Текст книги "Гамбит"

Автор книги: Михал Холева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Михал Холева
Гамбит

Michal Cholewa

GAMBIT

© С. Легеза, перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. «Издательство «Эксмо», 2021

Пролог

Эсминец ЕКС «Канюк»

7 января 2211 ESD, 18:44

Они обнаружили эсминец всего через полчаса после того, как «Канюк» вошел в сферу поиска: в точности там, где и ожидалось согласно рапорту системного патруля. В медленном вращении, идя на гиперболической[1]1
  Имеется в виду гиперболическая скорость – скорость выше второй космической.


[Закрыть] сквозь систему Гаммы I Астры, корабль оставался почти незаметен – позицию его выдавали лишь легкие эмиссии чудом функционирующих еще резервных энергетических систем. И, конечно, сигналы сопровождавшего его автономного передатчика, оставленного «Хортом» более недели назад. Каждые две секунды на системном мониторе «Канюка» вспыхивала яркая точка, обозначающая позицию разбитого корабля.

Брисбен стоял за спиной обслуживающего монитор офицера и как загипнотизированный глядел на проблески сигнала.

Вспышка. Исчезновение. Вспышка. В паузе между отдельными сигналами передатчика на мониторе появлялся бледный, чуть заметный абрис: «Канюк» с такого расстояния уже мог увидеть разрушенный корпус. Но даже для него это было непросто. Если бы не передатчик, корабль наверняка пришлось бы искать куда дольше. Словно в насмешку, все пассивные системы маскировки сейчас работали не в пользу корабля. Один бог знает, сколько раз он мог дрейфовать мимо человеческих баз и оставаться невидимым. Размытый и дрожащий призрак на экранах с тем же успехом могли бы посчитать сбоем оборудования. А уставшие радисты – вообще не заметить.

– Полковник? – Голос командора Минервы Хайден вырвал офицера из минутной задумчивости. Женщина подала ему датапад. – У нас есть предварительный анализ на основе данных, которые вы нам предоставили. При таком состоянии останков сложно быть уверенным, но тактики утверждают, что это «Жаворонок».

Брисбен кивнул и взглянул на экран оборудования.

«Жаворонок». Корабль-призрак. Легкий эсминец, новый на момент, когда он отправился в рейс, что стал для него последним. Согласно бумагам разведки, кроме совершенно секретного груза и пассажиров, на борту находился только базовый экипаж в двадцать шесть человек.

Это было семнадцатого декабря 2204 года, ровно за неделю до Дня.

Просто невезение.

А потом все распалось, Земля погибла под термоядерными ударами, нанесенными внезапно обезумевшими Искусственными Интеллектами, колониальные флоты проредили друг друга во время Битвы на Пепелище…

Собственно, оставалось неизвестным, с чем столкнулся «Жаворонок» во время путешествия. Может, с врагом, а может, Китайский Вирус просто вскрыл его бортовой ИИ, как и все прочие. Достаточно и того, что в порт назначения корабль не прибыл.

Впрочем, тестовая база Отдела Развития Флота на тот момент уже не существовала. Как и девять десятых человечества, она сгорела в огне войны, что вспыхнула после гибели Земли. Вместе с ней погибли и все записи о корабле. Эсминец даже никто не искал.

Его случайно обнаружил радарщик на «Хорте», одном из старых фрахтовых судов, наскоро переделанный Флотом под военный корабль: Флот до сих пор оставался чуть жив из-за нехватки кораблей. Впрочем, и самого «Хорта» не было бы в этих местах, если бы не повреждение навигационной системы, из-за которого патрульного вывело за несколько сотен единиц за границы его сектора.

Совпадение, какое редко случается.

Весть о «тяжело поврежденном эсминце, вероятно, с сохранившейся носовой частью корпуса» пришла в управление разведки как раз вовремя, чтобы удержать местных от того, чтобы отослать буксир на поиски корабля.

И через неполные сутки «Канюк» был уже в дороге, хотя на борту его на самом деле почти никто не знал, чего можно ожидать, – из всей группы только у Брисбена была информация насчет груза «Жаворонка».

