Текст книги "Сын василиска (СИ)"

Автор книги: Михаил Востриков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

И я рассказываю отцу, всё-всё! Со слезами, с соплями, всё как есть!

Отец слушает молча, не перебивает. Когда я замолкаю, он ещё долго молчит, видимо, переваривает и размышляет. А потом начинает говорить:

– Вот, оно, значит, как вышло с Люсей и Тасечкой. Ты сходи к ним завтра, посиди на могилке, сделай, что надо. Они уже в Раю давно и не встретиться нам теперь уже никогда… Но, это ладно, главное, в Раю они, точно. Я бы здесь их давно нашёл…

– А ты жив, Вася-Василёк, – восклицает отец, – И теперь жить тебе хорошо, за нас всех – маму, папу и сестричку. Что Дар тебе мой передался и не в младенчестве открылся, это хорошо. И что под тобою он, а не ты под ним, тоже хорошо. И что деньги мои до тебя в целости дошли, тоже хорошо. В 90-м время мутное было, я все в доллары вложил, вот и не сгорели. Где взял? Взял, вот… не украл, не боись… принесли. Ещё в Ташлинске. Еврей московский, представился Гершензоном Ильёй Захаровичем, заготовителем, в гостинице «Урал» жил. Дельце он мне предлагал… Не здесь, а в Израиле, вернее, в Палестине, походить по Рамалле часик, когда там заседание их парламента. И все бы там померли тогда, факт. Я, вроде как, и согласился, чего мне те арабы… а деньги нужны были, уезжать. Всё чин-по-чину, аванс принёс, а сам возьми и помри в гостинице, лез под диван и прихватило, сердце… Нет, это не я… А может и я… кто знает… Значит злоумышлял против меня и был истреблён. А как иначе… злоумышлявшего истреби! А деньги так и остались. Такая вот с ними история.

– Ещё я тогда в Москве квартиру купил на твоё имя, – продолжает отец, – Как знал, что вырастешь, в Москву потянешься. Хорошая, такая, квартира, большая, профессорская, 350 квадратных метров. А раньше, до революции, барин в ней жил с семьёй и челядью, вот и сохранилась в том же виде, не разгромили – камин, паркет, печки, то-сё. Адрес: Большой Трёхсвятительский переулок, дом 1, квартира на 3-м этаже, легко запомнить, Святителей – трое, этаж – третий. Хотел особнячок купить напротив, да тогда их ещё не продавали. Переулочек тот тихий, короткий, на Покровский бульвар выходит. До твоего совершеннолетия я её американцам сдал, фирме риэлтерской, найдёшь, они только своих, иностранцев в Москве селят. Арендную плату они тебе по договору на валютный счёт складывают, проверь его. Ну, и порядок блюдут, квартплату вносят. Всё от твоего имени… Так что, владей… а там, решай сам, что с ней делать. Твоя она, сыночек, от меня и мамочки тебе на совершеннолетие.

Вот и сбылось моё глупое детское мечтание – собственная квартира внутри Бульварного кольца!

Отец молчит, а потом говорит:

– Работать на государство, это пустое, деньги у тебя теперь есть, но сотрудничать с ним нужно, а то взорвут как меня. Я так рад, что мы свиделись, Васенька… Но, пора мне уже, сынок! Ты приходи почаще, я почитай, каждый день здесь тебя высматриваю. Мне ещё много чего тебе нужно важного и полезного рассказать. Ну, пока, сыночек, береги себя, Вася-Василёк!

– Папка! А если мы здесь дом построим, для тебя, спроси там, разрешат тебе жить в нем⁈ Ну, есть же замки с приведениями…

Но отца уже нет, исчез аггел рукотворный!

Сцена 10. Новая жизнь

СЮЖЕТ 10/1

Конец февраля 2010 года, Москва

Квартира в Трёхсвятительском переулке и впрямь, потрясает воображение. Всё старинное и всё в идеальном состоянии – крупный дубовый паркет сияет, соревнуясь по красоте сияния с медяшками печной и оконной фурнитуры, дверными ручками и смесителем в огромной чугунной эмалированной ванне на кованых ножках… Даже газовая печь на огромной кухне старинная. Вместе с массивной ручной кофемолкой и медными турками разной величины, естественно, тоже сияющими. Из современного, на кухне есть только огромный американский двухкамерный холодильник, небольшой телевизор на стене и панель кондиционера над дверью. Впрочем, такие же панели висят над всеми дверями в квартире.

