Текст книги "Отраженная угроза"

Автор книги: Михаил Тырин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Прикончите ее, прошу вас! – заорал в самое ухо биолог.

– Заткнись! – рявкнул Сенин.

Он присел перед женщиной на корточки и через мгновение изумленно проговорил:

– Кармен?!

Девушка услышала свое имя и подняла на него опухшие, полные дикого ужаса глаза.

– Это вы... это вы... – ее нижняя челюсть ходила ходуном, она не могла справиться с самыми простыми словами. – Уведите меня... увидите меня... пожалуйста...

– Командир, – негромко позвал Карелов.

Он направил луч фонаря вдоль коридора. Там лежали две большие продолговатые половинки, опутанные «мочалкой». Это был раскрывшийся кокон.

– Пожалуйста... пожалуйста... – твердила девушка, хватая Сенина за руки. – Я хочу домой...

– Вельцер, – позвал он. – Пойдешь со мной, выведем ее наверх. Остальные оставайтесь здесь и все тщательно осмотрите. Очень тщательно, ясно?

– Вы совершаете ошибку, – настойчиво лез Валенски, но Сенин отмахнулся от него. Да и остальные смотрели на биолога как-то странно. Никому бы и в голову не пришло хладнокровно расстрелять здесь эту до смерти перепуганную девчонку.

Кармен, кажется, медленно приходила в себя. Она перестала молить о помощи, но до лестницы девушку пришлось буквально тащить – ноги не слушались ее. Сенин чувствовал крупную дрожь, пробегающую по всему ее телу.

По лестнице Кармен пошла сама.

– Что случилось, девочка? – осторожно спросил Сенин, но она снова затряслась, из груди вырвались судорожные всхлипы. Он предпочел больше не бередить ее память.

– Куда ее? – спросил Вельцер наверху.

– Домой. Ее родители – медики. Машину не заводи, тут два шага.

Дом Голбергов, действительно, был совсем рядом. Но по дороге несколько человек увидели, как двое разведчиков ведут под руки девушку в изорванной одежде. Новость разбежалась по поселению.

В доме навстречу сразу выбежал отец, он уронил кружку и бросился к дочери.

– Что с ней?! Скажите, что случилось? Девочка моя, что с тобой?

Он тут же повел Кармен в спальню. Следом побежали ее мать и сестра Стелла.

– Мы нашли ее в подземных сооружениях, – сказал Сенин. – Больше ничего добавить не могу, потому что не знаю.

Голберг дал дочери какой-то успокаивающий раствор и уложил в кровать. К счастью, никто не суетился, не бегал и не причитал – медики умеют, когда нужно, держать себя в руках.

– Я не помню, – с трудом говорила Кармен. – Я ничего не помню. Я пошла в крепость, чтобы поискать справочник в компьютере...

– Все верно, это я ее послал, – горестно пробормотал Голберг.

– Я ничего больше не помню.

Возле коттеджа уже роились любопытные. В доме появились какие-то люди, в том числе врач, который лечил Сенина. Потом вдруг прибежал губернатор Ковтун. Он прошел в спальню Кармен, перекинулся несколькими фразами с ее родителями.

– Слава богу, все обошлось, – с искренним облегчением проговорил он. И повернувшись к Сенину, спросил: – Вы на самом деле нашли ее в подземельях?

– Именно так.

– А... простите, вы-то как там оказались?

Сенин открыл было рот, но тут же замолк на полуслове. Ковтун пристально смотрел ему в глаза и ждал ответа. И никак нельзя было понять, что у него на уме. Что он думает и чувствует сейчас.

– Мы... мы проверяли кое-какую информацию, – ответил, наконец, Сенин.

– Информацию... – едва заметно кивнул губернатор. – Этого стоило ожидать. Вы, видимо, наслушались россказней нашего биоспециалиста?

– Россказней? – выразительно переспросил Сенин.

Ковтун мягко взял его за локоть и вывел из спальни.

– Поймите, уважаемый, этот человек – параноик, – очень тихо сказал он. – Он помешан на растениях, он считает их живыми, ходячими, говорящими, живородящими, – какими угодно.

– Как видите, он в чем-то прав, – возразил Сенин, кивнув на дверь спальни.

