Текст книги "Сладкий запах смерти"

Автор книги: Микки Спиллейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава 3

На первой странице газеты была фотография, которую сделали, когда рыжую вытаскивали из воды. Сообщение о происшествии напечатали на третьей странице. Там же была и фотография, которую нашли у нее в сумочке.

Довольно привлекательная на вид женщина лет тридцати с мягкими волосами, локонами спадавшими на плечи. Полные чувственные губы застыли в приятной улыбке.

Опознали ее по водительским правам. Ее звали Милдред Свисс. Причина смерти не приводилась, но полиция предполагает, что она просто покончила с собой. Сейчас они проверяли все заявления о пропавших без вести и пытались отыскать родственников погибшей женщины.

Я еще раз внимательно взглянул на фото и долго рассматривал лицо.

Хотя передо мной был не оригинал, я все же решил, что снимок был любительским. За это говорили и его качество, и поза Милдред, и какое-то странное выражение лица с немного раскосыми глазами.

* * *

Мы с Ваном Ривсом из опознавательной службы были старыми приятелями.

Он очень обрадовался, услышав по телефону мой голос.

– У меня к тебе небольшая просьба, Ван.

– Давай, не стесняйся.

– Вчера ночью из реки выловили труп рыжей женщины, Милдред Свисс.

– Точно. Я видел...

– Ты можешь мне сказать, пришли на нее какие-нибудь запросы?

– Еще нет, а что, должны прийти?

– Может быть... Вы посылаете ее отпечатки прямо в Вашингтон? В любом случае у меня к тебе просьба. Посмотри, нет ли ее отпечатков в нашей картотеке. Судя по фотографии, она могла быть у нас на учете.

– Ладно. Подождешь у телефона?

– Да.

Ждать пришлось не слишком долго. Скоро я услышал его голос и шорох каких-то бумаг.

– А ведь ты прав, Пат. Я нашел ее. Она из поляков, а ее второе имя вообще не выговоришь. Последний адрес у нее был в районе Пятидесятых улиц, но это уже устарело, так как там снесли целый квартал и построили отель.

Нового адреса нет. Родители давно умерли, про других родственников ничего не известно.

– Как она попала в Штаты?

– Привезли родители. Сперва она жила в Лондоне, штат Нью-Джерси. Еще что-нибудь?

– В вашей картотеке больше ничего нет?

– У нас в городе у нее не было приводов в полицию. А ты что об этом думаешь?

– Думаю, дело нечистое.

– Ты точно знаешь или предполагаешь?

– Предчувствую, Ван... и большое спасибо.

После стольких лет службы в полиции предчувствия меня никогда не подводили. Частью они складывались из опыта, частью из интуиции.

У Милдред Свисс была вполне определенная внешность, и в прошлом у нее, конечно же, было немало крючков, за которые можно ухватиться. Она толкнула меня на убийство, а потом, когда дело не вышло, сама нашла смерть. Явно не случайно.

Я улыбнулся и стал тихонько насвистывать. Где-то в этом городе сидит некто и поджидает меня. Он волнуется, его жжет огнем, потому что он знает: я опять на свободе и ищу его. Некто затеял слишком опасную игру, и ставка в этой игре – смерть.

* * *

На пятом этаже здания Галтон-Мид на Мэдисон-авеню весь угол огромного небоскреба занимало рекламное бюро. Оно было шикарным, так как в этом районе жили только респектабельные квартиросъемщики и такие, кто мог платить за квартиру огромные деньги. На каждой двери огромными золотыми буквами было написано:

АГЕНТСТВО «ШУРВЕЗЕНТ»

Это была весьма солидная фирма, она имела дела дело только с ведущими журналами и здесь были самые лучшие манекенщицы. Отсюда в свое время вышло шесть кинозвезд и множество телезвезд. Было еще много других, но уже менее именитых. Это агентство одновременно было самым роскошным публичным домом города, и поэтому пользовалось огромной популярностью.

Много лет назад Мэделяйн Штумпер начинала с малого, но удача и упорство вскоре вознесли ее наверх. У нее были знакомые в самых высоких кругах, а доходы совсем не соответствовали тем налогам, что она платила.

