Текст книги "Волшебный бумеранг (Космологическая феерия)"

Автор книги: Микола Руденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

10. На Землю

Лоча пришла одна. Слуги Храма в черных плащах грузили в ракету какие-то ящики, а Николай с отцом стояли в стороне под охраной карателей.

На ресницах Лочи серебрится иней, а в глазах застыли слезы. Нет, она не плачет, только слегка вздрагивают уголки ее губ. Черные волосы ничем не покрыты, хотя вокруг бушует метель. Плащ затянут на груди едва заметным шнурком. Ветер треплет его, и плащ шелестит, словно флаг. Флаг, принадлежащий той жизни, с которой Коля навсегда прощается теперь. Лоча одета во все светло-розовое. И Коля думает о том, что одежда ее и не может быть иной, особенно сейчас, перед той космической разлукой, что предстоит им. Космонавт, улетая в другие миры, должен навек запомнить каждую черточку дорогого ему человека.

Каратели расступились: даже они понимают, что такое космическая разлука. Разлучаясь, любящие становятся двумя далекими звездами и могут переговариваться друг с другом только лучами.

Лоча взяла его руки в свои. У нее теплые, нежные руки. Коле хотелось бы сохранить в своих ладонях эту нежность и тепло.

Она сказала:

– Мой милый, я согласна быть твоей женой. Я уже твоя жена, Акачи!.. Твоя жена, мой любимый. Отныне и навсегда.

«Что она говорит? – пульсировало в висках. – Зачем она это говорит?…»

Ведь они еще не знали той радости, той страсти, которая влечет влюбленных под самые тучи, наполняя ледяную планету хрустальным звоном и заставляя звезды кружиться в огненном водовороте, бросая под ноги влюбленным Галактику, словно пыльную дорогу…

Зря он дал волю своим чувствам. Напрасно сказал ей о своей любви. Но разве это к чему-нибудь ее обязывает? Ведь она свободна. Совершенно свободна!..

Лоча! Ты не должна так говорить. Каждый фаэтонец считал бы великим счастьем назвать тебя своей женой. Тебе завидуют во Дворце. Перед тобой склоняют колени советники. У тебя впереди целая жизнь, и она должна – обязательно должна! – быть счастливой.

– Нет, Лоча, – говорит Коля. – Ты не можешь быть моей женой.

– Молчи! – отвечает Лоча. – Не будь таким жестоким. Не отбирай у меня права смотреть на небо, отыскивая в нем крошечную точку, озаренную Солнцем, и думать: «Вон там мой муж…». Разве ты не можешь дать мне такого права?…

– Я люблю тебя, Лоча! Это правда… Ничего бы я так не хотел, как быть всегда с тобой. Но мы должны думать трезво…

– Не хочу трезвости! – прошептала она.

Ее горячие губы прижались к его обветренным губам, и им показалось в эту минуту, что на планете растаял вечный лед, зашумели голубые леса и буйно зацвели травы. И они идут среди фиолетовой пены цветов. И вслед им несутся мелодии птичьих песен. Идут так, как давным-давно, много миллионов оборотов тому назад, ходили по планете их далекие предки. Еще нет Земли – она кипит где-то вблизи от Солнца, нет ни Бессмертного, ни каторги, ни разлуки. Им не нужно ни генераторов климата, ни крыши над головой, ни одежды. Нужны только вот эти травы, которые станут им супружеской постелью, их домом. И звезды, закипая от зависти, будут смотреть на них. Им еще кипеть и кипеть сотни миллиардов оборотов, пока из этого кипения не возникнет чудо, двойное чудо: мужчина и женщина! И потянется время, наслаиваясь во вселенной, и в человеке, станет богаче и тоньше человеческий мозг, и черты лица его отчетливей и рельефней. Разум все дальше и дальше будет простираться во вселенной, но человек по своей сути останется таким же, как и те двое в фиолетовых травах. И те же желания и страсти будут владеть им: чтобы рождались дети, вырастали сильными и храбрыми и несли в даль вселенной кровь отцов и их опыт… И продолжали жить тогда, когда планета перестанет быть пригодной для жизни, как теперь Фаэтон…

– Пора! – Слуга нетерпеливо взмахнул рукой. Ечука-отец, отвернувшись от Лочи и Николая, тайком вытирал скупые слезы. Он мучался оттого, что причинил непоправимое горе не только себе, но и сыну, и этой милой самоотверженной девушке, которая в самом деле могла бы стать женой его Акачи. Отважившись на отчаянный поступок, Ечука думал, что Бессмертный покарает только его, как когда-то отца Чамино. А сына пощадит.

