Текст книги "1942 - 94 (СИ)"

Автор книги: Михаил Бычков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Когда терпение, (да и силы), стали подходить к концу, они наконец вышли на небольшую поляну на опушке леса. Проводник сразу заторопился домой и, не успел Иван и глазом моргнуть, как остался совершенно один.

– Эй, дедуля, – осторожно позвал он. – Перестань шутить. Не смешно это.

В ответ он услышал только громкое щебетание птиц, и шум ветра в кронах окружающих деревьев.

Так попасться на удочку древнего старика мог только полный олух – пришлось признать свое поражение.

– Поймаю, точно ноги повыдергаю!

– Попробуй, немчура поганый, – раздался за спиной знакомый голос.

Поднявшийся гнев захлестнул волной сознание. Он готов был разорвать обманщика на куски, но стоило сдвинуться с места, как второй, незнакомый голос приказал:

– Стой, где стоишь, иначе пристрелю.

Иван замер.

– И руки подними.

Пришлось подчиниться. Так и стоял с поднятыми руками, пока в поле зрения не появились двое. Одеты они были не лучше деда – обманщика, зато в руках держали вполне внушительные МП – 40, или в простонародье – 'шмайсеры'. Эти – точно были партизаны. Укрываясь за их спинами, маячил дедуля. Он хитро улыбался, чувствуя себя, по всей видимости, в полной безопасности.

– Кто таков будешь? – подходя ближе, спросил один.

На голове его болталась офицерская фуражка с красной звездой. Судя по поведению и командирскому голосу, он был тут старшим.

– Из центра я, – соврал Наумов. – Со спецзаданием.

– Из какого такого 'центра'?

– Из Москвы.

Если уж врать, то по полной программе – этому он научился еще в застенках 'Аненербе'. Всегда есть смысл потянуть время, тем более – здесь, в глухом лесу, отрезанным войной от всего мира.

Собеседник недоверчиво посмотрел на него и, перекинув автомат за плечо, поинтересовался:

– И документы есть?

– С ума сошли? Какие могут быть документы в тылу врага.

– Врет он все, – выглянул из-за плеча второго партизана, дед. – Он во сне по немчуровски балакал. Я сам слышал. Вражина он – не иначе!

– Уйди, Митрич, без тебя разберемся! – шуганул его старший, и тот снова исчез за широкой спиной бойца.

– Это правда?

– Вполне, – подтвердил Иван. – Неужели вы думаете, что без знания немецкого языка меня прислали бы сюда?

– Нет, конечно, – подумав несколько секунд, согласился собеседник. – Но, у нас нет никакой информации о гостях из центра.

– Это очень секретное задание высокого уровня, – доверительно прошептал Наумов. – О нем знают лишь несколько человек.

– Лады, – вздохнул старший. – Чего языками чесать. Айда в отряд, там и разберемся.

Двинулись вперед в порядке устраивающем только конвоиров. Впереди Иван под прицелом плечистого партизана, за ними – командир, и дедуля, с ружьем без патронов. Не зная местности, вполне реально было угодить в какую-нибудь топкую яму, но приходилось идти вперед, надеясь, что их все же тут нет.

Прошагать пришлось еще добрых три километра, поэтому времени для задушевных бесед было предостаточно, но добрую половину пути они слушали только ветер и хлюпанье болотной воды под ногами.

– Чего же вы таких бойцов на разведку посылаете? – поинтересовался Иван, после достаточно долгого молчания.

– Кого именно? – поинтересовался шагающий позади плечистый.

– Дедулю вашего, божьего одуванчика.

Раздался дружный смех.

– Ты на Митрича не греши, – немного отдышавшись, произнес старший. – Он человек болезный, но весьма полезный...

Они снова заржали, как лошади, порадовавшись удачной шутке.

– В смысле?

– Дурак он местный. Юродивый.

Это разозлило, но пришлось проглотить обиду, так как в данном положении он ничего не мог поделать.

