Текст книги "Тузы и шестерки"

Автор книги: Михаил Черненок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Шерстобоев – это кто?

– Телохранитель Михаила Арнольдовича. Наши парни его обычно Тэтэ зовут.

– Почему?

– Из-за имени-отчества. Тимофей Терентьевич.

– Надежный человек?

– Без сомнения. Ярыгину служит преданнее родного сына. После гибели жены Михаил Арнольдович почти не расстается с ним. Сейчас даже в клинике Тима охраняет шефа.

– А вот в райцентр, к месту гибели Лины, Ярыгин приезжал один, без телохранителя. Вам это не кажется странным?

– Странностей в этой истории много… – Исаева задумалась. – По заданию Михаила Арнольдовича я сегодня просмотрела все компьютерные досье наших клиентов и не нашла ни малейшей задоринки, которая бы послужила причиной для какой-либо «разборки» с президентом банка. Поэтому, кажется мне, Лина погибла не по вине отца, а из-за Надежницкого, имевшего на одном лишь любовном фронте грехов по самые уши. Что касается поездки Ярыгина без телохранителя, тому, на мой взгляд, может быть две причины: либо Михаил Арнольдович не захотел брать с собой свидетеля, либо… – Аза Ильинична еще немного подумала. – Кстати, вспомнила! В первой половине того дня, когда Ярыгин умчался в райцентр, Шерстобоев уезжал в аэрофлотовскую кассу покупать билеты кому-то из своих родственников.

– Не ошибаетесь?

– Нет, Антон Игнатьевич, с памятью у меня все нормально. Накануне вечером я как раз находилась в кабинете Ярыгина, и Шерстобоев при мне отпрашивался у шефа на следующий день.

– А когда уезжал шеф, не видели?

– Нет. Михаил Арнольдович позвонил мне домой уже поздно вечером из клиники. Рассказал о свалившейся на него новой трагедии и попросил, чтобы, пока он лечится, я исполняла обязанности президента банка.

– О Надежницком в этом разговоре не упоминал?

– Ни словом не обмолвился. Лишь сказал, что вместе с Линой убили какого-то мужчину. Представляю, насколько ему сейчас тяжело…

– Да-а-а… – сочувствующе проговорил Бирюков и вновь спросил: – Значит, Лина погибла из-за Надежницкого?

– По моему мнению, так.

– А ваше мнение не предвзято?

– Лично мне Надежницкий не причинил ни зла, ни обиды, от которых обычно возникает предвзятость.

– Кому же он насолил?

– Вот этого не знаю. Серьезных конкурентов у «Фортуны», можно сказать, во всем сибирском регионе нет. На прошедших думских и губернаторских выборах Юрий Денисович рекламировал кандидатов без разбору: и правых, и левых, и разбогатевших уголовников. Лишь бы деньги платили. Так что, на предвыборной кампании он врагов не нажил. Неплатежей иди невозвращенных кредитов, из-за чего нередко убивают бизнесменов, у него не было…

– Исходя из такого расклада, остается только любовный фронт, где тоже порою бьются насмерть?

Исаева улыбнулась:

– В любовных баталиях я никогда не участвовала и рассуждать на эту тему не берусь. Там, по-моему, сам Господь Бог не разберется…

Ненавязчиво разговаривая с Исаевой, Бирюков по привычке бывшего оперативника исподволь приглядывался к собеседнице. В отличие от мрачного, словно окаменевшего Ярыгина, на миловидном лице Азы Ильиничны отражались все эмоциональные оттенки. Исаева то огорчалась, то иронизировала, то недоумевала. Но ни разу она не увильнула от прямого ответа, не вздрогнула от неожиданности, не растерялась и ни малейшим намеком не выказала недовольства затянувшейся беседой.

– Аза Ильинична, скажите откровенно, с какой целью Ярыгин предупредил вас о моем визите? – внезапно спросил Антон.

Исаева удивленно посмотрела на него:

– По-моему, не с корыстной… Просто наказал, чтобы я не отлучалась из банка.

– Других наказов не было?

– Нет. Дословно привести разговор?

– Приведите, если помните.

