Текст книги "Голубой свет"

Автор книги: Микео Оучи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Лени смотрит на него.

Я утомил вас разговорами о политике…Знаете, я должен признаться, что я уже давно получаю удовольствие от вашего творчества. Такое смелое. Атлетическое. Всегда. Я не был уверен, что у вас получится с этим фильмом. С фильмом, где вы были режиссером. Но я сразу же понял, что у вас есть видение. Уверенность в себе, в своей режиссерской работе. А сейчас я смотрю на вас и понимаю, насколько вы преображались в роли Юнты. Вы были…как бы это сказать? Ну…совсем другая, ну совершенно не такая, как в остальных фильмах. Не только сильная, но какая-то, первородная, примитивная…

Входит Кари с чашкой кофе на подносе.

А… Думаю, вам это понравится.

Она ставит поднос на стол и наливает кофе.

Лени. Спасибо.

Кари что-то шепчет ему на ухо и передает ему записку. Он читает и кивает.

Геббельс(Поднимаясь). Мне очень жаль, но мне придется прервать нашу встречу, мисс Рифеншталь. Возникло нечто срочное. Вы меня понимаете?

Лени. Конечно.

Геббельс. Надеюсь, что мы с вами сработаемся.

Она удивлена. Кари бросает на нее быстрый взгляд. Он берет ее за руку.

До нашей следующей встречи. Auf Weidersehen.

Он уходит. Лени не очень понимает, что произошло. Кари выходит за ним и, бросив еще один взгляд на Лени, закрывая дверь.

Что-то меняется.

Хайнц. Лени?

Лени. Хайнц?

Хайнц. Привет, большая сестра.

В дверях появляется ее брат Хайнц. Он – в униформе. Лени подбегает к нему.

Лени. Хайнц! Что ты здесь делаешь?

Прижимается головой к его груди. Ей – 21, а ему – 18.

Хайнц. Лени! Лени, не будь такой глупой… Почему ты всегда такая мелодраматичная. Меня не было всего один месяц…

Лени. А кажется, что дольше.

Хайнц. Не будь смешной…Я же тебе писал…ты что. Ты не получала мои письма?

Лени. Получала.

Хайнц. А ты их читала?

Лени. Да.

Хайнц. Ну так что?

Лени. Останься.

Хайнц. Лени, ты несешь чепуху. Ты что, не слушала, что говорил отец? (Имитирует отца). «Нет ничего более достойного похвалы, чем учеба на офицера. Здесь закаляется характер. Человек привыкает к дисциплине. К выполнению приказов».(Доверительно) Кроме того…это весело.

Лени смотрит на него.

Да-да! Или это или сидеть целый день в офисе отца…

Она ощупывает его шинель, униформа новая, с иголочки.

…красивая, да? Немного велика, но это исправит мамина стряпня. Да! Чуть не забыл, я же привез тебе кое-что.

Он вытаскивает из кармана, что-то из черного металла. Похожее на что-то механическое, почти на ружье.

Лени(Испуганно). Что это такое?

Хайнц. А как ты думаешь? Просто глупая игрушка. Крутишь ручку и возникает маленькая картинка. Взгляни сюда.

Он показывает на маленький глазок, она смотрит в него. Хайнц крутит ручку.

Лени. Ах!

Хайнц. Видишь лошадку?

Лени. Да!

Хайнц. Ну вот. Глупышка, когда тебе будет одиноко или беспокойно, ты можешь смотреть, как скачет эта лошадка и думать, как я скачу галопом вместе с другими.

Смотрит как она снова и снова и снова крутит ручку.

Как у тебя идут дела, Лени?

Лени. Ммм…

Хайнц. Мамуля?

Лени. Мммм…

Хайнц. Отец?

Лени утвердительно кивает.

Где он?

Лени. У сарая…

Хайнц. …все еще слоняется вокруг этого чертова сарая… Думаю, что я должен сказать ему, что я вернулся домой. Он захочет услышать полный рассказ, о том, чем я занимался.

Он не хочет уходить. Лени смотрит на него.

Но с другой стороны… Я бы мог просто остаться здесь, чтобы поискать Лени…

Лени начинает бегать, смеяться и прятаться.

