Текст книги "Гамбит"

Автор книги: Михал Холева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Лавина

Горнодобывающая колония ММС-12

25 мая 2211 ESD, 18:06

Собственно, тут испортили буквально все, что только можно. Рассаженные всюду лесопосадки, которые должны были несколько облагородить болота, или вообще не принялись, или мерзко видоизменились, создавая разросшуюся путаницу ветвей родом из снов обезумевшего живописца. Наверняка это была вина тумана, вечно стоящего над болотами, который тщательно отрезал растения от того количества солнечного света, который вообще был в силах пробиться сквозь свинцово-серые тучи. То, что должно было стать умиротворяющим климатом, привело к высокой влажности, к холоду и осадкам водоподобного и раздражающего кожу свинства. Ну и туманы, либо – там, где их не бывало, – ветра в двести километров в час. До Дня Управление Колонии некоторое время пыталось контролировать местную среду, но десяток неудачных проектов привел к тому, что было принято решение, что воздуха, которым можно дышать, и десятка видов растений будет достаточно колонистам в качестве замены дома.

Название Нью-Квебек дали планете при колонизации, когда еще оставались надежды на климатические изменения. Теперь же практически никто из тех, кто поставил стопу на поверхность и не был старшим офицером, не использовал этого названия. Планета стала Болотом. Потому что только его и можно было увидеть, ездя джипами по проложенным между рудниками трассам.

* * *

Хуже всего в гарнизонной службе на Двенадцатке были патрули. К тому, что гражданские смотрели на них без обожания, можно было привыкнуть. Так оно уж бывает с оккупантами – те отчего-то не слишком популярны у людей.

Но выходы за Двенадцатку – совсем другое дело. Вроде бы и известно, что окрестности патрулировались скорее для проформы, чем от реальной потребности. Что враг наверняка давно позабыл о Болоте, что остатки небольшого гарнизона преследуются и что они отрезаны, что тут ничего не живет, за исключением корявых деревец и пары десятков видов трав. Что это просто восемь часов, которые вы проводите на прогулке.

Но когда отделение выходило в туман, когда белые испарения отрезали его от огней рудника и даже сосед по строю был виден лишь как серая фигура, когда ноздри наполнял характерный запах влаги и гнили, вся уверенность в себе, как назло, испарялась. Они шли молча, и любой звук, казалось, отражался от молочного барьера и, измененный, возвращался со всех сторон сразу, словно вокруг болтала толпа невидимых людей. А заросли, казалось, издавали собственные звуки, что доходили до солдат где-то на краю сознания: тихий шепот, плеск и шипение.

К тому же еще и почва, словно обладающая собственным сознанием. Несмотря на то что они всегда шли по обозначенным химическим светом трассам, от датчика к датчику, тропинки сквозь заросли исчезали и появлялись без какой-то внятной причины и без плана. В один день они шли совершенно без проблем, а в другой – всему отряду приходилось останавливаться, чтобы вытянуть провалившегося по пояс неудачника. Каррера шутил, что это гребаное болото просто выдрессировано янки для борьбы с оккупантами. Что у него наверняка есть офицерское звание и прицепленные к деревьям погоны. Независимо от того, сколько раз он это повторял, взрывался своим скрежещущим, немного напоминающим ослиный рев смехом. Но он всегда делал это в теплых казармах, когда в ушах, вместо шепота зарослей, был знакомый шум работающего комбината.

* * *

– Вот же сука! – СиДжей громко объявил о своем приходе. На Двенадцатке не было настоящих казарм, но после перемещения части гражданских в переселенческие лагеря тут осталось достаточно пустых помещений. То, что нынче выполняло роль спальни отделения сержанта Макнамары, раньше было жильем какой-то семьи с рудника. Койки разместили во всех трех небольших комнатках, задвигая по углам то, что убегающая семья не пожелала или не смогла забрать. Рядом с поспешно установленными лежбищами тут лежал цветной коврик из тех, что за бесценок покупают как сувенир, горшок с давно засохшим растением и набор обучающих игрушек популярной серии.

