Текст книги "Валерий Чкалов"

Автор книги: Михаил Водопьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава четвертая. Ученик становится мастером

Шпиль, установленный на месте посадки самолета «NO-25» в память героического беспосадочного перелета Москва – остров Удд

В жизни Валерия Чкалова наступил новый этап. В его кармане лежало пилотское свидетельство, а перспективы, раскрывавшиеся перед молодым летчиком, были безграничны, как воздушный океан.

В те годы еще не окрепли молодые авиационные кадры. Тон задавали опытные, со стажем летчики, которые пришли из старой царской армии. Многие из них были искренне преданы молодой республике и делали все от них зависящее, чтобы укрепить советский Воздушный Флот. Но были и такие, что недоверчиво относились к летчикам из народа, открыто высмеивали молодых, начинающих пилотов. Летную профессию окружали ореолом. Немало было вредных рассуждений, будто летать могут только «избранные».

На Валерия Чкалова подобные разговоры не действовали. В теорию о «непригодности» к летному делу людей из народа он, конечно, не верил. Он не сомневался в своих способностях. Уже тогда в нем чувствовался будущий летчик-мастер, летчик-исследователь, летчик-творец. Во время учебных полетов он сам усложнял полученное задание и не успокаивался до тех пор, пока отлично не выполнял его.

Одной из самых трудных фигур в учебной программе Московской школы высшего пилотажа считался глубокий вираж.

На освоение этой фигуры курсанты тратили много времени. Чкалов овладел искусством глубокого виража в несколько дней.

Произошло это так: на одном из виражей он сорвался, попал в штопор, и машина камнем ринулась вниз. Хладнокровие, выдержка и смелость спасли Чкалова от гибели, – ему удалось вывести машину из штопора у самой земли. Но он не думал о только что пережитой опасности. Одна-единственная мысль волновала его – как выполнить задачу. И вместо того чтобы итти на посадку, Чкалов снова ушел в зону и повторил глубокий вираж. Вторично попав в штопор, он опять вывел из него самолет у самой земли.

Валерий повторял этот трудный полет в течение нескольких дней, до тех пор, пока в совершенстве не овладел искусством глубокого виража.

* * *

21 января 1924 года советский народ постигло великое горе – умер Владимир Ильич Ленин. Москва оделась в траур. Несмотря на лютый мороз, сотни тысяч людей, москвичей и приезжих, стояли под открытым небом и ждали, когда настанет их черед проститься с любимым вождем. Среди них был Валерий Чкалов. С того момента, как он узнал о смерти Владимира Ильича, его не покидало чувство невознаградимой утраты. Взволнованный, потрясенный горем, вошел Валерий в Колонный зал Дома союзов. Ему не довелось видеть Ленина живым, и теперь он зоркими глазами летчика старался разглядеть и запомнить бесконечно дорогое лицо.

Домой он пошел не сразу, а долго бродил по тихим московским переулкам: ему хотелось побыть одному…

30 января Чкалов прочитал в газетах о выступлении Иосифа Виссарионовича Сталина на II Всесоюзном съезде Советов. От имени партии И. В. Сталин дал клятву свято выполнять все заветы Ленина.

Валерий читал и перечитывал пламенные слова, и в нем крепло стремление отдать Родине все свои силы, всю свою жизнь. Теперь он стал серьезнее задумываться о судьбах своей страны и о своем будущем, тесно их связывая. К этому периоду относится его увлечение историей авиации. У людей, создававших эту историю, он находил примеры высокого патриотизма и целеустремленности. Еще в детстве слышал Валерий о бессмертных делах великого русского летчика Петра Николаевича Нестерова. Как-то отец принес газету с сообщением о гибели Нестерова. Надев очки, Павел Григорьевич долго водил пальцем по газетным строчкам, читал вслух. Весь этот день Валерий вел себя менее шумно, чем обычно. Засыпая, он думал о Нестерове.

Теперь Валерий Чкалов был подробно знаком с его биографией и авиационным творчеством. Больше всего поражала воображение мертвая петля – «петля Нестерова». Вооружившись карандашом, чертежными принадлежностями, Чкалов старался изобразить ее на бумаге и как бы пройти по следам основателя воздушного пилотажа.

