Текст книги "Отмщение"

Автор книги: Микки Спиллейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Я рывком перемахнул через последние ступеньки и замер в начале коридора, держа 45-й наготове и недоумевая, что происходит с ее голосом, в нем слилось все: страх, ненависть, изумление и – никакой надежды.

Когда я медленно приоткрыл дверь, то увидел, что она стоит лицом к стене, а голос звенит и переливается в гулкой пустой комнате. Руки опущены вдоль тела, золотые локоны на нежной шее. Я сказал:

– Сью...

Она медленно, словно в забытьи, скользнула по мне взглядом и, сделав прыжок, как в балете, оказалась рядом. По-моему, она только теперь узнала меня. Ее голос, который дрожал на немыслимой ноте, вдруг оборвался.

– Что ты здесь делаешь?

– Здесь пусто.

– Тебе так больше нравится? Она спрятала руки за спиной.

– Мебель смотрит на тебя. Она ждет людей. Я не хочу ждать людей.

– Почему, Сью?

– Они убивают.

– Тебя когда-нибудь кто-нибудь обижал?

– Ты знаешь, то есть, вы...

– Я знаю, что тебя до сих пор никто не обижал.

– Они убили мою маму.

– Этого ты не знаешь.

– Нет, знаю! Змея убила ее!

– Что, что?

– Змея.

– Твоя мама умерла от другого. Она была больной. На этот раз она старательно замотала головой.

– Я вспоминаю. Она боялась змеи. Она сказала мне, что это была змея.

– Ты тогда была очень маленькой.

– Нет!

– Пойдем вниз, цыпленок, надо поговорить.

– Ну хорошо. Я могу залезать сюда, когда мне вздумается?

– Конечно. Только не выходи на улицу.

Эти карие, огромные глаза вновь потемнели от ужаса.

– Вы знаете, что кто-то снова хочет меня убить?

– Не стану тебе врать. Конечно. Может, это сделает тебя осторожнее. Кто-то за тобой охотится. Я еще ничего не знаю, но ты обещала слушаться меня, верно?

– Верно, Майкл.

Я подождал, пока она допьет кофе, а потом выдал свою идею.

– Сью... – Она посмотрела на меня и детским чутьем угадала, что я хочу сказать. – Не хочешь вернуться домой?

– Я никуда не поеду.

– Ты хочешь, чтобы я-выяснил, что происходит? Она кивнула.

– Ты поможешь мне, если сделаешь то, о чем я прошу.

– Что это изменит?

– У тебя большие ушки, котенок. Я – старый солдат, который знает свое дело, и не стоит играть со мной дурочку. Кто-то хочет покончить с тобой, и если мне удастся узнать, кто, а тебя попридержать в надежном месте...

Она улыбнулась ничего не значащей улыбкой.

– Опять он хочет убить меня.

– Если он и хочет, то сейчас ничего сделать не сможет, слишком много глаз следят за тобой.

– А твои, Майкл? Я улыбнулся.

– Да я их отвести не могу, Сью. Твой отчим заплатил мне пять тысяч, чтобы уладить это дело. Я чувствую, что тут нечисто. Крупная игра.

– Ты уверен, Майкл?

– На этом свете ни в чем нельзя быть уверенным. Ты вернешься? – Если ты этого хочешь.

– Да, хочу.

– Я еще увижу тебя? – Эти большие карие глаза стали еще больше.

– Конечно. Но что парень, такой, как я, станет делать с девочкой, как ты? Ее губы раздвинулись в улыбке.

– Мы найдем, чем заняться.

Сима Торренса не было. Но Джеральдина прислала за ней машину. Я посадил Сью, подождал, пока она отъехала, и пошел обратно в контору.

Я вышел на восьмом этаже и заметил парня, наклонившегося к кнопкам на доске, спиной ко мне. И если бы до меня вдруг не дошло, что его поза как-то необычна, чтобы быть нормальной, и что, возможно, ему плохо, я бы не обернулся и умер бы, упав лицом на мраморный пол холла. Я только вскользь заметил это перекошенное лицо и тотчас отшатнулся к стене, стараясь выхватить 45-й, когда его оружие дважды выстрелило, и оба выстрела отрикошетили о стенку у моего носа.

