Текст книги "Компаньонка"
Автор книги: Михаил Волохов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
А теперь внимание: мы занимаемся хатхой-йогой. Парочку упражнений я знаю. И я ваш учитель – Махатма – запомните. Все садитесь в позу лотоса – смотрите на меня. (Садится в позу лотоса, все делают то же самое.) А теперь внушайте себе, что ваше тело теплеет, теплеет и никакая Сибирь ему нипочем.
Светланка. Лично моя организма теплеет только от упражнений из Камы-Сутры – искусства любви, мой патрон. (Хочет его поцеловать.)
Филадельфий Иванович. (Оттолкнув ее.) Не патрон, а махатма, бестолочь. Фиксируйте. Туши свет, Микола – достаточно одной свечки. (Зажигает свечку.) Сеанс медитации. Отлично. А я становлюсь на голову. (Становится на голову.) Отпирай.
Коля тушит свет и открывает входную дверь. Входит Борода с гитарой через плечо. В одной руке у него бутылка "Салюта", в другой букет красных гвоздик.
Борода. Здорово, Миклош. А я звоню, звоню – думал адресом ошибся. Звонок у вас мелодичный. Спите, что ли?
Коля. В дреме. Заходи, Борода. Здорово. (Жмут руки.)
Борода. Отменно устроились. Держи – выпьем. (Отдает Коле бутылку "Салюта".) Больше ничего не было.
Коля. Не там искал, наверно.
Борода. Ладно. Слушай, у вас тут как в греческом зале. Ты что, скульптурой занялся – не пойму? (Натыкается на Светланку.)
Светланка. Живые скульптуры, образина!
Борода. Извините, девушка.
Светланка. Не надо.
Борода. Чего грубишь?
Светланка. Не тычь – проткнешь. (Зажигает свет.)
Борода. Проткнула. (Замечает Надю.) Надежда, здравствуй! С новосельем вас. (Вручает ей букет гвоздик.) Слушай, какие вы все смешные. Прикольно у вас. В психушку играете?
Светланка. В Кащенку.
Борода. А меня примите? Серега! Галка! Вот не узнал. Держите меня, падаю. Клево.
Сергей. Однако, Лексей, слова у тебя очень блатные, – людей пугаешь.
Борода. Веселим людей, Серега. Костенеешь, братишка.
Надя. Молодец, что пришел, Лешка. Мы очень рады тебя видеть.
Светланка. Все в конфетку, Махатма. Это какое-то чмо недоношенное.
Филадельфий Иванович. Вижу, – отстань.
Борода. (Кивает на Филадельфия Ивановича.) Красиво стоит.
Коля. Сможешь так?
Борода. Все сможем.
Коля. Как сам жив?
Борода. Сойдет. Только и ходу, что из ворот, да в воду. (Пауза.) Мать вот не встает. Рак.
Пауза.
Надя. Сядь, Лешенька. (Усаживает его на стул.)
Борода. Врач сказал – три недели осталось. Я говорю – поехали домой. А она говорит – в больнице умру. Дома, говорит, повешусь. Не хочу, говорит, чтобы ты меня из петли... Тьма. Не верю. Не знаю, куда податься. К вам вот зашел. Трудно мне. Жить как, не знаю. Не хочется жить. (Пауза.) Выпьем давайте. (Хочет открыть бутылку "Салюта".)
Светланка. "Салютом" только печень сажать.
Борода. Что сделаешь.
Коля. Водка есть. (Наливает себе и Бороде водку.) Крепись, Лешка. Надо жить. Давай за мать, – хорошая она у тебя женщина.
Надя. Держись, Лешка.
Борода. Спасибо, ребята.
Пьют. Пауза.
Нет. Нет. Почему? (С силой бьет по струнам гитары.)
Сергей. Поешь все?
Борода. Мать просит – ей пою.
Светланка. А нам что-нибудь спой.
Борода. Что вам спеть?
Светланка. Свою любимую.
Борода. Любимую. (Пауза. Говорит под гитару.) – Где твои семнадцать лет?
– На Большом Каретном.
– А где начало твоих бед?
– На Большом Каретном.
– А где твой черный пистолет?
– На Большом Каретном.
– А где тебя сегодня нет?
– На Большом Каретном. Не могу.
Филадельфий Иванович падает. Сергей и Коля помогают ему подняться.
Сергей. Не ушиблись, Филадельфий Иванович?
Филадельфий Иванович. Застоялся. (К Бороде.) Высоцкого любишь, юноша?
Борода. Все его любят.
Филадельфий Иванович. Пили мы с Володькой водку – пили с гладиатором.
Коля. Это дружок наш, еще по институту, Филадельфий Иванович.
Филадельфий Иванович. Понимайт. Где работаешь, кем?
Борода. Да мастером на заводе.
Сергей. Куда распределили, там и работает.