– Пора, рабы божьи! – снова с недовольством буркнул слуга.

– Да, пора, Лоча. Прощай! – сказал Коля, готовый разрыдаться.

Но, взглянув на Лочу, он не поверил своим глазам: она смеялась!

– Акачи! – голосом, в котором звенело счастье, выкрикнула девушка. – Я, наконец, верю, что ты любишь меня… И я лечу с тобой на Землю!.. Эй, вы! – крикнула она карателям и прислужникам храма. -

Я лечу вместе с моим мужем. Передайте моему брату Чамино, что я полетела на Землю! Да. На Землю… И скажите Единому – пусть кто-нибудь другой ухаживает за его бородой!..

Человек в черном плаще неторопливо подошел к ней и сурово проговорил:

– На это не было воли божьей.

– Есть моя воля! – твердо сказала Лоча. – Разве этого не достаточно?…

Ее слова показались черным слугам страшным богохульством. И тотчас же каратели, окружив Лочу, скрутили ей руки и понесли прочь от ракеты. Коля метнулся было вслед за ней, но не успел он сделать и нескольких шагов, как и его руки оказались скрученными, а непослушное тело поплыло куда-то вверх – в темное отверстие космического корабля. Он попытался вырваться, но, ударившись головой о металлическую стенку, потерял сознание. А может, каратели стукнули его, чтобы поскорей избавиться от хлопот.

Как только ракета легла на курс, широкогрудый космический волк, коренастая фигура которого напоминала треугольник, поставленный на острие, подошел к Ечуке и, ласково похлопав его по спине, сказал:

– Плюнь, голубь! Жить всюду можно. Скажи еще спасибо, что Бессмертный не отправил тебя к предкам.

Ечука хорошо знал космического извозчика. И его способ высказываться, столь непривычный для фаэтонцев, уже не удивлял Ечуку. Да и Рагуши вряд ли можно было считать фаэтонцем. Казалось, он весь – от ушей до подошв – вылеплен из другого материала – земного. Видно, тому, кто хоть раз побывал на этой загадочной планете, трудно потом счистить со своих ног ее липкую, плодородную глину!..

Рагуши сел в кресло, потянулся, будто после продолжительного сна, положил ногу на ногу и начал разглагольствовать, не заботясь о том, слышит его кто-либо или нет.

– Наш Бог-Утиль-Сырье проржавел до последнего винтика. Только болваны этого не понимают. Удивительная психика у двуногих существ. Откопай червяка и скажи, что это творец вселенной, – поверят! Клянусь печенкой, поверят!.. Будут падать перед ним на колени, целовать след, где он когда-то прополз. Только и отдохнешь в космосе!.. Шахо психики тут не действуют. Но на Атлантиде жрецы ими тоже пользуются От них и там не спрячешься…

Коля уже пришел в себя. Перед глазами его все еще мелькало дорогое лицо любимой, ее розовая фигура, плывшая над головами карателей…

– Куда мы летим? – спросил Коля. – На Атлантиду?…

Рагуши захохотал.

– Наконец-то!.. Ну что, гудит в голове? С ними шутить нельзя, они этого не любят… На Атлантиду?… Э-э, нет, юноша! Утиль-Бог давно уже не посылает грешников на Атлантиду. Фаэтонцы в качестве рабов на Земле не нужны: они теряют там работоспособность. Фаэтонцы способны быть или богами, или каторжанами. Богов посылают на Атлантиду. Каторжан разбрасывают по всей планете. У Единого это называется – казнь одиночеством. И действительно, это очень тяжкая казнь!

Рагуши нажал какую-то кнопку, вмонтированную в стену каюты. Открылась большая карта, которая чуть-чуть светилась. Это была карта Земли.