Рис.10/1. Гостиная

В большом, около 60 кв. метров зале-гостиной, сразу бросаются в глаза две доминанты – большой резной мраморный камин, уже заправленный берёзовыми дровами – зажигай и грейся, любуясь пламенем, и антикварный малый концертный рояль Becker, сделанный под заказ в 1898 году в Санкт-Петербурге. Особая клавиатура – слоновая кость. Цвет – чёрный глянец, серебро паталь + патина. Настройка и звучание – идеальное. И даже пуф к нему оригинальный, только перетянутый.

Всего в квартире 8 комнат. В столовой стоит ореховый столовый гарнитур на 12 персон, в шкафах – столовое серебро, хрусталь и фарфор. В спальне – спальный гарнитур, в кабинете – кабинетный. В книжных шкафах есть книги, много иностранных. Две детских – для мальчика и для девочки, гостевая спальня и небольшая комната для постоянно живущей в квартире домохозяйки (горничной, кухарки).

Рис.10/1−1. Аграфена Пименовна Степанова

Это пожилая, но довольно крепкая женщина – Аграфена Пименовна Степанова, живущая в этой квартире всю свою сознательную жизнь, как девчонкой пришла из деревни в город. Сначала она служила в семье того профессора-математика, у которого в конце 1991 года не торгуясь купил на моё имя квартиру в состоянии «как есть», вместе с домохозяйкой, Ким Волошин, и который тут же убыл на ПМЖ в Израиль. А затем здесь подолгу жили несколько американских и французских семей с детьми, которые без звука платили хозяйке зарплату, давали деньги на продукты и хозяйство и до сих пор шлют ей открытки и зовут к себе жить. А когда ей тяжело одной всё убрать и вымыть, особенно, после гостей, она вызывает профессиональную клининговую фирму и те наводят идеальный порядок.

Всё это мне рассказывает сама Аграфена Пименовна, показывая мне мою квартиру. Менеджер американской риэлтерской компании уже ушёл. Видимо, заливать своё горе виски. Ибо, горе в моём лице не согласилось на посулы значительно увеличить арендную плату, и не пожалело его, что ему вырвут гениталии за облом семьи из Бостона, уже через неделю прибывающей на жительство именно в эту квартиру, которую те однозначно выбрали из большого ряда им предлагаемых…

СЮЖЕТ 10/2

С вокзала я не поехал в общежитие спецфакультета АВР и не стал звонить дяде Толе сразу, а позвонил, когда уже всё утряс по своей квартире и пригласил его на разговор именно сюда, назвав адрес. Генерал человек чрезвычайно чуткий, поэтому, при всей своей занятости, приехал довольно быстро. Если бы я его не знал, то подумал бы, что квартира не произвела на него никакого впечатления. Ноль эмоций! Но, я его уже очень хорошо знаю, поэтому вижу – охренел.

Рис.10/2. Вася и дядя Толя

Разговор за кофе с вкуснейшими мини-бисквитиками, поданным Аграфеной Пименовной в старинном китайском кофейном фарфоре, был недлинный:

– Ну, давай, рассказывай, Вася-Василиск…

Я рассказал, как всё было, даже назвал все цифры, вкл. 1,5 млн. долларов, накопившихся за аренду квартиры за 18 лет. Опустил только два эпизода своей поездки: как ходил к своим на кладбище – могилы уже осели, поэтому заказал установку красивого памятника из чёрного гранита и заключил договор на обслуживание могилы сразу на 10 лет, мало ли что со мною случится; и свою встречу с отцом. Ну, согласитесь, как рассказать генералу, что его отец без Суда, просто по принадлежности к карательным органам, теперь в Преисподней подтаскивает чертям дрова под котлы с грешниками.

– Молодец, Ким Сергеевич, – говорит дядя Толя, ставя на раритетный кофейный столик пустую кофейную чашку драгоценного фарфора, – Позаботился о ребёнке. А, вот, мой папа не успел, пришлось мне самому пробиваться…

– А откуда отец такие деньги взял, не выяснил?