– Чертово болото! – добавил связист, но, увы, без видимого результата. Спящий на верхнем ярусе кровати Торн даже не перевернулся на другой бок, а из трех остальных солдат, находившихся в помещении, отреагировал только Шкаф.

– Похоже, у тебя просто до фига новостей, – обронил он из-за стола из искусственной древесины, где они вместе с Бьюллер и Ковбоем смотрели фильм на голоприставке. – Как было на смене? «Суслика» запустили?

– Ага, счас. А пешком я шагал для развлечения, просто люблю ползать по гребаной грязи. – СиДжей скривился в яростной гримасе. Бросил свернутую куртку на лежанку.

Авария «Суслика» уже через две недели постоя на Двенадцатке обрекла их на пешие патрули. Как так случилось, что патрульная «подушка», будто созданная для условий Болота, пришла в негодность, было загадкой для всего взвода. Во время одного из еще-быстрых-и-удобных объездов контрольных точек вдруг отказала турбина, и вездеход плюхнулся в болотную жижу. Восемь человек первого отделения потратили тогда больше трех часов, чтобы приволочь машину к ближайшему месту, куда удалось подобраться на техническом внедорожнике. То есть подобраться без риска, что придется вытягивать из грязи и его. С того момента, хотя Малой делал что мог, скотина работать не желала. Когда запускалась турбина, то валилось управление, когда наконец удавалось получить запчасти, «Суслик» просто не заводился. Картрайт, естественно, назначила пешее патрулирование. Все к лучшему, как сказала она Макнамаре, поскольку «подушка» слишком громкая, и даже слепой и глухой враг успеет от нее спрятаться. Отряд увеличит свою результативность, если не будет перемещаться на «Суслике».

– Словно Третье не могло взять к себе Кудлатого, в конце концов, он же их радист, но не-е-ет, посадили его в центре! – Худой португалец продолжал свою тираду: – Всякий может обслуживать связь здесь, но этот волосатый гад сидит себе в тепле, в то время как я… Что смотрите?

Умение концентрироваться на одном слишком долго не было чертой, которой мог похвастаться СиДжей.

– «Последний вздох» Рамиреса. Нив порылся в запасах клуба на руднике, пока искал виртуаль… – проворчала чернокожая Бьюллер, не поворачиваясь от экрана.

– Полагаю, что Малой специально его не ремонтирует. – Шкаф оскалился СиДжею. – Знаешь, пока у него есть тут работа, он в патрули не ходит.

– Да-а, конечно, ведь этот проклятый тролль – истинный Ник Винчи. – Радиооператор заржал в ответ, представив себе, как Малой потягивает дринки из высоких стаканов, как привык это делать гениальный кинозлодей. О двухметровом технике можно было сказать что угодно, только не то, что у него сложная личность. – Где остальные? – Он красноречиво осмотрелся.

– Щенок и Исакссон пошли… ну куда-то. Наверняка релаксируют. Нив – в виртуали, Киса учится, О’Баннон – не знаю. А Макнамара взял Вербу и Джеки на патруль. – Шкаф пожал плечами. – А, еще: можем не рассчитывать на полицию в следующем транспорте, Командование сообщило. А теперь – давай заткнемся и попытаемся посмотреть фильм, – добавил, когда Бьюллер, не поворачиваясь от экрана, шлепнула его ладонью по голове.

– А что, это говно настолько хорошо?

– Да. Ш-ш-ш… – Мужчина приложил палец к губам, одновременно поглядывая на коллегу.

СиДжей еще глянул на голо, а потом что-то буркнул себе под нос и принялся раскладывать амуницию. Половину содержимого рюкзака и всю одежду обычно стоило подсушить.

* * *

Двенадцатку строили с мыслью о более чем шестистах жителях. Теперь, даже считая со взводом Картрайт, тут жили не больше двухсот – а потому пустота на улицах между кряжистыми, похожими на бункеры домами не удивляла. Но было и кое-что еще. Вежбовский почти чувствовал взгляды из-за темных стекол домов. Это продолжалось с первого дня – солдаты были захватчиками, оккупантами и прекрасно это знали, хотя условия жизни обитателей нисколько не изменились. Разговоры смолкали, когда они подходили ближе, различное оборудование самым удивительным образом выходило из строя, а отряды рабочих, отправляемые на ремонт, утверждали, что не сумеют с таким справиться. Если бы кто-нибудь спросил Вежбовского о его мнении, он сказал бы, что стоит избавиться от американцев и прислать собственных шахтеров, и тогда все вернется к норме. Но, как видно, командование имело на эту тему свое мнение и не собиралось советоваться с рядовым.

