Текст книги "Том 2. Поэмы"

Автор книги: Михаил Лермонтов

Поэмы

Черкесы

Впервые опубликована в отрывках в 1860 г. в собрании сочинений под редакцией Дудышкина (т. 2, с. 3–4), полностью – в 1891 г. в собрании сочинений под редакцией Висковатова (т. 3, с. 164–172).

Поэма написана летом 1828 г., о чем свидетельствует надпись, сделанная Лермонтовым на обложке рукописи: «В Чембаре за дубом». В Чембаре (уездный город Пензенской губернии, теперь г. Белинский) поэт мог бывать лишь в летние месяцы 1828 г., когда жил с бабушкой (Е. А. Арсеньевой) в ее имении Тарханы (ныне село Лермонтово), от которого до города считалось 12 верст. Позже, поступив в Московский университетский благородный пансион, Лермонтов уже не ездил в Тарханы, проводя лето под Москвой. По собственному признанию, он начал писать стихи в 1828 г., и «Черкесы» принадлежат к числу самых ранних его произведений, открывая ряд написанных друг за другом кавказских романтических поэм. В «Черкесах» отразились впечатления Лермонтова от поездок на Кавказ и рассказы о быте и нравах кавказских горцев, услышанные от родственников – Хастатовых и Шан-Гиреев.

Поэма свидетельствует о большой начитанности и исключительной литературной памяти юного автора. В тексте ее встречаются заимствования и переделки отдельных стихов из многих произведений. Не только из «Кавказского пленника» Пушкина, но и «Княгини Натальи Борисовны Долгорукой» И. И. Козлова, «Освобождения Москвы» и «Причудницы» И. И. Дмитриева, поэмы Парни «Иснель и Аслега» («Сон воинов») в переводе К. Н. Батюшкова, «Абидосской невесты» Байрона в переводе И. И. Козлова и др. На рисунке рукописной обложки к поэме «Черкесы» Лермонтов в виде эпиграфа приводит стихи Пушкина из «Кавказского пленника»:

 
Подобно племени Батыя,
Изменит прадедам Кавказ, –
– Забудет брани вещий глас,
Оставит стрелы боевые…
…И к тем скалам, где крылись вы,
Подъедет путник без боязни,
И возвестят о вашей казни
Преданья темные молвы!..
 

А. Пушкин.

Эпиграфом подчеркнуто то влияние, которое оказала на «Черкесов» поэма Пушкина. Но в литературе указывалось уже, что в полудетском произведении Лермонтова проявились также черты его самобытности и одаренности. Обращают на себя внимание отсутствие любовной интриги, характерной для романтической поэмы, изменение традиционной сюжетной ситуации: не европеец захвачен в плен горцами, а наоборот, черкес оказывается в русском плену.

Кавказский пленник

Впервые опубликована в отрывках в 1859 г. в «Отечественных записках» (т. 125, № 7, с. 5–11), полностью – в 1891 г. в собрании сочинений под редакцией Висковатова (т. 3, с. 133–151).

Поэма написана в 1828 г. В ней отразился живой и ранний интерес Лермонтова к быту и нравам кавказских горцев. Этому во многом способствовали детские впечатления поэта от Кавказа и рассказы родственников о нем (см. примеч. к «Черкесам»). Значительную роль сыграли и литературные впечатления. Поэма создана под сильным воздействием одноименной поэмы Пушкина. Некоторые стихи Пушкина целиком вошли в поэму, другие – в несколько измененном виде; отдельные стихи поэмы Лермонтова близки к «Бахчисарайскому фонтану» и «Евгению Онегину» Пушкина, встречаются также стихи из «Андрея, князя Переяславского» А. А. Бестужева (Марлинского), «Обуховки» В. В. Капниста, «Чернеца» И. И. Козлова и др. Сюжетно «Кавказский пленник» близок к одноименному произведению Пушкина, но у Лермонтова увеличено количество персонажей, различны их характеры. Пленник лишен черт разочарованности и пресыщенности жизнью. Герой тоскует по родине и свободе, ищет поддержки друзей. У черкешенки – более решительный характер, нежели у пушкинской героини, она требует любви пленника. Лермонтов усилил также драматичность развязки: у него погибают и герой, и героиня. Следуя традиции романтической (в основном пушкинской) поэмы, юный поэт ввел этнографический материал (в том числе вставную песню).