Куда это она спряталась? Клянусь, я ее только что видел

Хайнц притворяется, что ищет ее. Это их старая игра. Стоя к ней спиной, он украдкой смотрит на сарай… Выражение его лица меняется. Становится серьезнее… Лени наблюдает за ним из того места, где она спряталась. Хайнц видит Отца. Улыбается. Машет рукой.

Хайнц(Притворяется, что отвечает на вопрос Отца). Лени? Не знаю, отец! Не могу ее найти.

Лени высовывается, смотрит на него. Он ее не видит. Что-то меняется.

Лени. Любимый мой братик.

Хайнц(Говорит туда, где она прячется. Но не видит ее.) Отец говорит «Прекрати заниматься своими чертовыми танцами и занимайся своими чертовыми делами». Я не знаю, как это у тебя получается… ты сильнее меня.

Ничего не происходит. Он улыбается.

Прячься, Лени… Я не скажу…

Отец(За сценой) Хайнц?

Он заканчивает курить и тушит сигарету. Машет рукой из окна.

Хайнц. Иду.

Выходит. Лени идет к окну. Смотрит, как он подходит к сараю. Смотрит на игрушку, которую она держит в руках. Крутит ручку.

Лени. Одна лошадь. Одна лошадка бегает и бегает по кругу. Одна лошадка и один человек. Одна маленькая услуга. Одна маленькая просьба. Одна, только одна, лошадка. Один человек. Одна лошадка и один единственный человек.

Она снова и снова смотрит этот маленький фильм.

Геббельс. Что это такое?

Она вздрагивает.

Что-то меняется. Она снова в его кабинете. Она ожидала его. Он стоит в дверях. 1933 год.

Лени(Убирает игрушку.) Ничего. Просто дурацкая игрушка…

Геббельс. А можно мне посмотреть…?

Лени. Конечно… Доктор Геббельс.

Протягивает ему игрушку.

Геббельс. А как она работает?

Лени. Э… держите ее вот так… и смотрите вот сюда…

Геббельс. Как умно.

Лени. А ручку крутите.

Геббельс. Ага. Понял. Лошадь бежит…конечно.

Возникает странное ощущения интимности момента.

Какая-то особенная вещица. Вы, наверное, ей дорожите…

Лени. Думаю, их делают специально для того, чтобы показать, как делается кино.

Геббельс. Надеюсь, что это получается.

Лени смотрит на него.

Прошу вас.

Он указывает на стул. Все начинается снова.

Спасибо, что вы пришли сегодня ко мне. Я все время о вас думал с того дня, как мы с вами в последний раз виделись. Когда мы пили кофе. Вы произвели на меня очень сильное впечатление. И я не единственный. Наш Фюрер получил ваше письмо.

Он разворачивает письмо. Действие переносится в то время, когда он читает его в первый раз.

Что-то меняется.

Геббельс. «Дорогой Герр Гитлер, недавно я, впервые в своей жизни, посетила политическое собрание. Вы выступали во Дворце Спорта, и я должна признаться, что ваше выступление и энтузиазм слушателей произвели на меня такое сильное впечатление, что мне захотелось встретиться с вами лично

Лени достает только что написанное письмо и читает его. Что-то меняется.

Лени. К сожалению, мне нужно уехать из Германии через несколько дней, чтобы снимать фильм в Гренландии, поэтому встреча с вами до моего отъезда вряд ли возможна. Кроме того я не знаю, попадет ли вообще это мое письмо к вам. Буду очень рада получить ваш ответ».

Оба. «Сердечно. Лени Рифеншталь».