Одно только и можно было сказать в ее пользу: и в той, и в другой области Мэд работала с удивительным прилежанием. Она никогда не попадала за решетку, а если ее и вызывали иногда в полицию, что случалось крайне редко, то она тотчас же вызывала целую ватагу адвокатов – самых дорогих, и они мгновенно вытаскивали ее из самых неприятных и безнадежных положений.

У полиции всегда оказывалось недостаточно доказательств и дело прекращали.

Даже недовольный чем-то клиент никогда не доносил на нее. Ни один сыщик не мог ее подловить.

Я вошел в комнату, где за столом красного дерева сидела пышная женщина лет тридцати с небольшим. У нее были серебристо-светлые волосы и глаза, которыми она оценивала каждого входящего намного раньше, чем тот успевал пересечь толстый ковер между столом и дверью.

Улыбка ее казалась приветливой, но в глазах застыл явный холодок. Она несомненно учуяла от меня запах оружейного масла и поняла, что в моем кармане, там, где раньше лежал полицейский значок, теперь его нет.

Она пробурчала всего три слова:

– Что вам угодно?

– Передайте, пожалуйста, мисс Мэд, что я хотел бы с ней поговорить.

Меня зовут Пат Реган.

Ее брови поднялись медленно и несомненно вызывающе.

– Мы с ней старые друзья, – прибавил я.

В известной степени это была правда. Когда-то мы вместе с ней частенько возвращались из школы, а раза два я даже спасал ее от парней, покушавшихся на девичью честь. Оба раза мне от них изрядно доставалось. И тем не менее в моем голосе, видимо, прозвучали такие нотки, которые заставили даму поднять трубку, набрать номер и заговорить так тихо, что я не понял ни слова. Потом она повесила трубку и сказала:

– Ее секретарша сейчас выйдет.

– Спасибо.

У меня было минут пять, чтобы понаблюдать, что творится в этой фирме.

Туда-сюда сновали разные люди, в основном – женщины, самые разные худые и тощие, с шеями, наводившими меня на те же мысли, что и монсеньора Гильотена, когда он изобретал свою гениальную машину. Многие выглядели такими изголодавшимися, что на них смотреть было больно. На лицах у них выступали острые скулы, а покрой платьев и пальто напоминал песочные часы.

Волосы они укладывали по последней моде. И все они были плоскими, как доски, и только у некоторых на пальцах были обручальные кольца. О причине было совсем не трудно догадаться. А у меня они не вызывали никаких постыдных желаний.

И все же не все тут были такими. В кабинет вбежали две пышненькие веселые девушки, как будто для того, чтобы покрасоваться перед присутствующими. Они прошелестели нарядными платьями, которые могли свести с ума любого мужчину, и упорхнули куда-то в другую комнату.

Какая-то девушка в зеленом платье и со слишком мудрым личиком прикоснулась к моей руке и сказала:

– Прошу вас, мистер Реган.

Мы направились по длинному коридору мимо кабинетов, свернули за угол, и она распахнула дверь.

– Пожалуйста, сюда, – пригласила она.

Я поблагодарил ее, вошел в кабинет и оказался перед женщиной, из-за которой меня в детстве так часто лупили.

– Привет, Мэд, – сказал я.

О ней можно было говорить все, что говорят обычно о красивой женщине – до тех пор, пока вам не удастся заглянуть ей в глаза. В этих черных глазах, блестевших одним цветом с иссиня-черными волосами, можно было открыть бездонные глубины, населенные доселе неизвестными и странными существами. На какое-то мгновение они наполнились чем-то, чем они и должны быть наполнены всегда, но это мгновение быстро прошло. Ее губы были словно красные лепестки цветов, а зубы блестели необыкновенной белизной. В уголках губ сидела чуть заметная улыбка.

– Реган! Вот это да!

– Да, я. Давно не виделись, Мэд!

– Зато я часто читала о тебе.

– Ничего удивительного.

Мэделяйн Штумпер протянула мне руку и предложила сесть.

– Ты чертовски хороша, Мэд, – сказал я, усаживаясь.

Она улыбнулась несколько шире.

– Какое эмоциональное изъявление чувств! Недавно председатель АТР целый час пытался сказать мне то же самое.

