Текст книги "Тварь"

Автор книги: Микки Спиллейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава 2

Но Рокси ошиблась в выборе профессии. Ей бы следовало играть в Голливуде. Хотя, может быть, она и забыла Атлантик-Сити и ту новогоднюю вечеринку в квартире Чарли Дру. А если не забыла, значит здорово умела прикидываться. В ответ на мой взгляд она лишь зазывно стрельнула глазами, сохранив, впрочем, на лице неприступное выражение.

Тем все и кончилось, потому что в этот момент Билли со стоном очнулся и сделал попытку привстать. Йорк положил руку ему на плечо и заставил опуститься обратно в кресло.

– Вам придется вести себя спокойно, – предостерег он профессиональным тоном.

– Мое лицо! – глаза у Билли закатились. – Господи, что у меня с лицом?

Я опустился на колени рядом с ним и перевернул у него на лбу холодный компресс. Глаза Паркса заблестели, когда он узнал меня.

– Привет, Майк. Что случилось?

– Привет, Билли. Тебя здорово отделала полиция. Как ты себя чувствуешь?

– Паршиво. Ох, этот ублюдок! Если бы я только был повыше, Майк... Черт, ну почему я не такой же верзила, как ты? Этот подлый...

– Забудь о нем, малыш, – я потрепал его по плечу. – Я угостил его тем же. Его лицо уже никогда не станет прежним.

– Ух ты, вот здорово! То-то мне там показалось, что вокруг творится что-то чудное. Спасибо, Майк, огромное спасибо!

– Да ладно тебе!

Вдруг лицо его застыло в испуганной гримасе.

– А если... если они опять придут? Майк, я... мне такого не вынести. Я заговорю, скажу все, что угодно. Не выдержу я, Майк!

Не волнуйся, я никуда не денусь, я буду поблизости.

Билли попытался улыбнуться и стиснул мне руку.

– Правда?

– Угу. Я теперь работаю на твоего босса.

– Мистер Хаммер, – Йорк подавал мне знаки. Я подошел. – Ему не следует чрезмерно возбуждаться. Я дал ему успокоительное, и он должен поспать. Как по-вашему, сможете вы отнести его в комнату? Мисс Мэлком покажет вам дорогу.

– Конечно, – кивнул я, – и если вы не против, я хотел бы после немного побродить здесь, может быть, расспросить слуг.

– Разумеется. Дом в вашем распоряжении.

Билли закрыл глаза и уронил голову на грудь, когда я поднял его на руки. Да, ему пришлось туго. Мисс Мэлком молча дала мне знак следовать за ней и провела через арку в конце комнаты. Пройдя библиотеку, студию и зал трофеев, похожий на музей, мы оказались в кухне. Дверь из ниши позади буфетной вела в комнату Билли. Со всей осторожностью, на которую я был способен, я уложил его и накрыл одеялом. Он крепко спал. Затем я выпрямился.

– Порядок, Рокси, теперь можно и поздороваться.

– Привет, Майк!

– С чего это ты сменила вывеску? Прячешься?

– Ничего подобного. Вывеска, как ты назвал, – мое настоящее имя. Рокси я придумала специально для эстрады.

– Серьезно? Только не говори мне, что ты бросила эстраду ради того, чтобы менять пеленки. Чем ты занимаешься?

– Мне не нравится твой тон, Майк. Смени его или убирайся к чертям.

Это было что-то новое. У Рокси, которую я знал, не хватило бы смелости, чтобы тыкать мне в лицо свою гордость. Впрочем, почему бы не подыграть ей.

– Ладно, детка, не заводись. У меня есть право проявить чуточку любопытства, согласна? Не так уж часто встречаешь человека, так круто сменившего призвание. Старик знает о твоем прошлом?

– Не валяй дурака. Он вышвырнул бы меня, если бы узнал.

– Мне тоже так кажется. Как тебя занесло сюда?

– Очень просто. Когда мне в конце концов стало ясно, что в большом городе я скоро свихнусь, я пошла в агентство и зарегистрировалась, как профессиональная нянька. Я ведь ею и была, пока меня не уговорили трясти боками за две сотни долларов в неделю. Через три дня мистер Йорк нанял меня для ухода за своим ребенком. Это было два года назад. Тебя еще что-нибудь интересует?