Действие возвращается к происходящим событиям. Встреча с Геббельсом продолжается

Геббельс. Это было так смело с вашей стороны послать такое письмо…даже дерзко…просить о встрече…Но… как и я, наш Фюрер был очарован вашей страстностью. Я думаю, ему было очень приятно узнать, что вас так тронула его речь на митинге. Вы должны знать – он видел ваш фильм. И он ему очень понравился. Как и вы, Фюрер очень предан германским обычаям и хочет, чтобы такие истории часто рассказывались и чтобы люди их помнили. Поэтому, когда мы поговорили, мне пришло в голову, я увидел, что есть шанс, возможность, как бы это сказать? Я руковожу Департаментом Кино Рейха, да…Но я не творческий человек. И даже не делаю вид, что я творческий человек. А вы – да. Думаю, вы можете помочь Фюреру выразить себя, выразить свои мысли и чувства народу Германии. Его гордость, его любовь к стране, его страстное желание показать миру, что мы – сила, с которой надо считаться. А не просто страна, которую можно отпихнуть без всякого уважения, как это делает Европа. В своем фильме вы выразили многое из того, что Фюрер и все мы стараемся делать для германского народа. Но вы сделали это не как политик. Вы сделали это сердцем, как художник. Понимаете?

Лени. Я бы сняла фильм?

Геббельс. Да.

Пауза.

Лени. С вами?

Геббельс. Да.

Пауза.

Лени. И я бы была его режиссером этого фильма?

Геббельс. Да.

Лени. И написала бы сценарий?

Геббельс. Да.

Он улыбается.

Лени. И я была всем руководила.

Геббельс. Ну, в общем, да. (Он смеется). В разумных пределах. Как я сказал, я не артист. Мое дело – политика. А творческие вопросы я бы доверил вам.

Лени. Вы разрешите мне делать то, что я хочу?

Геббельс(Ему это нравится). Да. В разумных пределах.

Лени. А финансирование?

Геббельс. Об этом позаботятся.

Лени. А команда?

Геббельс. Возьмете, кого хотите.

Лени. А распределение ролей?

Геббельс(Смеясь). Ну да, да!

Пауза.

Лени. А почему я?

Геббельс. Что вы имеете в виду?

Лени. А почему не Фанк, Пабст или еще кто-нибудь. У них больше опыта. И мастерства.

Пауза.

Геббельс. Мне понравился ваш фильм. Вот и все.

Лени. Вот и все.

Геббельс. И… может быть, я, как Юнта, хочу еще раз увидеть прекрасную пещеру.

Пауза. Он отпивает глоток кофе.

Мы бы хотели, чтобы вы сняли фильм о следующем съезде, на котором будет выступать Гитлер. Мы бы хотели, чтобы фильм передал всю силу его выступления. Ту силу, которая заставила вас сесть и написать письмо. Сила, которая заставила вас пойти с этим письмом на почту и, несмотря ни на что, отправить его. Мы должны ухватить эту властность. Этот авторитет. Эту страстность. Чтобы даже те, кто не видел и не слышал его в жизни, могли бы понять его. Могли бы откликнуться на его призыв. Считайте, что это экзамен.

Лени. А как насчет монтажа?

Геббельс. Монтажа?

Лени. Да. Кто будет монтировать?

Пауза. Он разглядывает ее. Снова наливает себе кофе.

Геббельс. Ну, вообще-то я так далеко вперед не заглядывал. А что это так важно?

Лени. Для меня – да. Думаю, что это главное в фильме.

Геббельс. А вы бы хотели монтировать фильм?

Лени кивает.

Лени. Да. Хотела бы.

Геббельс. Ну, тогда…Думаю, что это можно было бы обсудить.

Лени. Обсудить?

Геббельс. В зависимости от того, как будут продвигаться дела. Хорошо?

Он смотрит на нее. Подливает ей кофе.

Женщина. Должна сказать, что я сожалею. О том, что я сказала раньше. Я была не в себе.

Лени поворачивается. Женщина стоит и смотрит на нее…

Я так давно нахожусь по эту сторону моего стола. Иногда я забываю, как трудно приходится тем, кто делает фильмы…

Лени. Да.

Она смущенно оглядывается. Геббельса нет. Но ощущения остались. Что-то меняется. Снова настоящее время.

Женщина. Итак…давайте поговорим о вашем фильме. (Начинает читать сценарий вслух). Пентесилея. Вы давно над ним работаете?

Лени. О нет…Всего лишь с 1939 года.

Женщина. Так.

Неловкая пауза

Лени. На самом деле сюжет сидел в моей голове гораздо дольше.

Женщина. Правда?

Лени. Когда я ехала в поезде сниматься в своем первом фильме, как актриса…Я Только что закончила ужинать и вдруг я услышала, как кто-то сказал «Пентесилея – наконец-то я нашел свою Пентесилею».

