Текст книги "Прокол(CИ)"
Автор книги: Михаил Самороков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
– Да, таких поклонников у меня ещё не было. Ну, раз такое дело, спою-ка я вот что – и полилось вступление к, самой, пожалуй, романтичной песне Стаса Иванова "Говеро". Атональная диссонирующая мелодия сменилась красивым перебором и Димка негромко запел:
– Скарны сломали алмазные крылья у Властелинов Дня
– Скарны украли, а после разбили
– Всё, что есть у меня.
– Скарны хотели украсть мои слёзы, и утешать ими вдов
– Но я смеялся, зная, что ливни и грозы
– Уже не войдут в мой дом
– Говеро, Говеро…
Песня чем-то напоминала "Save A Prayer" давно забытых "Duran-Duran". Во всяком случае, Цою так казалось.
– Скарны явились ко мне прошлой ночью и украли мою любовь
– Скарны приходят, когда кто захочет
– И уже не вернутся вновь.
– Скарны берут то, что каждый из нас лишь лелеет в далёких снах
– Они даруют сказки младенцам, и уносят с собою в руках
– Говеро, Говеро…
Димка пел, закрыв глаза, и не видел, как горят глаза Кальмара на застывшем, чудовищно перекошенном лице, как рука Киборга с хрустом смяла комбез вместе с нагрудной бронепластиной. Димка пел.
– Скарны приходят каждую ночь, но я смеюсь им в лицо
– Скарны забыли, забыли напрочь
– Что я отдал уже кольцо.
– Скарны приходят и просят отдать то, что есть, и то, чего нет
– Но им у меня уже нечего взять, я смеюсь уходящему вслед
– Говеро, Говеро…
Димка замолчал и открыл глаза. В наступившей тишине было слышно, как ночной дождь тихонько поёт свою песню.
– Красиво – чётко выговорил Киборг. Селиван хлопнул Цоя по плечу и шумно попёрся куда-то вглубь своей берлоги, бросив через плечо, что пора бы уже и честь знать. Кальмар снизу вверх посмотрел на Киборга, тот степенно кивнул, затем махнул рукой Димке, прощаясь, и вышел в ночь и в дождь. Кальмар порылся в своём рюкзаке, достал что-то, замотанное в не самую чистую тряпку, и положил перед Цоем. Протянул руку для прощания. Димка осторожно пожал скрюченную птичью лапку, горячую и сухую. Ни страха, ни отвращения сталкер уже не вызывал.
Лязгнула, захлопываясь входная дверь, и тут же послышался грохот чего-то рассыпающегося и отборнейший мат.
– Какая б…дь тут понаставила на проходе! – разорялся Селиван. Цой дипломатично помалкивал, но смех так и рвался наружу сквозь сжатые зубы.
– А-а-а, разъе…сь ты зае…чим прое…м, х…путало ты лесное! Чуть не поцарапал! – возопил Селиван напоследок и нарисовался из узкого прохода. Димка не выдержал и загоготал.
– Смешно тебе – процедил Селиван.
Сталкер-завхоз протиснулся к столу и гордо продемонстрировал Димке аккуратный свёрток.
– На! Носи, т'скать, на здоровье. Для себя берёг, да не влезу уже, поди. Это мне от одного поклонника ракенрола досталось.
Цой развернул свёрток и восхищённо причмокнул. В его руках блестела никелированными поверхностями замков и бесчисленных клёпок отличная кожаная куртка-"косуха". Плечи и грудь покрывала мелкоячеистая титапластовая сетка, аккуратно присобаченная в качестве бронезащиты. Широкий пояс, тоже проклёпанный металлическими клёпками, служил также и подобием разгрузки, позволяющей разместить запасные магазины для пистолета, гранаты и ещё кучу всякой полезной мелочи. На спине клёпки образовывали надпись "Рок-н-ролл жив!", а спереди – "S.T.A.L.K.E.R.".
– Аччуметь! – выдавил Димка. – Спасибо, старик! Вот это подарок!
– Это пол-подарка – буркнул Селиван. – Меньшая половина. А вот тебе и б Ольшая.
Селиван выпростал правую руку из за спины. И в этот момент у Цоя свет окончательно померк перед глазами. Потому, что Селиван протянул ему гитару его мечты. Нет, не гитару… ГИТАРУ. Gibson J-185. Добавить нечего. Просто молчать.