– В чем-то прав, да. Мы, действительно, выписали его для оказания услуги – уничтожения сорного растения, которое забило тут все и везде. Но теперь я уже подумываю, не вызвать ли другого специалиста. Он просто неадекватен, поймите меня.

У Сенина голова шла кругом. Он не понимал, как оценить эту ситуацию: ведь губернатор не врал. Если верить теории Валенски, он считает себя нормальным человеком и служит на благо своего народа и корпорации.

– Тем не менее, он вас предупредил, что «мочалка» может быть опасна, – сказал Сенин.

– Да, мы знаем, что это за растение, что оно плотоядное, как и многие виды на этой планете. Но кто мог подумать! Клянусь, этой первый случай, когда... Постойте, а вы уверены, что девушка пострадала от растения?

– Я видел остатки кокона.

– Кокона? Вы имеете в виду «большой желудок»?

– Нет, не желудок, а вернее будет сказать... – Сенин замолчал. Не хватало только вести дискуссии об истинной сущности грибницы. – Впрочем, можете называть это «желудком».

– Ну, раз так... – Ковтун развел руками. – Прискорбно, что это случилось. Повторяю, это первый случай, когда пострадал человек. И все же, вернемся к этому горе-специалисту. Вы нашли какие-то доказательства реальности его фантазий?

– Нет, но...

– И не найдете. Их нет.

«А ведь он прав, – подумал Сенин. – До сих пор ни одного прямого доказательства. Все вокруг да около. «Мочалка» – и в самом деле дьявольское порождение, но в той ли мере, как рассказал Валенски? Чертов ботаник, неужели он заморочил нам мозги своими фантазиями?»

Выглядеть идиотом не хотелось. Тем более, это не первый раз. Сенина вдруг разобрала злость. Он достал планшет и нашел фрагмент записи, где врач волочит по коридору мертвеца.

– Не объясните ли заодно, что это такое?

Губернатор внимательно просмотрел запись. Удивленно хмыкнул, почесал подбородок. Потом позвал врача.

Тот смотрел на экран с ледяным спокойствием, ни один мускул не дрогнул.

– Ты хотел кого-то удивить этим или, может, напугать? – холодно произнес он.

– Я хотел бы получить объяснения, – ответил Сенин.

– Хорошо, получишь. Обращал внимание на деревянное строение за периметром? Это молебная палата. А рядом, как полагается, кладбище. Представь себе, у нас тоже умирают люди. От болезней, от несчастных случаев. И моя обязанность регистрировать каждую смерть, а также проводить необходимые исследования – я имею в виду, вскрытие. У меня есть для этого специальное помещение – там и сделана запись. Проверить легко.

Врач повернулся и с холодным достоинством удалился. Сенин почувствовал себя, мягко говоря, неловко.

– И тем не менее, – сказал он губернатору, – я обязан сообщить в Сектор, что здесь развилась опасная биологическая культура. Я обязан заказать оборудование и материалы для решения проблемы. Это нужно сделать срочно, и я удивлен, почему этого не сделали вы.

– Мы не думали, что это так серьезно, – ответил Ковтун, и Сенина просто взбесила эта детская отговорка.

– Сегодня же, – сказал он, – я воспользуюсь вашим гиперпередатчиком.

– Да, конечно! Только, боюсь, сегодня не получится. Там что-то с питанием...

– Думаю, мы найдем способ это исправить, – сказал Сенин, и тут в наушнике раздался сигнал вызова.

– Командир, – донесся голос Карелова. – Мы нашли тело.

– Какое тело? – оцепенел Сенин.

Губернатор при этих словах замер и буквально вцепился в него пронизывающим взглядом.

– Тело этой девушки. То же самое лицо. Просто копия. Перелом свода черепа. Ее приложили головой об угол.

– Что там еще? – с подозрением спросил Ковтун.

Сенин едва заметно покачал головой. Губернатор в упор смотрел на него, а он смотрел на губернатора. В мозгу словно стучал огромный колокол. Он бил в набат, он говорил, что все, сказанное Валенски, – правда. Кошмарная, невероятная, несусветная правда. И что перед Сениным стоит не губернатор, и вообще не человек, а чужеродный организм с непознанным внутренним миром и непредсказуемыми намерениями.