Филадельфий Иванович. Понимайт. Сознательно. Нужны сознательные люди. Будем знакомы, – Филадельфий Иванович.
Борода. Алексей. Можно Борода.
Жмут руки.
Филадельфий Иванович. Занятно. Да ты, я вижу, свой парень в поливиниловую доску. Есть такая?
Борода. Найдется.
Филадельфий Иванович. Не веселый-то чего? Хочешь с нами хатхой-йогой заняться?
Борода. Извини, батя, на душе хреново.
Филадельфий Иванович. Мать больна, слышал? (Пауза.) Все мы смертны, Леха. В акте рождения заключен акт смерти. Рано-поздно – все там будем.
Борода. Молодая она еще – шестьдесят лет исполнилось.
Филадельфий Иванович. Давай выпьем. (Разливает водку.)
Борода. Давай.
Филадельфий Иванович. За мать.
Борода. Спасибо, приятель.
Пьют.
Филадельфий Иванович. А дерзкий ты парень, Леха. Вот бы его в нашу команду, ребята.
Сергей. Честный, чистый, но борзой.
Борода. Серый, упал.
Галя. А еще у нас Леша – рыцарь любви.
Борода. Галя, слушайся Сережу.
Филадельфий Иванович. Ну, рыцарь любви нам категорически необходим.
Светланка. Я его хочу.
Филадельфий Иванович. Скромнее, Светочка.
Светланка. Скромность – мое украшение, и я ношу его на видном месте.
Филадельфий Иванович. Ну что тогда, Лешка, поиграешь с нами в забавную игру? На душе легче станет.
Борода. Легче не станет. Что за игра?
Филадельфий Иванович. Хатха-йога модернизированная.
Борода. Ясно.
Филадельфий Иванович. Глушанем еще для затравки? (Разливает водку.)
Борода. Ваше здоровье.
Филадельфий Иванович. Бывай здрав, юноша.
Пьют. Закусывают.
Хорошо пошла родная.
Борода. Подходяще.
Филадельфий Иванович. Симпатяга ты, Леха, навылет. Как фамилия? Борода? Не чешется бородка? Ну что, симпатяга, мы займемся хатхой-йогой или мы не займемся хатхой-йогой?
Борода. Да занялись уже.
Филадельфии Иванович. Симпатяга. Ну лады. Так, для начала тебе надо выбрать партнершу. В нашей йоге без партнерши – рабыни индийской – нельзя.
Борода. Как скажешь.
Филадельфий Иванович. Хорошо. Ну что тогда, рабыни индийские: Светик, Галчонок, Надюшка – в кружок. Пустую бутылку сюда. Поскакали, знатоки. (Раскручивает бутылку; и она останавливается горлом к Наде.) А везучий ты, Борода, малый. Хм. Ну что ж – вперед, с богом. Забирай Надежду – рабу любви своей и властвуй, коль везучий.
Борода. Ладно, отец, отлично все. Пойду я, ребята.
Светланка. Куда это он пойдет? Мы тебя не отпустим, ты нам понравился.
Борода. Да и вы мне понравились. Вот только беда у меня. Извините, если не так что. На свадьбу с похорон не ходят. Виноват.
Филадельфий Иванович. Но, Лешка, дорогой, когда дают рабу, да вдобавок любви, да в-третьих, бесплатно, ее надо брать и днем, и ночью, и в радость, и в печаль. Радость усилит, а печаль потушит.
Борода. Все, отец, не расположен.
Филадельфий Иванович. Обижаешь, Лешка, чрезвычайно обижаешь. Зачем портить о себе мнение в такой чудный день нашего знакомства? Вот тебе простынка (отдает Бороде свою простынь), как работяге-ударнику бесплатно жертвую оформляйся. (Сам одевает брюки.) Смелей.
Борода. Не понял.
Филадельфий Иванович. Быстро.
Борода. Тем более не понял.
Филадельфий Иванович. Разочаровываешь тупостью. Надо раздеться.
Борода. А я после работы еще не мылся, потом воняю. Ладно. Дай, Коля, сигаретку, я пошел. "Примку" свою где-то обронил.
Филадельфий Иванович. Но послушай, ты, потный житель с Большого Каретного, у тебя нестандартное отсутствие совести. Мы, понимаешь, культурно занимались после напряженного рабочего дня хатхой-йогой, никому не мешали, ты беспардонно вперся стрельнуть сигаретку, сбил нам кайф, нервы нам обуглил.
Светланка. Кончить не дал, садист.
Филадельфий Иванович. Да. А вот подлечить нам нервишки почему-то не хочешь. В чем дело? Может, тебе эта рабыня не нравится? Может, на голую ее тебе зыркнуть надо? Силь ву пле!! (Срывает с Нади простынь.) Сахар, персик, мед.
Надя. Сволочь! (Вырывает у него простынь, кутается.) Сволочи.