– Её зовут Гибсон. Можно говорить "он", не обидится. Бери! Теперь твоя.
Только теперь Димка понял, что имел ввиду тот вояка на "Янтаре". Селиван действительно не обидел. Если бы Цою сказали, ЧТО его ждёт в конце его прогулки в Лес, он бы ни секунды не колебался. За эту гитару не жалко было и душу продать.
– У тебя вот "Кремона" раритетная, ты её мне оставь. Буду на ней брынькать, мне всё равно с моим-то талантом. Ух, ты, а она ещё очень и очень! – Селиван пристроил на грифе пальцы и заиграл. Неумело, но старательно. Было видно, что человек берёт не талантом, но упорством. По крайней мере, Димка лично знал кучу мнящих себя гитаристами экземпляров, игравших вполовину хуже. Зато понтов дешёвых там колотилось немеряно. Быстро подтянув струны до нужной тональности, Цой начал выписывать всевозможные кренделя, солируя влёт. Селиван восхищённо поглядывал на Димку. Так они проджемили какое-то время, потом Андрей-свет-Валерьевич отложил гитару, потянулся с хрустом, и предложил Цою "выйти на улицу пробздеться". По этому делу захватили с собой ещё пару пива и вышли во двор. Попутно Селиван ухватил пульт музыкального центра и запустил "Doors".
Свежий ночной воздух благоприятно подействовал на Цоя. После дождя скулёж Джима Моррисона звучал как-то по-особенному пронзительно. Димка никогда не являлся поклонником таланта Моррисона, было просто приятно сидеть на лавке, пить пиво и смотреть в чистое ночное небо.
– А кто такие скарны? – неожиданный вопрос Селивана застал Цоя врасплох.
– А? А-а-а… Ну, тут как-то Стас придумал песню, давно, ещё в институте учились. Или раньше?.. Короче, спел он её, всем понравилось, начали придумывать аранжировку. Стас в то время фэнтези увлекался, читал всякую ересь. А у него всегда так – сначала обдолбается "Машиной Времени" или "Наутилусом", а потом творит, аки Макаревич или Бутусов. А тут сказочки… Короче, мы решили, что Говеро – это такой город волшебный. А скарны – это такие мифические существа, питающиеся человеческими эмоциями. Ну, как-то так.
– Красивая песня.
– Да, многим нравится. Когда-то имели успех. Мы. В смысле, "Тень Тени". Коллектив так назывался.
Димка глотнул пива. Опьянение, спрятавшееся было, снова активно давало о себе знать. В голове шумело, мир слегка покачивался перед глазами.
– А пиво-то свежее. Это получается, что каждый день поставки? – Цой прикончил бутылку и посмотрел на Селивана.
– Не. Тут хитрость одна есть. Доктор обнаружил зависимость интересную. И реализовал в виде такого хитрого устройства. Короче, пиво, и кое-какие продукты в зоне действия этой хренотени не той… не етот… не пропадает. И холодильника не надо. Пиво всегда холодное, а мясо свежее. О как! – Селиван поднялся с лавки, посмотрел на небо и продолжил – Висит себе под потолком и работает. А как оно работает – фиг его знает.
– Зачем искать смысл, если можно просто пользоваться – глубокомысленно изрёк Димка.
– Философ – с уважением буркнул Селиван – пошли, что ли, по-трошки, и подрыхнем.
В тряпице, которую Кальмар оставил на столе, оказался редкая разновидность артефакта "Мамины Бусы". Сталкеры называли такой модификат "Бусы Прабабки Бюрера". Полезные свойства модификата заключались в пульсирующем гравитационном поле, распространяемым радиально во всех направлениях, и создающем тормозящий эффект для всех предметов небольшой массы, обладающих высокой скоростью. Другими словами, останавливающий пули и осколки, а также гасящий ударную волну взрыва. Умелые сталкеры "варили" подобные модификаты в различных аномалиях. Обвешавшись "Бусами", можно было не бояться получить огнестрельное ранение. Ну, не то, чтобы совсем – после нескольких попаданий мощность поля уменьшалась, но через короткий промежуток времени снова восстанавливалась.
– Вещь! – со знанием дела сказал Селиван, разливая виски по стаканам.