– У меня нет столько времени, я спешу.

– У тебя его никогда не было.

– Согласен. К тому же я не особенно разговорчивый.

– Зато драчливый, – протянула она. – Принесло это тебе какую-нибудь пользу в жизни?

– Тогда я думал, что да.

– А сейчас?

– Все течет, все меняется, мы тоже.

В ее глазах снова появилось какое-то неясное выражение, смешанное с грустью.

– А жаль, что не все можно изменить.

– Может быть, и можно.

– О-о-о!

Я полюбовался на нее, а потом спросил:

– Тебе знакома рыжая стерва, которую зовут Милдред Свисс?

– Я не читаю газеты.

– Я совсем не это имел в виду.

– Реган...

– Скажи просто: да или нет?

– Неужели ты думаешь, это так просто?

Я понял, на что она намекала. Достав бумажник, я показал ей то место, где у полицейского должен быть прикреплен форменный значок.

– И вот что я хочу сказать, Мэд. Я слишком хорошо знаю, что такое твое агентство и чем здесь занимаются кроме основной работы. Захоти я, и давно бы прихлопнул эту лавочку. Но тогда бы на нас принялись давить многие известные личности и мы решили, что овчинка не стоит выделки.

Сейчас я здесь не по делам службы и, откровенно говоря, мне все равно, на что ты тратишь время и силы. Я не идеалист и не собираюсь улучшать мир.

Сейчас я пришел к тебе по личному делу и задал вопрос, касающийся меня лично. Твой ответ нигде не будет зафиксирован и никогда не будет использован против тебя.

– Ладно... Конечно, я ее знала, Реган. Но на меня она никогда не работала.

– Правда?

– Да.

– А как ты ее знала?

Мэд пожала плечами и откинула за спину роскошные волосы.

– Мне ведь тоже по долгу службы приходится интересоваться, что у меня за конкуренты, если речь идет о совсем маленьких людях. Я держу в памяти множество мелких людишек, вроде нее. Куча разных имен...

– В общем, она продажная девка, так?

– Не в обычном смысле. Она была в заведении у Мэйса, пока прокурор не разогнал эту лавочку. Потом она, скорее всего, работала в одиночку. – Мэд сморщила лоб и добавила:

– Она не часто позволяла себе такие вещи и, похоже, ждала чего-то более серьезного.

– Замужество?

Мэд утвердительно кивнула.

– Мне кажется, в основном они все такие.

– А ты? – усмехнулся я, но она выдержала мой взгляд.

– И я когда-то подумывала об этом, но у меня ничего путного не получилось. Я успела слишком хорошо познакомиться с изнанкой жизни, – на ее глаза упала тень, прежде чем она отвела их.

– Что еще ты знаешь об этой девушке?

– Что она жила в апартаментах, кажется, Рэя Хилквиста.

– Книгоиздателя?

– Он был, наверное, самой крупной фигурой в районе и доверенным многих миллионеров, пока не погиб из-за несчастного случая.

Я не стал говорить ей, что это был вовсе не несчастный случай. Было только похоже на него, потому что так было задумано, а для противного не было доказательств. Но мы-то были почти уверены, что тут речь шла только об убийстве. Это дело, собственно, до сих пор не было раскрыто.

– А чем она вообще занималась?

Мэд снова пожала плечами.

– Я же не следила за ней. Может, нашла кого другого, – она бросила на меня какой-то странный взгляд и сказала:

– Если хочешь, я узнаю. Ну что, узнавать?

Я поднялся, взял шляпу и непроизвольно потянулся поправить пистолет, которого у меня больше не было.

– Было бы очень неплохо, – сказал я, направляясь к двери. У выхода я повернулся. – Пообедаем вместе?

– Не откажусь, – промурлыкала она и вновь улыбнулась той самой улыбкой, которую дарила мне когда-то, когда я защищал ее от хамских выходок парней.

* * *

Джордж Лукас ждал меня в том же здании, где проходило первое слушание моего дела. Со своей обычной загадочностью он передал мне большой коричневый конверт с пятью тысячами, которыми меня пытались утопить в дерьме и превратить в убийцу.

– Как видишь, старина, все оказалось довольно просто, – улыбнулся Джордж.