Пока, к счастью, людям Картрайт удавалось балансировать на тонкой грани между скрытой нелюбовью и явным бунтом. По крайней мере, Вежбовский на это надеялся.

– Пусто. Ничего не происходит. Как обычно. Возвращаемся? – Он снял шлем и провел ладонью по мокрым волосам.

– Еще шахта, Верба. – Гигантский Макнамара похлопал его по наплечнику брони лапищей размером с лопату. – Пройдемся и посмотрим. Такая работа. Бери пример с Джеки.

Рядовой презрительно фыркнул и глянул на идущего в нескольких шагах впереди новичка. Тот осматривался возбужденно, кипя энтузиазмом, готовностью действовать и напряжением. Казалось, что он только и ждет тысяч врагов, выскакивающих из-за технического склада А. И это было постоянное состояние его духа, даже патрули на болоте не могли выбить его из боевого настроя. Если победа действительно зависит от состояния разума, как Вежбовский слышал еще на учебе (когда же это было? два с половиной? три года назад?), Союзу необходимо было бы с пяток рядовых Джеки Ридов, чтобы закончить войну.

– Если это не приказ, то я предпочел бы скипнуть, – проворчал он. Надел шлем и затянул ремешок, с мрачным выражением глядя на выстреливающую из-за домов колонии пятидесятиметровую башню комбината и светящееся на ней созвездие красных лампочек. – По крайней мере, сделаем это побыстрее… Хочу успеть к ужину…

Они двинулись неспешным шагом в сторону встающих над Двенадцаткой башен шахт.

– А почему ты постоянно развлекаешься с картами, но ни с кем не играешь? – Джеки Рид пробежал несколько шагов, чтобы заглянуть в переулок, мимо которого они шли. – Это какая-то специальная колода?

– Ага. – Вежбовский улыбнулся себе под нос. – Ее специальное свойство – это неполнота. Ею сложно играть.

– А зачем тогда ты ее держишь? – Любопытство Рида на миг превысило желание оставаться настороже. Он остановился и глянул на приятеля.

– Сантименты. – Поляк пожал плечами. – Это подарок от женщины.

– А-а-а, в таком случае не стану расспрашивать. – Джеки заговорщицки подмигнул.

С пять секунд шел молча.

– Она у тебя долго? – спросил. Сержант Макнамара фыркнул.

– Три года, – со вздохом ответил Вежбовский.

– Ты все еще с ней? – Следующий вопрос появился так быстро, что Верба начал задумываться, действительно ли его коллегу интересуют ответы.

– С кем?

– Ну с той женщиной. – Джеки красноречиво воздел глаза. – А ты о ком подумал?

– Это моя сестра.

– Ага… Ну да. – Молодой солдат кивнул. – А тогда – я могу с ней познакомиться?

– Нет.

– Но я без дурных намерений…

– Нет.

* * *

Солдаты вошли в слабо освещенное пространство шахтерского машинного парка. Двое – позади, спокойным нагловатым шагом волков среди овец, зато ведущий – а тот мог быть старше Шона года на три-четыре, не больше, – все время осматривался, скользя взглядом по теням между мощными машинами. Мальчишка отпрянул назад в кабину грузовика и махнул рукой, подзывая товарищей. Джон подошел сразу, нервно покусывая губу. Ему было одиннадцать – самый младший из всей троицы, всегда хотел доказать, что он бегает так же быстро, что он так же ловок и отважен, как и приятели постарше. Теперь он чуть высунулся из-за мощного колеса и всматривался в солдат Союза блестящими глазами. Кристофер появился только через пару секунд, маскируя беспокойство притворной наглостью.

– Вот они. Как я и говорил. Всегда приходят. – Шон потер руки и поправил вязаную шапочку.