Полковник пробежал глазами файл рапорта. Корма была расколота вдребезги – анализ предполагал взрыв двигательных систем. То, что передняя часть несчастного эсминца вообще кое-как держится, уже можно было считать чудом.

– Сильно ему досталось. – Хайден была того же мнения. – Наверняка во время прыжка обрушилась навигация… До того как прошла главная часть корпуса. Бедолаги.

– Гм? – Брисбен поднял глаза от экрана датапада.

– Экипаж, – пояснила она, показывая на оборудование. – Наверняка они даже не поняли, что случилось.

Мужчина некоторое время всматривался в рапорт. Существовал определенный шанс, что передняя часть корабля, где находился пассажирский отсек, остается неразрушенной и в ней все еще действуют умирающие аварийные системы.

– Да, – признался задумчиво полковник. – Несчастные бедолаги…

Вспышка. Исчезновение. Вспышка.

«Жаворонок», если это был он, делал все, чтобы сохранить жизни доверенных ему людей.

Машины о таком заботятся сильнее. Может, потому, что мы не позволяем им становиться слишком похожими на нас.

8 января 2211 ESD, 11:08

Группа Брисбена ждала в готовности у челнока, в пустом доке «Канюка». Двенадцать человек в темно-серых, бронированных, покрытых слоем CSS штурмовых скафандрах. Четыре медика, двое спецов по компьютерам, психолог и пятерка из спецвойск. Каждый – по крайней мере с двухлетним стажем в Специальных Операциях, девятеро – участники полевых операций. В том числе и тех, что проводились на своих территориях.

Командование не хотело рисковать.

Двенадцать пар глаз одновременно взглянули на Брисбена, ожидая приказов.

– Все, что я скажу с этого момента, совершенно секретно и должно восприниматься согласно протоколу, – начал полковник. Дюжина голов кивнула в ответ, одновременно, словно их потянули за веревочки. – С большой вероятностью объект перед нами – это «Жаворонок», эсминец Военного Флота Европейского Союза. Корабль покинул порт приписки семнадцатого декабря 2204 года. Цель: тестовая территория Отдела Развития Флота, база Берген. Груз…

Полковник проверил плотность перчаток, сперва левой, потом правой.

– …Груз: полный личный состав и оборудование Первой Роты Гибридов.

Одиннадцать вопросительных взглядов и одна несмело поднятая рука. Лейтенант Риз. Согласно данным, прекрасный психолог, но на полевые операции переведен недавно – такие, как Риз, занимались главным образом анализом записей. Это было заметно. У ветеранов вообще не возникало вопросов. Все важные вещи и так будут сказаны.

– Да, лейтенант?

– Гибриды? Я не знаю такого подразделения.

– Естественно, лейтенант, что не знаете. Это подразделение никогда не вышло из тестовой фазы. На самом деле на борту «Жаворонка» находилась единственная рота Гибридов, которую когда-либо создали.

Полковник сунул руку в карман скафандра и вытащил оттуда четыре датапада. Для Риза, для командира медицинской группы Филлипса, для Лофтона и Брайса – и для подпоручика Харриса, который командовал штурмовой группой.

– Гибриды должны были стать следующим шагом в боях на короткой дистанции на открытых пространствах. Операции в поясах астероидов, диверсионные задачи, абордажи. Прекрасно приспособленные. Вершина возможностей кибернетики и биотехнологии из времен до Дня. Эволюционный прыжок.

Никто не отозвался. Ждали.

– Каждый из них имел в себе больше хай-теха, чем «Канюк». Увы… Этот проект столкнулся с исключительно скверными обстоятельствами.

Он не мог быть более эвфемистическим. День. Миг, когда изменилось все.

– В результате этих обстоятельств Отдел Развития Флота решил прекратить исследования в этой области. Наша группа тут затем, чтобы получить, что удастся, из проекта.

Несколько вопросительных взглядов. Несмотря на скафандры, маскирующие моторику, можно было заметить, что медики Филлипса заметно напряглись. Вероятно, они догадались. Кто-то из штурмовиков даже начал говорить, но Харрис остановил его жестом бронированной рукавицы. Техники молчали.

