Текст книги "Шальная музыка"

Автор книги: Михаил Черненок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Ты вот что… Завтра утром пригласи участкового Дубкова и вместе с Владимиром Евгеньевичем помогите Любе Зуевой организовать похороны брата.

– Игнатьич, я в похоронных делах – профан. Там ритуалы…

– Без ритуалов, Слава, по-человечески. Кстати, приглядись, кто приедет проститься с Зуевым.

– Сейчас меня больше интересует, кто увез Зуева из дома, – сделав ударение на слово «кто», со вздохом проговорил Голубев.

– Надо искать его связи. Без них ничего не сделать.

Глава VI

Утреннее оперативное совещание у начальника районного отдела внутренних дел подполковника Гладышева, как обычно, началось с доклада дежурного. За прошедшую ночь происшествий в районе не случилось, поэтому доклад носил чисто формальный характер и занял не больше двух минут. По заведенному правилу, после дежурного Гладышев предоставил слово Бирюкову. Когда Антон подробно рассказал о деле Зуева, подполковник нахмурился:

– Надо срочно выяснить в областном управлении…

– Сегодня спозаранку уже выяснил, Николай Сергеевич, – не дал ему договорить Бирюков. – Ни в областном, ни в городском управлениях о Зуеве никаких сведений нет.

– Какие оперативные меры думаешь принять?

– Вначале оглядимся здесь, а потом, видимо, придется ехать в Новосибирск. По-моему, оттуда ниточка тянется…

В разговор вмешался начальник районной госавтоинспекции Филиппенко:

– В какое время и на какой машине увезли Зуева?

Бирюков повернулся к нему:

– По словам сестры, приехавшие за Левой Зуевым отрекомендовались сотрудниками милиции. Сколько их было она не знает. Машину тоже не видела. Время, ориентировочно, около двадцати трех.

Филиппенко полистал записную книжку:

– Красные «Жигули» вас устроят?..

– Меня, Гриша, устроит даже любой намек.

– Тогда слушай. Шестнадцатого сентября, во вторник, в двадцать три десять один из наших общественных инспекторов хотел остановить у железнодорожного вокзала красного «Жигуленка» ноль-третьей модели, чтобы предупредить водителя о превышении скорости. На участке у вокзала, как известно, движение ограничено до тридцати километров. Этот же каскадер мчался за семьдесят. Сигналу общественника не подчинился, и тот хотел взять нарушителя на карандаш, но… задний номерной знак был забрызган грязью. Удалось различить только последние две цифры – восемьдесят восемь и буквенный индекс – НБ, присвоенный Новосибирской области.

– Сколько человек ехало в «Жигулях»?

– Двое в штатской одежде впереди и один на заднем сиденье, вроде бы в военной или в милицейской форме.

– Подробнее общественник их не разглядел?

– Нет, слишком быстро мчались.

– Куда ж они так спешили? – словно самому себе задал вопрос Бирюков.

Филиппенко развел руками:

– Не знаю, куда, но торопились выехать из райцентра. Даже железнодорожный переезд проскочили при закрытом шлагбауме. Об этом, кстати, осталась запись у дежурной по переезду.

– И тоже – только последние две цифры и буквенный индекс?

– К сожалению, да.

Подполковник Гладышев насупленно посмотрел на начальника госавтоинспекции:

– Почему, Григорий Алексеевич, частники гоняют у тебя на повышенной скорости да еще и с замазанными номерами?

– Это не у меня, Николай Сергеевич, – вспыхнул обидчивый Филиппенко. – В нашем районе красных «Жигулей» ноль-третьей модели с госномером, оканчивающимся на восемьдесят восемь, вообще нет. Это из другого района каскадеры к нам заезжали.

– Надо разобраться с ними!

– Естественно, разберемся.

Подполковник обвел взглядом присутствующих:

– Хватит, товарищи, совещаться. Начинайте работать…

Вскоре после обеда к Бирюкову зашел Слава Голубев. По его невеселому лицу Антон догадался, что настроение у оперуполномоченного, несмотря на солнечный день, пасмурное. В подобных случаях Бирюков не любил сгущать краски, поскольку из собственного опыта знал: ничто так отрицательно не действует на сложную розыскную работу, как «руководящие накрутки».