– Извините, мне надо идти, – сказал Сенин.

Через секунду он со всех ног мчался к насосной станции.

* * *

– Они сломали передатчик, – сказал Вельцер.

Он сидел в кресле и крутил в пальцах диск с рапортом. С уже бесполезным рапортом.

– Что значит, сломали? – спросил Сенин. – Разворотили пульт кувалдой?

– Нет, они аккуратно что-то испортили или просто вынули. Я полчаса тряс за шиворот инженеров, они много извинялись, обещали все исправить, но... – Вельцер с досадой махнул рукой.

– Понятно, – вздохнул Сенин. – Это я виноват.

– Не понял, командир. – Карелов поднял на него глаза.

– Я сказал губернатору, что сегодня же затребую у Сектора все средства для уничтожения грибницы.

– Это непростительная ошибка, – тихо сказал Валенски. – Я же предупреждал, что все нужно делать тайно. Они не дадут грибницу в обиду, всеми силами, всеми средствами будут мешать вам.

– Так уж и всеми? – усмехнулся Сенин. – А если потребуется нас вообще убить?

Валенски неопределенно пожал плечами.

– Вряд ли. Мы ведь должны стать такими же. Зачем же нас убивать...

– А если им припрет? Если я сейчас обвяжусь взрывчаткой и пойду взрывать грибницу.

– Это не так просто. – Валенски кисло улыбнулся. – Тело грибницы глубоко, рядом с реактором или под ним. А волокна – это так, придатки, которыми она ощупывает и промеряет нас.

– Значит, взорву реактор, – со злостью процедил Сенин. Он откинулся на спинку кресла и перевел дыхание. Он дико устал за этот день, ему хотелось спать.

– Не понимаю я, – сказал он. – Не понимаю, что у них в голове творится. Ну, вот, допустим, я говорю, что иду взрывать грибницу. Что чувствует при этом подражатель? Он твердо знает, что должен мне помешать, или, может быть, он в беспамятстве, как лунатик, идет и протыкает мне колесо на вездеходе – что?

– Я не знаю, – виновато произнес Валенски. – Я не могу всего знать. Над такими вопросами должна работать большая научно-поисковая бригада – с узкими специалистами, с аппаратурой. А я – что я могу?..

– Послушай, командир, – подал голос Муциев. – А надо ли нам сейчас обсуждать эту зоологию? Может, подумаем, как головы сберечь?

– С головами нашими ничего не случится, мы предупреждены, и... В конце концов, у нас остается лагерь, где будем сыты и согреты. Как прикрыть людей – вот над чем надо думать.

– Скоро ночь, – глубокомысленно проговорил Валенски и поежился.

– Надо думать, – повторил Сенин. – И главное сейчас – связь.

– Я не сумею восстановить передатчик, – сказал Вельцер. – А наша аппаратура – это так, игрушки. Если только на орбите не появится какой-нибудь случайный лайнер...

– Ну, такого счастья нам долго ждать придется, – покачал головой Сенин. – Может, порыться в крепости? Десять к одному, тут остались какие-нибудь средства связи от старых экспедиций.

– Случайно завалявшийся гиперпередатчик мы точно не найдем, – усмехнулся Вельцер. – А обычная аппаратура – какой с нее прок? Пока сигнал дойдет – мы состаримся.

– И улететь отсюда не на чем, – произнес Карелов. – На летном поле только пара челноков.

– Ясно, – сказал Сенин. – Итог таков – надеяться нам не на кого. И защищать людей надо своими силами.

– А сил не так много, – печально заметил Гордосевич.

– Какие у кого соображения?

Бойцы задумались. Молчал и Валенски, который из всех присутствующих знал о грибнице больше всех.

Сенин первым нарушил молчание.

– Я склоняюсь к тому, – сказал он, – чтобы провести работу среди поселенцев. Мы сможем их убедить, у нас теперь есть, чем их убедить. Правда, не представляю, что начнется, если предъявить им двух Кармен – живую и мертвую...

– Я тоже думаю, что мы вшестером не сможем контролировать все поселение, – присоединился Карелов. – Люди сами смогут о себе позаботиться.