Когда я выхватил 45-й, было слишком поздно. Он отступил в кабину лифта, из которой я только что вышел, и двери захлопнулись. Лифт был скоростной. Я стряхнул штукатурку с лица, и тут же из дверей высунулась чья-то голова.

– В чем дело, эй?

– Черт побери, если я знаю. Похоже, что-то в лифте.

– Всегда у них лифт не в порядке, – сказала голова меланхолически, и дверь закрылась.

Я позвонил Пату и рассказал, что произошло. Он довольно заржал.

– Тебе все еще везет, Майкл. Когда это кончится? Ты узнал его?

– Это парень, в которого стрелял Левит. Его зовут Марк Каниа. Я знаю его историю. У тебя есть о нем что-то новенькое?

– Его ищут уже месяц. Ты уверен, что это он?

– Да.

– Ты, должно быть, сильно ему досадил?

– Пат, у него пуля в животе. Так он долго не проживет, а если выживет, то первое, что он сделает, это пришьет меня.

– Если мы сцапаем его, можно выяснить, кто за кем охотится и вообще что происходит. Если он знает, что его разыскивают, то он не может обратиться к врачу, а если знает, что умирает, то сделает все, чтобы добраться до тебя еще раз.

– Он просто не может за мной угнаться, я слишком быстро передвигаюсь.

– Он дождется тебя, Майкл.

– Как?

– Если он знает, что это за дело, то знает и место, куда ты рано или поздно приедешь. Он будет ждать тебя там.

– А в промежутке?

– Я постараюсь добраться до него, и не так много щелей, куда бы он мог уползти. И я не подниму шума, если тебе придется его пришить.

– Слишком много мертвецов и так висят на моей шее. А этот новый начальник старается лишить меня лицензии.

– А он в состоянии сделать это?

– Да.

Я повесил трубку, вытянулся на кушетке и заснул. Проспал я почти три часа. Тяжелое, страшное забытье, почти без сновидений, и телефону пришлось звонить пять или шесть раз, пока он разбудил меня. Я поднял трубку.

– Майкл? – Это была Велда. – Можешь со мной встретиться?

– Что такое, душечка?

– Можешь встретиться со мной на пару минут? Мои пальцы невольно сжали трубку. Пара минут – простой ход. Это значило – беда, будь осторожен на случай, если кто-нибудь подслушивает. Я ответил весело:

– Хорошо, кисонька. Ты где?

– Рядом с Восьмой авеню, около "Зеленого бара" Лью.

– Знаю. Будь на месте.

– И, Майкл, приходи один.

– Да, как обычно.

По пути я зашел к Пату Дратмену и взял 32-й автоматический, который он держал в столе. Потом взял такси и отправился к бару Лью. На улице слегка моросило, и огни реклам отражались во влажной мостовой. Это был один из тех вечеров, что обещают кровавую ночь.

Внутри бара пара пьяниц несла какую-то похабщину, в то время как телевизор на стене орал не переставая. Маленький темный коридорчик вел в задние комнаты. И когда я решил туда войти, чей-то голос из-за спины посоветовал мне:

– Идите осторожнее, мистер.

Его руки были в карманах, и их можно было достать с оружием или без. Но я пошел с ним вместе. Потом мы дошли до какой-то арки, где второй парень с отсутствующим видом изрек:

– У него с собой игрушка. Ты пощупал его?

– Давай сам.

Он знал, где искать мой 45-й, и тот оказался в его кармане.

– А теперь поехали, у нас машина.

Они привезли меня на Лонг-Айленд, где дома собирались сносить, чтобы построить фабрику. Машина остановилась, и они довели меня до дверей, ни на минуту не спуская с меня глаз. Уселись за стол. Велда сидела в кресле в конце стола. Простая шахтерская лампа погружала все в полумрак, тени бегали и переплетались на их лицах, придавая им потусторонний, нереальный оттенок. Я смотрел через их головы на Велду.

– Как ты, котенок?

Она кивнула. Самый огромный буркнул:

– Ты – Майкл Хаммер? Я пошел напролом.

– А ты – Дел Пеннер? Он стал серьезным.

– Он чист?

Оба у двери кивнули. Один достал мой 45-й.

– Ты слишком просто попался, Хаммер.

– В чем дело, Пеннер?

– Ты послал ее разузнать все про меня. Зачем?

– Потому что кто-то наступает мне на пятки, парень. "Детская ручка" отдал концы, а ты, я слышал, на его месте. Мне не нравится, когда меня толкают. Что скажешь, Дел?