Женщина. Кто же это был?

Лени. Макс Рейнхард. Да, это был он, великий хореограф, великий режиссер, он размахивал салфеткой и говорил мне, что он видел во сне, как он ставит танец Пентесилеи, и что он хочет, чтобы танцевала я.

Женщина. И?

Лени. Ну, он, конечно, не знал о моей поврежденной ноге. И это было совсем не ко времени. Я ехала сниматься в кино, и это казалось мне гораздо более интересным …Но, где-то в глубине души, его слова навсегда остались со мной.

Женщина. Вы, наверняка, на самом деле связываете себя с ее историей…если работали над этим и теперь пришли сюда и просите.

Лени. Что? Вы думаете, то я рискую быть униженной? Обращаясь к женщине в три раза младше меня?

Женщина. Да, я так думаю.

Лени смеется.

Лени. Значит, вы знаете, что я могу вас сказать на это.

Она смеряет Женщину взглядом.

Хотите совет от старой женщины?

Пауза. Женщина утвердительно кивает.

Жизнь может сыграть с нами дурную шутку. Бывает чудесный период жизни, когда каждый, кому что-то от вас нужно и кому вы нужны, старше вас. Когда вы вундеркинд. Когда у вас есть власть и молодость. Но вы очень скоро узнаете, что этот чудесный период длится всего лишь короткое и прекрасное мгновение. Вы удивитесь, как быстро вы присоединитесь к старым, списанным, к тем, с которыми никто не имеет дела.

Женщина. Вы разговариваете со мной так, как будто я делаю фильмы для сосунков. Поверьте, я понимаю, что когда-нибудь мы все перестаем чувствовать стиль.

Лени. Стиль? Пусть это будет вашей самой маленькой проблемой. Может быть, мы перестаем чувствовать время?

Пауза.

Женщина. А хотите совет от женщины моложе вас?

Лени(Смеется). Конечно. Валяйте…так у вас говорят в Лос-Анжелесе.

Женщина. О' кей… Черт… Все-таки я скажу это. Если вы действительно хотите снять еще один фильм… Почему бы вам не принести публичные извинения, раз и навсегда, за ваше сотрудничество с нацистами? Все, что вам нужно сделать – это показать, что у вас есть угрызения совести.

Лени. Угрызения… (Пауза). В связи с чем? В связи с тем, что так устроен мир?

Женщина. Нет… нет…

Лени. Чтобы они могли пересмотреть свое отношение ко мне?

Женщина. Нет —

Лени. Реабилитировать меня?

Женщина. Нет.

Лени. Чтобы они дали мне премию за вклад всей моей жизни в общее дело? И одобрительно похлопали себя по спине за то, что они так чертовски широко смотрят на жизнь.

Женщина. Люди хотят, чтобы вы ответили за то, что вы делали. Чтобы вы сказали, что вы работали с Гитлером, и что это было неправильно.

Лени. По-вашему получается, что я занималась политикой. Мне жаль, что с моей помощью ваш мыльный пузырь лопнул. Я – кинорежиссер. Я просто делала фильмы.

Женщина. Но вы не просто делали фильмы. Вы делали пропагандистские фильмы.

Лени. Я делала документальные фильмы.

Женщина. Для Третьего Рейха. Как бы вы ни называли их, они помогали продвижению фашизма.

Лени. Если следовать вашим стандартам, то получается, что каждый документальный фильм – пропагандистский фильм? Разве не каждый фильм помогает продвижению чего-либо?

Женщина. Ну, это совсем другое.

Лени. А как насчет Майкла Мура, в которого вы все влюблены, и его так называемых документальных фильмов? Думаете то, что он делает – не имеет программы? Не продвигает вперед дело? Вы даете ему возможность это делать, потому что он, так называемый левый, потому что он продает то, о чем вы думаете.

Пауза.

Неужели вам было приятно смотреть, как он прохаживается в адрес старика с болезнью Альцгеймера? Даже если это Чарльтон Хестон? Как история оценит его?

Женщина. Люди покидали Германию. Вы же, все– таки, чувствовали что-то. Вы же были близки главе государства.