Полковник Брисбен повел взглядом по своим людям. Специальные Операции бывали неприятны, а эта как раз такой и оказалась. Но кому-то же нужно такое делать.

– В каждого из солдат Первой Роты интегрирована полная боевая система. Три нейровода, тактический блок, поддержка нервной и мускульной системы. Пока они живы, эта технология может быть восстановлена. А насколько она нужна, я, пожалуй, могу и не говорить.

Несколько взаимных переглядываний, неуверенное лицо Риза. Филлипс нервно закусил нижнюю губу, а Штайн очень громко выдохнул. Кросс тихо выругался. Что ж, они приняли все не так уж и плохо. Сам Брисбен был крайне удивлен, когда впервые увидел приказы. Очень не по-хорошему удивлен, нужно признаться.

– Сэр, а нет ли возможности использовать этот отряд согласно с планами? Может, удастся не потерять сделанную работу. – Психолог старался говорить без эмоций, хотя чувства его читались столь же хорошо, как если бы были написаны у него на лице.

Полковник вздохнул. Ожидал этот вопрос, что, впрочем, нисколько не делало ответ легче.

– У корабля полностью уничтожена складская часть. Все оборудование, перевозимое вместе с ними, скорее всего, уничтожено. Гибриды… Они должны были стать переломом. Космическими людьми. Идеальными для пространства. Увы, были слишком зависимы от технологий. Мы не могли выбрать для эволюционного прыжка худшего времени.

Он замолчал на несколько секунд. Остальные тоже не говорили ни слова.

– А если не уцелело оборудование – а на обратное слишком мало надежды, – мы просто не сумеем им помочь. Остается только получить что сможем. Эти люди погибли во время Дня. Мы только доставляем известие об этом.

* * *

– Лейтенант, как это выглядит?

Из-за тысяч мелких обломков, что сопровождали «Жаворонок», изображения с камер на шлемах людей Харриса, которые как раз находились у корпуса, дрожали и трансляция то и дело прерывалась. Самую качественную картинку полковнику передавали внешние камеры парома.

Анализ тактической секции «Канюка» был точным, пусть и сухим. Картина останков корабля куда отчетливей давала представление о масштабе разрушений. То, что эсминец вообще сохранился одним куском, казалось результатом вмешательства высших сил. В корабль словно ударили гигантским молотом – ударили множество раз. Вокруг раздавленной всмятку кормы возносился ореол фрагментов – блестящих точек, то и дело появлявшихся на экранах. Системы датчиков на носу просто исчезли, а борт эсминца был разорван несколькими взрывами, вероятней всего – как полагал рапорт – в одной из пусковых установок. При сильном приближении объективов Брисбен почти мог различить надписи на стенах вскрытого коридора.

А также, хотя и с трудом, – абрисы членов штурмовой группы, замаскированные CSS-ом, кружащие словно бы в замедленном темпе.

– Шлюз центральной части поврежден, сэр. Я послал Кросса и Ирвинга в аварийную, но, возможно, придется резать. – Голос штурмовика по радио рвался регулярными интервалами.

Внутренности парома было непросто назвать комфортабельными, хотя с того момента, как люди подпоручика вышли в пространство проверить возможность подобраться к руинам корабля, тут, по крайней мере, не было тесно. Драккары в обычных условиях могли перевозить даже погруженный в бронетранспортер штурмовой взвод купно с экипировкой, и все же количество необходимого оборудования, взятого группой Брисбена, приводило к тому, что десантный отсек казался забитым до отказа.

Диагностическое оборудование, переносной операционный зал, горы электроники и мобильный энергетический блок. Стазис-емкости для биоэлектроники.

Инструменты.

Оружие.

– Понял, Харрис. Может, придется резать. Сколько времени нужно, чтобы поставить спасательный шлюз?

– Часа полтора, сэр, – пришел ответ. – Может, и больше, если вылезут какие-то проблемы. Конструкция должна выдержать, но уверенности нет.