– Это еще не все.

– Ну и что? Ты же освобожден и отстранен от должности, пока не выяснят подробности исчезновения материалов на Маркуса. Теперь они говорят только о «небрежности», и самое плохое, что может тебя ждать – это что ты опустишься до обычного прохожего.

– Пять тысяч – слишком мало за такой спуск.

– Ты еще забыл про мои десять процентов.

– В таком случае возьми-ка их лучше сразу, – заявил я, протягивая ему конверт.

Но он даже не шевельнулся.

– Это я уже сделал, – расхохотался Джордж. – А теперь надо потолковать о деле. По-моему, лучше всего для этого отправиться к Винни.

Я не стал возражать, и такси доставило нас к ресторану Винни, а тот выделил столик в самом углу. Кроме нас, в зале никого не было.

Когда мы устроились поудобнее, Джордж спросил:

– А все-таки, Пат, как эти деньги могли очутиться в твоей квартире?

– Очень просто. У меня самый обыкновенный замок, и тому, кто хотел залезть ко мне, надо было просто захватить отмычку.

– А кто имеет доступ к твоим ключам?

Я задумчиво потер подбородок.

– Я об этом уже думал. Есть две возможности: или у него был контрольный ключ, такой, как, скажем, у слесаря, или он сделал слепок с моего ключа. Он висит на кольце вместе с ключом от машины, и если я оставляю свою машину, а пользуюсь служебной, то часто оставляю связку в замке.

– Джордж прищурился и проворчал:

– Ардженино?

– А почему бы и не он?

– Ты считаешь, он способен на такое?

Я пожал плечами, хотя и помнил, что Ардженино меня буквально ненавидел.

– А разве такого раньше не случалось?

– Тогда значит, его кто-то купил.

Я молча взглянул на Джорджа.

– На него никогда не падало ни малейших подозрений. Он считается прилежным полицейским. Повторяю, ни малейших подозрений, – прибавил Джордж.

– А мне он не нравится.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего определенного, просто такое чувство, – я снова поднял глаза.

– Помнишь Вельха, мы его еще прозвали Голландцем?

– Еще бы не помнить!

– Он пристрелил шесть или семь человек, и все это было оправдано служебной необходимостью и выполнено безукоризненно. Но потом он слишком далеко зашел в развлечениях и угодил-таки за решетку. Вот точно такой же тип и Ардженино.

– Но ты ведь не сможешь обвинить его только потому, что он тебе не нравится!

– Это да, но раньше или позже я его все равно уличу.

– Это на тебя похоже.

Я усмехнулся, глядя на его встревоженное лицо, и сказал:

– Как знать, может быть, мне ничего не придется делать. Чует мое сердце – этот парень замешан в грязных делах, и я уверен: рано или поздно все выплывет. Не волнуйся, Джордж, я не собираюсь делать глупостей. А теперь давай лучше о другом.

Я потратил примерно час, чтобы рассказать все, что сам знал о Маркусе и о том, как, по-видимому, будет перестраиваться синдикат. Я так долго занимался этим делом, что у меня до сих пор стояли перед глазами детали предполагаемой перестройки. Я был почти уверен, что именно так они и поступили, потому что думал и действовал так же, как люди из синдиката.

Джордж не перебивал меня, только записывал все, а потом сложил записи в папку и защелкнул замочек.

– Отлично, – сказал он. – Будь уверен, я позабочусь об этом. А эти деньги тебе помогут. Только хоть иногда давай о себе знать.

– Конечно.

Джордж положил деньги на стол и ушел.

Оставшись один, я зашел в телефонную будку и позвонил в бюро Джерри Нолану.

– Привет, это Реган.

– Я уже знаю, чем закончилось административное расследование, сообщил он.

– Но дело-то еще не закончилось. Теперь меня обвиняют в небрежности, а это меня тоже не устраивает. Я делал все, как полагается в таких случаях, так что о небрежности и речи быть не может. Ты и сам отлично знаешь.

– Может быть, дисциплинарная комиссия тоже так считает... Чего тебе еще?

– Достань несколько фотографий Маркуса после смерти. Я у Винни.

– Ты же его и так знаешь, Пат.