– Что, сыщик, нос повесил? – спросил Антон.

– Не утешай, Игнатьич, – сказал Голубев. – У меня возникает подозрение: не сочинил ли Зуев о краже магнитофона?..

– Зачем?

– Райцентровские ребятишки о японском «Национале» представления не имеют. Удалось отыскать «стригунков» Веньку Жокеева и Стасика Пластунова. Хорошие мальчуганы. Без запирательства признались, что в понедельник днем действительно хотели нарвать черемухи, но сердитая бабка прогнала их со двора. Мальчишки побежали к железнодорожному вокзалу. Там, возле летнего досаафовского тира, видели золотозубого в тюбетейке. Мужчина недолго пострелял из воздушки по мишеням и укатил на электричке в сторону Новосибирска. Никакого магнитофона у него не было. И на подоконнике за черемухой мальчишки «музыки» не видели.

Бирюков достал из сейфа заявление Зуева. Внимательно перечитав его, сказал:

– По-моему, магнитофон украли рано утром. Зуев, вероятно, ушел из дома в шесть утра. Время для форточников самое удобное: соседи еще спят крепким сном, улицы в такую рань обычно пустынные…

Голубев промолчал. Оживился он лишь после того, как Антон рассказал о красных «Жигулях».

– Игнатьич, это хорошая зацепка! – воскликнул Слава. – Не зря я поручил инспектору Дубкову поговорить со сторожами «Химчистки» напротив дома Зуева. Может, из них кто-то видел приезжавших за Львом Борисовичем. Договорились, если будут новости, Дубков сразу зайдет к тебе. Помозгуем втроем, а?..

– Как дела с похоронами? – спросил Бирюков.

– Пока я мальчишек искал, Владимир Евгеньевич всю организационную часть провернул. Прощаться с Левой никто не приехал, кроме Любиных подружек, которым она вчера после нашего визита позвонила.

– Ты все-таки проследи это дело до конца.

– Разумеется, прослежу.

Участковый инспектор Дубков не заставил долго ждать себя. Он неторопливо уселся на стул и посмотрел на Бирюкова:

– Обстановка складывается неопределенная. Я, между прочим, предупреждал Зуева, чтобы не устраивал в окнах выставку радиотоваров. Парень был скромный, неглупый, а вот не внял совету…

– Евгеньич, не тяни, – нетерпеливо обратился к участковому Слава Голубев. – Что узнал у сторожей «Химчистки»?

– По ночам «Химчистку» охраняют поочередно два старика из подрабатывающих пенсионеров. Оба сторожа наблюдательностью и памятью не блещут, однако один из них, дежуривший ночью с воскресенья на понедельник, видел рано утром коричневую или красную – точно он не определил – легковую автомашину, подъезжавшую к седьмому дому на Озерной. Сколько человек было в машине и как они выглядели, сторож сказать не смог. И потом, близко к полуночи со вторника на среду вроде бы эта же легковая быстро промчалась мимо «Химчистки».

– А после полуночи она не подъезжала к дому Зуева? – спросил Бирюков.

Участковый вздохнул:

– Сторож утверждает, что не подъезжала, но, по моим предположениям, он в полночь залег в глубокую спячку и, кроме сновидений, ничего не видел…

Зазвонил телефон. Бирюков ответил, и тотчас в трубке послышался тревожно-торопливый женский голос:

– Это Люба Зуева. Говорю от соседей. Только что в нашем дворе был мужчина, которым вы вчера интересовались. Понимаете, привезли из морга Леву, и тот, в тюбетейке, появился. Как увидел гроб, сразу исчез.

– Не заметили, куда он направился? – спросил Антон.

– Кажется, к железнодорожному вокзалу.

– Хорошо, что позвонили. Все ли нормально с похоронами?