– Тебя не только толкают, тебя убьют, Хаммер. Говорят, что ты получил какое-то удостоверение и что для того, чтобы пришить тебя, нужно устроить большой шум. Не то чтобы тебя нельзя было пришить, но кому-то нужен большой шум. Ну ладно, зачем ты появился у нас?

– Значит, ты занял его место?

– Да. Дальше.

– Кто такой Декерсон?

Они переглянулись прежде, чем Дел решил ответить. Наконец он нашел слова.

– Ты действительно кое-что слышал. Никто не знает, кто он такой.

– Ты эту комедию сам затеял?

– За это можешь ручаться. Когда эта девчонка начала тут пищать, я решил узнать причину ее писка. Я знаю все и о комнате, и о Левите, и о Каниа. Тут он крутился с пулей в кишках. Она сказала, что ты приказал ей найти меня. Насчет тебя у меня пока нет никаких указаний. Но, как я уже сказал, когда кто-то шумит по моему адресу, я хочу знать – почему.

– Может быть, ты оказал кому-нибудь любезность?

– А что ты имеешь в виду?

– Ну, как "Ручка", который кому-то делал одолжение и сошел со своего пьедестала, чтобы умереть.

Тишина была гнетущая. Дел Пеннер просто уставился на меня, не до конца поняв, что я имею в виду.

– Предупреждаю, Хаммер, не поднимай возни вокруг меня. Я думаю, что тебе платят тысяч пятнадцать в месяц. За десять процентов – скажем, тысяча пятьсот долларов – вы с девчонкой покойники, и никакой грязи на моем маникюре. Ясно?

Я положил обе руки на стол и наклонился к нему.

– А сколько стоишь ты, Дел?

Он уставился на меня. Потом его глаза вдруг стали очень светлыми.

– Пойдем, Велда. Ребята отвезут нас домой. Они довезли нас до Манхэттена, и тонкий буркнул:

– Вытряхивайтесь.

– Давай оружие.

– Это слишком хорошая штучка для такого старого дурака. Я оставляю его как сувенир.

Я приставил 32-й к его шее, а Велда перекатилась на сиденье и прицелилась во второго. Он очень быстро достал 45-й.

Облизав губы, хотел что-то сказать. Парень впереди молчал.

– Слушай, старина...

– Я так просто не попадаюсь, передай своим. Машина отъехала, а я повернулся к Велде.

– Ты что, случайно?

– Просто за семь лет.., хотела проверить... Ты готов или...

– Не знаю, что сделать сначала: поцеловать тебя или отшлепать.

– Лучше поцелуй.

– И не проси, скверная девчонка.

– Тогда отшлепай, если это единственный путь к твоему сердцу.

Ресторан Тедди был далеко за городом. С первого взгляда он не внушал вам доверия, но обслуживали там превосходно. Цинтия и Адаме помахали мне и Велде, мы подошли и уселись за их столик. Прежде чем мы раскрыли рты, Адаме заказал нам по бифштексу и стакану красного, а потом буркнул:

– Ужинать или за новостями?

– За тем и за другим.

– Понимаешь, тут устроили целые раскопки. Добрались до меня, и я тоже заинтересовался. А тут вдруг всплыли какие-то пикантные штучки.

– Когда это может пойти в печать?

– Когда я все это разберу. Дисою не сиделось.

– Ну и ну, Майкл! На ней больше грязи, чем на одежде угольщика. Это просто шлюха. А знаешь, кто нам все это выдал?

– Цинтия?

– Заткнись! Мы нашли тех девушек, которые с ней работали, но они уже ни на что не годятся, кроме дома для престарелых. Она, конечно, участвовала в шоу, но для нее это не было источником хлеба насущного. Салли была высокооплачиваемая шлюха. Она крутилась с сильными мира сего, потом влюбилась и снюхалась с фарцовщиками.

Велда смотрела на меня, потрясенная.

– Если она была в воровской шайке, то как она сумела выйти замуж за Торренса, который так порядочен? Это не правдоподобно.

– Нет, правда. Он попался в ее сети, когда был еще ассистентом. Тогда она была куколкой, а ты знаешь, что делают куколки с нашим братом. Они стали.., хм.., друзьями. Потом он женился на ней. Я могу назвать тебе несколько пар в политических кругах, чьи жены были взяты прямо из дома свиданий. Это не такая уж необычная штука. Он отложил вилку и отхлебнул вина.