– Нет…

– И уже не спросить… Нет, нет, к тебе претензий нет, наследство, святое, пошлины заплатил, всё законно. И что теперь… думаешь, как соскочить?

– Нет.

– А как?

– Да, как Вы тогда и предложили в первую нашу встречу, хочу сотрудничать с государством в Вашем лице на понятных условиях. Я патриот своей страны и за границу соскакивать не собираюсь. Но, и терять время на учёбу и дальнейшую работу, именуемую военной службой, согласитесь, при таком раскладе, глупо. Хрен когда столько наработаешь и научишься… И отдавать всё в Фонд помощи больным детям я не собираюсь… не люблю чужих детей, а своих пока нет.

– Хм-м! Молодец, запомнил… Да, действительно, я так говорил… сотрудничать, – генерал задумывается, – Вот что, Вася… ты и впрямь молодец, что позвонил и сам всё рассказал… И показал… Действительно, впечатляет… Давай, у Аграфены Пименовны попросим ещё по чашечке… просто божественный у неё кофе, уж я то точно знаю.

И я иду на кухню просить у хозяйки ещё кофе… Она довольна, что своим кофе смогла покорить сердце молодого хозяина и его важного гостя на Мерседесе с мигалкой (высмотрела в окно!) с первого раза.

– Тебя, Вася, действительно, нужно убирать из коллектива, – продолжает генерал, – Итак, все завидуют твоим способностям… А если ещё и это всё узнается… а ведь узнается, не сомневайся. И оно нам с тобою надо, если тебя в общаге по-тихому сожрёт милая тигрица или злобный медведь, а-ха-ха!

Я криво улыбаюсь, нет, нам, действительно, этого не надо…

– Но, кроме того, есть формальности… Пока, ты военнослужащий срочной службы, прикомандированный к АВР, и для того, чтобы уволить тебя в запас до окончания срока службы, минуя переходящие роты в войсках, нужен приказ министра обороны. Да и то, по веским основаниям – смертельное заболевание или что-то вроде. Кроме того, нужно определить критерии нашего будущего сотрудничества со стороны государства. В общем, я сегодня же запишусь на доклад. Обычно, меня не мурыжат и по возможности принимают быстро. Вот, он может всё! Если захочет…

– Кто⁈

Генерал показывает указательным пальцем вверх. Вот, ни хрена себе, мою судьбу будет решать Президент России⁈

– В общем, ты пока сиди дома и никуда не уезжай. Я тебе позвоню и заеду. Прямо сейчас напиши заявление на отчисление из АВР по семейным обстоятельствам, я заберу. Ксиву АП верни, паспорт РФ оставь. А там посмотрим, как сложится, миллионер ты наш новоявленный, Вася-Василиск.

Я пишу заявление и отдаю ксиву. Генерал ерошит мне волосы и уезжает. Тьфу, тьфу через левое плечо, не сглазить… Но, я обязан был это сделать.

СЮЖЕТ 10/3

Приходит хозяйка, спрашивает:

– Куда подавать обед, Василий Кимович?

– А давайте, Аграфена Пименовна, я на кухне поем. Всю жизнь ем на кухне, к столовой мне ещё нужно привыкать. Одному, на что мне столовая? А на кухне телевизор и с Вами поболтать можно…

Даю ей деньги, на все, на продукты, на хозяйство. Кроме зарплаты, это отдельно. Говорит, что будет отчитываться. Машу рукой, не нужно отчитываться, деньги закончатся, еще дам. Уж если за столько лет не поймали прислугу на плутовстве, значит, не плутует или… плутует так, что лучше уже и не пытаться ловить, а-ха-ха!

После вкусного обеда немного отдыхаю и ухожу в глубокий транс. Лёжа на диване. Хорошо научили меня это делать наши инструкторы. Ещё в интернате. Есть! Я на Кубани! На взгорке, посередине просёлка стоит отец. Увидел меня, заулыбался, замахал руками, радуется.

Рассказываю ему все новости, про памятник нашим на кладбище, про договор на 10 лет, про московскую квартиру, что всё с ней в порядке и с деньгами за аренду тоже. Про генерала, к кому он пойдёт про меня разговаривать. Отец доволен, говорит, что всё я делаю правильно. Спрашиваю его про дом для него, чтоб здесь построить.