– И все-таки мне надо глянуть на него еще разок. Сейчас мне многое стало ясно.

Джерри покорно вздохнул и сказал:

– Ну хорошо, жди меня там, я скоро буду.

Через двадцать минут он уже сидел напротив, а на столе передо мной лежали большие фотографии. Смотреть на них было неприятно. Все шесть пуль попали в голову, а одна к тому же оторвала мизинец. Наверное, в последний момент он пытался защититься.

Джерри хмуро смотрел на меня.

– Мы бы и до сих пор еще сомневались, он это или не он, если бы не этот палец. Он валялся у камина. Два зуба из его искусственной челюсти впились в дерево, а три вместе с оставшейся пластинкой валялись на полу.

Челюсть у него была по специальному заказу, так что ее оказалось легко опознать, на удивление легко. Протезист, который ее делал, узнал ее сразу, да и лаборатория подтвердила.

– Я знаю. А не было еще каких-нибудь признаков, по которым можно бы опознать труп?

– Черт возьми! Да ведь большего и желать не надо!.. Но вообще-то ничего другого не было.

– Джерри...

– Да?

– Было бы намного лучше, если бы это действительно я убил.

– А ты уверен, что это сделал не ты?

– Уверен!

– Ну и...

– Было бы то же самое, но не так быстро. Я бы тщательно довел дело до конца и передал в секретариат суда. Колесо юстиции, хотя и медленно, но заворочалось бы и в конце концов его прикрепили бы к тому знаменитому стулу в Синг-Синге, на котором на человека надевают капюшон, а к телу подводят электроды. Нет, это был не я.

– Знаю, – коротко сказал Джерри. – Теперь я это знаю.

– Знаешь? Откуда?

– Ты никогда бы не совершил такого убийства. Я видел, как ты сажал убийц на стул. К тому же ты слишком долго копался в этом деле, Пат.

– Я и сейчас все еще живу этим делом.

– Тогда расскажи, как было на самом деле?

Я смешал фотографии, как карты, сделал из них что-то вроде колоды и передал Джерри.

– Кто-то решил убрать Маркуса с дороги. Этот кто-то посчитал, что время Маркуса кончилось. Они хотели вывести его из игры и это им удалось.

А я тут сработал громоотводом. Хотя это им совсем не удалось.

– Кто бы это мог быть, Реган? – поинтересовался Джерри с бесстрастным лицом, какое можно увидеть у преступника на допросе.

– Вот это ты и должен выяснить. Теперь это твоя задача. Я-то ведь больше не полицейский и к тому же у меня нет значка.

– И оружия нет?

– Само собой.

– Но ведь тебя еще не уволили.

– Да, пока не уволили.

– Выходит, пока еще рано вешать нос.

– А я и не вешаю, но ты, я думаю, понимаешь – настроение у меня сейчас не на высоте. Кому-то надо их подстегнуть, ведь дело-то идет о моей голове.

– Частично ты сам виноват. Если кто и знал, кто стоит выше Маркуса, так это ты – Патрик Реган. Наверное, к ним что-то просочилось. В конце концов он отличался от других членов синдиката. Он долго лез по служебной лестнице, пока не заполучил большую власть. А очень больших людей из игры быстро не выводят, даже в таких организациях. У них свои правила игры, но и революции у них случаются редко.

– Иногда все-таки случаются, – заметил я. – А что слышно новенького?

Джерри откинулся на спинку стула и некоторое время изучал потолок.

– В каком плане?

– Связался ли, например, с тобой Ван Ривс по поводу этой Милдред Свисс?

– Да.

– Это та самая рыжая, которая сажала меня в такси.

Он пристально посмотрел на меня и возмутился:

– И ты только сейчас об этом говоришь?

– Ее последний контакт – Рэй Хилквист. Она жила с ним.

– Откуда ты все это раскопал?

– Мне же приходится бороться за свою жизнь, – напомнил я ему.

Джерри задумчиво смотрел на меня.

– Маркус и Хилквист были связаны друг с другом. Ничего такого, за что можно было бы им накинуть веревку на шею, в этой связи не было, но тем не менее они хорошо знали друг друга, – он, видимо, что-то вспомнил и продолжил:

– Однажды они повздорили, причем речь шла о женщине. Мы выяснили, что синдикат помирил их. Их поставили перед выбором: или – или.