Лени. Я не дружила с ним, я снимала для него документальные фильмы. Из всех людей уж вы-то как раз должны понимать разницу.

Женщина. Что вы хотите этим сказать?

Лени. Ваша студия …

Женщина. Не надо.

Лени. Вы что, верите каждому фильму, который вы производите? Ответили бы вы своей личной репутацией за любой из них?

Женщина. Нет. Конечно, нет.

Лени. А ваш Генеральный? Вы отвечаете за его решения? Разве вы отвечаете за решения спонсоров вашей студии. Пивных компаний? Газет? Телевизионных каналов?

Женщина. Это другое.

Лени. Неужели?

Женщина. Они не фашисты.

Лени. Как кинорежиссер я могу сказать вам, что с этим можно поспорить. На вашем месте я бы не была такой самоуверенной. Иногда это происходит незаметно.

Что-то меняется.

Монтажная студия Лени. Она в процессе работы. Позади нее появляется Геббельс. Июль 1933 года.

Геббельс. Лени-

Лени(Раздраженно). Что еще? (Оборачивается).

Гитлер. Мисс Рифеншталь.

Лени. Мой Фюрер.

Она потрясена. Салютует.

Гитлер. Пожалуйста…Не сердитесь на Доктора Геббельса. Боюсь, что я заставил его отвлечь вас, когда у вас так много работы. Я не займу у вас много времени, мне захотелось заскочить к вам и поблагодарить вас лично.

Лени. Мой Фюрер.

Он изучает ее.

Гитлер. Меня немного раздражало видеть вас и ваших операторов снимающих…ну буквально повсюду, на последнем Съезде. Однако я очень рад, что вы согласились помочь Доктору Геббельсу и мне.

Лени. Мой Фюрер.

Гитлер. Пожалуйста. Для меня – большая честь работать с вами. «Голубой Свет» – потрясающий фильм. Надеюсь, что он предвестник того, что вы сделаете для нас.

Геббельс. Как я уже говорил, мой Фюрер, мы почти закончили монтаж фильма «Победа веры», но это очень скромный фильм. Это скорее тест. Репетиция. Мой Фюрер, мы уже наполовину сделали план съемок большого фильма о следующем Съезде.

Гитлер. В Нюрнберге?

Геббельс(Кивает). Мы надеемся создать нечто более зрелищное. Лени, покажите Фюреру ваши снимки.

Они смотрят на нее в ожидании. Она нервничает. Волнуясь, она достает копии снимков.

Лени. Я бы хотела снять этот съезд по-иному. По-другому. Ну, надеюсь на это…

Он молчит Она показывает ему эскизы раскадровки..

Я не хочу просто снять ваше выступление. Я хочу показать, какое впечатление это производит на людей.

Гитлер. Так, как это впечатлило вас, мисс Рифеншталь?

Лени(Удивленно). Да. Так как это впечатлило меня, мой Фюрер.

Гитлер. Понимаю…

Она осторожно смотрит на него.

Лени. Но чтобы снять такой фильм… Нужно будет кое-что изменить.

Пауза.

Гитлер. Изменения?

Лени. Да, надо будет изменить то, как они входят на площадь. Я имею в виду солдат. С флагами. Как они входят шеренгами. Как они выравнивают свои ряды.

Геббельс. Мой Фюрер, я —

Гитлер. Пусть она говорит. Я бы хотел услышать от нее, по каким причинам я должен изменить порядок марша целого подразделения вооруженных сил Третьего Рейха.

Длинная пауза. Лени собирается с духом.

Лени. Мой Фюрер, это очень просто. Камера видит все по-другому, не так, как мы в реальной жизни. Я знаю, в этом нет никакой логики, однако, если снимаешь так, как в жизни, все теряет свою силу.

Он слушает со скепсисом..

Гитлер. Понятно.

Лени. Когда я снимаю фильм, мне требуется пространство для маневра, мне нужно все перестраивать, всем манипулировать. Чтобы создать те образы, которые мне нужны, те чувства, которые мне нужны, даже если в реальной жизни это странно смотрится.

Гитлер. Но конечный результат смотрится хорошо.

Лени. Да, мой Фюрер.

Гитлер. Мощно.

Лени. Да, мой Фюрер.