– Нет, – говорит отец, – Не нужен мне здесь никакой дом. Ты в нем жить не будешь… а на что он мне тогда? Ты лучше так приходи, как сможешь. А не сможешь, не приходи, дела делай, не заботься обо мне, я подожду, ничего, мне торопиться некуда…

–… я вот пообщался с кем надо про твой Дар от меня, – продолжает отец, – И убедил, что его зависимость от эмоций, это лишнее, потом не спросить на Суде, почему не делал, когда надо было делать, а ненависть вообще плохой подсказчик. В общем, ты сейчас полежи немного, расслабься, а я всё сделаю. И отныне, ты будешь доставать своё жало по необходимости, а не по эмоциям. И ещё, теперь ты будешь точно знать, кто злоумышляет против тебя километров за десять-пятнадцать, как и я мог. А, вот, карать злоумышленников или нет, будешь теперь только сам решать. В трансе конечно. А без транса ты, итак, уже умеешь. Я про «в штаны наложить», а-ха-ха!

– Экопрез, папа! Это, по-научному, называется экопрез – неспособность человека к сознательному контролированию акта дефекации, недержание кала, – подсказываю я.

– Матушки мои! А я всё по-нашему чешу, по-деревенски. Надо запомнить – экопрез… Ну ладно, ложись в траву, расслабляйся, а то некогда мне уже, уходить пора…

И я ложусь ничком на траву и закрываю глаза. Где-то глубоко в огромном пространстве что-то мигает и всё, отец исчезает. Что-то во мне изменилось? Да. Появилось ощущение огромного локаторного поля вокруг себя, пока пустого… Ан, нет, вижу, как из ближайших кустов на меня смотрит немигающим взглядом крупная гадюка и злоумышляет меня цапнуть. Вон что… я лежу на её месте, где она обычно греется. Ах, тыж, гадюка какая, мерзкая! Вот, смотрит!

КЛАЦ!

Всё, уже не смотрит, голова гадюки падает на траву, сердце её останавливается. Да, да, у змей тоже есть сердце. А ненависть при этом была? Нет, только страх и отвращение, не люблю я ядовитых змей.

И я выхожу из транса.

СЮЖЕТ 10.4

Звонит взволнованный дядя Толя, он сейчас приедет. Конечно, приезжайте! Кофе, генералу!

– Значит так, Вася! Был, доложил, попросил совета. И вот, передаю его ответ, практически дословно, как запомнил:

«В России много богатых людей, Анатолий Александрович! Но, к сожалению, не все они патриоты и уж, точно, не все способны делать то, что уже сделал для нас этот мальчик. Вон, как он нам помог… и когда бандиты на Кропоткинский напали, и когда заключённые в тюрьме бунтовали, и когда нацисты поезд взорвали, и с угонами самолётов… И там не его вина, что наши египетские партнеры всех перестреляли. Достоин награды, подавайте представление, я подпишу. И пусть живёт своей жизнью, не нужно это делать за него. Главное, что бы он на наши просьбы вовремя откликался и помнил, что мы не прощаем предательства. А мы, в свою очередь, должны учиться быть благодарными нашим гражданам за хорошую работу на государство и не скупердяйничать».

Вот так я и стал в 18 лет формально абсолютно свободным российским гражданином, москвичом с Покровки, уже отслужившим срочную и там награждённым Орденом Мужества. Но, сейчас уже много молодых ребят с орденами и медалями со службы приходят. Обычное дело, время такое.

Сцена 11. Партнерам козни мы не строим!

СЮЖЕТ 11/1

2010 год, Лэнгли, ЦРУ, OSG

– Сэр, мне нужен Ваш совет! Это касается операции «Basilisk Hunting», – полковник Джеймс Хайтауэр обращается к руководителю OSG двухзвёздочному генерал-майору Эндрю Фосту.

– А что случилось, полковник? Русские поменяли Собянина на Лужкова? Потушили торфяники под Москвой, отказались от ЧМ-2018 по футболу и красотка Чапман попросила политическое убежище в США?