Они, само собой, не захотели, чтобы их бизнес погиб из-за какой-то шлюхи.

И все успокоилось, потому что слишком высоки были ставки... А сейчас ты дал мне, похоже, слишком большой козырь.

– Так используй его!

– Я и хочу, – он опять внимательно посмотрел на меня. Только ты сам веди себя тихо. – Джерри поднялся. – А то от одного твоего взгляда становится жутко.

– Еще не одному человеку станет жутко от этого взгляда, пока дело не закончится, – пробормотал я.

Глава 4

Стэна-Карандаша найти было не трудно. Он занимался тем, что вместе с другими вносил в кассу свою ставку и встречался с постоянными клиентами, то есть ставил несколько долларов на какую-нибудь лошадь, которая побежит в ближайшем заезде и вместе с ними ждал выплаты выигрышей. Этим он жил.

Это приносило ему двести пятьдесят долларов в неделю, а иногда, на десерт, и несколько недель тюрьмы.

Но даже когда он отсиживал положенное, любуясь клетчатым небом, отчисления для него все же производились, о жене и детях заботились, а он, отбывая очередной срок, вероятно, часто задумывался о том, когда же правительство наконец узаконит скачки и вне пределов ипподрома.

Я нашел его в «Шемроке». Он заносил ставки в дешевую записную книжку.

Когда он увидел выражение моего лица, глаза у него внезапно округлились.

– Есть небольшой разговор, Стэн. Давай присядем где-нибудь...

– Послушайте...

– Я сейчас не на службе, Стэн, но тем не менее могу доставить тебе кучу неприятностей. Так что будет лучше, если ты прямо сейчас и решишь, что для тебя лучше.

– Хорошо, согласен, – воскликнул он. – Лучше поговорим. Ведь это мне ничего не стоит.

Я взял его под руку и повел к одному из столиков. Когда мы устроились, я заказал два пива.

– Скажи-ка, Стэн, – начал я. – В ту ночь ты тоже был здесь?

– Вы хотите знать, проходил ли я по делу свидетелем?

– Нет, – я в упор посмотрел на него. – Ты ведь не вчера родился и прекрасно знаешь все трюки. От таких, как ты, мало что может ускользнуть.

Я всегда думал, что и от меня ничего не ускользнет, да, как видишь, ошибся. Ну так в чем там было дело?

– Видите ли, мистер Реган...

– Только, пожалуйста, подумай хорошенько, а уж потом говори.

Стэн-Карандаш испугался. Кадык запрыгал, а на виске запульсировала жилка.

– Все было именно так, как люди говорят, мистер Реган. Вы напились... и я сделал все, что мог... если бы...

– И все-таки, – перебил я, – была же там какая-то заковырка. Я ведь пришел в бар совершенно трезвым.

– У вас даже болела голова, вы еще пили аспирин.

– Я купил его как раз перед баром, в аптеке на углу. Такую закрытую коробочку, и выпил шесть таблеток.

– Но я-то ничего не видел, действительно ничего.

– Мне никто ничего не подмешивал в питье?

Он не знал, куда девать руки.

– Честное слово, мистер Реган, судя по всему, вы слишком много выпили. Вы же сами знаете, кто там тогда был. Эти сумасшедшие художники Попи Льюис и Эдна Роллс. Они же не позволят ничего подобного. Просто вы очень весело провели время и больше ничего.

– А откуда появилась эта рыжая?

– Понятия не имею! В тот вечер в баре было много баб.

– А ты ее видел?

– Я много кого видел, а она все время вертелась около вас.

– Сколько лет мы знаем друг друга, Стэн?

– Лет пять, наверное.

– Я когда-нибудь на тебя доносил?

– Господи боже! У вас совершенно другие интересы.

– Но телефоны есть на каждом углу, и я мог позвонить в любую минуту.

– От вас такого нельзя было ждать, мистер Реган. Скажите, что вы от меня хотите?

– Расскажи все про эту рыжую.

Стэн так крепко сжал пальцы, что они побелели.