– А дальше что, шантаж?

– Не знаю, – признался я.

– Скажи, а еще чего ты хочешь?

– Торренс теперь большая шишка, верно? Он сказал, что на него было покушение ребят, которых он в свое время помог упрятать.

– Ну, у всех политиков и юристов было такое.

– И все, конечно, не устраивали из-за этого скандала?

– Ну и что?

– Я хочу проверить все его дела, которые он вел в суде, и тех ребят тоже. У тебя остался материал.

– Тогда закончим вечер в моей конторе. Вперед! – Дисой летал.

Его досье на Торренса было очень обширным и состояло из множества статей и газетных вырезок. Спустя некоторое время мы все привели в систему. Дисой взял четыре дела по обвинению в покушении на жизнь Торренса, Цинтия – шесть, Велда и я – по три.

Мы отложили все до утра. Правда, Дисой хотел продолжить, но Цинтия шлепнула его по лбу.

Мы с Велдой поехали в отель и разошлись по комнатам. Я поцеловал ее и закрыл за ней дверь. Ей это не слишком понравилось, но мне нужно было работать. Я побрился, принял душ и, сев на кровать, начал рассматривать вырезки. Одну за другой я швырял их на пол, пока в руках не оказалось четыре штуки. Все остальные, которые покушались на жизнь Торренса, были мертвы или снова в тюрьме. Четверо были живы, трое на воле, а один заработал тридцать лет. Целая жизнь...

Тридцать лет. Ему было сорок два, когда вошел в тюрьму, и семьдесят два, когда вышел. Его звали Сони Монтлей, и у него была сапожная мастерская где-то в пригороде.

Шерман Буфф – на него Торренс натравил весь свой арсенал юриста, и он заработал большой срок. Он покушался на всех, включая судью, но особенно на Торренса.

"Арнольд Гудвин, которому нравилось называться "мучеником". Сексуальное помешательство. Торренс вел все его дело от начала до конца – до приговора. Потом он бежал из тюрьмы. Местопребывание неизвестно.

Николае Бекхауз, убийца. Ранил полицейского при побеге из тюрьмы. Второго убил. Торренс дал ему большой срок. А тот поклялся стрелять в прокурора, как только увидит его на улице. Адрес неизвестен.

Я сложил вырезки и вытянулся на кровати. Теплая компания!

В дверь постучали. Я встал, достал оружие и, встав за дверью, сказал:

– Войдите!

Вошла Велда, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.

– Хотел меня подстрелить?

– Что тебе надо?

– А ты не догадываешься?

Я протянул руки, обнял ее, прижал к себе, запутался губами в ее непокорных волосах, потом потянулся к ее рту, трогая руками ее бедра. Она прильнула ко мне. Ее груди были твердыми и настойчивыми, они прижались к моей обнаженной коже. Ее тело старалось слиться с моим.

Она подошла к постели, точным женским движением начала расстегивать все бесконечные крючки и кнопки. Потом постояла обнаженная, чтобы я мог видеть ее всю, и скользнула под одеяло.

– Посмотрим, кто кому отомстит, – сказал я. Я разделся, лег, погасил лампу и повернулся к ней спиной. Я крепко зажмурил глаза, но ощущал тепло тела рядом. Мое сердце билось медленно, я сдерживал себя, и все-таки... Я молча дышал.

– Ты большой подонок, – сказала она мягко. – Если бы я не любила тебя, ты давно был бы покойником.

Глава 5

Я, был одет и на ногах еще до восьми. Большое, прекрасное животное со спутанными волосами, которое пролежало эту ночь, уютно мурлыкая, рядом со мной, потянулось, открыло свои сонные глазищи и улыбнулось.

– Остыла?

– Вполне. – Она показала мне язык. – Ты еще заплатишь мне за эту ночь.

– Вылезай, у нас много дел.

– Посмотри.

Я повернулся к зеркалу и стал повязывать галстук. Но не смотреть на нее я не мог. От такого зрелища не так-то легко оторваться. Она была большой, пропорционально сложенной. Эта пропорция пугала, как и все, что совершенно на этом свете. Она остановилась на секунду у кровати, зная, что я наблюдаю за ней. Потом отправилась в душ, даже не потрудившись закрыть дверь. И на этот раз я увидел нечто новое – узкий шрам прямо через все выпуклое смуглое бедро, по диагонали. И несколько параллельных линий, которые проходили по спине. Я видел такие отметины и раньше – от ножа или финки. Мои руки замешкались, и я плохо завязал галстук.