– Я как-то видел, когда на кренделе одном штук пять таких висело. В него почти в упор из ПКМ садили, а он идёт себе вперёд, и посмеивается. И ножичком поигрывает, даже ствол не доставал, понты любил сильно.
– И что?
– И всё. Сзади в затылок из СВД прилетело. Голова – в клочья. У вояк пульки-то специальные имеются, как раз на вот таких хитрых. Бункер! – Селиван помотал головой (ух ты, а штырит не по-детски!), и предложил:
– А давай-ка, мы кофию изобразим! Хоть, говорят, и не помогает, а всё равно хочется. Ты как насчёт кофе?
Димка кивнул, рассматривая перекрученный и поблёскивающий синим артефакт. Зачем ему такая вещица, он пока не представлял. В боестолкновениях участвовать не приходилось, а таскать его с собой вкупе с "Кристальной Душой Бенгала" означало искушать судьбу. Два мезомодификата – это уже состояние. Даже нейтральные сталкеры запросто могли польститься. Цой решил посоветоваться со знающим человеком.
– Продай – меланхолично предложил Селиван, колдуя над джезвой с кофе. – Сказать, что "бусы" тебе нужны очень – таки нет. На "Янтаре" можешь сдать, или Жорику на Кордоне, он больше даст. Или подари кому-нибудь. Зачтётся.
– А бери! Дарю. – Димка толкнул артефакт по столу к Селивану. Тот хмыкнул, разлил кофе в кружки и щелчком отправил "бусы" обратно.
– Спасибо, Цоюшко, только мне оно без надобности. Я не бедный человек, веришь? Воевать, так я ни с кем не воюю, а самому продавать – нету ни желания, ни времени. Вся Зона знает Доктора, и ни одна сволочь его даже пальцем не тронет. А Доктор через меня заказывает из-за Периметра почти всё. И это тоже не секрет ни для кого. Так шо, меня трогать – Доктор осерчает. Так что вот. Кроме того, ты мне уже своим посещением подарок сделал. Порадовал… Кофе пей, да?
Цой отхлебнул кофе, достал сигарету и снова засунул её в пачку. Глаза уже начинали слипаться, дело близилось к рассвету, поэтому предложение Селивана "погреть глазки" было воспринято с радостью. Уже укладываясь на некое подобие лежанки, Димка вспомнил о "Кристальной Душе Бенгала" и решил повесить оберег на шею. Утро могло быть тяжёлым.
Утро оказалось просто утром. Цой подскочил, как заведённый, заранее внутренне содрогаясь от ожидания бодуна. А бодуна – как не бывало. Бодрость, энергия, позитив и желание свернуть горы.
– О как… – пробормотал Димка, распечатывая пачку жевательной резинки, в походах заменяющую зубную щётку и пасту. – Амулет – это, конечно, хорошо, но качественные напитки – это ещё лучше. Ну её нахрен, эту водку, лучше меньше, да лучше! Виски – форева!
Селиван ещё спал, распространяя вокруг себя обильный запах перегара. Перед сном он явно пытался поиграть в "Казаков", однако безуспешно. На экране коммуникатора висела заставка запущенной, и уже вчистую проигранной игры. Музыкальный центр тихонечко наигрывал что-то знакомое. Цой прислушался. Дэйв Гэхен меланхолично предлагал поторчать от тишины. Димка подивился музыкальным пристрастиям Селивана. В самом деле, рок и "Depeche Mode" довольно оригинально сочетались. Впрочем, виски и пиво – тоже.
Селиван выглядел довольно печально. Ну, ещё бы, у него амулета не было. Впрочем, сталкер-завхоз имел свою точку зрения на похмелье, которую он тут же и изложил, попутно организуя завтрак. Завтрак состоял из двух чашек крепкого кофе, в которую щедро плеснулось не менее полтинника какой-то тёмно-бурой настойки с густым ароматом. Ещё был по-прежнему свежий окорок и чёрный хлеб.
– Я бы предложил виски, только, боюсь, продолжение последует. А вообще, клин клином вышибают, похмелье – штука тонкая, и с утра не выпил – день пропал. Жалко, что тебе уходить надо. Можно было так зависнуть…. Тут люди обещали в гости заглянуть, шашлык или колбаски бы нажарили. Ну, надо – я понимаю. Давай по писюрику, и пойду тебя провожу.