– И хорошо бы взять под контроль все дырки, через которые могут вылезать эти черти, – добавил Муциев. – Это тоже можно поручить кому-то, народу здесь хватает. И патрули на улицах не помешают.

– Предупрежден – значит вооружен, – задумчиво произнес Сенин. – Это какой-то древний мудрец сказал. Беда всех, кто здесь был убит – они ничего не знали. На них нападали неожиданно. Но если предупредить людей – картина может поменяться.

– Взорвать это чертово гнездо, – буркнул Гордосевич. – Кого тут жалеть? Этих выродков?

– Не прав ты, парень, – покачал головой Сенин. – Тут еще не все выродки. И вообще, выродки или нет – это не нам сейчас решать. Они люди – они просто живут, работают, веселятся и никому не причиняют зла. Напрямую не причиняют. Они даже не осознают, кто они на самом деле. Верно, Валенски?

Биолог вздохнул и обвел бойцов печальным взглядом.

– Мне придется внести в наш разговор долю пессимизма, – сказал он. – Вы не сможете провести работу с поселенцами. Вернее, вы просто ничего не добьетесь. Любая паника здесь очень быстро гасится, я это уже видел. Вас просто сочтут паникерами, как и меня в свое время. Хорошо, если не сумасшедшими. И мы не сможем контролировать все выходы из тоннелей, их сотни. И отстреливать подражателей на улицах – это лишь полумера. Потому что взамен убитого двойника грибница произведет нового, она не успокоится, пока не сделает свое дело. Ну, а взрывать реактор – это вообще безумие. Да и не уверен я, что это убьет грибницу.

– А что ее убьет? – спросил Карелов.

– Я уже говорил, у меня есть одна разработка. Это контркультура – безвредный для человека грибковый организм, который размножается и разрушает ткани грибницы. Иными словами, болезнь узконаправленного действия.

– И где она, твоя болезнь?

– Пока у меня есть только технологическая формула. Воплотить ее здесь невозможно, не те условия.

– А если очень постараться? – спросил Сенин.

Валенски снисходительно улыбнулся.

– Попробуйте сделать пересадку сердца, имея только молоток и зубило. Не сделаете, даже если очень постараетесь.

– Хорошо, Валенски, скажи, где найти необходимые условия.

– В любом стационарном исследовательском комплексе среднего масштаба. Это недолгая процедура, она хорошо отработана, и я часто этой методикой пользуюсь. На опорной базе Сектора нужная аппаратная схема точно найдется.

– Далековато, – заметил Вельцер.

– Все равно это придется сделать, и скорее всего, в масштабах всей планеты. Грибница проснулась, когда заработал реактор – она стремится к теплу. Вот почему ее много в южных широтах. А теперь представьте, что будет, когда здесь запустят климатические станции.

– Я бы так далеко не загадывал, – произнес Сенин. – Я вообще не представляю, что будет с этим миром, и чем закончится вся эта история. Ладно. – Он хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Мы ушли от темы. У нас нет твоего вируса, Валенски, и у нас нет возможности быстро его получить. Да он нам сейчас и не поможет. А действовать надо.

– Надо, – согласился Валенски, но всем своим видом показал, что не знает, как именно действовать.

– Черт меня подери, но ведь вывести людей из-под удара вовсе не трудно! – воскликнул Сенин. – Достаточно, чтобы люди не ночевали поодиночке!

– Ага, – тут же развеселился Муциев. – Вот мы давно уже поодиночке не ночуем, да, пацаны?

Никто не поддержал веселья. А Валенски встал и начал кружить по комнате.

– Уважаемый Ганимед, я еще раз постараюсь вам объяснить. Ну, хорошо, допустим, вы как-то убедили поселенцев – в чем я сильно сомневаюсь. Допустим, они на ночь собираются в кучки, а мужчины даже патрулируют поселок. Так проходит день, другой, может, даже третий. Ничего не происходит, потому что подражатели – они тоже не дураки. Да и коконов пока слишком мало. Люди успокаиваются, теряют бдительность – в это время где-то подражатель наносит осторожный, незаметный удар. Поймите, это невидимый, не оставляющий следов враг. И слушать вас перестанут очень и очень скоро. Я был таким же наивным энтузиастом, и что в результате?