Он обвел пальцем большой остров, расположенный посреди синих просторов океана. Нет, не остров – целый материк…

– Великая Атлантида! – с каким-то неожиданным благоговением сказал Рагуши. – Фаэтонское государство на чужой планете. В конце концов мне наплевать на Утиль-Бога! Бессмертный имеет к ней такое же отношение, как, скажем, к Сириусу. Атлантида – это питомник человеческого разума, мать новой цивилизации. Вот в чем дело!..

– Расскажите о ней, – попросил Коля, хотя все еще думал о Лоче.

Рагуши взглянул на атомные часы.

– Вкратце можно. Но сначала отвечу, куда я вас везу. Вот смотрите…

Ечука-отец тоже поднялся с кресла и подошел к карте.

– Вот вам рай, – показал Рагуши на большой материк, разместившийся на южном полушарии Земли. – Вы будете здесь первыми людьми. Понимаете? Первыми… Скажу сразу – миссия не из приятных. Но я постараюсь, чтобы вам было не очень худо. А теперь слушайте про Атлантиду. Мне часто приходится там бывать. Жрецы считают меня верным слугой божьим. Им даже в голову не приходит направить на мой мозг свой дьявольский шахо. Я пью с ними хмельной напиток, приготовленный из растений, которых не знают на Фаэтоне. Длинная крученая лоза, лапчатые листья. Плоды собраны в большие гроздья. Они полупрозрачны и обтянуты нежной кожей. Если разорвешь кожицу – брызнет сладкий сок. Из этого сока жрецы готовят для себя очень вкусный напиток. И когда его выпьешь, сразу же становится весело, хочется смеяться и петь.

Коля слушал рассказ Рагуши о новом незнакомом ему мире, но думал о Лоче.

– Пятьсот оборотов тому назад, то есть полторы тысячи земных, один фаэтонский ученый попросил привезти ему с Земли несколько человекоподобных обезьян. Они были нужны ему для исследования, на которые дал согласие сам Бессмертный. Обезьян разместили в специальном помещении, и там были созданы такие же атмосферные условия, как и на Земле. Они чувствовали себя прекрасно. Селекционные опыты проводились в лабораториях, в специальной аппаратуре. Плод развивался в искусственной среде. Детеныши получились похожими на обезьяну и на человека одновременно. У некоторых из них легкие были приспособлены для того воздуха, которым дышали фаэтонцы, но большинство нуждалось в земной атмосфере. Именно эти экземпляры ученый отобрал для дальнейшего скрещивания. Он потратил на это целую жизнь. В результате третьего скрещивания родились дети, похожие на маленьких фаэтонцев, но дышать они могли земным воздухом…

– Значит, первые земные люди были созданы на Фаэтоне?! – вырвалось у Коли. Вот неожиданность! Даже Ечука-отец, рассказывая ему о Едином Бессмертном, говорил, что племя земных людей впервые было создано на Атлантиде.

– Фаэтонская наука замалчивает этот вопрос, – вступил в разговор отец. – Имя ученого осталось неизвестным. Существует версия, что земного человека создал сам Бог-Отец. Ни о какой селекции нет и речи, Просто пожелал Всевышний иметь верных рабов на Земле, и достаточно было его слова. А вообще развитие и распространение разума во вселенной неизбежно. Ученые Материка Свободы проводят селекционные работы в планетной системе Толимака [4]4
  Толимак – ближайшая к Солнцу звезда. Свет ее долетает на Землю через четыре года.


[Закрыть]. И на нескольких планетах одновременно. Бессмертному известно об этом. Он понимает, что там будут созданы независимые от него цивилизации. Поэтому он так и бесится…

– Разве это возможно? – удивился Коля. – Не только разные планеты, а даже разные системы… Разве возможно скрещивать такие отдаленные друг от друга существа?…

– Эта отдаленность весьма относительна, – возразил отец. – Она измеряется пространством, а не свойствами организмов. В близких по природным условиям сферах жизнь развивается почти одинаково. Но если условия не способствуют этому, она не развивается вовсе. Скажем, в нашей планетной системе жизнь способна активно развиваться лишь на двух планетах – на Фаэтоне и Земле. Возможно, в будущем к ним присоединится Венера. Пока она еще метода.

– А Марс?