"Писюрик" вылился в три полноценных порции "Уокера". Для Димки это было тьфу после вчерашнего, а вот Селиван немного поплыл. "На старые дрожжи" – так он прокомментировал своё быстрое опьянение. Хотя Цой подозревал, что это – в какой-то степени придуривание. Селиван весьма путано и витиевато пытался объяснить Димке какую-то свою мысль, а потом добил его вопросом: "А это ничего, что я на тебя перегаром дышу?". После этого Цой засобирался. Совместно упаковали Гибсона, тщательно замотав его в стретч, и только после этого уложили в чехол. Комбез Димка свернул и запихнул в рюкзак, поскольку хотел идти именно в новой куртке. Возникла проблема со штанами, но её очень быстро решили. Селиван порылся в своих закромах и извлёк на свет божий старые америкосовские камуфлированные штаны варианта "дезерт". Под конец Селиван критически осмотрел Цоя, полез в нагрудный карман и достал оттуда рибановские "капли" с зеркальными стёклами, которые со второй попытки и напялил на Димку.
– Ну прям Кобра! – восхищённо сказал Селиван. – Только спичку в зубы и мускулов бы добавить… А так – вылитый. Ладно, пошли, что ли.
Новоиспечённый Марион Кобретти вышел на улицу и закурил, ожидая, пока Селиван закроет дверь. Ненастоящая "электра" в свете яркого утреннего солнца искрила почти незаметно. Димка ещё немного поразвлекался, бросая болты и всякий мелкий мусор в голограмму. Селиван наконец справился с архаичным винтовым замком, закинул на плечо потёртый "калаш" и скомандовал выдвигаться.
– Так а чё это за "электра" такая, ненастоящая? – спросил Цой, бодро вышагивая по тропе.
– Когда-то вояки спецоперацию готовили. Наделали им таких обманок, повоевали, а потом, когда собирались, я одну и выменял. А шо – вещь хорошая. Там блочок маленький, реагирует на движение и детектор обманывает. Короче, полная имитация, вплоть до разряда. Только не е…шит, а так, пугает. Правда, звери её почему-то не боятся абсолютно. Чувствуют, шо ненастоящая.
Солнце, вылезшее было из-за туч, спряталось. Повеял ветерок и стало как-то тревожно. Цой и Селиван, почти дошедшие до входа в пещеру, остановились и переглянулись.
– Тревожно как-то – сказал Димка.
– Та отож. – Селиван что-то высматривал среди деревьев, потом полез в карман и достал свой коммуникатор.
– Ты по сторонам смотри, я сейчас… – и уткнулся в ПДА.
Димка на всякий случай достал Багиру, засунул в карман на поясе "бусы" и передёрнул затвор "калаша", который, не глядя, сунул ему Селиван.
– Ясненько. Ясненько… О! Непонятненько… – бормотал Селиван, насилуя ПДА.
Между тем погода стремительно портилась. Уже не ветерок, а довольно сильный ветер гнул верхушки деревьев, небо из серого становилось чёрным с какими-то багровыми и лиловыми оттенками.
– Если бы не прогноз, я бы сказал, что будет Выброс – буркнул Селиван. А Янтарь говорит – в ближайшую неделю ничего такого не намечается. От блиать! И шо теперь делать?
– А скоро? – Цой поёжился и застегнул молнию куртки.
– А хрен его знает. Как по мне, так через пару часов транданёт. Придётся возвращаться, Димон. Я скинул сообщение твоим, шо ты задерживаешься из-за неблагоприятных обстоятельств. Давай, наверное, поскакали обратно. В бодром темпе. – Селиван отобрал автомат у Димки, ещё раз взглянул на экран ПДА и добавил – Кстати, тут сейчас две "вертушки" с вояками будут проходить. Чё это они тут забыли? Во, и запрос прошёл…. Сообщают, что на поляне приземлятся. Пошли!
Посреди густого леса в низине была поляна, на которой, как пояснил Селиван, когда-то была большая группа аномалий. В результате такого соседства деревья и кусты исчезли, а новые вырасти ещё не успели. Получилась удобная посадочная площадка для вертолётов, на которую сейчас и приземлялись "Ми-24" и америкосовский "кроссфайр" с долговской эмблемой на борту.