В качестве эпиграфа к поэме взяты (в переработанном виде) строки из стихотворения немецкого поэта Карла-Филиппа Конца (1762–1827) «Das Orakel der Weisheit» («Оракул мудрости», 1791).

Корсар

Впервые опубликована в отрывках в 1859 г. в «Отечественных записках» (т. 125, № 7, с. 11–14), полностью – в 1891 г. в собрании сочинений под редакцией Висковатова (т. 3, с. 152–163) и тогда же в собрании сочинений под редакцией Введенского (т. 2, с. 329–336).

«Корсар» написан в 1828 г. Поэма помещена в одной тетради с «Кавказским пленником». Она создавалась под воздействием «Братьев разбойников» Пушкина. Название поэмы восходит к одноименному произведению Байрона. Ряд стихов для «Корсара» взят Лермонтовым из «Кавказского пленника» и «Бахчисарайского фонтана» Пушкина, «Андрея, князя Переяславского» А. А. Бестужева (Марлинского), «Княгини Натальи Борисовны Долгорукой» И. И. Козлова, «Абидосской невесты» Байрона в переводе И. И. Козлова и др.

В описании бури – семь строк из оды Ломоносова «На день восшествия на престол императрицы Елисаветы Петровны» (1746).

Эпиграф – из романса Жана Лагарпа (1739–1803) «Héro et Leandre» («Геро и Леандр»), французский текст изменен применительно к содержанию поэмы.

Преступник

Впервые опубликована в 1859 г. в «Отечественных записках» (т. 125, № 7, с. 22–26).

Написана в 1829 г. В ней имеются сходные по содержанию мотивы и композиционная общность с поэмой «Братья разбойники» Пушкина.

Олег

Впервые один из отрывков («Ах, было время, время боев…») опубликован в 1859 г. в «Отечественных записках» (т. 125, № 7, с. 34), другой (ст. 15–22) – в «Русской мысли» (1881, № 12 с. 23), полностью – в 1889 г. в собрании сочинений под редакцией Висковатова (т. 1, с. 17–20).

Текст автографа представляет собою три варианта начала поэмы, которые создавались в 1829 г. Возможно, что замысел поэмы возник у Лермонтова в связи с тем, что в 1829 г. ареной войны России против Турции стал Балканский полуостров (осенью русские войска начали приближаться к Константинополю). Героем поэмы сделан киевский князь Олег (ум. 912), который, согласно летописи, правил с 879 г. в Новгороде, а в 882 г. овладел Киевом. Укрепляя границы Киевской Руси, Олег покорил многие племена. В 907 г. он совершил победоносный поход на Царьград (Константинополь), после чего заключил выгодный для Руси письменный договор с греками (в 911 г.).

Трактовка образа Олега как мстителя (отрывок III) совпадает с изображением его в стихотворении Пушкина «Песнь о Вещем Олеге». Несомненно, знал Лермонтов и думу К. Ф. Рылеева «Олег Вещий».

Два брата

Отрывок из поэмы впервые опубликован в 1859 г. в «Отечественных записках» (т. 125, № 7, с. 35), полностью – в 1881 г. в «Русской мысли» (кн. 12, с. 30–32).

Написана в 1829 г.

В русской романтической поэзии Финляндия, так же как и Кавказ, нередко избиралась в качестве места действия. Следует отметить, что в 10–20-е гг. XIX в. шло интенсивное освоение Финляндии как в административном, так и в культурном отношениях.

Поэма осталась незаконченной.

Две невольницы

Впервые опубликована в 1910 г. в газете «Русское слово» (21 марта, № 66) и одновременно в собрании сочинений под редакцией Абрамовича (т. 1, с. 186–188).

Датируется предположительно 1830 годом.

На замысле поэмы сказалось воздействие «Бахчисарайского фонтана» Пушкина. (По свидетельству Е. А. Сушковой, Лермонтов в 1830 г. цитировал эту поэму наизусть. – См.: Е. А. Сушкова-Хвостова. Записки. Л., 1928, с. 122).

Имена Заира, Гюльнара часто встречались Лермонтову в художественной литературе, посвященной Востоку (имя Заиры носит героиня одноименной трагедии Вольтера; Гюльнара – героиня поэмы Байрона «Корсар»).

Эпиграф – из «Отелло» Шекспира (акт 3, сцена 3; слова Яго).