Наброситься на партизан? Попытаться завладеть оружием и сбежать? Но, что это даст, кроме кучи проблем. А так, все-таки можно было гнуть свою линию насчет разведчика и, получив помощь от местных партизан, двинуть на Кавказ. Он рассчитывал на еще одну встречу с Шефером.

Слабый ветерок, донес запах костра и жареного мяса – лагерь партизан был уже близко.

Вскоре, сквозь редколесье показались приземистые постройки, выполненные преимущественно из стволов и веток берез росших вокруг.

– Стой, кто идет! – прозвучала стандартная фраза из-за ближайшего куста. – Стрелять буду!

– Уймись, Егоров, – посоветовал в ответ старший. – Неужели не видишь, что свои?

– Так правила, ведь, – из зарослей показался тощий мужик с винтовкой наперевес. – Сами же учили премудростям караульной службы, Клим Егорыч.

– Ладно не бухти. Молодец, устав знаешь, – похвалил его Клим. – Бди дальше.

Пройдя немного дальше, вся компания очутилась в самом центре лагеря.

Со старшим почтительно здоровались все немногочисленные обитатели, смотря вслед словно на бога, пока они не скрылись в недрах просторной землянки. Митрич, между тем затерялся где-то в районе кухни.

Миновав небольшой тамбур, оказались внутри святая – святых, мозговом центре партизанского отряда.

На стенах висели разнообразные карты и планы – как и полагалось любому командному пункту, или штабу. В центре размещался стол из потемневших досок и пара таких же табуретов. Два светильника из отстрелянных артиллерийских гильз коптя потолок с трудом освещали помещение. В углу приютилась небольшая печка– 'буржуйка' и топчан, покрытый солдатской шинелью.

Здесь Наумова как следует обыскали и не найдя ничего усадили на табурет.

Старший устало опустился на второй, прислонив автомат к стенке, и распорядился, обращаясь к здоровяку:

– Организуй нам чайку, Коля.

– Не вопрос, – исполнительный партизан скрылся в дверях, и через несколько минут вновь появился с дымящимся чайником в руках.

Некоторое время молчали, глядя друг на друга, прихлебывая горячий напиток из мятых алюминиевых кружек.

– Ну, давай, выкладывай кто ты и откуда, – устав играть в молчанку, приказал Клим Егорыч. – Только не ври, все равно это можно проверить.

– Проверяйте, если хотите, – вздохнул Наумов. – Я вам уже итак лишнего сказал.

– Ну, допустим, ничего толком я еще не услышал.

– Не в моих интересах трепать языком. Про ваш отряд я ничего не знаю, а вдруг вы на немцев работаете?

– Уморил! – рассмеялся командир. – Ежели бы на фрицев работали, тебе бы уже давно в 'гестапо' жилы крутили, после твоего заявления, что ты из 'центра' прибыл.

– Да уж, раскололся по полной, – пришлось признать свою ошибку. – Но, если так, то вы не должны препятствовать выполнению моего задания.

– Задания, говоришь? – задумчиво переспросил Клим.

Иван кивнул.

– Ладно, – согласился тот. – Отпустим, но, только когда прибудет связной от командования отрядами. Там и посмотрим, что ты за птица. Курыкин!

В землянку тихо вошел здоровяк приносивший чай.

– Звали, Клим Егорыч?

– Определи-ка Коля, товарища в соседнюю землянку, он погостит у нас, некоторое время...

В этот момент Наумов понял, что снова влип в неприятную историю.

Глава восьмая. Москва 1942.

Не успел он подняться в квартиру, как на лестнице его перехватили двое в штатском; не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, кто они и в какой служат «конторе»: одинаковы с лица, в костюмах одного фасона и цвета, они походили на однояйцевых близнецов.

– Что вам угодно, господа? – позабыв от страха с кем разговаривает, промямлил Серов.

– Всех господ еще в двадцатые расстреляли, – недобро оскалился один. – А у нас – граждане!

Второй еле заметно помотал головой, в знак неодобрения.

– Ну, или товарищи, – поправился первый.

Повисла небольшая пауза. За это время Серов сумел сообразить, что пришли к нему не за тем, о чем он уже было подумал. На душе стало немного легче и, осмелев, спросил:

– Так по какому поводу визит?