Выскочивший из "кросса" усиленный квад охранял двоих научников. Те весьма активно принялись суетиться, расставлять аппаратуру, и вообще, изображать бурную деятельность. Димка присмотрелся и узнал учёных. Лаборант Артурчик Гаспарян и доцент Коваленко, в прошлом журналисты какого-то научного обозрения, а ныне сотрудники отдела нелинейной аномальной активности тоже Цоя узнали, махнули приветственно, но больше никак не отвлекались. "Долговцы" шустро распределились по полянке, несколько вояк заняли оборону вокруг вертолётов. Командир квада жестом велел Димке и Селивану приблизиться, коротко расспросил об обстановке и велел немедленно лезть в "вертушку".
– Тут какая-то катавасия начинается. Выброс по графику в конце следующей недели намечается, да и то, как говорят научники, эпицентр ближе к Припяти, три-четыре балла… А природа и окружающая объективная реальность прямо-таки аж кричит, что через час здесь будет ад. Вон у пацанов регистраторы рехнулись. Показывают напряжённость лю-поля такую, как будто Выброс уже на всю шурует. Так что, давайте, хлопцы, бегом в вертолёт.
Димка знал, что лю-поле – одна из характеристик выброса аномальной энергии, и что по интенсивности этого самого поля можно судить о характере Выброса. Похоже, что "мягким" этот Выброс не будет.
Селиван лезть в вертолёт категорически отказался, крепко обнял на прощанье Цоя и весьма шустро рванул по тропе домой. Димка посмотрел, как Селиван, подобно ледоколу, проломился сквозь кусты, и исчез из поля зрения, засунул Багиру в кобуру и пошёл к вертолётам. Заскочивший следом "долговец" пожал Цою руку и информировал его о том, что сейчас прямым ходом в Тёмную Долину по прямой, данные надо доставить, а на АТП сейчас страх, что делается, нечисти собралось море, а от Припяти волнами идут мутики. И зомбаки какие-то активные стали, прямо, как живые. И вообще, непонятно, что творится, такого раньше не было, точнее, только раньше такое и было, а…
Командир квада, заглянувший в вертолёт, велел заткнуться словоохотливому бойцу, а Цоя попросил забиться в угол, прикинуться ветошью и не отсвечивать. Пожалуйста.
Во время полёта вертолёт несколько раз ощутимо тряхнуло. "Долговцы" тихонько матерились, научники переговаривались о чём-то своём, энергично тыкая пальцами в планшет регистратора, Димка же смотрел в иллюминатор. Чёрное небо прорезали всполохи молний, одну такую, длиной чуть ли не в полкилометра, облетели по широкой дуге. Попутно зацепили край гравитационной аномалии, и Цой испытал несколько пренеприятнейших секунд, пытаясь побороть тошноту и ощущение подкатившихся под горло тестикул. Пару раз рявкнули курсовые шестиствольные "гатлинги", наверное, по скоплению мутантов, но дальше полёт прошёл без эксцессов.
Сказать, что погода испортилась, означало ничего не сказать. Впереди набухало чернотой огромное пятно, постепенно приобретающее вид гиганской воронки посреди неба. И вертолёт летел прямо в эту воронку. Цой подумал, что безопаснее было остаться с Селиваном. Да и приятнее во всех отношениях. Впрочем, особого ужаса Димка не испытывал, поскольку научники и бойцы тоже не особо нервничали. Оживлённо переговаривались, чего-то показывали друг другу в иллюминаторе. Короче, развлекались, как могли.
Димкину новую куртку оценили, повосхищались, посоветовали завести какой-нибудь стильный головной убор типа стетсона с бронестеклом, или банданы с противогазом. Поржали и отстали.
Цой погладил бок Гибсона. Даже через псевдокожу чехла пальцы, казалось, слегка покалывало. Прикасаться было невыносимо приятно, а уж играть на этойгитаре…
– Подлетаем! – раздался голос пилота. – Пристегнитесь, садиться будем жёстко, некогда маневры устраивать.
Впереди мелькнули скалы, затем небольшое болотце и вертолёт резко пошёл на снижение прямо во двор "Адской Фабрики".