Филадельфий Иванович. Слишком дорого простынями торгуешь, да сдачи не даешь, а мы даем сдачу – вот и все.
Борода. Что? Коля, Надежда, ребята – какого ля у вас пасется эта гнида бородавочная?
Филадельфий Иванович. Слушай, бяка, раздавлю.
Борода. Заполучи! (Бьет Филадельфия Ивановича в челюсть.)
Филадельфий Иванович. А-a-a!!
Борода. Не квакать. За Надежду, сука! (Бьет его еще раз.)
Филадельфий Иванович. А-а-а! Вы что, ребята, смотрите? Ну-ка, урок полового воспитания ему хором запускай! Ну-у!! Больно урка кусается, но мы больней!
Филадельфий Иванович, Сергей и Коля окружают Бороду стрех сторон.
Светланка. Да сбросить его с балкона и все.
Филадельфий Иванович. Не надо – пусть помучается. Бейте его!
Все, кроме Нади, налетают на Бороду, сбивают с ног, бьют ногами.
По деторожалке мочи – ячменнее, ядреннее! (Бьет ногой.)
Светланка. С садизмусом! (Бьет ногой.) Попала! Попала!
Галя. Пролетарият. (Бьет ногой.)
Коля. Дурак. (Бьет ногой.)
Надя. Прекратите! Прекратите!! (Пытается их оттолкнуть.) Вы же убьете его, звери! Я вас всех убью!! (Хватает бутылку "Салюта", отбивает дно о край стола.) Я вас всех убью!!!
Филадельфий Иванович. Стоп машина!
Избиение прекращается.
Надя. (Наклоняется к Бороде.) Вы же убили его, фашисты.
Сергей. (Щупает у Бороды пульс.) Да жив он – пульс как у мастера спорта.
Филадельфий Иванович. В целях самообороны. (Щупает свою челюсть.)
Сергей. И правопорядка.
Галя. Ритмическая гимнастика.
Светланка. Чудненько. Я ему три раза в самый пах ногой заехала.
Галя. А я пять.
Светланка. А я десять.
Надя. Звери.
Светланка.А вот и не звери, а вот я ему стакан холодной воды принесу. (Приносит стакан холодной воды.)
Галя. Сейчас полотенце на лоб намочу. (Приносит мокрое полотенце, кладет его на лоб Бороде.) Красиво. Раненый.
Коля. (Щупает у Бороды пульс.) Оклемается.
Филадельфий Иванович с Сергеем отходят на авансцену.
Филадельфий Иванович. Вот, Сережка, моя визитка – звони, не робей. Все сделаем. Мне понравилось, как ты его самоотверженно муссировал.
Сергей. Дело знакомое – удовольствие получал. Я вот у вас хотел спросить только.
Филадельфий Иванович. Что спросить?
Сергей. Да мелочи – шестереночный вопрос. Сам решу.
Филадельфий Иванович. Я без шестереночных вопросов жить не могу, Сережа. Говори.
Сергей. Да вот, понимаете, дубленку ищу канадскую жене рублей за семьсот. Вы не посоветуете, где?
Филадельфий Иванович. У меня – хоть завтра.
Сергей. Деньги будут завтра.
Филадельфий Иванович. Не носишь, что ли, карманных денег?
Сергей. Да рублей триста есть. Дать?
Филадельфий Иванович. Дай.
Сергей. Секунд. (Достает из куртки деньги, отдает их Филадельфию Ивановичу.) Вот, пожалуйста – даже триста пятьдесят есть.
Филадельфий Иванович. С тебя еще четыреста. Полтинничек за простынки я с тебя и Галочки-то удержу.
Сергей. Премного благодарен, что удержите, Филадельфий Иванович, потому как честность ценю превыше дружбы и долга даже.
Филадельфий Иванович. Шельма. Считай, что дубленка в твоем сейфе.
Сергей. Всецело ваша шельма в вашем сейфе, Филадельфий Иванович.
Филадельфий Иванович. Верую, Сереженька, как в Коленьку, подлеца, верую. Звони. Заходи. Рад всегда. Сделаем все. (Всем.) Ну что, голопузая команда, одевайсь!
Светланка. Пошли в другую комнату. Лично меня при этом пролетарском трупе тошнит.
Филадельфий Иванович. Труп. Оживет Лернейская гидра.
Светланка. Что это такое?
Сергей. Типа нашего дракона – только в Греции.
Филадельфий Иванович. Живучие гады ползучие.
Светланка. Летать возжелавшие.
Филадельфий Иванович. Во-во.
Все, кроме Нади и Бороды берут свои "одежды" и уходят в другую комнату.
Надя. Как ты, Лешка?
Борода. А-а. (Стонет.) Кручено, гады, бьют. Постарел я, Надежда, – с тремя гнилыми мужиками не смог справиться. И Колька предатель. Вертит жизнь людьми. И тебя он не защищает, Надька. Что у вас здесь за бардак?