– Понимаю. Не спеши, мы не хотим ничего там повредить.

Следовало оставаться очень внимательным – в этой ситуации любые проблемы могли угрожать человеческим жизням, скрытым в останках бронированной скорлупы. А они должны были уцелеть. Мертвых невозможно использовать.

Корпус легкого эсминца ЕКС «Жаворонок»

8 января 2211 ESD, 14:08

Внутренности «Жаворонка» были давно уже мертвы. Темные тесные коридоры местами носили следы старых пожаров, а тут и там необходимо было пробираться между обломками, плавающими из-за отсутствия искусственной силы тяжести.

Брисбен, идущий посредине группы, ведомой сержантом Кроссом, непроизвольно пытался мысленно восстановить последние минуты корабля.

Взрыв зарядов в пусковой установке, скорее всего, не был вызван обстрелом, не было других признаков попаданий. Страховка боеголовок отреагировала штатно – иначе бы от эсминца ничего не осталось. Наверняка проблема в топливе и энергопитании собранных в кассетах ракет.

Ошибка компьютера.

Наверняка в результате этой ошибки разнесло машинное отделение, из-за чего «Жаворонок» вошел в неконтролируемый дрейф.

Брисбен уже видел корабли в таком состоянии. До Дня на военных кораблях работала масса ИИ. Навигация, боевые обсчеты, симуляции, использование энергии. Собственно, всюду, где только можно было их использовать.

Это был еще один, менее известный аспект Дня, позабытый за смертью Земли. По данным Брисбена, примерно шестьдесят процентов кораблей, что использовали в навигации Искусственные Интеллекты и находились на тот момент в межсистемных полетах, никогда не добрались до пунктов назначения. Еще долгие годы будут находить корабли-призраки в звездном пространстве, останки времен, когда все было проще.

– Мы контролируем пассажирский отсек и госпиталь. Аварийный генератор едва дышит, но кое-как работает. Есть герметичность, атмосфера и обогрев. Лейтенант пошел на мостик и в централь, попытается вскрыть бортовой журнал, хотя нам бы пригодились техники. – Кросс говорил на ходу, полоса света фонаря на шлеме подпрыгивала при каждом шаге, а CSS плавно приспосабливал расцветку комбинезона к окружающей обстановке. По плечу сержанта ползло белое пятно – наверняка какая-то реакция системы на свет фонаря. – Госпиталь – по нолям, кажется, у них рухнул медицинский компьютер. Мы даже не можем получить ответ системы, Штайн пытался подключиться внешне и порыться в данных, но ничего не вышло.

– Что-то есть на диагностике? – В наушниках он услышал голос идущего следом Лофтона. Дыхание лейтенанта было натужным, поскольку он тащил тяжелое оборудование. Технические инструменты шли в первую очередь – нужно было оживить госпиталь, докопаться до того, что дополнит их скупую информацию о Гибридах, стабилизирует контроль среды.

Тогда вся тяжесть операции перейдет к медикам Филлипса, которые должны будут осуществить поиск ключевых элементов, встроенных в тела Гибридов.

Поиск. Слово, которое хорошо выглядит в приказе. Пока ты не думаешь о том, что оно означает на самом деле.

– Ничего, сэр. Штайн подозревает, что они полностью отключены. – Кросс на миг остановился и крутанул рукоять гидравлического открытия шлюза. Бронированные ворота медленно пошли вверх. – Туда.

Территория за шлюзом была в куда лучшем состоянии. Они не видели никаких видимых разрушений, коридоры выглядели так, словно их просто перестали использовать. Кое-где горели размещенные людьми Харриса переносные рефлекторы. Рядом с входом в зал гибернации, напротив госпиталя, стоял едва заметный капрал Риверс. CSS почти идеально мимикрировал цвета скафандра под стену за его спиной. Капрал отсалютовал проходящим, тяжелая перчатка пошла к открытому виску. Штурмовики не любили шлемы: те ограничивали видимость. Капрал наверняка снял свой, едва Харрис позволил, и теперь незамаскированная голова солдата казалась подвешенной в воздухе. Он старался сохранять равнодушное выражение лица, хотя у него это получалось плохо.