Глава 9
Приземлялись уже на территории «Адской Фабрики», причём, довольно жёстко. Димку за шиворот вышвырнули из вертолёта, так же небрежно выкинули рюкзак и гитару, вертолёты ушли на форсаже куда-то в сторону Свалки. Цой был готов убить «долговца» за такое обращение со святыней, но начавшийся Выброс заставил его прикусить язык и быстро сигануть в гермошлюз убежища. Снаружи остались только двое бойцов в «берсерках». Этим экстремалам выбросы были пофиг, как и мутанты. Точнее, влияние аномальной энергии на человека внутри «берсерка» были сведены к минимуму. Зато появлялась возможность насобирать артефактов сразу после окончания Выброса. Димка уже знал, что на боевое дежурство во время выбросов шли только добровольцы, а вот среди добровольцев уже существовала и очередь, и свой негласный график.
Подошедший Честер поприветствовал Цоя, отдал несколько распоряжений и уткнулся в дисплей мониторов наружного обозрения. Во время Выброса вся электроника начинала жить своей жизнью, поэтому наружное наблюдение осуществлялось при помощи оптоволоконных волноводов, дающих довольно неплохую аналоговую картинку.
На данный момент картинка напоминала известную картину Малевича. Дёма поматюкался, потыкал пальцем в сенсотуру управления и предложил Димке пройти к ним в кубрик, послушать музыку. Цой уже знал, что слушать придётся трэш, в лучшем случае "Металлику", но Дёме удалось удивить Димку и произвести впечатление. В комнате негромко пел, а точнее, разговаривал под музыку Марк Нопфлер и его "Ужасно Нищие".
– Восемнадцать лучших тем! – буркнул Честер. – Давай располагайся, сейчас ещё Мыкита подтянется с Артюшком. Пока Выброс этот гребучий не закончится, посидим.
Димка полез в свой рюкзак, надеясь отыскать там что-нибудь съедобное, и очень удивился, найдя там бутылку "Jameson" и литр портера. Селиван продолжал одаривать Димку своей милостию, даже после расставания.
– О! Ну ни х… себе! – уважительно протянул Честер. – Красиво жить не запретишь. Теперь надо соответственную закуску раздобыть.
– А мы с Селиваном картошкой жареной закусывали – сказал Цой.
– Ну, так сдуру можно и хером стену продолбить – парировал Честер. – Придумаем что-нибудь. Пошли в центр.
Пройдя через обязательные (а куда ж без этого?) автоматические двери с обязательным сканированием сетчатки, папиллярных линий и биохимического состава, "долгарь" и Цой оказались в научной лаборатории "Адской Фабрики".
На данный момент профессор Северин убыл куда-то в Швецию на какой-то там симпозиум-консилиум, оставив вместо себя своего зама, доцента Сашку Коваленко, или "Библа". Саня был журналистом в прошлом, писал стихи и исполнял их сам под гитару. Сейчас Саня весьма активно занимался нелинейной аномальностью. Почему именно "нелинейной", и кто занимался "линейной", и в чём разница, Саня не мог объяснить. Димка однажды послушал объяснение, длиной в пять минут, смысл которого был известен только господу богу, после чего даже не пытался больше интересоваться подобными вещами.
– Поскольку трансцендентальная полиаморфная гиперконденсация – вещал Саня – не может фертильно интабулировать в перплексном хаосе, при наличии детерминант-флуктуации, нестабильной в момент суггестивного перехода в инвертное состояние, то! и только тогда! квазимонументальный хронопереход дереинтегрируется.
Димка фразу частично запомнил, и иногда в обществе мог блеснуть. Иногда люди впадали в ступор, иногда ржали, как безумные, но всегда успех был оглушительным.
Сейчас Сашка Коваленко весьма активно наблюдал за происходящим снаружи на мониторе компьютера. Изображение рябило и размывалось, изображение подёргивалось и расползалось бесформенными кляксами. Изображение никак не хотело стать нормальным хотя бы на пару секунд. Сашку, похоже, этот факт вовсе нисколько не волновал. Коротко поздоровавшись с пришедшими, Коваленко снова уткнулся в монитор, а на Дёмину просьбу "отпустить на часик Игоря Артюха" ответил, что, типа, забирай хоть насовсем, только выпить оставьте, или пусть занесёт кто.