Я улыбнулся ей.

– Просто очень уж чудная встреча, только и всего.

– Тогда я могу идти?

Я отключил ухмылку и легонько подтолкнул ее к дверям.

– Послушай, Рокси, где бы нам поговорить?

– Я больше не играю в эти игры, Майк.

– Слушай, уймись, ладно? Только поговорить.

Она подняла брови и секунду пристально смотрела на меня, потом, видя, что я говорю серьезно, отозвалась:

– У меня в комнате. Там никто не помешает. Но мы будем только говорить, ты не забудешь?

– Вас понял. Пошли, детка!

На этот раз мы вышли в фойе и поднялись по лестнице, как будто вырезанной из цельного куска красного дерева. На площадке мы повернули налево, и Рокси открыла передо мной дверь.

– Сюда, – сказала она.

Пока я выбирал кресло поудобнее, она включила настольную лампу и предложила мне золотую сигаретницу с сигаретами. Я взял одну и закурил.

– Неплохое тут у тебя местечко.

– Спасибо. Здесь довольно уютно. Мистер Йорк старается обеспечить меня всеми удобствами. Так о чем мы будем говорить?

Ей хотелось еще раз напомнить про наш уговор.

– О мальчике. Какой он?

Рокси слегка улыбнулась, и жесткое выражение окончательно сошло с ее лица. Оно стало почти материнским.

– Он чудесный, очаровательный мальчик.

– Похоже, он тебе нравится.

– Да. Тебе он тоже понравился бы, – она помедлила. – Майк... ты правда думаешь, что его похитили?

– Не знаю, потому-то и хочу поговорить о нем. Внизу я намекнул, что он мог тронуться умом, но старик чуть не отгрыз мне голову. Какого черта, это совсем не глупая идея. Раз он гении, это автоматически ставит его особняком от нормальных людей. Как ты считаешь? Она отбросила волосы назад и провела рукой по лбу.

– Не могу понять. Наши комнаты рядом, а я ничего не слышала, хотя обычно легко просыпаюсь. До сих пор Растон вел себя совершенно нормально. Он не стал бы убегать ни с того, ни с сего.

– Нет? А почему нет?

– Потому что он разумный мальчик. Он всех любит, всем вокруг доволен и все время, что я его знаю, был веселым.

– Хм... Ну, а как насчет его воспитания? Как он стал гением?

– Об этом тебе придется спросить мистера Йорка. Этим он занимается вместе с мисс Грэйндж.

Я раздавил окурок в пепельнице.

– Чушь. Разве можно создать гения? Им нужно родиться. Ты все время проводишь с ним, вот и скажи: он и на самом деле такое уж чудо? Я знаю только то, что писали в газетах.

– Тогда ты знаешь не меньше моего. Его гениальность не столько в том, что он много знает, а в способности обучаться. Он овладел скрипкой в одну неделю, а на следующую пришла очередь пианино. О, я понимаю, это кажется невероятным, но это чистая правда. Даже музыкальные критики признали его мастером игры на нескольких инструментах. И это не все. Однажды он заинтересовался астрономией. За несколько дней он перечитал все книги по этому предмету. Вместе с отцом мы отвезли его в обсерваторию, где он опять-таки поразил специалистов своими сверхъестественными познаниями. Помимо того, он настоящий кудесник по части математики. Меньше чем за секунду он извлечет тебе корень кубический из шестизначного числа до третьего знака. Что я еще могу сказать? Нет такой области, в которой он не выделяется. Он моментально схватывает основы и в пять минут научится тому, на что нам с тобой понадобились бы годы. Вот тебе наш гений в двух словах, Майк, но тут остается в стороне его самая важная детская сторона. Во всех отношениях он точно такой же, как и другие мальчики.

– Старик говорит то же самое.

– Он совершенно прав. Растон любит игры, игрушки и книги. У него есть лошади, велосипед, коньки и санки. Мы часто подолгу гуляем по усадьбе и без конца разговариваем. При желании он мог бы распространяться о ядерной физике десятисложными словами, но он не таков. Скорее заговорит о футболе.

Я выловил еще одну сигарету из золотой коробочки и чиркнул спичкой о ноготь.

– С этим как будто все ясно. Может быть, он и вправду вовсе не чокнутый. Давай-ка глянем на его комнату.