– Приказано доставить до начальства, – пояснил второй, видимо старший, переминаясь с ноги на ногу. Он явно нервничал, и это давало еще один повод предположить, что выворачивать клиенту руки он не уполномочен.

– Ясно, – бросил Серов, согласившись. – Надо – так надо!

На улицу спустились по задней лестнице. Двери, выходившие сюда, не блистали медью и бронзой; на некоторых, даже была разодрана кожаная обивка. Блеск и нищета.

Двор был пуст, только одинокая черная машина коптила окружающие стены выхлопными газами.

" Все, как и положено – классика работы госбезопасности", – недовольно подметил Серов, залезая в предусмотрительно распахнутую дверцу. Вечер явно был испорчен. И хуже того – еще неизвестно, по какой причине. Оставалось только догадываться и уповать на всевышнего, что причиной этого не является он сам; иначе крышка.

Этого человека, одетого в полевую армейскую форму, с петлицами майора-артиллериста он видел впервые. Тот сидел за большим письменным и смотрел в одну точку. Да и место, куда привезли, было тоже совершенно ново и незнакомо. Это настораживало, отчего Серов внутренне напрягся, соображая, какая из "контор" работает сейчас.

Между тем, заметив замешательство на лице гостя, майор произнес:

– Вы меня не знаете, и знать не можете, Алексей Иванович. Так что не напрягайте память, она вам еще пригодится. – Прозвучало это как угроза, что не скрылось от чуткого к разным нюансам спинного мозга Серова.

– Учитывая, что я только что был у "хозяина", вы работаете не на него.

Майор промолчал, проигнорировав вопрос.

Он встал из-за стола и, скрестив руки за спиной, принялся расхаживать туда и обратно, меряя тесный кабинет гулкими шагами хромовых сапог. Затем, остановившись спиной к испуганному Серову, произнес, выдержав театральную паузу:

– Сфера наших интересов лежит гораздо дальше, чем вы думаете...

При этих словах мозаика происходящего сложилась в связную картинку: глупо было предполагать, что только его "контора" могла использовать "сингулярность" в личных целях. Вот только для этого нужно выяснить, кто именно начал "охоту на лис". Если конкуренты по бизнесу, то все не так уж и плохо: тут всегда можно договориться, обсудить, поделиться, в конце концов. Если это местные, решившие проявить чрезмерную ретивость – то лучше лапки вверх и принять все правила без прекословий.

– ...И все, что вы попытаетесь скрыть, будет нам известно.

– Каким же образом?

– Самым простым.

– Гадаете на кофейной гуще?

Серову стало понятно, что майор этот почти ничего про него не знает, тем более – самого главного.

– Вижу, хохмить любите?

– Я вообще по жизни шутник. Так жить проще, да и молодость, говорят, продлевает.

Майор неожиданно резко развернулся и, подскочив, схватил за грудки:

– Слушай, ты, гнида, – зашипел он прямо в лицо. – Я, таких как ты, сотнями давил...

Серов был готов к подобному выпаду. Спокойно отстранив сжимающую ворот рубашки руку, произнес:

– Не надо горячиться, товарищ майор. Не знаю вашей фамилии, но это только во благо. Думаю, произошла большая ошибка, и ее исправление ляжет на ваши плечи. В противном случае, я не ручаюсь за вашу дальнейшую судьбу.

– Угрожать вздумал? – спросил тот, но уже без былого запала. Спокойная и уверенная речь собеседника подействовала на него отрезвляюще.

– Ни в коем разе...

В этот момент затрезвонил большой черный телефон, одиноко возвышающийся на столе. Майор заметно вздрогнул и, выждав несколько секунд, поднял тяжелую текстолитовую трубку.

– Майор Абрамцев слушает!

Трубка ответила недовольным кваканьем. Лицо майора скривилось, словно он держал в руках не средство связи, а пупырчатую жабу.

– Да, я понял...