С большим интересом отнесся Валерий и к новаторским достижениям летчика-истребителя Е. Н. Крутеня. После Нестерова Крутень – самая яркая фигура среди русских летчиков, сражавшихся в первую мировую войну. Это был талантливый, образованный пилот.

Свою авиационную службу Крутень начал в одной части с Нестеровым и нередко летал вместе с ним. Следуя примеру Нестерова, молодой летчик смело искал новых путей в тактике воздушного боя. Он тщательно разработал более двадцати способов маневрирования в воздушных боях для различных типов самолетов и написал семь брошюр по истребительной авиации.

Свои познания Крутень широко применял во время воздушных боев с противником. В первую мировую войну, сражаясь в воздухе, Крутень сбил более пятнадцати неприятельских самолетов. По тем временам это было блестяще.

Как хотелось Валерию быть похожим на этих героев!

* * *

Валерий Чкалов понимал, что для поисков новых авиационных возможностей ему необходимо предварительно усвоить уже достигнутое другими летчиками.

Он подолгу тренировался в полете. И к концу пребывания в Московской школе каждый рисунок, сделанный в небе его самолетом, восхищал инструктора мастерством исполнения и необыкновенным изяществом.

Свое летное образование Чкалов закончил в Высшей военно-авиационной школе воздушной стрельбы и бомбометания в Серпухове. Учился он непрерывно с 1921 по 1924 год, и школа в Серпухове была по счету четвертой его школой.

Тогда еще не существовало авиационных учебных заведений с широкой программой, охватывающей все стороны летного мастерства. Но уже была разработана стройная система подготовки летчиков, инженеров и техников для Воздушного Флота.

Истребительным и бомбардировочным авиационным частям нужны были летчики, владевшие искусством воздушной стрельбы, бомбометания и боя в воздухе. Для этой цели и была создана Высшая военно-авиационная школа. Ее начальник, Федор Алексеевич Астахов, ставший впоследствии маршалом авиации, был энергичным, преданным своему делу командиром. Вместе с коллективом школы он успешно выполнял задание партии и правительства: готовил кадры для истребительных и бомбардировочных авиачастей, прививал летчикам, отобранным из разных авиационных школ, боевые навыки.

Федор Алексеевич подолгу беседовал с каждым вновь поступившим летчиком и, только основательно изучив все положительные и отрицательные стороны новичка, ознакомившись с его способностями и прежними успехами в учебе, решал, к какому инструктору его назначить.

Валерий Чкалов при первой же встрече заинтересовал начальника школы. Даже среди исключительно здоровых и хорошо физически развитых военных летчиков выделялась коренастая, сильная фигура молодого волжанина. Привлекало внимание и его лицо, волевое, одухотворенное. После первых бесед командир убедился, что внешность Чкалова вполне соответствует его характеру, твердому и решительному.

«Талантливый летчик», – подумал начальник школы и направил Чкалова к лучшему инструктору, Михаилу Михайловичу Громову.

Под наблюдением инструктора Валерий стал изучать искусство воздушного боя по методам, созданным коллективом школы. Усвоив теорию, каждый летчик начинал отрабатывать отдельные элементы воздушного боя. Когда он достигал в этом деле известного совершенства, инструктор разрешал ему участвовать в свободном воздушном бою с самолетом «противника». Результаты боевых атак фиксировались фотокинопулеметом. Фотоснимки расшифровывались иногда непосредственно на аэродроме, и тут же инструкторы подводили итоги «боя», объясняли ошибки.

Стреляли с самолета по плавающим в воде мишеням. Всплески воды указывали, куда попала пуля.

В бомбометании практиковались предварительно по приборам и, только усвоив определенные навыки, бомбили цели на полигоне.

Чкалов старательно изучал искусство воздушного боя.

Во время полетов он уже не «держался за горизонт», а управлял машиной автоматически, все внимание отдавая противнику. Бой вел с таким увлечением, что временами забывал о стремительно несущейся навстречу земле. Его спасали только природный талант и летное мастерство. Однажды он вывел машину из боя над самым лесом, над макушками деревьев.

Учебный комитет школы на своих заседаниях систематически разбирал те полеты, во время которых нарушалась инструкция. Не раз приходилось Чкалову присутствовать на этих разборах. Руководство школы, отдавая дань искусству Валерия Чкалова, старалось «охладить пыл» темпераментного летчика, требовало от него спокойствия, выдержки и строгого соблюдения всех правил.