Повеселевший Честер хлопнул Сашку по спине, махнул рукой Артюху, а Цою на ухо шепнул:
– Блин, у него нюх на выпивку, ещё не было ни разу, чтоб пропустил мимо себя хоть сто грамм. Всё через себя пропускает. Учёный…
Мыкита молчаливо поприветствовал Димку. Артюшок, если точнее, Игорь Артюх, боец "Великолепной шестёрки", а по совместительству – старший лаборант, пожал руку Цою, и достал из шкафчика несколько консервных банок с красивыми яркими этикетками.
– У америкосов выменял. Тут ветчина, лосось, …, о, а это что? Какая-то колбасятина, похоже. Ладно, пойдёт.
Закуску весьма быстро организовали, а на высокомерное заявление Честера о несовместимости консервов, благородного напитка, и воспитания, Мыкита очень лаконично ответил: "Заткнись", и все наконец-то выпили.
– "Багирка"-то, я смотрю, живая – Честер ножом подцепил кусок лосося, прожевал, и закурил "Честерфильд".
– Отличная машинка – Димка полез в карман куртки, но сигареты так и не обнаружил.
– Вот блин! Выпали, наверное…
Дёма толкнул по столу пачку к Цою, пощёлкал кнопками пульта, выбирая тему, и снова наполнил стаканы.
– На!
– Благодарю покорно.
– Да подавись!
Димка расслабился. Напряжение, до сих пор державшее его, наконец спало. Наверху бушевал нетипичный Выброс, приборы сходили с ума, а здесь, внизу было тихо, уютно, и Марк Нопфлер тихонько бормотал о деньгах для ничего.
– Ну, что нового? – поинтересовался Дёма, ковыряясь в банке с лососем. На правах старшего Честер экспроприировал самую вкусную, на его взгляд, консерву, и ни с кем, похоже, делиться не собирался. А все остальные "ни с кем", похоже, дружно кашлять хотели на рыбу, поэтому мир и лад за столом были обеспечены, что называется, по умолчанию.
– Где? – поинтересовался Цой, поскольку ни Мыкита, ни Артюшок реагировать на вопрос не собирались.
– Ну, вообще, в мире что делается?
– Террористы опять захватили самолёт. Нет стабильности… – неожиданно выдал Мыкита.
Все дружно заржали.
– А у вас тут как? – поинтересовался Цой.
– А у нас тут, да-а-а-а… – промычал Мыкита и замолчал. Молчание было тяжёлым. Мыкита мог внешним видом реально давить на собеседника. Взгляд – полтонны, молчание же могло на все полторы потянуть.
– И?..
Дёма набулькал в стаканы виски, выпил, и положил локти на стол.
– А у нас, Димок, тут какая-то херня творится. Ты ж помнишь, раньше там лаборатория Х-18 была – Честер мотнул головой, показывая направление.
– После 32-го её закрыли, говорят, из неё никто не выбрался, ни персонал, ни спасатели. Хотели даже взорвать, да как-то затихло. Нам сказали, мол, поглядывайте. Та шо там глядеть? – Дёма с хрустом потянулся, сжал несколько раз пальцы в кулак, и продолжил – Так вот, с недавних пор там что-то происходит. Раньше там мутанты куёвдились, мы их не трогали, они – нас. А не так давно началось какое-то шевеление.
– В каком смысле? – Димка заинтересовался.
– Ну, короче, мутанты – само собой – продолжил Мыкита – но там ещё какие-то черти мелькать начали.
– Черти?
– Самые натуральные – подтвердил Дёма. – Чёрные, и с рогами, только без хвостов.
– Пацаны, а что вы курите? – Цой потянулся за банкой. – Отсыпьте мне, я тоже так гнать хочу.
– Так вот, мутанты этих чертей не трогают. Вроде как, за своих принимают – Честер посмотрел на Мыкиту, тот кивнул, соглашаясь.
– Мы с Мыкитой как-то решили понаблюдать повнимательнее. На его "Баррете" оптика зае…тая стоит, картинку даёт – закачаешься. Всю ночь пронаблюдали…
Мыкита тоже закурил и продолжил:
– Так вот эти черти – очень интересные черти. С виду – человеки, но в каких-то моднявых защитных костюмах. Я лично такой снаряги ещё не видел. Костюм – чёрный, бликов не даёт, и сигнал слабо отражает, глохнет, понял? На шлеме две антенны по бокам, ну, прямо тебе, рога. И таскают какие-то ящики, как заведённые, всю ночь без передыху. Двое, а может, и больше, за округой наблюдали, остальные вкалывали, как папы карлы. Прилетели на "кроссе", сам прилёт мы не видели. Видели, только когда улетал. И вот что интересно, как они там пошароёбятся, так что-нибудь и случается. То Выброс внеплановый, то нечисть полезет. Причём, нас обходят, я бы сказал, демонстративно. Вокруг лаборатории в основном…
Честер взглянул на дисплей своего ПДА и удивлённо протянул:
– О, мля, Выброс уже час и двенадцать минут длится. Пора бы и заканчиваться. А мне кажется, что он и не думает заканчиваться.