– Отлично помню. Раздался телефонный звонок. Сняла трубку. «Здравствуйте, Аза Ильинична». – «Здравствуйте, Михаил Арнольдович. Как ваше здоровье?» – «Неважное. Скоро к тебе подъедет районный прокурор. Пожалуйста, не отлучайся никуда». – «Чем моя персона заинтересовала прокурора?» – «Хочет побеседовать с тобой о Лине». – «Я же о ней почти ничего не знаю. Что говорить?» – «Что хочешь, то и говори». – «Я лгать не умею». – «Вот и не лги. Позднее перезвоню. Дам кое-какие указания по работе. А пока – держись умницей». Вот и весь разговор, слово в слово. Вы находите в нем нечто криминальное?

– Ничего не нахожу.

– Тогда зачем спросили об этом?

Бирюков улыбнулся:

– Работа прокурорская такая: спрашивать и находить поступкам людей логическое объяснение. Чтобы добраться до истины, приходится иногда задавать и глупые вопросы.

– Меня тоже часто мучает стремление отыскать истину, однако при вседозволенности, которая сейчас захлестнула шестую часть Земли, не всегда это удается.

– Жалеете о прошлом режиме, когда дозволялось «от» и «до»?

– Ой, нет! Пропади оно пропадом, «светлое» прошлое. Вот только беспредел пугает. Боюсь, загонит он нас в прежнее стойло… – Исаева взяла из пепельницы едва надкуренную сигарету и, щелкнув зажигалкой, прикурила. Сделав одну затяжку, словно спохватилась: – Извините, не предложила вам…

– Спасибо, я некурящий, – сказал Антон.

– Завидую белой завистью. А я вот, как похоронила погибшего в Афганистане мужа, двенадцатый год дымлю.

– Сколько же вам лет было тогда?

– Всего лишь двадцатый шел. Теперь сын уже почти взрослый. Хороший парень растет. Постоянно корит за «мужскую привычку», но у меня не хватает силы воли, чтобы бросить.

– Вдвоем с сыном живете?

– Еще родители мои с нами. Раньше мы в Тирасполе жили. Когда там началась военная заваруха, перебрались сюда. Жалко было оставлять насиженное место, да что поделаешь. Война есть война…

Упоминание о Тирасполе насторожило Бирюкова, и он тут же спросил:

– Аза Ильинична, вам незнакома фамилия Пеликанов?

– Пеликанов?.. – Исаева задумалась. – Кто он такой?

– Уроженец Тирасполя, бывший офицер советской армии.

– Мой погибший муж тоже был офицером, но эту фамилию от него ни разу не слышала. Да и вообще впервые слышу.

– Не торопитесь, повспоминайте хорошенько…

– Антон Игнатьевич, склерозом я пока не страдаю, – улыбнувшись, ответила Исаева и о край пепельницы притушила сигарету.

Глава X

Из Новосибирска Бирюков с Лимакиным выехали домой, когда солнце уже склонилось к закату. Автотрасса была пустынной. В салон машины через приспущенное боковое стекло врывался освежающий ветерок, и Антон, откинувшись на спинку сиденья, вел «Жигули» без напряжения. Неторопливо рассказав содержание своих бесед с Ярыгиным и Исаевой, он спросил сидевшего рядом Лимакина:

– Какой результат у тебя за день?

Следователь вздохнул:

– Насчет экспертиз договорился. Пообещали сделать без волокиты. В горпрокуратуре встретился с Андрюшей Щепиным и узнал от него много интересного. Оказывается, уголовное дело по автокатастрофе, в которой погибла супруга Ярыгина, не прекращено. Любопытно, что предположение Азы Ильиничны о том, что ее бывший шофер Глеб Вараксин вымогал у Зинаиды Валерьевны миллионы, совпадает с версией Щепина. Но Андрюша пока не может найти зацепочку для ответа на вопрос: из каких соображений рэкетир убил жену банкира?.. Ведь обычно убивают не тех, у кого требуют деньги, а кого-то из их близких. Допустим, если бы вымогатель давил на Ярыгина, тогда было бы понятно, что на карте стояла жизнь его супруги. Но в данном случае такая связь не прослеживается.