Ф. А. Астахов вспоминает, что иногда проявленное Чкаловым новаторство в технике пилотирования создавало у инструкторов и руководителей впечатление недисциплинированности. Хотя Чкалов и был прав в своих творческих поисках, но формально он нарушал правила летной службы.

Бывало и так: горячая натура Чкалова подводила его, и он не только по форме, но и по существу выходил из рамок дозволенного. Партийная организация, командование школы убеждали молодого пилота не нарушать порядка и даже изредка применяли к нему дисциплинарные меры воздействия.

Чкалов принимал наказание как должное. Он и сам предупреждал товарищей:

– Нам надо сначала учиться и учиться, а пока берегите свою жизнь и машину!

Эти слова походили на поучение, но товарищи не обижались. Хотя Валерий был самым молодым в школе, летчики относились к нему с уважением. Мастерство Чкалова восхищало их. При обсуждении авиационных событий товарищи прислушивались к его мнению.

Нравилось им также, что, несмотря на страстное увлечение авиацией, Валерий не был узким профессионалом, – он интересовался и многим другим, не имеющим отношения к авиации. То летчики видели Чкалова погрузившимся в книгу натуралиста Брема, то через несколько дней заставали его читающим историю античной культуры.

– К чему это тебе? – показывая на книгу, насмешливо спросил Валерия один из курсантов. – Летать, что ли, помогает?

– Помогает, – серьезно ответил Чкалов.

* * *

Особая краснознаменная истребительная эскадрилья Военно-Воздушных Сил находилась в Ленинграде. Возглавлял ее опытный боевой летчик Иван Панфилович Антошин. В эскадрилье большинство пилотов обладало значительным авиационным стажем и горячо любило свое дело.

Двадцатилетний Чкалов явился в особую истребительную эскадрилью после окончания школы в Серпухове. С первых же дней он стал внимательно следить за полетами старших, более опытных товарищей, стараясь позаимствовать у них все, чего еще не хватало ему, молодому летчику. По целым суткам он не уходил с аэродрома. Механик говорил, что Чкалов способен проводить в самолете дни и ночи.

Сначала Валерию предоставили для полетов «Ньюпор-24-бис». У этой машины остался лишь французский номер. Все остальное – крылья, фюзеляж, стойка, приборы – было собрано с разных самолетов на заводе «Дукс». «Ньюпор» служил только для тренировки и полетов по кругу. Было запрещено совершать на нем фигуры высшего пилотажа.

Тренировка в обычных условиях не удовлетворяла Валерия. Он летал не только утром и вечером, но и в полдень, когда воздух особенно неспокоен. Его спрашивали, зачем он это делает.

– А как же иначе? – с искренним удивлением говорил Чкалов. – Боевой летчик должен уметь водить самолет в любое время и в любую погоду.

Осень 1924 года была неблагоприятной для полетов. Шли дожди, тяжелые облака плыли над аэродромом. С трудом дождавшись ясного дня, Чкалов поднялся в воздух, набрал высоту и начал делать фигуры высшего пилотажа, да еще с таким увлечением, что стоявшие на земле пилоты опасались, как бы старый самолет не развалился на части.

Благополучно посадив машину, Валерий вылез из кабины. Радостная улыбка играла на его лице. Там, в воздухе, он не только испытал огромное наслаждение, но и еще раз почувствовал свою силу, уменье командовать самолетом, подчинять его своей воле.

По-другому расценил этот полет командир экскадрильи: летчик Чкалов нарушил приказ.

Валерий относился к командиру с искренним уважением. Ему стало стыдно. Он понял, что поступил неправильно, поддавшись увлечению, не думая о последствиях, и со свойственной ему прямотой заявил:

– Товарищ командир, я знаю, что не выполнил вашего распоряжения и должен понести наказание. – Но тут же добавил: – Не мог выдержать! Подумайте, не был в воздухе более месяца.

Чкалов в первый раз нарушил дисциплину, и командир ограничился тем, что посадил непослушного летчика на пять суток на гауптвахту, а когда тот отбыл наказание, дал ему более совершенный самолет – «Фоккер-д-7».

Валерий чувствовал себя счастливым. Теперь у него был самолет сравнительно устойчивый и крепкий. Ему хотелось летать возможно чаще, отделывать рисунки воздушных фигур, изучать возможности своей машины. Но ему не повезло, – командир звена и сам мало летал и еще реже пускал в полет своего младшего летчика.