Игорь Артюх тоже полез в свой коммуникатор, поёрзал пальцем и ошарашено протянул:
– Ох ты, мать твою, напряжённость какая! И "сигма" в два раза выше нор…
Артюх замолк. Побледневший Честер медленно поднимался из-за стола.
– Там же Костик с Вовкой… "Берсерки" на такое не рассчитаны, у них максимум до ноль-пять, а тут – полтора.
Честер рванул из кубрика, за ними понеслись Мыкита с Артюхом. Цой тоже выскочил из-за стола и бросился вслед за "долговцами". Что происходит, он не понимал, но то, что это было плохо, догадался.
В коридоре им навстречу бежал озабоченный Коваленко.
– Верхние этажи на сигналы не реагируют – зачастил он – на минус первом люди начинают терять сознание, все в жилой сектор эвакуируются. Двое моих в "выбздах" остались в лабе, через пятнадцать минут менять будем, на всякий случай.
"Выбздами" в простонародье назывались защитные костюмы высшей биологической защиты ВБЗд, похожие на серебристые коконы с ручками и ножками. Димка называл их руконогими яйцами, и знал, что в таких скафандрах можно было недолгое время находиться чуть ли не в эпицентре небольшой мощности ядерного взрыва, при условии, что действие ударной волны будет скомпенсировано.
И вот теперь оказалось, что защита не такая уж и полная. Если на глубине минус первого этажа сотрудники лаборатории ощущали все негативные факторы Выброса, то двоих "долговцев" снаружи уже можно было считать мёртвыми.
На экране Димкиного ПДА тоже мерцала незнакомая прежде надпись "Опасность! Напряжённость лю-поля выше предельно-допустимой нормы!" и мелькали какие-то цифры. Не совсем понятно было, как ПДА вообще мог получать из-под земли хоть какие-то данные, если вся телеметрия и электроника верхних этажей просто не функционировала, либо показывала ересь.
– А почему "лю-поле"? – спросил Цой, ежесекундно уворачиваясь от бегущих по коридору людей. Честер с Мыкитой дико взглянули на Димку, ничего не ответили и рванули против течения к лифту.
– Это самое важное для тебя сейчас, почему "лю", а не "тю", "флю", или ещё как? – нервно спросил Сашка, ковыряясь в своём ПДА.
– А что мы все такие нервные? Что вообще происходит? – Цой тоже начал заводиться. – Если я не вовремя, то так и скажи, только определи меня куда-нибудь, чтобы под ногами не путался.
Последние слова Димка произносил с обычной своей язвительностью с интенсивностью в одну димку. Коваленко осёкся, виновато взглянул на Цоя, и снова уткнулся в ПДА.
– Извини, старик, погорячился. Только тут и вправду сейчас не до тебя… хотя… А что – неожиданно вскинулся Библ – пойдём, пристрою тебя к делу. И болтаться не будешь, и поможешь.
– Пошли – загорелся Димка.
В помещении вспомогательной резервной лаборатории было тихо, темно и пустынно. Тихо гудела техника, мигали светодиоды и мерцали дисплеи мониторов.
– Вот, садись сюда – Коваленко похлопал по спинке "пилотского" кресла – вот тут… так… смотришь сюда, если вот эта колоночка заскочит за красную линию, начинаешь… та-а-а-к, вот так погасишь рост активности. А если вот эта стрелочка сильно будет колебаться, это эмуляция старого датчика такая, для прикола, короче, вот так погасишь колебания. Понял?
– Понял, не дурак. Был бы дурак – не понял бы – Цой уселся в кресло, оглядел пульт и поинтересовался:
– А что это вообще?
– Цой, не тренируй мне мозг, лады? Оно тебе надо? Если помочь хочешь, делай, что скажу.