– Значит, что-то там было другое, – сказал Бирюков. – Меня сильно заинтересовала гибель влюбленного в Лину омоновца. Тебе не кажется странным, что парень погиб вскоре после того, как Лина стала поговаривать с матерью о свадьбе?

– Конечно, если мадам Ярыгина на самом деле пришла в ужас от наметившегося брака дочери с «бесперспективным милиционером», то она вполне могла нанять головореза, который под шумок захвата торговцев наркоты ликвидировал жениха, неугодного невестиной маме. Этим наемником, видимо, был Вараксин, имевший связь с ОМОНом до того, как стал шоферить у Исаевой. Какая неувязка произошла между заказчицей и киллером, сообразить не могу.

– Давай посоображаем вместе… Начнем с того, что Ярыгин бесспорно богатый человек. Если Михаил Арнольдович не пожалел минимум сорока тысяч долларов на новый «Мерседес», подаренный дочери ко дню рождения, то вряд ли он отказал бы жене в пятнадцати миллионах обесценивающихся рублей, которые нужны были Зинаиде Валерьевне, чтобы расплатиться с Вараксиным. Согласен или нет?

– Конечно, согласен, – подумав, сказал Лимакин. – В пересчете долларов на рубли «Мерседес» тянет за сто восемьдесят миллионов. При такой арифметике, пятнадцать – сущая мелочь.

– Соображаем дальше. Ярыгина намеревалась одолжить деньги у Исаевой. Ее ссылка на то, будто говорить с мужем насчет денег бессмысленно и что, мол, он сразу начнет звонить в милицию, шита белыми нитками. Президент банка не такой уж тупица, чтобы принимать решение, не разобравшись что к чему. Это наводит на какую мысль?..

– Зинаида Валерьевна действовала тайком от мужа.

– Правильно. Отсюда напрашивается предположение: Ярыгиной, видимо, не удалось раздобыть деньги и к обговоренному сроку рассчитаться с наемником. А посему – оплатить неустойку ценой собственной жизни. Такая расплата за долги в уголовной практике – явление нередкое. Что на это скажешь?

Следователь улыбнулся:

– Скажу, Антон Игнатьевич, что ты не зря занимаешь прокурорскую должность. Версия стройная, логически обоснована. Завтра позвоню Щепину. Пусть наши теоретические рассуждения он использует в раскрытии тех загадочных преступлений. Оба случая находятся у него в производстве и перешли в разряд «висячих» дел. Кстати, фамилия погибшего омоновца – Соторов. Парень был действительно умен, порядочен во всех отношениях и внешностью хорош. Не случайно Лина влюбилась в молодого статного красавца. В материалах расследования я видел его фотографию.

– Костя Веселкин ведь говорил, что это дело списали на шальную пулю, – сказал Бирюков.

– Так первоначально и было. Когда же Щепин начал расследовать обстоятельства гибели Зинаиды Валерьевны, то, разумеется, допросил ее мужа и дочь. Одержимый постоянными банковскими заботами Михаил Арнольдович, по его словам, признаков тревоги или каких-либо других изменений в поведении супруги накануне трагедии не заметил. А вот Лина в своих показаниях заявила, что мама стала нервничать вскоре после гибели Соторова. Незадолго до автокатастрофы Зинаида Валерьевна в горячке резко сказала дочери: «Этот милиционер, по которому ты, дурочка, сохнешь, вот-вот и меня утянет в могилу!» Выходит, она вроде бы предвидела свой печальный финиш. Такое «предвидение» заинтересовало Щепина, и Андрюша забрал все материалы по Соторову для обстоятельного анализа. Уверен, что «шальную пулю» он отметет и докопается до истины… – Лимакин задумчиво помолчал. – Меня в этой версии смущает лишь одно: неужели для мадам Ярыгиной оказалось непосильной задачей раздобыть пятнадцать «лимонов» тайком от мужа? По свидетельству ее знакомых, опрошенных Щепиным, Зинаида Валерьевна была дамой целеустремленной и решительной. Как сказала о ней одна из соседок, «упорная, словно с прибабахом». Для таких обычно не бывает неразрешимых проблем.