Надя. Не знаю, Лешка. Зачем ты пришел?
Борода. Повидаться, Надежда.
Надя. Почему ты меня ему отдал?
Борода. Сама себе выбрала красавчика с "Шарпом" под мышкой.
Надя. Но я же тебя одного любила, Лешка. Хамелеон же этот Колька проклятый – животное химерическое. Тебя одного люблю. Ошиблась я, Лешка. Звериной, дьявольской страстью какой-то он меня взял. Загипнотизировал, в постель затащил. А ты меня поцеловать не поцеловал. Но ведь ты же меня любил. И ведь ты же не мальчик. Почему ты меня не взял?
Борода. Безумно любил, – святая, чистая ты. Не мог я чистоту тронуть. С ног меня твоя чистота сбивала. Других в это время без любви брал, а тебя пальцем тронуть не мог. Когда других брал, представлял, что тебя беру. Извращенец. Помешался я от тебя, Надежда.
Надя. Я одна виновата. Сама Николая выбрала. Огня в нем было больше, шмоток петушиных на нем было больше. Я была его последним шансом, чтобы ему после института в Москве остаться. Он и пылал дьявольской страстью. А что бабе еще нужно? А у тебя голос дрожал, и глаза были всегда грустные. Я виновата.
Борода. Люблю тебя – безумно люблю.
Надя. Нельзя, Лешка, меня любить больше.
Борода. Будь моей, Надежда.
Надя. Я?
Борода. Ты.
Надя. Как ты меня можешь любить? Нет! Нет.
Борода. Только от тебя детей хочу. Всю жизнь тебя любить буду. Все сделаю, чтобы ты была счастлива. Матерью клянусь, малыш, Богом клянусь.
Надя. Лешка! (Обнимает его и плачет.)
Из другой комнаты возвращаются "одевавшиеся".
Филадельфий Иванович. Милуются. А не хотели. Половое воспитание впрок пошло.
Борода. Слушай, скот, повстречаю я тебя.
Филадельфий Иванович. Угрозы. Свидимся – непременно, дерзкий юноша.
Светланка. Чмо. Ну мы допьем сегодня шампанское или не допьем?
Филадельфий Иванович. Обязательно. (Разливает шампанское.)
Сергей. Предлагаю выпить за мерзавцев.
Филадельфий Иванович. Что?
Сергей. Ну я предлагаю за мерзавцев в той связи, что на фоне мерзавцев четче видны прекрасные люди.
Светланка. Изьюмительно.
Филадельфий Иванович. Просекаешь фишку, Сережка. Пьем.
Пьют.
Ну уж и ты тогда, Борода, осуши бокал за мерзавцев. (Подносит Бороде бокал шампанского.)
Борода. Чтоб вы все, скоты, быстрей сдохли! (Выбивает бокал из руки Филадельфия Ивановича.)
Филадельфий Иванович. И не ссыт, главное, – уважаю. Мерзавец. Прощаю мерзавца и оставляю в живых – для фона.
Светланка. Христианин ты, Филадельфий. Жестче надо.
Сергей. Прежде всего прохладной головой мыслить.
Филадельфий Иванович. Закон.
Борода. Уходим, Надежда.
Коля. Куда это уходим?
Борода. Ко мне.
Сергей. Он мало схлопотал.
Галя. Еще хочет.
Светланка. Мазохист.
Борода. Какими же паскудами вы стали, ребята.
Сергей. Леш, тут большинство порядочных людей считает, что паскуда ты.
Филадельфий Иванович. Мальчик упорно желает в царство Аида.
Светланка. А у нас вот на той неделе в соседнем дворе одного мальчика за шарфик на бельевом столбике повесили. А любопытно было б в натуре глянуть.
Галя. Очень-очень.
Светланка. Что вот, например, перед смертью люди шепелявят.
Сергей. Много чего интересного – экзистенциальная ситуация.
Светланка. Ну так давайте его с балкона сбросим – хочу его последние слова услышать.
Филадельфий Иванович. Все, детки, спокуха. Мы же интеллигенты, Светик.
Светланка. Но, академик, он же хочет Надю у нас отбить.
Галя. Да.
Филадельфий Иванович. Беременную Надю?
Светланка. Беременную? Ну цирк.
Филадельфий Иванович. Ну да – мне вот в ванной каялась, что не знает от кого птенца высиживает: то ли от меня, то ли от Миклоша.
Коля. Чтооо?!
Галя. Ваще.
Борода. Ну, паскуды. Уходим, Надежда. (Не может встать со стула.)
Сергей. Да он со стула встать не может, хахаль.
Светланка. Капитан хочет, но не может.
Коля. Ладно, тут шутки шутками, а ребенок-то он мои, конечно, и ребенка я тебе, Борода, не отдам.