Трубка разразилась еще более гневной тирадой, и обреченно вздохнув, артиллерист произнес, с ненавистью глядя на сидящего напротив Серова:

– Так точно, товарищ первый секретарь, будет сделано!

Серова так и подмывало уколоть, но он благоразумно промолчал, уставившись в пол, скрывая ехидную улыбку. В очередной раз убедился, что система работает. И этого было достаточно.

Между тем, Абрамцев положил трубку и, повернувшись к окну, тихо произнес:

– Произошла досадная ошибка, вы свободны.

– Я тебя предупреждал, майор... – напомнил он.

– Пошел вон!

– Зря ты так, – при этих словах, он поднялся со стула и направился к выходу из кабинета. Уже на пороге, обернулся. – Руки коротки меня достать.

– Время покажет.

Оказавшись на улице, по привычке, попытался найти в кармане мобильник чтобы вызвать такси, но вспомнив где и когда находится, решил пройтись пешком. Говорят, такие прогулки успокаивают нервы и укрепляют сердечно-сосудистую систему. А сейчас это очень кстати. Ситуация сложилась нервозная, и если "покровители" вовремя не вмешаются, придется требовать к гонорару прибавку за вредность. Хороший коньяк стоит дорого. При этом Серов представил, как усядется в любимое кресло с бокалом и сигарой, и ускорил шаг. Хотелось побыстрей расслабиться, скинув груз проблем.

Глава девятая.

Украина. 1942 год.

Слишком часто в последнее время он оказывался взаперти. Это кому угодно могло расстроить чувства, тем более, когда находишься от дома не столько далеко, сколько давно.

Лежа на нарах в темной сырой землянке, он думал о предстоящем приезде связного, и еще о своей скорой смерти – когда его изобличат во лжи. В этом времени с подозрительными личностями особо не церемонятся – раз, и к стенке.

Мысли путались в голове, отказываясь выстраиваться в цепочку, и от этого отчаяние все больше и больше проникало в сердце, сжимая словно тиски.

Спасти его могла только нелепая случайность. Иван не слишком надеялся на это, все же не исключая этого исхода, очень маловероятного. "Надежда умирает последней", – сказал некто неизвестный и был прав. Очень прав. Почему-то именно сейчас он чувствовал себя словно в западне: не там, в горном ауле, не в застенках таинственной организации "Аненербе", а именно здесь, в глухом лесу у партизан. Может быть, все дело в мыслях о том, что им терять нечего, и они готовы "обрубать любые концы", лишь бы сохранить отряд? Не хотелось думать, что сейчас он был этим "концом".

Несколько дней он провел под стражей, смутно предполагая, что творится в лагере. Об этом можно было только догадываться по различным звукам и обрывкам фраз, доносящихся из-за двери.

Дни сменяли ночи, одни караульные сменяли других – с ними Наумов иногда вел задушевные беседы, но известий о связном все не было, да и Клим не удосужился посетить его за все время. Это наводило на определенные мысли. Хотелось верить, что и на этот раз судьба не повернется тыльной стороной.

Вскоре, он потерял счет времени, посвящая его разработке плана побега и дальнейшего поведения, понимая: раз про него забыли, жизнь его не стоит ни копейки.

Но однажды ранним утром за ним все же пришли.

Два хмурых типа в ватниках, опоясанные пулеметными лентами словно революционные матросы, молча ввалились в землянку, где и одному-то было тесновато, а сейчас же стало и вовсе не развернуться. Сердце Ивана похолодело: вот он – "час расплаты".

Он ожидал чего-то подобного, но, не думал, что все произойдет настолько обыденно – придут, без объяснений уведут в лес и расстреляют без суда и следствия. Глупо и никчемно умереть от рук своих же соотечественников.

– Что, уже? – спросил он, натягивая сапоги.

– Давай, без разговоров, – процедил сквозь зубы один из партизан. – Некогда лясы точить.

Наумов покорно оделся и направился на выход.

Вопреки ожиданиям, его повели не прямиком в лес, а к подводе запряженной тощей кобылой, находившейся неподалеку, завязали глаза какой-то тряпкой, и приказали:

– Сиди смирно!