Валерии решил обратиться прямо к командиру эскадрильи – просить о переводе в третий отряд. Несмотря на недавно полученное взыскание, Валерий был уверен, что найдет поддержку у строгого, но справедливого Антошина.

В выходной день Валерий пришел со своей просьбой на дом к командиру эскадрильи. Тот согласился охотно. Командир третьего отряда Павлушев и командир звена Леонтьев были лучшими летчиками эскадрильи; у них юный пилот мог многому научиться.

Чувствуя благожелательное отношение к себе командира эскадрильи, Валерий разоткровенничался – признался, что ему хотелось бы полетать на «Фоккер-д-7» вверх колесами.

– Во Франции уже были такие полеты, – добавил он.

Антошин мысленно отметил и то, что молодой летчик читает авиационные журналы, и то, что он не желает уступать иностранным пилотам в мастерстве самолетовождения. Однако, как командир, Антошин обязан был беречь людей и материальную часть. «Фоккер-д-7» хотя и считался крепкой машиной, но не обладал значительным запасом мощности. И командир эскадрильи не разрешил проделать опасный, по его мнению, летный эксперимент.

Между тем Валерий уже изучил детально «Фоккер-д-7» и был уверен, что машина выдержит полет вверх колесами. С каждым новым тренировочным полетом ему все сильнее и сильнее хотелось проверить и себя и самолет. Он начал уговаривать своего непосредственного начальника Павлушева и был так красноречив, так удачно сослался на Нестерова, что командир отряда, сам увлекавшийся поисками нового, рискнул пойти навстречу молодому летчику – дал ему неофициальное согласие на смелый полет.

Воздушный эксперимент был проведен в отсутствие И. П. Антошина и окончился удачно. Павлушев похвалил Валерия. Но командир эскадрильи узнал о происшедшем и вызвал Чкалова. На требование объяснить, почему нарушен приказ, Валерий ответил, что полет вверх колесами был вынужденным: самолет завис на верхней точке мертвой петли и, вместо того чтобы свалиться на крыло, стал планировать на спине.

Антошин сам не раз зависал в петле, но всегда в таком случае самолет немедленно сваливался на крыло.

– Вечером полечу, посмотрю, как это получается, – спокойно сказал он Валерию.

Весь день Чкалов мучился в поисках выхода. Он стыдился обмана. А тут еще командир будет безуспешно пытаться повторить такой полет, какого никогда и не было!

Продумав все, Валерий пришел к командиру эскадрильи и заявил:

– Ругайте меня, наказывайте, но я признаюсь, что летал вверх колесами намеренно. По всем расчетам, мой самолет должен летать и вверх колесами. Он действительно летает неплохо, но все же сваливается на крыло.

О разрешении, полученном от командира отряда Павлушева, летчик не упомянул.

За нарушение дисциплины Чкалов был на два дня отстранен от полетов. Для него это было очень тяжелым наказанием, – он дорожил каждой минутой, проведенной в воздухе.

* * *

Летчики Ленинградской истребительной эскадрильи были прекрасными стрелками. Валерий Чкалов считался в Серпухове лучшим бойцом школы воздушной стрельбы и бомбометания, но здесь, в эскадрилье, он сильно отставал от старших товарищей.

Воздушной стрельбой летчики занимались во время пребывания в лагерях. Они стреляли по летающим мишеням – по выкрашенным в черный цвет шарам-пилотам. Шар запускался на высоту 700—800 метров, а летчик должен был отыскать в воздухе черную точку и расстрелять ее из пулемета.

Чкалов сбил только один шар, и то после четвертой атаки, в то время как Павлушев сбил три шара с первых же атак.

Валерий, прямой и решительный, снова пошел к командиру эскадрильи.

– Не удается мне стрельба по шарам, – сказал он.

Командир внимательно расспросил летчика, как он подходит к мишени, как прицеливается, с какой дистанции открывает огонь и какими очередями. Чкалов с увлечением, подробно отвечал на все вопросы.

Стало ясно, что основным виновником чкаловских неудач является оптический прицел «Альдис». У этого оптического прицела малое поле видимости. Шар – мишень небольшая; если ее и удается поймать, она опять быстро теряется. Для меткой стрельбы с прицелом «Альдис» необходима практика, а у Валерия она была совсем незначительной.