– Марс для этого непригоден. Там есть некоторые породы растений, есть пресмыкающиеся с очень медленным обменом веществ. Создать же энергичное, высокоразвитое существо Марс не в состоянии.

– Почему? – допытывался Коля.

– На Марсе очень мало воды, кислорода и солнечного тепла – того, что обусловливает родство живых миров на разных планетах. Расстояние же между ними не играет никакой роли. Оно имеет значение только для взаимовлияния живых миров. Одна планета развивает свой живой мир раньше, другая – позднее.

– Но почему мы представляем себе мыслящее существо только в виде человека? – спросил Коля.

– Вполне возможно, что есть и иные формы. Но и на тех планетах, где работают ученые Материка Свободы, они имеют дело с человекоподобными существами. Это, видимо, самая целесообразная форма для развития разума. – Отец смущенно посмотрел на Рагуши, который тоже слушал его внимательно. – Извини, командир! Я увлекся. Это моя излюбленная тема. И моя мечта. Я еще в детстве мечтал попасть на Материк Свободы, чтобы вместе с их учеными…

– Что же тебе помешало? Горючего не хватило? – ехидно спросил Рагуши.

– Побег с родины я считал бы для себя позором, – печально ответил отец. – Но прошу тебя, рассказывай дальше. Я кое-что знаю про Атлантиду, а он, – отец показал на Колю, – знает очень и очень мало. Ведь им все подавалось в искаженном виде.

Рагуши внимательно посмотрел на Ечуку.

– Почему ты промолчал о Юпитере?… Ечука чуть побледнел.

– Прошу тебя…

Произошло неожиданное замешательство. И Коле вдруг показалось, что отец скрывает от него какую-то важную тайну.

– Юпитер? – переспросил Коля. – Разве на Юпитере есть жизнь?

Отец молчал. Рагуши обернулся к Коле.

– Не все сразу, парень! Существуют вещи, о которых фаэтонцам лучше не знать.

Коля никогда не слышал о том, что на этой гигантской планете существует жизнь. Ведь на Юпитере господствует такая стужа, что замерзают даже газы. Как же могла там зародиться живая клетка?…

Тем временем Рагуши продолжал рассказ:

– … За высокими стенами, окружающими Дворец Бессмертного, жрецы соорудили огромное здание – не меньшее, чем Дворец Бумерангов. Там в соответствующей атмосфере под наблюдением Единого выращивались люди, которые уже не были фаэтонцами. Они не знали ни отца, ни матери, так как практически у них не было ни отцов, ни матерей. И хотя они и были похожи на нас, но не чувствовали себя людьми, ибо за стенами своего помещения не могли ни жить, ни дышать.

Жрецы с детства втолковывали им, что их творец – Всевышний. И те, что приходят к ним в прозрачных шлемах, тоже бессмертны. Они самые преданные слуги Бога-Отца, и Каждое их повеление – его повеление…

Еще на Фаэтоне была создана армия охранников, слуг и рабов-строителей, которые потом на Атлантиде под руководством жрецов сооружали первые храмы. Позднее на Атлантиду начали переселять и фаэтонцев-каторжан.

Но не забывайте, что земные рабы Всевышнего выращивались на Фаэтоне в абсолютной тайне. Об этом знали только преданнейшие слуги Единого. Никто из фаэтонцев и не подозревал об их переселении на Атлантиду. Обслуживающий персонал космических кораблей, осуществлявший это переселение, потом был уничтожен по приказу Бессмертного.

Можно себе представить, что почувствовали фаэтонцы-каторжане, попав на Атлантиду! Они увидели там величественные храмы, не уступавшие фаэтонским, и сотни рабов, созданных по воле Всевышнего.

Каждый каторжанин для такого раба сразу становился же богом, а жрецы держались с каторжанами почти как с равными. Пораженные всем увиденным, фаэтонцы забывали о своем бунтарстве, признавали могущество Бессмертного и очень быстро привыкали к положению младших богов. Так на Атлантиде возникла господствующая верхушка. Ее возглавили ученые-жрецы. На одну ступень ниже стояли фаэтонцы-каторжане. Еще ниже преданные слуги, которые постепенно перестали быть рабами и также осознали свое «божественное» происхождение. Это передалось и их потомкам.