Джюлио

Отрывок из поэмы впервые опубликован в 1860 г. в собрании сочинений под редакцией Дудышкина (т. 2, с. 91–92), полностью – в 1891 г. в собрании сочинений под редакцией Висковатова (т. 3, с. 184–199).

В автографе рукой Лермонтова написано: «Вступление (1830 года)», рядом запись: « (великим постом и после). Я слышал этот рассказ от одного путешественника». На следующем листе, после вступления, написано название поэмы: «Джюлио (повесть, 1830 год)».Предпоследний лист рукописи утерян, поэтому после стиха «Отдохшие под свежею росой» (с. 73) строка точек.

Некоторые стихи из «Джюлио» целиком или с небольшими изменениями перенесены в поэмы «Литвинка» и «Иамаил-Бей», а также в стихотворение «1831-го июня 11 дня» (см. наст. изд., т. 1, с.167).

Последний сын вольности

Впервые опубликована в 1910 г. в газете «Русское слово», (20 марта, № 65) и одновременно в собрании сочинений под редакцией Абрамовича (т. 1, с. 225–253).

Датируется предположительно второй половиной 1830 – первой половиной 1831 года.

Поэма не могла быть написана ранее 1830 г. ввиду того, что в ней имеется стих («С руками, сжатыми крестом», с. 77), взятый из VII главы «Евгения Онегина», которая вышла в свет в марте 1830 г. С другой стороны, «Последний сын вольности» не мог быть создан позднее первой половины 1831 г., так как в той же тетради, вслед за текстом поэмы, расположена авторизованная копия стихотворения «Романс к И…», вошедшего с некоторыми разночтениями в драму «Странный человек», датированную самим Лермонтовым 17 июля 1831 г.

Герой поэмы Вадим Храбрый – полулегендарный предводитель движения новгородцев в 864 г. против князя Рюрика и его дружины, основавшихся в Новгороде. По летописи, Рюрик подавил это восстание: «…уби Рюрик Вадима храброго и иных многих изби новгородцев советников его» (Русская летопись по Никонову списку, изд. имп. Акад. наук, ч. 1. СПб., 1767, с. 16).

К образу Вадима неоднократно обращались многие русские писатели и драматурги второй половины XVIII – начала XIX в., давая ему различное толкование. Так, М. М. Херасков в стихотворной повести «Царь, или Спасенный Новгород» (1800) изобразил Вадима под именем Ратмира злобным и развращенным юношей, от которого отступается весь народ. Иную оценку Вадима дал Я. Б. Княжнин в трагедии «Вадим Новгородский». Его герой стал первым в русской литературе образом революционера-республиканца. В творчестве писателей-декабристов тема древнего Новгорода и новгородской вольности также нашла широкое отражение.

Пользуясь историческими фактами, декабристы проводили соответствующие параллели с современностью. Так, символом борьбы за политическую свободу является образ Вадима в одноименной думе Рылеева. Упоминается имя Вадима и в стихотворении В. Ф. Раевского «Певец в темнице». Наконец, его же собирался сделать героем поэмы и трагедии Пушкин, написавший, однако, лишь отрывки этих произведений и план одного из них.

Тема новгородской вольности заинтересовала и Лермонтова, творчество которого было в 30-е гг. «последним и глубоко искренним эхом декабрьских настроений» ( А. В. Луначарский. М. Ю. Лермонтов. – В кн.: М. Ю. Лермонтов в русской критике. М., 1951, с. 271). Подобно тому как это было у декабристов и Пушкина, обращение Лермонтова к образу Вадима и его борьбе за свободу древнего Новгорода носило злободневный характер. Сама постановка темы новгородской вольности напоминала о свободе, за которую боролись декабристы. Говоря об изгнанниках, патриотах Древней Руси и защитниках новгородской свободы, поэт, по-видимому, вспоминал о декабристах, находившихся в то время в Сибири (см. комментарий Б. М. Эйхенбаума в кн.: М. Ю. Лермонтов. Поэмы и драмы в стихах, т. 2. Л., 1941, с. 520–521).

Поэма «Последний сын вольности» посвящена Николаю Семеновичу Шеншину (1813–1835) – близкому другу Лермонтова, товарищу по Московскому университету и Школе юнкеров.

Эпиграф взят из поэмы Байрона «Гяур», стих 6.