– Хочешь это сделать? – Кристофер нервно оглянулся, словно ища остальных солдат. – Это рискованно, они могут тебя поймать, арестовать…

– За что? За то, что я пробегу мимо них? – Шон тихонько захихикал. – Это же просто отлично – если окажется опасным, я ничего не сделаю. За пробежку они меня не арестуют.

– Знаешь же, что могут тебя поймать. Ты видел фильмы.

– А их самих ты последние полтора месяца видел? Ничего не сделают. Есть у вас?

Джон без раздумий достал из кармана военный нож, который нашел где-то в болоте. Кристофер неторопливо показал коробку дисков для голо.

– Наклейка должна быть видна отсюда. Никаких обманов.

Шон вынул из кармана картинку – на самоклеящейся ленте виднелся звездно-полосатый флаг.

– Я не обманываю.

– Должна быть видна.

– Будет видна.

* * *

Марчин оперся о борт одного из внедорожников и проехался ладонью по подошве военных ботинок, вылущивая вклинившийся между шипами камешек. Сержант остановился рядом, и только Джеки непрестанно двигался, высматривая движение в каждой из тысячи теней, что лежали на слабо освещенном парке машин. Словно собака на выгуле, мысленно улыбнулся Вежбовский.

– А кстати, сержант, когда можем ожидать своих горняков? Лейтенант не говорила?

Макнамара потянулся и широко зевнул.

– Нет. Но это ничего не значит. Штаб необязательно сообщает ей такие подробности. Насколько я знаю жизнь, информация доберется до нас вместе с присланными горняками.

Рядовой тихонько фыркнул.

– С того времени, как мы здесь, об этом – полный молчок. Торн утверждает даже, что мы тут наверняка для чего-то другого.

– Так говорит?

– Ну говорит, не объясняет. Вы же знаете, какой он. – Вежбовский пожал плечами.

– Не только он. – Джеки глянул на двух других солдат и убежденно кивнул. – Через антенну колонии постоянно идут шифрованные сообщения, а Вайсс говорит, что над Болотом все время летают «прямоточники».

– Секретные шифрованные сообщения, да-а… У меня, Джеки, есть для тебя совет. Не верь СиДжею и Кудлатому, они везде видят заговор.

– Но ведь тут была Вторая Рота Разведки…

– Процедуры, – ответил сержант. – Планетарное вторжение должно иметь поддержку разведки – и только. Так всегда бывает.

– Хм. – Парень, казалось, остался неубежденным. Теория заговора, сооруженная связистами, куда сильнее влияла на его воображение, чем идея об обычной некомпетентности армии.

– Как думаете, когда они кого-нибудь пришлют? – Вежбовский пнул камешек, который, крутясь, полетел за пустую бочку от мазута.

– Уже должны бы. – Макнамара закурил. – Я и сам удивляюсь. Сперва мобилизация, быстрый перелет, операция на пять тысяч людей, а теперь ничего не происходит. Склады переполнены, шахта работает на холостых оборотах… как по мне – потеря времени. Наверняка и командование так считает.

– И? – спросил Джеки, заглядывая за очередные две машины. – Может, тут и правда дело в чем-то другом?

– Значит, у транспорта просто какие-то проблемы в дороге, – снисходительно улыбнулся сержант, выдохнув клубы дыма. – А оборудование изнашивается.

– Как прибудут колонисты, сразу нужно проводить полный контроль всех этих неиспользуемых машин… Малой обрадуется.

– Да-а… Нас уже тогда тут не будет, пусть сами с этим морочатся. – Высокий солдат потянулся к пристегнутой к поясу фляге. – Рид? Не ходи один между…

* * *

Инстинкт. Скрытый элемент любого обучения. На первый взгляд бессмысленные часы и дни тренировки падения, вскакивания и всего того, чему можно научиться за пять минут. Но тут дело не в учении. Знание может помочь выполнить задание, умения – выиграть схватку, но во внезапных ситуациях именно инстинкты спасают жизнь. Когда нет времени раздумывать, когда и секунда – слишком долго. Тогда реакции должны быть автоматическими. Оставаться вне сознания.