Рокси кивнула и встала. Пройдя в конец комнаты, она отворила дверь.

– Здесь.

Когда она зажгла свет, я вошел. Не знаю, что ожидал я увидеть, но вовсе не это. На стенах висели вымпелы, за рамой зеркала торчали фотографии. Одежда была разбросана по спинкам стульев и на столе в типично мальчишеском беспорядке.

В углу стояла кровать. Одеяло сбилось к ногам, а подушка сохранила отпечаток головы лежавшего. Если мальчишку действительно уволокли силой, я ему сочувствовал. Ночь совсем не подходила для прогулки в пижаме, тем более, что ее верхняя половина осталась висеть на спинке кровати.

Я попробовал открыть окно. Оно поддалось довольно легко, хотя, судя по пыли на наружном карнизе, в последнее время его не открывали.

– Ты запираешь его дверь на ночь? – спросил я Рокси.

Она покачала головой.

– Нет, с какой стати.

– Заметила тут какие-нибудь следы за дверью или окном?

Ответ снова был отрицательным.

– Если следы и были, – добавила она, – их затоптали в суматохе.

Я медленно затянулся сигаретой, запоминая все детали. С виду все довольно просто, а вот как на самом деле?

– Детка, а что это за выползки там внизу?

– Главным образом родня.

– Знаешь их?

Рокси кивнула.

– Из близких родственников у мистера Йорка только сестра с мужем, их сын и дочь, еще кузен. Остальные – родня его жены. Сколько помню, они всегда здесь сшивались, так и ждут, когда с ним что-нибудь случится.

– Он это понимает?

– Видимо так, но ему, похоже, все равно. Они наперегонки стараются войти в милость к старикану. Полагаю, дело тут в завещании. Как обычно.

– Да, но им долго придется ждать. Йорк сказал мне, что у него прекрасное здоровье.

Рокси странно посмотрела на меня и опустила глаза. Она вдруг заинтересовалась своими ногтями. Я дал ей попотеть немного и только потом бросил:

– Выкладывай, детка.

– Что выкладывать?

– То, что подумала и чуть не сказала.

Она закусила губу, поколебавшись.

– Только между нами, Майк. Если мистер Йорк узнает, что я об этом заикнулась, я потеряю место. Ты ведь не проболтаешься?

– Обещаю.

– Я прожила здесь примерно две недели, когда случайно подслушала разговор мистера Йорка с врачом после осмотра. Видимо, мистер Йорк понимал, что произошло, но все же хотел удостовериться и позвал другого врача. Некоторое время он работал у себя в лаборатории с одним аппаратом и каким-то образом получил слишком большую дозу радиации. Достаточную, чтобы вызвать внутренние поражения и укоротить ему жизнь. Конечно, близкая смерть ему не грозит, но никогда нельзя быть уверенным. Он не получил серьезных поражений, однако болезнь грызла его два года, и учитывая его возраст, можно ожидать, что любое физическое или душевное напряжение будет для него смертельным.

– Вот здорово, – сказал я, – соображаешь, чем тут пахнет, Рокси? – она кивнула головой. – Это может означать, что кто-то еще обо всем этом пронюхал и попытался взвинтить старика, похитив его сокровище. Надеялся, что тот откинет копыта от такой шутки. Лихо! Вот где ловкое, хитро задуманное убийство.

– Да, ведь тогда получается, что виноват наследник.

– Разве? Бьюсь об заклад, даже второстепенным наследникам отломится столько зелененьких, что убийство будет иметь смысл. У Йорка на всех хватит.

– Есть и другие возможности, Майк.

– Успела обо всем поразмыслить, а? – я улыбнулся ей. – К примеру, кто-то из родственников может найти парнишку и стать любимчиком у старика. Или так: парнишка – главный наследник, и один из них решил устранить его, чтобы самому продвинуться по списку. Да, детка, вариантов тут уйма, и ни один мне не нравится.

– Может быть, это все-таки обычное похищение?

– Верно. Очень даже может быть. Только так интересней. Скоро будем знать, – я открыл дверь и на пороге помедлил, оглянувшись через плечо. – Спокойной ночи, Рокси!

– Спокойной ночи!

Йорк опять сидел у камина, глубоко уйдя в мысли. У меня стало бы легче на душе, если бы он метался по комнате. Я подошел и шлепнулся в глубокое кресло.