– Ты же сам первый кричал мне, что отсюда надо всех вывозить, – сказал Сенин. – Разве нет?

– Извините, я думал, что вас много, что за вами сила и власть. А вам сейчас, дай бог, самим бы уберечься.

– Значит, ничем помочь не можешь? – спросил Карелов.

– Ну... – Валенски беспомощно развел руками. – Мое дело – убить грибницу, и я сделаю это, когда смогу. А вы думайте. Если что надо – спрашивайте.

– Ладно, спросим. – Карелов встал и взял бушлат.

– Ты куда собрался? – удивился Сенин.

– Пойду посплю. Ночь мне придется провести на улице. А вы решайте сами.

– Сядь, – хмуро сказал Сенин. – Что еще за выходки такие?

Он некоторое время размышлял, хмуря брови.

– Конечно, ты прав, Герман, – сказал он наконец. – Надо идти всем и закрывать улицы. Хоть какое-то время выгадаем. Но вы же не собираетесь стрелять в каждого встречного?

– Постараемся не ошибиться, – сказал Гордосевич.

– «Постараемся» не годится. Ошибки недопустимы, здесь нам не простят убийства, даже случайного. Во-первых, ходить будем по двое, и оптимальные маршруты определим сразу. Во-вторых, как вы понимаете, подозрительных нужно не расстреливать на месте, а задерживать...

Валенски при этих словах заворочался и что-то недовольно пробормотал.

– ...и на автоматы всем надеть гелевые насадки, – добавил Сенин. – А властям я скажу, что все это в связи с сегодняшним происшествием.

Он посмотрел на часы. На сон осталось часа четыре, а спать хотелось просто мучительно. Значит, придется помучиться.

* * *

Ночь не принесла новостей, впрочем, это было хорошо. До рассвета бойцы добросовестно обходили поселение по своим маршрутам и искали чужих. Но ни одной тени не мелькнуло в подворотне, ни единого постороннего движения не показали детекторы.

Сенин ходил наравне со всеми, но затем стал валиться с ног. Шедший с ним в паре Валенски посмотрел с нескрываемым сочувствием и сказал:

– Идите спать, Ганимед. Вы все-таки еще больны.

– А как же правило? Мы ведь решили по одному не ходить.

– Да мне бояться нечего, вы же знаете. Я еще похожу.

– Ну, походи, Валенски. Только оружия я тебе не дам.

Почему-то Сенин долго не мог уснуть. И это при том, что от усталости ему даже ворочаться было тяжело. В эту ночь они много разговаривали с Валенски, и говорили не о деле, а о чем попало. Впрочем, говорил в основном биолог, рассказывал о себе, делился какими-то мыслями.

Ему, оказывается, всего двадцать восемь лет. Он уже много налетал и немало увидел. С детства неистово мечтал быть исследователем и работать в разведке. Он не только мечтал, но и готовился: занимался собой, тренировался, читал, ходил на курсы, а когда пришло время, поступил в академию. Потом прошел отбор в высшую школу астронавтов.

И уже обучаясь там, пошел на нелегкий шаг – модификацию организма, которая сделала его малочувствительным к токсинам. Не все соглашались на такое. Даже пилоты рейсеров предпочитали плющить и калечить свои органы в перегрузках, но не позволяли медицине вмешаться в собственное тело и подогнать его под профессиональные эталоны. Наверно, это важно – ощущать себя человеком на сто процентов, а не частично.

Валенски был фанатиком. Он не жалел себя. Можно представить, что он чувствовал, когда его мечты рухнули. На последнем этапе его забраковали психологи. Тесты показали прогрессирующую неспособность работать в группе. В разведке это важно. А перестроить психику оказалось куда сложнее, чем клетки организма.

Сенин не знал, что отторгает биолога от людей, он не мог бы объяснить, почему не чувствует его полноценным членом своей команды. Вроде бы парень крепкий, образованный, не дурак и не трус.

А все-таки, не взял бы Сенин его в напарники. Не пожелал бы видеть его лицо каждый день в какой-нибудь долгой экспедиции. Не подпустил бы близко к своему сокровенному.