– В порочной сделке «проблема» может выскочить там, где ее вовсе не ждешь. Обдумай хорошенько эту версию. Уточни у Щепина хронологию тех событий и постарайся выяснить: не связана ли с ними трагедия, разыгравшаяся в нашем районе?.. А сейчас давай подумаем над тем, с какого еще конца можно подступиться к разгадке убийства Лины и Надежницкого.

– Не могу понять, почему так быстро ликвидировали Пеликанова. В том, что именно он совершил налет в наш район, у меня никаких сомнений нет. Обнаруженные в его карманах документы и пистолет директора рекламной фирмы – убедительное тому доказательство. Щепин тоже в этом уверен. А вот мое предположение насчет того, что Пеликанову отомстили за Лину или Надежницкого, Андрюша отверг. Говорит, по существующему в уголовном мире обычаю, время еще не пришло, чтобы «сыграть обратку».

– Да, мстить за убитых в преступных кланах обычно начинают после сорока дней со дня смерти. В данном случае киллер пережил «своих» покойников всего-то на сутки.

– Неужели ему заранее уготовили такую участь?

– Может, заранее, а может, по ходу дела возникла необходимость убрать «засветившегося» убийцу. Опасаюсь, как бы в ближайшие дни не ликвидировали наводчика, с которым Пеликанов приезжал в наш район.

– Разве он был не один? – удивился следователь.

Бирюков глянул на него:

– Подумай, Петр, сам… По словам Игоря Купчика, черная «Волга» отстала от Надежницкого едва только выехали из Новосибирска. Пеликанов в наших краях был залетным человеком. Откуда он мог знать «Барское село» и райцентр?.. Более того, киллер даже отыскал неприметную проселочную дорогу, по которой можно проехать к дачным дворцам…

– Конечно, без обстоятельной наводки тут не обошлось, – согласился Лимакин. – И наводил убийцу на цель кто-то, знающий наши места. Не он ли в тот же день и прикончил наемника? Хотя, если подумать, удобнее это было сделать сразу после преступления, скажем, по дороге из райцентра в Новосибирск.

– Профессиональные убийцы не такие простаки, чтобы шутя отдавать собственную жизнь. С места происшествия они, как правило, уходят без сучка и задоринки. Пеликанов совсем не случайно, опростоволосившись с неисправным автоматом, первым делом прихватил пистолет Надежницкого. Самооборона для киллера – дело первостепенное.

– Ума не приложу, кто его затянул в Новосибирск?

– Криминальные связи неисповедимы.

– Так-то оно так… Однако, согласись, не по рекламному же объявлению Пеликанов прикатил сюда с предложением своих услуг.

– Это и ребенку понятно.

– Вот мне и думается: не через Исаеву ли вышли на связь с Пеликановым? Она из Тирасполя, он тоже из тех мест…

– Аза Ильинична говорит, что впервые услышала эту фамилию от меня.

– Уверен в ее искренности?

– Не имея веских доказательств, уверенным ни в чем нельзя быть. Могу лишь сказать, в ответах Исаевой я не заметил фальши. Как всякая одаренная умом и привлекательной внешностью женщина, она немного артистична, но в разговоре со мной вроде бы не играла и не лукавила.

– А Ярыгин как?..

– Вроде чеховского человека в футляре. Внешне не проницаем. Чувствуется, гибель дочери сильно надломила его, но держится по-мужски, достойно. Не льет слезу и не мечет молнии. Утверждает, что ни к кому из областных руководителей по поводу свалившегося на него несчастья не обращался. Похоже, это на самом деле так. И вот здесь возникает вопрос: кто и с какой целью сообщил о случившемся в администрацию губернатора?

– Никто ничего туда не сообщал. Это наш уважаемый «воевода», господин Довжок, туману напустил, – внезапно сказал Лимакин. – Вторую половину дня, Антон Игнатьевич, мы со Щепиным провели в рекламной фирме «Фортуна», и в сейфе Надежницкого обнаружили очень любопытный договор купли-продажи. Суть сделки заключается в том, что гражданин России Надежницкий Юрий Денисович купил у российского гражданина Довжка Андрея Владимировича за триста тысяч рублей дачный участок с фундаментом для дома в пригороде райцентра. Иными словами, в «Барском селе». Договор подписан обеими сторонами и заверен круглой печатью администрации нашего района. Видимо, вот об этом документе и хотел услышать от тебя Довжок. Еще, по-моему, его интересовали три с половиной миллиона. Не случайно же Надежницкий положил эту пачку денег в отдельный карман. Спрашивать открыто Андрей Владимирович побоялся и сочинил легенду, будто ему из областной администрации звонили насчет ЧП.