– Где я сплю? – спросил я его.

Он медленно обернулся.

– В комнате для гостей. Я вызову Харви.

– Не надо, я сам его найду, когда понадобится.

Несколько минут мы сидели молча, потом Йорк начал нервно барабанить пальцем. Наконец он спросил:

– Как вы думаете, когда они дадут знать о себе?

– Дня через два, через три. Трудно сказать.

– Но один день уже прошел.

– Ну, так завтра. Не знаю.

– Может быть, мне следует опять позвонить в полицию?

– Валяйте, только когда они отыщут мальчика, вам придется его хоронить. Эти типы – не копы, места свои они получили по блату от политиканов. Вы должны бы знать, как делаются дела в таких городишках. Да им свою задницу не отыскать!

Впервые он проявил отцовское беспокойство. Его кулак с силой опустился на подлокотник кресла.

– Проклятье, не могу же я просто сидеть здесь! Ведь его уже может быть нет в живых!

– Может быть, но я так не считаю. Одно дело – похищение, совсем другое – убийство. Вы не представите меня вашей публике?

– Хорошо, – он кивнул.

Все смотрели на меня, пока мы обходили присутствующих. Я не рассчитывал, что после недавней наглядной демонстрации здесь найдется хоть один желающий познакомиться со мной.

Первыми были два гладиатора. Они сидели на диванчике, стараясь не подавать виду, что у них дрожат поджилки. У обоих все еще виднелись красные следы на щеках. Знакомство состоялось без особых церемоний. Йорк просто указал на них с явным пренебрежением:

– Мои племянники, Артур и Уильям Грэхем, – мы двинулись дальше. – Моя племянница, Элис Николс, – пара глубоких карих глаз поцеловала меня так крепко, что я едва не потерял равновесия.

Она была высокого роста и уже успела встретить свой тридцатый день рождения, но встретила его лицом и телом свежими, как первая маргаритка. Ее платье не старалось скрывать, оно едва прикрывало. У одних кожа – просто кожа, у некоторых она – приглашение отведать. Она сказала мне улыбкой то, что большинство девушек со времен Евы пытаются выразить словами, не показавшись слишком откровенно доступной. Я ответил ей тем же, вспомнив, что тоже немножко умею играть в эту игру.

Следующими были сестра Йорка и ее муж. Женщина средних лет выглядела настоящей матроной из тех, что любят принимать у себя важных персон и свысока разглядывать публику в лорнет. Ее муж принадлежал к разновидности, обычно попадающей в мужья таким особам. Он был невысок и пузат. Пиджак однобортного серого костюма не вполне свободно сходился у него на животе. Может когда-то у него и были волосы, но теперь об этом оставалось только догадываться. Один из уголков воротничка вылез и торчал, как обвиняющий перст.

– Моя сестра, Марта Гент, ее муж, Ричард, – представил Йорк.

Ричард выставил было руку, но старая доска одернула его, сердито нахмурясь, вслед за чем попыталась заморозить меня взглядом. Не добившись успеха, она повернулась к брату.

– Право, Рудольф, я думаю, нас едва ли следует знакомить с этим... с этой личностью.

Йорк повернул голову, взывая ко мне взглядом.

– Извини, Марта, но мистер Хаммер считает это необходимым.

– Я все же не понимаю, почему ты не предоставишь дело полиции.

Я адресовал ей отборнейшую из своих ухмылок.

– А я не понимаю, почему вы не заткнетесь, миссис Гент.

Я думал, ее муж надорвет пузо, таких трудов ему стоило не расплыться в улыбке. Марта запнулась, посинела и величественно удалилась, Йорк посмотрел на меня критически, но и с одобрением.

Подошел молодой парень лет двадцати, ступавший словно не по ковру, а по яичным скорлупкам. Он унаследовал фамильные черты Гентов, но исключительно со стороны матери. Из кармана у него торчала трубка, на носу были очки с толстыми стеклами. Девушка, стоящая рядом, никого не напоминала, но видя, как она обняла одной рукой Ричарда, я решил, что она его дочь.

Так и вышло. Ее звали Рода, она была настроена дружелюбно и улыбалась. Парень оказался Ричардом-Младшим. Он вскинул брови и неодобрительно уставился на меня поверх очков. Потом подбоченился и бросил мне презрительное “хм”. Такого один толчок отбросил за линию, отделяющую мужчину от педика.