Надя. Не трожь моего ребенка, падаль! Это только мой ребенок. Убирайтесь, или я за себя не отвечаю. (Берет бутылку с отколотым дном.)
Филадельфий Иванович. Надежда, ты великолепна, разбойница. Мы уходим – уже поздно. Светочка, милашечка, пойдем отседа – копченым в нос шибает.
Светланка. Но я еще не нашла своих трусиков, Филадельфий.
Филадельфий Иванович. Они тебе очень нужны?
Светланка. А что я, проститутка, что ли какая, без трусиков шастать?
Сергей. Вот чьи-то трусики. (Поднимает с поля женские трусики.)
Светланка. Это не мои – мои в горошек.
Галя. Да это мои! Ой, Светланка, я впопыхах, наверно, твои трусики одела.
Светланка. Не жмут?
Галя. В самый раз – сейчас сниму.
Светланка. Не надо. Раз одела – носи. И эти тоже возьми – раз они твои. Я дарю тебе свои трусики.
Галя. Сен кью.
Светланка. Данке шон.
Филадельфий Иванович. Какие жесты, мое ты бескорыстие.
Сергей. Мы в неоплатном долгу. (Прячет трусики в боковой карман.)
Филадельфий Иванович. Сочтемся. Ну, ладно, Сережа, Галя – мы в машине внизу вас ждем. Коля, выше подбородок. Наденька, прими хвойную ванну. Борода... Побрейся Борода, чтобы мозги в бороду не перетекали. Ладно, Лешка, хороший ты парень. Если понадоблюсь, через Николая найдешь. Проверить тебя надо было. Люто? Прости. Проверенные люди нужны. Главное – псом не будь. Запомни. Счастья всем драгоценного. Есть. Галочка. (Делает ей ручкой.)
Светланка. Чао, Бамбино.
Филадельфий Иванович и Светланка уходят. Галя с Сергеем на авансцене.
Галя. Слушай, я ж ее трусики одела. А вдруг у нее бытовой?
Сергей. Такой мэн бактерицидную при себе держать не будет, промокашка.
Галя. Ладно. Может, я все-таки свои одену? Тебе же тоже не все равно?
Сергей. Галочка, нет времени заниматься чепухой. Я знаешь, что вспомнил. Я вспомнил приятеля, который канадскими дубленками занимается.
Галя. Ну.
Сергей. Короче, готовь завтра тысячу нашими рублями.
Галя. Так дешево?
Сергей. Потому что для меня, то есть для тебя, Галочка.
Галя. Сергунчик, с меня впридачу десять Мандельштамов. И можешь делать с ними что хочешь. Даже в кабачок можешь на них походить и путан отоварить – не заревную. Любишь меня?
Сергей. Какие разговоры. Короче, спускайся вниз к Филадельфиям, скажи, что я мигом. Только о делах с ними не надо. Хорошо?
Галя. Товарищ монстр. (Чмокает Сергея.) Аривидерчи. (Уходит.)
Сергей. Кобыла. Коль, на секунду. (Выходит Коля на авансцену.) Короче, Колюх, я бесконечно благодарен и с меня пять Мандельштамов – даже шесть. А может, все-таки, пять? Ладно, пять?
Коля. Слушай, жмот, не будь жмотом.
Сергей. Ну хорошо – шесть. Я же сам вначале сказал, что шесть. Ты, это самое, я что хотел. Нам бы этого вепря ой бы надо как заарканить. Мы, конечно, этим и занимаемся. Ох, Колюха, мою кровь сейчас как шампанское пить можно как паровоз шипит. Я не пьян, Коля – я просто по-человечески очень благодарен и счастлив. Все нештяк?
Коля. Мы подстрелим этого носорога, Серж, – иначе нельзя.
Сергей. Да сволочь прибить – это ж просто приятственно, а? Но, Колюх, его лучше на лассо взять – живой-то он куда пользительней.
Коля. Ебстественно.
Сергей. Коль, с меня шесть Мандельштамов. Совесть-то у меня должна быть? Нет, ты не отказывайся. Я сказал, что шесть, значит, шесть. Понял, да? Мое слово ты знаешь.
Коля. Короче, Сережа, звони, заходи, мозгуй и действуй, согласно обстановке.
Сергей. Согласно установке, босс.
Коля. Я влюблен в тебя, коллега.
Сергей. Коль, с меня семь Мандельштамов. Но шесть – это абсолютно точно твои. А над седьмым я буду думать сосредоточенно. Понял, да? Ну, все?
Коля. Абзац.
Сергей. А следующий абзац мы начнем с большой буквы. Коля. Как начнем, так и кончим. Сергей. Ну, Коля, ты Пушкин. Нет, в натуре, ваше – гений. Понял, да?
Коля. Серж, ты мозгуй над седьмым Мандельштамом сосредоточенней.