– Она проходила мимо. Вы посмотрели на нее внимательно и так вроде оценивающе, и она решила, что вы ее приглашаете. Примерно тогда я ушел.

Поэтому-то и не знаю, что там было дольше. Я вам это уже говорил.

– Ты ее знаешь, да? – спросил я, пристально глядя на него. Он правильно понял мой вопрос и сказал:

– Теперь знаю, когда прочитал про нее в газете. А тогда не знал.

– А если вспомнить кое-что в прошлом? Или кое-кого?

– Кого, например?

– Лео Маркуса и Хилквиста.

– Мистер Реган...

– Хватит уж вилять-то, Стэн!

Он нахмурился и снова уставился на свои руки.

– А что говорят в твоих кругах про них и про нее? – настойчиво продолжал я.

– Опасная женщина, – прошептал он. – А мне это не повредит?

– Нет.

– Я знаю, что Маркус был с ней как-то связан, но ведь это дела не меняет.

– Может быть.

Стэн внимательно посмотрел на меня и пробормотал:

– Но их я боюсь больше, чем вас, мистер Реган. Что еще?

– А ничего, приятель, можешь проваливать!

Он ничего не сказал, зато теперь думает, что предал своих. Ничего, это мне на руку, впредь будет сговорчивее Я вышел из бара. До дома мне было пятнадцать кварталов, и все-таки я решил пройтись. Надо как следует все обдумать. Когда я дошел до угла Восьмой и Сорок девятой улиц, моросивший дождик превратился в ливень. Но я не обращал внимания на потоки воды, хотя вскоре засверкали молнии и начал громыхать гром.

Укрывшиеся в парадных прохожие с любопытством смотрели на меня. Если бы они еще и знали, кто я, то, несомненно, плевали бы вслед. Полицейский убийца. Этот фараон кончил человека и выкрутился благодаря свои дружкам.

Но это было совсем не так. Меня оправдали двенадцать честных и добрых граждан, которые поверили мне, а не уликам.

Теперь мне оставалось надеяться только на то, что они не ошиблись, так как вероятность ошибки все же существовала.

Перед домом я остановился и посмотрел на старый фасад. Если кто-то захочет, он легко попадет в мою квартиру. Ничего не стоило раздобыть подходящий ключ. На площадке я сунул ключ в замок, повернул его и настежь распахнул дверь. У меня была всего лишь трехкомнатная квартира, как раз такая, какую мог себе позволить одинокий полицейский. В ней не было ничего примечательного, кроме стенного шкафа, в котором, кстати не было ничего только мое завещание и свидетельство о рождении.

Материалы на Маркуса я спрятал в двойном дне корзины для бумаг.

Тайник этот был незаметен и простой смертный его ни за что бы не нашел. Но профессионал, если он знает, что ищет, мог бы найти. Пять тысяч долларов лежали в совершенно другом месте. На дне стенного шкафа, где их легко можно было найти. Деньги эти были совершенно новенькими и это усугубляло положение.

Из чистого любопытства я обыскал свою квартиру. Повсюду виднелись следы белого порошка, который остался после экспертов, искавших отпечатки пальцев. Сейчас моя квартира походила на тело неопрятной женщины, которая тщательно напудрилась после ванны.

Закончив осмотр, я улегся на надувной матрац и вдруг услышал, что воздух начал с шипением выходить из него, но не обратил на это внимания, закрыл глаза и подумал, что хорошо бы сейчас заснуть и забыть обо всем.

В комнате висел какой-то сладковатый приятный запах. Но сейчас я хотел одного: заснуть и отдохнуть, забыть обо всем на свете. Лицо обдувал приятный ветерок, который точно разговаривал со мной из глубин сна. Но несмотря на вялость, я все же слышал и другой голос, который превратил нас в закаленных бойцов и повторявший: «Вам придется встретиться на своем пути с разными искушениями и неожиданностями, и если вам хоть что-нибудь покажется странным, необычным, то действуйте решительно и без промедления, а в случае необходимости сразу же стреляйте... все равно в кого. Всегда сохраняйте спокойствие, но действуйте со всей решительностью. К тому же у вас есть химическое оружие. Они всегда стремятся схватить вас. Ни на секунду не забывайте это.»