– Спасибо, скоро… на кладбище. Если бы не ваш участковый, не знаю… – Голос Любы сорвался.

– Крепитесь. Слезами в таком деле ничего не поправить.

– Да, конечно…

– Будет что-то нужно – звоните.

– Да, конечно, позвоню.

Положив телефонную трубку, Бирюков встретился с вопросительным взглядом Голубева.

– Золотозубый в тюбетейке объявился, – Антон глянул на часы. – Ближайшая электричка – через два часа. Попробую перехватить его на вокзале.

Голубев вскочил со стула:

– Игнатьич, неспроста он здесь крутится! Тебя подстраховать на патрульной машине?

– Давай, на всякий случай…

Размашистым шагом Бирюков быстро дошел от райотдела до пустующей привокзальной площади. На противоположной от вокзала стороне, под могучим старым тополем, зеленел дощатый павильончик открытого тира. Здесь Антон и увидел плечистого блондина в тюбетейке. Облокотившись на барьер, тот стрелял из воздушной винтовки по движущимся мишеням. Рядом любопытно глазели несколько подростков. Судя по их восхищенным лицам, блондин стрелял неплохо. Бирюков пригляделся к стрелку и вначале не поверил своим глазам. Это был Вася Сипенятин, с которым судьба уже сводила Антона несколько лет назад, когда работал старшим оперуполномоченным уголовного розыска в областном управлении. Задержали тогда Сипенятина по подозрению в убийстве, но, как выяснилось при расследовании, отвечать перед судом Васе пришлось за мошенничество с иконами.

Бирюков подошел к тиру и, словно от нечего делать, стал наблюдать за стрельбой. Вася поочередно сбил все движущиеся мишени. Оставалось поразить только неподвижную ветряную мельницу. При попадании у мельницы должны закрутиться крылья, но попасть для этого надо в круглую пластинку величиной с пятак. Сипенятин спокойно зарядил винтовку, поправил на макушке тюбетейку, облизнул пухлые губы, прицелился и выстрелил. Мельница не шелохнулась. Второй и третий выстрелы тоже прошли мимо. Вася сердито глянул на паренька-кассира, пересчитывающего от безделья свинцовые пульки:

– У тебя, пропагандист военных знаний, есть приличная винтовка или все, как эта кочерга?

– Эта самая точная, – равнодушно ответил кассир.

– Чего ж мельница не вертится?

– Мазать не надо.

– Ну ты, герой!.. Между глаз так вмажу, что сам винтом завертишься.

– Разрешите – попробую, – предупреждая конфликт, сказал Бирюков.

– Одна девочка попробовала да стала мамой-одиночкой, – буркнул Сипенятин.

Антон улыбнулся:

– Мне такое не грозит.

– Ну, раз не грозит, то попытайся. Попытка еще не пытка, – Вася мрачно протянул Антону заряженную винтовку.

Бирюков прицелился в центр кружка и плавно надавил спуск. Одновременно с выстрелом раздался металлический щелчок, и тотчас крылья мельницы зажужжали, словно пропеллер вентилятора.

– Ну, мля, даешь!.. – Сипенятин уставился на Бирюкова изумленными глазами. Лицо его медленно стало хмуриться. – Что-то, гражданин снайпер, вы мне прошлое напоминаете.

Бирюков положил винтовку на барьер:

– Мир тесен, Василий Степанович.

– Вспомнил!.. – будто обрадовался Сипенятин. – Ты ж меня, сермяжного, на последнем деле подловил. Во, встреча, да?! Не в Новосибирск путь держишь?

– Нет, я теперь здесь работаю.

– Наверно, районной милицией заворачиваешь?

– Начальником отделения уголовного розыска.

– Тоже заметная шишка. В Новосибирске, помню, старшим опером крутился.

– Время течет…

– Как дармовые деньги, – Вася сердито глянул на любопытно прислушивающихся мальчишек. – Ну что, пионеры, уши развесили? Брысь отсюда!

Мальчишки, разом сорвавшись с места, наперегонки помчались к вокзалу. Бирюков указал на пустующую под тополем скамейку и предложил Сипенятину:

– Присядем, поговорим?..