Низкий моральный дух, скривился Брисбен под шлемом. Ничего удивительного. Наверняка, если бы он мог себе позволить, тоже имел бы низкий.

Он позволил людям разгерметизировать скафандры, только когда они добрались до госпиталя. Это был один из тех гигантских комплексов, которые можно встретить на линкорах или на спасательных кораблях. Больше напоминал сектор, чем помещение, – несколько помещений, разделенных прозрачными стенами, два операционных зала и две неплохие лаборатории. Холодный воздух немного отдавал мертвечиной, а отбрасываемые фонарями тени танцевали на стенах. Склеп. Именно этим «Жаворонк» и был. И приветствовал группу Брисбена, как всякий склеп приветствует кладбищенских гиен.

Полковнику удалось справиться с чувством внезапного беспокойства. Дурное время для предрассудков и для нервов.

В главном зале, среди мертвых экранов медицинских компьютеров и погасших консолей, их приветствовал озабоченный чем-то Штайн. Перед его лицом через равные промежутки времени материализовались облачка пара.

– Пока пусто, сэр. Я опробовал все, что мне пришло в голову. Выглядит так, будто кто-то не просто уничтожил данные, но и прибрался за собой. – Солдат развел руками.

– Лофтон. – Брисбен махнул бронированной рукой стоящему рядом информатику.

– Слушаюсь.

Пара техников разделилась. Светловолосый Лофтон снял шлем и перчатки и двинулся в сторону контрольных консолей, а тот, что пониже, постройнее, рыжий, как белка, Брайс, пытался поднять госпитальное оборудование. Под его руководством медики Филлипса принялись воскрешать давно неиспользуемое помещение. Запускали один за другим энерговоды, ожило освещение. С тихим шумом запустилась система вентиляции, овевая солдат морозным воздухом, до сих пор удерживаемым вне систем остаточного обогрева пассажирских кают.

– Сэр? – Голос в наушнике коммуникатора принадлежал Харрису. – Мы на мостике. Компьютеры чистые. Работают, когда подключаем свои аккумуляторы, но – чистые. Мы тут ничего не узнаем… – момент тишины, и через миг: – Еще мы нашли часть экипажа.

Тон лейтенанта не выдавал ни малейшего беспокойства. Харрис с этой точки зрения был незаменим. Видел такие вещи много раз, и если речь о самоконтроле, то Брисбен доверял ему больше, чем себе.

– Состояние? – Ему была необходима эта информация только для рапорта. К тому же он предполагал, что именно услышит. Неконтролируемый выход из прыжка, а если упал ИИ, то наверняка без погашения инерции. Корабль выпал из пространства за-бытия без контроля, а перегрузки, которым подвергся экипаж, наверняка оказались убийственны. Системы безопасности должны были сработать как минимум в нескольких местах – в конце концов, гибернаторы остались целы, – но сложно было рассчитывать, что так случилось везде.

– Мостик погашен, системы мертвы. Экипаж – на месте. – Голос Харриса пробился сквозь шумы случайных помех.

– Принял, проверьте, осталось ли что в памяти пультов управления: может, рапорт, хоть что-то. К главной системе дойдем позже.

– Понял, возвращаемся, – подтвердил по радио лейтенант.

8 января 2211 ESD, 17:08

– Господин полковник. – Лофтон тяжело шагнул в дверь между двумя госпитальными секциями. Техник пристегнул перчатки к поясу скафандра и теперь потирал озябшие руки.

– Доложи.

– Мы подключились к диагностической сети. Сенсоры работают, по крайней мере, в этой палате. Не было только питания, и накрылась централь.

Полковник кивнул.

– Госпитальный компьютер?

– Ноль данных, сэр. – Лофтон пригладил ладонью короткие волосы. – Штайн был прав. Я ничего не могу сделать, может, разве что поставить систему по-новому, но это тоже ничего не даст. Можно проверить главную систему, но… сами понимаете.

