у Александры поползли вверх, глаза округлились, она уже открыла рот, чтобы что-то сказать, как Стася с Вадимом дружно расхохотались.

– Вот уж! И в кого она такая? – развела руками удивленная мама, продолжая любоваться своим ребенком.

Послышался голос воспитательницы, она стала созывать учеников, которые жили в интернате, – уже ждал автобус, чтобы везти обратно в школу их, а также нескольких учителей, костюмы и реквизит. Стася с грустью посмотрела на маму, они обнялись.

– Потерпи, солнышко, послезавтра заберу тебя и махнем к дедушке и бабушке! Будет у тебя целых две недели отдыха!

– Классно! – прижалась к маме Стася.

– Ой, я совсем забыл! – ударил себя по лбу Вадим. – Я же принес кое-что для Станиславы Стрелецкой, не передашь ей?

Стася с любопытством взглянула на него, оторвалась от мамы и сделала к нему шаг, а Вадим протянул ей пакет.

– То есть, это не все ей. – Он сунул руку внутрь и вытащил одну из двух коробочек с конфетами. – Тут кое-что для ее мамы, а остальное – для звезды сцены.

– О! А откуда вы знали, что мы их очень любим? – не сдержала удивления Стася. – Правда, мама редко такие покупает…

Девочка прикусила язык, на мгновение смутилась, но интерес к протянутому ей пакету взял верх, и она заглянула внутрь.

– Что это? Ой, мамочки! Какой же смешной! Это правда мне? Спасибо! – И она закружилась с плюшевым слоненком в руках по узкому театральному коридору.

Ученики и учителя балетной школы уже усаживались в специально заказанный автобус, который стоял у входа в театр. Подходили с костюмами в чехлах последние, среди них Стася, которая смотрела не столько под ноги и на автобус, сколько на снежинки, сказочно мерцавшие под фонарями. Ей уже оставалось сделать несколько шагов до автобуса, как перед нею, словно из-под земли, возникла девушка с микрофоном, за которой стоял молодой мужчина с камерой на плече. Девушка спросила:

– Девочка, а что такое, по-твоему, счастье?

Стася замерла, словно увидела фею. Девушка действительно казалась не очень реальной – стройная, без шапки, на волосах сверкающие снежинки, на воротнике короткой шубки тоже, а еще ногти руки, которая протягивала к Стасе микрофон, были длинными, фиолетовыми и с нарисованными на них снежинками. Девочка прижала к себе чехол с костюмом, в котором только что танцевала партию снежинки, и застыла.

– Ну? Неужели тебе нечего сказать? – улыбнулась ей сказочная леди. – О счастье?

– Счастье? – опомнилась Стася. – Это… Не знаю, наверное, это когда ты долго о чем-то мечтал, старался все сделать для этого и вдруг видишь, что это наконец-то начинает получаться.

– Да-да, молодец! А еще? – подбодрила ее девушка.

– Еще?

Вдруг от автобуса донесся сердитый голос:

– Стрелецкая! Станислава! А ну, бегом сюда! Посмотрите на эту звезду! Она уже дает интервью!

Девочка вздрогнула, посмотрела в сторону автобуса, подняла взгляд на снежную девушку и быстро-быстро сказала:

– А еще счастье, когда мама счастлива! Извините, меня зовут.

Стася легко подбежала к двери автобуса, а девушка махнула рукой оператору:

– Жека, снято!