Жизнь рабов ничем не отличалась от жизни животных. Некоторые из них убегали на другие патерики. Там возникли многочисленные племена, которые начали жить своей независимой жизнью. И память их сохранила воспоминание о всемогуществе бога. И о том, что он живет где-то в небе…

Иногда фаэтонцы-каторжане, которых тоже расселяли почти на всех материках, возглавляли эти племена, создавая свои крошечные государства. Фаэтонцы прививали землянам первые навыки цивилизаций, делились с ними простейшими знаниями.

Нередко жрецы из Атлантиды посылали воздушные корабли и уничтожали эти крошечные еретические государства, сжигая их атомным огнем, но они возникали в непроходимых лесах вновь и вновь. Это вызывало гнев у жрецов Атлантиды и, конечно же, у Единого Бессмертного. Ну ладно, хватит об Атлантиде. Да вы ее сами вскоре увидите.

– Как?! – удивился Ечука. – Ведь мы летим на другой материк, в южное полушарие…

Рагуши промолчал. Потом тихо сказал:

– Туда успеешь. Сначала я навещу жену. И моих земных детей… – Он взглянул на Колю. – Акачи меня лучше поймет. Космические разлуки – ужасная вещь. Выйдешь вечером из дому и ищешь огненную кроху в небе. А она меньше, чем глаз твоей жены, которую оставил на этой крохе… и кажется тебе, что больше никогда не увидишь ее…

Эти слова совсем сбили с толку отца.

– Какая жена? Я ведь знаю твою жену.

– Понимаешь, Ечука, – печально ответил космонавт. – Твой грешный извозчик – двоеженец. Наверное, первый космический двоеженец. Но что я могу сделать? Я очень ее люблю. Люблю свою земную жену. И земных детей так же, как люблю своих маленьких фаэтонцев… Мое сердце принадлежит двум планетам, двум женам и четырем сыновьям… Двое из них на Фаэтоне, двое – здесь… И я их сегодня увижу. Но мои сыновья-земляне никогда не увидят своих братьев-фаэтонцев. Хотя каждый из них знает, что где-то в небе живут его родные братья. Фаэтонцы – черноволосые, а земляне – золотоголовые, цвета солнца… Золотоголовые мальчики показывают на Фаэтон и спрашивают у матери: «Когда прилетит наш отец?». А черноволосые ищут глазами голубую планету и спрашивают то же самое… Вот так я и живу, Ечука! А теперь суди меня как хочешь… Может быть, я и в самом деле подлец, только я ни разу не соврал ни земной, ни фаэтонской жене. Говорю так, как оно есть…

– И они тебя прощают?

– Моя фаэтонка считает земную жену чем-то нереальным. Чем-то сотканным из одних только грез, без крови и плоти. Поэтому-то и не ревнует. А золотоволосая землянка принимает меня за бога, как и каждого фаэтонца. А богам все позволено. – Рагуши грустно улыбнулся. – Как видишь, мне и на Земле и на Фаэтоне достаточно спокойно. А вообще… вообще я не знаю, какая планета мне родней. Обе дороги одинаково.

11. Среди атлантов

… На большом, хорошо оборудованном космодроме их встретили жрецы в прозрачных скафандрах. Собственно, самого скафандра не было видно, только вырисовывался чуть заметный ободок вокруг головы, поблескивающий на солнце. Точно такой же, как нимб вокруг головы христианских апостолов!..

Рагуши чувствовал себя среди жрецов своим человеком. Он дергал их за руки, похлопывал по спинам и бросал не совсем пристойные шутки. Кое-кто из жрецов недовольно морщился, но Рагуши не обращал на это внимания. Он знал, что все они вынуждены терпеть его грубоватое панибратство, так как он имеет над ними власть.

– А это кто? – спросил, наконец, верховный жрец, поглядев на Колю и Ечуку. Жрец был одет в фаэтонский плащ из легкого материала, светившийся на солнце чистым золотом.

Как правило, фаэтонцы не любили блестящих предметов, но здесь, на Земле, жрецы, очевидно, считали нужным рядиться в пышные блестящие одежды. Они жили среди дикарей, на которых этот слепящий блеск производил гипнотическое действие.