Сергей. Уже обмозговал.
Коля. Результат?
Сергей. А пока не скажу. В общем, для тебя сюрприз будет. В общем, разбудил ты во мне, бессовестный Коля, совесть. Прям ты как будильник.
Коля. Ну ладно, Сережа, время – деньги. Дичь там внизу скучать не должна. Ты давай, чтобы твой глаз до конца сегодняшнего вечера был на мушке. Понял, да?
Сергей. Мой глаз – ватерпас, Коля. Понял, да? Ну, не прощаемся – ну, как зеки: опля!
Коля. Опля!
Бьют ладонь в ладонь.
Сергей. Всреднюримся?
Коля. Обязательно. Доброй охоты, Серж.
Сергей. Доброй охоты, Колюха. (Уходит.)
Пауза.
Борода. Погано ты стал жить, Миклуха, погано.
Коля. Что поделаешь – се ля ви.
Борода. Оденься, Надежда.
Надя. Да. (Одевается.)
Борода. Пошли отсюда.
Надя. Сейчас. (Оседает на стул.)
Борода. Все будет хорошо.
Пауза.
Коля. Как я мечтал о ребенке, своем ребенке – последний я человек, ребята.
Борода. Среди подлюк первый.
Коля. Прав. Ну убейте меня тогда. Вы меня хотите оставить здесь в живых одного?! Мне страшно, мне очень страшно, ребята.
Борода. Уходим, Надежда.
Коля. А я ее не отпущу. Я тебя не отпущу, Надька. Я тебя люблю. Ребенка не отпущу.
Борода. Пошли, Надежда.
Надя. Сейчас.
Коля. Ребята, не будем гнать дуру. Это не выход, – для всех это не выход. Вы не сможете жить вместе – теперь уже не сможете. И вы понимаете.
Борода. Сможем.
Коля. Ну ладно, ребята, ну надо мозгами думать, а не сердечными волокнами. Я бил тебя, Лешка, в сотую часть силы. Меня это не оправдывает. Ничто меня не оправдывает. Ну игра идет, большая игра – большая охота на большого мамонта. С издержками игра. А что, бывает без издержек? Как-то вот так все шаг за шагом, и закрутилась воронка. Я его готов убить, – этого Филадельфия. Вот взял бы сейчас автомат и в решето. Волчара. Живой, фашист, нужен. И вообще все это обыкновенный фашизм какой-то. И Сергей фашист. Все. А я самый главный. К стенке меня надо и в решето. Я бы сам себе вынес смертный приговор и в решето. Во всяком случае, цикуту я бы точно сейчас выпил. Как Сократ. Понятно, что я не Сократ. Но я тоже человек. Опять вот целую неделю, чтобы заснуть, буду перед сном пить по бутылке сухого. Я понимаю, что меня надо расстрелять. Было б легче, если б я этого не понимал. Я не прошу прощения. Простите меня. Ни в коем случае не прощайте. Хотите, вот я возьму сейчас вилку и проглочу.
Надя. Хотим.
Коля. Не надо из меня шута горохового делать. Вот только шута горохового из меня делать не надо. Вы не представляете, ребята, насколько вы мне дороги. Убейте меня. Я не знаю, как мне дальше жить, как всем нам дальше жить. Как-то вот так шаг за шагом эта черная воронка... Я бы безумно хотел видеть вас счастливыми. Но у вас это теперь не получится – вы не сможете перешагнуть через весь этот бред. А я с тобой смогу, Надежда. И ты со мной сможешь. И ребенок у нас будет – мой, наш ребенок. И он будет счастлив. Я клянусь жизнью клянусь. Да и весь этот кошмар для того, чтобы наш ребенок был счастлив, чтобы он никогда ни в чем не нуждался. С ума сойти. Простите меня. Прости меня, Надежда – больше этого не повторится. Христом Богом клянусь, что это не повторится. А что теперь сделаешь?!
Пауза.
Надя. (С плачем.) Фашист! (Хватает бутылку с отбитым дном, хочет ударить Колю, но он перехватывает ее руки за запястья.)
Борода. Надежда, брось! (Разнимает их. И... Коля в нужный момент отпускает Надину руку, и Надя по инерции острым краем бутылки бьет в голову Бороды.) Надежда... (Падает на пол.)
Коля. Заполучите.
Надя. Лешка, Лешенька!!! (Склоняется над ним.) Скажи что-нибудь, Лешка!
Коля. В висок шарахнула, дура. Кровь. Это конец. Это уж точно небо в клетку. Черт. На бутылке твои отпечатки пальцев! Ладно, лучше пусть он ее подержит. (Зажимает горло бутылки в ладони Бороды.) Если что – самоубийство. Ты била, дура!
Надя. Не оставляй меня, Лешка! (К Коле.) Ты специально отпустил мою руку, подонок.