Бирюков усмехнулся:

– Триста тысяч за участок с фундаментом – это по нынешним ценам, считай, даром. Несолидно для главы районной администрации обманывать государство на уплате налога от дохода. Вероятно, рассчитывал, что местная налоговая инспекция на такую «шалость» посмотрит сквозь пальцы.

– Продавец с покупателем все предусмотрели. Чтобы не вляпаться на «шалости», как ты говоришь, договор датирован августом девяносто третьего года. Тогда трехсоттысячная сумма еще не была такой смешной, как сейчас.

– Разве Надежницкий в августе девяносто третьего уже возглавлял «Фортуну»?

– В том-то и дело, что нет. В Новосибирске он обосновался год спустя после этой сделки, а рекламную фирму возглавил в январе прошлого года. Тут ловкачи допустили маленький, как говорится, «прокольчик»… – Лимакин кивком головы указал на заднее сиденье машины, где лежал следовательский чемоданчик-дипломат. – Ксерокопию договора я на всякий случай прихватил, а оригинал остался у Щепина. Так что, если Довжок снова начнет бодать тебя, можешь запросто обломать ему рога.

– И что построил Юрий Денисович на довжковском участке? – спросил Антон.

– Ничего не успел. По словам главного бухгалтера «Фортуны», только стройматериалы кое-какие туда завез. А возвести собирался дворец похлеще, чем у Ярыгина. Проектом предусматривались трехэтажные хоромы с плавательным бассейном и сауной. Сметная стоимость полмиллиарда рубликов. Впечатляет?..

– Хороший размах. По доходу ли расход?

– Как сказал главбух, шеф был достаточно богат для того, чтобы не воровать. Строительством он занялся с месяц назад. Вероятнее всего, тогда же состоялась и купля-продажа участка.

– Не выяснил, кто свел Надежницкого с Довжком?

– Познакомились они во время предвыборной кампании в Госдуму, куда и нашему «воеводе» страстно хотелось попасть. Помнишь его цветные портреты, расклеенные на всех заборах райцентра?

– Помню… Я тогда говорил Андрею Владимировичу, что напрасно он тратится на заведомо проигрышную затею. Не послушал ведь. Ухлопал казенные деньги, а в результате – даже одного процента голосов не набрал.

– Слишком круто он о себе возомнил. Рассчитывал, самонадеянный чудак, проскочить в Думу с такой же легкостью, с какой проскочил на безальтернативных выборах в депутаты областного Совета. Так вот, Антон Игнатьевич, те самые рекламные портреты Довжка изготовила «Фортуна» почти бесплатно, хотя другим кандидатам в «сенаторы» Надежницкий финансовых скидок не делал. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это тот случай, когда рука руку моет…

– За такую информацию, Петр, объявляю тебе устную благодарность, – с улыбкой сказал Бирюков.

– На письменную бумаги пожалел? – шутливо обиделся следователь.

– В письменном виде поблагодарю сразу, как только раскроем преступление. – Антон посерьезнел. – Завтра приходи на работу пораньше, часиков в восемь утра. Мне надо будет внимательно посмотреть договор купли-продажи, чтобы подготовиться к разговору с несостоявшимся «сенатором».

Глава XI

Заинтересовавший Антона Бирюкова договор между Довжком и Надежницким занимал неполную страничку бумажного листа машинописного формата. Изготовлен и отпечатан он был компьютерным способом. Содержание ничем не отличалось от принятого стандарта при оформлении подобных сделок. Удивляло лишь то, что большой, в четверть гектара, дачный участок да еще «с заложенным фундаментом для дома» Довжок оценил смехотворно дешево. Автографы договаривающихся сторон были заверены четким оттиском круглой печати с изображением двуглавого российского орла и наименованием районной администрации. Под печатью стояла дата совершения сделки: «21 августа 1993 года».