Командир посоветовал летчику сначала потренироваться в стрельбе по неподвижным мишеням, причем непременно заменить «Альдис» обыкновенным кольцевым прицелом с большим полем обзора.

На другой день командир эскадрильи сам проверил правильность пристрелки с кольцевым прибором на машине Чкалова и дал ему задание вылететь для стрельбы по наземным целям. Веселый, довольный вернулся Валерий из полета. Все шло хорошо. Антошин похвалил его.

Самолюбивое упорство молодого пилота нравилось командиру эскадрильи, и он предложил Чкалову провести в день отдыха внеочередную стрельбу на полигоне по летающим мишеням, причем вызвался сам выпускать шары.

Гордый вниманием командира, Чкалов старался изо всех сил. Первый шар-пилот он сбил со второй атаки, второй – с первой атаки.

Когда был выпущен последний, третий шар и летчик бросился атаковать его, неожиданно отказал пулемет. Чкалов продолжал атаку из другого пулемета, но момент был упущен, шар уходил все выше и выше. Увидав, что в работающем пулемете кончились патроны, а шар ушел на высоту примерно 1500 метров, Валерий догнал его и таранил пропеллером.

Командир, наблюдавший за боем с полигона, спросил летчика, зачем он разбил шар винтом.

Тот ответил:

– Если у меня не будут стрелять пулеметы, я так поступлю с теми вражескими самолетами, которые попытаются ворваться в наше небо.

Антошину пришлась по душе решительность молодого пилота, хотя сбивать шар и запрещалось.

Тренировка очень помогла Чкалову. На другой день во время очередного упражнения в стрельбе он сбил два шара с первых атак. Непосредственный и экспансивный Валерий горячо благодарил И. П. Антошина и в пылу увлечения назвал его «батей». С тех пор в неслужебное время он часто называл так своего командира. Он слушался «бати», как родного отца, и, как отца, огорчал его неожиданными нарушениями дисциплины.

За короткое время Чкалов сделал большие успехи в воздушной стрельбе, но настойчиво продолжал тренироваться. Однажды рано утром, во время прогулки в роще Антошин заметил сидевшего в кустарнике Чкалова. Летчик возился с каким-то прибором. Подойдя ближе, командир рассмотрел примитивную треногу, на которой находилось скорее что-то вроде полена, чем модель пулемета. На полене были укреплены два прицела – кольцевой и «Альдис». Валерий в одних трусах старательно наводил прицел на летающие самолеты.

Он увлекся своим делом и совсем не ожидал, что в такой ранний час кто-нибудь появится в роще. Антошин застиг его врасплох. Летчик объяснил, что с кольцевым прицелом он стреляет хорошо, а с «Альдисом» неважно, поэтому и решил воспользоваться летающими самолетами – тренировался в наводке «пулемета» по движущимся мишеням. Одновременно он изучал на практике разницу в оптическом и кольцевом прицелах.

Через две недели Чкалов при любом положении самолета стрелял по шарам-пилотам лучше всех других летчиков эскадрильи. Превзошел он и своего главного «конкурента» – Павлушева, сбив с оптическим прицелом три шара в первых же атаках. С таким же увлечением шел Валерий в воздушный бой с условным противником.

И. П. Антошин вспоминает:

«…Вскоре мы начали проходить практику воздушного боя. Через некоторое время Валерий пришел ко мне и сказал:

– Батя, я хочу, чтобы вы проверили меня в воздушном бою, хочу с вами «подраться в воздухе»!

Это было неожиданно, ибо до сих пор мне, командиру, никто из летного состава не предлагал таких вещей. Я согласился.