Стихи «Он всё любил, он всё страдал», «Но память, слезы многих лет!.. Кто устоит противу них?» (с. 82) были перенесены в поэму в несколько измененном виде из стихотворения «Ночь» («Один я в тишине ночной», см. наст. изд., т. 1, с. 153). Заключительная цитата взята из поэмы Оссиана «Картон» (ее же приводит Пушкин в поэме «Руслан и Людмила»: «Дела давно минувших дней, Преданья старины глубокой»).

Каллы́

Начало поэмы впервые опубликовано в 1860 г. в собрании сочинений под редакцией Дудышкина (т. 2, с. 292–293), полностью – в 1882 г. в «Русской мысли» (кн. 11, с. 3–8) и более исправная редакция в «Русской старине» (1882, № 12, с. 697–700).

В авторизованной копии (ИРЛИ) рукой Лермонтова написаны подзаголовок («Черкесская повесть»), примечание к названию поэмы и эпиграф. Последний лист отсутствует: текст обрывается на стихе «И женщин он ласкать не мог». Заключительные строки печатаются по копии со списка В. Х. Хохрякова (ГПБ). В этом списке оторван угол листа и выпали десять строк между стихами: «И женщин он ласкать не мог» и «Хранил он вечное молчанье». В настоящем издании это место отмечено строкой точек. Есть еще одна копия (ИРЛИ) с исправлениями Висковатова «по рукописи Верещагиной». Здесь имеются стихи заключительной части (VI раздел), отсутствующие в других источниках:

 
Быть может, совести упрек
В ее чертах найти страшился…
Следы страданья и тревог
Не укрывались от вниманья,
Под башлыком упорный взор
Внушал лишь страх… Ни состраданья,
Ни сожаленья – лишь укор
Судьбы читался в нем… Никто
Не признавал в абреке друга.
Он поражал как бич недуга…
Встречал ли ночью он кого,
Встречал ли днем – всегда его
Все сторонились, избегали,
Как дней проклятья иль печали.
Ему открыт был всюду путь.
 

«Каллы́» датируется предположительно 1830–1831 годами. Поэма основана на черкесском предании (см.: С. А. Андреев-Кривич. Лермонтов. Вопросы творчества и биографии. М., 1954, с. 62).

Слово «каллы́» происходит от тюркского «канлы» – «кровавый». «Между убийцею и родственниками убитого с момента убийства до момента примирения за кровь устанавливаются особые отношения, называемые кровными. Сам убийца весь этот промежуток времени носит название канлы, что значит кровник», – пишет Н. Семенов в книге «Туземцы северо-восточного Кавказа (Рассказы, очерки, исследования, заметки о чеченцах, кумыках и ногайцах и образцы поэзии этих народцев)» (СПб., 1895, с. 280).

В глубоко драматичной по сюжету поэме «Каллы́» ярко выражен протест против устаревших жестоких обычаев, поддерживаемых муллами.

<Азраил>

Впервые опубликована в 1876 г. в «Саратовском справочном листке», 26 февраля, № 43, с. 1–2.

Датируется 1831 годом. Приятель Лермонтова А. Д. Закревский вписал отрывки из «Азраила» в альбом Ю. Н. Бартенева с пометой: «15-го августа 1831 г.».

Поэма своеобразна по форме: стихи чередуются с прозой, точнее с драматизированным диалогом между героем и героиней. Лермонтов вводит ремарки, рисующие место действия, внешний облик, одежду героев и пр. На замысел «Азраила» оказали воздействие «Каин» (1821) и «Небо и земля» (1822) Байрона. Образная и стиховая структура песни Девы построена на контрастном развитии фольклорных параллелизмов.

Лермонтов изобразил Азраила падшим ангелом (хотя у мусульман – это ангел смерти). Обращенные к героине слова Азраила о законе Моисея, т. е. о еврейской религии, и то, что действие поэмы происходит, по-видимому, в Палестине (Лермонтов рисует пустынный пейзаж) до разрушения Иудейского царства (жених девы – воин), говорит о некоторой локализации, но ремарка «крест на груди у нее» (с. 104) противоречит этому.

Тематически поэма «Азраил» связана с ранними редакциями «Демона» и «Ангелом смерти».

Ангел смерти

Впервые опубликована отдельным изданием в 1857 г. в Карлсруэ.