– Я по горло насиделся.

– Не в колонию приглашаю.

– Меня туда теперь сладким пряником не заманишь, – Сипенятин шагнул к скамейке. – Завязал я с прошлым, начальник. Хочешь, документы предъявлю?

– Предъяви, если они есть.

– Как не быть… – Вася вытащил из кармана белых брюк бумажник, достал из него блеснувший целлофановой обложкой паспорт и протянул Антону. – Смотри, завидуй!.. Все печатки и штампики законные, без липы.

Подлинность паспорта не вызывала сомнений. Выдан он был и прописан в Ташкентском районе Чиланзар. Бирюков возвратил документ. Вася игриво подмигнул – знай, мол, наших – и достал из бумажника заверенную круглой печатью справку, в которой значилось, что Сипенятин Василий Степанович работает водителем в Ташкентском автотрансагентстве. В настоящее время находится в трудовом отпуске сроком на сорок восемь рабочих дней, учитывая неиспользованные в процессе работы выходные и праздничные дни. Когда Антон ознакомился и с этим документом, Вася усмехнулся:

– Понял, начальник, с кем имеешь дело? Специально справочкой запасся. Без выходных и праздничных баранку кручу, а ты на хвост мне садишься… – Он скосил глаза на остановившуюся у вокзала оперативную машину милиции. – Твои орлы на «воронке» подкатили?..

– Мои, – не стал скрывать Антон.

– Скажи, пусть на работу едут. Нечего им тут дурочку валять, пока мы с тобой молодость вспоминаем.

Бюриков подал Голубеву условный знак. Машина круто развернулась и укатила.

– Так лучше будет, – Сипенятин опять усмехнулся. – Не переношу трутней, которые используют каждый пустяк, чтобы ничего не делать.

– Давно таким трудолюбивым стал?

– Как тебе сказать… В Новосибирске я по молодости геройствовал. А когда насмотрелся в Узбекистане, сам себе приказал: «Кончай, Василек, блатную жизнь! Берись за шоферскую баранку и не взбрыкивай, пока жизни не лишился».

– Каким образом в Узбекистан попал?

– Рассказать – не поверишь. Последний срок свой после многих пересылок завершал в Ташкентской области. Начальником колонии был полковник Тухтабаев Хамид Каримович. Приглянулся, видать, я ему своей удалой биографией. Вызывает однажды с глазу на глаз и как обухом по лбу: «На волю хочешь?» Уставился я на него баран бараном – мне еще полтора года в зоне лямку тянуть, а он уже про волю запел. «Что-то, – говорю, – гражданин полковник, с памятью моей стало. Не могу вспомнить: когда сел, когда на волю выходить». Он будто выстрелом в упор: «Освобожу условно-досрочно, если согласишься охранять моего брата, который в пригороде Ташкента районным сельским хозяйством управляет». У меня вообще мозга за мозгу зацепилась. С моими предыдущими судимостями условно-досрочное даже не светит. Прикинулся чудаком, дескать, мне привычнее воровать, чем охранять. Полковник опять свою линию гнет: «Прошлое твое в личном деле изучил. Потому и уверен, что охранником будешь надежным». При таком раскладе во мне азарт взыграл: «Гражданин полковник! Ежели выпустите на волю, по гроб буду обязан и вам, и вашему братцу, и его деткам». Вот так, запросто, и оказался я личным телохранителем начальника райсельхозуправления Султанбая Каримовича Тухтабаева…

– Впервые слышу, что начальники районных сельхозуправлений имеют телохранителей, – сказал Бирюков.

– Официально такой должности не было. В штатных бумагах той шарашкиной конторы я числился специалистом по выращиванию винограда, а на самом деле – груши околачивал. Там, хочешь знать, у нас даже свой начальник был – мастер спорта по самбо. Как после на суде выяснилось, этот самбист, чтобы выбиться в главари, купил за пять тысяч справку о десятилетней судимости. Липовую, понятно. Во до какой хохмы дело доходило!..