Он пожал плечами. Мог не договаривать. Главная система данных эсминца, даже если она вопреки всем вероятностям выжила, все равно не содержала медицинских данных из госпиталя. Она была частью боевого блока, работала с навигационными данными, с тактикой и связью, но мед-лаб работал совершенно от нее независимо – в конце концов, имел собственные компьютеры.

Оставалось рассчитывать на весьма скромную информацию, которой они уже обладали, и полагаться на удачу.

Или разбудить кого-нибудь.

Семьдесят восемь гибернаторов. Все – исправны. Умирающий «Жаворонок» не позволил умереть никому.

Офицеров было четверо, и они узнали их сразу: хотя компьютерные системы корабля не работали, каждый стазис-приемник обладал собственной независимой медицинской системой с базовой информацией насчет состояния своего содержимого. Но не только поэтому. Командный состав был просто меньше модифицирован. «Меньше», впрочем, не означало «мало». Брисбейн наклонился и взглянул сквозь прозрачный заслон гибернатора на покоящегося внутри мужчину.

Что могло руководить этими людьми? Отчего они позволили сделать это с собой?

– Командор-лейтенант Стрэй, Джеймс А., 34 года, командир подразделения. – Филлипс, который проводил манипуляции у монитора оборудования, пытался говорить нейтральным тоном, хотя получалось это у него не слишком хорошо. Для врача вся операция должна быть исключительно неприятной. – Согласно медицинской системе, здоров как вол, хотя половина химии, которая в него введена, ничего мне не говорит. Но все данные – в зеленом поле. Берем его?

Джеймс А. Стрэй. Проклятие. У него не должно быть имени. И они не должны были его будить.

– Да. Перенесите его в мед-лаб, пусть его примет Риз. Он должен быть способен к разговору. Пусть Риз разложит оборудование для биомониторинга в реанимационном зале, и если что-то выйдет за рамки нормы, я хочу получить информацию немедленно. – Он резко выпрямился. – Потом проверьте, можем ли мы сделать хоть какие-то исследования этой химии. Возьмите столько людей, сколько потребуется.

Он развернулся и промаршировал в сторону амбулатории, пытаясь не смотреть на гибернаторы, мимо которых шел. Их все равно не спасти, аргументировал разум. И он не врал на брифинге. Это уже трупы. А зачем смотреть в лица трупам?

8 января 2211 ESD, 19:01

Он отключил CSS. Не пойми который раз кряду смахнул несуществующую пылинку с тяжелого, темно-серого сейчас скафандра спасательной группы, дав себе секунду на то, чтобы скрыть озабоченность. Поправил за спиной крепления ненужного пока кислородного баллона и снова проверил прицепленный к поясу шлем. Это был один из первых случаев в военной карьере Брисбена, когда он и правда не знал, что сказать.

– Предварительные результаты показывают, что он в полном сознании, – прозвучал в наушниках голос Риза. Психолог из комнаты мониторинга должен был контролировать течение беседы, хотя Брисбен сомневался, что от модифицированного человека можно ожидать привычных реакций. – И он должен без проблем вас понимать.

Стрэй наконец отвел взгляд от расставленной техниками диагностической системы и развернулся к полковнику, который изрядным усилием воли сдержался, чтобы не вздрогнуть.

Офицер, едва лишь придя в сознание, попросил дать ему мундир. Черная униформа со знаками командора и эмблемой Первой Роты Гибридов выглядела так, что рядом с закованными в скафандры людьми Брисбена он выглядел почти элегантно. Но не только это выделяло его.

Из-под коротких светлых волос на Брисбена смотрел голубой глаз. Один. Вся левая часть лица была покрыта черным композитным лабиринтом узлов, креплений и гнезд, а в глазнице размещалось окруженное сервомоторами кольцо со входами на десяток кабелей невральных соединений.

Правый глаз моргнул.

Кольцо провернулось вокруг собственной оси.

– Что с моими людьми? – Полковник услышал вопрос раньше, чем Стрэй его задал.