Пристально рассматривая дату и печать, Бирюков нахмурился. Сидевший за приставным столиком следователь Лимакин настороженно спросил:

– Что-то узрел, Антон Игнатьевич?

Бирюков глянул на него:

– С печатью-то Довжок крупного маху дал…

– Как?

– А вот так, Петр. В августе девяносто третьего мы еще и не предполагали, что вместо колосьев, серпа да молота на гербе Российской Федерации появится двуглавая птица. Ведь указ президента об утверждении нынешнего герба вышел только в декабре девяносто четвертого. Вводиться он начал поэтапно, с января девяносто пятого. Выходит одно из двух: или «провидец» Андрей Владимирович за полтора года вперед уже знал, что такой герб будет утвержден и заранее завел печать, либо сей документ состряпан совсем недавно, задним числом, и в запарке Довжок шлепнул не ту печатку, что нужно.

Следователь смущенно царапнул за ухом:

– Такую важную деталь я проморгал… Ухватился за факт, что в девяносто третьем Надежницкого еще не было в Новосибирске, а тут, гляди-ка, более существенное доказательство фальшивки имеется…

В прокурорский кабинет неожиданно заглянул Голубев:

– Мужики, третьего для компании не надо?..

– Заходи, лишним не будешь, – ответил Бирюков.

– Ох, Игнатьич, и задал же ты мне вчера работенки! Полный день в поте лица рыскал! – Эмоционально заговорил Слава, усаживаясь на стул против Лимакина. – Вдоль и поперек прочесал «Барское село», разросшееся до таких размеров, что впору городом его называть. Здоровски там все засекречено! Охранники бдительнее, чем на военных объектах. Лишь к вечеру наткнулся на разговорчивого дедка из старожилов, который показал участок Надежницкого. Большую плантацию директор рекламной фирмы отхватил! С полгектара, наверное…

Бирюков показал договор купли-продажи:

– Здесь указаны двадцать пять соток.

– Брехня! Минимум на половину площадь уменьшена. Своими глазами видел. – Голубев взглядом пробежал текст договора и, словно не поверив написанному, спросил: – Это, выходит, Довжок будто бы свою собственность продал Надежницкому?..

– Так гласит официальный документ.

– Ну, Россия-мать! Кому ближе украсть, тот и собственник.

Антон улыбнулся:

– Не сочиняй афоризмы.

– Без всякого сочинительства, Игнатьич, толкую. Разговорившийся со мной дедок под крестом побожился, что еще месяц назад участок пустовал и был ничейным. О каком фундаменте для дома в этой филькиной грамоте написано?

– Тебе лучше знать, если ты своими глазами видел.

– Никаких фундаментов там нет! Есть заросшие кустарником траншеи с бетонным основанием для зачахшего на корню оздоровительного комплекса.

– А что Надежницкий успел возвести?

– Ничего существенного. Огородил участок колючей проволокой. Завез плахи для опалубки да несколько поддонов с силикатным кирпичом. Еще на участке стоит новый строительный вагончик, а рядом с ним – два больших железнодорожных контейнера, битком загруженных мешками с цементом. Для охраны этого добра нанят за пятьдесят тысяч в неделю старичок, с которым я беседовал.

– Когда он последний раз видел Надежницкого?

– За день до убийства. Говорит, хозяин приезжал из Новосибирска с прорабом, подрядившимся возглавлять строительство дома. Ходили по участку, осматривали заросшие траншеи, чего-то планировали. Потом в черной «Волге» подъехал вроде какой-то районный начальник. «Молодой, невысокий росточком и, видно, с гонорком». Надежницкий встретил его как друга, а при разговоре называл Андреем Владимировичем… – Голубев сделал многозначительную паузу. – Дураку понятно, что это был Довжок.

– О чем они говорили? – спросил Бирюков.