Может быть, потому, что такие, как Валенски, живут в себе и для себя. Он может днями напролет в полном одиночестве возиться со своими лишайниками, узнавая о них все, и ему интересней с ними, чем с людьми. Люди одинаковы и предсказуемы, а плесень на каждой планете разная. Ей можно удивляться, ее можно познавать, находить все новое и новое. А что нового найдешь в человеке?

И не потому он суетится, что хочет кого-то спасти, кому-то помочь. Ему важно победить грозное неведомое существо, которое распустило щупальца на многие километры. Одержать верх – и утвердиться этим.

«А я чем лучше?» – подумал Сенин.

Сенин вспоминал своих штурмовиков, он хорошо их успел изучить, и знал: у одного маловато мозгов, чтобы работать на себя, и он живет на подкормке у государства. Другому нравится власть: не та власть, когда отвечаешь за судьбы тысяч людей, а мимолетная, шальная – когда кричишь «Лежать!», и все со страхом падают. Третий ищет приключений, причем не важно, каких. Предложи ему заниматься контрабандой – он, если не испугается, возьмется. Одним словом, каждый культивирует свою плесень – в душе, в сердце, в мозгах.

«Интересно, какую я выращиваю в себе?» – подумал Сенин, но так и не ответил на свой вопрос. Не так просто на него ответить честно.

Он заснул, а через несколько часов его бесцеремонно разбудил Карелов.

– Командир, есть очень интересные новости.

Они вышли и направились к летному полю. Вскоре Сенин увидел на полосе два легких вертолета, раскрашенных синими и красными полосами.

– Французы, – сообщил Карелов, протягивая бинокль. – Откуда и зачем, пока не знаю. Но раньше их тут не было.

– «Research Group International», – прочитал Сенин на борту.

– Ученые, – сказал Карелов. – Сейчас они у губернатора, их там человек восемь.

– Меня уверяли, что планета пуста, – сказал Сенин.

– Значит, они только что прибыли, – улыбнулся Карелов. – Соображаешь, к чему я веду?

– Соображаю, – кивнул Сенин. – Главное теперь успеть. Если, конечно, их транспорт еще на орбите.

– Нам везет, – заметил Карелов.

– Это не везение, – покачал головой Сенин. – Это судьба.

Ему не составило труда выяснить, что французы представляют исследовательскую группу, которая вчера высадилась в четырехстах километрах от поселения на берегу океана. Сегодня они во главе с начальником экспедиции прилетели, чтобы представиться губернатору и показать документы, разрешающие исследовательскую деятельность на планете.

Сенин еще размышлял, как поаккуратней провести переговоры, не привлекая внимание местных, когда к нему прибежал взмыленный Валенски.

– Вы уже слышали? – выпалил он. – Здесь научная экспедиция! Мои коллеги – биологи!

– Слышал, слышал, – ответил Сенин. – Ты бы не мельтешил там раньше времени, надо все обдумать.

– Что тут думать? Я уже договорился.

– О чем ты договорился? – изумленно проговорил Сенин.

– Мне официально разрешено нанести им визит. Они очень рады, и даже готовы меня кое о чем расспросить.

– Визит? Когда? И кто разрешил.

– Они сами меня пригласили. Видели бы вы лицо губернатора... – Валенски злорадно рассмеялся. – Жаль у них нет лишнего места в вертолетах, придется добираться самому.

– Постой-постой... Когда ты собрался отправляться?

– У них еще не оборудован лагерь, только павильоны стоят. Они хотели бы сначала все там устроить, смонтировать оборудование, лабораторию. Через несколько дней будет готово.

– Ты понимаешь, что у нас нет нескольких дней? И любоваться на их оборудование нам нужно меньше всего.

– Я понимаю, но они так пригласили. – Валенски сник.

– Дружище, нам сейчас не до ученого этикета. А поговорить с ними с глазу на глаз – никак?

Валенски замотал головой.

– Вокруг них все начальство вьется. Вроде как, почетные гости. Если я подойду, меня конечно выслушают, но...

– Понятно, – сказал Сенин. – Многовато зрителей. А что это такая свистопляска из-за них?

– Да ничего, просто новые лица, ученые. Впрочем, они здесь не сами по себе, их прислала ваша корпорация, «Русский космос». «Ресьйорч Групп Интернейшнл» – крупнейший исследовательский концерн, который берет подряды на прикладные исследования. Они профессионалы, корпорация очень хорошо платит им.