Когда она вернулась, вся влажная, пахнущая женской прелестью, завернутая в полотенце, я уже не смотрел на нее. Я нарочно притворился, что разбираю вырезки, потом отдал ей и проводил до дверей. Около лифта я погладил ее локоть.

– Со мной не стоит играть так грубо, котенок.

– Ты можешь на мне жениться хоть сию минуту – ты заставил ждать меня слишком долго, – или просто.., быть со мной.

– У нас нет ни секунды.

– Тогда приготовься к страданиям, джентльмен. В конторе Пата я получил дополнительную информацию.

Шерман Буфф – женат, живет в Бруклине, приобрел процветающий магазин электронных товаров. С адресом все в порядке, с деньгами – тоже. Жена красавица, от которой он без ума. К прежнему возврата нет. Полиция считает его реабилитированным.

Николае Бекхауз. Докладывают о нем регулярно. Но он на содержании у брата-дантиста. В тюрьме во время драки его ударили. Поврежден позвоночник, он наполовину инвалид. Да к тому же он помешался, и его умственный уровень приравнивается к уровню десятилетнего ребенка.

Офицер ничего не знал о Гудвине. Сведения перестали поступать три месяца тому назад. Полиция боялась только, что прежде чем его найдут, он кого-нибудь угробит. На Арнольда можно было делать ставку.

Велда сказала:

– Может, узнаем что о Монтлее?

– Ему уже за семьдесят.

– Но у него "хорошее прошлое". Он замешан в историю с убийством и тремя миллионами.

– Он сидел не за убийство. Он три раза попадался при побеге, потом они поймали его на этой большой краже, и он заработал пожизненное заключение.

– Это может любого свести с ума.

– Может. Но после тридцати лет отсидки семидесятилетние старики хотят подышать свежим воздухом, а не идти на мокрое дело. Будь логичной!

– Все равно давай зайдем, Майкл.

Небольшая ремонтная мастерская принадлежала этому старику, и он сидел там с утра, вбивая гвозди в чью-то туфлю. Он молча покосился на нас сквозь очки, выбритый и почти лысый, старый Санта-Клаус. Когда он покончил с туфелькой Велды, я сунул ему доллар. Он пристально посмотрел и буркнул, сдвинув очки ближе к переносице:

– Репортер?

– Глупости ты говоришь, отец...

– Выглядишь ты как коп, но полиция мной больше не интересуется. Во всяком случае, городская. Значит, ты не оттуда? У меня много дел было с ними в жизни. Не давай им разочароваться в себе. Зачем пришел?

– Это ваша мастерская?

– Да. Тридцать лет копил денежки. А сапожничать я научился еще в тюрьме. Это все, что тебе интересно?

– Это хорошо, Сони, что вы по-прежнему любопытны. Я насчет вашего старого обещания пришить Торренса.

– О, тогда у меня кровь бурлила. Теперь, если он окочурится, я плакать не стану. А что касается.., мистер...

– Мистер Хаммер.

– Так вот, мистер Хаммер, не хочу опять сидеть за стеной. Мне уже это приелось. Ясно?

– Вполне.

– И потом, там у меня было много желаний: переспать с женщиной, например. Одна мысль о женских ногах... Убить Торренса, выбить его проклятые мозги из головы.., но все перегорело. И только когда репортер, вроде тебя, придет с вопросами, тогда... Непонятно я говорю? – Он откашлялся. – В молодости я по бабам с ума сходил. И они от меня. Вот и надавали мне прозвищ. Сони, например. Выглядел я мальчиком... – Он размечтался, но потом вернулся к разговору и с гордостью развернул перед нами номер "Кордл" тридцатилетней давности.

Там он был героем. Все первые полосы были полны его подвигами, его фамилией. И еще одно имя – Блэк Коп-лей. Кража. Три миллиона. Такси с неизвестным номером, которое полиция никогда больше не видела, и Блэк Коплей, канувший в Лету с тремя миллионами долларов. Сони прострелили ногу в перестрелке, и он не смог удрать. Сим Торренс осудил его, и он поклялся убить Сима, когда вернется. Он вернулся и перестал желать смерти Торренса. На улице Велда сказала:

– Патетично, не правда ли?