Для пущей надежности, руки связали за спиной.

Подвода тронулась с места, раскачиваясь на неровностях. Иногда, начинало трясти столь немилосердно, что он еле удерживался в повозке, не раз падая на бок, и с трудом восстанавливал равновесие, поднимаясь снова и снова. Вскоре, это надоело, и, опрокинувшись в очередной раз, он так и остался лежать, устроившись поудобней, чтобы выступающие доски не давили на ребра.

Ехали часа два, не меньше. За это время Иван передумал обо всем на свете, мысленно попрощавшись жизнью.

Вскоре остановились. Послышались голоса, кто-то взял его за плечи, усадив прямо, и снял повязку. Яркий солнечный свет ударил в глаза, заставив зажмуриться.

Несколько секунд он растерянно моргал, привыкая.

– Слезай, – раздался голос Клима. – Приехали.

Наумов послушно спрыгнул с повозки.

– Давай, поворачивайся, руки развяжу.

Затекшие за долгое путешествие запястья сильно отекли и сейчас, освобожденные, стали причинять сильную боль. Морщась, он начал растирать их, пытаясь восстановить нарушенное кровообращение.

– Ничего, до свадьбы заживет, – успокоил его командир отряда, беря под руку и отводя в сторону. – Благодари бога, что пулю тебе в лоб не пустили раньше времени.

– Спасибо, – пробурчал ничего не понимающий Иван.

– Ладно, не ворчи. Кто же знал, что ты и в самом деле из "центра" прибыл? А безопасность, она – прежде всего. Без этого отряд и месяца не протянул бы.

Тот только плечами пожал, оглядываясь по сторонам.

Они находились на краю той самой поляны, где его застал врасплох придурковатый Митрич. Странно. Что такого могло произойти за время, пока он сидел под арестом?

– Ваш связной так и не прибыл? – решил поинтересоваться он, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию.

– В том все и дело, что прибыл, – кивнул Клим.

– И что?

– Была у него информация о тебе. Все верно сказал – не соврал ты.

– И что он сказал?

– Чего ты заладил: "что, да чего"? – вспылил собеседник. – Иди давай, опасно мне тут с тобой оставаться, не дай бог немцы нагрянут.

Он махнул рукой, и молча развернувшись, скрылся в зарослях густого кустарника.

Иван долго стоял на поляне, смотря ему вслед.

Затем, все еще ничего не понимающий, погруженный в свои мысли, он побрел куда глаза глядят.

Очнулся, когда уперся в невысокий забор, связанный из сухих палок и прутьев.

За забором разместилось небольшое поле картофельных зарослей, крепкий дом, отштукатуренный белой глиной и, немецкий бронетранспортер, именуемый в народе "гробом на колесах".

– Вот черт, – тихо выругал себя Наумов, упав на землю. – Этого еще не хватало.

Он осторожно отполз в заросли высокой травы, что росли нескошенные неподалеку, и принялся наблюдать за бронемашиной, раздумывая, что делать дальше.

Можно втихаря подобраться и попытаться выкрасть оружие или другие полезные вещи, имеющиеся на борту, а можно сделать ноги, скрываясь в лесу без средств к существованию. И то, и другое было одинаково опасно, но он, решив, что со стволом будет куда спокойнее, принялся разбирать ветки в заборе, намереваясь, словно крот незаметно проникнуть в чужой огород.

Проделав лаз нужного размера Иван очутился по другую сторону ограды. Медленно, по-пластунски, преодолел картофельные грядки, измазавшись с ног до головы сырой после ночного дождя землей и замерев на краю в зарослях ботвы, прислушался. В доме, добротном и явно не бедном, судя по имеющемуся во дворе имуществу, шло гулянье. Громкое пение на немецком перемежалось с украинскими мотивами, звоном стекла и пьяным хохотом.

"Гуляют, сволочи", – зло подумал Наумов, подбираясь ближе к бронетранспортеру.

Впрочем, это было только на руку. Занятые застольем хозяева и их гости явно забыли про оставленную во дворе технику, и этим моментом стоило незамедлительно воспользоваться.