Значит, они хотят заполучить меня или расправиться со мной? Я кое-что знаю, я важен для них. Они могут пойти на все, на все...

Я открыл глаза; у меня вдруг возникло чувство, будто я отброшен на несколько лет назад... И тут я понял все!

Как одержимый, я вскочил с кровати, распахнул дверь и, выскочив в коридор, лег плашмя на пол, жадно дыша. Постепенно я начал возвращаться в реальный мир.

Мне снова повезло. А ведь все выглядело так красиво! Человек, замерзая на снегу, тоже видит что-то похожее. Например, что он спит в теплой постели и видит чудесные сны.

Чуть позже я нашел под матрацем резиновый баллончик без этикетки.

Механизм сработал, когда я лег на кровать и своим весом открыл соответствующий клапан. Баллончик был устроен очень просто, но в нем было опасное ядовитое вещество, и если бы я не опомнился вовремя, то наверняка почил бы вечным сном.

Я распахнул все окна и когда приятный, но опасный запах окончательно исчез, тщательно закрыл баллончик, положил его в холодильник и снова лег.

И наконец нашел покой, в котором так нуждался.

Выходит, действительно есть на свете человек, который хочет моей смерти, смерти страшной и неестественной.

Даже у полицейского, попавшего в немилость, существуют какие-то каналы, которыми он может воспользоваться. Я отнес баллончик в лабораторию и сержант Тэд Маркер внимательно исследовал его, а потом передал другим специалистам. Он усадил меня в кресло и мы стали дожидаться результатов.

Для меня они сделали все очень быстро. Уже через час появился помощник Тэда, неся злополучный сосуд и подробное заключение. Тэд бросил взгляд на бумагу, прежде чем положить ее на стол, а потом прочитал всю от начала до конца.

– Немецкое средство, – наконец сообщил он. – Мы называем его ФС-7, формула Родерика.

– Что за средство?

Он снял очки и пристально посмотрел на меня.

– Смертельный газ, поражающий нервную систему и имеющий едва заметный сладковатый запах. Ловушка была подстроена с умом. Собственно говоря, ты должен уже разлагаться и быть покрытым по всему телу великолепными трупными пятнами. Такие баллоны начинают работать после легкого нажима.

– Хорошо еще, что я был один.

– Одно из преимуществ холостяцкой жизни.

Я наклонился вперед.

– Значит, этот газ не отечественного производства?

– Нет. Я не сталкивался с ним с сорок четвертого года. Как ты помнишь, о нем упоминалось на Нюрнбергском процессе.

– Как о сентоле?

– Ты слишком много думаешь об этом, Реган.

В этот момент в кабинет вошел Эл Ардженино. В руке он держал какую-то маленькую коробочку. Он был небрит и лицо его было грубым и суровым типичный полицейский служака, ходячий закон в форме.

Увидев меня, он презрительно сморщился и процедил сквозь зубы:

– Что ты тут делаешь, взяточник поганый?

Он рассчитывал, что я пройду мимо, сделав вид, что ничего не расслышал. Но по моим расчетам это была его вторая ошибка. Мой коронный удар пришелся как раз по центру его самодовольной рожи, в подбородок, и он, с остекленевшими глазами, отлетел к стене. Но мою реплику он все же успел услышать:

– Придержи язык, подонок!

Люди вокруг смотрели на меня, пытаясь скрыть улыбки, но ничего против меня не предпринимали. Все они терпеть не могли Ардженино.

Не оглядываясь, я вышел из кабинета. Внизу в холле я зашел в телефонную будку и набрал номер Мюррей-Хилла. Услышав в трубке спокойный и немного хрипловатый голос Мэделяйн, я спросил:

– Ты одна? Это Реган.

– Да.

– Может, встретимся где-нибудь и перекусим?

– Не возражаю.

– Приятно слышать. Ведь я как-никак из породы знаменитых легавых.

– Вообще-то для полицейских я неподходящая компаньонка, разве что наша встреча будет деловой.

– Но ведь и полиция теперь совсем не та, Мэд. Так что, договорились?

Бар «Голубая лента» на Сорок четвертой тебя устроит? Лучше в полтретьего, к этому времени там будет мало народу.

– Договорились, – сказала она и я повесил трубку.