Генерал с утра в отличном настроении. Большая удача! По информации OSG власти сцапали 11 российских агентов глубокого залегания в США и на Кипре. Среди них и Анна Чапман, уже прозванная прессой «шпион 90−60–90». Россия, ничего не подтверждая, сразу же предложила обменять десятерых из них на четверых, уже осужденных за государственную измену на огромные тюремные сроки, и в США сегодня прилетели ученый Игорь Сутягин, бывшие сотрудники СВР и ГРУ Александр Запорожский и Сергей Скрипаль и экс-замначальника службы безопасности телеканала «НТВ Плюс» Геннадий Василенко, давние и эффективные агенты ЦРУ, засыпавшиеся в разное время. Но, ведь, это и есть счастье, когда твоя страна вытаскивает тебя из чужой тюрьмы. К сожалению, сотрудникам OSG такое не грозит. При их провале на операции, Правительство США от них отказывается. Но, такая служба…

– Операция идёт уже второй год, а я никак не могу принять решение, продолжать вербовочные подходы или приступать к уничтожению объекта. Обстановка вокруг него постоянно меняется…

– Обстановка меняется всегда, на то она и обстановка, – уже ворчит генерал, – Что конкретно?

– В феврале объект по личному разрешению генерала Титова ездил на каникулы в Кропоткинский. Известно, что там он вошёл в наследство и оформил на себя двухкомнатную квартиру родителей…

– Ну и что⁈ В России несовершеннолетние дети всегда наследуют имущество родителей, даже если завещание не в их пользу.

– Да, сэр, завещания действительно, не было. Однако, в местном отделении государственного банка Сбербанк обнаружились валютные счета погибшей матери и длинные депозиты, оформленные непосредственно на имя объекта в конце 1991 года. Итого, с процентами, вот на эту сумму, сэр (показывает листочек с цифрами).

– Это, в рублях?

– Нет, сэр, это в долларах.

– Кхм… кхм… дайте воды!

Генерал откашливается, выпивает поданный ему стакан воды и делает знак, продолжайте!

– Кроме того, в Москве обнаружилась жилая квартира, купленная отцом объекта на его имя также в 1991 году, сразу после его рождения. Это необычная квартира, сэр. Это квартира-музей с аукционной стоимостью, площадью 350 кв. метров, в доме начала XIX века, расположенного в периметре Бульварного кольца в переулке с совершенно невыговариваемым названием. Тем не менее, есть ещё один валютный счет на имя объекта, на который все 18 лет поступала арендная плата за эту квартиру от американской риэлтерской компании, сдающей московское жильё в аренду богатым иностранцам. Всего на этот счет поступило 1,5 млн. долларов. Так, в этой квартире больше двух лет проживал с семьёй высокопоставленный сотрудник ЦРУ – заместитель руководителя московской резидентуры, работавший в Москве под крышей агентства The Associated Press. Он в восторге, сэр! Вот семейные фотографии, сделанные в этой квартире и её описание, выполненное им по моей просьбе.

– Ещё бы он не был в восторге, – ворчит генерал Фост, перебирая пачку цветных фотографий, – А это что, настоящий русский «Яков Давыдович Беккер»? Я немного разбираюсь в антикварных клавишных инструментах… дед их коллекционировал.

– Не могу знать, сэр! Уточнить?

– Не нужно, продолжайте!

– По приезду с Кубани, объект не появляется в общежитии, а селится в этой своей квартире-музее. Его без звука отчисляют со спецфакультета Академии Внешней Разведки. Отдельным приказом Министра обороны подчистую увольняют с военной службы, выдают чистый паспорт с московкой пропиской, да ещё и награждают боевым орденом.

– Так в чём вопрос, полковник?

– Как же его сейчас вербовать? Мы и близко не можем предложить ему такие деньги, какими он владеет. Кроме того, мы не понимаем, что и зачем с ним произошло. Возможно, готовится какая-то операция?

– А что доносят агенты?

– Ничего интересного, кроме того, что генерал Титов затребовал срочный прием у Президента России и был принят, после чего всё и случилось.

– Наблюдение за квартирой установлено?

– Да. С чердака дома напротив. Пока ничего интересного. Пришёл-ушёл, ни женщин, ни друзей.

– В справке сотрудника ЦРУ есть сведения о постоянно проживающей в квартире пожилой женщине-домохозяйке. К ней осуществляли вербовочный подход?