В беловом автографе «Ангел смерти» датирован: «1831 года сентября 4-го дня». Известен предшествующий тексту план поэмы: «Ангел смерти при смерти девы влетает в ее тело из сожаления к любезному и раскаивается, ибо это был человек мрачный и кровожадный, начальник греков. – Он ранен в сражении и должен умереть; ангел уже не ангел, а только дева, и его поцелуй не облегчает смерти юноши, как бывало прежде. Ангел покидает тело девы, но с тех пор его поцелуи мучительны умирающим» (см. заметку «Написать поэму „Ангел смерти“» – наст. изд., т. 4).

Поэма «Ангел смерти» связана с традицией европейской романтической поэмы Байрона («Каин», «Небо и земля») и А. де Виньи («Элоа»). Сюжет ее восходит к новелле Ж.-П. Рихтера «Смерть ангела». Сохранив некоторые общие моменты, Лермонтов заменил рихтеровскую тему небесного милосердия темой противостояния добра и зла ( Т. А. Недосекина. Ранние поэмы М. Ю. Лермонтова (1828–1832). Автореф. канд. дис. Л., 1973, с. 8, 12–14). Проблематика «Ангела смерти» непосредственно связана со сходными проблемами в поэме «Демон», над которой Лермонтов тогда работал.

Поэма посвящена Александре Михайловне Верещагиной (1810–1873), впоследствии баронессе Хюгель, родственнице и приятельнице Лермонтова (к ней же обращена «Баллада» («До рассвета поднявшись, перо очинил…»), см. наст. изд., т. 1, с. 521).

Исповедь

Впервые опубликована в 1887 г. в «Русской старине» (№ 10, с. 112–119). Датируется предположительно второй половиной 1831 г. Есть мнение, что поэма является первым осуществлением плана поэта: « Написать записки молодого монаха 17-ти лет. – С детства он в монастыре…»(см. наст. изд., т. 4). Набросок этот находится в тетради после текста драмы «Странный человек», которую сам Лермонтов датировал 17 июля 1831 г. (см. наст. изд., т. 3).

Моряк

Впервые в сокращенной редакции опубликована в литературном сборнике «Раут» (М., 1851, с. 197–199), полностью – в 1913 г. в «Русском библиофиле» (№ 1, с. 14–15). Автограф не сохранился. Датируется 1832 годом на основании пометы на копии.

Поэму «Моряк» Лермонтов написал строфой «Евгения Онегина» Пушкина.

Измаил-Бей

Впервые опубликована в 1843 г. в «Отечественных записках» (т. 27, № 3, отд. I, с. 1–25) с неточностями и пропусками цензурного характера.

Автограф всей поэмы не сохранился, имеется авторизованная копия и черновой автограф посвящения. Датируется 1832 годом. Сохранились сведения, что на обложке автографа была помета: «Измаил-Бей. Восточная повесть. 1832 год. 10 мая». Автограф посвящения относится ко времени не ранее октября – ноября того же года. Один из первых собирателей материалов о Лермонтове В. Х. Хохряков относит «Измаил-Бея» к числу произведений, написанных в юнкерской школе.

В основу сюжета поэмы положены реальные исторические события, происходившие на Кавказе в начале XIX в., хотя и не они представляют собой главный предмет внимания поэта, разрешавшего в первую очередь нравственно-психологические задачи. В образе Измаил-Бея Лермонтов впервые вывел человека, терзаемого внутренними противоречиями, обусловленными в большой степени историческими обстоятельствами. Прототипом лермонтовского героя был кабардинский князь Измаил-Бей Атажуков, получивший военное образование в России и продолжительное время служивший в русской армии (он был участником второй турецкой войны). Вероятно, Лермонтов знал и народное предание об Измаил-Бее (см.: С. А. Андреев-Кривич. Лермонтов. Вопросы творчества и биографии. М., 1954, с. 16–71; М. О. Косвен. Кабардинский патриот Измаил Атажуков. – Учен. зап. Адыгейского науч. – исслед. ин-та яз., лит. и истории, т. 1. Майкоп, 1957, с. 43–68).

Прообразом другого героя, Росламбека, явился двоюродный брат Измаил-Бея Атажукова – Росламбек Мисостов (см.: Л. П. Семенов. Лермонтов на Кавказе. Пятигорск, 1939, с. 36–37).