Когда мне представили всех, я отвел Йорка в угол, где нас не могли слышать остальные.

– При нынешних обстоятельствах вам лучше держать эту компанию здесь, пока немного все не уляжется. Вы как, сможете их всех пристроить?

– Очевидно. Последние десять лет я только это и делаю. Предупрежу Харви, пусть приготовит комнаты.

– Когда он разместит их, пришлите ко мне Харви с планом, показывающим, где чья комната. И скажите ему, чтобы держал язык за зубами. Я хочу знать, где найти каждого из них в любую минуту. Так, а теперь скажите: вы не забыли ни о ком, имеющим связь с вашим домом?

Он на минуту задумался.

– Ох, мисс Грэйндж. После обеда она уехала домой.

– Где она была во время похищения?

– Н-ну... дома, полагаю. Она каждый вечер уезжает между пятью и шестью. Это очень замкнутая женщина. По-видимому, ведет уединенный образ жизни. Она вообще предпочитает никуда не ходить и занимается в библиотеке.

– Ладно, до нее еще дойдем. Как насчет остальных? Есть у них алиби?

– Алиби?

– Просто на всякий случай, мистер Йорк. Вы знаете, где они были прошлым вечером?

– Как вам сказать... За всех поручиться не могу, но Артур и Уильям были здесь, Элис Николс появилась часов в девять и уехала примерно через час.

Я занес это в блокнот.

– Почему вы собрали у себя семейство? Или их просто ветром занесло?

– Нет, я их вызвал. Они помогали мне в поисках, хотя никакой пользы от этого не было. Мистер Хаммер, что делать? Прошу вас...

Йорк потихоньку начал расклеиваться. Он держался слишком долго и слишком старался быть хладнокровным. Его лицо побледнело и осунулось, став похожим на трагическую маску.

– Во-первых, идите спать. Вам нет никакого смысла изматывать себя. Теперь это мое дело, – потянувшись через его плечо, я дернул бархатный шнур. Моментально появился лакей и поспешил к нам. – Отведите его наверх! – сказал я.

Йорк дал лакею инструкции насчет размещения гостей. Харви казался удивленным и довольным тем, что его допустили к участию в заговоре с планом комнат.

Я вышел на середину комнаты и подождал, пока утихнет гул разговоров. Миндальничать с ними я не стал.

– Вы все останетесь здесь на ночь. Если это нарушает ваши планы, очень жаль. Всякий, кто попробует улизнуть, ответит передо мной. Харви разведет вас по комнатам, и чтобы в них вы и остались! Все!

Когда я замолк, леди “секс-аппил” как бы невзначай приблизилась ко мне, улыбнулась и тихо сказала:

– Постарайтесь получить крайнюю спальню в северном крыле. Я займу смежную.

– Элис, – с притворным удивлением отозвался я, – вы можете обжечься, если будете делать такие вещи.

Она рассмеялась.

– Ничего, на мне все чертовски быстро заживает!

Та еще девочка! Давненько меня не совращали.

Через перекрестный огонь злых взглядов я выбрался в холл, по пути подмигнув Ричарду Генту. Он подмигнул в ответ. Его жена смотрела в другую сторону.

Я надел пальто и шляпу и вышел к машине. Выкатив за ворота, повернул к городу и увеличил скорость. Выжал семьдесят и уже не сбавлял скорость до самого шоссе. У городской черты я притормозил перед заправочной станцией и вырулил к бензоколонке. Служитель лет двадцати с небольшим вышел из помещения станции, изображавшей в миниатюре швейцарский альпийский домик, и машинально стал отвинчивать крышку бензобака.

– Заправь пять, – сказал я ему.

Он встряхнул скрученный шланг и воткнул наконечник в бак, следя за стрелкой.

– Открыто всю ночь? – поинтересовался я.

– Угу.

– Сам работаешь?

– Угу. Кроме воскресенья.

По ночам тут, наверное, не слишком много работы?

– Не слишком.

Этот малый был не разговорчивей бревна.

– Скажи-ка, сильное тут было движение прошлой ночью?

Он отключил насос, навинтил крышку и холодно посмотрел на меня.

– Мистер, ничего я не знаю.