Убедившись, что охрана полностью отсутствует, он незаметно подобрался к машине и, забравшись внутрь, огляделся.

– Это я удачно зашел, – фраза героя из популярного фильма подходила сейчас как нельзя лучше.

Полный набор амуниции, достаточный для вооружения небольшого отряда порадовал его глаз. Ребята явно готовились к продолжительным боевым действиям, и не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять – на оккупированных территориях фашисты могли воевать только против партизан. Против какого отряда именно, тоже не вызывало вопроса: поблизости был только один – отряд Клима.

Хоть и не особо хорошие отношения сложились у них с командиром, предавать партизан он все же не собирался. Следовало сорвать предстоящий рейд и предупредить их об опасности. Для этого подошел бы небольшой фейерверк из взорванного броневика.

Сказано – сделано.

Вооружившись трофейными припасами, словно спецназовец перед заданием, Иван аккуратно и как можно более незаметно установил несколько "растяжек", следуя всем правилам, изученным еще в училище на занятиях по тактике обороны. Вот обрадуется похмельная немчура подарку. Оставалось только надеяться, что люди Клима не упустят из виду этот небольшой теракт и поймут как надо.

Оставив сюрприз, Наумов покинул двор тем же путем – между грядок. Он планировал отойти на безопасное расстояние, спрятавшись на противоположной стороне деревни, на краю леса, готовый уйти вглубь в любую минуту дождавшись взрыва, а между тем немного отдохнуть и перекусить, благо немцы народ запасливый и на борту машины кое-что нашлось для небольшого застолья.

Но, как обычно жизнь вносит свои коррективы. Не успел он отойти от места и ста метров, как за спиной раздался взрыв, а за ним еще один, сопровождающийся оркестром из малокалиберных хлопков. Иван упал на землю, наблюдая, как к небу взметнулся гриб из огня и дыма.

Планы были нарушены. Видимо какой-то не совсем трезвый "гость" решил проверить вверенную ему технику, или "шнапс" закончился, что было более правдоподобно.

К гадалке не ходи – начнется паника, с прочесыванием окрестностей и всевозможными вытекающими отсюда последствиями. Стоило как можно быстрей и как можно дальше уносить ноги. Вот тебе и мечта об отдыхе. Но, право сам виноват – нечего расслабляться раньше времени и забывать где находишься.

Оставшуюся дистанцию до леса преодолел практически на четвереньках, немного переведя дух только под навесом густого кустарника. Куда бежать дальше? Начнется большая охота и в одиночку будет не спастись. Остается один путь – возвращаться к партизанам и вместе с ними скрыться в лесах. Им виднее, как и где это сделать.

Учитывая общую сумятицу и незнание точного направления поиска, можно было рассчитывать на небольшую фору во времени, и сокращать ее бессмысленным просиживанием в кустах являлось преступлением против себя, а самое главное – против отряда Клима. Пора было уходить.

Со стороны деревни послышался собачий лай. Это было командой к действию.

Глава десятая.

Украина, 1942 год.

Ветки деревьев больно хлестали по лицу, но это было пустяком по сравнению с теми мучениями, что ожидали, попади он в руки немцев. Уж они бы точно не погладили по голове за подрыв бронетранспортера и гибель сотоварищей. Благо, если сразу поставили к стенке, без изнурительных допросов и пыток.

"Беги, Ваня, беги!" – подгонял себя, мысленно твердя эти слова, словно заклинание, способное придать сил и защитить от врага. Эх, если бы все было так на самом деле.

Через некоторое время, выбившись из сил, присел под старую сосну, рядом с огромным муравейником, затем, пытаясь отдышаться, лег на спину. Ноги гудели, словно высоковольтные трансформаторы под нагрузкой. Сколько бежал – не помнил, да и в моменты опасности время изменяет свой ход. В этом он убедился на все сто.