В поэме Измаил-Бей погибает от руки Росламбека; очевидно, Лермонтову была известна эта версия его смерти, имевшая распространение на Кавказе. В частности, в одном из писем декабриста А. И. Якубовича, который был знаком с родственниками Измаила, содержится прямое указание на «братоубийство князя Росламбека Мисостова» (см.: М. К. Азадовский. О литературной деятельности А. И. Якубовича. – В кн.: Литературное наследство, т. 60, кн. 1. М., 1956, с. 278). В действительности Росламбек был убит по приказу Измаил-Бея (см.: Р. У. Туганов. Измаил-Бей. Исторический очерк о герое одноименной поэмы М. Ю. Лермонтова. Нальчик, 1972, с. 159 и др.).

Образ Зары, принимавшей участие в боях в качестве воина в отряде Измаил-Бея, исторически правдоподобен. Лермонтов мог слышать о том, что девушки-горянки сражались рядом со своими отцами и братьями (см.: Л. П. Семенов. Лермонтов на Кавказе, с. 38).

В отличие от большинства романтических поэм в «Измаил-Бее» любовная интрига соединена с новой для Лермонтова темой национально-освободительной войны, которую поэт рисует, не затушевывая крайне жестокого характера политики русского царизма по отношению к кавказским племенам и в то же время подчеркивая ее историческую сущность.

Когда в 1843 г. поэма была впервые напечатана в «Отечественных записках», в ней оказались выпущенными по требованию цензуры многие стихи и даже целые строфы.

Однако даже в таком виде она произвела сильное впечатление на Л. Н. Толстого, который 9 июля 1854 г. записал в своем дневнике: «…я нашел начало Измаил-Бея весьма хорошим. Может быть, это показалось мне более потому, что я начинаю любить Кавказ, хотя посмертной, но сильной любовью. Действительно хорош этот край дикой, в котором так странно и поэтически соединяются две самые противуположные вещи – война и свобода» ( Л. Н. Толстой. Полн. собр. соч. Сер. 2. Дневники, т. 47. М., 1937, с. 10).

В черновом автографе посвящения за стихом «Она поет о солнце юга» следуют еще восемь стихов:

 
И ты, звезда любви моей,
Товарищ бурь моих суровых,
Послушай песни прежних дней…
Давно уж нет у сердца новых;
Ни мрачных дум, ни дум святых
Не изменила власть разлуки –
Тобою полны счастья звуки,
Меня узнаешь ты в других!
 

Эти стихи не вошли в окончательный текст поэмы, вероятно, из-за слишком личного характера их. По этой же причине исключена была Лермонтовым и следующая строфа, которая сохранилась в выписках В. Х. Хохрякова:

 
Я сам знавал когда-то в старину
Подобную волшебницу одну.
И от нее оторван был я роком,
И за нее творца благословил;
В объятиях, напитанных пороком,
Я б ангела, быть может, осквернил!
Но в час ночной, когда воспоминанье
Приводит к нам минувшего скелет,
И оживляет прежние страданья,
И топит в них всё счастье прежних лет,
Тогда, тогда порою нахожу я
В душе, как бога в храмине пустой,
Тот милый взор, с улыбкою святой;
И мнится, я храним ее рукой,
И жду, безумец! Ласки, поцелуя…
Бледнеют грезы мрачные мои,
Всё исчезает, кроме дум любви;
Но с ней, хоть образ узнаю прекрасный,
Сравнить мечту стараюсь я напрасно;
Заснул? – передо мной во время сна
Опять, опять она – и все она!
 

По-видимому, речь идет здесь о Варваре Александровне Лопухиной (1814–1851), которую Лермонтов полюбил в студенческие годы и сохранил это чувство до конца жизни.

Некоторые стихи «Измаил-Бея» Лермонтов перенес в несколько переработанном виде в поэмы «Аул Бастунджи», «Мцыри» и «Демон». «Песня Селима» с небольшими изменениями включена в поэму «Беглец». Отрывок из «Песни Селима» Н. Г. Чернышевский включил в роман «Что делать?» (гл. V).

Литвинка

Впервые опубликована в отрывках в 1860 г. в собрании сочинений под редакцией Дудышкина (т. 2, с. 287–290), полностью – в 1882 г. в «Русской старине» (№ 12, с. 685–696) и одновременно в «Русской мысли» (кн. 12, с. 1–15) с произвольными отступлениями от текста в некоторых стихах.

Датируется 1832 годом на основании пометы Лермонтова в авторизованной копии.