– Насколько понял сторож, начало строительства задерживалось из-за отсутствия бульдозера и экскаватора, необходимых для подготовительных работ по закладке фундамента и выравниванию стройплощадки. По мнению прораба, гнать эту технику из Новосибирска было не очень выгодно. Дескать, работы всего на один день, а перегон сюда да обратно займет два дня. Вот Надежницкий и договаривался с Андреем Владимировичем насчет того, чтобы нанять землеройные машины в райцентре. При этом заявил, что за ценой не постоит. Главное, чтоб техника появилась на его участке без задержки. Андрей Владимирович пообещал содействие в этом вопросе и сказал Надежницкому, чтобы тот заехал к нему завтра в конце рабочего дня.

– То есть в тот день, в середине которого Надежницкого убили? – уточнил Антон.

– Так точно! Отсюда, Игнатьич, можно сделать вывод, что рекламный деятель прикатил в наши края не ради того, чтобы распить с Линой бутылку шампанского и поваляться на чистой травке у речки, а для деловой встречи с Довжком. И три с половиной миллиона он заранее отложил для оплаты землеройной техники. Солидный куш из этой суммы наверняка предназначался Андрею Владимировичу за посредничество.

– Сторожу известно, что хозяин погиб?

– Нет. Ждет его со дня на день и удивляется, почему так долго не приезжает. И вообще в «Барском селе» о происшествии – никакого слуху. Сплошная тишь, гладь да божья благодать. Каждая усадьба там как удельное княжество.

– Строительного прораба, присутствовавшего при этом разговоре, можно отыскать?

Вместо Голубева ответил Лимакин:

– Можно, Антон Игнатьевич. В «Фортуне» мне скопировали договор Надежницкого с управлением капитального строительства акционерной компании «Сибстройка», где указаны и адрес, и номера телефонов этой фирмы.

Бирюков посмотрел на часы. Время приближалось к девяти утра. Зазвонил телефон. Сняв трубку, Антон ответил и сразу услышал недовольный голос Довжка:

– Ну что, прокурор, когда доложишь о вчерашней поездке в Новосибирск?

– В любое время, когда примете.

– Заходи прямо сейчас, пока у меня никого нет.

– Иду, – сказал Бирюков и положил трубку.

Следователь Лимакин с улыбкой посоветовал:

– Помолись Богу перед схваткой.

Антон тоже улыбнулся:

– Говорят, на Бога надейся, да сам не плошай…

Глава районной администрации, облокотившись на стол и сжав ладонями голову, нахмуренно читал длинную сводку о заготовке сена. На этот раз он встретил вошедшего в кабинет Бирюкова приветливей, чем всегда. Пожав руку, предложил сесть в кресло и со вздохом спросил:

– Удачно вчера съездил?

– В следственной работе не всегда сразу отличишь удачу от неудачи, – перехватив на секунду ускользающий взгляд Довжка, уклончиво ответил Бирюков.

– Не усложняй, будь откровеннее… – Довжок опустил глаза и забарабанил пальцами по столу. – После прошлого разговора с тобой я поднапряг память и кое-что, кажется, вспомнил. Этот, Надежницкий, которого у нас тут убили, по-моему, директор рекламного агентства «Фортуна». Или ошибаюсь?..

– Нет, Андрей Владимирович, не ошибаетесь. Именно он тиражировал ваши портреты перед выборами в Госдуму.

– Что ж ты сразу мне об этом не напомнил?

– Тогда я этого еще не, знал.

– Теперь, выходит, знаешь…

– Теперь знаю не только о портретах, изготовленных почти бесплатно, но и о других ваших сделках с Надежницким.

Довжок уставился суровым взглядом Бирюкову в подбородок:

– Ну-ка, ну-ка…

Антон улыбнулся:

– В детстве, бывало, когда я таким вот манером обращался к своему деду, тот каждый раз одергивал: «Не запряг – не понукай!»

– Брось придираться к словам. Говори прямо: какие еще сделки тебе померещились?

Бирюков достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо листок договора купли-продажи и подал его Довжку:

– Вот официальный документ. Прочитайте для восстановления памяти. Особое внимание обратите на дату и печать.

Довжок, насупившись, долго смотрел в договор. Потом нервно усмехнулся:

– Дата как дата, печать как печать. Не пойму, что ты нашел здесь криминального? Ну, допустим, продал я приватизированный дачный участок…

– Продали в девяносто третьем году, а договор когда оформили? – перебил вопросом Бирюков.