Он долго смотрит на нее. Сильное напряжение. Наконец, он улыбается.

Гитлер. Это чем-то похоже на живопись.

Лени(Удивленно.) Да…

Гитлер. Я про это знаю, но в другом плане. Когда я пишу картины мне иногда приходится делать то же самое. Я убираю то, что не подходит. И добавляю небольшие детали, которые подчеркивают смысл. Я понял, в чем сила ваших фильмов. Мне все равно, как это выглядит в обычной реальной жизни. Я хочу, чтобы съезд получился как фильм.

Лени. Мой Фюрер.

Гитлер. Тогда договорились. Я позабочусь о своем выступлении. А вы возьмете на себя работу камер. (Собирается уходить). Мисс Рифеншталь, пожалуйста, скажите Доктору Геббельсу, в чем еще я могу вам помочь.

Геббельс и Лени. Хайль Гитлер.

Гитлер уходит.

Геббельс. А вы хорошая актриса, лучше, чем я думал.

Лени(Набрасываясь на него). Почему вы меня не предупредили?

Геббельс. О чем?

Лени. Почему вы не сказали мне, что он придет?

Геббельс. Вы о чем?

Лени. Никогда больше так не делайте. Не появляйтесь так неожиданно.

Геббельс. Вы думаете, у меня был выбор?

Она отворачивается.

Вы даже не представляете, что я для вас сделал.

Она не двигается.

Будьте умницей и примите мои извинения.

Лени. Нет.

Геббельс. Лени, позвольте мне загладить свою вину.

Он пытается поцеловать ей руку.

Лени. Нет.

Геббельс. Лени… ну перестаньте. Я сделаю все.

Лени. Нет!

Геббельс. Лени, пожалуйста…

Лени. Ну, хорошо. Я не хочу, чтобы продюсером этого фильма было только Министерство.

Он перестает улыбаться.

Я хочу быть со-продюсером.

Пауза.

Геббельс. У моей маленькой Юнты выросли крылышки.

Лени. Я хочу им всем доказать, что я не только актриса.

Геббельс. Вы же режиссер.

Лени. Что я могу быть продюсером.

Геббельс. Вы же будете монтировать фильм.

Лени. Я хочу быть кинопродюсером.

Пауза.

(Проверяет его). Вы сказали, что сделаете все что угодно. Вы сделаете это для меня?

Пауза.

Геббельс. Да. Да, сделаю. У вас, Лени Рифеншталь, будет своя собственная кинокомпания. Как у Фанка, Пабста и у всех остальных. Я сам этим займусь.

Он целует ее и собирается уходить.

Лени. У меня есть еще одна просьба. У меня есть брат.

Пауза. Она не может заставить себя говорить.

Геббельс. Ага… Я думаю, что я понимаю. Ваш брат служит Фюреру, да?

Она улыбается.

И вы хотите, чтобы он получил медаль? Чтобы ваш отец гордился им? Вы – хорошая сестра!

Он подходит к ней, чтобы поцеловать ее, но она уклоняется. С трудом заставляет себя это сказать.

Лени. …Нет, не медаль…Демобилизацию. Почетную демобилизацию из армии.

Геббельс. Почетной демобилизации не существует. Величайший почет, какой только может быть для мужчины – это служить Германии и Фюреру. (Становясь жестким). Или для женщины Вашей просьбой о брате вы переходите все границы.

Крепко сжимает ее за плечи. Смотрит ей в глаза.

Не испытывай судьбу, птичка. Фюрер ведь сказал тебе – договорились. У тебя будет своя кинокомпания, Лени Рифеншталь, но фильм, который ты снимешь, должен быть потрясающим.

Он с силой целует ее. Затем отпускает и уходит. Некоторое время она одна.

Блоха. Лени?

На пороге стоит Ганс Шнебергер.

Лени. Блоха?

Что-то меняется. Она бросается к нему, обнимает его. Ощущает себя в безопасности.

О, Боже. Я так рада, что ты пришел. Ты не представляешь, что это такое…

Он высвобождается, нежно, но твердо. Смотрит на нее.

Что? Не смотри на меня так. Боже, я представляю, как я выгляжу, я все это время работала круглосуточно. Я пыталась подготовиться. Что? Что-то не так?