Действие поэмы отнесено ко времени русско-литовских войн, происходивших в XV – начале XVI в. Лермонтов стремился отразить в «Литвинке» социально-бытовые особенности той эпохи.

По месту и времени действия, а также совпадению имени героя (Арсений) эта поэма сходна с более поздней – «Боярин Орша». Образ девы-воина, возможно, возник у Лермонтова под влиянием поэмы А. Мицкевича из древнелитовской жизни – «Гражина» (1822). Некоторые мотивы роднят «Литвинку» и с «Конрадом Валленродом» (1827) того же писателя.

Несколько стихов перенесено в эту поэму в измененном виде из «Джюлио» и из стихотворения «1831-го июня 11 дня» (см. наст. изд., т. 1, с. 167).

Аул Бастунджи

Впервые опубликована в отрывках в 1860 г. в собрании сочинений под редакцией Дудышкина (т. 2, с. 290–292), полностью – в 1883 г. в «Русской мысли» (кн. 2, с. 3–23) с неточностями и отступлениями от текста (исправления – в «Саратовском листке», 1884, № 56–57).

Датируется предположительно 1833–1834 годами, так как на обороте последнего листа автографа находится черновик стихотворения «На серебряные шпоры», относящегося к годам пребывания Лермонтова в юнкерской школе.

Действие поэмы происходит в районе Пятигорья, где в конце XVIII и самом начале XIX в. реально существовал неподалеку от Бештау аул Бастунджи. Он был разрушен, как и многие другие соседние аулы, после 1804 г., когда жившие здесь кабардинцы, отрезанные от остальной Кабарды линией русских укреплений, покинули свои жилища и ушли в горы. В 1825 г. Лермонтов мог видеть лишь развалины аула Бастунджи.

«Бастунджи» (вернее «бустанджи» или «бостанджи») означает «огородник» или «садовник», от тюркского слова «бустан» или «баштан» – «огород».

Как и в «Каллы́», в «Ауле Бастунджи» отразились не только воспоминания Лермонтова о поездках на Кавказ в детстве, но и чтение литературы о нем, рассказы родственников – Хастатовых и Шан-Гиреев, московских студентов и юнкеров-кавказцев.

Лермонтову, вероятно, было известно народное черкесское предание о двух братьях Канбулате и Атвонуке (или Антиноко). Вражда между ними произошла из-за жены Канбулата.

Фабула поэмы исполнена драматизма: герой – бунтарь, не признающий нерушимости брака, освященного обычаем, страстно протестующий против одного из адатов – права старшинства. В результате Селим проклят, обречен на одиночество и позорную смерть (здесь уже предвосхищен конец героя поэмы «Беглец», также Селима). Самостоятельную роль приобретают описания природы, быта и нравов горцев: подробнее, чем в предшествующих поэмах, обрисованы герои (в особенности Селим) – их психология.

Отмечалось влияние на «Аул Бастунджи» поэм Байрона и «Бахчисарайского фонтана» Пушкина.

Некоторые образы и стихи из «Аула Бастунджи» Лермонтов позднее использовал в других произведениях: «Хаджи Абреке», «Демоне», «Мцыри».

Посвящение к «Аулу Бастунджи» по содержанию и форме близко к стихотворению «Тебе, Кавказ, суровый царь земли» (см. наст. изд., т. 1, с. 510; т. 2, с. 564).

Поэма написана восьмистишной строфой – октавой. Интерес поэта к этой стихотворной форме, новой для русской поэзии, связан, очевидно, прежде всего с переводами С. Е. Раича и А. Ф. Мерзлякова (учителей Лермонтова) из итальянских поэтов – Тассо и Ариосто. К 1830 г. относится поэма Пушкина «Домик в Коломне», написанная октавой, опубликованная, однако, лишь в 1833 г. Между тем еще в 1831 г. в «Телескопе» (№ 11 и 12) была напечатана статья С. П. Шевырева «О возможности ввести итальянскую октаву в русское стихосложение». Лермонтов, который внимательно следил за самыми последними событиями в русской и европейской поэзии, был одним из первых русских поэтов, осваивавших эту трудную форму.

Хаджи Абрек

Напечатана при жизни поэта в 1835 г. в «Библиотеке для чтения» (т. 11, отд. I, с. 81–94).

Н. Н. Манвелов рассказывает, что в год «производства в офицеры» (1834) Лермонтов представил поэму преподавателю словесности В. Т. Плаксину, который, прочитав «Хаджи Абрека», тут же на кафедре торжественно произнес: «Приветствую будущего поэта России» (М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. М., 1972, с. 146).