Коля. Не хотел, знаешь, вместо него тут валяться. Надя. "Скорую" надо быстро. Ноль три. Телефон. (Набирает по телефону ноль три. Коля давит на рычаг.) Что ты делаешь?
Коля. А вдруг он умрет, когда они приедут? Нам сидеть. Тебе сидеть. А твоему ребенку подыхать! Да и вышку еще за преднамеренное убийство присобачить могут. Надя. Отдай телефон.
Коля. Шиш. Ладно, Надька, – я хочу всем помочь, дура, и Лешке в первую очередь. Я Филадельфию звякну. Он начинал – пусть кончает. Вот он сможет помочь результативно. А мы его запишем.
Надя. Что?
Коля. Помочь эта сволочь обязана просто. Ты лучше Лешке полотенце намочи. (Набирает номер.) Филадельфий Иванович? Добрый вечер. Как доехали? Прекрасно. Да все ничего. Вот только тут Надежда нечаянно Алексея в висок разбитой бутылкой шарахнула. Без сознания. Кровь, вроде, остановилась. Так. Что? Ну понятно. Я говорю – понятно. Значит, нам его вынести на улицу, а от вас подъедет машина с врачом. Ясно. Пьяная уличная драка. Да. Да-да. Да нет, я его знаю – не продаст. Отвечаю. Что?! Ну, конечно, может. Вы правы, конечно. Я понимаю, но я этого не в силах сделать. Я не знаю. Да вы что такое говорите?! Я не знаю. Но пусть он тогда его куда-нибудь подальше отвезет от нашего дома. Я даже не знаю – это страшно, Филадельфий Иванович. Какая штука? Буду знать. Да. Хорошо. Наверно. Спасибо. Есть. (Кладет трубку.) Все может, фашист. Но ты у меня на лассо точно попался. (Достает из тумбочки магнитофон, ставит его на тумбочку. Подходит к лежащему Бороде.) Дышит?
Надя. Дышит.
Коля. Тебе все ясно?
Надя. Что ясно?
Коля. Мы его выносим на улицу, оставляем возле качелей, от Филадельфия подъезжает машина с врачом и увозит его в больницу.
Надя. Что ты такое говоришь?
Коля. "Скорая" дольше бы ехала. А врач от Филадельфия – очень квалифицированный врач – приедет сейчас же. Уже выехал, наверно.
Надя. Это кощунство, Колька.
Коля. Это выход, Надя. Для всех выход. А для Лешки самый лучший. Ты понимаешь? Все будет хорошо.
Надя. Ты это сам придумал?
Коля. Филадельфий. Ладно, что рассусоливать? Машина вот-вот придет. Лешку надо спасать и нас тоже. Бери за ноги, а я под мышки. Потащили же! (Берет Бороду под мышки.)
Надя. Нет.
Коля. Ты убиваешь его каждой пустой секундой.
Надя. Хорошо. (Берет Бороду за ноги.)
Коля. Потащили. Какой тяжелый. (Выносят Бороду.)
Звучит страстная "западная" песня. Ее перекрывает песня В. Высоцкого "На Большом Каретном". Как только вбегают запыхавшиеся Коля и Надя, песня обрывается на звуке лопнувшей гитарной струны.
Надя. Мы убийцы, Колька. Это невозможно. Это возможно.
Коля. Не болтай чепухи. Что сделано, то сделано. Все будет хорошо.
Надя. Мы не люди. Нельзя нам жить больше.
Коля. Тебе вредно волноваться. Выпей валерьянки. Прими хвойную ванну. И давай спать. Я сейчас подмету все стекла, постелю постель.
Слышен шум машины.
Ну и... вот. Как этой ночью все хорошо слышно. Нам повезло, что в этот дом еще никто не вселился. Прими ванну – смой грехи. А потом и я.
Надя. Это конец. (Уходит в ванную.)
Коля. Начало. (Перематывает кассету в "Электронике", что был подключен к телефону.) Ну что, Филадельфий Иванович, злой ты мой волшебник, угодил-таки в капканчик? (Включает воспроизведение записи. И в это же время входит Надя, но останавливается на пороге, услышав запись. Коля Надю не видит.)
ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ ЗАПИСИ:
Филадельфий Иванович. Врач его и отвезет в больницу.
Коля. Да-да.
Филадельфий Иванович. А, слушай, если Борода жив останется да на инвалидность сядет – не продаст случаем? И тебя в первую очередь. Заалиментишься, если не сядешь.
Коля. Да нет, я его знаю, не продаст. Отвечаю.
Филадельфий Иванович. Хорошо бы его добить, Коленька.
Коля. Что?!
Филадельфий Иванович. Все равно подохнет, раз в височек его пришпилили.
Коля. Ну, конечно, может. Вы правы, конечно.
Филадельфий Иванович. А то еще в беспамятстве расколется. Надо добить.
Коля. Я понимаю, но этого я не в силах сделать.