Антон засмеялся:

– Анекдот?..

– Клянусь, не вру! Руководящие ворюги трясутся за собственную шкуру. Поэтому каждый ташкентский пупок из махинаторов имел персональную охрану. Мой шеф тоже басмачом был. Раскатывал я с ним, как фон-барон, на черной «Волге» по совхозам, оброк собирал. Счет деньгам не вел, потому что Султанбай Каримович взятки не пересчитывал. Нахапал – сказать страшно! Одних сотенных банкнот полную алюминиевую флягу, в каких молоко по магазинам развозят, следователи оприходовали. Про двадцатипятирублевки и десятки не говорю. Московский особо важный обэхээсник на электрической счетной машинке полдня эти бабки подбивал. Эх, посмотрел бы ты, что там творилось, когда аресты начались!.. Кто петлю на себя накинул, кто в бега ударился, кто от инфаркта помер, а моего шефа паралич чуть не вдребезги разбил. Короче, такая буря разыгралась – глаза бы не смотрели!..

– Как же ты из этой бури выбрался? – спросил Бирюков.

– Пришлось и мне в следственном изоляторе посидеть. Потом, когда разобрались, выпустили. В телохранители не сам себя устроил. В условно-досрочном освобождении тоже был не виноват. За это служебное злоупотребление полковник Тухтабаев на отсидку пошел. Моему шефу Султанбаю Каримовичу, как только выяснили, что врачи за взятку ему паралич придумали, три пятилетки принудработ с конфискацией отвалили. На следствии я не темнил. Наоборот, откровенно закладывал шефа в его махинациях. Вот и отпустили меня на все четыре стороны, когда судебный процесс пошабашили. Решил больше счастливую рулетку не крутить. Гоняю теперь на междугородных трассах, фрукты в рефрижераторе с ветерком развожу.

– А каким ветром в наш район занесло?

– Второй раз на этой неделе приезжаю к Зуеву за песнями Высоцкого. Собственный магнитофон заимел, чтобы не дремать в дороге на дальних рейсах.

– Давно знаком с Зуевым?

– Прошлым летом он меня выручил одной кассетой. Я каждый год приезжаю в Новосибирск к матери. Хотел в местной студии грамзаписи разжиться любимой музыкой. Сунулся в шарагу, там мне дулю у порога показали. Дескать, из Высоцкого пишем только то, что на пластинках выходило. Обрадовали, называется. Пластинки можно в магазине купить. Мне дозарезу хотелось иметь шоферскую песню: «Я вышел ростом и лицом, спасибо матери с отцом» или что-нибудь в таком роде: «В тот вечер я не пил, не ел. Я на нее вовсю смотрел»… Приемщица – тощая вобла в очках – сидит, как страдающая несварением желудка, и слушать не хочет. Попробовал сунуться к этим, которые записи переписывают – пустой номер. Все деловые – не подступись!..

– С Зуевым на студии познакомились? – поторопил Антон.

– Нет. Кирюха один по старой дружбе подсказал.

– Какой?

– Женька Дремезов. В Новосибирске на Иркутской живет. Зуев тогда в соседях с Женькой жил. Для куража поломался немного, но одну мировецкую кассетку все-таки сделал.

– Сколько за работу взял?

– Ерунду, всего пятнадцать хрустов. Из них почти десятку сама кассета стоит.

– Цену Зуев назначил или ты сам столько предложил?

– Когда я пришел за кассетой, Зуева дома не было. Какая-то арапистая девка счет мне предъявила.

Бирюков показал Сипенятину цветную фотографию Каретниковой. Глянув на нее, Вася выпятил толстые губы:

– У-у-у, какие сиськи-масиськи!..

– Не она? – спросил Бирюков.

Сипенятин с интересом пригляделся:

– Начальник, кажется, она…

– Кажется или точно?

– Точно эта бичиха! Только в тот раз грудь у нее была не нараспашку.

– Что она делала в квартире Зуева?