И именно инстинкт послал обоих солдат за ближайшее укрытие, когда раздался внезапный грохот выстрела, слившийся с невнятным криком Джеки. Вежбовский почти вкатился под внедорожник, о который он опирался, спрятавшись за мощной толстой покрышкой машины. Усилитель взгляда, встроенный в поспешно опущенные тактические очки, показывал контрастную, черно-белую картинку, а упершееся в плечо оружие поляка совершало небольшие дуги в поисках цели. Мощный Макнамара упал на землю, почти слившись со стоящим рядом ящиком.

* * *

Сознание включилось секундой позже. «Оружие Союза», – блеснула первая мысль в голове у рядового.

– Свяжись с гарнизоном, – прошипел сержант, сам чуть передвигаясь вперед. – Рид, что происходит?.. – Марчин еще услышал в наушнике его негромкий голос, а потом переключился на линию гарнизона.

– Вежбовский, выстрел в парке машин! – бросил он в микрофон, нервно осматриваясь. Быстрое движение головой оживило десяток пиксельных духов, которые поплыли по прозрачной защите усилителя зрения. Сержант что-то говорил в свой комлинк, наверняка вызывал Рида. Кроме этого, не происходило ничего.

– Что происходит, вы под обстрелом? – услышал он напряженный голос Кудлатого, сидящего в километре от них, на контрольном посту.

– Нет, одиночный выстрел, скорее всего – Джеки, вне поля зрения. Погоди… – рядовой вопросительно взглянул на Макнамару.

– Джеки, кажется, в порядке, иду проверить, больше никто не стреляет, доклад через минуту. Прикрывай. – Командир медленно поднялся и шаг за шагом двинулся в проход между грузовиками, где совсем недавно исчез Рид.

Вежбовский выполз из-под внедорожника, передав рапорт Кудлатому. Усилитель чуть улучшал видимость, но, несмотря на это, ни одна из проступающих из темноты форм даже приблизительно не выглядела целью. Рядовой довольно быстро пришел в себя. Наверняка Джеки что-то привиделось, и он подстрелил какую-то исключительно опасную тень. Он тихонько вздохнул – эх, новичок. Раз выстрелит автомат – и конец миру.

Сержант, однако, воспринимал все серьезней.

– Спокойно, Джеки, мы идем к тебе, только спокойно, – звучал его бас в наушниках коммуникатора.

Рид полусидел, согнув ноги на высоте колес. Склоненный вперед, он водил руками около лежащего рядом мелкого, одетого в темную куртку… парнишки, хотя издали видно было мало. Не водил, мысленно поправил себя Марчин. Слушал дыхание, сжимал грудную клетку, пытался нащупать пульс. Быстрыми, рваными движениями испуганного человека.

Автомат, поблескивая красным сигналом счетчика зарядов, лежал рядом, забытый. Чуть дальше лежал шлем рядового. Джеки его снял, чтобы облегчить оказание помощи. Он все время что-то тихо приговаривал, но, похоже, отключил микрофон, потому что комлинк ничего не выхватывал.

Макнамара пробежал несколько последних шагов и упал около тела на колени.

– Осмотрись, – обронил еще за спину сержант. Решительно отодвинул трясущегося Рида, подал ему свой шлем и автомат, а потом занялся лежащим.

«Сука, пацан и правда в кого-то попал», – подумал Марчин. Преступник? Какой-то безумный террорист? Они на что-то решились? Но в одиночку? На вооруженных солдат? Полный идиотизм. А может, это какая-то ловушка?

Он осмотрелся в тенях, лежащих на парке машин.

Ничего.

Конечно, это ничего не значило. Хорошо приготовленную и замаскированную со знанием дела засаду усилитель раскрывал только в лабораторных условиях, да и то лишь когда был в прекрасном состоянии. В прекрасном состоянии в амуниции Вежбовского была, вероятно, только недавно замененная батарея.

Джеки обхватил колени руками и почти свернулся в клубок у грязно-желтого борта грузовика. Из-за торчащих в стороны коротких волос и расширенных от ужаса глаз он выглядел еще младше, чем обычно. Ревел, как пятилетний.

Около его ботинка лежала грязная цветная наклейка с звездно-полосатым флагом Соединенных Штатов.