Утром на аэродроме, когда наши самолеты были подготовлены, я дал ему задание: высота 2500 метров, зона, кажется, Дудергофское озеро (точно не помню), первым нападает он. Дистанция сближения не менее 50 метров. Дав указание, я взлетел, набрал высоту 2500 метров и стал ожидать «противника» на условленном месте. Видимость была скверная: утренняя дымка еще не успела разойтись, а солнце красным шаром выплывало из-за горизонта. Через некоторое время я заметил на горизонте, на той же примерно высоте, Валерия. Он продолжал набирать высоту, идя по направлению к солнцу. Я угадал его маневр: он решил набрать большую высоту и со стороны солнца напасть на меня сверху. Кружась, я наблюдал за ним. Он действительно ринулся на меня со стороны солнца, переводя самолет в пике. Я немедленно перешел в крутой вираж. Он тоже встал в вираж. Я сделал неожиданно реверсман и скоро очутился у него в хвосте. Трудно припомнить все эволюции, которые мы в этом «бою» применяли. Помню, что в качестве недостатка Валерия я отметил несколько запаздывавшую реакцию на действия «противника». Кроме того, он слишком близко подходил к моему самолету, не соблюдая указанной мною дистанции. Самолетом он владел исключительно хорошо, особенно для молодого, по существу «птенца»-летчика.

Возвратились мы на аэродром, и я объяснил ему ошибки, недостатки, но и похвалил его, ибо, повторяю, он владел самолетом отлично».

* * *

– Хороший летчик должен летать и в плохих условиях. А я хочу быть хорошим летчиком или не буду летать совсем. Лучше быть хорошим шофером, чем плохим летчиком, – горячо говорил Валерий.

И это были не только слова. Совершенствуя свое мастерство, он не жалел ни времени, ни сил. Зато выходил победителем из трудных, казалось бы, безвыходных положений. Показателен такой факт.

В осенних маневрах Балтийского флота принимала участие и Ленинградская истребительная эскадрилья. Она действовала на стороне «красных», обслуживала морские силы. На третий день условных боев разведка «красных» обнаружила «противника» и готовящийся десант. Следовало немедленно передать донесение флагману эскадры «красных» – линкору «Марат», но радиосвязь оборвалась. Командир эскадрильи получил приказ послать донесение самолетом. Погода была совсем не летная: низкие темные облака и густая сетка дождя. В море разыгрался сильный шторм. Опасность полета увеличивало еще и то, что все самолеты эскадрильи были сухопутные.

Найти флагмана в открытом море, когда видимость по горизонту слабая и над водой стелется туман, было задачей крайне трудной. Командир эскадрильи сделал все от него зависящее: он послал сразу и Чкалова и другого смелого летчика – Леонтьева. Павлушев был назначен в резерв.

Чкалов и Леонтьев одновременно поднялись в воздух и ушли на поиски. Погода совсем испортилась. Ветер грозно гудел и рвал свинцовые облака. Шел проливной дождь. Сильно волнуясь, Антошин ожидал летчиков на аэродроме. Несмотря на резиновый плащ и высокие сапоги, он весь промок.

Через два часа вернулся Леонтьев. В баках его самолета остались только капли горючего; сам он был измучен бесплодными поисками и тяжелым, смертельно-опасным полетом.

У обоих летчиков запас горючего был одинаковый, и командир эскадрильи с тоскою думал: «Неужели Чкалов разбился?»

Сумерки уже плотно легли на аэродром, когда совсем подавленного Антошина вызвали к телефону. Он шел уверенный, что его ждет сообщение о катастрофе. Вдруг он услышал в трубке голос Чкалова. Летчик докладывал, что задание выполнено, – вымпел на «Марат» сброшен.

– Откуда же ты взял бензин?! – крикнул восхищенный командир эскадрильи.

– Решил искать флагмана до тех пор, пока у меня в баках останется бензина ровно столько, чтобы добраться до берега. Не мог же я вернуться, не выполнив задания! – убежденно заявил Валерий.

На другой день узнали, что из-за отсутствия видимости в море Чкалов долго разыскивал линкор «Марат». Он летал на высоте 20—30 метров и читал надписи на бортах всех кораблей. Обнаружив флагмана и сбросив на его палубу вымпел, летчик с трудом, на последних каплях бензина дотянул до суши и благополучно посадил машину в нескольких километрах от Ораниенбаума (ныне город Ломоносов).

На самолете не оказалось ни одной царапины. Валерий гордился этим, – он очень бережно относился к имуществу эскадрильи.

Теперь командир эскадрильи окончательно убедился, что Валерий Чкалов – летчик высокого класса.

В тот же вечер он писал в донесении, что Чкалов в этом полете проявил все наилучшие качества боевого летчика: силу воли, настойчивость, сознание ответственности за порученное дело, умение ориентироваться в любой обстановке, отличное знание материальной части и способность взять от самолета все, что только он может дать.