Когда дыхание восстановилось, Иван перевернулся на бок и принялся смотреть на муравьев, суетившихся вокруг. На первый взгляд их движение казалось хаотичным и совершенно бессмысленным, но это было только на первый взгляд: стоило присмотреться повнимательнее и, становилось предельно ясно, что каждый их маневр, каждое действие отдельно взятой особи было подчинено определенной программе, алгоритму существования. Ни одна единица этого организма не тратила времени на пустые движения – каждая секунда жизни тратилась во благо муравейника. Оттого он и вырос на добрых полтора метра над землей, что являлось поистине титаническим трудом для таких мелких созданий в столь огромном мире.

После этого незамысловатого открытия, Наумову почему-то стало стыдно: он пришел к мысли, что его собственная жизнь, всегда занимавшая первоочередное место, сейчас, по сути ничего не стоила. Он жалел себя, носясь со своим горем, словно курица с яйцом, проклиная судьбу, в то время как миллионам людей, которых он считал своими братьями, было гораздо хуже.

От этих мыслей почему-то сразу стало легче. Теперь он точно знал, что должен делать: на этом фоне, желание поквитаться с Шеффером отошло на второй план.

Примерив маску "разведчика из центра", Иван решил, что стоило продолжать играть данную роль. Для этого требовалось две вещи: владеть обстановкой, имея хоть какое-то представление о происходящих событиях, и сменить образ, чтобы беспрепятственно действовать дальше. Если со вторым пунктом после вылазки на хутор особых проблем не было, то с первым могли возникнуть большие затруднения: школьный курс истории не блистал углубленностью. Только отличное знание немецкого языка давало небольшую фору.

Прислушался. Ни один звук не нарушал спокойствие лесной чащи. Видимо, чтобы оторваться от погони, забежал достаточно далеко, или немцы решили не соваться в лес на ночь глядя.

Распотрошил в тишине и спокойствии ранец, набитый всякой всячиной – пилотка с орлом, судорожно цепляющимся за свастику, дополнила камуфляжный комбинезон. В ней Наумов приобрел вид бравого немецкого разведчика, заблудившегося в диком русском лесу, (эту довольно глупую легенду он припас на всякий случай).

Теперь следовало решить: в какую сторону двигаться? Без компаса и знания местности это было довольно затруднительно. Тем более, учитывая факт безоглядного и продолжительного марафона.

Любой современный человек, закончивший среднюю школу, прекрасно знал, что в лесу есть несколько способов определить, где находится юг, а где север. Вот только это мало что давало: он все равно не знал расположения населенных пунктов в окрестностях. Единственный вариант, самый простой и имеющий шансы на успех – попытаться вернуться по своим следам к хутору, где подорвал бронетранспортер. И уже оттуда "плясать" дальше. Смущало одно – скорее всего, все подступы к нему тщательно охраняются, если только немецкие солдаты не оставили его, двинув дальше. Но, учитывая их вероятную цель, можно было предположить, что они как раз будут двигаться навстречу. Это несколько осложняло дело.

Но как говорится, безвыходных ситуаций не бывает. Если жаль рисковать головой, тогда приходится потоптать ноги, иначе – никак.

Порядочный крюк через густые заросли вконец вымотал, но зато оставил шанс остаться незамеченным. Главное он не промахнулся: судя по отдаленному собачьему лаю, и эпизодически возрастающему реву двигателей тяжелой техники, хутор был в нескольких сотнях метров и немцы все еще находились там. Прятаться дальше в кустах не имело смысла: под покровом ночи можно было подойти ближе и разузнать, что к чему. А далее уже действовать по обстановке.

По мере приближения звуки усиливались. Уже можно было разобрать отдельные, гортанные команды немецких унтеров, типа: "Двигайтесь быстрее, болваны, тут вам не курорт" и "Землю носом будете рыть".

Вспомнив все навыки разведчика, полученные за годы обучения в военном училище, Наумов подобрался поближе к месту действия; в темноте, в свете автомобильных фар мелькали многочисленные фигуры, бряцало оружие, и хрипло лаяли собаки. Наверняка, они чуяли его присутствие, но в создавшейся общей суматохе на них никто не обращал внимания: лают себе и пусть лают. Лишь бы следом не кинулись.