– Они все такие.

В конторе я оставил Велду и дал ей инструкции: найти все о Левите и "Ручке". Тоби сказал, что старые волки снова входят в игру. На это должны были быть причины. Причины должны были быть и для двух трупов, и для покушения на меня и Сью. Где-то должен быть человек, который знает ответ.

После этого я дал таксисту адрес конторы Торренса и откинулся на сиденье. Манхэттен бурлил... Вдруг прямо перед моим лицом мелькнул силуэт машины. Кто-то вскрикнул, я перекатился на сиденье, и нас накрыла волна лязга, шума, битого стекла и треска. Потом наступила тишина, как всегда бывает после происшествия.

Передо мной слабо застонал шофер. Его грудь была вдавлена в руль. Чьи-то руки открывали дверцы машины, чтобы извлечь его. Я помог поднять тело и вылез сам, отряхиваясь от осколков. Люди столпились около водителя.

Ему досталось, но еще больше он был потрясен случившимся. Бывало и раньше, что водители автофургонов налетали на такси, но тут было другое. В фургоне вообще никого не было. Кто-то сказал, что водитель выпрыгнул наружу и притворился, что ему плохо, а потом довольно резво добежал до метро и нырнул в подземку.

Я осмотрел голубой тяжелый фургон и вспомнил, что такой же чуть не переехал нас с Велдой, когда мы возвращались в гостиницу. Я быстро скрылся в толпе, записав номер машины.

Еще одна попытка.

Когда я вошел в контору, то первым делом увидел Джеральдину. На ней были свитер и юбка. Голубые глаза мягко блестели, волосы струились по плечам. Ничего делового и секретарского в ее облике не было. Он был рассчитан только на то, чтобы ею любовались. Свитер из тонкой шерсти... А я достаточно хорошо разбирался в женщинах, чтобы с первого взгляда оценить ее тело и заметить, что на ней под свитером ничего нет. Она поймала мой взгляд.

– И вы, как все...

– Нет, милочка.

– Женщина должна быть как картинка. Приятно посмотреть.

– А если у вас недостаточно денег, чтобы купить картинку для дома?

– Иногда не нужно покупать. Картину могут и подарить. Я засмеялся.

– Да, политика – это твое дело. Она открыла дверь.

– Прошу вас. Он ждет.

Торренс не стал долго беседовать. Я прямо спросил его об Арнольде Гудвине. Он мог только вспомнить о том, что парень был сексуальным маньяком и, кажется, обещал его пристрелить.

– Он был эмоционально неуравновешенным юношей. И вы полагаете... Я пожал плечами.

– Они на все способны. Я еще не проверил все до конца, но они обычно отдают все, чтобы отомстить.

– Полиция должна быть оповещена.

– Он может успеть раньше. Пока он на свободе, вы должны обезопасить себя и Сью. Я предложил бы вооруженную охрану.

– Мистер Хаммер, это год выборов. Если подобная вещь выйдет наружу... Вы понимаете?

– Тогда ждите чего угодно. Я видел Монтлея. Случайно...

– Монтлея? – Он снял очки и положил их дужками вверх, – Он, кажется, заключен пожизненно?

– Он отбыл за решеткой тридцать лет. Вы помните его?

– Конечно! Это было дело, которое сделало мне карьеру. И вы думаете?

– Он глубокий старик. У него собственное дело. Нет, он безопасен. Но Блэк Коплей и его банкноты – они так и не появились?

– Майкл, мы перерыли все улицы. Мы подняли каждый штат, все посольства, но на свет не появилось ни денег, ни Коплея.

– А что же, по-вашему, произошло?

– Если ему удалось выбраться из страны, тогда он выиграл.

– Но остается такси.

– Он мог убить водителя и угнать машину. Лихой парень. Но он на восемь лет старше Сони и, наверное, уже умер. Номера банкнот записаны... Хм, Хаммер, забавно, что вы все это откопали.

– И еще, Торренс, ваша жена. Что вы о ней знаете?

– Я знал все прежде, чем мы поженились. Она была в беде, потом мы полюбили друг друга. Я порядочный человек, мистер Хаммер. Я мог бы и не идти с ней, к алтарю, но это дело вкуса. К несчастью, ее пагубная страсть свела ее в могилу. Что еще?