– Сигаретой, как паровоз, дымила. Не разобравшись, хотел было с ней трали-вали завести, а когда пригляделся, смикитил, что с такой марухой лучше не связываться.

– Почему?

– Замашки у нее, как у бичихи трассовской. Есть такие наглые туристки, которые обслуживают шоферов на автотрассах. Лично я презираю их.

– По-моему, на трассы она не выходит.

– Но Зуева доит самым наглым образом. Когда я три пятерки ей за кассету выложил, она один пятерик с ходу в свой лопатник сунула, а две бумажки на столе оставила. Выходит, Зуев только кассету окупил, а навару ему за работу – от бублика дырка. На Левином месте этой подельнице я так бы мордашку начистил, что она раз и навсегда запомнила, какую долю себе хапать.

– Может, у них свои счеты.

– Дураку понятно, что за женские услуги бабы сдачи не сдают. Но почему, штучка с ручкой, заработанные Левой деньги без него делит?.. – Сипенятин уставился Бирюкову в глаза. – Начальник, что с Зуевым случилось?..

– А что с ним могло случиться? – словно не понял Антон.

Вася обидчиво надулся:

– Не темни. Ты ведь не для того цветную карточку этой зазнобы при себе таскаешь, чтобы оголенными прелестями любоваться. Да и я давно из пионерских штанишек вырос, кое-что нехорошее приметил…

– Что именно?

– Пришили Зуева, вот что. Заявляюсь сегодня, как фрайер, к нему, вижу, что-то не того… Не успел оглядеться – катафалк подкатывает. «Во, – про себя думаю, – явился, придурок, на поминки!» Мигом сгреб пятки в охапку и утек от греха подальше…

– Чего испугался?

– Условный рефлекс сработал.

– Откуда узнал здешний адрес Зуева?

– Все тот же Женька Дремезов подсказал. Когда-то мы с Женькой по-черному киряли. У меня, хочешь знать, почти все судимости от водки. То денег на похмелку не хватало, то на геройство волокло. Теперь пить бросил – сам себя не узнаю.

– Дремезов тоже «геройствовал»?

– Нет, Женька алкаш с высшим образованием. Он в уголовщину не ввязывался и судимостей не имеет. Интересный был мужик, но от этого дела… – Вася щелкнул себя по горлу, – мозги набекрень съехали.

– Сам-то своей нынешней жизнью доволен?

– С моим прошлым лучшего не придумаешь.

– Не женился?

– Официально – нет. Прописался в пригороде Ташкента у одной узбечки. Геройская вдова, то есть настоящая мать-героиня. Одиннадцать штук нарожала! И все такие шустряки – ухохочешься. Прошлым летом пятилетний Кадыр целую неделю бродяжил. И никто не заметил, что его нету. Милиция в дальнем конце города задержала сорванца. Другой бы нюни распустил, а он, пузырь, в амбицию: «Я потерялся! Почему не искали?» Понял, какой отчаюга растет?..

– Весело живешь.

– В зоне досыта наскучался, хватит. – Сипенятин поправил на голове тюбетейку. – Значит, не хочешь сказать, что с Зуевым случилось?..

– Убили его.

– За что?!

– Об этом нам еще не доложили.

– Извини, начальник, за дебильный вопрос. Ножом?..

– В спину из самоделки выстрелили.

Вася сокрушенно покачал головой:

– Исподтишка, значит?.. Вот сволочи!..

Антон посмотрел в сердитые Васины глаза:

– В понедельник утром у Зуева японский магнитофон через форточку утащили. Не слышал об этом?..

– От кого мне теперь про такие дела слышать?! – удивился Сипенятин. – Клянусь, начисто порвал с уголовкой. Не веришь, спроси у моей матери. Адрес знаешь: у Бугринской рощи, улица Кожевникова. Заезжай в любое время, желанным гостем будешь.

Бирюков посмотрел на часы. За разговором время пролетело незаметно.

– Ладно, Василий, не упусти электричку. До свидания, – сказал Антон, поднимаясь со скамейки.

Сипенятин тоже встал:

– До пока, начальник. Авось и свидимся…