Мне не понадобилось долго думать, чтобы сообразить, в чем дело. Я протянул ему десятку и последовал за ним, когда он пошел разменять ее, оказавшись в помещении станции, я запустил пробный шар.

– Значит, копы вроде как намекнули, что кое-кто сунется сюда с вопросами, а?

Никакого ответа. Он со звоном крутанул ручку кассы и начал отсчитывать сдачу.

– Э-э... ты случайно не обратил внимания на сопатку Дилвика? Или приезжал кто-то другой?

Он быстро, с острым любопытством взглянул на меня.

– Это был Дилвик. Я видел его лицо.

Не говоря ни слова, я вытянул правую руку. Он присмотрелся, увидев ободранные костяшки пальцев. На сей раз он одарил меня широкой ухмылкой.

– Твоя работа?

– Угу.

– Ну, парень, тогда мы друзья. Что ты хотел узнать?

– Кто тут ездил прошлой ночью.

– Помню, а как же. С девяти до восхода проехало с дюжину машин. Я их почти все знаю, понял? Пара иногородних. Кроме двух, все были фермерские – возят молоко на сепаратор в другом конце города.

– А остальные две?

– Во-первых, “кэдди”. Я видел ее в здешних местах несколько раз. Запомнил потому, что у нее один бок помят. Другая – двухдверный “седан” этой дамочки Грэйндж. Небось ездила мужиков искать, – он рассмеялся своей шутке.

– Грэйндж?

– Ага. Старая карга, что работает у Йорка. Чаевых от нее не жди.

– Спасибо за сведения, парень, – я сунул ему доллар, и он заулыбался. Между прочим, с копами ты тоже поделился?

– Только не я. Им я не сказал бы. Который час?

– Почему?

– Вшивая банда сволочей, – он выразил самую суть в двух словах без лишних подробностей.

Я сел за руль и запустил мотор, но прежде чем отъехать, высунул голову в окошке.

– Где живет малютка Грэйндж?

– В Гленвуд Апартаментс. Найдешь сразу. Другого многоквартирного дома в этом городишке нет.

Ладно, так или иначе, не повредит заглянуть к ней и потолковать. Я резко взял с места и вернулся на шоссе, переходившее в главную улицу, а там сбросил скорость и медленно покатил мимо темных витрин магазинов. Немного не доезжая до делового центра, я увидел широкий зеленый навес над входом в современный трехэтажный дом, протянувшийся от дверей до края тротуара. Сбоку надпись маленькими аккуратными буквами гласила: “Гленвуд Апартаментс”. Я вполз на стоянку позади черного “Форда” и выскочил из машины.

“Грэйндж Майра” стояло на табличке со списком жильцов вторым сверху. Я надавил звонок и стал ждать, когда откроется электрический замок. Не дождавшись, позвонил еще раз. На этот раз послышалась серия щелчков, и я распахнул дверь. К ее квартире вел всего один лестничный марш. Не успел я позвонить, как металлическая заслонка дверного замка с глазком отворилась, и на меня неприветливо уставились сердитые темные глаза.

– Мисс Грэйндж?

– Да.

– Я хотел поговорить с вами, если у вас есть свободное время.

– Прекрасно. Говорите, – ее голос звучал так, словно исходил из дупла дерева. Это была уже третья личность в Сайдоне, которую я невзлюбил.

– Я работаю для Йорка, – объяснил я терпеливо. – Хотелось бы поговорить с вами насчет мальчишки.

– Мне не о чем с вами беседовать.

Понятия не имею, почему некоторым дамочкам удается взбесить меня так быстро и такой малостью, но она этого добилась. Я вытащил свой сорок пятый и дал ей полюбоваться.

– Вы откроете дверь, или я стреляю в замок, – сказал я.

Она открыла. Злость в ее глазах сменилась ужасом, не уходившим из них, пока я не убрал пушку. Потом я посмотрел на нее. Если она была старой каргой, тогда я – Королевой Мая. Почти с меня ростом, с красивыми каштановыми волосами, остриженными коротко, почти по-мужски, и с фигурой, которая казалась хорошо сформированной, хотя судить об этом определенно мешали надетые на ней брюки и домашний жакет. Ей могло быть и тридцать лет, и сорок. Лицо ее, с присущим ему отсутствием выражения, напоминало лица со старинных картин. Она не красилась, что не прибавляло ее чертам выразительности, однако и не портило их.