Это – первая поэма Лермонтова, появившаяся в печати. Об истории публикации «Хаджи Абрека» рассказывает родственник и друг поэта – А. П. Шан-Гирей: «С нами жил в то время дальний родственник и товарищ Мишеля по школе, Николай Дмитриевич Юрьев, который, после тщетных стараний уговорить Мишеля печатать свои стихи, передал тихонько от него поэму „Хаджи Абрек“ Сенковскому, и она, к нашему немалому удивлению… появилась напечатанною в „Библиотеке для чтения“. Лермонтов был взбешен; по счастью, поэму никто не разбранил, напротив, она имела некоторый успех…» (там же, с. 40–41).

Датируется 1833–1834 годами на основании свидетельств товарищей Лермонтова – Н. Н. Манвелова и А. М. Меринского, который писал: «В юнкерской школе он написал стихотворную повесть (1833 г.) „Хаджи Абрек“» (там же, с. 134).

Лермонтов мог слышать рассказ о гибели известного чеченского наездника Бей-Булата Таймазова от своих родственников, приезжавших с Кавказа, или от юнкеров-кавказцев, сыновей Шамхала Тарковского – Шах-Вали и Мехти Ассан-Хана, бывших на выпуск старше поэта (см. примечания И. Л. Андроникова к поэме «Хаджи Абрек» в издании: М. Лермонтов. Полн. собр. соч., т. 2. М., 1953, с. 484; А. В. Попов. Лермонтов на Кавказе. Ставрополь, 1954, с. 19–20). Бей-Булат (он пользовался широкой популярностью на Кавказе и упомянут, между прочим, Пушкиным в «Путешествии в Арзрум») стал «кровником» кумыцкого князя Салат-Гирея, убив его отца. Через десять лет, в 1831 г., Бей-Булат погиб от руки Салат-Гирея, прострелившего ему сердце и разрубившего голову ( В. Потто. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях, т. 2, вып. 1. СПб., 1885, с. 187–188).

Назвав именем Бей-Булата одного из главных действующих лиц поэмы, Лермонтов развил мотив кровной мести и рассказал в заключение о гибели героя на поединке. «Абрек» – здесь не собственное имя, а прозвище. Оно означает «изгой, исключенный из семьи и рода… Абреком делался по преимуществу убийца, от которого отказывался род… По черкесским обычаям убийца в таком положении должен был уходить из своего рода в горы и другие места и скрываться здесь, ведя жизнь бездомного и безродного бродяги – абрека, пока не находил для себя в чужом роде защитника – кунака, являвшегося посредником в деле примирения абрека с родом убитого» ( Л. П. Семенов. Лермонтов и фольклор Кавказа. Пятигорск, 1941, с. 30). Намек на полную отчужденность от всех Хаджи Абрека после убийства им Леилы содержится в заключительном стихе поэмы. Когда погибли в схватке оба героя, то

 
В одном узнали Бей-Булата,
Никто другого не узнал,
 

т. е. не хотел узнать как абрека.

Сохранились данные о том, что Пушкин знал о Лермонтове и «восхищался его стихами. – Далеко мальчик пойдет, – говорил он» (М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. М., 1972, с. 163). Этот отзыв Пушкина мог быть вызван только «Хаджи Абреком». Поэма была напечатана при жизни Пушкина, и номер журнала сохранился в его библиотеке. Белинский в 1842 г. отнес «Хаджи Абрека» к числу тех произведений поэта, которые «драгоценны для почитателей его таланта, ибо он и на них не мог не наложить печати своего духа, и в них нельзя не увидеть его мощного, крепкого таланта» ( В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. 6. М., 1955, с. 548). Ф. Боденштедт, по свидетельству М. И. Михайлова, находил «высочайшие красоты поэзии» в изображении скачки Хаджи Абрека с головой Леилы (Современник, 1861, № 2, отд. II, с. 331). Первые четыре стиха из «Хаджи Абрека» приведены Н. Г. Чернышевским в его романе «Повести в повести» (1863) (см.: Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч., т. 12. М., 1949, с. 199). Позднее В. Г. Короленко процитировал стихи из «Хаджи Абрека» («Но и под снегом иногда бежит кипучая вода») в очерке «В облачный день» (1896).