– Посчитали нецелесообразным. Проверкой установлено, что Аграфена Пименовна Степанова, 1945 г. р., из Подмосковья, завербована КГБ СССР ещё в 1965 году и подведена для работы в семье и оперативного наблюдения за хозяином квартиры – профессором-математиком еврейской национальности. Кстати, лауреатом Ленинской и Государственной премии. Установить куратора женщины в нынешней системе ФСБ России не представляется возможным.

– О-о-о, Боже! То есть Вы хотите сказать, что заместителя руководителя московской резидентуры ЦРУ два года кормила кашей и пылесосила в его кабинете агент КГБ⁈ – захлёбывается яростью генерал.

Полковник Хайтауэр молчит, ему нечего сказать, всё так и было.

– Происхождение такой большой суммы у Кима Волошина в 1991 году выяснили? – уже спокойнее спрашивает Фост.

– Э-э-э, да! Это деньги, которые ещё в Ташлинске через своего агента ему передал полковник МОССАД Иеремия Плотник в качестве аванса за уничтожение всего состава депутатов Парламента Палестины. А сам он тогда выписал деньги из секретного фонда МОССАД на рискованные политические акции, пополняемого непосредственно со счетов ЦРУ.

– Каким был план операции?

– Очень простым, сэр! Кима бы привезли на денёк в Рамаллу и он бы прогулялся вокруг парламента, когда в нем шло заседание. А перед заседанием в папки к депутатам бы разложили фальшивку с его фотографией, из которой следует, что он главный враг Палестины. И всё, нет парламента. Но, агент-посредник внезапно умер в гостинице, а деньги так и остались у Кима. Что было потом, Вы знаете, в феврале 1992-года Кима Волошина взорвали, а полковник Иеремия Плотник исчез вместе с остальными.

– То есть, Вы хотите сказать, что простой израильский полковник Иеремия Плотник на деньги американских налогоплательщиков мог также запросто прогулять Кима Волошина и вокруг здания Капитолия, и вокруг Рейхстага, и вокруг Версаля и вокруг Вестминстерского дворца⁈ – рявкает генерал Фост.

– Только теоретически, сэр! Возможно, что именно после этого случая было принято решение о невозможности и нецелесообразности выстраивания взаимовыгодных отношений с Разнузданным или, другими словами, аггелом-василиском, и началась подготовка акции по его нейтрализации.

– И теперь Вы хотите, полковник, чтобы именно я принял такое же решение в отношении его сына⁈ – глядя прямо в глаза полковнику, спрашивает генерал.

Полковник Хайтауэр выдерживает тяжёлый взгляд генерала, но молчит, он, действительно, искренне хочет именно этого и на этом закончить эту крайне мутную операцию, которая, он чувствует, лично ему, ничего, кроме неприятностей не принесёт.

– Нет, полковник! Для такого решения у меня пока нет оснований. Вы их мне не дали. Вы ни в чём пока не разобрались… плохо работаете! Пока, могу просто дать Вам совет. Продолжайте наблюдение, что-нибудь, да зацепите. И очень подробно разбирайтесь с каждой странной смертью наших антироссийски настроенных нобилитет, перебежчиков, агентов и пр. Думаю, там Вас ждёт масса неприятных, но объективных открытий.

– Есть, сэр!

СЮЖЕТ 11/2

В это же время. Трёхсвятительский пер., Москва

– Ах, дорогая Аграфена Пименовна, угостите меня Вашим волшебным кофе? – дядя Толя само обаяние.

– Ох, Анатолий Александрович, ну, конечно же… о чём речь.

Рис.11/2. Аграфена Пименовна и Анатолий Александрович

Вот, бывает же… люди мельком виделись всего пару раз, а уже общаются как родные, знающие друг друга десятки лет. Здорово! Плохие люди так не могут.

Я уже готов к работе. В кабинете разложен жёсткий диван с твёрдой плоской подушкой, плед – моё рабочее место. Для генерала – пачка свежих газет, большой кофейник и тарелка с домашней выпечкой, он любит сладкое. Работы у нас много, но генерал не торопится, по одному предателю в неделю, а то и в месяц. Я-то могу их и за один раз всех кокнуть, но дядя Толя говорит, что нельзя давать след, в ОSG ЦРУ и Управлении «Тевель» МОССАД не мальчики-зайчики служат и сопоставить им одно с другим, раз плюнуть. Поэтому, после каждой нашей работы, специально обученные люди в Управлении «Л» внимательно изучают зарубежную прессу в отношении той или иной смерти, сопоставляют информацию от агентуры и только после этого генерал приезжает ко мне домой с очередной тонкой папкой.