– Когда продал, тогда и оформил.

– И печать тогда же поставили?

– Естественно.

– Извините, Андрей Владимирович. Вынужден вам возразить словами одного остроумного одессита: «В это может поверить только пятилетний ребенок, да и то, если он не из Одессы». Где вы в то время могли взять печатку с двуглавым орлом? Эта птица появилась на российских печатях всего лишь год назад. Если сможете, докажите обратное…

Худощавое лицо Довжка порозовело. Чувствуя, что основательно попал впросак, он шутливо поднял руки:

– Убивай, прокурор. Стреляешь ты хорошо, но холостыми патронами. По этому договору я не получил от Надежницкого ни рубля. И как бы твои подручные ищейки ни рыли землю, вам не удастся подвести меня под уголовную статью. Бумажка эта – сущий пустяк.

– Подводить вас под статью никто не собирается. Меня совсем не интересует, рублями или долларами расплачивался с вами Надежницкий. При расчете наличными расписок друг другу не оставляют. Дело в другом: негоже главе района заниматься такими «пустяками».

– Не читай мне мораль. Думаешь, легко сидеть в этом кресле, когда кругом сплошной бардак?

– Если слишком тяжело, могли бы уступить место более сильному.

– Тебе, что ли?!

– Не заводитесь, Андрей Владимирович. Я не из тех, кто рвется к власти.

– По-твоему, я к ней рвусь?

– Рветесь. Вы даже в Госдуме хотели «порулить».

– Думское депутатство я хотел использовать в интересах района.

– Свежо предание, да верится с трудом. Окажись в Думе, вы мигом забыли бы свои предвыборные обещания и точно так же, как другие «заступники народа», в первую очередь позаботились бы о собственном благополучии.

Довжок укоризненно покачал головой:

– Не высокого же мнения ты, прокурор, обо мне. Не знаю, чем тебя обидел?

– Меня, Андрей Владимирович, трудно обидеть, – спокойно ответил Бирюков. – А мнение мое о людях складывается по их делам. Вспомните наш разговор накануне выборов. Предупреждал ведь, что напрасно израсходуете народные деньги, а вы и ухом не повели. Разве это в интересах района было?

Потупившись, Довжок вздохнул:

– Поздно теперь вспоминать прошлое. Напрасно, конечно, не послушался твоего совета. Не знал, что на выборах побеждает тот, у кого кошелек толще.

– К кошельку надо еще и голову иметь.

– Брось изображать козырного туза! Перед тобой – глава района, а не подчиненная шестерка.

Антон улыбнулся:

– Туз – это ваша карта. Мой уровень в районной иерархии – где-то возле короля, и все-таки угождать начальству я не привык. Даже при строгой партийной дисциплине не прогибал спину перед власть имущими.

– Как же тебе, такому несгибаемому, удалось выбиться в прокуроры? По влиятельной протекции?

– По протекциям выбиваются карьеристы. Я шел другим путем. Начал с рядового оперативника уголовного розыска и не провалил ни одного расследования.

– Смотри, какой везучий…

– На одном везении далеко не уедешь.

– Надеешься, что и убийство Надежницкого тебе удастся расследовать с блеском?

– Пусть и без блеска, но преступника разыщем.

– А если преступление окажется, как теперь принято говорить, из разряда заказных?

– Найдем и заказчика.

– Интересно, каким образом?

– Это, Андрей Владимирович, не ваша проблема. Посвящать вас в методы розыскной работы, извините, не входит в мои служебные обязанности. Следственные органы отличаются от рекламных агентств тем, что собирают информацию, а не распространяют ее.

– Вон как!.. – искренне удивился Довжок. – В таком случае посоветуй, из какого источника черпать мне информацию для доклада областной администрации? Из сплетен, что ли?..

– Могу дать лишь один совет: не ввязывайтесь в это дело. Никто из области от вас доклада не требует, и встревожились вы, мягко говоря, только ради своего интереса.

– Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?

– Разумеется. Вы ведь встречались с Надежницким буквально за день до его гибели…