– Может, у этих профессионалов найдется оборудование, которое тебе нужно?

– Было бы чудесно.

– А еще лучше будет, если у этих богатеньких есть и гиперсвязь.

– Все может быть, – пожал плечами Валенски.

Сенин задумался. Не было сомнений, что французы в любых вопросах пойдут навстречу. Прежде всего потому, что они работают на корпорацию, которую Сенин здесь представляет во всем блеске полномочий. Оставалось два критических вопроса: во-первых, успеть, а во вторых, избежать противодействия со стороны местных. Дорого бы Сенин сейчас дал за возможность перекинуться с французами парой слов без свидетелей. Может, попробовать?

– А собственно, зачем? – пробормотал Сенин и усмехнулся.

– Что «зачем»? – встрепенулся Валенски.

– Ничего. В общем, отправимся вдвоем, завтра же. Я буду твоим шофером.

– Шофером? – с недоверчивой улыбкой переспросил биолог. – Четыреста километров по незнакомой планете, без дорог, без толковой карты?

– Ладно, придумаем что-нибудь, – отмахнулся Сенин, который не хотел сейчас думать о мелочах. Потом добавил: – Я, если надо, и пешком дойду.

Французы отбыли из поселения после обеда – весьма довольные и, судя по всему, не совсем трезвые. Сенин собрал команду на совещание, чтобы объявить о своих планах. Однако сначала он встретился глазами с Вельцером.

– Удалось?

– Удалось, – кивнул Вельцер. – Я связался с ними на частоте навигационного спутника, вряд ли нас слушали.

– Ну?

– У них нет гиперсвязи. Но у них есть быстроходный транспорт класса «интро-нуль». Он на орбите, и будет висеть там еще около двадцати часов.

– А потом?

– А потом уходит на Тау Сфинкса.

– Тау Сфинкса? – заволновался Сенин. – Я там был. Там два больших города и куча поселений. У них есть и связь, и любая аппаратура, и черт с рогами.

– Да, и представительство «Русского космоса» там есть, – кивнул Вельцер. – И даже гвардейское формирование, которое можно перебросить сюда за трое суток.

– Ты сказал, у нас еще двадцать часов?

– Меньше. Часа за четыре до старта французы отправят наверх последний челнок.

– Итого, шестнадцать, – произнес Сенин. – И четыреста километров. Послушай, а собственно, нас там ждут? Что ты им сказал?

– Ничего особенного, – пожал плечами Вельцер. – Сказал, что действуем в интересах безопасности, им этого достаточно. Насколько я понял, они прониклись и готовы помочь.

– Готовы помочь... – повторил Сенин. – Ну, правильно, куда ж они денутся. Так, Валенски, ты полетишь со мной.

Он тут же осекся. Собственно, почему «со мной»? С чего это он решил, что должен лететь самолично? Доставить рапорт – дело нехитрое, а самое трудное как раз здесь, на этом проклятом поселении. И наверняка кто-то из его ребят гораздо сильнее хочет покинуть это место.

Он немного растерянно посмотрел на бойцов. Ну, что тут скажешь? Жребий, что ли, тянуть?

Но оказалось, они все поняли без слов.

– Ты должен лететь, командир, – сказал Карелов. – Это твой рапорт, и ты должен его доставить и все объяснить. Это сейчас самое важное.

– Мы тут справимся, – добавил Гордосевич. – Не маленькие ведь.

– Ну, смотрите, ребята, – медленно проговорил Сенин. – Как бы не получилось, что я вас бросил, а сам сбежал.

Он все же понимал, что должен лететь сам. Он знал, что ни Карелов, ни Гордосевич, никто другой не смогут должным образом растормошить неповоротливое начальство Сектора и объяснить, что действовать нужно срочно – без раскачки, без совещаний и согласований.

– У нас мало времени, – сказал Сенин. – Надо решать, как туда добираться. Через несколько часов стемнеет, и надеяться на джип я, честно говоря...

– О джипе и речи быть не может, – вмешался Валенски. – Вы, должно быть, мало знаете эту планету. Вы не видели, какие тут леса.