Несмотря на темноту, окутавшую хутор, он сумел примерно рассчитать количество врагов. Тридцать – тридцать пять к одному: расклад явно не в его пользу. Он же не Рембо, чтобы в одиночку идти в атаку на взвод. Тут следовало придерживаться уже выбранной тактики диверсий. Что есть для этого в наличии? Есть единственнаяпригодная для бронетехники дорога, ведущая в лес к партизанам, пара тротиловых шашек, граната и кусок тонкой веревки. Выбор невелик, но из этого можно приготовить еще один небольшой сюрприз для немцев. В таких делах мастером был прапорщик Дымов и его опыт сейчас особенно бы пригодился, но, кто знает, где он и жив ли вообще. Наумов все еще не хотел верить в его гибель, хотя факты говорили обратное. Теперь приходилось рассчитывать только на себя. Принципа действия ручной гранаты вермахта он не знал, только смутно догадывался, что он несколько отличается от РГД или Ф-1, так как вместо привычного запала с предохранительным кольцом имел место обычный шнурок с отвинчивающейся головкой голубого цвета.

"Eihandgranate39" – было выдавлено на металлическом боку.

Привязал веревку к шнурку от гранаты. С ее же помощью крепко смотал тротиловые шашки, соединив всю незамысловатую конструкцию вместе. Получилась, пусть не совсем надежная, но все же вполне мощная бомба. Хватит, чтобы задержать карательный рейд еще на некоторое время. Выкопав небольшую яму прямо в центре дороги, где предполагалось пройти вражескому отряду, Иван заложил заряд и, закрепив булыжниками, протянул бечевку между двумя близлежащими деревьями; примерно на уровне полуметра. Это должно было сработать: вряд ли в темноте кто-то заметит подобную ловушку. Теперь нужно спрятаться в лесу и ждать результатов, а дальше... Дальше будет видно. Метрах в двухстах рос густой кустарник и это место, как решил для себя Наумов, было самым лучшим для этой цели. Еще раз проверив установленный заряд, двинулся к примеченной цели, где вскоре, удобно расположившись, принялся ждать. Стрекотали свечки, пели ночные птицы, ветер чуть колыхал листву над головой, убаюкивая. В такие моменты совсем не верилось в реальность происходящего и казалось, что открыв сейчас глаза, он снова увидит яркие звезды, и верхушки гор, между которыми была зажата дорога, охраняемая их блокпостом. К сожалению все обстояло иначе.

Впереди раздался рев двигателя, будто машина, издававшая его, неожиданно вынырнула из-под воды. Но все было гораздо проще – нехрен спать на посту. Сквозь густые кусты рассмотреть ничего не удавалось, но и без того было ясно, что охота началась. Судя по звукам, до ловушки, приближающейся колонне оставалось еще пара сотен метров. Иван напрягся, ожидая, сработает ли заряд? Несколько минут ничего не происходило, затем окрестности озарила световая вспышка и, следом прозвучал гулкий удар. Иван сжал кулаки: все получилось. Следовало делать ноги, пока враг не очухался. Накинув трофейный ранец на плечи и, подхватив автомат, стал продираться сквозь густо сплетенные ветви ивняка. Теперь, заросли послужившие защитой решили сыграть противоположную роль, крепко уцепившись за оружейный ремень. Пока он пытался освободиться от их крепких объятий, над головой послышался пронзительный свист и, справа тяжело ухнуло, качнув заросли, словно траву на ветру. Запахло горелым. Снова засвистело и разорвалось совсем рядом, сбив с ног и обсыпав землей. Из минометов бьют, гады. Быстро сориентировались. Теперь Наумов осознал, что зря недооценивал закаленного в боях врага, достаточно хорошо умевшего воевать. Не зря всю матушку Европу поработили. Вот только откуда они узнали, где он скрывается? Или наугад бьют? Покуда он размышлял над этим вопросом, застряв в зарослях молодой ивы, над головой снова раздался пугающий свист, перешедший в шипение. Темный столб неожиданно вырос перед глазами, сильный удар в грудь сшиб с ног и, изображение пропало вместе со звуком.