В папке – несколько фото и подробное описание человека – рост, вес, причёска, фактура тела, привычки. Это, чтобы я случайно не обознался. Конечно, внешность может быть изменена, но не рост же. Перечень его предательских «заслуг», аж страшно читать, кого сдал, кого отозвали, кого арестовали, а кого и посадили на электричекий стул. И зацепки, где и как его найти, если нет адреса. Большинство из них наши коллеги из западных спецслужб, банально, прячут, путают след – меняют документы, биографию и т. д.

Первым, в апреле, был некто Евгений Игоревич Тодоров, выпускник МГИМО, бывший второй секретарь посольства России в Канаде (Оттава, ул. Шарлотты, 285). Он сдал ЦРУ и местной CSIS всю сеть российской агентуры в Канаде. Людей пришлось срочно срывать с десятилетиями насиженных мест и отзывать в Москву. Но некоторых арестовали и они до сих пор находятся в тюрьме. Тодоров особо и не прятался. Под своим настоящим именем он получил вид на жительство и проживал с семьёй в своём доме в роскошном пригороде Торонто Richmond Hil, экологически чистом и с пейзажами как из рекламного проспекта.

Некоторое время я наблюдал за ним. Обычное поведение обычного человека. Мне нужно было место в доме, где бы он умер скоропостижно, но, наиболее естественно. И такое место нашлось – ванная комната. Он лежал в пене полчаса, а я всё никак не решался действовать. Он повозил по телу мочалкой, слил пену, ополоснулся, налил полную ванну чистой воды, взял в руки электрический фен и начал сушить им свою красивую шевелюру. И я понял – пора.

КЛАЦ!

Работающий фен падает в воду и мёртвое тело бьет током. Мышцы сокращаются и кажется, что бывший дипломат Тодоров хочет вылезти из ванны. Несчастный случай! Бывает…

СЮЖЕТ 11/3

13 июня 2010 года. Трёхсвятительский пер., Москва

Сегодня наш клиент – бывший полковник СВР Сергей Олегович Третьяков, 1956 г. р. Работал в Нью-Йорке в должности начальника резидентуры СВР под дипломатическим прикрытием первого секретаря представительства России при ООН.

Исчез в 2000 году вместе с женой, дочерью и кошкой. Оставил заявление: «Моя отставка не повредит интересам страны». Однако, после допроса в ЦРУ и ФБР получил гражданство США и один из крупнейших финансовых пакетов США, когда-либо выдававшихся иностранному перебежчику, более 2 миллионов долларов США, и был переселен вместе с семьей под новым именем в неизвестное место.

В январе 2008 он издал книгу, резко критиковавшую СВР и страну, особенно её руководство, раскрывая многие секреты, через которые пострадало множество людей.

К Третьякову меня привёл один журналист из Майями, который сделал анонс об интервью с ним. Встреча произошла в одном из ресторанов. Дальше, я просто дождался, когда Третьяков немного подавился куском мяса и начал кашлять.

КЛАЦ!

И кусок мяса так и остаётся во рту мертвеца. Согласно отчету судмедэксперта Флориды, Третьяков умер от остановки сердца, подавившись куском мяса. Кроме того, в толстой кишке у него обнаружена раковая опухоль. Как говорят, Бог шельму метит!

СЮЖЕТ 11/4

– Ты, Вася, вот, что, подумай! – говорит генерал, собираясь, – Хоть Президент и сказал не скупердяйничать, фонды у меня не резиновые, а денег у тебя, итак, как у дурака махорки… Может надо чего? Ты говори, мы много чего можем…

– Я подумаю. А в МГУ на юрфак можно поступить?

– А то…

Провожая генерала в прихожей, спрашиваю его:

– Дядя Толя, а тот Ваш малый, на чердаке дома напротив, он чего, просто наблюдает за мной или у него ещё и снайперская винтовочка есть? Ой, чувствую, злоумышляет он против меня.

Генерал растеряно смотрит на меня, на чердак напротив и говорит:

– Ты, Вася, перегрелся там, в Майями сегодня⁈ Во-первых, я никого на чердаке не вижу, а во-вторых, мы партнерам, особенно, таким особенным, как ты, Вася, козней никогда не строим, себе дороже выйдет. Понял?