– А шантаж?

– Ерунда. Все подробности были в газетах. Я не допустил бы этого.

Я попрощался и вышел из кабинета, ища глазами Джеральдину. Она сидела за машинкой. Глаза – за темными стеклами очков, Она выглядела как типичная модель идеальной секретарши. Под маленьким столиком с машинкой мне видны были ее стройные ноги. Юбка приподнялась, когда она их скрестила, и первое, что она сделала при моем появлении, – одернула юбку вниз. Я увидел прелестные кружевные трусики, черные и сексуальные. Я присвистнул:

– Вот это да!

– А что, плохо выгляжу?

– Наоборот. Как Торренс выдерживает диету с тобой под боком?

– Просто. Я секретарша и политический комментатор.., и ничего больше. Я могу бегать по дому с картонными коробками на голове, и он этого не заметит.

– Хочешь, проверим?

– Нет, правда. Он очень целеустремленный человек, для которого политическая карьера заменяет все. Он слишком долго был на службе, чтобы начать думать о чем-то другом.

– Но ведь женщины имеют право голоса?

– Да. И потому он иногда позволяет им показываться с ним в общественных местах. Женщины не любят вдовцов с семейными инстинктами, но им нравятся упорные холостяки, сдающиеся под их чарами.

– Это то, что приносит их голоса? Сим сказал, что ты была с ним три политические кампании.

– К чему вы клоните?

– Случаи шантажа по поводу прошлого.

– О, нет. Он чист как слеза. Поэтому мы так и всполошились, когда Сью сбежала. Даже такая малость может испортить выборы. Человек, который не может навести порядок в своем доме, не сумеет навести его в штате.

Она встала, подошла ко мне. Бедра медленно колыхались, налитая грудь вздымалась под плотно облегающим свитером.

– Думаете, Сью больше не устроит неприятностей?

– Она совсем взрослая. Зачем? Скажи.., мистер Торренс убил ее мать?

– Это ей придется выкинуть из головы.

– Она думает об этом. А вымысел иногда становится реальностью. Ее раннее детство было не из приятных. Я не думаю, чтобы она когда-нибудь узнала, кто ее отец. Если она выступит открыто с обвинениями, это повредит Торренсу. Я поговорю с ней. Где она?

– В летнем домике. Она там живет и тренируется. Она улыбнулась, медленно положила руки мне на плечи, медленно поднялась на цыпочки и неторопливо провела языком по губам. Это был медленный и пробный поцелуй, как будто она хотела высосать сок из сливы, прежде чем купить немного. Ее рот был трепетным и теплым, он обещал... Потом так же медленно она оторвалась от меня и улыбнулась.

– Спасибо.

– Спасибо, – ответил я и тоже улыбнулся.

– Я могу возненавидеть вас и могу полюбить.

– А что хуже?

– Это вам придется выяснить самому.

– Может быть, я это и сделаю, малышка.

Сью открыла мне дверь и заглянула мне за спину.

– А Велда не с тобой?

– Нет, можно войти?

Она скорчила мне рожицу и дала пройти в маленькую комнату, приспособленную к ее вкусам и склонностям.

Одна стена была зеркальной, со станком для занятий балетом, потом микрофон на длинной рукоятке, проигрыватель с кучей пластинок в ярких обложках, пианино, медвежьи шкуры на полу и куча бумаг. Потом еще какие-то яркие ткани, шкафы, пуфики – все было радужным от ярких цветов. На столике были свалены старые афиши, туфельки танцовщицы и какие-то фото.

– Чье это?

– Мамино. Хочешь взглянуть, какая она была?

– Конечно.

Снимки, сделанные в ночных клубах, и газетные фото, – вот она, Салли Девон, прекрасно сложенная, с милой улыбкой. Но на мой взгляд она была только точным идеалом шоу-герл. Своей изюминки у нее не было. Фотографий было четыре, все при ночном освещении, все с компанией друзей. Но на двух – один и тот же человек: темноволосый, с глубоко посаженными глазами, благообразный, точно священник.

– Она была прелесть.

– Она была прекрасна, – мягко сказала Сью. – Я еще помню ее лицо.

– Это снято до твоего рождения.

– Я помню, как она говорила со мной о нем.