Я кинул шляпу на столик и вошел без приглашения. Майра Грэйндж следовала за мной по пятам, шаркая по ковру сандалиями на деревянной платформе. Нора была симпатичная, но маленькая. Что-то здесь было не так, словно обстановка и хозяйка не подходили друг к другу. Какого черта, может, она просто сняла квартиру у выехавшего жильца!

Гостиная была ультрасовременной. Даже кофейный столик рискованно балансировал на маленьких пирамидках, служивших ему ножками. Две лесные нимфы в рамах, казалось, мерзли в своей наготе на фоне леденяще-голубых стен. Ни за что не стал бы жить в такой комнате.

Майра встала посредине гостиной, расставив ноги и засунув руки в карманы. Я присмотрел себе кожаную оттоманку и уселся.

Она следила глазами за каждым моим движением с еле скрываемым бешенством.

– Раз уж вы вломились сюда, – сказала она, цедя слова сквозь сжатые губы, – то, может, объясните, почему, или мне позвать полицию?

– Не думаю, чтобы у меня были хлопоты с полицией, дамочка, – я вытащил из кармана свой значок и показал ей. – Я сам шпик, правда, частный.

– Дальше!

“Хладнокровная штучка”, – подумал я.

– Меня зовут Хаммер, Майк Хаммер. Йорк хочет, чтобы я отыскал парнишку. Как, по-вашему, что случилось?

– Я думаю, его похитили, мистер Хаммер. Уж это-то очевидно.

– Ничего не очевидно. Вас видели на шоссе поздно вечером в день пропажи мальчика. Почему?

Вместо ответа она сказала:

– Я не знала, что время его исчезновения установлено.

– Для меня оно установлено. Это случилось в тот самый вечер. Куда вы ездили?

Она начала раскачиваться на носках.

– Я была здесь. Если кто-то говорит, что видел меня в тот вечер, он ошибается.

– Вряд ли, – я пристально следил за ней. – У него зоркие глаза.

– Он ошибается, – повторила она.

– Ладно, замнем для ясности. В какое время вы уехали из дома Йорка?

– В шесть, как обычно. И поехала прямо домой.

Она несколько раз нетерпеливо ткнула ковер носком сандалии, потом достала из кармана сигарету и сунула ее в рот. Черт возьми, каждое ее движение напоминало мне что-то знакомое, хотя мне и не удавалось вспомнить, что именно. Закурив, она села на диван и опять уставилась на меня.

– Давайте перестанем играть в кошки-мышки, мисс Грэйндж. Йорк сказал, что вы были как мать для парнишки, и, надо полагать, вам хочется увидеть его живым и невредимым.

– Тогда не относите меня к категории подозреваемых, мистер Хаммер.

– Это сугубо временная мера. Вас подозревают, пока вы не предоставите удовлетворительное алиби, тогда не придется ходить вокруг да около, зря отнимать время и у себя, и у вас.

– Мое алиби принято?

– Конечно, – соврал я. – Теперь вы можете спокойно ответить на несколько вопросов?

– Спрашивайте.

– Вопрос первый. Подозрительные личности, бродящие вокруг дома перед исчезновением.

– Она на минуту задумалась, сведя брови и наморщив лоб.

– Ничего такого не припомню. Хотя ведь, я весь день не выхожу из дому, работаю в лаборатории. Я никого не смогла бы увидеть.

– Враги Йорка. Знаете таких?

– У Рудольфа... у мистера Йорка нет врагов, насколько мне известно. Некоторые лица, работающие в той же области, высказывали, скажем так, профессиональную зависть, но не более того.

– В чем она выражалась?

– О, обычное злословие в клубах, насмешки над его работой. Сами знаете.

Ничего такого я не знал, но все же кивнул.

– Что-нибудь серьезное?

– Ничего, что могло бы толкнуть на похищение ребенка. Да, были жаркие споры, но не часто. Мистер Йорк терпеть не мог обсуждать свою работу. Кроме того, ученый не станет прибегать к насилию.

– Это все о чужих. А теперь давайте немного о родственниках. Вы давно связаны с Йорком, что-нибудь приметили за ними.

– Я предпочла бы не обсуждать их, мистер Хаммер. Их дела меня не касаются.