Блоха. Я…

Лени. Что?

Блоха. Я не смогу работать над этим фильмом.

Лени. Но Блоха, ты должен. Ты мне нужен…мы же…все делали вместе. Это снова будет «Голубой свет». Но лучше. Гораздо лучше. Он у меня весь в голове. Я освобожу тебя от всего остального. Теперь я могу это сделать —

Блоха. Дело не в этом.

Лени. Боже, ты все еще… Мы же об этом говорили. И мы решили, что это все было к лучшему.

Блоха. Дело не в этом, Лени.

Лени. А в чем?

Блоха. Я не смогу работать над этим фильмом.

Лени. Почему?

Блоха. Из-за него.

Лени. Из-за Джозефа? Но послушай, с ним хорошо работать… лучше, чем с Фанком. Он не обращает внимания на то, что я женщина. Он верит в мой талант, он доверяет моему видению. И, наконец, теперь у меня есть все, о чем мы мечтали…теперь у нас есть поддержка…

Блоха. Речь не о Геббельсе.

Она смотрит на него.

Лени. А о ком?

Блоха. О Гитлере.

Пауза.

Лени(Тише.) Что ты сказал?

Блоха. Я не буду делать фильм для него.

Лени. Для Фюрера?

Блоха. Да.

Лени. Ганс, перестань…

Блоха. Лени, послушай меня!

Лени. Ничего больше не говори.

Блоха. Почему?

Лени. Ты не знаешь…

Блоха. Ты боишься?

Лени. Нет -

Блоха. Боишься…

Лени. Нет -

Блоха. Нет боишься! Потому что это опасно.

Лени. Нет!

Блоха. Ты чувствуешь это, Лени. Это – опасность.

Лени. Отпусти меня…

Она вырывается. Отворачивается от него.

Блоха. Ты играешь с огнем. И ты не можешь закрывать на это глаза. Ты знаешь, что говорят люди. О нем. О нем и о тебе.

Лени. Да как ты смеешь -

Блоха. Ты слышала, что он говорит. И что он предлагает.

Лени. Нет.

Блоха. Люди уезжают. Ланг. Пабст. Дитрих. Знаешь, почему?

Лени. Я не хочу этого слышать.

Блоха. Не обманывай себя.

Лени. То, что он говорит, не имеет ко мне никакого отношения Я художник, а не политик.

Блоха. Да. Ты художник, Лени. Не дай им использовать себя.

Она дает ему пощечину. Некоторое время он смотрит на нее. Затем поворачивается, чтобы уйти.

Лени. Ты такой же, как и все. Ты ревнуешь. Ты ревнуешь, что он выбрал меня. А не тебя. Ты такой же, как Фанк. Как и все остальные. Для тебя я всегда буду только актрисой, подругой, любовницей,…но не режиссером.

Он уходит.

Ты мне не нужен. Мне никто из вас не нужен. Я все сделаю сама.

Что-то меняется. Она поворачивается к зрителям.

Появляется Гитлер. Съезд.

Я выпустила на них волну. Это было настоящее цунами великолепно построенных рядами людей. Безупречных. Зловещих. Священных. Офицеры СС и СА были построены в четкие колонны так, как я это видела в своем воображении. Я приказывала им. И они точно выполняли мои приказы. Я выровняла флаги в одну линию. И знамена. Каждое, до самого последнего. Так как я видела это в моих снах. Ботинки. Руки. Небо.

Я сама придумала кадры, выражавшие экстаз этого съезда. Полная патриотизма старая рыдающая крестьянка. Играющий на барабане мальчишка. Поющий с ученической рвением. Его сверкающие патриотизмом глаза. И сам Гитлер. Я поместила его как бы на кафедру. Я снимала его, стоя в грязи на коленях, на фоне неба. Праведного. Сильного. Напоминающего самого Бога. Освещенного ярким светом святого храма Германии.

Я придумала и поставила каждый кадр. Я сама ездила на операторской тележке. Я сама направляла камеру.

Хорошо это или плохо, но это только мое.

Хорошо это или плохо, но это я сделала мой фильм великолепным. Прекрасным.

И мне его никогда не простят.

Затемнение.

Конец 1 действия