– Дальше...

– Она ненавидела его.

– Сью... Они были женаты.

– Пусть.

– Хочешь правду? Она закусила губу.

– Твоя мать была алкоголичкой. Он сделал все, чтобы она вылечилась. Алкоголики это ненавидят. Он не давал ей пить. Оставь эту чепуху, что он...

– Она сказала: "Меня убила змея!"

– Пьяницы видят во сне обычно слонов и удавов.

– Она сказала: "Ищи письмо". Когда-нибудь я найду его.

– Тебе было три года. Как ты можешь помнить такие вещи?

– Просто...

– Что ты хочешь?

– Поцелуй меня. Я поцеловал.

– Не так.

– А как? – Это уже перестало мне нравиться. Кошечка показывала характер. С большими девушками я знал как обращаться, но как быть с котятами, которые лезут вам на шею?

Тут она показала мне как. На секунду прильнув ко мне – вся желание, вся податливость и испуг. Мы соприкоснулись на секунду, но это потрясло меня и заставило затрепетать, ее щеки пылали, глаза блестели.

– Я думала, что ты все делаешь быстро.

– Иногда. Но лучше не повторяй таких штучек. Остынь, котенок.

– Хорошо, Майкл. Потом я отправился к Пату.

Глава 6

Нового инспектора перевели из другого департамента. Я знал его несколько лет назад. Его звали Спенсер Креб и его профессиональную ненависть испытали на себе все те сотрудники, которые позволяли себе совать нос в его маленькое царство. Он посмотрел на меня, и я сразу понял, что у него ко мне старые претензии и что я – жертва номер один в его списке.

Чарли Форс – новый прокурор, молод, талантлив, поднимается в гору. Приятная внешность, за которой кое-что уже скрывалось. Он уже прошел школу в коридорах суда, профессионал и в игре никому не уступит.

Оба они сидели за столом, и я стоял посередине комнаты. Было похоже, что они собираются выпустить меня, как чертика из бутылки, и хорошенько поиграть со мной в кошки-мышки, прежде чем спокойно полакомиться добычей. Они дали мне фото.

– Узнаешь? Я взглянул.

– Это Каниа. Сегодня он вел фургон, который сбил такси рядом с метро.

– Это вы уже говорили. – У инспектора был сухой и низкий голос. – Да, это было чисто сделано: обычное дорожное происшествие.

Я посмотрел на обоих.

– Вы хотите завалить меня? Я представляю Федеральное Агентство. Это невидимка, но у него большой вес. Нажмите на меня посильнее, и увидите, где это отзовется. Я занимаюсь делом на государственной службе, и у меня есть привилегии в этом деле. Я связан со всеми департаментами, и капитан Чамберс вас уже информировал. Просто не трогайте меня, иначе сами удивитесь. – Я намеренно посмотрел на Чарли Форса. – А уж какой будет шум и какое паблисити!

– Не запугиваете ли вы меня? – Он поднял брови.

– Да. Это я и делаю, умница. Одно слово – карьера кончится. Поэтому сиди тихо.

Но я не мог их слишком винить.

Экс-агент, бывший алкоголик с таким разрешением – не так-то просто это было усвоить. Особенно с моей репутацией – и снова в системе.

– Мы должны сотрудничать с вами, Хаммер. "Спасибо, Рикрби, – подумал я. Это ты платишь мне за "Дракона".

– Мы выяснили все о Левите.

– Что?

– Нашли его девушку. У него были деньги. Собирался начать дело. Откуда деньги – не говорил, но сказал, что потом денег будет еще больше.

– Декерсон?

– Ничего не известно, но мы ищем. И потом, со всей страны съехались старые волки. Они чисты, к ним никто не может придраться. Мы можем арестовать их, но предъявить обвинение – нет. Что-то носится в воздухе.

– У них конвенции?

– Нет. Им платят каким-то образом. Либо тут замешана крупная сумма, либо они действуют по чьим-то указаниям. Мы можем только выжидать. Кто-то привел всех фарцовщиков в систему, вплоть до побережья, кто-то держит все ниточки в руках и тоже ждет. Но кто? Что ты думаешь об этом, Майкл?

– Ничего. Убери убийцу с моей шеи. Его глаза сузились.

– Мы делаем все возможное. Он не будет долго жить.

– Но пока он живет великолепно. Я встал.