– Леса, реки – что угодно может задержать, – продолжал Сенин. – Просить вертолет – наверняка, не дадут. Нутром поймут, что дело нечисто. Скажут, топливо кончилось или мотор отвалился.

Валенски при этих словах от души кивнул.

– Угнать... не знаю. Нам-то лететь, а вам тут еще оставаться.

– Командир, – негромко позвал Карелов. – Каждая экспедиция в неосвоенный мир комплектуется по двум спискам – типовому и особому. Так вот, в типовом списке обязательно есть такая штука, как мотокрыло. Я это точно знаю. Ими редко пользуются, но они валяются на складах буквально везде.

– Мотокрыло? – с сомнением проговорил Сенин. – Но это же совсем игрушка.

– Может, и игрушка. Но запас хода у нее шестьсот километров. Шестьсот! – Карелов многозначительно поднял палец. – И если мы не хотим поднимать шум, то можем вынести эти игрушки за периметр чуть ли не в рюкзаках. Там собрать – и в добрый путь. Для разбега нужно десять метров ровной поверхности.

– Мотокрыло, – повторил все еще сомневающийся Сенин. Он попробовал представить, как будет болтаться внутри этой ажурной конструкции четыре часа. А меньше и не получится – у крыла скорость, дай бог, сто пятьдесят в час.

– Я умею управлять, – сообщил Валенски с довольным выражением лица.

– Да и я умею, что там уметь, – пробормотал Сенин. – Я думаю, что будет, если кто-то свалится.

– Ну, это нужно очень постараться, – хмыкнул Вельцер.

– А в ледышки превратиться?

– На этот случай есть термопакет и каталитическая печка, – сказал Карелов. – По-моему, командир, ты сильно недооцениваешь этот транспорт. И зря.

«Все равно, что отправляться на велосипеде», – подумал Сенин.

– Хорошо, – сказал он. – Но нужен запасной вариант.

Бойцы переглянулись. Как-то очень понимающе переглянулись. Сенину на мгновение показалось, что они уже обо всем договорились у него за спиной.

– На крайний случай угоним вертолет, – сказал Карелов. – Да, ребята?

– Или даже челнок, – добавил Вельцер. – Я смогу его поднять, учился когда-то.

– А может, сразу на челноке и... – Валенски указал глазами на небо.

– О, нет, – покачал головой Вельцер. – Выход на орбиту я не осилю.

– Не надо угонять челнок, – сказал Сенин. – Надеюсь, обойдемся без ковбойских трюков. Полетим на этих чертовых керосинках, ладно.

– Я все-таки не понимаю, – подал голос молчавший до того Муциев. – Почему просто не попросить вертолет? Да мало ли, зачем он нам нужен. Они обязаны содействовать. Тем более, биологу разрешили визит...

– Объясняю еще раз, – вздохнул Сенин. – Они, конечно, обязаны содействовать. И сделают для нас все, что мы попросим. Но при этом они не позволят нам ничего, что угрожает грибнице. Такую угрозу подражатели воспринимают, видимо, как опасность для самих себя. Может быть, интуитивно, может, конкретно, я не знаю. Я говорю вам все это потому, что это важно. От этого зависит, как вы должны себя вести среди них. Кому еще что непонятно?

Вопросов больше не было.

– Ладно. Вельцер, во-первых, сделаешь копию рапорта для биолога.

– Уже, – доложил Вельцер.

– Во-вторых, возьмешь у него формулу и тоже скопируешь – это уже для меня.

– Зачем? – забеспокоился Валенски.

Сенин в упор посмотрел на него.

– Это на тот случай, – четко и раздельно сказал он, – если долетит только один из нас.

– А-а... – Валенски захлопал глазами. – Ладно, только без меня там все равно никто не разберется.

– Дальше, – продолжал Сенин, – как только вылетим – предупредите французов, чтоб ждали. Как себя вести без меня, сами знаете. Ночевать только вместе, можно даже с сигнализацией. Если уж полная мясорубка начнется, затапливайте подземелья. Взрывайте трубы на минус-первом уровне и ломайте насосы. Энергосистема, конечно, рухнет, но что ж поделаешь... И с оружием здесь аккуратнее.