– Это мой брат, – соврал Рагуши, не моргнув глазом. – А это его сын. Взошел уже на одиннадцатую ступень… Как видите, парень хоть куда! Попросились со мной, чтобы посмотреть на ваш земной рай. Если позволите, конечно…

– Мы гостям всегда рады, – сдержанно ответил верховный жрец. – Пусть слава о божьем промысле на Земле распространится среди всех фаэтонцев.

Теперь в поведении жрецов появилась какая-то скованность, аскетическая сухость, и это сразу же заметил Рагуши.

– Да плюньте вы на свои церемонии! – воскликнул он. – Мой брат – ваш брат. Кстати, его очень любят ближайшие слуги нашего Единого. Он с ними не раз пробовал ваш божественный напиток.

Это, видимо, сразу помогло. Хмельной напиток, который изготовлялся на Атлантиде, тайком перевозили на Фаэтон такие доверенные лица, как Рагуши. Жрецы Всевышнего на Фаэтоне давно уже пристрастились к этой жидкости. Конечно, Бессмертный ничего не знал об этом – все-таки не такой уж он всевидящий, как считают.

– Где же моя жена? – спросил Рагуши у верховного.

– Ты что, ослеп? – засмеялся тот. – Разве не видишь? Вон стоит.

Коля посмотрел туда, куда показал жрец. У решетчатой ограды, окружавшей космодром, стояла красивая молодая женщина в розовой одежде. Видно, этот цвет подсказал ей сам Рагуши – фаэтонские женщины во время космических встреч и разлук всегда надевали розовое – это стало уже традицией.

Женщина затуманенными от слез глазами смотрела на своего космонавта и послушно ждала, пока он освободится от всемогущих жрецов. Она земная женщина, и ей не годится мешать богам. Рядом с ней стояли два золотоволосых мальчика.

Коля с изумлением смотрел на них и думал: «Неужели же дети Рагуши вырастут рабовладельцами?».

А Рагуши, увидев жену и детей, побежал к ним. Он был несдержан, порывист, как, впрочем, всегда и во всем, и, подхватив на руки детей, бегал с ними по плитам космодрома, выкрикивая:

– Атлант! Посейдон! Заждались? А я привез вам подарки от ваших братьев. Они вас очень любят… А вы их любите?

Он прижимал сыновей к широкой груди, а они льнули щеками к его скафандру и ничего не слышали, потому что сами были без скафандров.

Поставив детей на землю, Рагуши обнял жену.

Жрецы взлетели в воздух и исчезли из виду, а Рагуши, забыв о Ечуке и Коле, ушел вместе с женой и детьми. Но по дороге, вспомнив о своих космических переселенцах, остановился и крикнул:

– Извини, Ечука! Я забыл, что у тебя нет плаща. Возьми мой в ракете… Ах, правда! Один на двоих. Не годится. Гуляйте так. Я вас потом найду…

Отец усмехнулся.

– Не волнуйся, походим пешком. Не заблудимся…

И вот они стоят на высокой горе, почти до самой вершины покрытой пышной растительностью. Подняться туда было сравнительно легко, так как Земля в полтора раза меньше Фаэтона и здесь они весили соответственно меньше.

За зелеными террасами гор открывались необъятные морские просторы, посреди которых кое-где зеленели островки. А между гор, в большой котловине, лежал белый, исчерченный полосками запутанных улиц большой земной город – столица Атлантиды. Он вовсе не был похож на фаэтонские города, приспособленные для жизни в сером мраке, среди вечных снегов и морозов. Здесь были не нужны ни генераторы климата, ни сферические, полупрозрачные крыши. Здесь скорей нужно было защищаться от жгучего солнца и от щедрых ливней, о которых на Фаэтоне не имели никакого представления.

Город сооружен из гранита и мрамора. Кое-где дворцы имеют, правда, тоже сферические крыши, но это, очевидно, только по традиции. В большинстве же здесь была своя, земная архитектура. Тонкие мраморные колонны с бронзовыми капителями украшали каждый дворец и каждый храм. Улицы и площади вымощены мраморными плитами. А в центре города на зеленом холме, возвышавшемся над столицей, стоял белый храм верховного жреца – самое величественное сооружение в городе. Храм этот был тоже окружен мраморной колоннадой. А на его белой крыше, сделанной в виде призмы, на самой верхушке ее сияла чистым золотом монументальная фигура Единого.