Макнамара встал примерно через полминуты: медленно, словно впервые в жизни его размеры его замедляли. Марчин был близко, а потому слышал каждое слово, которое командир передавал спокойным, очень усталым голосом Кудлатому в централь.

– Обеспечьте транспорт и медика к машинному парку. Случайное ранение. Жертва – белый ребенок, Шон О’Рейли, шестнадцать-шестнадцать-семьдесят-G-X. Не вооружен. Кажется мертвым.

Вежбовский прекрасно запомнил этот момент. Именно тогда он впервые увидел это в глазах сержанта Макнамары, большого, словно медведь, ветерана пятнадцати, кажется, кампаний и кавалера Серебряной Звезды Корпуса.

Страх.

В этот момент он, понятное дело, еще не понимал, чего командир боится.

25 мая 2211 ESD, 19:12

– И? – после короткого ожидания спросил Щенок.

– И – ничего. Об остальном вы в курсе. Вундерваффе приехал транспортером вместе с Рикардо, и нас забрали. – Вежбовский пожал плечами. Теперь, когда они вернулись в гарнизон, он снова мог принять бесшабашную позу. По крайней мере, старался. – На нас не напала банда туземцев с копьями, если вы об этом.

– Кудлатого чуть кондрашка не хватил. – Бьюллер обнажила в улыбке белоснежные зубы. – Он причитал, что, мол, на вас напали, что есть жертвы, что целая десантная бригада вот-вот обрушится нам на головы.

– Ну теперь-то он точно ни в чем таком не признается. – СиДжей с размаху опустился на пористый матрац и выудил из тайников лежащего перед ним рюкзака банку пива. – Кудлатый, «холодный, как камень», сука. Пива? – вытянул татуированную руку в сторону коллеги.

– Спасибо. – Вежбовский покачал головой, стараясь придать лицу выражение некоторой легкомысленности. – В любом случае Макнамару вызвали на ковер из-за того, что он не проконтролировал Джеки, сам Джеки – в госпитале… Сука, вот что началось бы, будь там жертвы…

– Одна жертва была. – Никто даже не заметил Соколиного Глаза, пока невысокий испанец не заговорил своим хриплым, словно после воспаления горла, голосом. – Причем – худшая из возможных.

Бьюллер скривилась и закатила глаза, а СиДжей неуверенно рассмеялся. Перед глазами Вежбовского возник перепуганный Джеки, реанимирующий мертвого уже паренька.

– Шутишь? – спросил, пытаясь говорить нагловато-свысока.

– Я никогда не шучу. – Солдат медленно прошел по комнате. Говорил он очень тихо, ни на кого не смотря. – Мы убили ребенка. Невооруженного. Причина – неважна.

Все вдруг замолчали, словно по мановению волшебной палочки. В полной тишине Соколиный Глаз подтянулся и уселся на верхних нарах. Потом поднял голову и повел взглядом по комнате. На украшенном шрамом лице капрала не дрогнул даже мускул.

Тишину прервала Бьюллер.

– Моральные проблемы? – Она скривила полные губы в саркастической ухмылке. – Напомни мне, Соколиный Глаз, а что было вот совсем недавно? В Дельта Два Ноль?

Все промолчали. В последний месяц они старательно избегали темы американской базы, даже не пытались строить гипотезы на тему того, что могли сделать бойцы Командования Специальными Операциями. Бьюллер нарушила табу и, кажется, даже поняла это, но отступить уже не могла. Уж такой она была. С десяток секунд двое военных мерились взглядами в полной тишине. Наконец женщина фыркнула коротким мрачным смешком и покачала головой.

– Прости, старик, но Джеки, хотя и молокосос, все сделал правильно. Я бы сама так поступила. В конце концов, откуда бы мне знать…

– Ты неправильно думаешь, Джейн, – перебил ее Соколиный Глаз. – Не важно, как мы это видим. Важно – как видят они.

Вежбовский едва заметно кивнул, все еще всматриваясь в пол.

– Эй, хватит гнать. – СиДжей встал между Соколиным Глазом и Бьюллер, опершейся о столик. – Не будет никаких проблем. Джеки вывезут – и все. Нечего, сука, разводить панику.