– Не ломайтесь. Речь идет о похищении.

– Я все-таки не понимаю, какое они могут иметь отношение к этому.

– Черт побери! – взорвался я. – Вам и незачем понимать! Мне нужна информация, а я слышу от вас одни остроумные реплики. Еще немного времени, и я начну хватать таких как вы за глотку и выдавливать из них ответы.

– Право же, мистер Хаммер, в этом нет никакой необходимости.

– Уже слышал. Тогда выкладывайте!

– Членов семьи я вижу очень часто. Я ничего о них не знаю, хотя все они настойчиво выспрашивают меня о деталях нашей работы. Никаких сведений я им не давала. Незачем и говорить, что все они мне несимпатичны. Быть может, мое мнение и предвзято, но другого у меня нет.

– И они платят вам той же монетой?

– Думаю, они отнеслись бы очень ревниво ко всякому, кто связан с мистером Йорком так близко, как я, – ответила она с язвительной гримасой. – Этого следует ожидать от любого родственника богатого человека. Между прочим, хотя они этого и не знают, я располагаю собственными средствами, помимо жалования, которое получаю от мистера Йорка, и мне совершенно безразлично, как будет распределено наследство, если с ним что-нибудь случится. Из всего его достояния меня интересует только мальчик. Всю свою жизнь он провел со мной и, как вы сами сказали, стал мне сыном. Вас интересует что-нибудь еще?

– В чем состоит работа Йорка... и ваша?

– Если он не сказал вам сам, я не имею права. Вы, естественно, понимаете, что в центре ее стоит ребенок.

– Естественно, – я встал и взглянул на часы. Было девять пятнадцать. – Пожалуй, у меня все, мисс Грэйндж. Извините, что ворвался и взбудоражил вас, но может, мне еще доведется как-то это загладить. Чем вы тут занимаетесь по вечерам?

Ее брови полезли вверх, и она впервые улыбнулась. Это больше походило на сдерживаемый смех, чем на улыбку, и у меня появилось глупое ощущение, что смеются надо мной.

– Ничем таким, в чем вам хотелось бы участвовать, – ответила она.

Меня снова взяла злость, неизвестно почему. Стараясь не подавать виду, я нахлобучил шляпу и встал. За спиной я услышал приглушенный смешок.

Первым делом я быстро смотался на бензозаправочную станцию. Подождав, пока отъедет машина, я покатил к двери. Парень узнал меня и помахал рукой.

– Удачно? – ухмыльнулся он.

– Да, повидал ее. По-твоему, она старуха?

– Ну, она надутая такая. Слова не скажет.

– Слушай, – сказал я, – ты уверен, что видел ее прошлой ночью?

– Само собой, а что?

– Она говорит – нет. Теперь вспомни хорошенько. Ты видел ее или машину?

– Ну, машина была ее. Я знаю, она всегда в ней ездит, больше никто.

– Откуда ты знаешь?

– По антенне. Она погнута, так что сложить ее можно только до половины. Такой она и была с тех пор, как приобретена машина.

– Выходит, ты не можешь быть уверен, что она сидела в машине. Ты ведь не присягнул бы?

– Ну... нет. Пожалуй, нет... если так повернуть. Но машина была ее, – настойчиво повторил он.

– Большое спасибо, – я сунул ему еще доллар. – Забудь, что я здесь появлялся, идет?

– В жизни тебя не видел, – улыбнулся он.

Дальше я ехал без определенной цели, Я и из дома-то убрался только для того, чтобы успокоиться самому и успокоить Йорка. Дождь перестал, и я выключил дворники и взял курс на север, к поместью. Если похитители следовали обычному методу, надо вскоре ждать звонка или письма. Я мог только посоветовать Йорку постараться обеспечить возвращение мальчугана, а уж после пуститься по следу похитителей.

Если бы не дурацкая страсть Йорка к секретности, я мог бы звякнуть в управление полиции штата и добиться объявления тревоги в семи близлежащих штатах, но это означало бы, что дом будет кишеть копами. Стоит наводчику сообразить, что к чему, и они кинут парнишку где-нибудь, и на том конец, пока на его останки не набредут какие-нибудь туристы. До тех пор, пока перед местной полицией маячит крупное вознаграждение, они не захотят его упускать, тем белее, что Йорк велел держать язык за зубами.