– Мне пока трудно сказать. Как видите, – он ткнул в стоящий рядом с Гибридом монитор, – их показатели стабильны. Но у нас практически нет никаких сведений, как себя с ними вести. Компьютеры «Жаворонка» пострадали во время аварии, и сейчас, если честно, мы блуждаем в потемках. Не стану скрывать, ваша помощь была бы для нас неоценимой.

Тишина длилась так долго, что полковник начал прикидывать, не попросить ли о мнении Риза, но когда уже собирался подать тому условный сигнал, Стрэй ответил:

– Моя помощь. Я так понимаю, что данные из Центра тоже были повреждены?

Он мог ожидать, что Гибрид задаст этот вопрос.

– Центр Развития Флота был уничтожен более шести лет назад. Данных об этом проекте – то есть достаточно данных, – поправил он себя быстро, – сохранить не удалось.

Снова тишина. Стрэй, казалось, медленно переваривал полученную информацию.

– Что вы знаете о тех средствах, которые все время необходимо давать моим людям? И о тех средствах, которые получаю я? – Пол-оборота кольца.

– Мы располагаем некоторым их количеством, и я уверен, что анализ позволит нам их синтезировать. – Брисбен нацепил профессионально-успокаивающее выражение лица.

– То есть – ничего. – Это не был вопрос.

– То есть – немного, – признался полковник. – Но я не намереваюсь позволить, чтобы все так и осталось. Собственно, поэтому мы вас и разбудили, коммандер. Нам понадобится как можно более полный рапорт о ваших людях. Все, что вы посчитаете необходимым для воссоздания химических средств, поддержания привитых им подсистем, хирургии. И лучше всего – сразу.

Несколько секунд Стрэй смотрел в монитор, где продолжали обновляться данные с гибернаторов. Человеческая часть его лица застыла, как и его механическое соответствие.

– Естественно, господин полковник, – ответил он наконец, больше обращаясь к монитору, чем к Брисбену. – Я сразу же этим займусь.

– Вам необходима помощь? Какая-либо? Мои медофицеры?

– Позже. Пока что я справлюсь сам.

Когда Брисбен поднялся со стула и повернулся к двери, Стрэй чуть поднял голову. Взгляд единственного глаза Гибрида уткнулся в старшего офицера, и на миг тот почувствовал, что врастает в пол. Полковник с трудом отогнал мысль, что на него смотрит и система соединений в левой глазнице мужчины.

– Сэр?

– Слушаю, командор Стрэй?

– Что случилось? Почему нас никто не искал? – Офицер не изменил тона. И только теперь Брисбен понял, что его собеседник все время говорит спокойно и уравновешенно. Ни разу не повысил голоса, ни разу не сменил темп.

Стрэй моргнул несколько раз, словно и сам был удивлен этим фактом.

– Когда Центр был уничтожен, мы потеряли массу информации, и не только ту, о которой я сейчас прошу. В том числе пропали и данные об этом полете. – Полуправда всегда лучше, чем ничего. Не было смысла говорить Стрэю, что часто приходилось решать куда более важные вещи, что не уцелела ни одна из баз Сектора Соль и что девяносто процентов человечества погибло в течение шести месяцев со Дня.

Право на незнание. Базовое право, которым обладают тела.

– Понимаю. Спасибо, сэр. – Стрэй перевел взгляд на монитор и начал печатать. Его пальцы двигались так быстро, что за ними непросто было уследить.

Брисбен вышел из помещения и закрыл дверь. Опершийся о противоположную стену Риверс при виде командира выпрямился. Полковник кивнул ему и направился к проходу в реанимационный зал.

* * *

Помещение освещалось только мониторами аппаратуры Риза. Перед лейтенантом стояли несколько диагностических экранов высокого разрешения, а справа от него вставала гигантских размеров голограмма мозга Стрэя. То и дело некоторые части трехмерной модели чуть меняли цвет в совершенно непонятном для Брисбена ритме.

Фигура сидящего спиной к нему психолога была почти придавлена чуждостью нервных процессов пациента.

– И какой диагноз, лейтенант? – Брисбен сделал несколько шагов и встал за спиной у подчиненного.