Поднятая вверх рука Бессмертного была устремлена в небо: там – рай, там – блаженство! Левая нога его что-то топтала, но что именно – разглядеть было трудно.

Все вокруг было щедро озарено солнцем, и сама земля излучала солнечное тепло, окутывая им каждое растение, каждое живое существо.

– Вот планета, на которой завтра забурлит могучий разум, – патетически воскликнул Ечука-отец.

Вскоре они спустились с горы и направились в город. Пройдя около одного ша [5]5
  Ша – 3,2 километра. (Прим авт.).


[Закрыть], они увидели огромную каменоломню, где под жгучим солнцем работало несколько тысяч рабов. Каменоломня была похожа на взбудораженный муравейник, а полуголые люди, несущие на плечах тяжелые белые камни, – на маленьких муравьев со своими личинками.

Надзиратель, стоя на отполированной тысячами ног мраморной скале, мог достать кнутом спину раба на любом расстоянии. Кнут, громко щелкая, оставлял кровавые полосы на голых спинах, но рабы даже не поворачивали голову в сторону своего мучителя.

Со всех сторон каменоломню окружали оголенные до пояса воины с бронзовыми копьями, на груди у них висели медные бляхи, а на широких кожаных поясах – бронзовые мечи.

– Вот на чем держится Атлантида! – с болью сказал отец.

Неожиданно там появилось несколько фаэтонцев. Очевидно, до этого они стояли где-то в пещере или за выступами скал, так как раньше их не было видно.

На поднятой ладони правой руки каждый из них нес громадную каменную глыбу. Глыбы эти были в сотни раз тяжелей, чем те, которые носили рабы. Но фаэтонцы держали их с такой легкостью, словно это были обыкновенные яблоки. Даже Коля, хорошо знающий, что глыбам этим сообщены гравитационные свойства и они почти ничего не весят, не мог смотреть на эту процессию без восхищения.

– Вот это работа!.. – крикнул он. – Зачем же мучить людей? Ведь это так просто.

Но вскоре он понял, что это был всего лишь предметный урок землянам – демонстрация могущества «богов». Рабы падали на колени, фаэтонцы переступали через них, будто это были камни, и спокойно шли дальше. Потом они взлетели над каменоломней вместе со своим грузом и исчезли из глаз.

И все началось сначала…

– Уйдем отсюда! – крикнул Коля. – Почему фаэтонцы такие жестокие?!

– Для властителей не существует людей, – грустно ответил отец. – У них есть только материал, из которого сооружается храм истории.

И показал на золотую фигуру Бессмертного. Теперь можно было рассмотреть, что именно топтал он – это были извивавшиеся в адских муках грешники. Кто они – фаэтонцы или земляне?…

Прошло немного времени, а отец с сыном почувствовали, что земное солнце действует на них губительно. Они прикрывали полами плащей скафандры, защищая голову от лучей солнца, но щеки и кисти рук были уже сожжены и очень болели. А перед глазами плавали огненные пятна. У них едва хватило сил, чтобы вернуться в город…

Рагуши нашел их на улице. Он слегка пошатывался, словно моряк на палубе во время шторма. Очевидно, атланты уже угостили его своим напитком.

– А-а, чтобы вас вулкан проглотил! Я уже с ног сбился. Где это вас носило?… Скорей пойдем к верховному.

В большом зале храма стояли длинные столы. Сюда были приглашены жрецы со всей Атлантиды. Они сняли свои позолоченные плащи и скафандры. В зале была атмосфера, в которой могли дышать фаэтонцы. Теперь в скафандры прятали головы многочисленные слуги верховного жреца – потомки выращенных на Фаэтоне людей. Они подавали еду и большие сосуды с вином.

Рагуши помог Коле и Ечуке снять скафандры и повел их к столу, усадив рядом с собой.

Жрецы уже порядком выпили и громко спорили. На новых гостей никто не обратил внимания. Коля стал прислушиваться к их спору.

Верховный жрец – тучный человек с блестящим черепом без единого волоска говорил костлявому, аскетического склада, соседу.