Щенок, до этого времени занятый исследованием ягодиц Бьюллер, фыркнул и пожал плечами.

– А кто паникует? – Он вынул из кобуры пистолет и, удостоверившись, что тот стоит на предохранителе, крутанул его, сунув палец в скобу. – Это мы тут шерифы.

Худой солдат хищно ухмыльнулся.

– Роберт… – Соколиный Глаз смотрел на Щенка совершенно неподвижно. Он всегда всех называл по имени. Это было довольно нетипично, но во взводе решили, что это еще одна его странность. – Роберт, подумай, о чем ты говоришь.

Щенок снова рассмеялся. Прошелся взглядом по остальным присутствующим, словно в поисках поддержки.

– Да ладно. Это же враги! Не станем этого забывать, лады? Это же оккупация. Они должны понимать, что если мы разозлимся, то можем серьезно дать им прикурить. Это мы победители. Теперь – пушки наши и наш закон. Ну разве нет, СиДжей?

– Да точно, сука. – СиДжей не мог не ответить на такую явную просьбу о помощи. – Не нужно было шляться где ни попадя, вот. – Он глянул теперь на Вежбовского.

Тот промолчал.

Что с того, что гражданские и правда могли бы не шляться где ни попадя? Что с того, что Джеки стрелял, как он это описывал, в быстро бегущую фигуру в балаклаве? Что с того, что это случилось в том месте, где не мог находиться никто, и уж точно – не дети? Когда вместе с Кисой они грузили тело в транспортер, он чувствовал на себе взгляды, видел людей в каждом окне колонии. Более здравомыслящая часть сознания, естественно, говорила ему, что это невозможно. Во-первых, потому, что окна в колонии снаружи были почти непрозрачны, во-вторых, поскольку никто не сумел бы узнать обо всем настолько быстро… Да и машинный парк не был виден из жилой секции. Увы, как назло, он не мог заглушить испуга, какой пробудило в нем это происшествие.

Вежбовскому уже приходилось стрелять в людей. Он, конечно, видел тела – порой их было даже слишком много. Думал, что привык. Но там были тела солдат, людей с оружием, которым платили за то, чтобы они убивали тебя. Вооруженных врагов, схожих друг с другом, в одинаковых мундирах и с невидимыми лицами, спрятанными за визорными системами.

На этот раз погиб не солдат – и осознание этого приводило к тому, что рядовой чувствовал себя странно.

– Ну же! Марчин, проснись! – Щенок подошел и хлопнул его по плечу.

– Я не сплю. – Он оскалился в деланой ухмылке. От необходимости отзываться его избавил Макнамара, появившись в дверях. Несколько солдат при виде сержанта рефлекторно начали вставать. Мощный мужчина остановил их движением руки.

– Собирайте барахло и через пять минут – в зале совещаний.

СиДжей замер с рукой, протянутой к банке с пивом. Щенок заморгал.

– Что-то случилось, господин сержант?

– Кудлатый перехватил активность сенсоров в секторе один-три. Идем проверить. Лейтенант сообщит подробности через… – он глянул на часы, – …четыре минуты и тридцать семь секунд. Шевелитесь. И пусть кто-то махнет Шкафу.

Бьюллер со вздохом пошла к рюкзаку. Соколиный Глаз забросил за спину автомат и встал в дверях. СиДжей принялся трясти спящего Торна.

Вежбовский взял поданное Щенком оружие. Работа. Именно это ему и было необходимо.

* * *

Джейн Картрайт никогда не ходила сгорбленной. Никогда не казалась уставшей. Никогда не колебалась. Всегда прямая, всегда конкретная, всегда сосредоточенная. Вела себя так, словно отчаянно старалась вырыть глубокий ров между Картрайт-женщиной и Картрайт-офицером. Чтобы никому даже в голову не пришла мысль, что ее можно воспринимать как привлекательную женщину лет двадцати с чем-то там, со светлыми, будто солома, волосами и с отчаянно синими глазами.

И такие мысли и правда никому в голову не приходили. После первого – несчастливого – раза, когда она услышала глупое сравнение, которое неосмотрительно произнес Щенок.