Филадельфий Иванович. Ну, Колька, удивляешь на поворотах. Ладно, ты его вынеси на улицу, а мой врач сделает все остальное.
Коля. Я не знаю. Да вы что такое говорите? Я не знаю. Ну пусть он тогда его куда-нибудь подальше отвезет от нашего дома.
Филадельфий Иванович. Это естественно.
Коля. Я даже не знаю. Это страшно, Филадельфий Иванович.
Филадельфий Иванович. Знаешь не знаешь, а с тебя, пугливый Миколка, штука причитается.
Коля. Какая штука?
Филадельфий Иванович. Тысяча рублей, юноша. Пора бы знать.
Коля. Буду знать.
Филадельфий Иванович. Даже штука с сотней с тебя. Светланке-то, склеротик, стольник отстегнуть забыл.
Коля. Да.
Филадельфий Иванович. Да и за простынку Надькину четвертной еще. Да уж ладно, так и быть – прощаю. Короче, там во дворе детские качели – туда его и выносите.
Коля. Хорошо.
Филадельфий Иванович. Ну все?
Коля. Наверно.
Филадельфий Иванович. "Спасибо" скажи.
Коля. Спасибо.
Филадельфий Иванович. Созвонимся еще. Есть.
Коля. Есть.
Коля. (Выключает магнитофон, сжимает кулак.) Вот он где у меня, фашист, теперь. Вот где. Штука тебе с сотней?! Четвертачок прощаешь?! Накося, выкуси. Скажу теперь: дай денег на "Жигули" – дашь деньги на "Жигули". Да с прицепом. Вот так, Миколка, дела делаются – только так. Система нипель. (И тут замечает Надю.) Ты все слышала?
Надя. Да.
Коля. Нехорошо, Надежда, подслушивать – очень нехорошо.
Надя. Нам нельзя, Колька, жить на белом свете больше.
Коля. Надо жить, Надежда, – необходимо. Нам наложить, чтобы на белом свете не было больше таких фашистов, как Филадельфий. А мы ему теперь перегрызем глотку. Вот теперь ему глотку мы точно перегрызем. Эта кассета будет стоить ему не одной жизни. Давай спать, Очень уже поздно. Ты приняла ванну?
Надя. Полотенце нужно. (Берет из шкафа полотенце.)
Коля. К его матери в больницу будем до самого ее последнего дня ходить. И его и ее похороним по высшему разряду. У Филадельфия, черта, возьмем денег и похороним.
Надя. Что?!
Коля. Я сказал.
Надя. Где мы теперь найдем Лешку?!
Коля. Не ори. В морге Лешку найдем.
Пауза.
Надя. В морге.
Коля. Ничего теперь не сделаешь, Надежда, – ничего. Ты его шарахнула, дуреха. Надя. Я.
Коля. О живых будем думать, – о живых.
Надя. Кто живые?
Коля. Ты. Я.
Надя. Нет!
Коля. Тише.
Надя. Нет.
Коля. Прими ванну.
Надя. Кто тебя убьет, Колька? (Уходит в ванную.)
Коля. Психопатка. (Возится с магнитофоном.) Шизофреничка.
Звонок в дверь. Коля открывает. Входит Сергей.
Сергей. Коль, привет. Слышь, Колюх, переночую, а?
Коля. С Галкой поругался?
Сергей. Да, ну в общем... Филадельфий берет меня к вам.
Коля. Галка к Филадельфию поехала?
Сергей. Откуда знаешь? Да там чего-то дубленку посмотреть. Это Светланка ее пригласила. Там еще платье какое-то примерить, – сугубо дамские дела. А чего я один домой поеду? Там теща. Что скажет? Куда они ее повезли? А?
Коля. Переживаешь?
Сергей. Да за ради бога. Пусть хоть изнасилуют, хоть распнут, хоть в сыром виде скушают. Да, я на улице Бороду встретил. На бордюре возле качелей сидел. Смурной такой. Воткнул его в таксо, дал чирик шефу – доставит. Он даже и не врубился, что это я был.
Коля. Отлично, Коля, отлично! (Идет к ванной.) Слышь, Надюх, – Борода в такси уехал. Слышь, Надюх! Надюх! Что-то молчит. Надюх. Надюх!!! (Вламывается в ванную. Из ванной.) Сергей!
Сергей заходит в ванную; потом оба выходят из ванной.
Коля. Это невероятно. Ужас. Ничего не понимаю. Боженька этот ее все. Кошмар какой-то. (Пауза.) Там лезвие – ты его не трогай – там отпечатки ее пальцев. Она сама. (Пауза.) Как тихо она умерла. Почему? Зачем? Я не виноват. Ничего не понимаю. И себя и ребенка. Дура баба. (Садится на стул.)
Слышен шум машины.
Как далеко этой ночью все слышно. Ну почему?