– Понял! Ну, не строим, так не строим! А злоумышляющего – истреби! Так папа делал…

КЛАЦ!

За окном слышится глухой стук.

Рис.11/4. Наблюдатель

Это на асфальт Трёхсвятительского переулка из чердачного окна пятиэтажного здания напротив, чуть не на крыщу припаркованного к тротуару генеральского Мерседеса, выпал мёртвый человек в черном комбинизоне, перчатках и балаклаве, с мощным фотоаппаратом на шее.

Сцена 12. Вот, тебе и результат…

СЮЖЕТ 12/1

2010 год (осень). Москва

— Мне Вас сам Бог послал, Василий Кимович!

– О-о-ой⁈

Я удивлённо смотрю на Аграфену Пименовну, умильно улыбающуюся напротив с чашкой чая в руке. Вообще, в фамильярностях она замечена только с одним человеком – дядей Толей. Со мной же, она всегда «на Вы», вежлива, но на добрую бабушку не тянет, всегда держит дистанцию «начальник – подчинённый», где начальник, это я. Прямо скажем, начальник я пока не очень… Молод, да и просто не люблю и не умею командовать людьми, мне легче их попросить…

А просить свою домохозяйку с некоторых пор мне приходится часто… Каким-то чудом, и, похоже, я даже знаю каким… меня приняли в МГУ на юрфак. При этом, мне засчитали первый курс Академии Внешней Разведки всего с двумя лёгкими досдачами и зачислили на очное бюджетное место, причём, сразу на второй курс. Благо, что несколько первокурсников там отчислили по неуспеваемости и такие места освободились. С учётом того, что ни академсправки, ни дипломы, в АВР на руки не выдаются и не высылаются, это чудо вдвойне.

Рис.12/1. Porshe 911 Turbo S Cabriolet

Таким образом, с 1 сентября я хожу на занятия в университет. Ну, как хожу… езжу на новеньком Porshe 911 Turbo S Cabriolet кислотно-апельсинового цвета. Машину я купил сам, на свои, а права мне «сделал» дядя Толя. Просто, принёс и отдал за «спасибо». Паркую её под окнами. Нет, угонщиков я не боюсь, пусть они меня боятся, да, и кому она нужна… такая.

Понты? Возможно… Но в МГУ говорят, «Понты наши паруса!», а в чужой монастырь со своим уставом не лезут, приходится соответствовать… со мною же учатся дети элиты. Так, вот, этим детям из моей учебной группы так понравилась моя квартира, когда я прописывался на новенького и пригласил к себе всю группу на дневной фуршет, что отдельные девушки до сих пор готовы меня усыновить, я же самый младший в группе. В общем, мне уже сказали на ушко: «Чувачок ты, Волошин, симпотный, в тренде, с баблом, при хате и клёвой тачке, не задрот, в общем… перспективный». А на вопрос, кто мои родители и где они сейчас, я никогда не вру, а просто закатываю глаза и показываю на потолок… Оказывается, этого вполне достаточно.

Так что, теперь домашней работы у Аграфены Пименовны, само собой, прибавилось… Накормить, напоить, проводить, прибрать, постирать… когда я не один, но… как оказалось, она не в претензии и увольняться от меня никуда не собирается:

– Верите, нет, Василий Кимович, но как Вы здесь поселились, так все мои хвори старушечьи и закончились (далее, список хворей!). Бегаю, прыгаю как молоденькая… Волшебство это, какое-то, от Вас идёт, лучи здоровья!

Во, как! А ведь про это моё волшебство или что там у меня такое… я уже знаю. В кадетском интернате у одной девочки, оборотня в волчицу, живущей в комнате по-соседству, исчезло заикание. Когда её только привезли в интернат, она слова не могла произнести, когда волновалась… А через полгода уже щебетала как птичка. Дядя Толя, имея ввиду, что отец мой Ким Волошин тоже спонтанно излечил мою старшую сестрицу от глухонемоты, хотел было меня на эту тему поисследовать поглубже, но отложил. Его во мне жало интересует в первую очередь. Ну, ничего, я и сам поисследуюсь, не маленький уже…