– Пустыни тебя пугают? Напрасно!.. Мы их создадим всюду, где начали возникать непокорные державы… Мы заставим бунтарей жить в горячих песках. Мы не оставим им ни единого корешка, ни одной капли воды. И тогда они признают власть Единого.

Высокий сухощавый жрец покачал головой.

– Какой в этом смысл?… Мы бы действовали значительно умнее, если бы превратили землю в гигантскую оранжерею. Тут можно выращивать столько съедобных плодов, что ими можно было бы накормить даже беловолосых.

Верховный скептически усмехнулся.

– Ты мыслишь десятками оборотов, а нужно мыслить по крайней мере тысячами. Если беловолосых обеспечить едой, через триста-четыреста оборотов их расплодится столько, что в атмосфере Фаэтона не хватит кислорода. Не забывай, что мы теперь только потребляем кислород. Ведь с тех пор как на Фаэтоне исчезла растительность, кислород не восстанавливается. Его становится все меньше и меньше… Если население увеличится на пять-шесть миллиардов, фаэтонцы начнут задыхаться… Верховный забарабанил пальцами по столу, и слуга в скафандре принес новый сосуд с вином. – Нет! Нет! Выхода нет. Когда планета начинает стареть, ее уже ничто не спасет…

– Я слышал, что на материке пороков, – сказал аскет, – действуют могучие восстановители кислорода. Они разлагают океанский лед. Водород используется как горючее для электростанции, а кислородом обогащается атмосфера. Говорят, что теперь на Фаэтоне стало значительно легче дышать. Ты заметил это, Рагуши?…

Космонавт не успел еще ответить, как верховный, метнув гневный взгляд на сухощавого, выкрикнул:

– Ложь! Там утратили всякий контроль над размножением. Их вскоре будет целый миллиард. Они уже селятся даже в космосе… Их летающие города… Разве это не угроза могуществу Единого?… Нет, на Землю мы их не пустим. Пусть колонизируют Марс и планеты Толимака… Земля принадлежит нам, и только нам!..

Лицо седоволосого аскета изрезано глубокими морщинами, глаза умные, добрые.

– Тогда скажи, – спросил он у верховного, – почему Бессмертный запретил знакомить земных рабов с нашей техникой? Почему он не позволяет производить на Земле железо? Единственное, что он разрешил передать землянам – это бронзу…

– А серебро и золото? – недовольно буркнул верховный. – А благородный орихалк? Разве не мы научили изготовлять этот сплав? Теперь их аристократия даже стены и полы покрывает орихалком…

– Я говорю о металлах, из которых можно делать плуги, топоры, бороны… Ведь рубить деревья бронзовыми топорами очень трудно.

– Железо – это металл, на котором зиждется могущество Бессмертного. Владеющий железом – владеет миром. Это понимают даже основатели бунтарских государств. Получив железное оружие, рабы перестанут быть рабами… А фаэтонец перестанет быть богом.

Рагуши пригласил верховного в отдельную комнату. Неизвестно, о чем они там говорили, только космонавт вышел оттуда с сияющим лицом. Приблизившись к Ечуке, он незаметно сжал ему руку и тихо сказал:

– Тебе посчастливилось… Договорился!

О чем он договорился, стало ясно лишь на следующий день, когда рабы под личным наблюдением Рагуши стали грузить в корабль какие-то ящики.

Подойдя вместе с Ечукой к шкафу, вмонтированному в стену ракеты, Рагуши открыл легонькую дверцу. Там стояли сотни надежно запаянных пробирок.

– Рабочий материал для твоей лаборатории, Ечука!..

И Рагуши рассказал, каким образом ему удалось получить это тайное оборудование. Оно давным-давно покоилось в подвалах храма – восемнадцать ящиков, полный комплект для лаборатории.

– Верховный долго торговался, – рассказывал Рагуши. – Для него это обыкновенный лом, но он очень боится, чтобы я где-нибудь не проговорился. Я заверил его, что эта посуда мне нужна для переплавки. Здесь немало золота. А тебя, Ечука, я отрекомендовал как мастера золотых украшений. Мы, мол, это вдвоем переплавим, и половину золота я отдам верховному.