– Он удивительно стабилен, должен сказать. Я ожидал куда худшего состояния. – Риз ввел команду, и линии нескольких графиков сменили масштаб. Брисбену это ни о чем не говорило, но лейтенант, похоже, был в восторге. – Это совершенно здоровый человек, по крайней мере, если говорить о нервной системе.

– Я и не утверждал, что он безумен.

– Я полагал, что с таким количеством оборудования в голове он будет больше… как ИИ. Ну понимаете…

Полковник тихонько засмеялся.

– ИИ – наиболее человеческие существа, которые мне приходилось встречать, лейтенант. Даже лучше, что он таков, каков есть. Данные, реакции нервов – хоть что-то, что я должен знать?

– Наибольшие всплески были, когда он спрашивал, что случилось – и о своих людях. Вам нужна запись?

– Данные я все равно не пойму. Выводы?

– Стресс, заинтересованность, но почти у границ шкалы. Этот человек полностью себя контролирует, похоже, нет и шанса получить какую-то острую реакцию.

– То есть все безопасно. Он врал, когда говорил, что поможет?

Психолог забарабанил пальцами в стол.

– Это не магический ящик, сэр. Базируясь на том, что я видел, – нет. Но тут никогда нельзя быть уверенным.

– Что ж, остается довериться вашему мнению как эксперта. – Брисбен шагнул к выходу. – Контролируйте показания, я хочу знать о любом опасном изменении. Не приближайтесь к нему без прикрытия, даже с оружием. Мы не знаем, что он умеет.

– Полковник? – Голос Риза догнал его у двери.

– Да?

– Может, нам стоит ему сказать?

Брисбен обернулся и взглянул на подчиненного.

– И каким же образом это смогло бы нам помочь?

– Это было бы… ну честно, сэр. – Риз взглянул на экраны, а потом на Брисбена. – По отношению к нему.

Полковник тяжело вздохнул и снова подошел к психологу.

– И каким образом это изменило бы его ситуацию? Кроме того, что ухудшило бы нашу?

– Я просто думаю, сэр, что он – офицер Союза. И мы задолжали ему это. Как нашему человеку.

Полковник потер подбородок. Некоторое время он внимательно смотрел на Риза. Потом протянул руку:

– Дайте мне ваш пистолет, лейтенант.

Психолог неуверенно вынул оружие из кобуры и подал командиру, рукоятью вперед. Тот поднял оружие к глазам и некоторое время внимательно его изучал.

– Пистолет, господин Риз. Система выброса с большой скоростью кусочков металла в сторону врага. Ствол, магазин с патронами, второй – с горючим, и комплект софта, приспосабливающий систему зажигания к окружающей среде. По сравнению с луком – удивительно сложная штука, верно?

– Да… – Лейтенант тряхнул головой, похоже, не понимая. – Но какое это имеет…

– Вы бы его выбросили, сломали, сожгли, дай вам это преимущество в войне?

– Естественно… Но это же предмет.

Брисбен тихо рассмеялся. Сделал несколько шагов к двери. Остановился у входа. Несколько секунд неподвижно стоял спиной к психологу, потом развернулся.

– Вы знаете, что перед Днем существовал проект монтирования ИИ в оружие? И речь была не только об управлении горючей смесью, тут хватает и просто софта; речь шла о контроле за параметрами выстрела, о поправках в зависимости от условий…

– Я об этом не знал.

– Искусственные Интеллекты обладают вполне сформировавшимися личностями, часто – посложнее, чем у людей. Вы наверняка знаете о таком больше моего. Но из этого так ничего и не получилось, слишком близко оно оказалось к самостоятельным боевым ИИ, хотя ученые пытались. Выбросили бы вы такой автомат?

Полковник внимательно смотрел на Риза.

– Думаю, что да, сэр. Это все же машина.

– Я с вами согласен. – Брисбен криво улыбнулся и отдал ему оружие. – Стрэй и его люди – просто следующий шаг. Прошу думать о них именно так. А если вам от этого неловко, то посмотрите на все вот как: вы предпочтете, чтобы он прожил свои последние минуты в гневе или преисполненным надежды?