С того момента все знали, что она, по крайней мере, не мягче мужчин или некрасивых женщин. И как-то перестали обращать внимание на ее вид.

Лейтенант смотрела по-над голопроектором на свой взвод. Ее резкие черты были подчеркнуты зеленовато-синим освещением оборудования, которое показывало карту районов, прилегающих к Двенадцатке.

Марчин на миг прекратил тасовать карты и снял с верха колоды даму бубен. Со значением кивнул на карту, а потом на командира, вызвав тем самым шепот одобрения сидящих рядом коллег.

– В двадцать ноль две сенсоры в секторе один-три зафиксировали тепловое излучение. – Офицер уткнула неподвижный взгляд в Вежбовского. Тот поспешно спрятал карты. – Детектор движения точки двадцать шесть, четыре контакта.

Рядом с картой появилась рамка: «Данные системы безопасности». По ней прошли десятки цифр, понятных, вероятно, только компьютеру.

– Анализ сигнатур, проведенный старшим солдатом Вилле… – глаза собравшихся на миг остановились на Кудлатом, который сидел в первом ряду, – …указывают, что мы, вероятно, имеем дело с высадкой вражеского разведотряда. Заданием отделений сержанта Макнамары и сержанта Санчеса будет проверка этих предположений. Третье отделение переместится в эту точку… – она на миг замолчала, чтобы ввести команду, и в результате на границе сектора появилась сверкающая точка. – …транспортером, а потом – отправится по патрульной трассе.

Снова пауза, и от узкой нитки дороги отошла зеленая кривая, пересекающая болото.

– Встреча с транспортом произойдет на перекрестке три-один-А. Первая отправится этой трассой вдоль южного края сектора, – продолжила Картрайт. – Мы ищем десантную капсулу, следы присутствия – хоть что-то. Оба отделения берут полный пакет ОС-7КА. – Картрайт никогда не использовала сленговое название «глазки́». – Разброс – пятьдесят метров. Параметры связи – на усмотрение командиров и связистов, рапорта – каждые полчаса или в случае контакта. Миссия запланирована на шесть часов. Вопросы?

– Отчего, чтоб ему хрен, группа Санчеса едет на транспортере, а мы – маршируем? – буркнул почти про себя Шкаф. Несколько сидящих поближе человек хихикнуло.

– …отличные от идиотских шуточек рядового Варда? – Взгляд лейтенанта почти пришпилил солдата к стулу. Хихиканье стихло. – Нет вопросов? Прекрасно, тогда командиры отделений вместе со связистами – ко мне. Остальным приготовиться, выход через десять минут.

* * *

Транспортер исчез в тумане раньше, чем они прошли защитный периметр Двенадцатки: сеть грязных сенсорных систем, контролирующих немногочисленные охранные орудия и разбросанные – негусто для главного направления наступления – мины.

Туман ждал их, как обычно, на границе человеческой территории. Тихий, серый, поглощающий звуки… Вернее – переделывающий их в свой собственный язык. Неподвижный, но только до того момента, как они в него погрузятся. Туман затянул прекрасно, казалось, освещенный комплекс уже после пары десятков шагов, превращая свет в неясные отблески, подрагивающие и сбивающие с толку.

Четвертый в строю, Вежбовский видел только бесформенный CSS-плащ на спине идущего впереди Шкафа и размытую фигуру Макнамары. Ведущий, Соколиный Глаз, находился уже слишком далеко, чтобы видеть хотя бы его силуэт.

Сперва единственными звуками было их собственное дыхание, тяжелые шаги, чавканье грязи и побрякивание снаряжения. Потом к этим звукам добавились негромкие, но хорошо слышимые хлюпанья и бульканья из-за окружавшего их серого савана. Как добрые знакомые, они сперва обозначили свое присутствие, чтобы через минуту сделаться слышимыми уже везде.

Бульканье. Серия быстрых хлюпающих звуков, словно кто-то очень легкий бежал по неглубокой грязи. Сдавленный треск сломанной ветки подгнившего дерева. Стон? Нет, это наверняка отзвук освобожденного газа.